Текст книги "Горелом"

Автор книги: Юлия Сергачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– А… – Ян застыл, распластавшись на спине и судорожно приподняв голову. Шея тут же занемела, но переменить позу решимости не хватало. Ян обалдело пытался понять, наяву это происходит или все же в похмельном бреду.

Мирно горел светильник на столе. Беззвучно мерцал рекламой телевизор. Стучали часы. Рептилия, свернувшаяся кольцом, в эту мирную сцену никак не вписывалась. Весила змея не так чтобы много, но Ян отлично чувствовал каждый полноценный грамм гибкого тела. И рассматривать ее было удобно – черную закругленную на конце морду украшали три крупных щитка. Гадюка? Ядовитая, между прочим.

Змеиный царь устал ждать и прислал киллера? Или это ответ на запрос?

Прошло, наверное, секунд десять (показалось – часов десять), когда змея плавно нагнула голову, распустила витки тела и соскользнула с груди Яна сначала на диван, потом на пол. Извиваясь, отползла к дверям, демонстрируя зигзагообразный узор вдоль хребта.

– Значит, все-таки второй вариант. Ничего не скажешь – оперативно, – подумал Ян вслух, пытаясь даже от себя скрыть неимоверное облегчение.

А ведь ты еще не готов умирать, верно?

Змея ждала. Вряд ли она попала сюда через входную дверь, но сейчас явно желала, чтобы Ян шел следом. Вот только собраться бы побыстрее, не теряя попеременно каждую из найденных вещей. Почему-то облачаться под пристальным и холодным взглядом змеи оказалось серьезным испытанием для нервной системы.

О правилах человеческого общежития пресмыкающееся не имело ни малейшего представления, поэтому на первом этаже устремилась прямо под дверь хозяйской кухни. В этом поступке присутствовала логика, – через дверь черного хода путь короче, – но Яну пришлось вторгнуться на чужую территорию, чтобы следовать за змеей. На кухне было чисто, посуду тщательно вымыли и убрали, но дух здесь все равно царил тяжелый, с привкусом перегара.

Мне ли привередничать? – Ян мельком покосился на пустой ряд бутылок возле мусорного ведра. Голова после бренди была тяжелой и душной, как эта кухня.

Впрочем, предрассветный воздух снаружи едва ли не хрустел от свежести. И каждый встречный куст норовил обдать ледяным душем. Так что взбодриться удалось без труда. Который час? Солнце только ворочалось за горизонтом, небо едва синело, и мир вокруг был размыт и необязателен. Случайные фонари не горели, а тлели. Дома дремали, зашторившись изнутри. Даже деревья молчали, облитые туманом и казавшиеся недорисованными декорациями.

Когда Ян терял из виду своего проводника, змея возвращалась, дожидаясь на видном месте. Бежать пришлось быстро, выдыхая остатки алкоголя. Воздух от дыхания на пару мгновений мутился. Скоро заморозки…

Город растворился в лесу. Ну, конечно. Куда еще бежать, как не в заповедник? Только бы нырять снова не пришлось…

Змея шуршала в листьях, выписывая беззвучные плавные волны. Пересекла старую дорогу – на влажных камнях остались отчетливые извивы. Устремилась в рощу, взобралась на ничем не примечательный бугор и замерла, оглянувшись на Яна.

– Пришли? – Ян по-хозяйски потоптался на пружинистом, многолетнем опаде.

Змея стекла по склону, описала кольцо и сгинула в траве.

Замок отсюда виден хорошо, тянет свои башни над вершинами деревьев. Если напрямую, то примерно несколько сотен шагов. Место не то, чтобы сильно глухое, но и не слишком приметное. Кажется, когда-то тут проходила ограда парка, отделяющего его от леса. А бугор – заплывшая землей разрушенная постройка. Совсем маленькая, теперь уже и не угадать ее назначение, остался только фундамент…

– И где? – громко осведомился Ян в пустоту.

То есть, ему почти сразу же показалось, что обращается он не в пустоту. Что кто-то него слышит. И видит. И находится неприятно близко.

Ян огляделся. Деревья едва качали ветвями, роняя нестойкие листья. Тишина стояла такая, что был слышен даже гудок далекого поезда, но перед рассветом звуки так же обманны, как и облики. Значит, не стоит тратить время…

Подобрав палку, Ян попытался раскопать землю там, где змея описала круг. Не слишком удобный инструмент все же позволил разрыхлить почву и выковырять несколько камней, явно обработанных. Стоило вынуть десяток, как дело пошло веселее, но все равно простой палкой не обойтись. Ян увлекся и уже забрался наполовину в низкую, неровную, пахнущую грибами дыру на склоне, когда почувствовал… Нет, проникся до последней жилки чужим внимательным взглядом. И сразу же услышал невнятно-хриплое:

– Тут лопата нужна…

Земля осыпалась с мокрым, глухим шорохом. Ян взлетел на ноги, выставив грязные руки и палку, готовясь к защите. Потому что то, что стояло поодаль никак не могло быть дружелюбным.

Это было чудовище. Сумерки скрали часть деталей, но светящихся тусклой желтоватой зеленью глаз, длинных, когтистых конечностей, шипастого гребня хватало, чтобы сделать поспешные выводы…

Потом Ян различил футболку со знакомой, фривольной надписью.

– Ева… – у него даже ноги подкосились.

– Мог бы сделать вид, что не узнаешь, – чужим, скрежещущим голосом отозвалась она. Знакомыми были только интонации.

– Гуляешь?

– Приходится. Маленькие мальчики не любят страшил… Да и большие тоже.

Ева говорила с явным трудом. И стоять вертикально ей было заметно неудобно. При этом казалось, что ее тело постоянно меняется, неудержимо и незаметно перетекая в другую форму. Вот там, где еще пару минут торчали шипы, сейчас лезли длинные тонкие плети.

– Не смотри… так.

– Извини, – Ян был так ошарашен, что действительно уставился на нее во все глаза. – Ты никогда прежде…

– Прежде такого не было, – она все же опустилась на землю, опершись на сильно удлинившиеся руки. – Не знаю, что происходит… Может быть, это из-за Замка. Там что-то растревожено, и я чувствую, как он бесит меня… Не могу контролировать…

Ева скакнула в сторону так быстро, что Ян даже вздрогнуть не успел. Под когтистой лапой забилось и отчаянно запищало. Потом клацнули челюсти. Стало тихо.

– Ты это… нарочно?

– Я жрать хочу, – разражено и невнятно буркнула Ева, сплевывая кусочек шкурки. – Ты думаешь легко?.. – Она не закончила, неожиданно прыгнув прямо к Яну и злобно ощерившись: – Это все ты виноват!

Клыки у нее были с палец. Неудивительно, что ей так трудно говорить. От Евы пахло зверем и еще чем-то… Пугающим. Странным.

– При чем тут я?

– Это ты разбудил этот проклятый Замок! Весь город твердит об этом! Это ты влез туда и что-то разозлил! Все беды от тебя!

– Не я сделал тебя оборотнем! Иди к черту, Ева! – повернуться к ней спиной стоило Яну титанических усилий. И сделать вид, что он роет землю и не прислушивается к чавкающим, сопящим, клацающим звукам позади.

Потом стало тише.

– Что ты пытаешься выкопать? – теперь ее голос изменился, стал более низким и шелестящим.

– Вход в Замок.

– Опять?

– Я не звал тебя комментировать мои действия.

– Случайно вышло. Я теперь тут до рассвета… развлекаюсь. Днем еще более-менее удается с собой ладить, а в темноте… Тебе повезло, что не явился сюда ночью.

Ева подошла так близко, что, не оборачиваясь, Ян чувствовал исходящие от нее тепло и запах.

– Сними с меня это… – шепот был прошит отчаянием, как колючей проволокой. – Ты же можешь! Помоги мне, пожалуйста!

– Не могу, – Ян разогнулся и посмотрел прямо в нечеловеческие, переливающиеся зеленым и желтым глаза. – Это не проклятие. Это часть твоей натуры. Мне не под силу изменить твою природу. К тому же ты погибнешь, если…

– Лучше умереть, чем так.

– Ну, иди и утопись.

Это ее встряхнуло. Да так, что челюсти щелкнули прямо возле Янова уха, вызвав обморочный отклик где-то под сердцем. Потом Ева метнулась прочь, и только шорох и треск ветвей сопровождали ее шальной бег.

А Ян обнаружил, что трясущимися руками нельзя выковырять ни одного камня. Так что к моменту возвращения Евы он просто сидел на земле, любуясь светлеющим небом.

– Зачем ты туда смотришь? Ты же не видишь солнца.

– На что оно похоже, Ева?

– На апельсины, – буркнула она сварливо.

– А еще на что?

– На огненный шар… – Она свирепо почесалась, покосилась на Яна и вздохнула: – Ты и так все знаешь про солнце.

– Я не могу его почувствовать.

– В этом вся твоя проблема… Это как счастье. Сразу узнаешь, когда чувствуешь, но объяснить, откуда оно берется, невозможно. Ты помнишь, когда был счастлив?

Ян жмурился. Незримое солнце пекло прикрытые веки, насыщая их пурпуром. Ева шуршала, сновала по кустарникам, ни секунды не в силах усидеть на одном месте. Отбежала, резко прыгнула, затрещав ветками. Потом унеслась со всех ног. Вернулась довольная, пахнущая травой и кровью.

– Никогда не понимала, что за удовольствие ты находишь в беге по набережной? – теперь Ева говорила чуть более внятно и, кажется, перестала переливаться в новые формы. – То ли дело носиться по лесу…

– Тоже можно, – согласился Ян. – Но на двух ногах удобнее бегать по дороге. Не нужно следить, куда наступить, и можно поразмыслить о своем.

– Размышлять надо дома.

– Дома – телефон.

– Кстати, я пыталась дозвониться до тебя вчера. И искала после матча. Почему ты не сказал, что станешь работать? Я бы не позвала на стадион мужа с ребенком… – Она подумала и поправилась. – Не в том смысле, что я ждала от тебя неприятностей для своей семьи, а в том, что когда ты работаешь, мне нужно быть рядом с тобой.

– Спасибо, – хмыкнул Ян невольно. – И за то, и за другое. Но я и сам не знал, что так выйдет.

– А Пьетр говорил, что у него плохое предчувствие. И что если бы девчонки не настояли, он бы тоже туда не пошел. Что это было?

– Почему же Пьетр ничего не сказал мне?

– Не знаю. В последнее время он тоже странно себя ведет. И еще егеря тебя искали.

– Зачем?

– Передали, что добились для тебя у городских властей пару дней отдыха.

Как интересно… Оказывается, Ян в отпуске.

Все-таки есть в происходящем изрядный элемент безумия – сидеть на куче свежевыброшенной земли бок о бок с чудовищем и болтать на посторонние темы. Кажется, Ева тоже это осознала.

– Так ты действительно считаешь, что здесь вход?

– Есть у меня достоверные сведения.

– Давай помогу, что ли. Все равно такими лапами только копать… или убивать, – пробурчала Ева под нос, загребая когтями первую порцию камней и земли.

М-да… Никакая палка и в сравнение не идет. Да и не всякая лопата выдержит конкуренцию. Впрочем, копать пришлось недолго.

– Надо же… Ход.

Они стояли на четвереньках, таращась в волглую тьму, куда внезапно обвалилась последняя кладка из проложенного землей камня. Древесные корни, словно белесая толстая пряжа, шевелились над головой.

– Нужен фонарь. И нормальные инструменты. И вообще снаряжение, – язык Евы ворочался все более уверенно, потому что размер челюстей заметно уменьшился, а клыки сократились до почти человеческих размеров. С того момента, как солнце показалось над горизонтом, процесс обратной трансформации шел все стремительнее.

– Ладно, – как ни тянуло Яна забраться в дыру немедленно, в словах Евы был здравый смысл. Да и есть очень хотелось. Точнее «жрать», как изволила выразиться его напарница. – Вернусь попозже.

– Завтра праздник… – вдруг напомнила она с ноткой тоски.

И верно. Торжество накануне Осеннего Равнодня. Семейный праздник. Готовятся целый день, потом отмечают всю ночь с родными.

– Мне-то что, – небрежно пожал Ян плечами. – У меня нет семьи. Могу лазать под землей сколько угодно. Хотя на этот раз у меня, кстати, будет компания.

– Ты меня имеешь ввиду? Учти, что…

– Не тебя.

Кажется, она обиделась. Во всяком случае, к жилым кварталам они возвращались молча.

«…Я – дочь правителя, ты – сын солдата.

Любовь ко мне гибельна для тебя. Твоя нелюбовь погубит меня. Наши чувства – наша беда. Лишь миг есть у нас между прошлым и будущим… Лишь из мига состоит наше счастье. И другого не нужно…»

20.

– …Я нашел вход.

Невидимая Амилия даже не удивилась, лишь вздохнула прерывисто.

– Если наша договоренность в силе, то жду вас через три часа возле… Ну, допустим, в «Сломанном роге». Знаете, где это?

– Найду, но… Я не могу через три часа. Ко мне сегодня придут люди, я обещала им помочь…

Ого! А Ян еще считал, что у него прием во Дворце слишком рано начинается. Неудивительно, что голос Амилии вовсе не был сонным, когда он позвонил. Однако это не значит, что он станет терпеливо ждать. Ян три часа форы готов был выделить только потому, что намеревался перекусить и поначалу самостоятельно пройти найденный туннель до конца и убедиться, что выход в Замок не заблокирован. А потом не желал ждать ни минуты.

– Вы хотите попасть в Замок?

– Да, – твердо, без колебаний отозвалась она.

– Так отмените этих ваших… клиентов.

– Это невозможно. Им нужна помощь.

– Перенесите их на другой день. В конце концов, посулите им персональную встречу с настоящим гореломом. Идет? Я выпишу личные приглашения во Дворец.

Хм… А ведь если все сложится удачно, то его легкомысленное обещание обернется ложью.

– Зачем вы… – Ян ее не видел, но вдруг отчетливо представил, как напряглась, вытянулась звенящей стрункой хрупкая Амилия. И в глазах ее… нет, не гнев. Растерянность.

– Вы же сами сказали, что времени мало, – обронил Ян в тишину.

– Хорошо, – наконец, произнесла Амилия. – Я буду через три часа в «Сломанном роге».

И почему эта девушка постоянно заставляет Яна чувствовать себя негодяем? Это всегда плохо сказывается на взаимоотношениях, пусть даже и случайных.

* * *

Все знающие люди настоятельно не рекомендуют употреблять пищу под аккомпанемент телевизора. Ян частенько пренебрегал чужими рекомендациями, но сегодня сделал это точно совершенно напрасно.

– …ситуация накаляется и главный полицмейстер города Белополя вынужден прокомментировать сложившееся положение…

– Что я, по-вашему, должен комментировать? – строптиво осведомился раздраженный усач в кителе при полицмейстерских аксельбантах. – Да, ситуация в городе напряженная. Да, не без помощи психоза, устроенного средствами массовой информации, однако… – он шумно вздохнул и выдохнул, повертев массивной шее в тесном вороте кителя. – Однако мы контролируем положение, не допускаем эксцессов, уровень преступности как никогда низок.

– Это же не ваша заслуга! – приглушенно вмешался некто невидимый, и камера проворно описала дугу, выхватив сначала явно задерганного ведущего, потом сварливого вида мужчину в клетчатом пиджаке. Клетчатый с готовностью бросился в бой:

– Уж про то, что в Белополе самый низкий уровень преступности вы постыдились бы говорить! Не полиции это заслуга. Если уж кого и награждать, так это нежить, что повывела с наших улиц воров и грабителей, как вид вовсе.

Усач побагровел, гневно выпятив челюсть.

– Да кто пустил сюда этого профана?! – взревел больным носорогом полицмейстер. – Ну и что, что Городской совет!.. – громогласно рявкнул он в сторону заметно струхнувшего ведущего, пытавшегося ему что-то нашептать и явно жалевшего о дикой идее продюсеров организовать дискуссию в подобном формате.

Вчерашняя пицца и без того была черствой, а с такой приправой стала и вовсе несъедобной. Попробовать размочить ее чем-нибудь с другого канала?.. С экрана полыхнуло. Ненавистью, гневом и отчаянием. Ощущение оказалось настолько плотным, что Ян отпрянул. Попробуй не отпрянуть, когда из телевизора прямо в тебя безошибочно точно тычут пальцем:

– …Это он! – надрывно кричала женщина, глядя Яну в глаза. – Он наслал проклятие на мою дочь! И отказался снять его! Я молила, я днями и ночами стояла на коленях возле его дверей!..

Знакомая шаль трепетала вокруг ее костистых плеч, как неопрятные крылья. Странно, а вот лицо той, что маячила перед его домом так долго, Ян разглядел только сейчас. Зато подробно, с увеличением. Морщины, трещины на выцветших губах, тусклую кожу.

– Так значит, он отказался помочь вам?.. – участливость невидимого собеседника сочилась из динамиков телевизора ядовитой патокой.

– Он изгнал меня! Вышвырнул прочь!

Пожалуй, обед с таким привкусом не сгодится даже голодному Яну. Зато это горячее блюдо с готовностью слопают тысячи горожан растревоженного Белополя. С отвращением посмотрев на приготовленную тарелку, Ян вздохнул и направился добывать инструменты.

Чуть позже воодушевленный и вооруженный штыковой лопатой, наскоро обмотанной курткой, Ян вернулся на первый этаж. Створка двери на хозяйскую сторону была приоткрыта, там с утра господин Пустец устанавливал порядок мироустройства по своему усмотрению.

Он слишком много пьет в последнее время. А Ян слишком много слушает его болтовню, пусть даже и невольно.

– …как он смеет жить в моем доме? Да кто он такой, чтобы жить на моей шее? В глаза людям посмотреть стыдно, кого пригрели…

– …его дом и нам платят, – успокаивающе возражал голос Аглаи.

Как всегда это произвело обратный эффект:

– И ты еще! Вся моя жизнь под откос из-за тебя, безмозглой дуры! Если бы не ты, я бы сейчас… Ого! Кем был бы! А теперь живу в гадючнике… И проклятый упырь наверху! Ненавижу его!.. И тебя!

Ну что ж…

Ян резко постучал в хозяйскую дверь. Голоса смолкли, послышался легкий шлепок, мелькнула тень, и створка отошла сильнее, явив небритого и хмурого Пустеца. Скажи же что-нибудь подходящее, – без слов взмолился Ян. – Что-нибудь такое, чтобы наконец врезать тебе от души? Ну?

Мятая физиономия Пустеца расплылась в искательной улыбке. Он не мог не понимать, что Ян его хорошо слышал, но до сих пор оставалось только гадать, то ли он действительно мгновенно забывал о недавно сказанном, либо обладал воистину актерским даром лицемерить.

– А, господин Хмельн! Доброго утречка…

– Одолжите мне фонарь… Пожалуйста, – добавил Ян, глядя поверх плеча Пустеца на бледную Аглаю.

Во всяком случае, фонарь у семейства Пустов был отменный, кажется, совершенно новехонький.

Ян выбрался на улицу. На козырьке крыши дома напротив жмурилась на солнце трехцветная кошка. Мимо процокала каблучками Хелена Цикаль, проживающая ниже по улице, улыбнулась приветливо. К ремешку строгой сумочки была привязана праздничная ленточка с зубчатыми краями.

А потом…

Откуда появился человек в куртке с капюшоном, Ян не заметил. И не замечал до тех пор, пока тот бежал по другой стороне улицы. Зато когда человек поравнялся с Яном и внезапно резко затормозил, разворачиваясь – было уже поздно что-то предпринимать.

– Проклятая сволочь! – выкрикнул человек в капюшоне, взмахнув рукой.

Блестящая на солнце лента выскользнула из его ладони и, удлиняясь, потянулась к Яну. В тот же миг нечто тяжелое сбило Яна с ног, повалив на землю. И сразу же метнулось в сторону человека в капюшоне. Тот перепугано взвизгнул, принимая на себя вес существа, стремительно теряющего человеческий облик. Сцепившийся клубок кубарем покатился по мостовой. Выпавшая из рук «капюшона» стеклянная банка упала и разлетелась сверкающими осколками.

Ян ошарашено приподнялся. По двери дома, как раз там, где он только что стоял, стекало желтоватое, пузырящееся месиво. Кислота, выплеснувшаяся из банки, слегка дымилась, разъедая краску и дерево.

Если день начинается с проклятий, то чего ждать к вечеру?

– Ева! – заорал Ян, вскакивая на ноги.

Урчащий и визжащий клубок слегка затормозил и распался на оглохшего от ужаса и собственного вопля человека и… кого-то, облаченного в порванную куртку и джинсы. Если бы трансформация оборотня зашла дальше, то черта с два мерзавец ушел бы из его… из ее лап.

Ян догнал их на повороте. Точнее, догнал недовольную Еву, вновь вернувшую себе почти человеческий облик. А тип уносился прочь со всех ног; свалившийся капюшон продемонстрировал торчащие уши и поблескивающую на солнце плешь.

– Какого… ты здесь делаешь? – Ян наклонился, пытаясь отдышаться.

– Спасаю тебя, – Ева пыталась стянуть прореху на куртке.

– Ты же домой пошла.

– Велено глаз с тебя не спускать.

– Кем?

– А ты как думаешь?

– Следить или охранять?

– А ты как думаешь? – повторила она свирепо. – Сам не чувствуешь, что творится в городе?

Ян помолчал. Разыскать дом горелом не так уж сложно, как кажется многим. Тот, кто захочет – тот найдет. Город охраняет горелома, но лишь до тех пор, пока тот исправно выполняет свои функции.

Этот урод точно знал для кого припас свою кислоту? А если бы вместо Яна вышел Инек? Он хоть и младше намного, но тоже высокий…

– К тому же… – вдруг хмуро добавила Ева. – Мне домой теперь лучше не ходить, я своим могу навредить.

– А нам ты, значит, навредить не боишься?

– Кому это «нам»?

– Увидишь.

* * *

Ход оказался длинным, тесным, но добротно обложенным камнем и укрепленным. Явно сооружался в прежние века. И выводил прямо в одну из башен закрытой зоны. Во всяком случае, выломав гнилой люк и мельком оглядевшись, Ян не узнал того, что увидел. Вверх вела гранитная лестница, но дверь – если там, на площадке была дверь – была завалена обломками бочек.

…Перепачканный грязью, Ян ввалился в «Сломанный рог» опоздав на полчаса. Амилия терпеливо дожидалась. И безропотно пошла следом. Одета она была знакомые черные джинсы и свитер, только теперь через плечо висела небольшая кожаная сумка, смахивающая на планшет.

– А хотя бы фонарь вам в голову не пришло взять? – брюзгливо осведомился Ян.

– Простите… – совершенно серьезно огорчилась она. – Как-то не подумала. Да и фонаря у меня дома нет. Но я прихватила бутерброды.

Ян намеревался высокомерно фыркнуть, но передумал. Последняя внятная трапеза осталась где-то в дремучем прошлом… Наверное, в прошлом веке.

Кажется, Амилию ничего не удивляло. Так же покорно и сосредоточенно она пробиралась через узкий лаз, выкарабкивалась из люка и осматривалась.

– Я тут слегка прибралась, – сообщила Ева, пнув подкатившийся к ногам маленький бочонок. Тот расселся с влажным треском. – Дорога наверх открыта.

И в самом деле, завал был разобран, однако дверь оставалась запертой.

– Оттуда… попахивает странно, – Ева с омерзением наморщила нос. – Не зря же те, кто бежал через этот подвал, забаррикадировались.

– Столько веков прошло, – с сомнением напомнил Ян.

– А сколько? Ты знаешь, которая это из башен?

– Надо выглянуть наружу, чтобы сориентироваться… А которая нам нужна? – Ян повернулся к молчаливой Амилии, потихоньку бродившей вокруг и осторожно прикасавшейся к стенам и предметам. Будто проверяла реальные ли они.

– Начало заметок оторвано, и первая башня, которая упомянута, называется Двойная.

– Ага. Это такая с двумя шпилями… Больше про нее ничего не знаю, – Ева царственно повела плечами.

– А последняя башня?

К чести Амилии она колебалась всего лишь мгновение. Да и то, похоже, не из желания единолично владеть тайной, а из опасения, что утратит для остальных свою значимость.

– Последняя – Камнелазка.

– Ха! Знала я один хороший короткий маршрут до Камнелазки, – Ева задумчиво теребила конец растрепавшейся косы. – Но теперь им уже не воспользуешься, две башни стали неприступны, там не пройдем.

– У автора записок был свой путь, – напомнила Амилия. – Возможно, он все еще годен.

– А что будет, когда мы доберемся до Камнелазки? Подсказок нет? Впрочем, ладно, на месте решим. И еще кое-что… – Ян выжидательно посмотрел на Амилию. – С Евой у нас давний договор, а вот не хотели бы вы тоже перейти под мою защиту? Я знаю, как вас зовут, но не вы назвали мне свое имя.

– И не вы мне назвали свое, – отозвалась Амилия серьезно. – Впрочем, так лучше. Спасибо за предложение, но так мы ничего друг другу не будем должны, а беду чувствовать умеем сами.

Ян недовольно поморщился. Эта девчонка искренне верила в то, что обладает даром гореломов и способна отвести проблемы. Он не знал, как ей возразить.

– А я вам обоим представилась, – хмыкнула Ева. – Только это еще вопрос, кто кого защищать будет… Идем?

Дверь не открылась, а попросту вывалилась из истлевших петель. Здесь света тоже было мало, потому что ближайшее окно оказалось высоко, где-то за перекрытиями, и вниз через щели сливался сильно разбавленный солнечный свет. Впрочем, и его хватило…

– Ничего себе, – Ева не удалось скрыть потрясения.

– Звериный гардероб, – пробормотал Ян. – Вот где они оставляют зимние шкуры.

– И люди тоже? – Амилия держалась за стену.

Все пустое пространство в чреве башни занимали сплющенные, слежавшиеся, измятые и заскорузлые шкуры, шкурки, панцири, перья и… кожа. Причем выглядевшие, не как плоды усилий скорняков, а словно снятые маскарадные костюмы – с головами, когтями, усами, без единого повреждения…

На плоском, как коврик, медведе лежала плоская же лиса и, смахивающие на слежавшиеся парики, дикие утки. Горсть жучиных панцирей цветным тусклым драже забивала щели в полу. Змеиная кожа извивалась чулками…

– Ну, допустим, змеи умеют сбрасывать кожу.

– А этот? – Ева аккуратно приподняла ржавый шлем, поставленный на прислоненный к стене панцирь с вензелями на нагруднике. Из шлема с сухим шелестом показался край сморщенной, желтоватого цвета маски, с криво спекшимся ртом и налипшими волосами. Сплющенная, а оттого шире обычной, голова смялась, протискиваясь в отверстие.

– Оставь его! – попросила Амилия без испуга или брезгливости, а с неуместным в этих безумных стенах, состраданием.

С глухим бряканьем шлем вернулся на место. Ева отступила, машинально обтирая руки. Вид у нее был ошарашенный. Ян отвел глаза. В куче шкур почти терялся ворох истлевших тканей. Из рукава бордового роскошного платья выглядывало то, что он поначалу принял за плоскую перчатку… С ногтями.

– Пошли отсюда.

– Надо потом сообщить городским властям, – Амилия то и дело оглядывалась, прижав к груди свою сумку, как щит.

– Зачем?

– Люди же. Нехорошо, что они… так.

– Нет костей – нет проблемы. Разве что в рулоны свернут.

– Какой все же ты деликатный, Ян, – заметила сверху лестницы Ева, и обрадовано воскликнула: – Ага! Вот тут будет удобно…

Удобно – или неудобно, но прежде, чем идти дальше пришлось обозначить маршрут. Во всяком случае, выбрать наименее зубодробительный из предложенных. И начать хотя бы с того, чтобы сориентироваться, где ставить исходную точку

Через пять минут они переругались. То есть поругались Ян с Евой.

– Почему, собственно, ты решаешь, куда идти? – неприятным тоном осведомлялась она, сузив заметно изменившие форму глаза. – План у Амилии, охотничье чутье у меня, а у тебя что?

– А у меня здравый смысл, поскольку ты соображаешь лишь вполовину человеческим мозгом, – огрызнулся Ян.

– А ты!.. – взъярилась Ева.

– Взгляните, – позвала Амилия, которая не отвлекалась на свару, а изучала окрестности, – вон та башня, напротив, очень высокая. С нее можно осмотреться и понять, где мы находимся.

Жаль только, что высокую башню с той, в которой они находились, соединяет всего лишь не слишком надежная с виду плетенка из подсохшей виноградной лозы.

– Я пойду первой, – вдруг твердо заявила Амилия.

– Спятила, – констатировала Ева, решив посоперничать в деликатности с Яном. – У тебя, наверное, по физкультуре были сплошные освобождения. Я пойду, я цепкая. Или пусть этот идет – не так жалко будет, если разобьется, – она выскалилась на Яна. Вроде бы пока по-человечески, но назвать это даже ехидной улыбкой уже не получалось.

Впрочем, с сутью реплики Ян был согласен.

– У меня по физкультуре всегда было отлично, – возразила Амилия мягко. – А пойду я потому, что легче вас, могу проверить прочность веток, и в случае чего, вы вытянете меня обратно.

Ян с Евой переглянулись. Ева неохотно отступила.

Деловито перебросив сумку через голову и пристроив ее за спиной, Амилия без особой робости взобралась в оконную нишу, приценилась, опустила ногу наружу и вцепилась в зашуршавшую лозу. Вниз посыпались сухие листья и пустые птичьи гнезда.

– А с виду и не скажешь, что она такая боевая, – Ева тоже влезла в оконную нишу и напряженно наблюдала за удаляющейся девушкой.

Яну немедленно захотелось пройтись по поводу обманчивого внешнего впечатления другой небезызвестной ему девицы, но момент показался неподходящим.

Амилия аккуратно толкнула забранные свинцовой оплеткой ставни, всмотрелась, прыгнула внутрь, исчезнув из поля зрения на несколько секунд. Яну они показались отчего-то невыносимо долгими.

– Все в порядке! – На фоне темного провала окна тонкая фигурка почти терялась, но светлая кисть замелькала бабочкой.

Пока Ян и Ева перебирались по виноградному мосту к забранному ставнями в свинцовой оплетке окну, Амилия успела изучить окрестности:

– Есть крепкая лестница наверх, а там что-то вроде большого окна или балкона…

Отверстие наверху оказалось не окном или балконом, а целой надстройкой с крышей, но без стен. Отсюда можно было видеть едва ли не весь Замок разом.

– Это башня Летучих кораблей, – сообщила уверенно Амилия, когда они сумели отдышаться и оглядеться. – Как удачно. Одна из самых высоких.

Остатки кораблей все еще лежали под куполом, настолько ветхие с виду, что казалось, тронешь – рассыплются в прах. Но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что они почти каменные.

– Двойная башня вон там.

Не столько далеко, сколько запутано.

Почти все башни закрытой зоны лепились друг к другу очень плотно и не везде между ними можно было протиснуться даже одному человеку. Зато окна в них располагались на разной высоте и с разных сторон, так что прямой переход исключался. Если только притащить альпинистское снаряжение… Некоторые башни соединялись между собой внутренними арками. Некоторые – внешними каменными лестницами или галереями. Многие имели общие подземелья. Все бы ничего, но не из каждой башни можно попасть именно в соседние…И между прочим, закрытую зону не зря объявили таковой. Иные башни считали неприступными не потому, что двери замурованы.

– Через Радужную переберемся в башню Шута, а оттуда напрямик до Двойной.

– Зато до Радужной целый крюк. Лучше через Лохматый Шпиль, а оттуда до Сверчка и через Ледяную…

– Ну да! Прямо через Ледяную тебя карлик пропустит.

– Сказки это.

– Принцесса в башне тоже сказки?

– Давайте попробуем через Толстую. Там полно переходов.

– Давай попробуем. Только поживее, а то скоро стемнеет.

– А я слышала, что в Толстой был обвал.

– А я не слышал.

* * *

– Ну? – с торжеством осведомилась Ева. – Что я говорила? Обвал здесь был! – Зеленые с примесью желтого глаза мерцали в сумерках так ярко, словно изнутри их подсвечивали фонариком.

Строительные леса перегораживали чрево самой толстой из башен, словно скелет чрезвычайно костистого динозавра, растопырившийся в желудке монстра покрупнее. Не иначе у бедняги несварение.

– Раз такая проницательная, надо было настоять на своем, а не позволять нам тащиться так далеко.

– С тобой настоишь, – проворчала Ева вполголоса.

– Значит, возвращаемся к Лохматому шпилю.

– Не надо… – вдруг подала голос, до сего момента смирно принимавшая все гениальные предложения, Амилия.

– Что «не надо»? – от разочарования Ян с Евой стали несколько раздражительны. И разом обернулись к отпрянувшей девушке с отнюдь не приветливыми лицами.

– Нет, ничего, – заверила она, отведя глаза и, кажется, сожалея о вырвавшейся реплике.