Текст книги "Солнце в армейских ботинках, или Идем дорогой трудной… (СИ)"
Автор книги: Юлия Славачевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)
Мужик застонал и… сорвался с нарезки и улетел. Он погружался в мое лоно, словно нанизывая на меч, причем в определенном смысле это так и было. Вонзался, вдвигался и выходил, своей лобковой костью ударяя мой клитор. Да, вначале было жестковато, на грани боли. Неприятно, но потом…
Я подстроилась, не позволяя себя распластать. Обхватила сильными ногами мощное тело, танцуя с ним на грани, не давая легкой победы тому, что меня изнутри тяжело утюжило. Я захватывала, вбирая его в себя – дразняще, пружинисто.
Сильные. Мы оба слишком сильные. Сексуальная игра слишком напоминает войну. Наши тела словно изначально готовили для этого, для постельного противостояния. И пусть как женщина я слабее физически. Но никогда нельзя сказать, кто из двух знаков слабее – янь или инь. Пожалуй, что инь все же сильнее в своей кажущей пассивности. Принимая чужую активность, она или оно меньше устает, лишь становится сильней.
Сладкий жар, оказывается, все это время подспудно копился внизу, а теперь решил одним махом выплеснуться, и это был грандиозный взрыв ощущений. Наш этаж огласился моими хриплыми стонами и криками.
Даже содрогаясь, огромный хозяйский рычаг продолжал входить и выходить, пока Ингвар не упал обессиленный рядом со мной, такой же утомленной и полной неги. И все же меня хватило на позорную сдачу с вывешиванием белого флага:
– Мой… – После меня срубило.
Спасибо тебе, Боже, если ты есть в этой галактике, за то, что в мои руки упало такое сокровище: настоящий, стопроцентный мужчина. Не эстрогенизирующий полуимпотент, не любитель пива с неохватным беременным животом. Не самовлюбленный мачо, мозги которого все ушли вместе с кровью в член. Не вымороженный чиновник и не военный сухарь, из глаз которого на тебя пристально взирает смерть, а сильный, умный, красивый (а шрамы мужиков только красят!) и преданный муж. Очень сексуальный и желанный мужчина.
А вот проснулась я от странных ощущений. Было такое чувство, что меня гладят прохладным шелком. Что–то скользнуло по моему телу и исчезло.
Меня подбросило. Я быстро села, озираясь в поисках опасности и по привычке пытаясь нащупать оружие. Но вместо привычной рукояти ладонь наткнулась на… волосы?
Я повернулась в сторону мужа и замерла, успев зажать рукой рот, чтобы не заорать во весь голос. Вместо татуированной лысины на голове Ингвара оказалась… я даже не знаю, как это описать – копна? Грива? В общем, много–много волос, достигавших, судя по всему, минимум талии. И цвет был странный… Вернее, не странный, а вполне обычный для киртиан: наполовину черный, наполовину белый. И еще одна интересная штука во всем этом…
– Элли? – сонно пробормотал Ингвар, протягивая ко мне руку. И мгновенно проснулся, быстро сев и схватившись за голову. – Какого…
– Вот и мне бы хотелось знать «какого», – улыбнулась я мужу, пытавшему оценить размер катастрофы, – ты прятал такое великолепие?
Его лицо, обрамленное чуть вьющимися, струящимися волосами стало совсем другим. Как–то смазались, скрылись от внимания шрамы, смягчились суровые черты. И глаза сейчас ярко сияли серебряным кольцом вокруг черной радужки.
– Этого просто не может быть, – подергал за прядь волос мужчина, с непередаваемым выражением лица. – Просто потому что не может быть!
– То есть то, что я стала блондинкой с голубыми глазами, – хмыкнула я, прикрываясь простыней, – это нормально, а твоя грива «не может быть»?
– У тебя глаза карие, – буркнул То–от, дергая за волосы все сильнее. На прочность, что ли, проверял? Или раздумывал, куда сгодятся?
– Как… карие? – захлопала я ресницами в недоумении. – ОПЯТЬ? – Сорвалась с кровати и подлетела к зеркалу. И точно: я удивленно взирала на себя светло–карими глазами. Мои волосы приобрели золотистый оттенок и самовольно укоротились до плеч. – Ничего не понимаю!
– Аналогично, – кратко заметил новоиспеченный муж, дотягиваясь до штанов и доставая из умывального подотсека портативную машинку для бритья.
– Не надо, – грустно сморщилась я. Но кто ж меня слушал?
Скупыми, отточенными движениями, Ингвар начал удалять свою роскошную копну. Я следила за этим чуть ли не со слезами.
И тут начались настоящие странности. Чем меньше у него становилось волос, там длиннее отрастали мои. Когда он закончил, моя грива уже спадала ниже талии, а глаза снова стали небесно–голубыми.
– И как все это объяснить? – обхватила я себя за плечи руками, зябко ежась.
В кого меня превратили? Что это за странные, необъяснимые мутации? Что вообще происходит с мной, всегда такой обычной и незаметной? ЧТО?!!
– Элли?.. – обратил на меня внимания То–от, откладывая машинку и вставая, попутно он рукой скинул на пол небрежно отстриженные пряди. – Ты замерзла? Что с тобой?
Глава 11
– Не хочу тебя разочаровывать, милый, – сжала я челюсти до хруста, – но, похоже, твоя прическа имеет свое представление о стиле. – Ликующе: – Потому что ты снова оволосатился!
И вправду, на полном серьезе, практически незаметно глазу его волосы с ненормальной скоростью пробили себе путь наружу и быстренько отросли на нужную им длину до самой… гм–гм, задницы. Классной такой задницы. Я лично проверяла.
– Эм–м–м, – остановился, как вкопанный, супруг, не сводя с меня напряженного взгляда. – У тебя…
– Глаза цвет поменяли и волосы снова укоротились? – устало сказала я, облокачиваясь рукой на стену. Провела ладонью по лбу. – У меня еще и голова кругом идет. Причем в буквальном смысле…
Не успела я договорить, как оказалась у него на руках, прижатая к горячему телу.
– Тебе что–то принести? – встревоженно вопрошал То–от, заворачивая меня в одеяло. – Может, какое–то лекарство? Или еду?
– Нормальных лекарств на «Голиафе» и в лучшие времена не водились, – весело призналась я, блаженствуя в его крепких объятиях. – А с едой и в наше время проблемы. Ты же не думаешь, что я, как ты, рискну здоровьем и попробую то, что сама приготовила?
– Приготовить могу и я, – тихо сказал муж, укачивая меня на руках. – Вчера никто не жаловался. Наоборот, тебя сильно хвалили за качественный ужин, после которого никто не отравился. А то, что ты не умеешь готовить, так это пустяк, мелочи жизни…
– Вот умеешь ты поднять настроение, – пробурчала я, утыкаясь носом в его грудь и вдыхая так быстро ставший родным запах. – Типа из твоих рук и сатурианская мимоза – деликатес.
– Она вполне съедобна, – заверил меня То–от, улыбаясь уголком рта, – если знать, что использовать и как готовить. Главное, чтобы не в сыром виде – из ее корней и плодов делают великолепную муку, но если их предварительно не пропечь, то останутся смертельно ядовитые гликозиды. – И перевел тему: – Мне все же нужно избавиться от своих волос. Нельзя, чтобы кто–то узнал… – И он замолчал. Резко, но красноречиво.
– Что ты чистокровный киртианин? – подняла я голову, ловя его взгляд. – Но глаза–то ты как скроешь? У тебя сейчас серебряный круг очень ярко выражен. И потом… – Попыталась высказать свои соображения как можно внятнее: – Мне кажется, твои волосы как–то связаны со мной. Это звучит бредово, но как только ты побрился, у меня стразу возникло ощущение слабости и потери чего–то важного.
– Я не понимаю, – прикрыл тяжелыми веками глаза мужчина, – какой ты расы. Я всегда знаю, а тут… пробел. В тебе нет стабильного ДНК. Оно такое, каким ты хочешь, чтобы оно было. То проявляется валейра, то землянка, то кобельянка, то миозийка. – Йен вздохнул: – Кто ты, Элли?
– Если б я знала, – фыркнула я, обеспокоенная не меньше него.
О способностях киртиан ходили легенды. Мало того, что они с одного взгляда могли распознать расу, даже замаскированную или скрытую, они еще и были универсальными нейтрализаторами любого внешнего воздействия. То есть рядом с ними нельзя было кого–то ментально заставить или загипнотизировать, или, к примеру, одурманить… и все в таком же духе.
– Я никогда не встречал таких, как ты, – признался Ингвар. – А я много повидал. И…
Я вытащила руку и запустила пальцы в его шикарную гриву.
– Они такие красивые, – смущенно призналась, пропуская пряди между пальцами. – Почему ты от них избавился?
– Это долгая история, солнышко, – чмокнул меня в нос муж. – Думаю, сначала нам нужно принять душ, чтобы отдохнуть, потом поесть и набраться сил, а потом я постараюсь тебе все объяснить.
– Никогда не думала, что ты настолько наивный, – сообщила я любимому мужчине, осторожно несущему меня в душевой отсек, – если полагаешь, что в душе мы будем отдыхать.
И оказалась на сто десять процентов права. Мужчина–кремень с нарочито сексуальными шрамами, голый и мокрый, оказался настоящим вызовом, который было сложно игнорировать. Да и зачем, если он мой?
Я лениво потянулась на постели, разминая уставшие от сложной гимнастики в душе конечности. Хорошо–то как!
Единственное, чего мне не хватало, так это солнца. Живого, горячего солнца, которое в жаркий полдень играет яркими лучами в летней зелени. Вот такая я неправильная уродилась. По светилу я скучала даже больше, чем по маме. Кстати, о маме – хорошо, что я в последний раз ей сказала о своем долгом отсутствии. А звонков от меня она и так не ждала. Там, где окопалась моя родительница, связь была отвратительная.
«Я и так знаю, Элли, – вспомнила я слова мамы, – что с тобой все хорошо. Мне об этом рассказывает солнечный свет. – Она поймала тонкой рукой солнечный зайчик. – А он знает все и даже больше, – застенчиво улыбнулась мне родительница и потрепала по коротким волосам. – И будет хранить тебя всегда!»
Я усмехнулась своим воспоминаниям, покрепче прижалась к теплому боку мужа и уснула.
Проснулась я от божественного запаха кофе.
– М–м–м, – улыбнулась, не открывая глаз. – Как вкусно пахнет… – И распахнула глаза, начиная соображать: – Откуда?
– Хосита под дверь принесла, – спокойно сообщил муж, передавая мне кружку с дымящимся вожделенным напитком. – И еще кое–что, – протянул пару энергетических батончиков, бутерброд и огромный апельсин.
Интересно, где он достал апельсин, если на кухне они закончились? Заботливый.
– Сказала, его высокосиятельный уже начинает проявлять беспокойство по поводу нашего отсутствия, так что придется покинуть наше убежище, – он с какой–то скрытой тоской обвел безликие стены.
– Пусть берет дверь штурмом, – ехидно фыркнула я, отпивая кофе. – И мы никуда не пойдем, пока не поговорим. Нам и так долго не удавалось сделать это, – покрутила я на пальце обручальное кольцо, – и я совсем не уверена, что у нас будет время поговорить позже. Так что приступай к исповеди, командор Ош.
– Что именно ты хочешь знать? – чуть приподнял брови муж, гася опущенными веками жадный серебряный блеск радужки. Пока я спала, он успел причесаться и заплести свои волосы в ритуальную косу, уложенную в низкий сложный узел, из которого торчали два стилета с костяными рукоятками с замысловатой резьбой. – Для полной биографии мне и дня не хватит.
– Для начала, – сощурилась я на него поверх кружки, – объясни мне, дорогой, почему ты так стыдишься своих расовых особенностей?
То–от сразу загрустил.
– Это просто, – вздохнул мужчина, рассеянно кроша в сильных пальцах кусочек галеты. – Я не был рожден на Айт–Древе. Меня усыновили в возрасте двенадцати лет, после того, как корабль, на котором я куда–то летел, был захвачен…
– Что значит «куда–то летел»? – вылупилась на него я. – Ты не помнишь, куда и зачем?
– Нет, – отрицательно покачал головой Ингвар. – Я практически ничего не помню из той жизни. Только то, что мне рассказывали приемные родители, а знали они мало. Моя приемная мама была наполовину киртианкой без особых способностей, присущих нашей расе, и когда отец рассказал о мальчике с захваченного корабля, ухватилась за идею спасти меня и получить ребенка. Ты же в курсе, что многие полукровки моей расы не доживают и до двенадцати по причине слишком высокого уровня способностей, с которыми вторая их половина может не справиться или отторгнуть?
– Слышала об этом, – кивнула я, грея кружку в ладонях. Или ладони около кружки. – Но не знала причин. И что дальше?
– Опять же, если ты знаешь, на Айт–Древе под строжайшим запретом только две расы: чистокровные киртиане и валейры. Первая – потому что поглощает любые пси–воздействия в широком радиусе, вторая – потому что эти воздействия оказывает, распыляя феромоны. Но мама была полна решимости меня спасти и уговорила отца достать из секретной лаборатории состав для подавления киртианского активного гена. Таким образом, анализы всегда показывали, что я на одну четверть киртианин без присущих им способностей, а потому не опасен.
– А волосы–то тут причем? – никак не могла взять я в толк.
– У полукровок, – слабо улыбнулся муж, начиная чистить для меня апельсин, – никогда, ни при каких обстоятельствах не бывает такого цвета волос. Так же, как и серебряного кольца вокруг радужки – это признак чистокровности. Правда, у некоторых глаза становятся такими только после женитьбы и обретения полной силы, а у меня серебро глаз ушло, как я думал – навсегда – после подавляющей ген сыворотки. Так что мне приходилось постоянно брить голову, чтобы не выдать себя и не подставить приемных родителей. Эту странность списали на последствия стресса и длительного заболевания, что, с их точки зрения, и вызвало раннее облысение.
– Все бы так лысели, – слегка завистливо пробурчала я, окидывая взглядом собственницы своего мужчину. Грива была у него на зависть всем нашим красавицам–«мисскам», разве только слегка мелированная, что лишь добавляло Йену своеобразного шарма.
– Первое же употребление состава для подавление активного гена сразу вызвало амнезию. И память до Айт–Древе просто отрезало, – продолжил Ингвар, предлагая мне дольку цитруса. Которую я отклонила, ожидая продолжения. – Я вырос, – осуждающе глянул на меня То–от, – закончил военную академию и начал летать. И очень хотел узнать о своем прошлом, но наш Владыка далеко не дурак. Как только у меня стало хоть что–то получаться, он взял моих приемных родителей заложниками, принуждая меня выполнять свои задания и возвращаться на неродную планету раз за разом.
Я присвистнула:
– И что?
Муж вздохнул:
– Меня с самого начала держали в ежовых рукавицах как неблагонадежного. На Айт–Древе командир в своем подразделении – царь и Бог, а над моей шеей все время висел топор. Малейшее непослушание – и… Ко мне были приставлены следить не меньше пяти человек. Ни шагу ступить, ни вздохнуть, ни выдохнуть свободно. Несколько раз в моих действиях Владыка усмотрел излишнюю… мягкотелость, и меня дважды чуть не расстреляли. Владыка помиловал в последнюю минуту.
Я покачала головой и покрутила пальцем у виска:
– Дурак! С киртианами так преданности не завоюешь.
– Да она ему и не нужна была, моя преданность, плевал он на нее… – скривился Йен. – Когда во время боя я сознательно дал уйти медицинскому судну с ранеными, или слегка промахнулся координатами и опоздал с захватом беженцев с Карнолиса, – (я подумала, что мы оба хорошо знаем, с чьей помощью это произошло!) – Владыка так взбеленился, что собственноручно избивал моего отца у меня на глазах и угрожал дулом пистолета у виска моей приемной матери.
– И твои родители до сих пор там? – ужаснулась я, представив себе реальные последствия нашего успешного побега.
– Нет, – снова опустил веки Ингвар, скрывая свои чувства. – Их уже давно нет в живых. Гораздо дольше, чем я об этом знаю. Просто пока я был нужен, до определенного момента Владыка создавал успешную иллюзию их благополучного существования. Но в последнее время я стал в его глазах окончательно неблагонадежным и впридачу получил слишком много увечий, чтобы соответствовать и дальше внутренним принятым стандартам. Соответственно, моя необходимость себя исчерпала, так что и обманывать уже не имело смысла.
– Но тогда почему ты не сбежал? – нахмурилась я, переваривая полученную информацию.
– Я планировал это сделать, – признался То–от, все еще не оставляя попыток впихнуть в меня апельсин, – в последнем рейде, когда был захвачен твой корабль. Мы как раз хотели на нем уйти, но Владыка что–то заподозрил и послал вторым эшелоном группу зачистки. К тому же… – Он резко замолчал.
Я прикусила губу:
– Что «к тому же»? – напряглась, не сводя с него напряженного взгляда и готовясь к неприятным новостям.
– К тому же я встретил тебя, – открыто посмотрел на меня Ингвар, предлагая свое сердце и открывая душу. – И понял, что ты моя. Я могу это чувствовать. Это… как судьба, рок, фатум. Назови, как хочешь. Просто внутри тебя возникает непреложное ощущение, что ты нашел свою вторую часть и теперь составляешь единое целое.
– Но ты привез меня на Айт–Древе, – надула я губы, напоминая ему о весьма неблаговидном, с моей точки зрения, поступке.
– Да, – согласился муж. – Потому что ты была серьезно ранена, и я не знал, смогут ли тебе помочь в другом месте, да и времени искать постороннюю помощь у меня не было. Пришлось рискнуть. Но я все сделал, чтобы быть с тобой рядом: подал рапорт и перевелся в академию, как мог, старался уберечь и готовил побег. Просто сиятельный влез невовремя.
– Да он всегда невовремя, – согласилась я с ним, допивая уже остывший кофе, – планида у него такая. – Задумалась: – Но откуда ты знаешь, что нужно делать? – Попыталась объяснить свой вопрос в ответ на недоуменный взгляд и приподнятые в удивлении брови: – Ты смог безошибочно провести брачный обряд киртиан, ты знаешь, как правильно по–вашему заплетать волосы женатому мужчине. Знаешь, что киртианин носит в косе родовые кинжалы, и они даже у тебя есть… Откуда?
– Просто знаю, – хмыкнул Ингвар, подвигаясь ближе с далекоидущими намерениями, одно из которых было заставить меня отвлечься от неприятной ему темы (это исключительно мои подозрения). – И всегда знал. Это знание как бы внутри меня. И предваряя твой следующий вопрос: стилеты и амулет были при мне, когда меня в детстве сняли c корабля. Родители отдали перед моим первым полетом в космос, – в который раз он попытался заткнуть мне рот апельсином.
– Не отстанешь? – поинтересовалась я, отставляя пустую кружку, и медленно потянулась, откровенно провоцируя на семейную жизнь. Хватит с меня на сегодня семейных тайн, нужно уметь переключаться.
В итоге апельсин мы разделили на дольки и кормили ими друг друга, упиваясь сладким соком и близостью. Ингвар жульничал и норовил свою часть полностью скормить мне. Пришлось жульничать в ответ, так что мы его съели почти поровну.
– Элли, – с мягкой укоризной сказал муж, слизывая с меня сладкий сок, – ты мухлюешь! Хотя именно тебе сейчас нужны витамины!
– Витамины нужны всем, – усмехнулась я, выдавливая ему на живот последнюю дольку и спускаясь языком все ниже… ниже… ниже… И кто–то совсем забыл про все на свете, кроме меня.
После перекуса во всех областях физиологии, мы проспали еще пару часов. Просто мирно продрыхли, сплетаясь телами. Доверяя всецело друг другу.
Это было… чудесно. Пока лежала с закрытыми глазами, мне показалось, что от Ингвара исходит голубоватое свечение, в котором я купаюсь. Не резкое, а такое… мягкое, приятное. Не знаю, так это или нет, с этими перипетиями вполне могло сияние и примерещиться, но рядом с ним я отдохнула на сто лет вперед. Никогда мне так не спалось, особенно с кем–то.
Спустя время я проснулась первой. Открыла жалюзи, включила защитные экраны и села любоваться на солнце. В космосе оно было фантастически ярким. Возможно, кому–то другому смотреть незащищенными глазами было бы и нелегко, а мне вот нравилось. Смотрела бы и смотрела.
Жаль, некогда. И жаль, что я не могу раздеться и почувствовать ласковые лучи светила на своей коже. Это космос. Без атмосферы слишком жесткая радиация.
– Скучаешь? – обвил меня руками сзади Ингвар, прижимаясь к моей спине, и я поймала себя на мысли, что теплый звук его голоса заставляет мое сердце петь.
Только однажды в моей жизни встретился мужчина, который вызывал слабое подобие такого чувства. Мы с ним были то вместе, то врозь, постоянно качаясь на безумных качелях: рядом с ним я его боготворила, стоило отойти хотя бы на десять шагов – презирала и ненавидела. А самое страшное – никак не могла вырваться из удушающих силков неравных отношений.
Впрочем, не будем о печальном. Молоденькая была, глупая. Та ошибка мне дорого стоила, а чувства болезненно сгорели пеплом. Лишь со временем я поняла: суггестия – не любовь! Она как сладость с сахарозаменителем вместо меда или сахара… во рту сладко, а в крови пусто, сплошной обман. И научилась их различать: отделять сахар от заменителя, а трах и наведенные чувства не путать с любовью.
Что характерно, тогда разобраться во всем и понять истинную подоплеку происходящего тоже помог сильный, спокойный и рассудительный киртианин, который стал мне вместо брата. Жаль, Занг вскоре погиб, прикрывая отход нашего отряда, и все мы прекрасно знали, кто в этом виноват.
Я до конца дней своих буду жалеть об этой потере. Я и его пара – милая рыженькая медсестричка Аврил, которая после гибели своего любимого неожиданно бросила медицину и военный флот и приняла постриг в закрытом горном монастыре на Ловинии–5 с очень строгим уставом. Больше у меня настолько близких друзей среди однополчан и сослуживцев не было, хотя приударяли многие парни, часто даже на спор.
– Скучаю, – призналась я, откидывая голову ему на грудь. – Но ни за что бы не поменяла того, что случилось, на безопасное путешествие. Тогда бы у меня не было тебя.
Муж ничего не сказал, только потерся лицом о мою макушку да сжал в объятиях еще сильнее.
– Эй, космические кролики! – без особой деликатности начала ломиться в дверь Хосита, со всей дури дубася по створке ногой. – Там сейчас сиятельный пульт управления от злости сгрызет! До него дошло, что вы не просто так по разным каютам дрыхнете, тем более, что в каютах вас как раз и нет! До его мозгов наконец–то дошла извилистыми путями мысль, что он не единственный кандидат на Элли! Да и обед пора варганить! Я завтраком их уже отравила, но на обед они все хотят что–то более удобоваримое!
Пока она орала, мы быстро одевались, приводя себя в порядок. И на последней фразе Ингвар распахнул дверь.
– Ни хрена себе! – выдала Железный Дровосек, оправившись от удивления из–за нового тюнинга То–ота и обходя его по кругу. – Настоящий, живой, целый киртианин! Вот блин, лапайского скунса мне в нос!
– Мне как–то не очень нравится, – сообщила я ей, выглядывая из–за плеча мужа, – что ты рассматриваешь моего мужчину как кусок мяса. Причем мяса, которое еще бегает и тем бросает тебе вызов! Запомни – он мой!
– Ну–ну, – хмыкнула десантница, ковыряясь ногтем в зубах. – Не успело и пары суток пройти, как у кого–то прорезались нехилые зубки. Вот что делает с людьми полноценный, качественный секс! Благословляю вас, дети мои. Трахайтесь себе в удовольствие, только корабль не разнесите и ненароком не упокойте сиятельного. Дозволяю прищемить ему хвост, только не до смерти, – она хмыкнула еще раз, потирая свою татуировку и скабрезно ухмыляясь. – У меня на него далекоидущие и глубокозаходящие планы.
– Избавь нас от подробностей, – мученически сморщилась я, приникая к Ингвару. Даже простое нахождение рядом с ним подпитывало меня энергией. – Можешь делать с ним что хочешь, где хочешь и сколько хочешь. Хоть живьем съешь!
– Если мы сейчас не сварганим обед, – рассудительно ответила Хосита, пропустив мой выпад мимо ушей, – то живьем нас съест команда. И даже косточек не оставит. Будет ими в ушах ковыряться, чтобы отсутствующий мозг пытаться почесать.
– Дамы, – взял на себя роль миротворца – а, следовательно, мученика, Ингвар, – предлагаю продолжить выяснение любых обстоятельств на кухне. В процессе приготовления пищи.
– Ты сам напросился, – тут же отреагировала довольная Айрон, – тебе и поварешку в зубы! – И развернувшись, шустро пошагала в нужную сторону.
– Интересно, – пробормотала я, подстраиваясь к широкому шагу мужа и не собираясь от него отлепляться, – на чьей она стороне?
– Опыт подсказывает, – рассудительно сказал То–от, – что на своей собственной. Но что куда более занимательно – это какие у нее мотивы и чего она добивается.
– Просто так не скажет, – косо глянула я на него. – Слишком мудреная у нее логика. Но ей явно чего–то нужно, поскольку слишком мягко стелет. И сдается мне, что под этой обманчивой мягкостью пуховой перины прячутся сатурианские колючки–самострелы.
Тут мы дошли до места назначения и включились в процесс приготовления обеда. Нам с Хоситой досталось почетная роль подручных, и мы, чертыхаясь, резали мясо и крошили овощи. Железный Дровосек вообще на все это бросалась, как на амбразуру, и крушила картофель, как долгожданного врага.
