Текст книги "Лекарство от любви (СИ)"

Автор книги: Юрий Нестеренко

Он взвалил мокрый мешок на плечи. Несмотря на довольно высокий для женщины рост, Изольда была легкой – тонкая кость, ни унции лишнего жира (Кай вспомнил ее обнаженное тело на берегу Обберна). Фунтов сто, ну сто десять максимум. Но пробежать милю, а то и две, с таким грузом на плечах, если ты не вымуштрованный марш-бросками солдат, а всего лишь поэт, любящий долгие, но спокойные прогулки…

На боку у Кая все еще болталась шпага, с которой он почти не расставался с тех пор, как узнал о возможности покушений на него. Выбираться из болота она не мешала – ножны лишь скользили по грязи, не увязая и не цепляясь – но не будет ли она путаться в ногах или бить по ним во время бега? «Если будет, тогда и брошу», – решил Кай. Пока он вылезал из Морасты, он почти не обращал внимания на холод – пожалуй, ему было даже жарко – но вот теперь почувствовал, как тот пробирает его до костей, не только ноги, но и все тело, и мокрая грязная одежда отнюдь не помогает согреться. «Ну что ж, – подумал Кай, – бежать веселее будет». Глубоко вздохнув, он поудобнее ухватил Изольду сквозь мешок за плечи и за ноги под коленями – и побежал.

Мертвый конь по-прежнему ритмично дергался в воде, медленно, но верно погружаясь в трясину.

 
Но им не понять, у них не отнять
Два жупела – Тьму и Свет…
Ну что ж, господа, не буду пенять —
Вы знаете мой ответ:
 
 
Железом звеня, седлайте коня,
Скачите во весь опор,
Но только не впутывайте меня
В затеянный вами спор!
 
 
Шагайте на бойню, как бык в ярме,
Несите мор и чуму —
Но я не служу ни Свету, ни Тьме,
А лишь себе самому!
 

Кай бежал под собственную «Песенку негероя», крутившуюся у него в голове. Да, легко было, конечно, сидя в комфорте и тепле за столом, сочинять стихи о том, как ты, весь в белом, стоишь над схваткой. Стихи эти были, на самом деле, написаны как протест против пафоса имперской пропаганды – тогда как раз был очередной юбилей Битвы Великого Перелома, и казалось, что даже из водопроводных труб несется про «Великую Победу наших славных предков, отстоявших дело Света». На тот момент эти стихи, уравнивавшие Светлых и Темных, провозглашавшие, что «итог геройства и тех, и тех» – смерть, разруха и несвобода, казались актом чрезвычайной смелости. А сейчас… сейчас это был просто ритм, под который удобно переставлять ноги.

Шпага моталась на портупее, но по ногам не била – и это было едва ли не единственным положительным моментом. Каю пришлось преодолеть подъем – тот самый, что вынуждал Морасту свернуть влево, в обход Пелльрондского поля. Он был пологим и не слишком длинным, шагом и налегке Кай одолел бы его, не заметив – но теперь едва не сбил дыхание. Когда же он, наконец, добрался до верха, ему открылось во всю ширину пока еще различимое в сумерках поле былого сражения – вместе с участниками такового. Только это были не те участники, славить которых учили в имперских школах.

Кай знал, что это неверный образ – уже хотя бы потому, что скелеты, лишенные мышц, не могут двигаться – и все же воображение упорно рисовало ему костяки в ржавых доспехах, с ошметками гниющего мяса на костях и червями, копошащимися в пустых глазницах, медленно и бесцельно бродящие по полю. Возможно, даже с замогильными завываниями и скрежетом гнилых зубов, сливающимся со скрипом ржавых сочленений. Однако уже издали он увидел, что фигуры на поле выстроены правильными рядами по родам и видам войск – панцирные мечники с двуручными и полуторными мечами, латники со щитами и боевыми молотами, алебардщики с грозными рядами серповидных лезвий, воздетых высоко над шлемами, арбалетчики со станковыми арбалетами, не очень многочисленные на фоне прочих, но устрашающе выглядящие отряды рыцарской кавалерии на защищенных доспехами конях. Да, это был именно стиль Вольдемара, использовавшего почти исключительно тяжелое вооружение. Его кредо было – «лучше нанести один смертельный удар, чем сотню царапин» (его противник, занявший пост главнокомандующего войсками коалиции перед Пелльрондской битвой после гибели своего предшественника, придерживался противоположного подхода и отвечал на это, что «проще убить одного медведя, чем сотню жалящих ос» – и история вроде бы подтвердила его правоту, предопределив дальнейший упадок тяжелого вооружения в Империи, хотя, если бы не несколько военных случайностей вроде той же схватки на Морасте, кто знает, как бы оно могло обернуться). Но все эти тяжелые доспехи и оружие не были выкопаны вместе с костями их владельцев. Даже если предположить, что их хоронили, не забирая трофеев, за триста двадцать лет в земле от того древнего железа мало что могло остаться, а все эти клинки и латы отнюдь не выглядели ржавыми, гнутыми и пробитыми. Все они были извлечены и доставлены с каких-то имперских складов, где бережно сохранялись десятилетиями, а может, и столетиями – все еще значащиеся в уставах, хотя уже давно не используемые на практике.

Интересно, подумал Кай (всякая теоретическая мысль, отвлекавшая его от собственной усталости, растущей боли в мышцах, рвущего грудь дыхания и железистого привкуса во рту, была благом)., зачем зомби полные латные доспехи? Ведь им нужно защищать только голову и шею… ну и конечности, конечно, ибо потеря таковых сильно снижает боевые возможности… но вот туловище прикрывать особо ни к чему, это только лишний вес и трата металла. Все дело в том, что их нынешние начальники просто тупо следуют уставам, предпочитая ничего не менять? Вечный принцип Светлых – не мы придумали, не нам отменять, от добра добра не ищут, как бы хуже не вышло… Или… сами зомби не пойдут в бой, не получив привычного для себя вооружения? Они ведь слишком тупые, чтобы понять, что кирасы им больше не требуются… Какое, однако, трогательное единство в подходах у бывших непримиримых антагонистов, ныне слившихся до полной неразличимости…

Кай подбегал к мертвякам все ближе, и они по-прежнему выглядели скорее как участники исторического парада в честь очередного юбилея, чем как мертвяки. Конечно, полные доспехи, включая шлемы с опущенными забралами, весьма этому способствовали, да и света было уже слишком мало, чтобы различать детали. И все же на какой-то миг у Кая мелькнула мысль – да полно, действительно ли это зомби, а не обычные солдаты? Тут же, впрочем, понял, что это очень глупая мысль. Маги ведь прекрасно знают, что будет, если Изольда приблизится к любой армии, состоящей из живых (и взрослых) солдат. А затем он осознал и наглядное подтверждение сущности выстроенного на поле воинства: все эти закованные в броню фигуры стояли совершенно неподвижно. И от этой противоестественной безмолвной неподвижности неисчислимых тысяч человеческих (и лошадиных) фигур веяло даже большей жутью, чем от скелетов с червями в глазницах.

По крайней мере, думал Кай, они не наводят на меня арбалеты. Было бы ужасно обидно после всего быть продырявленным в последнюю минуту, даже не успев вступить в переговоры.

Пока что они вообще никак не реагировали на его приближение. Может быть, до сих пор не видят? Уже, конечно, довольно темно, но вряд ли до такой степени… хотя – что он знает о зрении зомби? Или устав, которому они до сих пор следуют, не рассматривал одиночку, в открытую бегущего навстречу, как угрозу для целой армии? Даже если у этого одиночки за плечами мешок, в котором может быть, например, труп умершего от чумы. Или хуже того – живой маг… Нет, Вольдемару все же должно было хватить подозрительности, чтобы не пренебрегать подобными угрозами.

Кай уже прикидывал, как пробежит между выстроенными на поле полками, если те и дальше не проявят никаких признаков жизни… в смысле, активности, но, когда до ближайшей шеренги оставалось ярдов сорок, из той самой щели, в которую он намеревался проскочить, выехал всадник в вороненых латах на черном коне (куда более могучем, чем тот, на котором приехал Бенедикт). Кай знал, что воронение – всего лишь защита от ржавчины, но выглядело стильно, что да, то да, и к тому же в сгущающейся тьме рыцарь был едва различим, тем более что и конь его ступал по мягкой земле практически беззвучно. Длинное острое жало копья – тоже черное! – опустилось, направляясь прямиком в грудь Каю.

– Стой, кто идет? – раздался глухой, лишенный интонации голос из-за забрала.

«Никто не идет. Лично я бегу», – подмывало ответить Кая, но мертвец, конечно, не оценил бы юмора (впрочем, в подобной ситуации и живые воины не расположены к шуткам). Бенедикт остановился, как ему и приказали (сразу же почувствовав, как приливает к коже горячая волна) и, борясь с тяжелым дыханием и сгибаясь под тяжестью своего груза, прохрипел:

– Кай… Кай Бенедикт вернулся… выполнив задание… вашего начальства. Мне нужно увидеться с ним. Это очень важно… и очень срочно. От этого… зависит… исход войны.

Черный рыцарь подъехал вплотную, и копье уперлось в грудь Кая. У того не было сил даже отстраниться, да он и понимал, что это бесполезно. Наконечник копья скользнул выше, провел по мокрой от пота шее и уперся снизу в подбородок, заставляя Бенедикта поднять голову.

Кай посмотрел в черное забрало, тщетно пытаясь различить что-то за ним (теперь воображение рисовало горящие углями глаза, хотя он знал, что и этот образ неверен), и лишь теперь сквозь запах собственного пота различил тяжелый дух, исходивший одновременно от коня и всадника. Не разложения, пока еще нет. Влажной, разрытой земли.

– Ты боишься, – констатировал мертвец все тем же тусклым голосом. – Но ты не врешь.

Да, все сказанное Каем и впрямь соответствовало истине. Даже то, что он выполнил задание – ведь он убил Изольду, не так ли? А то, что ее еще можно оживить (можно ли?) – это уже другой вопрос…

Но откуда это… существо это знает?!

Маг, понял Кай. Они все-таки подняли Вольдемарова мага. Может быть, самого главного. А может, и всех трех.

Впечатленный этим открытием (интересно, врожденное ли это магическое свойство – отличать правду от лжи, и если так, насколько гарантированно оно приводит на Темную сторону?), Кай слишком поздно заметил, как что-то мелькнуло в воздухе над его головой, и тут же его шею захлестнула петля. Бенедикт мог бы поклясться, что мертвец при этом даже не шевельнул рукой.

– Эй! – возмутился Кай. – Я и сам пойду!

Но мертвый маг не удостоил его ответом. Он развернул своего коня (который сзади казался еще внушительнее, чем спереди) и поехал вглубь Пелльрондского поля мимо по-прежнему неподвижных полков. Каю ничего не оставалось, как бежать следом за ним, придерживая на плечах тело Изольды.

Безумная авантюра, думал Кай, из последних сил переставляя ноги (его мышцы – теперь уже, правда, не столько ног, сколько спины, плеч и рук – уже не просто ныли, а вопили в голос). Они меня обыщут, найдут кинжал… и пусть даже они не знают, что это, этому правдознатцу останется только задать вопрос…Пока у Кая, однако, даже не забрали шпагу – которая, впрочем, не могла причинить никакого вреда ни закованному в латы всаднику, ни его мертвому коню. Да и петля на шее явно была не простой веревкой и могла самостоятельно пресечь малейшую попытку сопротивления…

Несмотря на все проблемы своего положения, Кай старался поглядывать по сторонам и оценивать то, что видит. Он не мог, конечно, точно сосчитать выстроенных на поле зомби, но трехсот тысяч там определенно не набиралось. Что, впрочем, было совершенно закономерным – ведь триста тысяч (двести девяносто семь, по официальным данным) потеряли Светлые. Потери Темных никогда так точно подсчитаны не были, но даже официальные историки не отрицали, что они были меньше почти в два раза. Количественно. Зато куда серьезнее в качественном отношении, включая потерю всех командующих. И кстати, черепа, очевидно, уцелели далеко не у всех погибших, что с одной, что с другой стороны – об этом они с Изольдой тоже не подумали… Похоже, что общая численность армии мертвецов – порядка ста двадцати тысяч. Хотя, конечно, и это – весьма серьезная сила, особенно против Армии Любви, в которой настоящих тренированных солдат около тысячи, включая инженерные части…

Стало быть, нынешние наследники былых победителей, поднявшие армию тогдашних врагов, управились с делом быстрее, чем если бы они поднимали своих. И теперь их мертвое воинство уже полностью готово в бой. Может быть, они уже даже успели несколько отдохнуть и восстановить свои силы… а то и вообще ретироваться с поля? Куда тащит Кая этот тип – в ближайшую палатку или, может, в какой-то штаб, расположенный в милях отсюда? В последнем случае он точно не добежит… свалится, и петля его задушит… нет, он нужен им живым… хотя – нужен ли? Они сумели допросить мертвецов, три века пролежавших в Пантеоне Героев…

Но это все-таки менее удобно, чем допрашивать живого, сказал себе Кай, давя поднимающуюся откуда-то от живота волну страха. Хотя, наверное, и безопаснее. Вся надежда лишь на то, что они не считают его опасным. Несмотря на то, что сами сделали его убийцей…

Кай споткнулся и едва не упал со своей ношей, а когда, обретя равновесие, вновь поднял голову, то увидел впереди свет. Там – не на вершине Кургана Славы, что было бы эффектно, но неудобно, а в паре сотен ярдов правее от его подножья – стоял большой шатер, чьи полотняные стены подсвечивал мягкий желтый свет, пробивавшийся изнутри, и красно-оранжевый – снаружи. Было в этом, особенно в сочетании с темнотой и холодом вокруг, что-то от уличной новогодней декорации. Впрочем, Кай никогда не любил Новый год, как и дни рожденья. Что может быть глупее, чем радоваться очередной вехе на пути к смерти…

Впрочем, сейчас этот путь мог оказаться куда короче, а веха – куда буквальнее.

Хотя и не обязательно для него самого.

Главное, чтобы в этом шатре действительно заседал Светлый Совет. А не какие-нибудь, к примеру, унылые имперские чиновники или увешанные орденами «за выслугу лет» паркетные генералы, откомандированные сюда магами после того, как последние завершили свою работу по ремобиляции. Впрочем, трудно себе представить обыкновенных бюрократов, военных или штатских, командующих армией зомби! Да еще и зомби из воинства Вольдемара…

Мысль о том, что скоро все, так или иначе, кончится, придала Каю сил. Он бежал к шатру, едва не обгоняя черного всадника. Наверное, единственный пленник в истории, сочетающий веревку на шее и шпагу на боку, подумалось Каю. Он все же очень надеялся, что черный не войдет с ним в шатер. Это могло бы создать серьезную проблему. Если только те, что, вероятно, до сих пор без стеснения называют себя Светлыми, им не побрезгуют. Каким бы грозным и величественным магом он ни был при жизни, теперь он для них – не более чем сторожевой пес, который, конечно, полезен хозяевам, но которого не пустят за хозяйский стол.

Вблизи сходство шатра и с бумажным фонариком, и с праздничным павильоном несколько поуменьшилось. Оказалось, что он опоясан зловеще пылающим огненным кругом – то есть на самом деле там не было ни огня, ни углей, а просто вокруг шатра шла по земле полоса шириной с ладонь, испускавшая неровно пульсирующий свет, подобный свету яркого пламени, и именно эти красно-оранжевые отблески озаряли шатер снаружи. Кай понял, что это, видимо, какая-то магическая защита. Внутри круга, перед входом в шатер, стояли два гвардейца в обычных имперских мундирах, без всяких древних лат. Даже красные отсветы магического круга не могли скрыть мертвенной бледности их лиц, и в первый миг их тоже можно было принять за зомби. Однако неприкрытое выражение ужаса на лицах обоих развеивало эту иллюзию. Вместо того, чтобы нести караул согласно уставу – застыв по стойке «смирно» с обнаженными мечами по обе стороны от входа, они бросали пугливые взгляды по сторонам и невольно жались друг к другу.

«Зачем их сюда поставили?» – подумал Кай. Неужели маги думают, что если что-то пойдет не так – а в некромантии они, что ни говори, дилетанты – то эти два несчастных перепуганных солдатика защитят их от стотысячной орды живых мертвецов? Или и здесь устав превыше здравого смысла и реальности?

Передние копыта черного коня замерли в полуярде от огненной полосы. Веревка, однако – снова без видимых усилий черного всадника – заставила Кая сделать еще несколько шагов вперед и тоже остановила возле пылающей границы. Ага, подумал Кай, похоже, зомби не могут войти внутрь круга. Наконец-то хорошая новость.

– Кай Кай Бенедикт вернулся, выполнив задание вашего начальства, – глухо прозвучало из-под вороненого шлема. – Ему нужно нужно увидеться с ним. Это очень важно и очень срочно. От этого зависит исход войны.

– Не «Кай Кай», а просто Кай, – поспешно произнес Бенедикт, уже успевший немного восстановить дыхание. – И не забудьте доложить, что я намерен получить свою награду, положенную мне по нашему договору.

Один из гвардейцев, не зная, видимо, как надлежит отвечать по уставу – следует ли, в частности, считать мертвого рыцаря старшим по званию – лишь неуверенно кивнул и скрылся в шатре. Его товарищ, оставшись наедине с ночью, жутким всадником и его странным пленником – который вроде бы выглядел живым, но держал на плечах нечто, слишком похожее на труп в мешке – кажется, совсем утратил присутствие духа и лишь зыркал затравленным взглядом из-под стального козырька открытого шлема. Возможно, он, презрев приказ, бросился бы наутек, если бы только было, куда. Если бы этот круг не был его единственным убежищем.

Стоять с Изольдой на плечах было еще тяжелее, чем бежать, и Кай медленно и осторожно опустил мешок на землю. Веревка слегка сдавила его шею, напоминая, чтоб не делал глупостей, но все-таки позволила избавиться от ноши. Кай вздохнул с большим облегчением и все так же осторожно пошевелил плечами и головой. Почти тут же из шатра показался второй гвардеец.

– Прошу, – сказал он деревянным голосом. В тот же миг веревка сама соскользнула с горла Кая, словно удав, раздумавший душить жертву. Бенедикт двинулся вперед, волоча за собой мешок. И он сам, и его груз пересекли пылающую полосу без всякого сопротивления (и, в свою очередь, нимало не нарушив ее свечения). Само собой, ведь Изольда не была зомби.

Внутри шатра, освещенного многочисленными светильниками – на сей раз это были, похоже, самые обычные масляные лампы – за длинным столом сидели четырнадцать мужчин и пять женщин, пристально глядя на вошедшего. Кай не знал, чем вызвана эта вечная диспропорция – действительно ли женщины с магическими способностями рождаются реже, или их способности чаще остаются нераскрытыми, как у гипотетических предшественниц Изольды… Ой нет, поправочка – четырнадцать мужчин и четыре женщины. Не хватало самой старшей из них, Люцианы. Так вот, значит, кто был агентом Изольды… Что ж, для Светлого Совета это удобно – можно объявить о смерти восьмидесятилетней старухи от естественных причин. Хотя обычно маги доживают, по меньшей мере, до ста двадцати. В нынешнем составе Совета столетний рубеж перевалили трое, все мужчины.

Игнус, не входивший в число этих троих – сила и авторитет мага определяются не возрастом – сидел во главе стола, за противоположным от входа и, соответственно, от Кая торцом. Теперь на нем был не простой серый плащ, а роскошная белая мантия (слегка, правда, забрызганная грязью, на что, кажется, никто не обращал внимания). Кай подумал, как выглядит он сам – весь мокрый и перепачканный с головы до ног, со слипшимися волосами, волочащий по матерчатому полу такой же грязный мешок.

– Долгонько нам пришлось вас ждать, Бенедикт, – произнес Игнус, не скрывая иронии и на сей раз опуская вежливое «господин».

– Мы сэкономим время, если вы не будете ерничать, – мстительно вернул ему Кай его собственную фразу. – Да, с выполнением вашего задания возникли проблемы, непредвиденные для меня точно так же, как и для вас. Но наш контракт не предусматривал ограничений по срокам, не так ли? Она знала о моей миссии. Думаю, теперь вы уже понимаете, от кого. (Несколько членов Совета согласно переглянулись.) Но она предложила мне жизнь, если я буду работать на нее. И мне пришлось втираться к ней в доверие. Долго, ибо она была очень умна и осторожна. Но минувшей ночью мне, наконец, удалось решить вашу проблему. Изольда мертва, и убил ее я, – Кай не знал, владеет ли кто-то из них тем же искусством определять ложь, что и черный всадник, но в любом случае его слова опять были правдой.

– Это она? – Игнус требовательно указал взглядом на мешок.

– Разумеется. Но прежде я хочу получить свою награду. Замок Фламмештайн в Беллиандских горах, который теперь все равно остался бесхозным. И ежегодная оплата расходов на его содержание из государственной казны.

– Хорошо, хорошо, но сначала покажите тело.

– Сначала бумагу на мою новую собственность.

– За кого вы нас принимаете? И себя заодно? – возмутился Игнус. – Если бы мы собирались вести себя нечестно, кто бы помешал нам силой…

– Разумеется. Но вы ведь не собираетесь вести себя нечестно? – широко улыбнулся Кай. – Мы дольше препираемся, вы бы уже написали то, что я прошу.

– Светлый Совет – не имперское казначейство, – огрызнулся Игнус. – Мы не можем от своего имени…

– Просто напишите расписку, что я выполнил поручение, оговоренное указом таким-то, и вы ходатайствуете перед Императором назначить мне награду, которую я назвал. Полагаю, этого достаточно.

– Ладно, – Игнус повел рукой в воздухе, и Каю на миг показалось, что глава Совета сейчас сотворит документ щелчком пальцев, но тот лишь сказал. – Дайте мне кто-нибудь перо и бумагу.

Один из магов подвинул к нему просимое. Пока он писал, Кай взвалил мешок на стол. Некоторые из магов, сидевших рядом, поморщились, глядя на мокрую грязь, облепившую мешок и пачкающую их чистый стол.

– Вот, – Игнус протянул бумагу соседу справа, и та, быстро пройдя через руки всех сидевших вдоль правой стороны стола, оказалась у Кая. Тот прочитал, сложил, сунул под куртку.

– Но вы ведь понимаете, – продолжал Игнус, – что если вы пытаетесь нас обмануть, и в мешке не она…

– Это она, – Кай поспешно развязывал горловину. – Вся ваша. Можете набить из нее чучело, если хотите.

Руками в перчатках он сдернул мешок, открывая тело по грудь. Платье Изольды было сухим. Значит, мешок все же водонепроницаемый, она и это предусмотрела. Очень хорошо, ибо Кай всерьез опасался, что его пот, проникнув сквозь мешок…

Раздалось несколько удивленных восклицаний:

– Ее лицо!

– Это он сделал?

– Нет, это, похоже, старая травма…

Разумеется – сейчас магия Изольды не действовала, и они видели ее истинный облик. Кто-то был шокирован, кто-то, кажется, отказывался верить, что это действительно Чернявая Ведьма. Но в любом случае – все их внимание было теперь устремлено на ее лицо, а не на Бенедикта.

Кай выхватил кинжал. Что он скажет, если окажется, что уже поздно? Что хотел полностью разрезать мешок? И дадут ли ему уйти? Дело ведь не в замке, а в том, что он видел поднятую Светлыми армию Вольдемара. Если таких свидетелей пока еще достаточно мало, чтобы можно было устранить их всех…

Клинок больше не светился. Даже чуть-чуть.

Он был коричневым.

Но все еще не черным.

Кай ударил сверху вниз, целясь в маленькое бурое пятнышко на груди синего платья. Клинок вошел легче, чем в первый раз, очевидно, и в самом деле отыскав путь точно в рану. Не медля, Кай выдернул кинжал. Лица магов уже вновь обращались в его сторону – удивленные, возмущенные, начинающие понимать…

Изольда с мучительным всхлипом втянула воздух. Затем открыла глаза.

Все замерли, не исключая Кая.

Изольда закашлялась. Затем медленно села, опираясь о стол дрожащими руками. Похоже, тело все еще плохо повиновалось ей. Но синюшно-бледная кожа уже начала розоветь.

– Госпожа… – несмело произнес кто-то из магов.

– Здесь… – сипло прохрипела Изольда, прокашлялась снова, затем повторила уже нормальным голосом: – Здесь холодно.

Члены Совета наперебой устремились к ней, протягивая шерстяные плащи и меховые накидки. Изольда окончательно выбралась из мешка, встала на пол, небрежным жестом набросила на плечи одну из накидок, не удостоив взглядом того, кого осчастливила своим выбором. Не оборачиваясь, направилась к выходу из шатра. Кай, все еще сжимавший кинжал в руке, не зная, что ему делать, попятился следом за ней, не рискуя поворачиваться спиной к магам Совета.

На пороге Изольда остановилась и, полуобернувшись, бросила через плечо:

– Последний из вас, кто останется в живых, станет моим любовником.

Затем перевела взгляд на Бенедикта:

– Идем, Кай.

Прежде, чем выйти из шатра – все так же задом – Кай успел увидеть начало схватки. Не было ни молний, ни огненных шаров. Они не расходовали силы на внешние эффекты. Они просто стояли и смотрели друг на друга – и лишь легкое дрожание воздуха, вздувшиеся на висках жилы и выступившие капли пота выдавали, что именно происходит. Каждый из них в эти мгновения просчитывал конфигурации временных союзов – с кем объединить усилия, чтобы совместно сразить более слабого – или же, напротив, более сильного и опасного – дабы уже в следующий миг обрушить новый смертоносный удар на давешнего союзника. Первой упала одна из женщин…

Снаружи Изольду встретили обожающие взгляды двух гвардейцев.

– Свободны, – бросила она им.

– В каком смысле, Госпожа? – робко спросил один из них.

– Ступайте прочь, – она махнула рукой, но тут же к ней вернулась ее практическая сметка: – То есть не просто прочь. Где их кони?

– Они оставили коней по другую сторону кургана, Госпожа. Живые лошади боятся м-м…

– Ступайте и приведите нам двух. Самых лучших. Мертвецов здесь скоро не будет.

«То есть они, конечно, будут, – подумал про себя Кай. – Но не ходячие. И не ездящие».

Перспектива выйти за круг – пусть даже и не в том направлении, где выстроились мертвые полки – гвардейцев явно не радовала, но ослушаться Изольду они, конечно, не посмели.

Из шатра донесся вопль, быстро и резко оборвавшийся. Огненный круг замерцал. Каю это не слишком понравилось – если защита от зомби исчезнет раньше, чем сами зомби…

– Отойдем от шатра на всякий случай, – сказала Изольда, плотнее кутаясь в накидку.

– Насколько далеко? – спросил Кай.

– Шагов двадцать хватит. Они сейчас предельно сконцентрированы друг на друге, так что ударов по площадям не будет.

Двадцать шагов вели за круг, и Кай спросил:

– А зомби?

– Не думаю, что они атакуют нас без приказа. В крайнем случае я успею выставить защиту. Я не смогу сдерживать их долго, но долго и не понадобится.

Круг погас совсем. Зато через образовавшуюся в тучах прореху выглянула полная луна, озарив на удивление ярким голубоватым сиянием Пелльрондское поле и застывшие в ожидании приказа шеренги мертвой армии.

– Полнолуние – самое эффективное время для некромантии, – сообщила Изольда. – Как видим, они тоже способны кое-кто просчитывать. Но их это не спасло.

– Твой расчет, между прочим, тоже был неидеальным, – ворчливо заметил Кай. – Времени хватило совсем впритык. Если бы что-то задержало меня еще на несколько минут…

– Приходилось рисковать, – признала Изольда. – Я не могла рассчитать время с абсолютной точностью. Лишь сделать приблизительную оценку. Чтобы получить более точный результат, требовалось довести эксперимент до конца – не воскрешать адъютанта через час, а дождаться, когда, при той же температуре, его клинок почернеет – но на это я пойти не могла.

«Уж конечно не из жалости к парню», – подумал Кай, и Изольда не замедлила это подтвердить:

– Нельзя было давать им еще один день, в который они двинули бы на нас всю эту армаду, а сами сбежали бы на безопасное расстояние. Так или иначе, ты справился, – она помолчала пару мгновений и добавила: – Спасибо.

– Прошел самый последний тест? – усмехнулся Кай.

– Это уже не было тестом, – серьезно ответила она. – Я не могу позволить себе тесты, в которых результатом провала тестируемого стала бы моя собственная смерть.

– Как ты себя чувствуешь?

– Пока еще не очень хорошо, – призналась Изольда. – Все-таки процесс зашел достаточно далеко. Тело словно чужое. Но это пройдет. Два-три дня…

– И… ты прости, что снова спрашиваю, но прежде тебе приходилось полагаться лишь на чужие слова, а теперь ты знаешь точно… там действительно ничего нет?

– Ничего, Кай, – покачала головой она. – Я стояла в подземной конюшне, а в следующий миг уже лежала на столе. Успела почувствовать боль, когда кинжал входил в тело… в первый раз, но в следующий миг ее уже не было. Вот и все. Кстати, могу я получить кинжал обратно?

– Конечно, – ответил Кай, уже успевший спрятать магическое оружие обратно под куртку. Изольда подвесила кинжал к поясу.

– Собираешься использовать его снова? – спросил Бенедикт.

– Кто знает… во всяком случае, надеюсь, что больше не придется делать это с собой.

– Вообще полезная штука, – заметил Кай. – Можно, например, спасать раненых, доставляя их таким способом до места, где им окажут помощь. Можно даже делать хирургические операции без боли и риска, что пациент истечет кровью…

– А тебя не смущает технология его изготовления? – усмехнулась Изольда.

– Ну я же не ревнитель Светлой морали, – фыркнул Кай. – Жизнь одного нерожденного ребенка, который еще даже не является личностью и ничего не осознает, в обмен на жизни многих взрослых полноценных людей – это вполне оправданный обмен. Меня смущает другое. После твоей смерти он ведь превратится в обычный нож, так?

– Всякая магия утрачивает силу после смерти ее создателя, – пожала плечами Изольда. – Но, во всяком случае, в ближайшие лет восемьдесят я умирать точно не планирую.

Раздался дробный лязг. Целый полк зомби, гремя доспехами, повалился на землю. Два соседних полка пришли в движение, но беспорядочное и неуклюжее; стройные ряды тут же смешались, сталкиваясь друг с другом. Мимо шатра проскакали несколько мертвых лошадей без всадников; одна из них волочила за собой труп, застрявший ногой в стремени. У трупа оторвалась рука и осталась лежать перед шатром, тускло блестя латным наручем. Дуновение воздуха, с легким хлопком вырвавшегося из шатра, донесло до Кая запах, и он брезгливо наморшил нос.

– Скоро все поле имперской славы будет изрядно смердеть, – кивнула Изольда. – Вся эта многотысячная армия разложится обратно до скелетов в считанные минуты.

Кай достал из кармана свою маску и привычно пристроил на лицо. Она была мокрой, но против вони это было как раз то, что надо.

Из шатра слышались новые крики. Внутри метались отсветы и неясные тени. Полотняная стена с громким треском разорвалась по всей высоте, и через прореху вылетела спиной вперед человеческая фигура. Ударившись о землю, она раскололась на куски, словно статуя.

Вокруг, вблизи и вдали, падали все новые зомби, некоторые – в движении, другие – так и не сойдя с места. Одновременно в небесах развеивались тучи, сплошная пелена рвалась на белесые, просвеченные лунным светом клочья, которые таяли на глазах. Кай почувствовал, что становится холоднее, и поежился в своей мокрой и грязной одежде, обхватывая себя за плечи. Надо было тоже забрать у кого-нибудь из магов подбитый мехом плащ…