Текст книги "Европейский сезон (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

В тренажерном зале Катрин проконсультировалась у инструктора о подборе тренажеров. В принципе, информации хватало и в Сети, но всегда лучше побеседовать с живым специалистом. Инструктор несколько удивился требованиям, предъявляемым к оборудованию, – шикарная девушка за полтора месяца стала в некотором смысле достопримечательностью клуба, – бойцов дравшихся так жестко и умело можно было пересчитать по пальцам. Впрочем, Катрин немедленно получила исчерпывающую информацию и по силовым тренажерам, и по аппаратам функционального тренинга. Деловой беседе мешал второй инструктор, принявшийся отираться рядом. Широкоплечий чернокожий парень явно испытывал некие сексуальные иллюзии и надежды по поводу Катрин. Совершенно напрасно. Катрин искренне считала себя интернационалисткой, цвет кожи здесь совершенно не причем, просто наглых туповатых типов она никогда не любила. Объяснить дураку подоходчивей? Как-то неудобно наносить травмы персоналу клуба, в котором занимаешься.

Катрин заехала в спортивный магазин, сделала заказ. Потом пришлось ехать в университет, – до начала занятий оставалось два месяца. С переводом удалось почти все уладить, но придется подтянуть язык. Черт знает, что, – если уверенно знаешь два языка, и немного третий, учиться непременно придется на четвертом. Катрин не очень-то хотелось учить еще один язык. Да и заниматься историей, честно говоря, тоже не слишком хотелось. Поступишь в докторантуру, может быть, даже получишь диплом, а дальше что? Просиживать задницу в архивах, выезжать на кропотливые раскопки, обмениваться с коллегами пространной перепиской по поводу гипотетической формы сосуда, от которого и остался-то черепок в два квадратных сантиметра? Но нужно же найти себе нормальную мирную профессию. Нужно регулярно зарабатывать какие-то деньги. Фло не позволит себе и намекнуть, но тем более, – необходимо прояснить финансовый вопрос раз и навсегда. Хм, нелегкий выйдет разговорчик.

Не жалуйся и не прибедняйся. Все хорошо. Фло начинает понимать, что любовь пришла как тот социализм, – "всерьез и надолго". Вот черт, – Катрин захотелось суеверно сплюнуть, – социализм приходил хоть и надолго, но не навсегда. М-да, выполнение некоторых заданий оставило неизгладимый и специфический след на вашей психике, товарищ старший сержант. Штампы и формулировки давно минувших времен прицепились хуже вшей. Этак ты и преподавателей университета начнешь фафа[2]– оппортунистами именовать.

Катрин собиралась зайти в университетскую библиотеку, скачать электронную копию тестов по французскому языку, но позвонила Мышка и доложила, что везут тренажеры. Пришлось ехать в Лилас.

Вела машину Катрин очень осторожно. Торопиться лучше медленно. Пока еще выберешься за город. Сам город Катрин не нравился, и девушка ничего не могла с этим поделать, – знаменитый, конечно, город, мировой культурный центр и все такое. Одних революций здесь сколько случилось. Кстати, весьма дурной пример всему миру. Может, поэтому и не нравиться город? Или из-за неудобной организации дорожного движения? Катрин сидела за рулем не первый год, но все равно не любила автомобили и дороги.

Привередливая какая. Вот всё тебе не нравится: город, улицы, полицейские– регулировщики, предстоящая учеба.

Фло тебе нравиться.

Катрин почувствовала, что губы расползаются в дурацкой улыбке. Здорово было там, – на стоянке. И ночью было здорово. И завтракать вместе было хорошо. И сидеть на веранде.

Катрин согнала с лица неуместную блаженную улыбку и посмотрела на датчик бензобака. Это же не город, а разорение какое-то. Нет, – нужно все-таки подумать о постоянной работе.

Тренажеры уже установили на втором этаже, и Мышка протирала сложные конструкции ароматизированной салфеткой.

– Указания по уходу прочитала? – поинтересовалась Катрин.

– Да, Госпожа. Салфеткой можно. Места для смазки и регулировки нуждаются в отдельной…

– Ладно-ладно. Изучи и инструкцию по пользованию. Твои – три километра в день. На третьей скорости. О силовом комплексе упражнений я еще подумаю.

Мышка заморгала:

– Но мне же не нужно худеть…

– Четыре километра. Возражения есть?

– Я виновата, Госпожа.

Катрин села на сидение тренажера, для пробы двинула противовесы. Цуцик лазил вокруг, любознательно обнюхивая непонятную конструкцию.

– Тебе бы тоже какую-нибудь машину приспособить, чтобы бегал целыми днями, – сказала псу Катрин.

Цуцик просигнализировал хвостом, что был бы весьма рад – чего не купили?

– Зажрался, лентяй серый.

Пес положил тяжелую башку на колено хозяйки, тяжело и многозначительно вздохнул.

– Не притворяйся, хвостатый. Гулять мне с тобой все равно некогда. Знаешь ведь, не прикидывайся.

– Он скучает, – сказала Мышка, считающая своим долгом защищать четырехлапого товарища.

– Угу. Скажи еще, что и ты скучаешь.

– Да, Госпожа. Вас почти не бывает, и…

– Можешь говорить.

– Здесь Европа, Госпожа. Негде бегать, нет леса и океана. Это не наш дом.

– Это дом Флоранс.

– Я не в этом смысле, Госпожа! – Мышка в ужасе прижала кулачки к груди. – Флоранс подходит вам как.… Как обойма к пистолету.

Катрин фыркнула:

– На диво поэтическое сравнение. Мышь, ты не забываешь чистить оружие?

– Как можно!? – в глазах Найни мелькнуло искреннее возмущение. – Показать?

– Потом. Значит, твой "Глок " в порядке. Что беспокоит? Соседи? Магазины? Жо? Отсутствие моего руководства? Пылесос сломался?

– Нет, Госпожа. Все работает, все спокойно. Магазины здесь не из лучших, и к моему акценту придираются, но я внимания не обращаю. Дом удобный. Я вам полезна. Флоранс очень добра ко мне, хотя это мешает и ей, и мне. Но я знаю, что она меня не понимает…

– Не путайся. О Флоранс – отдельно. Продолжай свою мысль о беспокойстве.

– Мысли нет, Госпожа, – жалобно сказала Найни. – Предчувствие. Беспокойство. Интуиция? Может, это просто глупо? Я – параноидальная психопатка.

Катрин задумчиво потянула Цуцика за ухо. Пес заурчал от удовольствия.

– Знаешь, Найни, тогда мне придется признать, что я тоже мнительная психопатка. Кстати, я приказывала, чтобы ты засунула все свои многочисленные диагнозы в самую дальнюю жопу? Ладно, это потом. Беспокойство… предчувствие.… Где-то внутри?

– Да, – Мышка постучала кулачками по груди. – Слабо, но отчетливо.

– Что бы это значило, а, Мышь? Если у нас обеих? Я подозревала, что этот мерзкий привкус связан с бесконечными нравственными колебаниями Фло. Но сейчас я их почти изничтожила…

– Какие колебания? – изумилась Найни. – Флоранс вас обожает. На вас двоих очень приятно смотреть. И слышать.

– Цыц! Если Фло узнает, что ты по ночам напрягаешь слух, нам придется долго оправдываться. Не будем ее пока смущать. Если она, конечно, не спросит тебя или меня напрямую. Вернемся, к нашему психозу. У тебя, как у биолога, есть версии?

– Думаю, к биологии и медицине, это предчувствие имеет косвенное отношение. Госпожа, может быть, нас мучают последствия Бьер-Та? – прошептала Мышка. – Я помню свое тогдашнее состояние, а вы ведь ходили прямо туда. Даже вспоминать ужасно.

– Что ты шепчешь? Вожди давно успокоились. Нет, много чего случалось до Бьер-Та, много чего случалось и после. Это гадостное ощущение мне знакомо. Обычно оно острое, мгновенное, и кончается каким-то дерьмом, вроде пулеметной очереди в спину или засады оголодавших вег-дичей. Странно, что и ты чувствуешь нечто похожее.

– Я с вами уже давно, – гордо прошептала Найни.

– Ладно-ладно, моя мелкокалиберная амазонка. Говори нормальным голосом. А то от страшных воспоминаний у тебя поджилки затряслись. Завтра или послезавтра у тебя собеседование с Флоранс. Вот чего тебе следует опасаться.

Найни пискнула и плюхнулась на колени:

– Госпожа! Но что я должна говорить? Ведь если я не понравлюсь… Что мне тогда делать?

Катрин выругалась на родном языке.

– Мышь, прежде всего, не ползай перед ней на коленях. Не пугай. Она твои фокусы лицезреть еще не привыкла. Она очень умная женщина. Ты, тоже иногда можешь быть на удивление разумной. Вы должны понять друг друга. Другого выхода попросту нет.

– Но, Госпожа, я все с радостью сделаю все, что она хочет. Но как мне понять?

– Черт, Найни, знала бы я сама – сказала. Полагаю, тебе лучше быть с ней предельно откровенной. И умной. Больше ничего конкретного подсказать не могу. Сама переживаю по этому поводу.

Мышка смотрела с недоверием.

– Что ты глаза распахнула? – разозлилась Катрин. – Я ее люблю, а ты… ты, может быть, самое ценное мое имущество. Ты моя подруга, в конце концов, что б ты сдохла. Только посмей мне здесь сопли пустить.

Мышка сияла линзами, слезами и безмерной благодарностью. Катрин отвернулась:

– Всё. Тебе что, заняться нечем? Работай, работай…

Катрин спустилась в подвал. Прошла мимо помещения прачечной. Там высился странный громоздкий агрегат зеленого цвета, приобретенный вместе с домом. Механизм меньше всего походил на стиральные машины, виданные Катрин раньше. Тем не менее, устройство функционировало. И как только Мышка с ним справляется? Катрин с уважением посмотрела на машину, – больше всего, чудище напоминало причудливо свинченные между собой детали бронемашины. Даже люк квадратный наличествовал.

Ну и древность. Старая добрая Европа изнутри оказалась даже более скаредной, чем казалась издали. Ну и ладно. Вы, миссис Кольт, (или уже – мадам Кольт? – или мадмуазель? Тьфу, нужно узнать как правильно), короче, – вы, товарищ сержант, тоже щедростью не отличаетесь. Всё вам кажется, что за тренажеры переплатили. Стыдно.

Катрин достала из шкафа позвякивающий сверток. Над головой немедленно зацокали когти и в подвал скатился Цуцик.

– М-да, давненько мы с тобой, хвостатый, на охоту не ходили. О рыбалке я и не говорю. Кругом затраханная Европа, плюнуть некуда, везде закон на законе сидит. Скучно?

Цуцик высунул язык и всем видом показал, что скучно, но не очень, поскольку кормят все-таки аккуратно. Но где бегать? Где зайцы, где белки? Хотя бы кошки, которых можно того, – употребить?

– Терпи-терпи, – пробормотала Катрин, открывая дверь в винный подвал. – В Европе живешь, как престарелый аристократ.

В винном подвале пахло приятно, – старым деревом и легким мускатным налетом фальшивой древности. Стеллажи были пусты, три бочки стояли скорее для декорации, – дому исполнилось всего лет десять, и насколько знала Катрин, настоящих коллекционных вин здесь никогда не хранилось. Сейчас даже пыли не было, – Мышка успела навести порядок. Только в корзине лежало несколько старых бутылок. Но все равно, – казалось, моргни, и из угла появиться коротышка-клуракан, осведомиться – что угодно леди? Катрин вздохнула и развернула сверток.

В тускловатом свете лампочки, ножи казались тусклыми рыбками. Катрин метала клинки с полуоборота, стараясь до минимума сократить амплитуду движения. Доска, собственноручно привинченная девушкой к стене подвала, с треском принимала сталь. Катрин выпустила все пять ножей. Цуцик, предусмотрительно оставшийся у дверей, тихо посапывал.

– Как считаешь? Неплохо? – спросила у него Катрин.

Пес неопределенно пошевелил ушами.

– Вот и я думаю, – средненько, – согласилась Катрин. – А что нам, законопослушным обывателям, еще нужно?

На четвертой серии Катрин все-таки смазала, – нож, взвизгнув, отлетел от стены. Катрин, бормоча нехорошие слова, вытащила нож из-под стеллажа, принялась заглаживать шлифовальным бруском заусеницу на клинке. Цуцик с интересом следил за ее движениями.

– Нет, обормот, свежевать нам некого. Разве что – Мышь, – если она не догадалась обед разогреть. Да кто тогда тебе консервы из магазина таскать будет? Ох, и перекармливает она тебя, оглоеда.

Цуцик умеренно возмутился, затоптался на месте, демонстрируя, какой он поджарый, стройный, и вообще, молодец. Катрин ухмыльнулась, – с псом было легко, – он понимал и по-русски, и по-английски, и по-французски, и даже, если вообще вслух не говорить. С людьми бы так.

Катрин ела суп, – в меру подсоленный и перченый. Вполне вкусный суп. Мышь, если ей указать на недостатки, правильные выводы делала мгновенно. И что же у них с Фло так тяжело складывается? Что-то ты упустила, старший сержант. Психолог из тебя, – как из Цуцика интендант продовольственной службы.

На второе Мышка подала густое пахучее рагу. Осваиваем европейскую кухню? Это правильно. Только нужно у Фло поинтересоваться, как она относиться к продукту, именуемому бретонским рагу. И что за мир? Всем нужны переводчики-посредники.

А вот о другом мире думать не нужно. Спокойно там, слава богам. В "Двух лапах" мир и благодать. Но отныне это не твое дело. Ты здесь живешь. Мало проблем что ли? Сдавать экзамен по языку нужно. В университете учат практически бесплатно, но уж знать этот лягушачий язык будьте любезны. Катрин фыркнула:

– Слушай, Мышь, а может быть наше предчувствие, и не предчувствие вовсе? Может быть, мы с тобой просто не привыкли жить спокойно? Все ждем чего-то. Вроде как фригидность. Всё вроде есть, но чего-то не хватает.

– Почему фригидность? – испугалась Мышка.

– Вот, блин. Нет, это ты мне все-таки объясни, почему у нас предчувствия и мысли идиотские возникают…

Найни принялась строить гипотезы, и как с ней частенько бывало, увлеклась. Катрин слушала об интуиции, рефлексах, трансперсональной психологии, визуализации внушения в подсознание. Когда сок был допит, а Мышка перешла к сансаре и карме, каким то образом увязывая метемпсихоз с достижениями в области применения новейших антидепрессантов, Катрин не выдержала.

– Мышь, или вернись на землю, или иди к черту. Думаешь, если мы в психушку вдвоем попадем, будет веселее?

– Я виновата, Госпожа. Теорий много…

– Теорий много, но что с нами происходит, непонятно?

– Непонятно, – виновато согласилась Мышка. – В такой науке как психология весьма много противоречивых теорий. И нет твердых аксиом.

– Да, я бы сказала аксиомы там мягкие, как… Ладно, я поехала. Трудись, теоретик…

* * *

Не успела Катрин дослушать восьмичасовый выпуск новостей, как появилась Флоранс. Обрадованная Катрин выскочила из машины.

– Ты дивно рано сегодня.

– Рада? Или я снова не дала тебе читать?

– Успею. Вот пойду учиться, там придется читать и читать, – Катрин чмокнула подругу в щеку.

– Не лапай меня на улице! – зашипела Фло.

– Тебе нравиться. Ты даже порозовела.

– Тем более. Если бы я терпела твои безобразия через силу, было бы еще полбеды. А так, – страшно подумать до чего мы докатимся.

– До гармоничной и сбалансированной интимной жизни.

– Садись в машину, развратница. Я не могу беседовать на такие темы под окнами собственного офиса.

Катрин тронула машину. Фло кончиками пальцев озабоченно поправляла прическу. На взгляд подруги, прическа и так выглядела безупречно.

– Уф, – сказала Флоранс, – я с каждым днем удираю с работы все раньше, и мне всё больше это нравится.

– Удивительное – рядом. Твои боссы еще не собираются тебя уволить?

– Мои боссы, как ты знаешь, бывают здесь редко. В "Сашо" я сама пока еще главный босс. Но это не значит, что я должна полностью терять самоконтроль. Кстати, нам было бы полезно обсудить эту тему.

– С тобой я готова обсуждать даже виды на урожай бобовых в Нигерии.

– Не подлизывайся. Утром мы вели себя совершенно непозволительно.

– Фло, давай не будем обсуждать этот "жуткий случай" сейчас. Ты спокойно обдумаешь, что собственно кошмарного приключилось, сделаешь выводы, и вынесешь приговор.

– Хорошо. Но имей в виду, – наше бурное утро мне весьма мешало работать весь день.

– Правда? А я как-то не переживала. Просто скучала по тебе.

– Я тоже скучала, – сердито сказала Флоранс. – Ладно, оставим неприличную тему. Я вижу, свой будильник ты с руки сняла. Спасибо. Но я купить тебе нормальные часы не успела. Извини. Может быть, заедем сейчас, посмотрим?

– Фло, часы у меня в кармане, – Катрин похлопала себя по бедру. – Я так даже лучше чувствую время. Может, не стоит суетиться? Еще светло, заедем в парк. Тебе было бы полезно подышать свежим воздухом. Не представляю, как у тебя хватает сил целыми днями высиживать в кабинете.

– У меня отличный кондиционер.

Катрин засмеялась.

– Что смешного в хорошем кондиционере? – осведомилась Фло.

– Да, собственно, ничего. Просто забавна твоя наивность. Допустим, утром с тобою в машине на стоянке была бы не я, а отличный вибратор. Ты бы не заметила разницы?

– Кэт, черт бы тебя побрал! Иногда мне хочется взять тебя за ухо и хорошенько потрясти. Ты же сама предложила не обсуждать сейчас наши непристойности.

– Так мы же кондиционер обсуждаем. Что в нем непристойного? Или ты что-то от меня скрываешь? Фло, что там у тебя в кабинете?! Будь искренняя, я все прощу.

Подруга засмеялась:

– Молчи, негодяйка. Поехали в парк. Там рядом приличный ресторанчик, поужинаем.

– Хорошо здесь, – вздохнула Флоранс.

Они сидели на игрушечно легковесной парковой скамье. Тянулись аккуратные аллеи, еще журчал фонтан. Флоранс с удовольствием лизала мороженное. Посетителей вокруг было мало – парк скоро закрывался.

– Не смотри на меня так, – Флоранс не глядя, пихнула подругу локтем. – Это всего лишь мороженное. Не смущай меня, – я, или заплачу, или засмеюсь, но в любом случае закапаю блузку.

– Я просто смотрю, Фло, – пробормотала Катрин. – Когда ты в последний раз была в парке?

– Не спрашивай глупости. Я не помню. Лучше рассказывай дальше свою одиссею, пока нас отсюда не выгнали.

– На чем мы остановились?

– На том, как тебе пробили пулей руку, – мрачно напомнила Флоранс, слизывая последние капли с остатков вафельного рожка.

– Ну, это мы уже проехали. Ничего страшного. Ты же видела, – даже следа не осталось.

– След остался, – да еще какой. Конечно, лучше татуировка, чем шрам. Но, Кэт, что бы было, если бы у тебя под мышкой не висел пистолет, и пуля бы не угодила в него?

– Я бы закончила свой жизненный путь быстро и безболезненно. А ты бы не опасалась бы за свою блузку и свое целомудрие, и спокойно бы трудилась в своем офисе.

– Кэт, – подруга посмотрела на нее, и Катрин увидела, как темные глаза наполняются слезами, – так говорить нельзя. Я больше никогда не смогу спокойно сидеть в офисе, если тебя не будет рядом.

– Извини, я очень глупо пошутила. Можно я тебя поцелую?

– Нельзя. Вон сторож идет.

Подруги вышли из парка. Медленно шли вдоль чугунной ограды. Катрин рассказывала о госпитале, об одиночестве, о тоске по погибшим друзьям-охотникам, о чувстве вины перед бедняжкой Дики. Тогда юная Кошка только училась терять боевых товарищей.

Флоранс тихонько хлюпала носом. Немного она воспряла духом, когда Катрин принялась рассказывать об интрижке с доктором, скрасившим одиночество раненой красотки.

– Значит, ты все-таки не прочь встречаться с мужчинами?

– Хм, Фло, разве я скрывала? Милый док был далеко не первым мужчиной, разделившим со мной постель. Ну, или не постель, а что-нибудь более экстравагантное. Я, знаешь ли, вела довольно распущенный образ жизни. Когда удавалось.

– Ну и прекрасно. Когда мы расставались, я боялась, что ты станешь упорной и принципиальной лесбиянкой.

– Я и стала, – пробормотала Катрин. – Только я уперта исключительно в тебя. Остальное, – так, – неконтролируемые выбросы беспринципной похоти.

– Ой, какие угрызения совести, – Флоранс искоса глянула на подругу. – Кэт, в воскресенье у нас свидание. С мужчинами, я имею в виду. Ты не будешь меня бить?

– Не буду. Я готова к твоим бесчеловечным экспериментам. Только набросай мне шпаргалку что говорить, и всё такое прочее. Обозначь круг задач.

– Ненавижу когда ты говоришь так цинично. Мы просто проведем время в приятной мужской компании. А пока пойдем и поужинаем…

Ресторанчик располагался на тихой улочке с видом на ухоженный парк.

– "Старая заводь" – прочла Катрин. – Подают столетних лягушек во фритюре?

– Не "старая заводь", а "древняя заводь", – поправила Флоранс. – Тебе срочно нужно заняться языком. Подобные ошибки для историка непростительны. Почему ты о лягушках спрашиваешь? Хочешь попробовать?

– Историк я плохой, но лягушек уже пробовала. Правда, не в ресторане, и не столетних. Пойдем, я буду изучать язык Флобера и Бодлера по меню. Меня пустят в таком виде?

Флоранс оглядела подругу с головы до ног – светло-голубая блузка навыпуск, серые прямые джинсы, туфли на низком каблуке.

– Серо и невыразительно. Блузка мятая. Но в ресторан тебя бесспорно пустят. Никто не ждет от туповатых янки приличного вида. Не обижайся.

– Обижаться не буду. Но вообще-то скверно, – я предпочла бы выглядеть серой и невыразительной аборигенкой.

– Определение "серая и невыразительная" относятся к твоему туалету, – уточнила Флоранс. – Сама ты.… В общем, – затеряться в толпе тебе не удастся.

– Вечно у меня такая беда, – вздохнула Катрин. – Пойдем?

Они сделали несколько шагов, но Флоранс внезапно остановилась:

– А ведь ты не хочешь, – обвиняющее сказала она. – Тащишься в ресторан только чтобы сделать мне приятное.

– Хм, – Катрин несколько смутилась. – Я не очень люблю рестораны. По-моему, ты это знаешь. Но нужно же где-то пополнять запас белков и углеводов?

– А как же честность? – тихо спросила Флоранс.

– Есть честность, есть! – Катрин стукнула себя кулаком в грудь. – Но я не могу высыпать всю груду сразу. Мы под ней потонем. Я ведь очень честная девушка, прямо катастрофически.

Флоранс посмотрела на нее, склонив голову к плечу, и сказала:

– Как ты сама говоришь – "фига с два". Хватит гомеопатических доз. Не желаю я чувствовать, насколько тщательно ты дозируешь правду. Будь любезна вывалить все сразу. Иначе мы и за сто двадцать лет не разберемся.

– Но как же искусство компромисса?

– О, его будет много! И все компромиссы будут гласными и открытыми. Произнесенными вслух. Понятно тебе, скрытная девчонка?

– Понятно, мамочка, – Катрин захотелось обнять подругу, но Флоранс предусмотрительно уклонилась.

– Эй, держите себя в руках, леди-дипломат. Какие у тебя были планы на ужин?

– Никаких. Рестораны меня действительно не приводят в восторг, но скептическое отношение не помешает мне сожрать все, что будет предложено. К тому же, я не знаю, – любишь ли ты бретонское рагу?

– При чем тут бретонское рагу?

– Мышка приготовила. Там, насколько я понимаю, и баранина, и бекон…

– Это для меня специально, что ли? – подозрительно осведомилась Флоранс.

– Ну, Мышка пытается нащупать твои гастрономические предпочтения.

– С ума сошли. Единственное мое предпочтение, – это не расплыться в талии. И вряд ли бекон может посодействовать в этой задаче. А куда ты смотришь, Кэт? Хочешь, что бы я разжирела?

– Нет, но мне бы хотелось, чтобы ты чувствовала себя комфортно. Честное слово.

– Вы обе идиотки, – сердито сказала Флоранс. – Неужели жирная и с обвисшими боками я буду чувствовать себя комфортно? Все – поехали. Поужинаем дома, и я поговорю с Найни. Начистоту поговорю.

[1] Савате и шоссон – парижская и марсельская школы боя без оружия.

[2] Фафа – на блатном жаргоне – пожилой человек-маразматик.