Текст книги "Лекарство от любви (СИ)"

Автор книги: Юрий Нестеренко

– Я все продумала, даже то, что огонь остановит кровотечение. Я не хотела умирать. Я хотела только перестать быть приманкой для всех мужчин, увидевших меня хоть краем глаза… тогда еще это касалось только мужчин. Но я не могла себе представить, насколько это окажется больно. Не только сразу, но и потом, многие недели… Не думаю, что даже ты, с твоим литературным талантом, нашел бы слова, чтобы описать эту боль. От этой боли я поседела. Но все они по-прежнему видят мои волосы черными. Ты ведь видишь их настоящий цвет?

– Да.

– Ты правда не представляешь себе, как меня это радует. Хотя, конечно, я бы не стала делать этого с собой, если бы знала, что все равно не поможет. Ну ладно, не буду больше травмировать твою тонкую поэтическую натуру, – она снова повернулась к нему левым профилем. – Так лучше?

– Я… не сужу о людях по внешности, – выдавил из себя Кай. – Но… так лучше, да.

– Люблю откровенность, – усмехнулась Изольда и добавила серьезным тоном. – Пожалуйста, всегда говори мне правду. Мне нужен хоть кто-то, говорящий мне правду.

– Значит, ты такая же, как я, – наконец понял Кай. – Свободная от любви.

– Если бы свободная, – вздохнула она. – То есть я, разумеется, неподвластна любви – иначе бы уже влюбилась в собственное отражение. Зато ей подвластны все, кто меня окружает. О, еще как подвластны. И я ничего не могу с этим поделать. Магический дар нельзя нельзя ни отменить, ни обменять. Его можно лишь развить еще больше учением и тренировками.

– Чем ты и занялась.

– Да. А что мне еще оставалось? Если нет способа избавиться от своей слабости – преврати ее в свою силу.

– Ну да. Тысячи верных рабов. Любые деньги, любые ресурсы к твоим услугам – достаточно лишь оказаться поблизости от их владельца, причем теперь эта «близость» уже исчисляется многими милями… Не могу сказать, что во всем этом нет практического смысла. Но что дальше? Ты действительно хочешь… власти над всем миром, или Светлые наврали и тут?

– Не наврали.

– И зачем тебе это? Разве тебе недостаточно той власти и богатства, что ты уже имеешь?

– Недостаточно.

– Почему? Я не стал бы задавать этот вопрос какому-нибудь властолюбивому маньяку, но поклонница моих стихов, в которых я столько раз высмеивал…

 
– Потому что лето твое прошло,
Потому что злом побеждают зло,
Потому что ввысь не уходит нить —
Ни молить там некого, ни винить;
Потому что время сродни свинцу,
Потому что глупо светить слепцу,
Потому что мухи летят на свет,
Потому что легче не будет, нет;
Потому что некуда звать раба,
Потому что плоть, как всегда, слаба,
Потому что нету в конце наград,
Потому что правде и сам не рад…
 

– ответила Изольда.

– Ну да. Это тоже мои стихи. И что?

– Как это что? Ты сам ответил на свой вопрос. Или вот еще:

 
Не много им проку от их извилин —
Пред зовом инстинктов их ум бессилен,
Имея реальные достиженья
Лишь в сфере убийства и размноженья.
 

Ты же столько писал о человеческой глупости. О том, что люди не просто не могут, а, что самое гадкое, не хотят вести себя разумно. Ты ненавидишь любовь за то, что она отнимает разум и свободу. Но нельзя отнять у человека то, чего у него нет – как и то, от чего он сам жаждет избавиться. Ибо последнее уже не называется словом «отнять»… Взывать к человеческому разуму так же бесполезно, как и светить слепцу. На высшие силы надеяться также не приходится, ангелы и демоны – это, по всей видимости, не более чем легенды. Значит, есть лишь один способ устроить жизнь на земле на разумных началах – победить зло злом. Звать раба в правильную сторону бессмысленно, да – он не пойдет. Но ему можно приказать. Используя в качестве кнута и пряника тот стимул, который доходит до него гораздо лучше любых мудрых слов и логических построений. Собственно, если угодно, это скорее даже твой план, чем мой. Меня вдохновили на него твои стихи. Я лишь обладаю силой, позволяющей воплотить его в жизнь.

– Никогда я ничего подобного не планировал! – возмутился Кай. – Ты хочешь «устроить мир на разумных началах», погрузив его во всеобщее безумие?!

– Ну а что делать, если другие способы не работают? Сколько веков различные умники взывают к здравому смыслу, но кто их слушает? Зато идея о том, что «любовь правит миром», неизменно популярна. Вот и пусть правит. Теми, кто ничего другого не заслуживает. Здравомыслящий правитель наверху, беспрекословное подчинение внизу. Чем плохо?

– Хотя бы тем, что это будет мир всеобщей вражды. Сколько там дуэлей регулярно случается в твоем лагере, несмотря на запреты и палачей? Ну и потом, человечество же просто вымрет! Если все будут безответно любить тебя одну, кто будет рожать детей?

– Ну уж ты-то прекрасно знаешь, что для продолжения рода любовь вовсе не требуется, – поморщилась Изольда. – На протяжении многих веков брак был просто сделкой между семьями, нередко жених и невеста вообще не видели друг друга до свадьбы… Это только в последние столетия расцвел культ романтической любви.

– Да, любовь вообще – на удивление бесполезная штука, – подхватил Кай. – Она не нужна ни для чего – в том числе ни для зачатия, ни для воспитания детей. В последнем случае если что и требуется, то любовь в совсем другом смысле слова, родителей к детям, а не друг к другу. Но необходимости-то в ней нет, а вот мешать она может еще как.

– Влюбленные в меня способны и к спариванию друг с другом, и к заботе о потомстве. Если я им велю. Это я уже проверила.

– Ты говоришь, словно смотритель зверинца, – усмехнулся Кай.

– В твоем обществе могу себе позволить не лицемерить. И кроме того. Я не собираюсь влюблять в себя все человечество. Это было бы слишком утомительно, все же радиус действия моей магии ограничен. Вполне достаточно сформировать абсолютно преданную мне правящую верхушку – администрацию и силовые структуры. А они уже будут проводить мою волю в жизнь традиционными методами.

– Чем это отличается от того, что делает Светлый Совет?

– Светлый Совет, во-первых, столь же обуреваем страстями, подвержен предрассудкам и далек от идеалов разума, что и обычные люди. А во-вторых, прибегает к насилию там, где мне оно просто не понадобится. Конечно, я не стану отвлекаться ради каждого мелкого смутьяна в далекой провинции, пусть с ним разбирается стража – но в случае серьезного бунта мне достаточно просто приехать на место. И никаких тысяч жертв, как в Бонфуэрро и других местах, не говоря уже о войнах до объединения Империи.

– Ну а кто тебе сказал, – вновь усмехнулся Кай, – что у тебя самой хватит здравомыслия, ума и знаний, чтобы в одиночку управлять человечеством?

– Вот поэтому-то мне и нужен ты.

– Я? В качестве… принца-консорта?

– Нет, разумеется. Консорты как раз ничем не управляют. В консорты я, может быть, возьму нынешнего императора, чтобы обеспечить формальную легитимность передачи власти…

– Он женат, – с усмешкой напомнил Кай.

– Как ты сам понимаешь, это легко решаемо. А ты мне нужен в качестве советника. Единственного в моем окружении, кто сохраняет трезвую голову на плечах и способен говорить мне правду, а не то, что, по его мнению, я хочу услышать.

– Спасибо, конечно, – пробормотал Кай, – но, знаешь, я тоже не уверен, что смогу в одиночку, или даже вдвоем с тобой, разумно управлять всем человечеством. Одной трезвой головы для этого мало. Нужны знания во множестве областей. Не говоря о том, что даже самая трезвая голова не застрахована от ошибок.

– Ты не вечно будешь единственным. Мы будем искать и находить других. Таких же, как мы, неподвластных любви. Это и будет настоящая элита, правящая миром. Не Светлый Совет и не Темный, а Разумный.

– Разумный Совет? Звучит, как каламбур.

– Придумаем более удачное название, сам понимаешь, это далеко не главная проблема. Тем более что этот орган не будет официальным. Он будет тайным. Само существование людей, неподвластных моей магии, желательно скрывать, сам понимаешь.

– Идеальный союз силы и ума, да?

– А разве нет?

– Мне кажется, ты не все продумала. В частности, что будет… потом? Ведь даже маги не бессмертны.

– Я не собираюсь умирать прямо завтра, как бы Светлому Совету ни хотелось обратного, – улыбнулась Изольда. – Полагаю, за время своей жизни я успею отыскать и воспитать преемницу.

– Думаешь, твой случай не уникален? Для Светлых он, по крайней мере, стал полной неожиданностью.

– Да, в хрониках не упоминается магия любви. То есть в переносном смысле – сколько угодно, но не в прямом. Поэтому-то они меня и прохлопали. Они охотятся за новорожденными Темными, а моя магия темной не является… Но я думаю, что среди этих «переносных смыслов» были и прямые, только этого никто не понял, включая их самих. Они так и остались просто красавицами, сводившими с ума мужчин. Никто из них не решился на то, на что я… Думаю, что боль, которую я перенесла, лишь увеличила мою силу. Ну а потом, конечно, я развивала ее уже сознательно. Читала все магические книги, какие могла достать… а вскоре для меня, как ты верно заметил, стало возможным достать что угодно.

– Да, – припомнил Кай, – Игнус говорил что-то подобное. Так у тебя есть свой человек в Светлом Совете?

– Позволь мне не отвечать на этот вопрос, – Изольда вновь лукаво улыбнулась оставшейся у нее половиной рта. – В конце концов, женщина имеет право на некоторые маленькие секреты.

– Вот, значит, откуда ты знаешь о моей миссии.

– Нет. Я не знала, что они пришлют именно тебя. Очевидно было, что они должны искать кого-то, имеющего иммунитет к любви, и что рано или поздно они его найдут – уж я-то знала, что такие люди существуют. Я допускала – судя по твоим стихам – что это можешь оказаться ты. И, честно говоря, мне этого хотелось. Но я не могла быть в этом уверена.

– Интересно, – задумчиво произнес Кай, – в чем могут быть уверены они относительно того, что происходит здесь. Учитывая, что любой засланный разведчик тут же перейдет на твою сторону. Ну, например, откуда ты знаешь, что им известны… архитектурные особенности этого замка?

– Все ищешь им оправдания? Надеешься, что они не знали, что посылают тебя на верную смерть?

– Просто предпочитаю не верить на слово пропаганде ни одной из сторон, – холодно ответил Кай.

– У них два источника информации. Во-первых, птицы. Маги могут смотреть их глазами. Мои лучники имеют приказ сбивать птиц, но, сам понимаешь, не всегда это получается.

– Значит, это правда, что маги могут управлять животными? В таком случае, они могли бы заслать сюда и кого-нибудь поопаснее птиц.

– Не все. Некоторые могут, я, например, нет… И да, они пытались. Один раз у них даже почти получилось. Видищь? – Изольда потянула вверх подол платья, и Кай, присмотревшись, различил два маленьких шрамика на обнажившейся лодыжке. – Ядовитая змея, – пояснила Изольда. – К счастью, меня спас один из моих офицеров, оказавшийся рядом и отсосавший яд.

– А сам он… выжил?

– Увы, – качнула головой Изольда; в ее голосе, впрочем, не чувствовалось грусти. – Яд был очень сильный, и отсасывать его надо было очень быстро. У него даже не было времени сплевывать – только глотать. Потом я, конечно, учла урок и перестроила систему безопасности. Теперь ни одна змея ко мне не подберется. Я не могу управлять ими напрямую, но… кое-какая, назовем это так, магическая сигнализация предупреждает меня об угрозе. На это уходят дополнительные силы, но что поделать.

– А второй источник информации?

– Шпионы, – пожала плечами Изольда. – Только не их, а мои. Те, которых им удается поймать и допросить на своей территории.

– Если я что-то понимаю, – медленно произнес Кай, – ты не слишком сожалеешь об этих арестах.

– Люблю умных собеседников.

– Но сами они, конечно, не догадываются об истинном характере своей миссии.

– Если бы и догадывались, все равно вызвались бы добровольцами. Но, конечно, все должно быть абсолютно натурально. От мага-дознавателя невозможно скрыть никакие тайны.

– Да, – мрачно кивнул Кай, – насколько я знаю, это похуже любого палача.

– Магический допрос не сопряжен с пытками… в обычном смысле слова. С физической болью.

– Да, но в процессе из человека в буквальном смысле вытягивают душу. После окончания допроса он превращается в безмозглый овощ.

– Такова война, – Изольда вновь пожала плечами. – «Можно согласиться и на кровь, если кровь прольется не напрасно». Чьи стихи?

– Мои, мои, – признал Кай. – Хотя, по-моему, потеря разума хуже любого кровопролития… Но кстати о магах. Я сказал, что ты не все продумала в своем балансе ума и силы. Что ты будешь делать, если магом окажется один из… наших? Из неподвластных любви – но и не годящихся в твои преемники. Что, если он бросит вызов тебе и всей твоей системе?

– Проблемы будем решать по мере поступления.

– Это уход от ответа на вопрос. Что, теперь уже ты займешься истреблением новорожденных? Только не Темных магов, а наших?

– Зачем обязательно истреблением? – в голосе Изольды впервые обозначилось раздражение. – При правильном воспитании… из него можно сделать союзника, а не врага.

Однако на сей раз уверенности в ее тоне не чувствовалось. Такая система устойчивой не будет, и Изольда это понимает. Значит…

– Так на чьей ты стороне, Кай? – она прервала затянувшуюся паузу, впервые назвав его просто по имени.

– Как и всегда – на своей собственной, – пробурчал Бенедикт.

– Теперь уже ты уходишь от ответа на вопрос. Ты ведь понимаешь, что остаться нейтральным уже не получится.

– Скажи уж прямо – не поддержать тебя уже не получится. Если я откажусь, меня убьют, так?

– Так, – спокойно подтвердила Изольда, – но это сделаю не я. Хочешь, я прямо сейчас прикажу своим людям проводить тебя к границе? К нынешней границе моих владений. И самое позднее через неделю после этого ты будешь мертв… или все равно что мертв. Скорее всего, тебя расстреляют прямо на кордоне. У них там строжайший приказ – никого не пускать ко мне, никого не выпускать от меня. Едва ли ты сумеешь убедить их, что выполнял особое задание. Они хорошо знают, что всякий, побывавший у меня, верен мне до гроба, какими бы ни были его первоначальные планы. Тебя истычут стрелами еще до того, как ты успеешь что-то сказать. Ты в курсе, кстати, что стало с жителями той деревни, в которой тебя нашел мой патруль?

– Я полагал, что их эвакуировали. Но ты, очевидно, хочешь сказать, что это не так?

– Первоначальный план был именно такой. Армия срочно угоняла всех, кто мог оказаться моим потенциальным подданным. Но они не знали, как быстро мое влияние достигнет этих земель, и запаниковали. Им показалось, что колонна с женщинами, детьми и стариками движется недостаточно быстро, а лошадей на всех не хватало… а мужчины, конечно, не согласились бы уходить одни, бросив своих родных… ну и, короче, они положили всех. Буквально в миле за селом. Сбросили с обрыва. Но некоторые, сброшенные последними, выжили. Трупы их близких смягчили удар. С двумя из выживших ты уже познакомился.

– Вот, значит, как. Удивительно, как они не перегрызли глотки бывшим солдатам в одном с ними патруле.

– Не перегрызли. Потому что я не велела. «Все, что вам нужно – это любовь, а не война». Так вот. Даже если каким-то чудом ты все же проберешься через заставы – тебя прихватят маги, чтобы допросить только что описанным тобой способом. Даже не потому, что имеют что-то против тебя лично – а они имеют, и за твои стихи, и за провал задания – а просто потому, что ты окажешься самым надежным источником информации о том, что тут у меня происходит. Скажешь, я не права?

– Права, – вынужден был признать Кай.

– Значит, по рукам?

«Знала бы ты, что предлагаешь!» – мысленно усмехнулся он, но вслух лишь ответил: – Да.

– Кстати, – она словно прочитала его мысли, – могу я полюбопытствовать, каким способом ты намеревался меня убить? Перспективу обыска и ты, и пославшие тебя, конечно, учитывали, и ничего опасного при тебе найдено не было. Ведь не задушить же ты меня надеялся.

– А если я скажу, что мужчина тоже имеет право на секреты? – усмехнулся Кай. – Я, видишь ли, сторонник равенства полов.

– Но ты теперь на моей стороне, – напомнила она уже серьезным тоном, – а они могут попытаться использовать тот же трюк снова. И если в системе нашей безопасности существует брешь, я должна это знать.

– Хорошо. На меня… наложили заклятье. Которое сделало мое прикосновение смертельным для любой женщины… и даже для самки животного. И не только прикосновение. Слюна, слеза, кровь – любая жидкость…

– Хмм… Узнаю Светлых. С размахом работают – всех под одну гребенку, чего там мелочиться… Но, – произнесла Изольда с сомнением, – я не чувствую на тебе магии. Моя «сигнализация» должна была сработать.

– Они сказали, что это что-то совсем новое. Не описанное в книгах прошлого. Ты о таком не знаешь.

– Вот уж не думала, что у Светлых может быть какой-то прогресс, – фыркнула Изольда. – Они же как огня боятся любых новшеств, способных Нарушить Равновесие, да еще и попрать их Этические Принципы. Хотя последними они, конечно, всегда охотно поступаются ради Благой Цели… И что, они обещали снять с тебя это заклятье, если ты выполнишь задание?

– Нет. Они говорят, что сами не знают, как это сделать.

– Значит, тебя освободит только смерть того, кто наложил заклятье… Кто это был?

– Игнус.

– Ну да, ну да… Но я не могу тебе обещать, что убью его, – сказала Изольда серьезно. – Он… еще может быть нам полезен. Как, впрочем, и остальные. В новом качестве.

«В качестве твоих рабов», – мысленно расшифровал Кай, а вслух сказал:

– Я не прошу никого убивать. Я сам на это согласился и знал, на что шел.

– Да? Ну ладно, спасибо, что предупредил… Надо будет держаться от тебя подальше при разговорах. Не хотелось бы, чтобы случайная капелька слюны…

– Я могу носить… что-нибудь вроде маски. И перчатки.

– Я распоряжусь. Вообще, пришлю тебе новую одежду вместо этого мятого и грязного мундира. Честно говоря, тебе идут эполеты, но ведь ты не военный, а порядок должен быть… Какую ты хочешь комнату? С видом на озеро, конечно? На закат, на восход?

– На закат. Я люблю закаты.

– Представь себе, я тоже. Хотя это, конечно, не оригинально. Но красота и не обязана быть оригинальной, верно?

– Да. Я сам об этом писал.

– Я помню… Я распоряжусь насчет комнаты и ужина. Пришлю тебе служан… ах да, конечно, слугу-мужчину. Обращайся к нему с любыми вопросами и пожеланиями. Горячая ванна, книги, все, что хочешь. А мы продолжим наше общение завтра. Спокойной ночи, Кай.

– Спокойной ночи… Изольда.

* * *

 
– В час кровавый заката изломанно-длинны
Тени скал, и зубцами край неба распорот.
Мы поедем с тобой на прогулку в долину,
Я тебе подарю умирающий город.
 
 
Видишь, как обожженные солнцем ладони
Подставляет пустыня теней половодью?
Слышишь, как под окном наши бледные кони
В нетерпенье храпят и кусают поводья?
 
 
Мы поедем к безжизненным каменным сводам,
К тщетным храмам и яростно вздыбленным башням,
Мы поедем по улицам и переходам,
По останкам мечты, по надеждам вчерашним
 
 
Всех, кто жил там – и вычеркнут грубо и просто,
И шарахнется эхо в такт нашим копытам
Между стен, разъедаемых ржавой коростой,
По присыпанным пеплом и мусором плитам,
 
 
Вдоль решеток, воздвигнутых перед дворцами
В глупой вере, что смерть остановят запоры,
Мимо окон, глядящих больными глазами
На багровое небо и черные горы…
 

Кай читал свои новые стихи, стоя на опоясывающей башню галерее и глядя на закат. Впрочем, пейзаж, открывавшийся ему, не имел ничего общего с мрачными и жестокими строками, рожденными его воображением; напротив, ясный и тихий летний вечер над горным озером воплощал собой покой и умиротворение. Плавно опускающееся солнце свершало свою ежевечернюю алхимию, переплавляя золото в медь, разливавшуюся по зеркальной озерной синеве, и даже водопад внизу шумел как-то успокаивающе. Изольда, стоя, как всегда, справа от Кая (неизменная деликатность, которую он ценил), внимательно слушала поэта.

Подходил к концу шестой день пребывания Кая во Фламмештайне. С первого же дня он получил полную свободу – не только возможность беспрепятственно гулять по замку и окрестностям, но и право брать на конюшне жеребца для более дальних прогулок. Впрочем, в первые два дня он не высовывал носа наружу, целиком поглощенный обследованием самого замка – всех трех его частей, из которых самой обширной оказалась не верхняя, а средняя, благодаря целой сети уходящих вглубь скалы коридоров, в которых с непривычки можно было заблудиться. Но наибольший его интерес вызвал не этот лабиринт – по правде говоря, в основном там располагались хозяйственные службы, склады и мастерские – а роскошная замковая библиотека. Изольда собрала у себя, вне всякого сомнения, одну из лучших частных коллекций книг в Империи – и хотя по объему она, конечно, уступала Императорской библиотеке в столице, здесь можно было найти то, что не предложило бы ни одно государственное собрание – практически полный набор из Реестра запрещенных книг, само содержание которого считалось засекреченным. Многое там относилось к магии, что Кая, не имевшего (как и абсолютное большинство людей) ни малейших магических способностей, мало интересовало. Но попадались и философские, и научные работы, например, «О происхождении и существе морали», «О методах манипуляции толпой», «О наследственных механизмах и способах улучшения человеческой породы». Были там и исторические хроники в их неотцензурированном виде, особенно касавшиеся периода объединения магов различных королевств в борьбе против Вольдемара и последовавшего за этим становления единой Империи. Много, ох, много там было такого, по сравнению с чем бледнели даже обличительные стихи Кая – и что, разумеется, могло послужить темой для новых, еще более непримиримых стихов.

Он понимал, что чтения здесь хватит на многие месяцы и годы. Равно как и то, что, обеспечь он победу Светлому Совету, все это собрание было бы уничтожено… Не пытаясь за считанные дни объять необъятное, он продолжил обследование замка и его восхитительно живописных окрестностей. Помимо коня, в его распоряжении была и лодка для прогулок по озеру (ему предложены были и гребцы, коих он мог истребовать в любое время, но Кай, любя одиночество, предпочел садиться на весла сам).

Вечером его ждал ужин в обществе Изольды, переходивший обычно в длительную беседу (лишь в вечер его прибытия она не стала приглашать его, понимая, что гость утомлен не самой комфортной дорогой и должен переварить все случившееся). Иногда, впрочем, она посылала за ним – или являлась лично – и в более раннее время, если он был в замке (но она ни разу не выражала претензий, если его на месте не оказывалось). Единственным неудобством – с которым Кай, впрочем, быстро свыкся – была тонкая ткань, которой он закрывал лицо ниже уровня глаз наподобие тех повязок, что носят кочевники южных пустынь, защищая свои лица от горячего песчаного ветра. Учитывая, что в замке была и женская прислуга (хотя преобладали все же мужчины), Кай надевал ее (как и перчатки) не только для встреч с Изольдой, а и вообще всякий раз, выходя из своей комнаты. Естественно, есть с повязкой на лице было бы затруднительно, поэтому во время их совместных трапез он садился на достаточном расстоянии от нее (не напротив, а по диагонали со стороны левого профиля) – места за огромным столом, который вместил бы три дюжины человек и за который садились только двое, хватало. Прислуживали им за ужином только мужчины.

Изольда оказалась интересной собеседницей. Читать она любила еще с юности – правда, тогда эту ее страсть сильно ограничивали скудные финансовые возможности – а с тех пор, как начала развивать свой магический дар-проклятье, читала запоем. Но она не принадлежала к той категории книгочеев, о которой сам Кай в свое время писал: «И что же? Твой ум – лишь собранье чужих заблуждений!» Напротив – Изольда составляла собственное мнение на всякий счет и готова была его отстаивать, не признавая никаких непререкаемых авторитетов. Каю, всегда придерживавшемуся тех же принципов, такой подход определенно импонировал – даже когда он был несогласен с ней по существу вопроса.

С прочими обитателями замка Кай практически не общался, не считая кратких приказов, отдаваемых слугам. Они были… дрессированными животными, не более чем. Причем животными, не вызывавшими у него – в отличие, к примеру, от тех же лошадей – никакой симпатии. В первые дни Кай все же переговорил с некоторыми из них и лишний раз убедился в этом. Даже то, что они были обращены в любовное рабство не по своей воле, их не оправдывало. Во-первых, отнюдь не во всех случаях это было так. Хватало и тех, кто прибыл к Изольде добровольно, понимая, что его ждет (каждый из них, очевидно, в глубине души все же надеялся, что именно ему удастся «покорить сердце Изольды», но эта надежда лишь еще полнее свидетельствовала об их безнадежной глупости). Во-вторых, никто из них не жаждал свободы. В третий или четвертый раз выслушав, что даже безответная любовь все равно прекрасна, Кай с отвращением отказался от дальнейших попыток говорить с ними.

 
– Шпили, балки, карнизы, теней паутины
Прихотливы, где надо, где следует – строги,
И практически даже не портят картины
Эти серые куклы в пыли на дороге.
 
 
Вдруг одна шевельнется, раздвинет лохмотья:
«Ради бога… спасите хотя бы ребенка…»
Ты изящным движеньем натянешь поводья
И, взглянув на нее, расхохочешься звонко.
 
 
В самом деле, забавно наличие мненья
У помехи, что портит гармонию сцены,
Будто мы бы желали ее сохраненья
И готовы платить за то некую цену!
 
 
Впрочем, ново ли то, что они бестолковы?
Крикнешь ты: «Догоняй!» – и помчишься к закату,
И рассыплются искрами наши подковы,
Разрывая безмолвие дробным стаккато…
 
 
А когда ночь окутает город и горы,
И устанут скакать наши бледные кони,
Темно-красною жидкостью свежего сбора
Мы наполним хрусталь на высоком балконе.
 
 
Звезды взглянут на землю серебряным взором,
Знойный ветер уснет в антрацитовых скалах,
И луна, поднимаясь над мертвым простором,
Отразится лимонною долькой в бокалах.
 

Кай закончил читать, продолжая глядеть на закат. Одинокая лодка пересекла солнечную дорожку, направляясь к берегу. Озеро годилось не только для созерцательных прогулок – в нем ловили рыбу для кухни замка. Одинокая птица черной черточкой скользила в небе выше солнца. Вдруг она дернулась и бесформенным комочком полетела вниз, в воду. Кай не видел с такого расстояния, откуда прилетела стрела.

Птицы, да. Кай не сразу привык к тому, что они – проблема. Не то чтобы очень страшная, не способная навредить напрямую (разве что нагадить на голову, но до такого Светлые не опускались), но все же это были глаза врага. А Кай очень не любил соглядатаев и теперь, во время своих конных прогулок вдали от замка и окружавших его лагерей – и, соответственно, вдали от сторожевых постов, способных достать пернатого шпиона стрелой – периодически неприязненно косился вверх, бурча под нос: «Черный ворон, что ты вьешься над моею головой…» Ответ на этот вопрос был ему, разумеется, известен – маги наблюдали и за ним тоже. За своим посланцем, не выполнившим задание – но при этом не убитым и не плененным, а свободно разъезжающим по окрестностям. Возможно, они считали это некой игрой и все еще рассчитывали, что он сделает то, за чем послан. Возможно – вынашивали планы мести предателю… В любом случае, Кай мог лишь бессильно наблюдать над кружившими над его головой шпионами (у него было сильное желание продемонстрировать птицам неприличный жест, но он сдерживался – пусть наблюдатели и дальше теряются в догадках). Кстати, это были не вороны. И, само собой, не белые голуби, столь популярные в символике Светлых. Это были не то орлы, не то беркуты – в общем, какие-то хищники, естественные для этих мест и способные летать так высоко, что сбить их с земли практически невозможно.

Голуби, впрочем, тоже те еще символы мира и кротости. Кай хорошо знал, как они заклевывают себе подобных с истинно человеческой жестокостью…

– Красиво, – сказала Изольда, имея в виду не то стихотворение, не то пейзаж – а возможно, и все вместе. – Кто эти двое, твои персонажи?

– Не знаю, – беспечно ответил Кай. – Демоны, возможно. Во всяком случае, не люди.

– И не мужчина и женщина.

– В стихотворении ничего не говорится об их половой принадлежности. Я даже не уверен, что у них таковая вообще есть. Равно как и о характере связывающих их отношений. Я рад, что ты это заметила. Большинство, разумеется, увидело бы в них «парочку», пусть даже и демоническую.

– Ты провокатор.

– Я – разрушитель шаблонов и стереотипов.

– А жидкость в бокалах – конечно, не вино, а кровь.

– Разумеется. Не думаешь же ты, что я стану пропагандировать в своих стихах спиртное.

– Кстати, о крови, провокациях и конных прогулках. Могу я попросить тебя не отъезжать от замка далеко? Во всяком случае, так, чтобы не терять его из виду.

– В чем дело? – нахмурился Кай, поворачиваясь к ней. – Разве ты не сказала мне, что я полностью свободен?

– Поэтому я прошу, а не приказываю. Это ради твоей же безопасности.

– Любимая фраза всех диктаторов, – пробурчал Кай.

– Я, если ты не заметил, и не строю из себя демократа.

– Ну а серьезно – что случилось? Светлые все же нашли какой-то способ повредить нам на нашей… на твоей территории?

– Нет, конечно. Дело не в них. Дело в моих людях. Ты тут не всем по нраву.

– Это взаимно, – усмехнулся Кай.

– Кое-кто… вероятно, даже многие… считают тебя моим любовником. Тем единственным, которому все-таки удалось.

– Идиоты, – фыркнул Кай, но тут же понял, что у них и в самом деле есть на это основания. Человек, прибывший в замок лишь несколько дней назад, не занимает никакой формальной должности, никому не подчинен, сам вправе приказывать слугам и при этом проводит с Изольдой больше времени, чем кто-либо другой, в том числе – подолгу оставаясь с ней наедине… Что они все должны думать, если считают аксиомой, что всякий, находящийся рядом с Изольдой, влюблен в нее? – Хочешь сказать, что даже твоя воля не защитит меня от ревнивцев?

– Никто из них не в силах причинить вред мне, но что касается прочих, то увы. Ради любви ко мне они в состоянии нарушить даже мой же приказ. Дуэли строго запрещены и наказуемы смертной казнью – тем не менее, они происходят регулярно. Даже между рядовыми, которым не на что надеяться. Ты знаешь о поклонниках знаменитых актрис и певиц? Обычно они довольно мирно уживаются друг с другом, даже организуют совместные клубы – ибо знают, что никому из них не светит. Но вот если у объекта их обожания появляется жених или, тем паче, муж, они все объединяются в ненависти к нему…

– Ситуация настолько серьезна?

– Пока нет. Но я приняла меры. И сегодня утром мне донесли о заговоре против тебя.

– В-Вольдемар… быстро же они организовались…

– Заговорщики изобличены и будут казнены. Их всего трое – хотя, признаюсь, они из числа тех, кому я особенно доверяла, и это досадно. Но что знают двое, знает и свинья, а в условиях, когда каждый из моих подданных больше всего мечтает угодить Госпоже, это особенно верно. Однако если кто-то задумает убить тебя в одиночку, ни с кем не делясь своими планами…