Текст книги "Славянские сказки"

Автор книги: Юрий Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Великий визирь

Стояна было много денег, но они не радовали его. Единственный сын Стояна был злой и порочный мальчик.

– Горе мое, горе, никогда из тебя не выйдет порядочного человека, – не раз говорил Стоян сыну.

Мальчик вырос и стал юношей. Отец послал его в Константинополь учиться.

Молодой Томаш был красив, умен и хитер. Он попал ко двору султана и умел так подслужиться, что султан сделал его своим визирем (министром).

Возгордился Томаш и послал к отцу рабов с приказанием, чтобы Стоян тотчас же явился ко двору великого визиря. Стоян жил далеко, на десять дней пути от Константинополя.

– Чего ему от меня нужно? – спросил старик.

– Твое дело не рассуждать, а повиноваться, отвечали ему.

Стоян приехал в Константинополь, явился к визирю, и тут только узнал, что визирь его сын.

– Зачем понадобилось тебе нарушить мой покой? Я стар и слаб, – сказал старик.

– Я великий визирь, – отвечал сын.

– Дай Бог тебе счастья!

– Ну что, отец, помнишь, ты говорил, что мне никогда не быть порядочным человеком; а вот я – визирь.

– Ты визирь, но я никогда не говорил, что ты будешь им. А насчет прочего, я, как ты видишь, был прав. Порядочный человек не беспокоил бы старого отца, а поехал бы к нему сам.

Мельничное колесо

Урош искусный стрелок. Ни зверю, ни птице от него не укрыться. Однажды взял он ружье, заткнул за пояс ханджар (Длинный кривой нож) и пистолеты и отправился в горы.

Скоро пришел он на берег большого озера и увидал в волнах странное животное. Едва подплыло животное к берегу – паф! – Оно убито.

– Фуй, зеленая лошадь! – презрительно воскликнул Урош и, повернувшись, пошел прочь.

– Напрасно ты пренебрег своим трофеем, – послышался голос сверху. – Вернись скорей и сними уздечку с зеленой лошади; она заколдована.

Урош взглянул наверх и увидал вилу, стоявшую на утесе.

Вернувшись к зеленой лошади, Урош снял уздечку и пошел дальше. Повстречался ему ягненок.

– Превратись в быка! – сказал Урош, ударив ягненка уздечкой, и продал быка.

Повстречал корову.

– Будь рысаком! – и продал рысака.

Таким образом, что ни встречалось ему, он обращал во что хотел. Вернулся домой с полным кошелем. Жена начала расспрашивать, откуда у него столько денег, и он простодушно сообщил ей всю правду.

Ночью, когда стрелок уснул, жена тронула его уздечкой, проговорив:

– До сих пор я тебе служила, а теперь ты послужи мне. Будь сторожевой собакой.

И стрелок стал собакой. Жена продала собаку королевскому пастуху, и он стал оберегать королевские стада.

Король был очень несчастен. Вила похищала всех его детей. Узнав, что у пастуха есть прекрасная сторожевая собака, король велел привести ее во дворец и поручил ей охрану своего новорожденного сына. Урош так хорошо охранял маленького принца, что виле не удалось унести его. Обрадованный король украсил верного пса орденом.

Сильно захотелось Урошу похвастаться перед женою своим орденом. Авось-де сжалится и возвратит ему прежний образ, подумал он.

Жена, увидав собаку с орденом, громко засмеялась и надумала новую каверзу.

– Ты был большой собакой, так стань теперь маленькой, – сказала она, тронув его уздечкой.

Горько пришлось маленькой собачке. Никто ее не кормил, а всякий норовил пырнуть ногой. Голодный и измученный, бродил бедный песик кругом старого своего жилища. Увидала его жена и разозлилась.

– Чего ты тут шатаешься, дрянная собачонка? Вот тебе! – сказала она, ударив пса своей уздечкой, – стань зябликом.

Злой женщине и в голову не приходило, что она приготовила горячие уголья на свою голову. Зяблик взмахнул крылышками и взлетел на дерево, как раз против окон своего дома. Увидев, что жена ушла, зяблик влетел в окно, схватил клювом уздечку и, проговорив мысленно желание стать снова человеком, получил свой прежний образ.

Пришла жена. Увидав своего мужа, она страшно испугалась.

– Ты злая женщина, так вот тебе за это! – сказал Урош, тронув жену уздечкой. – Будь лошадью и всю жизнь верти мельничное колесо.

Золотые яблоки и девять пав

Жил-был царь с тремя сыновьями. На дворе у царя росла золотая яблоня, на которой каждую ночь появлялся цвет и созревали яблоки. Но кто-то невидимо обирал их, и царь не мог поймать похитителя.

Однажды позвал он сыновей и сказал:

– Не знаю, куда это деваются яблоки.

– Я буду сегодня ночью караулить и посмотрю, кто их берет, – заявил старший сын.

Когда стемнело, он пошел и лег под яблоню. Но лишь начали созревать яблоки, царевич уснул, и когда наутро проснулся – яблоки были уже обобраны. Сын пошел и рассказал отцу, как было дело.

На следующую ночь пошел караулить второй сын. С ним случилось то же, что и со старшим. Когда яблоки начали созревать, он уснул; а наутро яблоки были уже обобраны.

Наступила очередь младшего сына. Вечером он пошел под яблоню, устроил себе постель, лег и уснул. Проснулся он около полуночи, в ту самую минуту, когда созревали яблоки. Светло было от них, как днем. Прилетело девять пав. Восемь село на яблоню, а девятая опустилась около постели царевича и превратилась в девушку красоты неописанной.

Когда начало рассветать, девушка встала и поблагодарила за яблоки. Царевич попросил ее оставить ему одно яблочко, а она оставила два: одно – ему, а другое – отцу. Потом обернувшись павой, с остальными восемью улетела.

Отец очень обрадовался, получив яблоко, и не мог нахвалиться своим младшим сыном.

В течение нескольких ночей царевич уходил караулить яблоню и всякий раз приносил отцу по яблоку. Братьям стало досадно. Ни тот, ни другой не сумели укараулить яблок, а младший брат каждую ночь ухитрялся приносить по яблоку. Порешили братья дознаться, как он это делает, и поручили проследить за ним одной старой колдунье, опытной в таких делах.

Вечерком старуха пробралась под яблоню и спряталась там.

Около полуночи, когда начали созревать яблоки, царевич, по обыкновению, проснулся. Опять прилетело девять пав; восемь сели на яблоню, а девятая, опустившись около царевича, обернулась девицей. Ее чудные волосы разметались по земле. Колдунья подкралась и обрезала прядь.

Девушка испугалась, тотчас же обернулась павою и с остальными восемью улетела.

– Что случилось? – крикнул царевич, и, увидав колдунью, схватил ее и приказал привязать к коням, чтобы разметали по ветру.

С тех пор павы не прилетали более. Царевич растужился и порешил поездить по свету и поискать свою паву-девицу. Взяв с собой только одного слугу, он отправился в путь.

Долго царевич странствовал. Наконец приехал к озеру, посреди которого на острове стоял роскошный дворец. В том дворце жила царица с дочерью.

Царевич обратился к царице с вопросом, не знает ли она чего о девяти павах. Царица отвечала, что знает. Те павы каждый день прилетают на озеро купаться. Она принялась уговаривать царевича не разыскивать пав, а лучше жениться на ее дочери.

– Моя дочь так же прекрасна, – говорила она, – а я богата. Все мое несметное добро достанется тебе.

Но царевич и слушать не хотел о царицыной дочери и приказал своему слуге приготовить ему рано утром коня, чтобы ехать на озеро.

Царица подкупила слугу и дала ему мех, каким раздувают огонь.

– Вот, – говорит, – тебе мех. Когда придет время появиться павам, ты дунь царевичу тихонько в затылок, он уснет и не увидит своих пав.

Неверный слуга так и сделал. Павы прилетели, а царевич спал крепким сном. Восемь опустились на озеро, а девятая – к царевичу на седло.

Пробудись, пташечка моя, барашек мой, голубочек мой!

Но царевич ничего не слышал. Он спал мертвым сном. Когда павы выкупались и улетели, царевич проснулся.

– Ну что, прилетали? – спросил он своего слугу.

– Прилетали, ваша милость. Восемь спустились на озеро, а девятая села к вам на седло. Будила, будила, да не добудилась.

Услыхав это, царевич пришел в отчаяние.

На следующий день случилось то же самое. Царевич поехал к озеру и проспал свою паву-девицу. Попытавшись безуспешно разбудить его, пава-девица сказала слуге царевича:

– Предупреди своего господина, что если и завтра он меня прозевает, то уже никогда более не увидит.

Когда павы улетели, царевич проснулся и спросил слугу, прилетали-ли? Слуга отвечал, что прилетали и сообщил, что приказала ему девятая пава. Царевич закручинился и поник головою.

На третье утро, приехав к озеру, царевич, чтоб не поддаться дремоте, стал ездить взад и вперед. Но слуга-предатель. улучив минуту, дунул ему в затылок, и царевич в ту же минуту уснул.

Прилетели девять пав; восемь на озеро, а девятая на коня к царевичу. Не добудившись его, она обратилась к слуге:

– Когда господин твой проснется, скажи, что ему также трудно будет добраться до меня, как червю до вершины горы.

Когда царевич проснулся и выслушал донесение слуги, он так разгневался, что выхватил саблю и отсек слуге голову. Потом поехал, куда глаза глядят. Ехал долго, приехал в дремучий лес и к ночи очутился у хижины пустынника.

– Дедушка, не слыхал ли ты чего о золотых павах?

– Твое счастье сынок, что набрел на мою хижину, – отвечал пустынник. – Отсюда до них не более полдня пути.

И он подробно объяснил царевичу, как ему добраться до того места, где находится дворец пав.

Когда царевич добрался до дворца и сообщил привратнику свое имя, навстречу ему выбежала пава-девица, и взяв его за руку, повела наверх. То-то было радости! Спустя несколько дней отпраздновали и свадьбу.

Однажды царевна отправилась на прогулку, а царевич остался дома. Уходя, царевна передала мужу ключи от двенадцати подвалов, предупредив его:

– Все подвалы ты можешь осмотреть, только двенадцатого остерегайся.

Когда царевна ушла, царевич принялся открывать подвалы один за другим. Дошел до двенадцатого.

– Что бы такое могло там быть? – подумал он.

Не сладил царевич со своим любопытством, открыл подвал и вошел.

Посреди подвала стояла большая бочка, окованная железными обручами.

– Будь милостив, брат мой, дай мне воды, я умираю от жажды, – послышалось из бочки.

Царевич зачерпнул ковш воды и вылил его в бочку. В ту же минуту лопнул на ней один обруч.

– Прошу тебя, дай мне еще ковшик; изнываю от жажды!

Царевич зачерпнул еще ковш и влил его в бочку. Лопнул другой обруч.

– Еще, умоляю тебя! – раздалось из бочки.

Едва успел царевич влить третий ковш, как лопнул последний обруч, бочка распалась и из нее вылетел дракон. Нагнав царевну, он схватил ее и унес.

Прибежали слуги и сообщили царевичу, что случилось, в отчаянии царевич бросился на поиски.

В одно из своих странствований царевич набрел на лужу, оставшуюся от разлива реки. В луже билась рыбка и никак не могла попасть в реку.

– Умоляю тебя, царевич, – говорила рыбка, – сжалься надо мною и пусти меня в воду, а я тебе отслужу. Возьми от меня чешуйку и когда тебе что понадобится, потри её между пальцами.

Царевич пустил рыбку в воду, а чешуйку завязал в платок.

Дальше наткнулся он на лиску, которая попала в капкан.

– Смилуйся, царевич! – взмолилась лисица. – Освободи меня из капкана, а уж я тебе отслужу. Вырви у меня несколько шерстинок и когда тебе что понадобится, три их между пальцами.

Царевич спрятал лисьи шерстинки и пошел далее.

Шел он, шел и пришел в лес. Тут он увидел ворону, которая тоже попала в капкан.

– Прошу тебя, путничек, будь мне братом, освободи меня из капкана! – умоляла ворона. – А уж я тебе отслужу. Вырви у меня перышко и, когда что понадобится, потри его между пальцами.

Царевич вырвал воронье перышко и пошел далее.

Долго странствовал царевич, отыскивая свою царевну. Однажды повстречал он человека и спросил его:

– Не знаешь ли ты, брат мой, где живет царь драконов?

Тот человек указал ему путь и сообщил, в какое время царя драконов можно застать дома.

Царевич пошел по указанному пути, нашел дворец царя драконов и в нем свою милую жену. Крепко обрадовались супруги, свидевшись вновь, и стали толковать, как бы освободить царевну из плена.

Потолковали малость, потом сели на коня и ускакали.

Вернулся дракон и, увидав, что царевна исчезла, обратился к своему коню:

– Что мне делать – пить ли, есть ли или пуститься вдогонку?

– Пей, ешь и будь спокоен, – отвечал конь.

Наевшись, дракон сел на коня и вмиг нагнал беглецов. Отняв царевну, он сказал царевичу:

– Иди с Богом! Отпускаю тебя за то, что ты дал мне напиться. Но смотри, впредь не попадайся, если жизнь тебе мила.

Проехал царевич несколько времени, и одолела его тоска. Повернул назад к драконову жилищу. Сидит царевна под окошечком и плачет.

Опять принялись судить и рядить, как бы освободиться от драконовой власти.

– Постарайся выпытать от него, где он купил своего быстроногого коня. Я добуду такого же и мы убежим, – сказал царевич и поспешил скрыться, пока не увидел его дракон.

Когда вернулся дракон, начала царевна всячески угождать ему и выпытывать:

– Уж и конь же у тебя! Где ты достал такого сокола?

– Где я достал его, там другому достать не удастся, – отвечал дракон. – На такой-то горе живет колдунья. У нее в конюшне стоит двенадцать борзых коней, один лучше другого. А в углу приютился тринадцатый, худой, всклоченный. Этот-то лохматый коник всех за пояс заткнет; он может прыгнуть до самого неба. Это брат моего коня. Чтоб добыть этого коня, надо три дня и три ночи служить колдунье, стеречь ее коней. Кто устережет, может выбрать себе любого, а кто не устережет, тот лишится живота.

На другое утро, когда дракон улетел и царевич явился, царевна рассказала ему что слышала.

Не теряя времени, царевич пошел отыскивать ту гору, на которой жила колдунья. Отыскав дом колдуньи, он приветствовал ее так:

– С добрым утром, бабушка.

– С добрым утром, сынок. Зачем пожаловал?

– Хотелось бы тебе послужить.

– Ладно, сынок. Есть у меня буйная кобыла с жеребенком. Если укараулишь ее в три дня и в три ночи, возьмешь любого коника из двенадцати; если же не укараулишь, сниму с тебя голову.

Повела его старуха на двор, огороженный бревенчатым тыном. На каждом бревне торчала человечья голова, на одном только ничего не было. И это бревно неустанно вопило:

– Дай мне, старуха, человечью голову!

– Видишь, – говорила колдунья, указывая царевичу на тын с человечьими головами, – все они нанимались, чтоб присмотреть за кобылой и жеребенком, да не усмотрели.

Но царевич не испугался. Он, сел на кобылу и поскакал с горы вниз. Жеребенок бежал возле. Так шло до полуночи. Около полуночи одолел царевича сон, и он уснул. Наутро, проснувшись, он увидал, что сидит на колоде, с уздечкой в руке.

Испугавшись, царевич вскочил и побежал искать кобылу. Прибежал к реке и тут вспомнил про рыбку. Вынув из платка чешуйку, он потер ее между пальцами. В ту же минуту выплыла на поверхность рыбка.

– Что тебе надо, побратим мой?

– Убежала старухина кобыла и не знаю, где ее искать.

– Она между нами: оборотилась рыбою, а жеребенок рыбкою. Ударь по воде уздечкой и скажи: "Сюда, сюда, старухина кобыла!"

Царевич так и сделал. Ударил уздою по воде и когда сказал: "Сюда, сюда, колдуньина кобыла!" – выскочили две рыбки и обратились в кобылу и жеребенка. Царевич взнуздал кобылу, сел на нее и поехал к колдунье.

Колдунья дала ему есть, а кобылу поставила в конюшню и принялась бранить.

– Чего не скрылась между рыбами, мерзкая!!!

– Я скрылась, да меня выдали. У него есть там приятели, – отвечала кобыла.

– Так скройся между лисицами.

Вечером царевич сел на кобылу и поехал на пастбище, жеребенок бежал позади. Около полуночи царевич уснул и проснулся на колоде, с уздой в руке.

Вскочив на ноги, он стал искать кобылу, но ее нигде не было. Тут он вспомнил про лисью шерстинку и, достав ее из платка, стал тереть между пальцами.

– Что тебе, побратим мой? – спросила очутившаяся перед ним лиса.

– Сбежала старухина кобыла.

– Она между нами. Оборотилась лисою, а жеребенок лисёнком. Ударь уздой о земь и скажи: "Иди, иди, старухина кобыла".

Царевич проделал все, что ему было сказано, и кобыла очутилась перед ним.

Вернувшись, он получил обед, а кобылу старуха повела в конюшню, и походя бранила:

– Говорила я тебе, мерзкая, скройся между лисицами.

– Я и скрылась, да меня выдали, и там у него приятели.

– Нынче скройся между воронами.

Вечером царевич опять поехал на пастбище и случилось с ним то же, что и в предыдущие ночи. Он уснул и утром очутился на колоде. Он слышал, что говорила колдунья кобыле, когда гнала ее в конюшню, и вспомнил про воронье перышко. Он вынул его из платка и потер между пальцами.

Фрр... ворона тут как тут.

– Что тебе надо, побратим мой?

– Сбежала старухина кобыла!

– Она между нами. Оборотилась вороной, а жеребенок – вороненком. Хлестни уздой по воздуху и крикни: "Старухина кобыла, сюда!"

Когда кобыла появилась перед царевичем, он взнуздал ее и поехал к колдунье. Колдунья дала ему есть, а кобылу погнала в конюшню, приговаривая:

– Говорила я тебе, мерзкая, скрыться между воронами!

– Была между ними; но у него везде приятели.

Когда колдунья вернулась домой, царевич крикнул:

– Эй, старуха, я тебе верно послужил! Давай то, что условлено.

– Что обещала, то и дам. Вон стоит двенадцать коней. Выбирай, которого хочешь.

– Мне незачем выбирать. Дай мне того, что стоит в углу. По мне и он хорош.

Колдунья принялась отговаривать его:

– Зачем-де тебе такой лохматый? Бери лучше из тех двенадцати красивых и статных коней.

Но царевич стоял на своем, и старуха должна была уступить.

– Прощай, бабушка, – сказал царевич, садясь на своего лохматого скакуна.

– Прощай, сынок.

Доехав до леса, принялся царевич своего коника чесать и гладить. Конь стал гладкий и блестящий, как золото. Когда царевич сел на него, конь взвился, как птица, и в один миг донес его до дворца драконова. Царевна вышла, села позади царевича и умчались оба.

Вернулся дракон, увидал, что пленница его упорхнула, и стал спрашивать своего коня:

– Что мне делать: есть ли, пить ли или пуститься в погоню?

– Ешь ли, не ешь ли, пей ли, не пей ли, гонись или не гонись, все равно не догонишь, – отвечал конь.

Дракон не послушал коня и помчался за беглецами. Царевич и царевна, увидав погоню, сильно испугались и стали упрашивать коня бежать поскорее.

– Нам незачем бежать, будьте спокойны, – отвечал конь.

Дракон уже настигал беглецов. Слышен был топот драконова коня, а скоро и голос его:

– Брат мой, ради Бога, подожди. Я из сил выбиваюсь, следуя за тобой.

– Уж и глуп же ты, что такую гадину на себе носишь, – отвечал конь царевича. – Скакни хорошенько, сбрось его наземь и побежим рядом.

Драконов конь нагнул голову, вскинул задними ногами, а дракон – бац на камень и распался на несколько кусков. На коня его пересела царевна, и супруги благополучно достигли своего царства, где и царствовали счастливо до самой смерти.

Босно-Герцеговинские сказки

Дурной глаз

Миличу минуло 20 лет. Он красив и мужественен. Мать называет его "свет очей моих". Милич задумал жениться. Он ездил туда и сюда, видел много прекрасных девушек, но суженой не находил. Милич знает себе цену и очень требователен.

Есть у Милича побратим, молодой Вук. Они обменялись крестами и стали братьями на всю жизнь. Такие союзы между молодыми людьми заключаются у южных славян зачастую. Заключаются они также между молодым человеком и девушкою. Он – побратим; она – посестрима. Все равно, что брат и сестра; пожениться они никогда не могут.

Вук знает, что Милич хочет жениться; знает также, что он не нашел суженой по сердцу. Он говорит Миличу:

– Посмотри мою посестриму, Лепосаву. Коли и она не придется тебе по вкусу, то, значит, никогда тебе не жениться. Кроткая, трудолюбивая, весела, как ласточка, и вдобавок – дочь богатого отца. Вот какова Лепосава. Поезжай, брат мой, к Божидару Новаку и посватайся за его дочь.

Милич не прочь посмотреть Лепосаву, но это не так-то легко. Боснийские девушки работают в поле наравне с мужчинами, но они не смеют с ними разговаривать. Только в Рождество, Пасху и во время "Славы" молодежь может перекинуться несколькими словами.

Рано утром, едва забрезжила заря, Милич садится на лошадь и едет за горы, в Колашим, где справляется "Слава". В пестрых нарядных костюмах девушки спускаются с окрестных гор. После службы, они собираются на церковной площади и танцуют свое грациозное "коло". Положив правую руку на плечо друг другу и подбоченясь левою, они извиваются, точно длинная пестрая лента, а под конец смыкаются в круг.

– Вот Лепосава, – говорит Миличу Вук, указывая на девушку, которая миловиднее всех.

Милич уже заметил ее, но во время танца не может подойти к ней. Кончился танец. Молодежь смешалась и разговаривает, Милич и Лепосава отошли в сторону. Стыдливая девушка прячется за угол, Милич поднимает руки на голову, широкие рукава его рубашки опускаются, и закрывают Лепосаву словно занавеской.

Милич возвращается домой и говорит отцу с матерью:

– Матушка, я нашел тебе помощницу, а тебе, батюшка, служанку. Вам, братцы и сестрицы, добрую сестру. Это дочь Божидара Новака, Лепосава.

Милич собирает сватов и дружек, одевается в лучшее платье и идет свататься. Вук, побратим, идет вперед со знаменем. Все одеты по-праздничному; лошади и седла убраны цветами и лентами. Целый дождь лент спускается с горлышка бутылки с водкой, которую держит в руке старший сват.

Встречая свадебный, поезд, прохожие приветствуют поезжан:

– Слава вестникам радости!

– Да будет счастлив ваш путь!

– Да сгинут враги ваши!

Сват наливает каждому по стаканчику водки, а поезд двигается далее.

Идут день, идут два, на третий достигают жилища Новака. Старик сидит на скамеечке под ореховым деревом и приветствует проезжающих:

– Куда летит сизокрылый орел, где голубицу ищет?

– Голубица, которую мы ищем, здесь, это твоя дочь, Лепосава. Мы привезли за нее богатый выкуп, – отвечает Милич.

– Да благословит тебя Бог, сын мой, – говорит старик.

– Солнце, которое мне светило, пусть тебе теперь светит. Отворяйте ворота, принимайте дорогих гостей! – обратился Новак к своей челяди. – Накрывайте столы, подавайте гостям что ни на есть лучшего, а лошадям их отборного ячменя.

Три дня продолжался пир в доме Новака; на четвертый братья Лепосавы подвели ее к жениху. Мать Лепосавы стояла в углу и плакала.

– О чем плачешь, дорогая матушка? – спрашивал ее Милич. – Или мало добра у отца моего, или не люб я тебе?

– Довольно добра у отца твоего и сам ты люб мне. Но недоброе чует сердце мое. Околдован несчастный дом наш; дурной глаз сглазил его. Девять таких белоснежных голубиц было у меня; восемь – я выдала замуж, и ни одна из них живая не доехала до дому.

– Будь спокойна, матушка. Я буду беречь твою белую голубицу, как зеницу своего ока.

Мать перестала плакать, а Лепосава начала подносить гостям подарки: жениху – рубашку, вышитую золотом и шелками; его отцу – плащ; сватам и дружкам – платки.

Лепосава садится на коня, как снег, белого; Милич – на коня, как уголь, черного. Под седлами чепраки красного бархата с золотою бахромою и кистями. Черные кудри Милича покрыты шапочкой с султанчиком из бриллиантов, на которых играет солнечный луч. С головы Лепосавы спускается обшитое золотой бахромой тонкое шелковое покрывало. Красивее этой пары не видано в Боснии!

С песнями и музыкой шествие двигается к дому жениха. Милич идет впереди. Ему кажется, что он шествует в рай. За ним следует Лепосава, под охраною своего побратима, Вука. Вдруг она вскрикивает и бледнеет.

– О, Вук, побратим мой! Глаза мои застилает туман, члены слабеют, я не могу больше держаться в седле. Сними меня с коня и положи на мягкую траву под соснами. Солнце не любит меня более, земля зовет к себе.

– Стойте, братья! – крикнул Вук. – Прекратите музыку и песни. Посестриме моей дурно. Солнце не любит ее более, земля зовет к себе.

Подбежал Милич, снял с коня свою прекрасную невесту и положил ее на мягкую траву. Лепосава вздохнула, и душа ее улетела.

Поезжане соскочили с коней, ханджарами вырыли могилу и положили в нее Лепосаву, лицом на восток. В головах посадили розовый куст, в ногах провели ручеек, могилу забросали червонцами. "Пусть бедняк возьмет золото, молодежь пусть украсится розами; кто устал на пути, пусть напьется студеной, отдохнет на муравке под соевою".

Простился Милич с товарищами и поскакал домой. Еще издали увидела его мать и вышла к нему навстречу,

– Золотой мой сын, свет очей моих, где ж невеста твоя, мне помощница, отцу твоему прислужница, братьям и сестрам милая сестрица? Кто зачерпнет водицы и накроет на стол, чтобы усталые руки старой матери могли отдохнуть.

– Нет у меня невесты, а у тебя помощницы, дорогая матушка. Лежит моя Лепосава в сырой земле, в лесу под сосною. Постели мне ложе, родная, чтобы я мог лечь и смежить усталые вежды.

Милич лег и уснул навеки.

Каждое утро, когда встает красное солнышко, мать Милича выходит на улицу и говорит со счастливой улыбкой:

– Вот дочь моя, Лепосава, идет к источнику за водой. Когда всплывает луна, она устремляет на нее взоры:

– Вот Милич, свет очей моих, собирается на охоту.

Но нет ни Милича, ни Лепосавы: есть только их безумная мать.