Текст книги "Европейский сезон (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Дверь в собственную спальню тоже распахнута. Призывно белеет раскрытая постель. Судя по легкой небрежности, – покрывало снимала лично Катрин. Мышь готовит постель подобно геометрическому чертеж, – можно подумать на математика училась, а не на биолога. Сейчас дверь в комнату Найни плотно прикрыта, – можно надеяться, безумная прислуга уже спит согласно полученному приказу Госпожи.

Катрин возникла в двери. Флоранс покачала головой:

– Я чувствую себя хуже выжитой тряпки.

– Бывает. Выспишься, и все пройдет. Хочешь, напущу ванну?

– Нет, из душа хватило бы сил выползти.

Хватило сил и снять макияж, и добрести до душа. Флоранс почувствовала себя капельку посвежевшей. Осталось наложить ночной крем. Бокал с минеральной водой ждет на столике.

– Кэт, – жалобно позвала Флоранс, – мы будем курить?

Подруга в свободной мятой футболке тут же оказалась в рядом.

С курением дело обстояло непросто. Катрин с неодобрением относилась к постоянной сигарете в руке подруги. Ничего не говорила, но и сама все чаще стала дымить своими ужасными сигарами. Экстравагантная, подхваченная неизвестно где привычка ввергала Флоранс в шок. Ей и самой частенько приходилось мириться с обвинениями в вульгарности. Но толстая сигара во рту красивой девушки?! Это уже ни в какие рамки не вписывается. Тем более, похоже, Катрин курила не только с провокационные целями, – ей действительно нравилось пускать клубы дыма. Дело кончилось тем, что подруги договорились ограничивать себя одной сигаретой в день и одной сигарой в месяц. Флоранс подозревала что, щегольски дымя сигарами, подруга добивалась именно такого результата. Кошка стала очень хитрой. Еще один повод для тревог.

Они сидели на террасе. Фло в кресле, Катрин прямо на перилах. Старшая подруга с наслаждением втягивала дым сигареты.

– Как он? – спросила Катрин, болтая ногами.

– Нормально. Воюет с немцами. Какой-то Танненберг.

– Да? И как?

– Трудно. В подвалах много эсесовцев.

– Пусть по по-сталинградски попробует, – за каждый угол гранату. У него в арсенале есть гранаты?

– Боже! – Флоранс застонала. – И как я забыла спросить? Кэт, я сейчас околею от усталости как старая кляча. Не хочу я никаких гранат.

– Пожалуйста, не нужно околевать. Мне, правда, интересно.

– Пойди и присоединись к мальчику. Детишки.

– Трусы лень натягивать, – Катрин тихо засмеялась. – Фло, о чем вы говорили, если не о гранатах?

– О тебе. О школе. О Найни. О горах. Еще он рекомендовал мне выйти замуж.

– И какие выводы?

– Честно говоря, я так и не поняла, что он думает о наших с тобой отношениях. У меня растет очень дипломатичный сын.

– Вообще-то, я спрашивала о горах.

– Вряд ли. Он не хочет никуда ехать, – Флоранс в последний раз затянулась сигаретой. – Кэт, ты можешь мне честно ответить на один вопрос?

Катрин приподняла прорезанную чуть заметным шрамиком бровь:

– Я всегда отвечаю честно.

– Мне кажется, в последнее время у тебя тоже практикуешь дипломатический подход. Ты начала курить сигары мне назло?

– Нет. Гнусная заокеанская привычка. Кстати, весьма негативно сказывается на дыхании во время бега. Но если ты имеешь в виду, что я специально начала курить чаще, – то это правда. Мне казалось, что наглядный отрицательный пример подействует.

– Он подействовал. Кэт, лучше бы ты сказала мне прямо. Я помню тебя очень искренней девочкой.

– Ага, искренней и неблаговоспитанной. Я тоже помню, как ты орала на меня и обзывала похотливой шлюхой. Может быть, тогда я в тебя и влюбилась. Может быть, нам снова попробовать ругаться?

Флоранс с трудом улыбнулась:

– Я обдумаю твое предложение. Но я тогда была не права. По сравнению с тобой нынешней, ты была образцом добродетели. Кэт, прости, я засыпаю. Можно мне добраться до кровати?

Флоранс со стоном повалилась на постель. Ощутила как ложиться на спину покрывало. Обычно Катрин скользила на простыни рядом, но только не сегодня. Сегодня просто жизненно необходимо побыть одной. Только с подушкой. Только спать. Хорошо, что девочка понимает. Все понимает, исчезает.…

Спать…

* * *

Из-за жалюзи пробивался розовый рассвет. Самое начало долгого летнего дня. Флоранс открыла глаза. Спала меньше двух часов. Плохо. Постель рядом нетронута. И именно от этого тебе плохо, плохо, плохо. Когда ты просыпаешься, Катрин почти никогда не бывает рядом. Но подушка хранит отпечаток ее красивой безрассудной головы, на простынях чудиться очертания тела. Призрак ее тепла, ее запаха. Каждый день, каждый час она рядом.

Вот и ответ.

Флоранс решительно села. Помотала головой. Спутанные волосы липли к щекам. Нужно встать. В горле чувствовала сухость сна. Щетка лежала на месте. Один шлепанец как обычно исчез. Ну и хитроумная псина – дверь же плотно закрыта?

Торопливо причесавшись, Флоранс босиком вышла из спальни.

Как тихо. Уже не ночь – розовеет мир за окнами. Как давно ты не видела рассвет?

Спальня Катрин была пуста. Небрежно накинутое покрывало, сваленные пирамидой подушки.

Флоранс вцепилась в шелк рубашки на своей груди. Ноги холодил сквозняк.

Вот же она, – сквозь маленькую гостиную видна приоткрытая дверь на террасу. За широким стеклом спина в белой футболке. Сидит на перилах. Ноги спущены вниз, спина ссутулилась. Там же холодно. Флоранс жалобно хлюпнула носом.

Стоило коснуться двери, фигура слетела с перил. Длинные ноги напряжены, спутанные волосы надо лбом встали иголками. Правая рука у бедра, блеснул пока еще спрятанный в кулаке металл.

– Это я, – прошептала Флоранс. – Не нужно ножом.

Жесткие складки у губ разглаживались. Спряталась полоска зубов. Сорок лет, тридцать, двадцать? Только яркие глаза оставались все теми же. Миг болезненной, почти умоляющей улыбки. Снова девочка.

Флоранс почувствовала, что сейчас заплачет.

Кожа холодная. Замерзла. Флоранс вцепилась в свободную футболку на гибкой талии. Танцовщица? Убийца? Какая разница? Главное можно уткнуться носом в шею и успокоиться.

– Кэт, мы все придумаем. Все сделаем.

– Да.

– Мы будем очень честными.

– Как нудисты.

– Не притворяйся. Ты взрослая. Очень взрослая.

– Разглядела? Грустно.

Они стояли обнявшись. Мерзли ноги, но Флоранс не решалась шевельнуться.

– Пойдем в комнату, – наконец, прошептала решительно. – Мне нужно доспать. Потом будет много дел. На этот раз сугубо личных, – твоих и моих. Нам нужно составить предварительный план действий.

– Ты уверена?

– Да. Я сейчас представила, что ты ушла, и у меня остановилось сердце.

– Я не уйду. Сама – никогда не уйду. Тебе придется долго и упорно выгонять нас троих.

– Давай больше не будем болтать глупости. Делом нужно заниматься. Например, – все-таки выспаться. Но сначала ты меня поцелуешь. По-настоящему. Как выяснилось – иначе я просто не могу крепко спать.

– Я могу тебя не просто поцеловать.

– Правда? – Флоранс изумленно вскинула брови. – Так что же мы стоим?

Глава 4

– Итак, – Флоранс многозначительно помахала ежедневником, – мы имеем проект действий. И кое-что, мы уже сделали.

– Ага, – согласилась Катрин. – Ты стала покидать любимое рабочее место как минимум на два часа раньше.

– Я догадывалась, что ты обратишь внимание, – кивнула подруга. – Таишь обиду за то, что не удается вдоволь почитать в машине?

– Еще бы! Вчера ты вообще закончила засветло. Только и ездим туда-сюда. Никакой жизни и учебы.

– Вчера вечером ты не выглядела огорченной, – заметила Флоранс.

– Ты просто не заметила. И вообще стоило мчаться с работы раньше, чтобы запугивать Цуцика и Мышь такими стонами? Мамочке не стыдно?

– Не особенно, – подруга покачала головой. – Мне не стыдно, но надеюсь, Найни достаточно устает за день, чтобы не просыпаться от наших игрищ. Что касается меня, то я полностью удовлетворена проведенным вечером. И ночью. Но мамочкой ты меня не смей сейчас называть. Разозлюсь.

– Я случайно, – жалобно мяукнула Катрин.

– Ладно, переходим к сути дела. Кстати, на работу мне все-таки нужно ездить. Так что у нас остается двадцать минут для обсуждения и координации.

– Я – сплошное внимание.

– Отлично, – Флоранс села в кресло и открыла ежедневник. – Вообще-то, у меня успели формулироваться самые предварительные мысли. У тебя есть какие-то предложения? Хочешь высказаться первой?

– Мыслей у меня полно, хотя на бумагу я их изложить поленилась. Но два первоочередных предложения я рискну внести немедленно. Можно?

– Жду с нетерпением, – Флоранс элегантно положила нога на ногу.

– Сейчас ты дразнишься, – уличила ее Катрин. – Но я собственно хотела высказаться как раз по этому поводу – я категорически не желаю обсуждать возможность ограничений сексуальных удовольствий.

– Хм, – Флоранс деловито заглянула в записи. – Знаешь, а я ничего подобного в список и не вносила.

Обе засмеялись. Катрин пересела на подлокотник кресла, положила руку на плечо подруги.

– Не отвлекайся, – поспешно предупредила Флоранс. – Я еще не отошла после вчерашнего. Мы совсем сумасшедшие. Ладно, давай свое второе предложение.

– Фло, пожалуйста, поговори с Мышкой.

– А вот это у меня записано, – Флоранс деловито помахала ежедневником. – Но мне нужна предварительная и крайне обязательная консультация с тобой.

– Обязательно, детка.

– Странно, но "детка" мне нравится значительно больше чем "мамочка". Хотя и то, и другое, чистый идиотизм, – Флоранс фыркнула. – Ладно, идем дальше. Могу я начать оглашать свой список?

– Вне всякого сомнения.

– Тогда, Кэт, сядь, пожалуйста, вот сюда. Мне нужно тебя видеть, а так я сверну шею.

Катрин пересела в кресло напротив.

– Значит, так, – Флоранс посмотрела требовательно, и подруга, наконец, видела ее такой, какой привыкли видеть топ-менеджера сотни людей, с которыми работала мадам Морель. – Катрин, я хочу, чтобы ты, не торопясь и очень подробно, поведала о своей жизни за эти четыре года. Собственно, и о годах своего детства я тоже с удовольствием послушаю. Государственные секреты можешь опустить. Тайны спецслужб тоже могут идти, как ты любишь выражаться, – в задницу. Мне необходимо понять тебя. Не желаю мириться с тем, что я до сих пор знаю лишь обрывки твоей жизни. Что ты об этом думаешь?

– Думаю что это чрезвычайно длинная история. Но я совершенно не против рассказать все. Местами мне будет стыдно, но я не собиралась, и не собираюсь от тебя что-то скрывать. Тем более, никаких обязательств о неразглашении я официально не подписывала. Знаешь ли, иногда полная бредовость произошедшего является лучшей гарантией отсутствия интереса со стороны журналистов и прочих любознательных типов. В некоторые вещи даже "желтые" издания не верят.

– Следовательно, раз я не "любознательный тип" а твоя подруга и любовница, мне можно будет узнать все без купюр? И про твоих сексуальных партнеров, и про резню и кровь, и про твоего мужа, и про твою Блоод?

– Обязательно.

– Вот именно эта твоя мечтательная улыбка меня совершенно выводит из равновесия. Черт, кажется, я ревную. И что это за существо, которое может научить так дьявольски целоваться почти невинную девушку?

– О, это существо, о котором мне хочется болтать без конца. Если бы вам довелось познакомиться.… Не ревнуй, пожалуйста. Я тебя очень люблю.

– Тебя, и эту кровососку, спасает исключительно то, что я наивно верю в твой последний довод, – грозно сказала Флоранс. – Ладно, договорились, значит, я жду тысячу и одну сказку? Следующий вопрос…. Кэт, я понимаю, что ты никогда не забудешь о своих войнах и путешествиях. Даже если ты мне расскажешь день за днем, мне не дано до конца понять, – как это: быть под артиллерийским обстрелом или месяцами идти дебрями, где ни ступала нога человека. Но сейчас мы живем в скучном цивилизованном обществе. Мне очень бы хотелось, чтобы ты это полностью осознала.

– Э-э.… А в чем конкретно мое признание цивилизованной действительности должно выражаться?

– Одежда, макияж, прическа. Чинное благопристойное поведение. Хотя бы вне стен дома.

– Ты хочешь одеть меня по своему вкусу?

– Да, – с вызовом сказала Флоранс. – Мне это доставит огромное удовольствие. И хотя бы по этому поводу я перестану переживать. Не волнуйся, – я не собираюсь отбирать у тебя любимые джинсы. Но даже дома никаких ужасных бесформенных футболок! Поступим честно – ровно на пятьдесят процентов изменим твой гардероб.

– Согласна.

– Большая жертва. Восторга не вижу, но вполне способна оценить твое самопожертвование. И, ради бога, Катрин никаких фокусов с метанием пустых бутылок! Это неэтично и, главное, совершенно, бессмысленно. Давай ограничим аморальность площадью постели.

– Только в постели?

Флоранс погрозила пальцем:

– Не лови меня на слове, и не сбивай с мысли. Ты прекрасно поняла, что я имею в виду.

– Ну, если формулировка "в постели" допускает расширенное толкование, – я согласна.

Флоранс покусывала накрашенные губы, стараясь не улыбаться:

– Твоя податливость подвигает меня к дальнейшим провокационным требованиям. Боюсь, сейчас ты перестанешь относиться к нашим планам с таким легкомыслием.

– Я полна самых дурных предчувствий.

– Кэт, нам очень хорошо вместе. И вообще, и в постели. Но это неестественно. Вернее, – недальновидно. Я думаю, – нам нужно встречаться с мужчинами. Всё – начинай возражать.

– Фло, – осторожно сказала Катрин, – обрати внимание, – я не начинаю биться в истерике и ломать мебель. Но я не совсем понимаю, что именно ты имеешь в виду. Мы с тобой вдвоем должны встречаться с одним мужчиной? Или каждой необходим самец? И главное, зачем это вообще нужно? Я тебя не удовлетворяю?

– Фу, Кэт, сейчас как дам по глупой красивой голове! – Флоранс замахнулась ежедневником. – Перестань нести ерунду! Еще групповых оргий нам не хватало. Я несколько опытнее тебя, но обычно мне вполне хватало одного партнера. Все остальное – от лукавого. Конечно, в молодости и я успела нагрешить, но это был сугубо негативный опыт.

– М-мм, а я, знаешь ли, несколько раз рискнула попробовать. Не хочу тебя шокировать, но было не так уж плохо.

– Катрин, вот сейчас я об этом не желаю и слышать!

– Хорошо. Что ты не желаешь слышать об оргиях, я поняла. Но так и не поняла, зачем нам мужчины.

– Пожалуйста, послушай меня серьезно. Мы не можем вести патологически уединенный образ жизни. Хочешь, чтобы года через три мы, увидев фаллос падали в обморок?

– Не преувеличивай. Мы вовсе не такие ранимые. Вряд ли мне станет дурно, если я повидаю даже кучу членов. Всё равно: в комплекте с мужчинами или россыпью.

– А я? Вдруг у меня начнутся какие-то психологические проблемы? Какая-нибудь разновидность аутизма или вагинизма?

Катрин промолчала.

– Извини, – тихо сказала Флоранс. – Кажется, я неискренна. Попробую объяснить. У меня есть несколько поводов волноваться. Ты меня удовлетворяешь. Но как насчет тебя? Это ведь только сейчас все хорошо. Но ты молода, темпераментна. Ты намного свободнее меня. Я не хочу ограничивать твои возможности. Мы обе должны иметь выбор. Ведь так?

– На х… мне такой выбор, – буркнула Катрин.

– Я не совсем поняла, но, по-моему, ты ругаешься.

– Нет, – называю вещи своими именами. Фло, у тебя еще доводы в пользу самцов есть?

– Да, есть. Как это называется у вас, у солдат, – камуфляж? Стоит ли нам афишировать наши отношения? Нам ведь не нужна дешевая реклама? И ты ведь не собираешься записываться в воинствующие активистки борьбы за права лесбиянок?

– Перспектива заманчивая, но пока у меня подобных планов нет. Значит, маскировка? Вернее, – конспирация. Этот довод могу в какой-то мере принять. Что-то еще?

– Да, – Фло замялась. – Кэт, ты ведь не всегда будешь студенткой. Разве ты не планируешь когда-нибудь завести детей?

Катрин хмыкнула:

– Вообще-то, планирую. Когда-нибудь в отдаленном будущем.

– Но для появления детей необходимо завести мужа. Обычно это происходит именно в таком порядке. А муж, – это тот самый самец, представитель пола, к которому ты относишься с таким пренебрежением. По-крайней мере, в большинстве случаев дело обстоит столь печальным образом, – гетеросексуальные отношения – приличный мужчина – ребенок.

– Я слышала о чем-то таком. Еще слышала, что для того чтобы зачать, совершенно необязательно тренироваться годами напролет с неким конкретным представителем мужского пола. Фло, если ты настаиваешь, я готова согласиться с чем угодно, но скажу прямо, – я совершенно не верю, в способность постоянного бой-френда украсить мою жизнь. Совершенно излишнее будет приобретение. И обременительное.

– Кэт, поверь, – так будет лучше. Нельзя сужать свой круг общения до критического минимума. Это очень недальновидно.

– Как скажешь. Но прошу занести в протокол мое особое мнение. Для истории.

– Хорошо, что ты шутишь, – с облегчением сказала Флоранс. – Я думала, – ты обидишься.

– Я обиделась. Но не очень сильно.

– Но, Кэт, подумай о детях. Что бы мы сейчас не говорили, – у детей должна быть нормальная семья. У тебя будут отличные малыши. Если захочешь, – я всегда буду рядом, буду помогать…

– Фло, не смей примерять на себя роль бабушки! Вот на такое гадство я по-настоящему обозлюсь. Узнаешь меня с плохой стороны. Чертовски рано тебе в бабушки. В сто двадцать лет, – понятно? И не годом раньше!

Флоранс успокаивающе выставила ладони:

– Кэт, я совсем не это имела в виду. В любом случае, тебе еще рано думать о детях.

– Согласна. Это долговременная перспектива. Что у нас в ближайшем будущем? Какие у тебя еще пункты там записаны?

Фло посмотрела на подругу с опаской:

– Извини, но мы еще с мужчинами не закончили. С кем бы ты хотела познакомиться? Звучит странно, но я не слишком ясно представляю, с каким парнем ты бы захотела встречаться.

– Фигушки, детка. Ничего я описывать-расписывать не буду. Сама мне бой-френда подыскивай. Я полностью полагаюсь на твой вкус.

– Как ты можешь так говорить?! – ужаснулась Флоранс. – Я же хочу, чтобы ты чувствовала себя комфортно.

– Мне будет комфортно, если ты позаботишься обо мне. Твоя идея, – тебе и воплощать в жизнь.

– Кэт, ты мне мстишь, – жалобно сказала Флоранс. – Ты все-таки, обиделась.

– А как же. Я очень злопамятная. Утешься мыслью, что ты намного лучше меня знаешь популяцию местных самцов. Ты же не станешь подбирать мне какой-нибудь уцененный занюханный экземпляр?

– Черт знает что. Моя идея выглядит в твоей интерпретации ужасно. Как будто я тебя на собачью случку собираюсь отвести.

– Вот-вот, – не без удовольствия согласилась Катрин. – Очень правильная и самокритичная оценка данной идеи. Ну, ты придумала, – тебе и выполнять. В любом случае, у тебя получиться лучше чем у меня. Кстати, у тебя самой есть кто-то на примете?

– Кэт, что за вульгарное выражение? – возмутилась Флоранс. – У меня до встречи с тобой был вполне приличный любовник. Собственно, мы и сейчас перезваниваемся. Нет ничего проще, чем возобновить и личные встречи.

– Хм, и он покорно ждал эти месяцы?

Флоранс демонстративно сухо поинтересовалась:

– Считаешь, мужчина не может подождать свидания со мной несколько жалких месяцев? Я так "занюхано" выгляжу?

– Я совсем не это имела в виду. Не знаю и как этот осел удерживается, чтобы не сидеть каждую ночь под твоим окном, скуля и мастурбируя.

– О, боже! Ну и кошмарная картина. Но представить приятно, – Флоранс хихикнула. – Поехали, договорим по дороге. Если, конечно, совсем не запутаемся, в том, кто, и что имеет ввиду.

Флоранс ловко обогнала фермерский фургончик и нерешительно сказала:

– Я, наверное, поспешила с предложением насчет мужчин. Мне очень не хочется, чтобы ты сделала неправильные выводы.

– И не подумаю делать какие-то выводы. Если ты считаешь ходить на свидания правильным, – я готова попробовать. В конце концов, в чем-то это забавная идея. Боюсь только, ты сама в ней разочаруешься. Меня волнуют куда более серьезные вопросы.

– Конкретнее?

– Во-первых, мой внешний вид. Здесь много нюансов. Боюсь, мне будет трудно пережить слишком много радикальных изменений.

– Как ты только можешь обо мне так плохо думать!? – возмутилась Флоранс. – Никакого насилия. Только двусторонние переговоры и скрупулезный учет твоего собственного мнения.

– Забавно, – вздохнула Катрин. – С моим покойным мужем у нас был очень похожий договор. Что-то вроде метода кнута и пряника.

– Я все больше проникаюсь уважением к твоему супругу. Очень жаль, что он так безвременно погиб.

– Да, он был бы тоже очень рад с тобою познакомиться. Ну, не будем о грустном. Если в отношении изменения имиджа мне обещан плавный переходный период, то пожалуй, я рискну огласить следующее предложение. Ты только, пожалуйста, тоже не думай обо мне плохо.

– Перестань меня запугивать и говори, – сердито сказала Флоранс.

– Могу я побеспокоиться о твоем здоровье? В последние дни, ты, слава богам, начала высыпаться. Как насчет небольших физических нагрузок?

Флоранс кинула быстрый взгляд:

– Я знаю, что у меня есть два-три килограмма лишнего веса. Внесено в список. Правда, не в первом десятке пунктов.

– Дело не в килограммах. Ты ведешь не совсем правильный образ жизни. Могу я повлиять и подправить?

– Можешь, черт возьми, – Флоранс помолчала и решительно сказала. – Я полностью доверяю тебе в этом вопросе. Ты весьма внимательно относишься к собственной физической форме. Убери с меня эти проклятые килограммы. Если нужно, пусть Найни посадит меня на самую изуверскую диету. Как мазохистке ей должно быть приятно полюбоваться и моими страданиями.

– Не фантазируй. И насчет Найни, и насчет килограммов ты ошибаешься. Пожалуй, тебе нужно и добавить килограмм-другой. Но это будет качественно иной килограмм. Вообще-то, я просто хотела бы поставить тебе новый тренажер, а лучше два.

– Вообще-то, у меня стоит тренажер, – неуверенно сказала Флоранс. – Я, правда, ужасно редко к нему подхожу.

– Этот аппарат не совсем то, что нужно. Я подберу более подходящий. И буду присматривать, чтобы ты не забывала где он стоит.

– Представляю себе, как ты будешь присматривать. Не забудь, пожалуйста, что мне уже стукнуло тридцать пять. Этот возраст обязывает следить за здоровьем с несколько иной стороны.

– Ты сказала, что полностью доверяешь мне в вопросах здоровья. Так или не так?

– Доверяю.

– Прекрасно. Фло, детка, – я больше никогда не услышу от тебя ни слова о возрасте. Ни-ко-гда! Просто забудь об этой системе координат. Тем более, она весьма относительна и крайне вредна для здоровья.

– Согласна, – решительно сказала Флоранс.

Катрин посмотрела на нее с нежностью. Подруга, как и сама отставной сержант, мало о чем забывала и жестко следовала собственным правилам.

– Кэт, – Флоранс на миг оторвала взгляд от дороги, – а нельзя мне посмотреть на твою тренировку? Или туда посторонних не пускают?

– Ты не посторонняя. Можешь полюбоваться в любое время. Но наши тренировки, они… – Катрин поискала слово, – они жесткие. Некрасивые.

– Я догадываюсь, – сказала Флоранс. – Достаточно посмотреть на твои руки и ноги. Синяки и царапины, знаешь ли, никого не украшают. Странно еще, что у тебя лицо не страдает.

– Я такую специальную штуку на голову надеваю, мягкую, – безмятежно объяснила Катрин.

– А на руки и ноги такие штуки надевать нельзя?

– Туда другие штуки надевают, но они не всегда помогают.

– О, боже! Тебе обязательно что-нибудь сломают.

– Пусть лучше там сломают, чем в другом месте. По-крайней мере, рядом с нашим спортивным клубом имеется отличная клиника.

– Не шути так. Я все понимаю, но все же прими во внимание, что сейчас совершенно мирное время. Здесь есть армия, полиция, еще миллион разных служб призванных охранять покой таких обывателей как мы. Мне было бы приятно знать, что ты навсегда ушла в отставку.

– Мне нравиться в отставке. И обывателем быть нравиться. Когда ты рядом. А клуб и тренировки, – это так, – времяпровождение, снимающее излишнюю агрессивность. Я, знаешь ли, очень агрессивная особа. Кстати, я могу тебя пригласить в одно агрессивное, но милое местечко?

– Куда именно? – с некоторой настороженностью поинтересовалась Флоранс.

– Просто в тир. У Порте де Ванвес есть очень спокойное заведение. Может быть, ты перестанешь относиться к одному известному нам предмету как к дремлющей гадюке.

– К тому предмету, что претворяется спящим среди твоих бюстгальтеров? – Флоранс покачала головой. – По правде говоря, мне кажется, эта здоровенная железка нужна тебе не больше чем те самые бюстгальтеры. И то, и другое, ты не собираешься носить. И зачем так много пуль? Сидят в коробках как металлические насекомые.

– Не пули, – патроны, – улыбаясь, поправила Катрин. – Отнесись к этому имуществу как к набору моих личных транквилизаторов.

– Если тебе будет спокойнее, – можешь хоть гаубицу нам под кровать запихнуть.

– О! – Катрин засмеялась, – твое военное образование растет на глазах.

– Еще бы, – сын носит погоны и является домой лишь чтобы вдоволь поштурмовать какие-то подземелья, а ты норовишь сбежать в тир. Ладно, поскольку мы приехали, я пойду и займусь чем-то мирным, – сдеру шкуру с ночного администратора, или уволю пару барменов. Мне нужно развлечься. Если останется пара минут, – почитаю в Сети про гаубицы.

– Отличный план. Только видишь вот это, Фло… – Катрин постучала по циферблату своих спортивных часов.

– Вижу. Тебе необходимо поменять часы. Эти будешь надевать только на свои марафоны в компании Цуцика.

– Я имею в виду, что мы быстро доехали. До начала твоей работы остается еще пять минут. Даже, шесть. Посиди со мной, пожалуйста.

– Охотно. Похоже, ты не слишком торопишься в библиотеку?

– А что там делать? Уволить мне там некого, вероятно, даже шкуру не удастся содрать с какого-нибудь красавчика.

Флоранс, улыбаясь, оперлась локтями о руль:

– Любишь снимать скальпы?

– Ужасно. Прямо весь день насмарку, если не освежую пару бледнолицых.

– Я видела твои индейские шахматы. Они, действительно, расписаны кровью?

– Естественно. Каждая фигурка – символизирует отдельную великую жертву воинов хаяда.

– Что ты так на меня смотришь, индианка? – тихо спросила Флоранс.

– Ты очень красивая. И тебе безумно идет эта прическа. Я когда вижу твой затылок, у меня даже бедра сводит.

– Этой стрижке уже сто лет, – прошептала Флоранс.

Пальцы подруги скользили по высоко открытому стрижкой затылку. Подкрашенные и удлиненные тушью ресницы Флоранс затрепетали. Катрин неуловимо придвинулась ближе. Теплые, нежные губы скользнули по скуле, спустились к шее.

– Что ты делаешь? – прошептала Флоранс.

– Три минуты ни о чем ни думай. Только три минуты…

Небольшой "Рено" застыл в углу совершенно пустой стоянки. Только по улице проезжали редкие машины. Блестел непросохший после утреннего дождя асфальт.

…Фло сидела неподвижно, откинув голову на подголовник сидения. Глаза закрыты, только неглубокое частое дыхание вырывается из груди. Блузка глубоко расстегнута. Белоснежный бюстгальтер совсем не мешает губам и пальцам подруги. Остановить ласки и поцелуи нет сил. Как же хорошо! С бюстгальтером что-то происходит. Ну и пусть.…Когда алчные губы целуют сосок, Флоранс коротко вздрагивает. Кончик языка ласкает с нежностью мотылька и Фло не хватает воздуха. По внутренним сторонам бедер бегут крошечные искорки, щекочут, побуждают застонать, начать выворачиваться, выпутываться из одежды. И Флоранс испытывает почти невыносимую благодарность, когда нежная бесстыдная рука начинает скользить по ноге, согревать искорки возбуждения. Как чудесно… стыдно, но чудесно.… Ай, – подол юбки начинает ползти вверх. Флоранс понимает, что сейчас позволит все что угодно. Плевать, что одинокая машина, должно быть, привлекает лишние взгляды. Лишние, лишние, совсем лишние… О-о-ох! – трусики не мешают нежному вторжению. Нестойкая горячая плотина сейчас не выдержит. Ой, ужас, – что девочка подумает о тебе?! Она о тебе хорошо подумает. Хорошо, хорошо, хорошо! Руки, губы, пальцы… Фло чувствует себя раздвоенной коллаборационистской, – мозг еще протестует, но все остальное полностью поддерживает вкрадчивых безжалостных оккупантов. Собственные руки вцепились в руль, пытаясь удержать неизвестно что. Боже милостивый, – всегда как в первый раз!

Когда темноволосая голова подруги внезапно, – и так ожидаемо, – скользнула вниз, Флоранс дернула коленями. Рука инстинктивно схватила по-мальчишески стриженый затылок Катрин, с обреченным отчаянием вжала плотнее.

– Да! Еще! Ой, нет! Какая же я с-с-сука!

Фло пыталась утихомирить загнанное дыхание, Катрин уже застегивала ее блузку.

– Ой, Кэт, что же с нами будет? – жалобно прошептала Флоранс. – Как ты думаешь, существуют клиники для лесбиянок-нимфоманок?

– Думаю, специализированных нет. Будем лечиться на общих основаниях. Главное – попасть в одну клинику.

– Тогда нас сразу отправят на электрический стул. Для полной изоляции от общества. Ты же практически американка. Возьмешь меня с собой?

– Думаешь, бывают двухместные электрические стулья? Или мы на одном поместимся?

– Издевайся, издевайся. Нам вполне бы подошел электрический диван. А почему у меня кисть болит? – Флоранс машинально сжимала и разжимала пальцы.

– Ты здорово врезала кулаком по рулю, – Катрин хихикнула. – Хорошо, что по клаксону не попала. А еще ты вспоминала очень грубые словечки.

– О, боже! Кэт, нужно что-то делать.

– А как же. Я сейчас поеду в библиотеку. Ты пойдешь сдирать шкуры. Мы уже перебрали регламент на три…, уже почти на четыре минуты.

– Ненавижу я твои дурацкие часы! Сегодня же попробую купить тебе другие.

– Замечательно. Иди, работай. Только портфельчик не забудь, – Катрин очень нежно коснулась губами щеки подруги. – Это было здорово.

– Боюсь, я не могу опровергнуть сей непристойный факт, – Флоранс вышла из машины. Катрин открыла дверцу, чтобы пересесть за руль.

– Фло, если будешь выбирать часы, – желательно чтобы они были с секундной стрелкой. Мы с тобой очень занятые девушки.

Флоранс обернулась:

– Обязательно, – секундомер, будильник, радио, USB-порт, компас и аварийный маяк. Мне кажется, часы со всей этой дрянью у тебя уже есть. Я хочу видеть на твоей руке красивую вещь, а не безобразный набор для экстремального выживания. Позвони мне после тренировки, пожалуйста.

Катрин кивнула. Смотреть на уходящую Фло было сплошным удовольствием. Деловой костюм сидел безупречно. Высокие каблуки делали подругу еще стройней, а портфель с ноутбуком по тону идеально подходил к цвету жакета. Походка немного неуверенная, но это через пару минут пройдет. Скажется тонизирующий эффект маленького экспромта. Катрин глупо заулыбалась, – а ведь всё будет хорошо. Эта изящная утонченная женщина не только любит тебя, – она действительно начинает верить в то, что от этой любви ей некуда деться.

* * *

Катрин вышла из раздевалки. После душа волосы почти высохли. На татами работали две пары середнячков. Клод, только что проведший спарринг с Катрин, еще не пришел окончательно в себя и отсиживался на сложенных в углу матах. Увидев девушку, нашел силы улыбнуться и показать пальцами «ОК». Хороший парень, но двигается чересчур медленно и упорно считает партнершу американкой. Вообще Катрин смущала местная привычка уделять слишком много внимания ударам ногами. Савате и шоссон[1], конечно, стили, вызывающие уважение своим возрастом, но что с того возраста толку? Бывшая когда-то тесная связь с фехтованием почти исчезла, руки всегда остаются пусты, удары хоть и точные, но далеко не всегда мгновенно выводящие из строя противника. Катрин с сожалением вспоминала оставшийся за океаном закрытый клуб по «таун экшен». Вот там делом занимались. Впрочем, народ и в здешнем клубе вполне приличный, доброжелательный, несмотря на то, что женщины к ним приходят редко. Со временем, возможно, удастся выйти на действительно серьезную школу боя. Пока Катрин нащупать ничего не удавалось, – клубы как клубы, – экстремальный спорт, но не больше. Или весь народ здесь такой мирный? Кроме как жечь ни в чем не повинные автобусы, аборигены уже ни на что не способны?