Текст книги "Европейский сезон (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

Глава 16

Такси, полупустой поезд, запах ночного вокзала, еще одно такси. Пустая улочка Лиласа, дома в тени темных деревьев. Вдыхая запах влажной листвы, Флоранс подумала, что можно было бы никуда не уезжать. Здесь ничего не меняется.

Дом стоял тихий и безжизненный. Следы от обстрела исчезли, фасад был покрашен заново. Горели только фонари на воротах. Флоранс заперла калитку. Жо украдкой потрогал правый карман джинсов.

– Незачем его щупать, – прошептала мама. – Ты ничего не потерял. Лучше передай мне сумку, а то рискуешь запутаться в ремнях.

В правом кармане джинсов Жо лежал складной нож. Флоранс была уверенна, что в случае осложнений, от этого "оружия" будет больше неприятностей, чем пользы. Но мальчик хочет быть защищенным, и в этом его вполне можно понять.

– С "Береттой" я бы чувствовал себя лучше, – прошептал Жо, послушно передавая мешающую сумку.

Флоранс промолчала, – сама бы она чувствовала себя куда лучше рядом с Катрин, пусть у подруги и не будет всяких стреляющих железок.

Они подошли к ступенькам. За дверью немедленно заскреблись, коротко и радостно тявкнул Цуцик.

– А нас здесь рады видеть, – расплылся в улыбке Жо.

– Вернее, нас рады слышать, – сказала Флоранс и попробовала отпереть дверь. Дверь оказалась заперта на засов. Флоранс негромко постучала. Было слышно, как прыгает за дверью Цуцик, как стучат по полу его когти, но со сложным запором пес явно не мог самостоятельно справиться.

– Может, я через веранду попробую залезть? – растерянно предложил Жо, но тут дверь распахнулась

На пороге стояла Мышка.

И Жо, и его мама, потеряли дар речи. Даже Флоранс, неплохо знакомая с экстравагантными привычками девчонки, оказалась не готова к увиденному. На Мышке был потрясающий черно-белый наряд горничной – кожа, латекс, кружева, четкая белизна изощренно обнаженной плоти. Юбочка, не смотря на свою пышность, не скрывала подвязки ажурных чулок. Ниже юбки ножки обтягивали узкие лакированные сапожки. Личико под иссиня-черным париком и кружевной наколкой несло на себя обильный слой макияжа.

– Это вы? Хорошо, – отсутствующим голосом сказала Мышка и села на корточки. Стукнул выпавший из-под фартучка "Глок". Девочка закрыла лицо ладонями в белоснежных митенках.

– А… – начал Жо.

– Забери револьвер и в свою комнату, живо! – рявкнула Флоранс. – Я здесь и сама разберусь.

Мышка вяло потянулась, было удержать пистолет, но Жо уже подхватил оружие и поспешно удалился по направлению к своей комнате.

– И ты, хвостатый, иди, – скомандовала Флоранс псу, и Цуцик решил не возражать.

Флоранс швырнула дорожную сумку в угол, заперла дверь и, ухватив за тонкую шейку, подняла девчонку на ноги:

– Ты одна?

В тусклом взгляде Найни появилось некоторая осмысленность и удивление:

– Я? Да. И Цуцик…

– Понятно. Марш наверх. Я сейчас приду, и ты мне все объяснишь.

Мышка покорно повернулась и отправилась к лестнице, вот только на своих высоченных каблуках она держалась с явным трудом.

Флоранс заглянула на кухню. Жо пригнулся за столом, Цуцик попятился куда-то под мойку.

– Жо, я буду очень признательна, если ты немедленно уберешься в свою комнату и ляжешь спать. И не смей мне сейчас возражать.

Сын кивнул и поднялся со стула.

Прихватив бутылку минеральной воды, Флоранс поднялась наверх.

В комнате Мышки стоял кровавый полумрак, – светилась лишь красная электрическая гирлянда, укрепленная над изголовьем постели. Между подушек лежала груда чего-то черного, кожаного, в ремнях и пряжках. Сама девчонка сидела на постели, сложив маленькие ладони на оголенных юбочкой коленях. По броско раскрашенному личику пробегали волны мутного кровавого сияния.

Флоранс сглотнула, – картина выглядела довольно пугающей. Особенно безучастное, мертво-яркое, хорошенькое личико Мышки. Ну, здесь нет Катрин, чтобы разобраться по сути. Флоранс набралась храбрости и сурово поинтересовалась:

– Что стряслось? Что значит этот карнавал?

– Нет здесь никакого карнавала, – безразлично прошептала девчонка.

– Да? А откуда этот непристойный костюмчик? И это могильное освещение?

– Мне так нравится. Это мой костюм. Я такая. Вы просто неожиданно приехали. Нужно было позвонить и…

– Что ты такое несешь?! – возмутилась Флоранс. – С каких это пор я должна заранее предупреждать о своем приезде? Пусть это не только мой дом, но я здесь имею право находиться не меньше Цуцика.

– Я не это хотела сказать… – начала девчонка, но Флоранс ее решительно прервала:

– Мне наплевать, что ты хотела сказать. Немедленно объясни, почему ты бродишь по дому в таком виде? И главное, – какого черта ты достала пистолет? Ты сама соображаешь, что ты делаешь?

– Я не могу больше соображать, – прошептала Мышка. – У меня нет сил. Она не вернется.

Флоранс резко шагнула к постели и влепила девчонке звонкую пощечину. Голова Мышки качнулась в ореоле черного блеска волос. Девочка подняла изумленное личико. Ее глаза украшенные черными линзами, почти скрывающими зрачки, казались абсолютно нечеловеческими.

– Вы… вы не можете. Теперь, когда…

Флоранс только что до полусмерти перепугавшаяся собственного поступка, без раздумий влепила вторую пощечину.

– Я тебе дам "когда"! Сучка тупая. Только посмей воображать, что знаешь лучше меня.

– Она бы уже пришла, – пролепетала Мышка. – Она бы никогда вас не оставила. Две недели, – она сказала, но прошло уже шестьдесят шесть дней. С ней что-то случилось…

– Это с тобой, случилось, тварь блудливая! – Флоранс толкнула девчонку в лицо открытой ладонью, опрокидывая на постель. – Немедленно заткнись, шлюха!

– Госпожа говорила, что никогда нельзя обманывать себя, – упорно прошептала Найни. – Она не вернется.

Флоранс тихо зарычав, прыгнула на постель, придавила девчонку к матрацу:

– Она всегда возвращалась! И сейчас вернется. Ты просто глупый трусливый слайв. Не смей болтать глупости.

– Ее больше не будет, – проскулила придавленная оседлавшей ее хозяйкой, Мышка.

Флоранс хлестнула ее по щеке. Еще и еще раз. В багряном сумраке разносились звуки сильных пощечин. Голова девочки покорно моталась по матрацу, – закрыться или отодвинуться Найни не пыталась. Щеки ее пламенели даже сквозь румяна. Флоранс скалилась и не могла совладать с собственной рукой. Каждый нанесенный удар приносил облегчение. Еще, еще, еще…

Из распухших губ Мышки вырвался едва слышный стон. Флоранс почувствовала, как под ней напрягаются узкие бедра девчонки.

– Твою мать! Б. дь хлюпающая! Это ты меня спровоцировала!

Обе понимали лишь общий смысл излюбленных словосочетаний обожаемой Госпожи и подруги, но и самого их таинственного звучания было достаточно. Мышка со страстным стоном раскинула локотки, выгнулась, сама подставляя под удар зажмуренное личико. Видеть столь противоестественное счастье было совершенно невыносимо. Флоранс, захваченная вихрем чувств, о существовании которых женщина старалась не задумываться, выдохнула еще одно ругательство, и, убирая от себя безумной личико, рывком перевернула девчонку на живот. Остановиться уже не было сил. Снежная пена юбочки не закрывала маленькую попку, перечеркнутую лишь узкими подвязками чулок и едва заметной ниточкой трусиков. Флоранс придавила коленом затылок жертвы, одновременно выхватила из кучи устрашающей амуниции какой-то ремень. В воздухе опьяняюще свистнуло. Мышка сладострастно содрогнулась….

…Флоранс остановилась, лишь, когда последние судороги неистового оргазма перестали ломать худенькое тело жертвы. До этого были долгие минуты безжалостного истязания, свиста ремня, собственного панического и грязного наслаждения своей властью и чужой болью. Попка Мышки светилась, исполосованная пересекающимися красными следами, правый чулок расползся до колена. Девочка едва слышно блаженно стонала.

Флоранс заставила себя снять ногу с шеи несчастного создания. Кажется, не задушила. Как же это вообще произошло?! О боже! На языке вертелось последнее, так и не вырвавшееся ругательство, словно раскаленным свинцом налились бедра. Заразилась. Безумие, просто безумие. Что теперь делать? Самой застрелиться? Черт, ты и не подозревала, что грызун так темпераментен.

– Ты меня спровоцировала, глупышка, – пробормотала Флоранс, бросая ремень.

– Простите меня, – пролепетала Мышка, поворачиваясь на бок. – Я подлая и неблагодарная. Вы почти как Госпожа. Спасибо. Ой, как мне легко. Спасибо, спасибо. Я очень виновата.

– Заткнись, – чуть не плача попросила Флоранс. По ее собственному телу проходили волны дрожи. Жаркий свинец истомы заливший бедра никуда не делся.

– Спасибо, – Мышка поцеловала ее в колено. – Позвольте мне. Вам тоже очень нужно. Я умею. Я хорошая служанка. Госпожа, когда вернется, меня накажет, если я не сделаю все что нужно.

– Перестань. Я гнусно возбуждена. Я себе потом не прощу, – прошептала Флоранс.

Кружева шуршали, корсаж похрустывал, маленькие пальчики в черно-серебристом лаке занялись платьем Флоранс. Возражать не было смысла. Катрин относится к подобному легко. Но дело не в этом.… О, дьявол…

Флоранс рассчитывала просто получить быстрое облегчение, но так легко отделаться не удалось. У девчонки оказались дьявольски нежные пальчики и язычок. Мышь явно знала что и как делать. Кроме того, Флоранс все время узнавала желания и привычки Кошки, – девчонка была истинной слайв своей госпожи. Присутствие Катрин ощущалось так явно, что Флоранс улетая, едва удерживалась от того, чтобы назвать подругу по имени. А возможно, и не удерживалось. Тело эгоистично и бесстыдно наслаждалось, но его ублажала совсем не подруга, и от этого становилось противно-сладко, и хотелось сделать очень больно маленькой усердной кукле. Иногда нечто подобное Флоранс испытывала и с любовниками-мужчинами, но тогда все бывало проще. Намного проще.

Флоранс лежала, вытянувшись по диагонали на неширокой кровати. Мышка безмолвно свернулась в ногах. Нужно было бы прикрыться, но шевелиться не было сил. Да и поздно шевелиться, после того когда позволяешь ублажать себя, куда изощреннее, чем служат рабыни тайных азиатских притонов.

– Хозяйка, я знаю, о чем вы сейчас думаете, – прошептала Мышка.

– Неужели? – пробормотала Флоранс, наблюдая за медленным пульсацией гирлянды.

– Вы сейчас себя обвиняете. Я знаю. Госпожа тоже долго привыкала к моему безумию. Я такая родилась. Ничего не могу поделать. Вы меня сегодня спасли. И спасли полезную слайв для моей Госпожи. Простите меня. Я совсем тут сходила с ума. Не знаю, как это получилось. Госпожа оставила мало инструкций, и я… Я струсила. Ремонт кончился, и мне стало страшно. Вдруг она, правда, не вернется…

Флоранс не глядя, пнула ногой.

– Я так говорила, чтобы вы меня успокоили, – поспешно сказала Мышка. – Я думаю, вы бы почувствовали, если на самом деле…

– Не говори глупостей!

– Я завтра буду умная, – тихо прошептала Мышка. – Я же не могу все время быть умной, правда? Вы меня успокоили. Цуцик не мог. Я с ним разговаривала вечерами, но он полностью понимает только Госпожу. А так сидит и ждет. Что ему, – он терпеливый. Простите меня. Мы сейчас не сделали ничего плохого.

– Знаешь ли, Найни, лучше тебе замолчать. Я – женщина бесстыдная и развратная, но дело сейчас не в постели и не в сексе. Нельзя делать, то, что считаешь бесчестным. С этим и Катрин вполне согласна. Почему я наслаждалась твоей болью? Только садистских комплексов мне недоставало. Мне это совершенно не нравится. Зачем я тебя избила?

– Чтобы мне стало хорошо, – прошептала Мышка. – Вы обо мне позаботились.

Флоранс промолчала. Хороша забота, – раз сама воспитательница-экзекуторша такой кайф поймала. Грешно. Избивать хорошеньких кукол, – как бы они не напрашивались, и как бы они не были сексуальны, – грешно. И наслаждаться ласками детей, пусть и вполне совершеннолетних, грешно вдвойне. Жуткая история. Правда, Грызуну стало легче. Да и самой тебе полегчало. Оказалось что два месяца воздержания, – испытание не для хладнокровного топ-менеджера. Вообще-то, у тебя после семнадцати лет таких длительных испытаний и не случалось.

– Хорошо, Найни, – значит, завтра ты разумная девушка? Уже неплохо. Обсуждать нынешнее б. во, – Флоранс поперхнулась. – Я уже и ругаться начинаю непреднамеренно. Обсуждать ничего не будем. Совершенно очевидно, – тебе нужна твердая рука. Двинемся проверенным путем. Пока Катрин нет, будешь докладывать мне о текущих делах. Допустим, – по средам. Полной релаксации не обещаю, но легче тебе будет. Но никакого секса. Во всяком случае, без крайней необходимости. Узнаю, что ты без нужды балуешься с пистолетом, – сдам в психлечебницу. Пусть там тебя сохраняют до возвращения Катрин.

Мышка поцеловала Хозяйке запястье. На этот раз в ее прикосновениях действительно не было ни капли секса.

* * *

Утром из всех троих самым не выспавшимся выглядел Жо. Когда Найни вышла из кухни, мальчик хмуро поинтересовался у матери:

– И что это значит? Ты ее била?

На лице Мышки действительно красовалось несколько царапин, в основном оставленных кольцами Флоранс. Места пострадавшие куда сильнее, к счастью были скрыты подолом скромного платьица.

– Что бы ни произошло вчера, это было вызвано исключительно терапевтическими целями, – категорически заявила Флоранс, борясь с желанием намазать джемом еще один рогалик. После бурной ночи есть хотелось чудовищно. И как только профессиональные садисты могут поддерживать себя в достойной форме?

– Ма, я имею право знать, – настаивал Жо. – У нее губы распухли. И вчера…, что это был за костюм?

– У Найни был небольшой нервный срыв. За это лето нам много пришлось достаточно пережить, а у девушки несколько запаздывающая реакция. Про костюм я вообще отказываюсь говорить. Ты уже не маленький, – сам все понимаешь.

– Да, – Жо глубокомысленно вздохнул. – Выглядела она… потрясающе. Найни у нас как кукла, – меняется до неузнаваемости, в зависимости оттого, что на себя натянет. Но сейчас она выглядит вполне жизнерадостной. Надо думать, – срыв действительно прошел. Только почему она с нами завтракать не села?

– Она лечиться диетой, – буркнула Флоранс, прекрасно понимающая, почему Мышка не сможет сидеть еще дня два. – Вообще, Жо, мне кажется, мы договаривались, что ты хорошенько обдумываешь, стоит ли задавать вопрос, еще до того как он выскакивает изо рта. Или это забыто?

– Нет. Я стараюсь. Но невозможно жить в окружении сплошных тайн. Даже оскорбительно, что ты мне рассказываешь меньше чем Мышка. Или твои тайны еще чуднее, чем у нее?

– Черт возьми, Жо, перестань ко мне приставать. Как любит говорить Катрин, – "Многие знания умножают печали". Что-то в этом роде.

– Я знаю, – Жо допил сок. – Надеюсь, она вернется, и вы перестанете сходить с ума. Я, собственно, тоже скучаю. С Катрин все как-то понятнее, хотя и сложнее. Ну, ты поняла, что я имею ввиду. И я надеюсь, что тогда у вас не появятся новые уловки, позволяющие не объяснять все до конца.

– Как ты думаешь, когда она появится? – глупо спросила Флоранс.

– Когда? – Жо задумался.

"Если он скажет, что Кэт может вообще не прийти, отделаю его не хуже чем Мышку. И наплевать, что он вымахал ростом с меня", – подумала Флоранс.

– Думаю, дней через десять– пятнадцать, – уверенно сказал Жо. – Три месяца оптимальный срок для проведения серьезной операции.

– Какой операции?! – изумилась Флоранс.

– Я откуда знаю? – сын помахал в воздухе рукой. – Ну не на пляж же она отправилась загорать?

* * *

На следующий день Флоранс не выдержала:

– Больно?

Мышка протирала зеркало, и было заметно, что на цыпочки она поднимается с некоторым трудом.

Найни повернулась к сидящей за ноутбуком хозяйке дома и улыбнулась:

– Я обошлась без лекарственных средств. Так будет болеть дольше и мне будет спокойнее. Пожалуйста, не сожалейте о происшедшем. Я чувствую себя очень виноватой, зато могу спокойно существовать.

– Вот и хорошо, – мрачно сказала Флоранс. – Раз ты можешь терпеть и наслаждаться, вечером садись с нами ужинать. Жо чувствует себя не в своей тарелке, да и мне не доставляет удовольствие, знать, что ты жуешь сухарики украдкой где-то по углам. Сможешь сидеть с нами? Ерзать не обязательно.

– Конечно, смогу, – Мышка заулыбалась. – Я сомневалась, хотите ли вы видеть меня рядом. Ведь если мы перейдем Туда, я как служанка никогда не буду сидеть с вами рядом. Местное общество не поймет.

– Там что, всегда за столом собирается большое общество? – подозрительно поинтересовалась Флоранс. – Это что, – всякие рыцари, шуты и прочие проходимцы будут глазеть, как я ем без вилки? А собаки будут грызться под столом, и сажать блох на мое платье? Чушь.

– Я не знаю, – пробормотала Мышка. – У Цуцика нет блох. А вилки Госпожа может приказать изготовить.

– Ну да, при такой постановке вопроса вилки у нас будут воровать шуты, а Цуцик подцепит тьму блох. Нет уж, – здесь нужно всё тщательно продумать. Сколько вообще обитателей в этом замке?

– Я не знаю. Госпожа что-то говорила, но я…. Там не очень многочисленное население.

– Вот и хорошо. Вспоминай. Жду твоих креативных предложений, – Флоранс кивнула на ноутбук. – Пора иметь хоть какое-то представление, чем мы там будем заниматься.

Мышка закивала:

– У меня есть план санитарно-гигиенических мер по модернизации стандартного средневекового жилища. Госпожа приказала подготовить, но подробности мы с ней не обсуждали.

– Плохо. Без Кэт нам даже подумать не о чем, – мрачно заметила Флоранс. – Давай вечером обсудим общую тамошнюю ситуацию. Не все же нам глупостями заниматься.

– Да, Хозяйка, – Мышка замялась. – Можно спросить?

– Ты уже начала – фыркнула Флоранс. – Давай без церемоний, пока вокруг шутов нет.

– Жо сказал, что вы обсуждали сроки возвращения Госпожи и сошлись на двух-трех неделях. Это правда?

– Мальчик, при всех своих недостатках, лжет очень редко. Утверждает, что в военном отношении – три месяца оптимальный срок.

– А почему вы мне не сказали? – жалобно пролепетала Мышка. – Вы же знаете как мне важно…

– Это подсчеты Жо, он тебе их и изложил, – возмутилась Флоранс. – Вероятно, даже более подробно, чем мне. Подождем три недели, потом еще три, и еще сколько понадобиться. Все, – заканчивай с зеркалом…

* * *

Первые дни октября выдались по-осеннему ненастными. Лил дождь, по оконным стеклам текли сплошные потоки воды. Проснувшись, Флоранс принялась раздумывать, – не пора ли включить отопление? Прошлой ночью ей приснилась Кэт, сидящая под какой-то низкой крышей и прикладывающаяся к горлышку странной, лишенной этикетки бутылки. Судя по вороту распахнутой грязной рубашки, в том сарае было жарко. Флоранс ощутила даже некоторую зависть, – по-крайней мере насморк подруге явно не грозил. Вообще, в последнее время Катрин снилась часто. Обрывки снов оставляли в голове бессмысленную головоломку: снова какие-то пальмы, пески, беготня людей, какие-то минареты. Иногда четкая фигура и лицо Кэт. И еще снились лошади и верблюды. Верблюдов Флоранс почему-то боялась с детства. В пору в сонник заглядывать, – что значит «тысяча и один верблюд»?

Телефон запел-замурлыкал рядом с будильником. В последнее время, надо отдать должное, оба противных устройства не слишком допекали хозяйку дома. Флоранс машинально взяла телефон и спохватилась, – кому это она понадобилась в раннее субботнее утро?

– Не спишь?

Голос, который никогда не забудешь.

Флоранс попробовала набрать воздуха:

– Ты где?

– В аэропорту имени самого носатого генерала и президента.

– Ты свободна?

– Для романтических свиданий? – Катрин засмеялась. – Пока да. Если ты согласна возобновить знакомство, то не слишком-то затягивай. У меня нет денег даже на чашечку кофе, не говоря уже о такси. Мне любезно разрешили позвонить по служебному телефону. Если я двинусь к вам пешком, то наверняка заработаю сопли. Здесь на редкость мерзкая погода.

– Я сейчас приеду, – путаясь в одеяле, Флоранс спрыгнула с кровати. – Подожди меня где-нибудь под крышей. Не замерзни, пожалуйста…

Выскакивая из дома, она столкнулась с Жо, Мышкой и Цуциком. Все трое возвращались с утренней пробежки, вымокшие с ног до головы. Мало-промокаемый Цуцик, выглядел, правда, поприличнее.

– Что?! – пискнула из-под капюшона Мышка.

– Ждите, – глупо и счастливо улыбнулась мама-хозяйка, спеша к машине.

В относительный порядок Флоранс привела себя уже в машине, торопясь к окружной дороге. Трасса была практически пуста. Желающих так рано выбираться из дома в дождливое субботнее утро было мало. Флоранс старалась не торопиться, – по такой скользкой дороге можно и не доехать. Вот будет глупо.

До самого аэропорта ехать оказалось незачем. Катрин оказалась сидящей под навесом автобусной остановки. Рядом тянулось бесконечное проволочное ограждение, торчал крошечный магазинчик.

Флоранс раскрывая зонтик, выскочила из "Фольксвагена". Катрин поднялась навстречу. На ней было то же изящное, но сейчас ужасно измятое платье, в котором девочка отправилась в полицию. Поверх этого совершенно неуместного наряда была наброшена странная белая, то ли куртка, то ли широкая рубаха.

Флоранс ухватила подругу за обе руки, ткнулась лбом в шею. Прошептала:

– Ты совсем замерзла. Живо в машину.

– Ага, холодно здесь.

Они сели в машину и Флоранс торопливо протянула подруге спортивную куртку, – первое, что подвернулось из вещей Катрин, когда в спешке выскакивала из дома.

– Надевай скорее!

Катрин с удовольствием натянула куртку:

– Ух, даже духами пахнет. Я бы сейчас и в полярный комбинезон влезла. Мерзкая погода.

Флоранс смотрела на нее во все глаза.

– Что, трудно узнать? – Катрин неуверенно улыбнулась. – Я ужасно грязная.

– Я тебя любую узнаю. Но ты шокирующее загорелая. И замерзшая. Ты, почему не подождала в аэропорту? Так и до воспаления легких недалеко.

– А я не была в центральном комплексе. Я отсюда, – Катрин ткнула рукой в неприметные ворота безо всяких опознавательных знаков. За ними тянулась дорога, уводящая куда-то в дождливое поле аэродрома. – Служебный выезд. Меня, знаешь ли, без оркестра и репортеров провожали.

– Хватит с нас репортеров, – прошептала Флоранс, не сводя взгляда с зеленых глаз подруги.

– Я читала газеты. Ну, вначале, пока здесь сидела. Вам нелегко пришлось, да?

– Мы выкрутились. Едем домой?

– Есть другие предложения? Фло, если что-то изменилось…

– Замолчи! – Флоранс ухватила подругу за лацкан куртки. – Все изменилось и все забыто. Я тогда была чудовищно глупа, но это уже не важно. Я без тебя не могу. Сдохну через три дня. Я не преувеличиваю. Ты просто обязана никогда не оставлять меня. Любые войны, бои, развраты и пьянства, но я потащусь за тобой как хвост. Пообещай.

– Фло, я не собираюсь никуда деваться, – нежно сказала Катрин. – Видишь, – я сбежала как только смогла. Денег мне, правда, не заплатили, зато будут смотреть сквозь пальцы на мое кратковременное пребывание в этой утопающей стране. Остальное мы с тобой придумаем. Я никуда не уйду без тебя, ты же знаешь.

– Да, – Флоранс прикусила губу, чтобы не расплакаться, – я знаю. Я хотела, чтобы ты пообещала пристрелить меня как Мышку, если решишь уйти, но просить о таком одолжении ведь глупо, да?

– Очень глупо. Поехали, детка. Я хочу есть, пить, и надеть что-нибудь чистое.

"Фольксваген" развернулся, и Катрин помахала рукой в сторону магазинчика:

– Хорошие люди везде попадаются. И арабы, и черные, и даже белые. Вот высунулся парень, и сам предложил телефон. А с виду вылитый рокай.

– Ты даже в чистом поле парней находишь, – пробормотала Флоранс. Ей все еще было трудно найти слова.

– Парней было полно, – согласилась Катрин. – Вот тебя не было. Знаешь, я просто чудовищно скучала.

– Кэт, – пролепетала Флоранс, останавливая машину.

Сжимая в дрожащих ладонях загорелое лицо, целовала и целовала обветренные щеки. Потом губы нашли друг друга. Руки Катрин обвили талию подруги. Теперь трясло уже обеих. Когда Флоранс начала сползать ниже в узость перед сиденьем, Катрин застонала:

– Я же грязная!

– А мне плевать, – неразборчиво от нетерпения, выговорила Флоранс, поднимая мятый подол с длинных ног…

* * *

– О, боги, как же хорошо! – промяукала Катрин, в истоме обхватывая подголовник сидения. – Я как будто сто лет не кончала. Вообще-то, я еще хочу, но только после того, как ты объяснишь, – что такое с тобой стряслось? Ты совершенно одичала. Где сдержанный и хладнокровный топ-менеджер? Что за катаклизм я пропустила? Или это временно, и завтра ты уже не будешь забывать о приличиях, о полиции нравов и прочих столпах цивилизованной морали?

– Как же я соскучилась, – блаженно прошептала Флоранс, возвращая свои холеные ладони на руль. Пальцы все еще вздрагивали. – Кэт, я не знаю можно ли произошедшее назвать катаклизмом, но я действительно изменилась. Я понимаю, что по сравнению с твоими, как их называет Жо, операциями, все выглядит не так уж серьезно, но меня первый раз пытались сжечь в собственном доме. Еще я выпорола и трахнула Мышку. Еще сын стал взрослым. Еще я убедилась, что совершенно не могу без тебя существовать. Черт, мне опять хочется плакать.

– Вот не нужно плакать, – Катрин обняла ее за плечи. – Часть произошедшего меня не слишком удивляет. Разве что, – почему ты так мало уделяла внимания Мыши? Она бывает жутко мнительной, и телесные наказания тесно скомбинированные с сексом ее утешают просто чудотворно. Я не успела предупредить, что тебе придется и за этим присмотреть. Впрочем, раз вы сами разобрались, все это не важно. Но кто вас пытался сжечь? Давай-ка, рассказывай. Похоже, эта лягушачья страна окончательно деградировала.

– Я расскажу. Кэт, нам нужно серьезно поговорить. Для начала, желательно, без детей и собак.

– Ты меня пугаешь, – Катрин погладила подругу по щеке. – Я думала, мы без собак только одним можем заниматься. Здесь поговорим?

– Нет, заедем в какое-нибудь кафе. Тебе нужно выпить горячего. И еще я позвоню домой, – предупрежу, что мы задержимся.