Текст книги "Европейский сезон (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

Глава 6

Нужно было куртку одеть. В «гробу» багажника, хоть и обтянутом приятной на ощупь тканью, оказалось неожиданно жестко лежать. Катрин ворочалась, подсвечивая себе экраном телефона. Время разобраться со снаряжением имелось. Ехать почти сорок минут. Жозеф уже подобрал заждавшихся телохранителей. В замкнутое пространство багажника звуки почти не доходили. Катрин разобрала лишь сердитые мужские голоса. Похоже, охрана к молодому Рибальта не испытывала особого почтения. Вот несчастный педик. Все его трахают и шпыняют. Вырастишь здесь сукиным сыном. И куда его мама смотрела? Такая деловая особа…

Вставляя в автомат магазин, Катрин подумала о том, куда смотрит ее собственная мамаша, пока дочь изображает собой автомобильного червяка. Ладно, не интересуется тобой родительница, и ты ей тем же отвечаешь. Забыто. Была у тебя вообще-то мать?

По лицу текли капли пота. Девушка смотрела в близкую темноту над головой. Автомат с навернутым глушителем лежал на животе. Телефон-фонарик, отвертка и специальная отмычка ждали у правой руки. Рюкзак покачивался у головы, толкал в висок жесткой округлостью. Молодец Мышка, все подобрала скрупулезно. Вот как без грызунов обходиться?

Ну, скорее всего, это ей без хозяйки придется обходиться. Давно Катрин не попадала в такое глупое и бессмысленное положение. Едешь запечатанная и беспомощная в зубы заклятым друзьям. И надеешься на молчание околдованного слюнтяя.

Зато все понятно. Если крышка багажника открывается – начинаешь стрелять. Или нет, – не будут они открывать, – расстреляют тебя прямо здесь. Что им машины жалко? Детонаторы лежат слишком близко от взрывчатки. Может получиться шикарная кремация. Катрин принялась вспоминать – сработают ли подобные радиодетонаторы от попадания пули? Голова работала плохо, – слишком душно. Задохнешься. Нет, ты же все проверяла. Пластиковая рукоять "Штейера" стала скользкой от пота. Катрин поспешно вытерла ладонь о джинсы. Всегда ведь подозревала в себе склонность к клаустрофобии. От этого и в подземельях вечно плутаешь. Ну, в этом ящике заблудится трудно.

Машина начала притормаживать. Наконец-то.

Съезд вниз. Голоса. Катрин приподняла оружие, для успокоения начала покачивать невидимым толстым стволом, беззвучно бормоча "Вставай, проклятьем заклейменный".

Куплеты кончались. Тихо. Лучше подождать еще немного. Девушка проверила сообщения, поступившие на телефон. Час назад активность переговоров достигла максимума. Все "цифры" уже здесь – в городе. Будем надеяться, что стягиваются на личную встречу.

Катрин занялась замком. Практика практикой, отмычка отмычкой, а повозиться пришлось. Пот капал с носа. Девушка подумала – не прострелить ли пару дырок для вентиляции, но замок поддался. В лицо ударила струя свежего воздуха. Придерживая крышку, Катрин дышала и прислушивалась. Вроде, тихо.

Девушка выскользнула на пол, выложенный каменной плиткой. Извлекла рюкзак и куртку. Сломанный замок багажника естественно не защелкивался. Но на этот случай имелась заранее приготовленная полоска двустороннего скотча. Приведя машину в пристойный вид, Катрин отползла к стене.

В просторном помещении стояло три машины, места оставалось еще как минимум, для четырех. Пусть заезжают. Видеокамер не видно. Вон – ступеньки, ведущие внутрь дома. А здесь ворота. Дует. Мокрая блузка на спине холодно липла к коже. Катрин торопливо накинула куртку. Вещей и так куча, лучше уж на себе нести.

С автоматом наготове, перебежала к ступенькам. Плохо. Рядом с дверью стоит электронный замок. Плохо, но не неожиданно. Подождем. Тем более, имеются пока дела и здесь.

Катрин еще раз проверила себя. Да, коридор наверху идет через весь этаж. В той стороне лестница на второй этаж. Здесь комнаты для прислуги и охраны. Кто бы мог подумать, что терроризм требует таких глобальных архитектурных познаний?

Какая удобная вещь этот пластид. Катрин быстро заминировала стену. Только успела закрыть рюкзак, как чмокнула, открываясь, дверь. Девушка упала на спину под защиту машины, выставила "Штейер".

На ступеньках многозначительно покашляли. Тьфу, черт, Жозеф.

Катрин поднялась:

– Ты что, собрался уезжать?

Парень моргнул на автомат:

– Нет. Пришел вас выпустить. Идите быстрей.

– Ты мне всех вспугнешь, – пробормотала Катрин, подхватывая рюкзак.

– Налево и вверх. Пока никого нет.

Девушка проскользнула в коридор. Добежала до лестницы и тут же услышала шаги сверху. Деваться оказалось некуда. Из комнаты расположенной дальше по коридору слышались смутные голоса. Катрин вжалась спиной в крошечную нишу рядом с поворотом, выходящим на лестницу. От дверей в гараж испуганно смотрел Жозеф.

Перед Катрин возникла широченная мужская спина.

– Жозеф, куда ты пропал? Как, по-твоему, мы должны тебя охранять, когда ты бегаешь как мальчишка?

– Иду, иду. Я таблетки забыл в машине.

– Какие таблетки? – возмутился человек-гора. Ствол "Штейера" почти упирался в жирные складки на его затылке. Сама Катрин, не дыша, старалась расплющиться по стене.

– Таблетки мне врач прописал, – Жозеф с обиженной гримасой трусцой подбежал к телохранителю. – Ты что не знаешь, Алекс, что меня сегодня чуть не убили?

– Сиди где приказано, тогда и не убьют, – рявкнул крупногабаритный Алекс. – Что это от тебя горелым пахнет?

– Курил я. Нервничал, – Жозеф юркнул мимо телохранителя на лестницу. Мужчины затопали наверх. Катрин позволила себе вздохнуть. Наверху Алекс что-то презрительно бубнил о тупоголовых любителях марихуаны. Да, – не пользуется здесь авторитетом младший Рибальта.

Катрин взлетела наверх. Огромная гостиная, густо заставленная мебелью. Смахивает на музей. В распахнутых дверях виднеется коридор. Катрин, надеясь исключительно на везение, проскочила гостиную. К счастью, под ногами лежал странный потертый ковер. Тоже, наверное, редкостная редкость, но шаги глушит отлично. Девушка как на крыльях пропорхнула коридор. За одной из дверей чеканно и непонятно говорил мужчина. Понаделают непонятных языков. За окном в конце коридора мелькнули бурые поля гольф-клуба. Катрин дернула ручку двери. Заперто. Девушка упала на колено, выхватила из кармана отвертку. Вставить под "язык" защелки… Одновременно оттянуть.… Только бы отвертка выдержала. Катрин отчаянно нажала плечом. Замок хрустнул. Девушка, придерживая рюкзак и автомат, беззвучно закатилась внутрь комнаты, затаила дыхание.

Кто-то выглянул в коридор или показалось? Тихо. Вот и славно. В комнате царила полутьма. Плотные шторы задернуты. Баррикадами возвышается мебель. Запасники, значит, музейные?

Катрин подползла к двери, прислушавшись, приоткрыла. Быстро сдула чешуйки осыпавшейся краски. Осторожно прикрыла дверь. Язычок замка обломился, но из коридора не заметно. Отличные отвертки покупает Мышка. Нужно ей будет не забыть сообщить, что Госпожа довольна.

Госпожа на четвереньках проползла под столом, обогнула двойную шеренгу стульев с рахитично изогнутыми ножками. Дальше стоял диван. Самое оно. Нужно передохнуть.

Руки вздрагивали. Нехорошо. Катрин сняла куртку, поправила едва не выпавшую из-за пояса "Беретту". Нашарила в рюкзаке светлый скомканный парик, вытерла распаренное лицо. Везет кое-кому. С минуту девушка сидела, вытянув ноги и закрыв глаза. Сердце успокоилось. Черт, стоит чуть разволноваться и сразу вспоминается Бьер-Та.

Ладно. Что у нас с телефоном? Возле "двойки" появился двойной восклицательный знак. Хозяин едет в загородное гнездышко. "Тройка" уже не подаст признаков жизни. А что же у нас "единичка" и "четверка" медлят?

Контроль над мобильными переговорами, естественно, не даст стопроцентного представления о происходящем. Ну и не надо. Есть возможность все перепроверить лично.

Катрин принялась принимать боевой вид. В рюкзаке лежал разгрузочный жилет. Не спецназовский, естественно, но лучшее, что удалось отыскать Мышке. Катрин разместила магазины и гранаты, не забыв замечательную отвертку. Дозарядила опустевший магазин "Беретты". Кто, все-таки, были эти люди севшие "на хвост" Мышке? Ладно, останемся в живых, в газетах прочтем. Катрин взвесила на ладони миниатюрные пульты дистанционного подрыва. Пластида еще полно. Как бы его получше пристроить?

Приоткрылась дверь. Ну вот. Даже слепой почувствует, что замок сломан.

Человек прикрыл за собой дверь и замер.

– Жозеф, давай я тебя прямо сейчас пристрелю, а? – прошептала Катрин. – Ты меня задолбал. Что тебе на месте не сидится?

– Я не могу сидеть, – прошептал парень, вертя головой. Девушку он разглядеть не мог. – Они едут. Будут здесь через тридцать минут. И начнут меня допрашивать.

– Замечательно. Иди и думай, что ты станешь врать. Тебя сейчас опять искать будут.

– Я на минуту. Катрин. Ты меня скоро убьешь. Я понимаю, но прошу тебя, – скажи кто ОНА такая? Я делаю все, что вы хотите. Умаляю, – просто скажи кто ОНА. Мне будет легче. Она ведь не человек?

– Не совсем, – пробормотала Катрин. – Послушай, я не понимаю, с чего ты так втюрился. Что ты к нам пристал? Ты же "голубой"?

– Это из-за дяди Люка? – парень горько улыбнулся. – Я не гей, Катрин. Я – проститутка. Всегда прогибаюсь.

– Вот повезло твоей маме. Занимается глобальным сутенерством, а тут и малыш такой славный подрос.

– Я ее ненавижу. И ее шоу-бизнес.

– Баран, ты, Жозеф. Иди на место.

– Катрин, кто ОНА? Я уже отдал ЕЙ душу? ОНА будет там, когда я умру?

– Нужна ей твоя душа. Она не дьявол. Души не ловит. Кровь и тело, может быть.

Парень застонал:

– Я хотел бы отдать все до капли. Ты не представляешь, какое блаженство, когда она обнимает тебя. ОНА – богиня.

Катрин фыркнула:

– Проваливай и веди себя как хороший мальчик. Иначе, ни на этом, ни на том свете ты ее никогда не увидишь.

– Иду. Я могу что-нибудь еще сделать для вас? Там будет около двадцати человек. Ты не справишься.

Катрин поколебалась и решилась:

– Там, в кабинете, где вы будете сидеть, есть кто-нибудь сейчас?

– Нет, – парень нервно хихикнул, – все сторожат тебя снаружи. Хочешь туда заглянуть?

– Да. Проводишь?

До кабинета оказалось несколько шагов. За дверью напротив по-прежнему настойчиво бубнил в телефон мужской голос. Жозеф придержал дверь. Катрин окинула взглядом комнату. Похоже на генеральский кабинет. Не так давно приходилось неоднократно бывать в очень похожих. Ну, мебель здесь конечно пошикарнее. Катрин скользнула к книжному шкафу. Сунула увесистый пакет с пластидом и металлическими шариками на полку повыше. Воткнула детонатор.

– Надеюсь, это убьет меня сразу, – прошептал парень.

Катрин взяла со стола золотую зажигалку, подкинула на руке:

– Я буду за стенкой, Жозеф. Так что, обсудим, как кому повезло уже в аду.

– Передай ЕЙ, что, если бы я мог, я сделал для нее все что угодно.

Катрин глянула на парня. О, боги, – бледный, просветленный. Падший ангел, мать его. Уселся под самым шкафом.

– Выйди. Сядешь там, где тебя посадят. Будь уж последовательным до конца.

Катрин едва успела проскочить в свой "запасник" как в коридоре заговорили. Девушка замерла под самой дверью с "Штейром" в руках. Властные нотки в мужском голосе, но опять ничего не понять. Катрин отползла к своему дивану. Включила телефон. "Двойка" с тремя восклицательными знаками. У "единички" и "четверки" по два знака. Едут.

Катрин поняла, что ее трясет. Неужели получится?!

Перепроверить оружие. Тщательно осмотрела и запасные магазины. Зачем-то перечитала желтые буковки на оливково-серых яйцах гранат.

7.05 вечера. В щелях за шторами гаснет серый свет. В коридоре ходят, раздается высокий возбужденный голос. Затихло. Катрин посмотрела на телефон. Сплошные восклицательные знаки. Пора. Чуть не забыла, – Катрин дотянулась до рюкзака и достала американский кевларовый шлем. Найни так расстаралась, доставая. Теперь мы совсем как Дж. Ай.

Катрин глубоко вздохнула. И нажала набор номера. Глубокий шлем пришлось сдвинуть набекрень, иначе телефон не попадал к уху.

– Да, – раздраженно ответили по-французски.

Катрин помолчала. Голоса, окружающие собеседника примолкли. Катрин почти видела, как выжидающе уставились на плотного подтянутого немолодого человека, люди, сидящие у инкрустированного стола.

– Господин Бруно Чирчео?

– Да, это я, – голос чуть изменился. Уже понял. Перешел на английский. Машет рукой, командуя начать перехват сигнала.

– Это Катрин вас беспокоит. Не помешала?

– Нет. Что вам угодно, Катрин?

– Я бы хотела обсудить условия заключения перемирия.

– Мы тоже готовы поговорить. Хотя после сегодняшней смерти нашего друга… – голова с благородной тонзурой лысины, окруженной седыми курчавыми волосами, напряженно склоняется над столом. Человек любит рассматривать узоры палисандровой древесины.

– Он умер легко и приятно, – тихо говорит Катрин. – Не хочу показаться невежливой, но вы там все в сборе? Мне будет весьма трудно договариваться со всеми заинтересованными лицами поодиночке.

– Не беспокойтесь, мы примем коллегиальное решение.

– Уверенна в вашей порядочности. Вас не затруднит на секунду передать трубку господину Мартеису, а затем синьоре Рибальта?

– Как вам будет угодно, – голос дяди Бруно сух. Его меняет басовитый рык господина Мартеиса. Он так и выглядит – зажравшийся викинг, потомственный любитель темного домашнего пива. – Я вас слушаю.

– Благодарю вас, – говорит Катрин, глядя на два пульта, лежащих на колене.

Голос синьоры Рибальта звонок и полон возмущения:

– Нельзя ли без игр?! Мы готовы обсуждать проблему…

Да, знойная женщина отлично сохранилась. По фотографиям, ей не дашь больше тридцати пяти.

– Благодарю вас… – говорит Катрин, ложась на спину.

Снова господин Чирчео:

– Вы убедились? С чего мы можем начать переговоры?

– Каас и его люди, знакомые мне по Азии, присутствуют? – Катрин осторожно, опасаясь шуршать, заползает под диван.

– Здесь только двое. Один наш человек, к сожалению, погиб, – в голосе господина Чирчео мелькает удивление. – Вы хотите с ними поговорить?

– Нет, не стоит, – об этой смерти девушка знает. – Лучше дайте на секунду трубочку младшему Рибальта.

– Жозефу? – в голосе хозяина кабинета удивление.

Катрин переворачивается на живот, поджимает ноги.

– Да? – голос парня безучастен. Как у покойника.

– У тебя четыре секунды, – говорит Катрин.

Там падает трубка.

"И раз…"

– Спятил? – орет возмущенный женский голос в двух метрах от упавшей трубки.

"И два…" – девушка успевает надвинуть каску, закрыть рот и нос респиратором.

В коридоре с шумно распахивается дверь.

"И три…" – Катрин нажимает кнопку.

Дом содрогается.

Пальцы девушки уже безо всякого отсчета давят кнопку второго пульта. Промежутка между взрывами нет. Настает конец миру. Катрин защищает животом автомат. Кажется, стены вокруг рассыпаются как карточный домик. Слишком много пластида. Девушку бросает вверх и вниз. Диван придавливает тело к старинным доскам пола. Вдохнуть нечего и нечем. Скрипят вылетающие из стен гвозди, ломающиеся балки стропил и перекрытий. Грохот длиться и длится. О, боги, там же всего два заряда?!

Миг тишины оглушает.

Потом рушится что-то запоздавшее. Звон кажется отдаленным, хрустальным.

Начинают вопить люди. Где-то далеко. Как в бою, когда видишь все с расстояния в бинокль.

Катрин яростно бьется. У дивана подломились задние ножки. Капкан расщепленного и уже не такого ценного дерева пытается удержать девушку. Чутьем находя проход, Катрин выползает. Обломки приходится раздвигать и таранить каской. Отличная американская вещь. Можно встать на ноги. Угла комнаты нет, в клубах дыма и пыли видна часть коридора. Светится пробитая картечью шариков перегородка. Катрин, покачиваясь, зашагала к двери, запуталась в обломках стульев. Продралась сквозь этот хаос, и сообразила, что запросто можно выйти через пролом в стене.

Коридор превратился в трубу заваленную хламом. Большинство дверей выбиты, из того, что было кабинетом, валят клубы дыма. Казалось, там никто не уцелел, но на глазах девушки, из дыма вываливается человек, раскачиваясь, идет к гостиной. Нет уж, войну мы закончим раз и навсегда. "Штайер" выдает короткую очередь. Человек валится. Девушка подходит к двери кабинета, выпускает во мглу и языки пламени оставшиеся в магазине патроны. Потом кидает гранату.

Взрыв настигает ее уже в гостиной. На каску сыпется что-то металлическое. Катрин споткнулась, проклиная все, упала на колено. Несмотря на респиратор, дышать нечем. В темноте девушка инстинктивно отыскивает лестницу. Проход чуть ли не до потолка завален отлетевшие со стен панели и рейки обшивки. Катрин ломиться как сквозь заросли бамбука. Стоит вывалиться в коридор первого этажа, как девушку кто-то окликает. Катрин отвечает очередью. "Штайер" глухо стучит, в конце коридора кричат…

Когда крики умолкли, Катрин начала кашлять. Дышать было совсем нечем, – вокруг стояла плотная завеса дыма и пыли. Девушка пыталась решить, как лучше пройти к центральной двери. В темноте коридора хлопнул выстрел. Пули Катрин не слышала, но, по сути, в кого здесь еще стрелять если не в одинокую бедную девушку? Выпуская очереди в глубь коридора, отступила на нижние ступеньки лестницы. Метнула из-за угла гранату. Пауза казалась бесконечной. Наконец, рвануло. Взвизгнули осколки. На плечо рухнул пугающе большой обломок потолка. Катрин заныла от боли. Идти нужно. Девушка полезла через заваленный коридор, выпуская скупые очереди во всё кажущееся подозрительным. Ничего живого вокруг не оставалось, лишь плясали тусклые язычки пламени. И в легких тоже пылал костер. Катрин чувствовала, что сейчас упадет. Но приходилось лезть на груду камней. Девушка оступилась, покатилась вниз. Удивилась – и почему всегда так больно коленям. Зато дышать стало чуть легче. Катрин обернулась, и обнаружила, что уже покинула дом господина Чирчео. Вернее, – бывший дом. Из огромного провала в стене клубился густой дым. Второй этаж тоже горел. В полузасыпанном гараже что-то глухо взорвалось. Сверху полетели остатки оконных стекол. Девушка, пригибаясь, попятилась.

Несколько минут она просидела у низкого заборчика, стараясь дышать, и не спуская взгляда с дома. Второй этаж пылал во всю. Никто не бегал с огнетушителями, не звонил в "Службу спасения". Вообще ничто не двигалось. Только в доме стреляло, щелкало и трещало. Катрин двинулась вокруг, не опуская автомата. Никого. Перед домом стояли две машины. Отблески пламени играли на полированных капотах. Осиротели дорогие скакуны.

Пора сваливать. Дом, конечно, стоит на отшибе, но все равно скоро прикатят спасать и тушить. Катрин подозревала, что сильно надышалась. И сейчас легким не хватало воздуха. Девушка попыталась сплюнуть и обнаружила, что на ней до сих пор респиратор. Сдернув намордник, Катрин с наслаждением глотнула холодного воздуха и побежала в сторону реки.

Оглянулась только раз. Огонь в темноте казался особенно ярким. Кажется, война окончена.

Катрин бежала, держа каску как корзинку. Побаливало плечо и колени. Внутри осталась только пустота. Цель достигнута. И куда бежать дальше?

Ноги вывели к реке. Ничего удивительного. Сюда и собиралась. Катрин с сожалением тщательно завернула и утопила автомат и жилет. Замечательный шлем пришлось набить камнями. Ледяная вода пахла нефтью и прочей химической дрянью. Девушка тщательно умылась. Лучше вонять как нефтебаза, чем как участник уличных боев. Одежда, конечно, выглядела скверно, но в этой стране давно привыкли к бродягам-наркоманам. Поудобнее устроив "Беретту" под мышкой, девушка двинулась к автобусной остановке на шоссе. Люди там постоянно бывают, проверенно. Бросаться в глаза одинокая потасканная бабенка не будет.

Глава 7

Убежище, спешно найденное Мышкой, оказалось туристическим пригородным кемпингом. Если думать о конспирации, – местечко удобное. В качестве уютного ночлега – хуже не придумаешь. Катрин несколько раз просыпалась от воплей английских футбольных фанатов. Что-то там они выиграли. Или проиграли. Девушка добралась до постели глубокой ночью и интересоваться подробностями окружающей жизни совершенно не желала. Под утро соседи за тонкой перегородкой принялись пылко выяснять отношения, потом столь же пылко трахаться. Катрин сжала под подушкой рукоять «Беретты», подумала, не припугнуть ли парочку, но только перевернулась на другой бок, и снова провалилась в сон. Выходившая погулять и подкрепится, Блоод уже давно вернулась. За окном рассвело, начали фырчать и перекликаться автомобили на стоянке. Мышка занялась наведением порядка. А Катрин все еще спала.

* * *

Глаза разлиплись с трудом. Леди-сержант смотрела на поцарапанные обои и думала о том, что торопиться некуда. Наоборот, минимум неделю придется сидеть затаившись, пока шум не уляжется. Если он вообще уляжется. Скандальных дел вчера наворотили предостаточно.

Вода в душ подавалась горячей только до десяти часов, и поскольку, Катрин здорово проспала, мыться пришлось под весьма бодрящими струями. Процедура весьма напоминала давешнюю речную, правда здесь вода казалась чуть почище. Торопливо вытираясь, девушка с тоской вспомнила речную заводь у хижины. Хорошее местечко было. Здоровое.

Блоод общалась с Мышкой на крохотной кухоньке. Нашли общий язык красавицы – одна шелестит, другая шепчет. Катрин натянула постиранные и уже почти высохшие джинсы. Две прорехи, образовавшиеся на правом колене, Мышка зашить не успела или посчитала уместным оставить. Действительно, прорехи – выглядят стильно, а швы определенно намекают на нищету. Катрин привела в порядок свою черную, по-прежнему вызывающую у хозяйки сильное недоумение, голову и пошла на кухню. Организм настоятельно требовал чего-нибудь пожевать.

– О чем дискутируете?

– О бюстгальтерах, – ответствовала Блоод. Суккуб умудрялась и на неудобном стуле сидеть изящно и привлекательно.

– Я стараюсь объяснить, зачем они нужны, – прошептала Мышка.

– Я уже поняла, – Блоод помахала растрепанным женским журналом. – Интересно. Разные.

– На кой дьявол тебе лифчик? – поинтересовалась Катрин, плюхаясь на жесткий стул. – Тебе не требуется никакая поддержка.

– Для утонченности. Ланон Ши – не деревенская баба.

Кажется, Мышка хихикнула. Действительно, на кого Блоод не была похожа, так это на опустившуюся селянку из древнего захолустья.

– Я твои гламурные намеки поняла, – сказала Катрин. – Подумаем.

– Да, – Блоод картинно сдвинула свои модерновые очки на кончик носа. – Надо думать. Надо мне уходить. Дитё, муж, дела. Засиделась.

– Что, так и пойдешь? Даже чаю не попив?

– Чай, кофе, – тебе. Гурманка. А я завтра пойду.

Катрин вздохнула:

– Хорошо. Мышь, а у нас есть что-то…

– Да, Госпожа, – Найни поставила на столик поднос, сдернула салфетку.

– О! – Катрин обозрела тарелочки с колбасой, сыром, паштетом и зеленью. Но вершиной композиции служили аккуратно нарезанная вяленая рыба и глиняная баклага очень знакомой формы. – Бло?

– Да. Я говорила. Передача. Королевский джин. Рыба – где ты любила ловить.

– О, черт! – Катрин обхватила подругу, чуть не свалив со стула, поцеловала в щеку. – Ты знаешь, что мне нужно.

– Не я одна, – суккуб ласково обняла подругу за шею. – Энгус, Ингерн и Даллап. Был совет. Рада, что понравилось.

– Еще бы! Но не стоило так рисковать. Иногда лишняя вещь при Переходе может занести в такую даль.

– Риск? – Блоод подцепила коготком ломтик колбасы, посмотрела на свет. – Такая еда – риск. Война – риск. Маленький подарок подруге – не риск. Удовольствие.

– Ладно. Найни, из чего будем пить?

Девчонка поставила два пластмассовых стаканчика.

– Возьми и себе, Мышь, – скомандовала Катрин, вытаскивая пробку из баклаги. – Кстати, Найни, значит мы с тобой, удирая из огня и стрельбы, волокли с собой эту рыбину и алкоголь?

Мышка испуганно мигнула:

– Я виновата, Госпожа.

– Жадность тебя погубит. Следующий раз, подумай об этом. Ладно, поехали…

Заедая джин ароматным ломтиком рыбы, Катрин, улыбаясь, следила за Мышкой. Девчонка никак не могла вздохнуть, щеки мгновенно порозовели.

– Очень тонизирует, – наконец, просипела Найни. Ей пришлось приподнять очки и вытереть выступившие слезы.

– Сейчас пройдет, – Катрин сунула в рот девчонки кусочек сыра. – Мышь, скажи мне, ты "завалила" того типа в доме, так и не вставая из-за комода?

– Я стреляла в коридоре. Потом из-за угла. Потом из комнаты. Вы говорили – нельзя стоять на месте. Неправильно?

– Правильно, Мышь. Ты теперь умная и совсем взрослая. Не хочешь ли ты пересмотреть свой статус слайва?

Найни мгновенно упала на колени:

– Госпожа, пожалуйста, только не это! Не гоните меня.

– Да я и не думаю гнать. Мы можем слегка подкорректировать наши отношения.

– Не пугай ее, – осуждающе сказала Блоод. – Она счастлива так, – суккуб подцепила девчонку за шиворот, и попробовала вернуть на стул. Найни упиралась, умоляюще глядя на хозяйку.

– Сядь и убери слезы, – сказала Катрин. – Ты останешься со мной до конца и прекрасно знаешь об этом. Я говорила лишь о маленькой награде, которую ты вчера заслужила. Да, кстати, ты проявила и некоторую нерешительность. Мы ее еще обсудим. Но награду ты тоже заслужила. Что ты хочешь?

– Госпожа, могу я сделать пирсинг?

Катрин поморщилась:

– Хорошо. Обсудим детали. А сейчас ешь и принимайся за работу. Сдается, мне ты пренебрегаешь своими новыми обязанностями…

Мышка, священнодействуя, чистила свой "Глок". Катрин наблюдала, потягивая микроскопическими дозами можжевеловый эликсир. Блоод разглядывала фантики конфет. Маленькие леденцы суккубу неожиданно понравились.

– Делать такое в "Двух лапах"? Можно?

– Ну, если не совсем такое, то можно. Но учти что сладкое вредно. Потолстеешь, и зубы могут испортиться.

– Поняла. А немного? Детям?

– Нужно подумать.

– Я могу найти рецепт, – нерешительно прошептала Найни.

– Не отвлекайся. Прежде всего оружие. Рецепты потом. И не забудь подобрать вместе с ними подробные инструкции по предупреждению кариеса. В замке у нас дантистов нет.

– Я присмотрю, – серьезно заверила Блоод. – Кэт, я могу взять очки? Очень удобно.

– Обязательно. В сумке еще запасные лежат. Только не хвастай перед чужаками.

– Не буду. Как оружие. Только для боя. Больше ничего не прошу.

– Ну, зачем так отчаянно? – Катрин ухмыльнулась. – Кое-что прихватить твоя жестокая подруга позволит. Опять же не для общего обозрения. Мышка, как у нас с деньгами?

Слайв лихо вогнала обойму в пистолет и отрапортовала:

– Наличных немного. Можно получить через Интернет.

– Пока мы не выбрались из страны, – никаких банков. На маленькую посылочку с Бло хватит, а сами мы попостимся. Нам полезно.

– Война кончилась. А добычи нет, – философски заметила Блоод.

Катрин щелкнула крышкой золотой зажигалки. Посмотрела на огонек:

– Вот трофей. Передадим Валери. Она поймет. Мышь, дай "ствол", я проверю. И включи телевизор. Должны же о нас что-нибудь хорошее сказать?

В новостях интересного оказалось на удивление мало. Катрин с трудом понимала смысл сообщений на голландском и французском языках. В череде происшествий мелькнули кадры дома, два закопченных окна. Сердитый полицейский в форме вещал что-то о разборках наркодиллеров. О сгоревшей вилле сказали в самом конце. Пожарные машины, люди в спецкостюмах. Снимали уже утром. Загородное гнездышко господина Чирчео выгорело практически дотла.

Девушки сидели на кровати вдвоем. Мышка, вооруженная списком, отправилась в торговый центр за покупками.

– Ты не прославишься, – сказала Блоод.

– Я всегда была скромной. И шум не люблю.

– Плохо. Если шумно – ушли бы вместе со мной.

Катрин вздохнула:

– Нам бы пришлось возвращаться сюда. Найни опасно много "прыгать". А без меня бы она не осталась. Ты сама видела.

– Да. Мышь мне понравилась.

– Ты не ревнуешь?

– Нет. Мне нужен кусочек тебя в постели. Иногда. И вся ты. В "Двух лапах". Мышка полезна тебе. Я рада. Цуцик тоже хорош?

– Знаешь, они вообще-то не слишком похожи. И мы с псом не пробовали спать вместе.

– Стареешь, – с пониманием прошептала Блоод.

Катрин запустила пальцы в буйные локоны подруги, заставила запрокинуть голову и поцеловала в гладкую шею. Суккуб неслышно смеялась, показывая острые клыки.

– Бло, я буду ужасно скучать.

– Я тоже. Уже скучаю. И по мужу скучаю. И по Мелкой. Приходите к нам, и хватит скучать.

– Почему ты называешь дочь дитём или Мелкой? Как вы ее назвали?

– Кэт.

Катрин не поняла, и суккуб с улыбкой повторила:

– Ее зовут – Кэт. Как красивую бестолковую леди. Не желающую возвращаться домой.

– Правда? – недоверчиво спросила Катрин. – Пожалуй, это чересчур. Даже не знаю что сказать. А вдруг я тёзку никогда не увижу?

– Увидишь. Если застрянешь здесь. Я ее приведу.

– Нельзя рисковать ребенком, – запротестовала Катрин.

– Она как я. Ей можно Прыгать.

– Лучше не надо. Черт, как же я хочу к вам.

– Еще больше захочешь, – пообещала суккуб. – Знаешь, как Ингерн и Даллап? Назвали свое чадо?

Катрин ужаснулась:

– Только не говори мне…

– Не буду. Ее зовут – Кетти. Хотели – Кэт. Но кто-то занял имя пораньше. Правда, я предусмотрительная?

* * *

Утренние новости Катрин не проспала, хотя некоторые основания для этого имелись. Приятная ночь была, чего уж скрывать. Мягкое, сладкое удовольствие. Никакого алчного сумасшествия. Катрин чувствовала себя человеком, а не тварью от кайфа визжащей.

На телефон регулярно приходили пустые сообщения. Пока целенаправленный розыск не начался. Катрин пила кофе, смотрела на экран телевизора. За спиной шептались Мышка с Блоод. У суккуба набиралась приличная куча багажа. Поскольку Катрин каждый лишний килограмм воспринимала болезненно, ее старались не раздражать.

С экрана взглянула холодно улыбающаяся женщина. Тереза Рибальта. Кадры каких-то выставок и презентаций. Публичную жизнь вела синьора Рибальта. Бодро тарахтел о трагедии пышноволосый репортер. Катрин понимала только отдельные фразы: драматичное стечение обстоятельств… одаренный продюсер. Неожиданно на экране появился Жозеф. Значит, уцелел. Экий прыткий мальчик оказался. Но выглядел парень не очень хорошо. Щеки запали, взгляд загнанный. Неуверенно отвечал на вопросы корреспондента. Катрин окончательно перестала улавливать смысл беседы. Вдруг Жозеф перешел на английский, глянул в объектив, и сказал: "Умоляю, позвоните мне. Скажите что делать".

Катрин не поняла, потом спохватилась. К тебе обращались. Вернее, к вам.

Блоод и Мышка тоже смотрели на экран. Там уже рассказывали о какой-то драке в ночном клубе.

– Эй, и что вы смотрите? – поинтересовалась Катрин. – Я не собираюсь продолжать знакомство.

– Да? – поинтересовалась Блоод.

– Да! На кой черт нам этот сумасшедший?

– Он все знает, – сообщила суккуб.

– Будет молчать. Он увяз по самые уши, – пробурчала Катрин.

– Ты сказала – сумасшедший. Бывают болтливые. Давай я заберу.

– Туда?! – изумилась Катрин. – Он и здесь-то никому не нужен, а уж в "Двух лапах" какая от него польза? Чмо никчемное.

– Польза есть, – мрачно сказала Блоод. – Он пища.