Текст книги "Солнце в армейских ботинках, или Идем дорогой трудной… (СИ)"
Автор книги: Юлия Славачевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
Глава 17
– И дальше буду отказываться, – невозмутимо ответил То–от. – И я никогда не поставлю тебя под угрозу из–за какого–то призрачного наследства, на которое никогда не рассчитывал и которое мне, собственно, и не нужно. Я уже тебе говорил, что все, что мне нужно в этой жизни – это ты.
– Это приятно, – кивнула я, ласково улыбаясь. И снова стала серьезной: – И все же я не понимаю, почему ты так уверен в том, что именно ты наследник.
– По нескольким причинам, – пожал плечами Ингвар. – Одна из которых – именно этот лис, который настойчиво толкает меня к признанию своего статуса. – И тут же сменил тему: – Ты не хочешь принять душ и переодеться?
– Нет, – покачала я головой. – Видишь ли, если ты разденешься, то я не смогу удержаться. Если сама разденусь, то тем более не смогу удержаться. А два голых человека – это два безоружных дебила. Так что пусть я лучше буду потная, грязная и страшная, но живая.
– Ты можешь быть грозной, – фыркнул То–от, отчего–то развеселившись, – но уж точно не страшной в твоем понимании это слова. Никогда не встречал женщину с таким уничижительным отношением к себе. Ты хоть понимаешь, – сделал он ко мне шаг, – что любой нормальный мужчина рядом с тобой испытывает лишь одно желание…
– Сбежать? – подняла я брови, стараясь обернуть все в шутку. Ну не привыкла я обсуждать свою внешность. Да и не было никакой внешности, лишь результат неизвестной мутации. И неизвестно, сколько этот результат продержится. Вдруг он обратим, и однажды я проснусь снова нормальной и обычной?
– Сделать тебя своей, – мотнул головой муж, не спуская с меня огненного взгляда. – Но я никогда, ты слышишь, никогда тебя никому не отдам!
– А… – открыла я рот, желая возразить. Потом решила перевести разговор на что–то более нейтральное: – Ингвар, меня давно мучит один вопрос…
– Да? – отозвался муж.
– Скажи, почему название вашей расы киртиане, а планета называется Кирта, не Киртия. Ведь если планета Кирта, тогда ее жители должны называться киртане, а если раса – киртиане, тогда название их дома должно заканчиваться на – ия?
Ингвар подарил мне хитрую улыбку:
– О–о–о… это очень давний вопрос. У нас с этим названием вышла печальная история. Несколькими тысячелетиями раньше наша планета называлась Киртией и считалась центром искусств и ручных ремесел. У нас были самые знаменитые библиотеки и культурные центры, скульпторы и архитекторы, художники и писатели. Процветало ковроткачество и гончарное ремесло, золотошвейные изделия и батики моего народа ценились дороже золота, а тончайшие теплые пуховые шали, связанные, словно невесомое кружево, проходили сквозь самое узкое женское кольцо.
Не выдержав, я воскликнула:
– Не могу поверить! Мы точно говорим про Кирту?
– Киртию, – мягко поправил муж. – Все это богатство без должной обороны в виде надежного войска и крупной космической флотилии и приманило, как мотыльков на свет, армаду императора Масориуса Кровавого.
– Кажется, я что–то о нем читала, – припомнила я.
– Киртия пала, – продолжил Йен. – Повелитель ввел новые законы, подчиняющие прежде свободных людей не хуже рабского ошейника. В том числе и переименовал Киртию в Кирту.
– Ого! А я–то думала, что у вас все было тихо–мирно!
– Вот только выяснилось, что творчество и рабство плохо сочетаются. Вольные ремесла захирели и пришли в упадок, потому что стало некому покупать стоящие высоко плоды ручного ремесленного труда. В само деле, зачем их задорого приобретать захватчикам, когда они могут получить все от своих рабов под дулом плазмогана бесплатно? Кому нужны непонятные художественные полотна, статуи, архитектурные задумки, если народ голодает?
Я почесала нос, почему–то он всегда у меня в таких случаях жутко чешется:
– Да, действительно незачем. Когда нужна лопата, микроскоп не подходит.
– Зато императору были нужны солдаты. Много солдат. Всех, кто не мог ими стать или беспрерывно рожать будущих здоровых рослых бойцов, распродавали практически за бесценок, распыляя по всем соседним звездным секторам, чье законодательство допускало рабство. Масориус уничтожил библиотеки, художественные школы и академии, а на их месте настроил казармы и летные училища.
– И что дальше? – Как, оказывается, у них интересно складывалась история!
– А то… его деятельность стала началом конца не только Киртии, но и его владычества. Ровно двадцать лет спустя прекрасно обученные им киртианские солдаты, пушечное мясо, организовали сопротивление, восстали и свергли кровавую диктатуру. Корону получил мой предок, Тилейн Сильный, который служил в колониальной армии в должности лейтенанта. Вот только к тому времени столько талантливых людей погибло, что Кирта уже не смогла стать Киртией и вернуть славу выдающегося центра искусств.
– Интересно, почему?
Ингвар мрачно усмехнулся.
– Были вырезаны практически все великие рода с задатками экстрасенсорного дара, ведь они больше всех сопротивлялись инопланетной оккупации. Враги истребили подчистую всех выдающихся мастеров и учителей. Выжили только те, которые научились выживать и воевать. В результате наши ковры больше не дарили покой и расслабленность, картины не веселили и не радовали дух, вода в ярко расписанных кувшинах оставалась обычной, а не прохладной и сладкой на вкус… Новые вещи, на вид внешне похожие как две капли воды на изделия мастеров старой школы, потеряли свои основные функции, уникальные качества, присущие волшебным работам нашей планеты, и стали дешевыми поделками, ширпотребом. – Муж замолчал и закончил историю Кирты совсем другим, будничным тоном: – Зато теперь мы – планета ученых и лучших наемников на многие парсеки вокруг. – Он тяжело вздохнул: – Хотя последним вряд ли стоит гордиться.…
В этот момент в дверь снова постучали и к нам заглянул все тот же мальчик.
– Пора? – переключил на него внимание Ингвар.
– Отец ждет, – согласно кивнул паренек, распахивая дверь, за которой обнаружился отряд из пяти вооруженных киртиан. – Трапеза готова.
– Ну, по–крайней мере, хоть поедим нормально, – встала я с кровати.
– А вы останетесь здесь, – отрезал парень. – Женщины на трапезу не допускаются. Ужин вам принесут сюда…
– Я никуда без Элли не пойду, – перебил его То–от, начиная злиться. – Либо мы идем вместе с моей напарницей, либо я остаюсь здесь с нею же! Так и передай отцу!
– Сурово, – покачала я головой, подходя к мужу и прикрывая его спину. Вдруг эти туземцы начнут применять всякие грязные штучки, чтобы накормить моего мужчину без меня. – Но голодно. А жрать хочется не по–детски.
– А у вас, – вдруг начал запинаться паренек, разглядывая меня широко распахнувшимися глазами. – У вас… – растерянно ткнул в меня пальцем и сбежал. Но дверь запереть все же не забыл. Значит, ничего особо шокирующего не увидел.
– И что у меня? – нахмурилась я, сверля взглядом эту чертову дверь. – Вторая голова выросла? Или третий глаз во лбу появился? Чего он свалил, как будто я уже ему что–то прищемила?
– У тебя волосы сантиметров на пять удлинились, – пояснил То–от. – И глаза посветлели. – И встревожился: – Тебе энергии не хватает? Твой отец говорил…
– Он много чего говорил, – отмахнулась я, прислушиваясь к себе. Вроде бы все функционировало нормально. – В том числе и то, что он мой отец. Но это еще не доказано!
– А то, что ты на него похожа, как две капли воды? – слегка дернул уголком рта Ингвар, скрывая улыбку. – И вы одинаково наклоняете голову, когда слушаете; у вас одинаково морщится нос, когда вы чем–то недовольны…
– Случайное совпадение, – уверенно сказала я, не желая признаваться в этом родстве. Слишком многие пытались в последнее время пригрести меня под свое крыло в разном качестве. Подозрительно.
Дверь снова распахнулась. За ней стоял вооруженный до зубов отряд из пятнадцати киртиан. А за их спинами с опаской тусовался давешний паренек.
– Доставка в номера? – сдвинула я брови в напускной суровости. – Или снова болтологией кормить будете?
– Отец приглашает вас обоих, – тут у мальчика начался странный кашель вместе с нервным тиком на оба глаза, – принять участие в трапезе.
Последнее было понятно лишь по смыслу.
– Похоже мы чего–то там сильно нарушаем, – сделала я обоснованный вывод, испытывая непреодолимое желание постучать пареньку по спине… голове… заднице. Даже если для этого придется настучать по кумполу всем пятнадцати защитникам.
– Похоже, мы им очень нужны, – тихо сказал мне на ухо муж и пошел вперед. Громко: – Мы принимаем приглашение.
– ТЫ нужен, – поправила я его, не понижая голоса. Муж не стал пререкаться.
С ужимками и в кольце охраны над довели до скудно обставленного помещения, видимо, исполнявшего роль столовой. Мебели было мало и она была функциональной. Ну если не считать за мебель седовласого в расшитом золотом темно–зеленом кафтане поверх стандартного черного комбинезона. Лисомордый стоял лицом к окну, заложив руки за спину. Сочетание вытертого темно–зеленого бархата и потускневшей позолоты со стандартным армейским хамелеоном смотрелось дико. Может, какая–то ритуальная парадная одежда?
Посреди комнаты находился громадный стол со всевозможными яствами, какие только можно достать в ограниченных условиях колонии.
В левом углу от входа стоял средних размеров овальный стол с установленным коннектором и сенсорным проектором 3–D. Старье, конечно, несусветное, но я и такому была рада. На нем в начальной позиции стояли фигуры игры наподобие шахмат, только киртианского образца. Занг пытался когда–то меня ей обучить, но мне было сложновато перестроиться. Это только так говорится – «наподобие шахмат», на самом деле она сложнее на порядок, потому что объемна.
Впрочем, мне лавры великого стратега ни к чему, я в играх люблю пострелять или построить. Ну еще в квесты могу поиграться. Многоходовые военные стратегии – не мое это. Не мое. Я как–то больше полагаюсь на авось и беру нахрапом.
– Элли, сейчас мы со Старейшиной будем играть, – шепнул мне на ухо муж. – Это традиция, своего рода разведка: достоин ли гость дальнейшего общения и как его оценивать – как высшего, низшего или равного. Не удивляйся и не нервничай, потом все поймешь.
– Добрый вечер, – проявила я дружелюбие, чуть ли не потирая руки при виде обильно накрытого стола и сглатывая набежавшую слюну.
– Тебе туда, – не поворачиваясь к нам, сказал предводитель, показывая на маленький столик с одинокой пустой тарелкой и таким же пустым граненым стаканом. – Там ты не будешь мешать беседе двух мужчин! – А к Ингвару: – Садитесь, ваше высочество, в ногах правды нет.
Гм, не поняла. По идее, муж – некоронованное величество. Тогда зачем этот старый дятел противоречит сам себе? Ладно, на этот раз промолчу.
И парочка натуральных самоубийц схватила меня за предплечья, чтобы отбазировать к новому месту ссылки. Одного отправила в нокаут я. Второму повезло, и его легонько стукнул в висок Ингвар. В конечном итоге на пол в художественном беспорядке улеглись оба.
– Мы напарники! – прорычал То–от, отбросив невозмутимость. – И никому не позволено обращаться неуважительно с моей напарницей. Это космический кодекс!
– Это хорошо, что у тебя есть честь, сын Тотоша, – повернулся к нам наконец лисомордый. Он повел рукой, изгоняя толпу запыхавшихся охранников, которые ввалились, чтобы навести порядок. – И плохо, что ты не видишь своей дороги, отказывающийся от родства. – Властно кивнул охране: – Заберите с собой пострадавших, здесь я сам разберусь.
Пострадавших забирать никто не торопился, но охрана удалилась. Должно быть, всем взводом отправилась за носилками.
– Мне все это не нравится, – прошептала я мужу. – Как только противник начинает прибедняться, точно хочет надуть в главном. Вроде как: смотри, какой я белый и пушистый, а под мягкой шкуркой – жало валийсийского скорпиона.
– Тяни время, – так же тихо ответил мне Ингвар. – Мы должны понять, как нам отсюда выбраться.
– Можно я буду тянуть не только время, – подняла голову моя очухавшаяся от долгого сна кровожадность, – но и кое–что другое? – Поймала ревнивый взгляд мужа и торопливо пояснила: – Чьи–то кишки, а не то, что ты хочешь у него оторвать. – И громко: – Благодарю за вашу неописуемую щедрость, ваша милость! – Я потопала к столу первой.
– Меня зовут граф Гингем Толуйский, барон Камильский, владетель Цырии, – наконец–то представился седоволосый. И мне почему–то вдруг показалось, что в этом перечне что–то важное он упустил, и захотелось, чтобы старик представился по–настоящему. Было в нем что–то неправильное, темное, если не сказать грязное. Или я просто была голодной, а потому агрессивной и вредной?
– То–от, – сообщил ему муж. Краткость – сестра таланта!
– Элли, – слегка шаркнула я ножкой в вежливом жесте. Жест оказался смазанным из–за лежавшего под моей ногой охранника. Но я все же попыталась. Это же засчитывается, или нет?
И, натянув проводящие перчатки с силиконовыми пальцами, Лисомордый с моим мужем уселись играть. Первая игра затянулась на два часа. Я активно «болела» за спиной Ингвара, кричала, свистела и таскала нам легкие закуски, запихивая мужу в рот кусочки крекеров и тонкие колечки сыровяленой колбасы. Еду и освежающий синте–сок из кувшина я таскала исключительно с подоконника, мне так почему–то показалось удобней, да и пышную композицию на обеденном столе не захотела нарушать, там каждое блюдо было как произведение искусства – с цветами, зеленью и художественно вырезанными съедобными украшениями.
Победил муж. Седоголовый повел себя так, будто это досадная случайность. Вторая игра продлилась полчаса. Третья – пятнадцать минут. Четвертая – десять. Пятая – три минуты и пять секунд (я специально засекала!).
От шестой партии старик отказался, сославшись на переутомление.
Разошлись соперники мирно: низко поклонились друг другу, как поединщики в единоборствах, не говоря ни единого слова. Вот только взмокший и растерзанный лисомордый выглядел на редкость обескураженно. Правда, седой гад быстро пришел в себя и широким жестом пригласил к столу:
– Прошу разделить со мной скудную трапезу.
Наконец–то нас все же допустили обедать (или ужинать, я по времени слегка запуталась). А там было столько всего вкусного, но… вот опять же странность, трогать это вкусное мне совсем не хотелось. Есть хотелось, но только не это. Один взгляд на эту еду порождал у меня брезгливость и отвращение.
– Что–то у меня аппетит пропал, – поделилась я своей проблемой с окружающими, отчаянно сигнализируя мужу глазами. – Пусть у меня будет разгрузочный день, правда?
– Если у вас диета, – довольно–таки невежливо сказал Гингем, наваливая себе на тарелку куски одуряюще вкусно пахнущего мяса, – то почему бы вам не посидеть на ней во–он в том углу, пока мужчины не разделят трапезу и не обсудят свои проблемы.
Ну и хорошо, ну и ладно. Ударим грубостью за грубость и ответим хамством на невежливость!
Но муж проявил умеренно выраженную дипломатичность.
– Ваши проблемы, – поправил его Ингвар, ни к чему не притрагиваясь. – У нас с вами общих проблем нет. И не может быть.
– Вот в этом ты глубоко ошибаешься, – убежденно заявил седовласый, наливая что–то золотистое из кувшина в стакан. Потом попробовал и подвинул его к моему мужу, словно демонстрируя, что на столе ничего не отравлено. – У нас очень много общего. И я тебе это докажу!
– Не получится, – убежденно заявил То–от, осторожно пригубив жидкость и довольно жмурясь. – Меня трудно убедить.
Через пару часов…
– Ты такой славный, – икнул Гингем, размахивая кувшином. – И твердых принципов! И хочется так глубоко вник… ик!… и просто хочется! Давай споем?
– У меня слуха нет, – вежливо отказался любимый, подпирая тяжелую голову рукой. – И вообще ничего нет. И почему у вас комбинезоны голубые?
– Потому что мне нравится голубой цвет! – стукнул кувшином о стол Гингем.
– Это–то понятно, – зло пробурчала я, кроша в пальцах кусочек хлеба. Я так и не смогла себя заставить съесть или выпить хоть что–нибудь за этим столом, хотя мужчины хлестали выпивку в два горла. – Ни одной бабы в округе. И не хочешь, а…
– Я не хочу! – заверил меня предводитель, старательно фокусируя на мне разъезжающиеся в разные стороны глаза. – И вообще, хоть бабам на мужской трапезе не место, но ваша троица очень даже ничего. Так что оставайтесь, дамы!
– Элли, – нахмурился любимый, изучая меня через дно стакана, – почему я в первый раз узнаю о существовании у тебя сестры–близнеца? Правда, вы совсем непохожи. Ты гораздо красивее!
– Вы чего пили? – с подозрением понюхала я стакан, с трудом отобрав его у мужа. Капнула себя на тыльную сторону ладони золотистый напиток и осторожно лизнула кончиком языка. Пожала плечами. – Вроде бы спиртным не пахнет? Тогда что за допинг вы залили в топку?
– О, это… ик! – признался Гингем, сползая под стол. – Всего лишь киртианская «Междусобойка». Только…ик! Для настоящих мужчин!
– Это видно, – заглянула я под стол. – Именно там, вероятно, кучкуются настоящие мужчины.
– Голубой – это цвет неба и свободы, – пробормотал седовласый, укладывая голову на руки и сладко засыпая. – А не то, что думают испорченные цивилизацией барышни, которых нельзя допускать на трапезы, потому они портят удовольствие взрослым людям! – И, выдав длинную тираду, тонко, с присвистом, захрапел.
Меня прорвало:
– А женщины, по–вашему, не люди?
Впрочем, вопрос остался риторическим, говорить было не с кем. Клиент дрых сном праведника.
Уже была глубокая ночь, светильники в комнате и внешние фонари на столбах автоматически пригасили свет, в окнах появились лучи второй луны. Вокруг было тихо, так тихо, словно поселок вымер. Я встревожилась и решила выглянуть наружу: эта странная тишина явно не к добру. Но тут зашевелился муж.
– Фу, какая гадость, – отодвинул от себя стакан Ингвар, трезвея на глазах. – Хорошо хоть он не проверял, сколько я выпил, а то бы заметил, что спит в луже.
– И что теперь? – возгордилась я мужем и его стойкостью. Не спиться в мужской кампании под хорошую закуску – это нужно иметь огромную силу воли и желание к победе.
– А теперь мы будем отсюда выбираться, – озвучил свои намерения То–от, вставая из–за стола.
И я с ним была целиком и полностью согласна. Но вот, к сожалению, не были согласны другие личности, нагло ворвавшиеся в трапезную и поставившие нас под прицел плазмоганов. Молча, но брутально.
– И чего вам всем так неймется? – удивилась я, оценивая обстановку. По всему выходило, что силы неравны – а, следовательно, открытое сопротивление бессмысленно.
– Элли, – осторожно сказал Ингвар, старательно загораживая меня собой, – я могу быть уверен, что ты не наделаешь глупостей?
– Смотря что понимать под глупостями, – заверила я его. – Если они не совпадают с моим определением, то обязательно наделаю. Или они наделают, – мотнула я головой в сторону молчаливых нападавших.
Нам все так же безмолвно показали оружием в сторону выхода, и кто–то особо внимательный и заботливый вытащил из–под стола сладко спящего Гингема и присоединил к нам. Как ни странно, валяющихся без сознания недобитышей оставили почивать на прежнем месте: то ли побрезговали, то ли туши этих амбалов их не заинтересовали.
В общем, под конвоем осталась троица придурков, один из которых окончательный, но еще не понимающий этого, а двое оставшихся на пути к пониманию.
Сопротивляться мы не стали. Здравый смысл возобладал, поскольку быть укороченным на какую–то часть тела совсем не обозначало потерять вес. Скорее, это означало потерять жизнь.
Ну и повели нас в лучших традициях боевиков длинными гулкими коридорами в узилище. Правда, это традицию слегка нарушал болтающийся на плече у одно из напавших Гингем, громко храпящий и вспоминающий маму при любом удобном случае. Собственно говоря, это были разные мамы, но никто в его речь особо не углублялся.
Через несколько минут нас доставили в другой конец здания, за бронированную дверь, и распихали отдельно по маленьким клетушкам, отделенным от общего коридора лишь решеткой.
Муж было начал сопротивляться, отказываясь находиться в узилище без меня, но его почему–то не спросили, огрев по загривку плазмоганом, и нас все равно распихали отдельно. Но в соседние отсеки. Йен сразу возрадовался. О чем и оповестил захватчиков прочувствованной речью на эскойском языке, используемом всей галактикой исключительно для матерных характеристик объекта.
Мужа в благодарность за богатый словарный запас приковали за руки и за ноги титановыми наручниками к стене, жестко зафиксировав на железной решетке. Но он и там не успокоился, продолжая вырываться с риском вывихнуть себе суставы и порвать сухожилия.
– Напарник! – рявкнула я во всю мочь своих легких, остерегаясь, как бы эти самые характеристики не выбили ему вместе с зубами. – Веди себя прилично с этими дяденьками в голубых комбинезонах! У них явно неправильные установки!
Один из напавших повернулся ко мне и нахмурился, почесывая бровь оружием.
– А что я сказала? – ласково улыбнулась в ответ, пожимая плечами. – Если вы таким образом хотели с нами познакомиться, то было совсем не обязательно нас куда–то запирать.
Мне ничего не ответили, еще раз проверили замки, и все так же молча ушли по своим неведомым делам.
Зато пришли другие, в белых халатах, и притащили в камеру напротив бессознательного Лайона. Там его положили на стол, вызывающий нездоровые ассоциации со столом в прозекторской, и приковали к этому нехорошему столу конечности нашего сиятельного кандалами. После чего встали вокруг и плотоядно уставились на парня.
– Он несъедобный, – не удержалась я от замечания, внутренне ежась от предчувствия беды. – Мы проверяли. Слишком много экскрементов в характере и мусора в голове. Остальное не проверяла, – развела руками, когда белые халаты все, как один, подняли головы и посмотрели в мою сторону. – Брезгливая я.
– Элли, – рявкнул рядом Ингвар, – не провоцируй их! Пусть они этого лохматого и дальше изучают!
– Мне его жалко! – пояснила я мужу. – Ему больше всех всегда достается. В каждой бочке затычка! – И заткнулась, побоявшись, что навела мужиков на неправильные мысли.
– Ну–с, – прошел по коридору мимо нас еще один исследователь в белом халате с голубыми карманами, – и что тут у нас такое? – Он вошел в камеру и завис над Лайоном знаком вопроса, потеснив остальных.
– Если вы его спрашиваете, – никак не могла заткнуться я даже в целях самосохранения, – то он не ответит по двум причинам: чтобы говорить – нужно осознавать, что говоришь, а наш друган и в сознании ни черта не осознает!
– Зачем? Нам его сознание и не надо! – с огромным злорадством сообщил главнюк, вытаскивая из кармана пистолет для инъекций под дружное кивание остальных. – Его раса так долго издевалась надо всеми, что теперь настала наша очередь показать наследнику Айт–Древе – каково это быть подопытным! – и вкатил нашему Лайону полную порцию того, что было в пистолете. В шею. Ой, дура–ак! Надо знать, с кем связываешься.
– Как–то мне это не нравится, – громко поделилась я печальными мыслями со всеми, кто был готов слушать. Но меня опять не услышали, поскольку Лео начал у них на столе орать и выкобениваться. Скоро вопли перешли в рев, а сиятельного начало раздувать. Натурально.
Нет, он не стал походить на дирижабль или на Халка. Впрочем, на Халка – может быть, чуть–чуть… и то размерами. Мужик как–то сразу заметно вырос, заматерел и обзавелся мышцами, которым позавидовал бы любой чемпион мира по армреслингу. А поскольку его рост и до того был немаленький, то они и получили то, что получили…
И прикиньте, эти кретины яйцеголовые все так же стояли вокруг него и глазели, изредка перешептываясь. Ни один даже не забеспокоился. Придурочные. Зная мерзкий и коварный характер Лайона, я бы на их месте уже была на орбите этой планеты, попутно отбрасывая тапочки, как ненужный балласт. И драпала бы еще дальше, не оглядываясь.
Но то я, а это местные интеллектуалы, циркуль и логарифмическую линейку им вместо компьютера! У них же чувство самосохранения вместе с интуицией отсутствует как разновидность чувств, располагающих к выживанию вида!
И это хорошо. И это правильно, потому что такие идиоты размножаться не должны.
– Как вы думаете, коллега, – услышала я в перерыве между громогласным рыком и кошачьими воплями, – почему такая странная реакция на простую сыворотку, освобождающую скрытый геном?
В этот самый момент сиятельный, даже особо не напрягаясь, разломал кандалы, сел и открыл глаза. Золотые, как и его вздыбленная шевелюра. Потом втянул ноздрями воздух и заревел:
– ОНА здесь! – вскакивая со своего почетного стола и устремляясь к решетке, которую вынес попутно, опять–таки, даже не заметив. И снова застыл, втягивая ноздрями воздух. – Элли? – Взгляд расфокусированный, как у наркомана. В мою сторону даже не смотрит.
– Приветик, милашка Лео! – кивнула я, на всякий случай отодвигаясь от решетки. Потому что если он и ее уронит, то меня под ней точно похоронит со всеми наилучшими намерениями. – Как поживаешь? Эти мужчинки не слишком к тебе пристают?
По его лицу пробежала рябь.
– Ты! – выбросив руку, Лео поймал одного из совершенно случайно уцелевших экспериментаторов и припечатал его лицом к моей решетке. Видимо, наследнику не понравился внешний вид ученого, и он в ускоренном темпе рихтовал тому морд… физиономи… то есть, культурно выражаясь, делал мужику пластику.
Я чуть не зааплодировала столь похвальным начинаниям. Если бы каждый вивисектор своевременно проходил такую остро необходимую операцию, в мире стало было гораздо светлее и чище.
Нас оглушил рев психованного хищника:
– Где ОНА?!!
– Пока вы еще можете говорить несломанной челюстью, – начала приседать я за медленно сползавшим на пол мужиком с закатывающимися глазами, – не поделитесь секретом, какие дрожжи вы вкатили хлопцу, что его так поперло?
– Сыворотку на основе гормонов валейры, – полуобморочным голосом прошептал яйцегололовый, окончательно окосев и отрубивщись.
– Кр–расавцы! – констатировала я, пока в соседней камере бушевал психующий Ингвар. – Ума палата, а ключ кинули под пресс и переплавили. – Покачала головой: – Чего сразу яду не выпили? Было бы куда гуманней.
– Элли, – опознал меня каким–то чудом сильно изменившийся Лайон, – пошли со мной! Ты поможешь мне найти ЕЕ!
– Да с удовольствием, – заверила я этого вполне симпатичного мутанта с вылезшими генами. Обрывочки комбинезона ему даже шли. Скажем так, было на что посмотреть, но не было чем прикрыть все то, что увеличилось в процессе исследования.
Я про голую грудь, а вы о чем подумали? Ниже я не смотрела из принципа и чтоб муж не нервничал.
– Пошли, – протянул мне бочкообразную руку, с трудом пролезшую через решетку, монстр Лео.
– Не могу, – пожала я плечами, вставая на ноги и отодвигаясь от него. – Тут препятствие…
Сиятельный раздвинул толстые железные прутья решетки, как два ивовых прутика, и рыкнул, приглашая на выход.
