Текст книги "«Бог, король и дамы!»"
Автор книги: Юлия Белова
Соавторы: Екатерина Александрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 43 страниц)
Глава 33
Дуэль
Как бы не пытался Пьер найти причины, дававшие основания отложить задуманную пажом дуэль, роковой день наступил. Накануне шевалье Александр провел пару часов у нотариуса, составив и утвердив некий весьма важный документ, исповедовался и причастился в церкви Сен-Жюльен, посетил монахов отеля Клюни и монастыря святой Женевьевы, оставив в каждом из этих мест довольно крупную сумму денег, и в конце концов, уладив дела мирские и духовные, в восемь часов вечера отправился спать, дабы наутро, свежим и бодрым явиться в Лувр.
Когда в девять часов утра шевалье Александр появился в зале кариатид, его появление не привлекло внимания собравшихся, но юноша знал, что через пару минут все присутствующие будут смотреть только на него и на графа де Буасе, так что постарался выпрямиться и как можно выше задрать подбородок. Обвел взглядом придворных, от души надеясь, что им не заметны его дрожь и бледность, отыскал глазами врага и двинулся прямо на него, не сворачивая и не обходя препятствий – благородные господа сами спешили освободить дорогу любимцу его величества.
Молодой человек видел удивление на лицах придворных, слышал недовольные перешептывания, нарастающий ропот, возмущенный возглас «Щенок обнаглел!» – ну вот, и Крийон туда же – крепче сжал эфес шпаги, ставшей причиной всеобщего негодования, остановился. Неожиданно на зал обрушилась тишина – собравшиеся поняли, что любимый паж Карла IX достиг цели. Буасе обернулся, пораженный этой нежданной тишиной, и тогда в лицо ему полетела смятая шелковая перчатка.
– Вы подлец, я требую удовлетворения!
Придворные ахнули, на мгновение отшатнулись, затем сомкнулись тесным кругом. Буасе изумленно моргнул.
– Проклятие! Выдрать щенка и дело с концом! – Снова Крийон. И смех вокруг. И Буасе тоже смеется:
– Я не дерусь со шлюхами…
– Где ты видишь шлюху, мерзавец? – тотчас парировал шевалье Александр. Двинулся по кругу, вглядываясь в лица придворных, резко обернулся к врагу, широким жестом, как некогда учил старик-итальянец, указал на собравшихся. – Разве ты платил кому-либо из присутствующих здесь? Мне-то ты точно не платил ни одного су, ни одного денье! Ах да, должно быть, у тебя нет денег. И потому ты силой берешь то, на что у тебя нет никаких прав!
Придворные зароптали, недоверчиво уставившись на Буасе. Граф растерянно оглянулся, ища поддержки.
– Не понимаю, что он несет… Уберите его от меня! – Чья-то рука легла на плечо Александра. – Я не дерусь со щенками…
– Конечно! Ведь щенок может укусить! – резким движением паж сбрасывает руку со своего плеча. – И потому ты предпочитаешь иметь дело с сосунками!.. Которые не способны сопротивляться!.. Но я требую от тебя удовлетворения! Дерись, трус!
Вторая перчатка летит в лицо его сиятельству. Круг придворных делается еще тесней. Какая-то дама с остервенением базарной торговки расталкивает благородных господ и пробивается в первый ряд. Его сиятельство граф де Буасе дрожит от ярости.
– Проклятие, я не дерусь со шлюхами и щенками! Драться можно лишь с равным…
– Значит, придется слегка уровнять положение…
Стремительный шаг вперед. Рука Александра взлетает вверх. Дама ахает, догадавшись, что именно собирается сделать паж. Пятерня юноши с силой впечатывается в щеку графа…
На мгновение придворные замерли в оцепенении, и даже сам граф де Буасе в остолбенении застыл на месте. Но мгновения коротки, и не успело мгновение унестись прочь, как опозоренный вельможа с рычанием бросился на мальчишку.
Дама пронзительно закричала. Придворные вздрогнули и попятились, борясь с искушением заткнуть уши. Паж ловко увернулся от врага, подставил ногу, и тогда Буасе во весь рост рухнул на пол. Крики, ропот, ругательства…
Молодой человек бросился на колено перед распростертым на полу вельможей, крикнул чуть ли не в самое ухо:
– Давай-давай, называй меня, как тебе угодно, тебябудут называть – Буасе с пощечиной!
Граф поднялся на четвереньки, попытался ухватить своего врага, но юноша вновь ушел от смертельной хватки взбешенного дворянина. Живо поднялся на ноги, с вызовом взглянул на придворных, на самого Крийона, шагнул прочь.
– Сзади, Александр!.. – истошный женский вопль заставил пажа обернуться. Граф де Буасе шел на него, сжимая кинжал. Сразу несколько придворных бросились вельможе наперерез, ухватили за руки, за плечи, попытались вырвать обнаженный клинок.
– В спину, мерзавец?! – все-таки Крийон. Кинжал зазвенел по плитам, выпав из посиневших пальцев. Буасе продолжал рваться из держащих его рук.
– Убью сволочь!
– Остановитесь, Буасе, мы же в Лувре!..
– Подождите до вечера!..
– Обратитесь с жалобой к королю!..
– Да-да, иди к королю, трус! – во всю силу своих легких закричал пришедший в себя Александр. – Принеси ему жалобу! Может быть, он прикажет меня высечь, может быть, заключит в тюрьму! А если будешь очень просить, отправит на эшафот! Но как бы меня не наказали, это не сотрет моей пощечины с твоей щеки!
Граф рванулся, волоча по каменным плитам шестерых держащих его мужчин.
– Пустите! Отпустите меня, идиоты! Я буду драться!
Придворные ошарашено переглянулись. Их пальцы сами собой разжались. Буасе высвободился от держащих его рук. Встряхнулся, пытаясь привести себя в порядок. С досадой отшвырнул порванный воротник.
– Я буду драться, – дрожащим от ярости голосом произнес его сиятельство во внезапно наступившей тишине. Поискал глазами кинжал. – Я буду драться… если этот шевальесможет найти себе секунданта.
Лица дворян затуманились. Тесный круг распался. Крийон пожал плечами и отвернулся.
– А зачем нам секунданты? – заговорил шевалье Александр, вновь стараясь завладеть вниманием придворных. – Вызов был брошен при всех, и весь Лувр может стать свидетелем дуэли…
– Это против правил, – презрительно возразил граф.
– Постойте, Буасе, – оборвал его сиятельство Крийон. – Щенок прав. Мы можем сами проследить за честностью поединка. И ей Богу, господа, – Крийон довольно обратился к придворным, – нам предстоит забавное зрелище: шлюха против насильника… Никогда такого не видел! – барон шумно расхохотался.
– Если бы я был свободен… если бы не мое обязательство, – Буасе скрипнул зубами.
– Ну что ж, когда вы покончите с вашим обязательством, я в вашем полном распоряжении…
– Я убил девять человек! Даст Бог, убью и одиннадцатого! – угрожающе заметил Буасе.
– Здорово же вам придется для этого потрудиться, – продолжал веселиться Крийон.
Шевалье Александр слушал перепалку вельмож равнодушно. Судя по всему никто не сомневался в исходе поединка и молодой человек точно так же в нем не сомневался. Впрочем, свое дело он сделал. Мотвиль будет отомщен, даже если он, шевалье де Бретей, этого не увидит. А смерть… Что смерть? За последнее время он так часто думал о ней, что почти сроднился. И в любом случае смерть со шпагой в руке была лучшим, что могло с ним случиться.
– Барон… прошу вас… сделайте что-нибудь! – дама вцепилась в Крийона, заглянула в глаза. – Граф же убьет его!
– Ну и что? – искренне удивился неисправимый забияка. – Стервец сам напросился…
– Шевалье! – дама метнулась к Александру. – Скажите, что вы пошутили! Попросите прощение! Остановитесь… пока не поздно!..
– Мадам, я ценю вашу заботу, – легкая ирония в голосе пажа. Насмешливый поклон. – Однако я не шутил. Я вызвал на дуэль подлеца и буду драться насмерть.
– Злой… упрямый мальчишка! – дама всхлипнула и так сильно сжала веер, что хрупкая безделушка разлетелась на тысячу кусков. – Зачем вам это? У вас даже секунданта нет!..
– Господа, пропустите… Шевалье Александр!.. Я хочу… ябуду вашим секундантом!
Молодой человек обернулся. Юный Водемон, бледный чуть ли не до синевы, но при этом решительный, пробивался вперед. Кто-то из придворных попытался задержать его, кто-то громко произнес «Но ваш батюшка…» – юноша не замечал ничего. Ошарашенный паж молча наблюдал, как кузен герцога Лотарингского выбрался из толпы и пошел к нему, протягивая руку.
– Шевалье, прошу вас, – с некотором смущением проговорил Эммануэль, – примите мои услуги. Это большая честь для меня.
Шевалье Александр только кивнул, не зная хорошенько, что ответить на неожиданное предложение. Придворные в замешательстве переглянулись. Граф де Буасе первый пришел в себя.
– Вот, значит, как?! – раздражено воскликнул он. – Ну что ж! Рошпо, будьте моим секундантом!
– Но я же не могу, кузен… не могу скрестить шпагу с ребенком… – потерянно проговорил сорокатрехлетний придворный.
Шевалье де Лоррен гордо вскинул голову, лихорадочно стараясь придумать какой-нибудь язвительно-уничтожительный ответ. Но в этот момент Крийон вновь вышел вперед, радуясь тому, что ни одно дело чести не может обойтись без его совета.
– Рошпо и Водемон? Прекрасно! – сообщил он присутствующим. – На этот раз секунданты не будут драться, а будут только свидетелями поединка. Я так решил, и если кто-то не согласен с этим – будет иметь дело со мной!
Граф де Рошпо с облегчением перевел дух, придворные замолчали. Водемон попытался было возмутиться и доказать, что возраст вовсе не основание считать его ребенком, однако вид стольких благородных дворян, беспрекословно подчинившихся решению Крийона, убедил его на некоторое время забыть о недовольстве.
– А теперь, господа, договаривайтесь об условиях поединка, – распорядился барон, чувствующий себя на любых дуэлях, в стычках и сражениях так же естественно как саламандра в огне.
– Рошпо, скажите этому стервецу, что я желаю драться немедленно, за рвами Лувра. Без дублетов и без рубашек – грудь обнажена, сердце открыто… И пусть не надеется на снисхождение. Я его не просто убью – на куски изрублю!
– Господин виконт, – голос пажа был холоден и невыразителен, словно угроза графа его не касалась, – передайте секунданту его сиятельства, что мне безразлично где, когда и как драться. Что касается рубашки, то я снимаю ее только в спальне и не намерен раздеваться при всех, да к тому же бесплатно.
Виконт покраснел. Буасе побагровел. Крийон свистнул. Кто-то из придворных насмешливо предложил сложиться для шевалье Александра, на что другой резонно заметил, что на тот свет деньги не унесешь.
Граф де Рошпо расстроено вздохнул, недовольно оглянувшись на толпу. Принялся что-то вполголоса доказывать кузену. Водемон то краснел, то бледнел, не зная, как вести себя под взглядами стольких придворных. Сделал шаг к Александру, но в смущении остановился, не представляя, как пробить его каменную неприступность. Оглянулся на Рошпо и Буасе.
Тем временем Крийону надоели затянувшиеся переговоры.
– Сколько можно совещаться, Буасе?! Не забудьте, я с нетерпением жду своей очереди!
Его сиятельство бросил на говорившего злобный взгляд.
– Я готов, шевалье, но сначала пусть этот стервец сменит шпагу, она может быть отравленной!
Придворные ахнули, когда Александр выхватил клинок. Полоснул по руке.
– Ты доволен, мерзавец? – холодно осведомился паж.
– Однако… – пробормотал Крийон, с некоторым недоумением глядя на юношу. Тряхнул головой, отгоняя наваждение. – Ну что ж, господа, – громко заговорил барон, как только его душевное равновесие было восстановлено, – коль скоро все формальности улажены, нам остается только покинуть Лувр.
Придворные шумной толпой направились за дворцовые рвы, облюбовав для поединка пустырь, весьма часто служивший местом встреч дуэлянтов, когда они по той или иной причине не желали или не имели времени переправляться через Сену. Враги скинули дублеты и встали в позицию.
– An garde! – скомандовал Крийон.
После первых же выпадов Александр убедился, сколь безнадежно его положение. Против него были опыт и сила тридцатилетнего врага, его высокий рост, более длинная и тяжелая шпага. Молодой человек пытался пустить в ход все, чему обучали королевских пажей на уроках фехтования, а также то, чему он сам выучился во время вольной жизни в Париже и перенял от Пьера. Тщетно. Граф де Буасе был недосягаем. Хуже того. Озлобленный публичным унижением вельможа постарался как можно лучше выполнить свое обещание. Ловко проведенным приемом заставил Александра повернуться лицом к солнцу, окружил себя сверкающим стальным кольцом, не дающим пажу ни на шаг, ни на полшага приблизиться к своей драгоценной особе. И при этом стоило самому графу хоть немного вытянуть руку, сделать хотя бы крохотный шажок вперед, как его шпага со злой методичностью наносила юноше то укол, то длинную кровоточащую рану.
Пот заливал лицо шевалье Александра. Рубашка окрасилась кровью. Все силы, все внимание пажа сосредоточились на схватке и потому он не видел, как зажмурился Водемон, как хмурится Крийон, переглядываются придворные, как пожимает плечами Рошпо, как странный румянец красит щеки дамы и она следит за поединком почти что со сладострастным вниманием.
Буасе нанес новый удар, паж парировал, но граф, казалось, только этого и ждал. Он ударил по клинку врага с такой силой, что молодой человек пошатнулся, а его шпага вылетела из руки, отскочив шагов на десять. Придворные вскрикнули, Водемон от неожиданности открыл глаза, судорожно вздохнул, будто всхлипнул, отвернулся. Буасе размахнулся и ударил юного противника эфесом шпаги по лицу. В последний момент пажу удалось уклониться от оплеухи, однако даже пришедшийся по касательной удар оказался достаточным, чтобы юноша отлетел в сторону и упал, проехав боком по земле.
– Что, щенок, решил отдохнуть? – с издевкой поинтересовался Буасе, неспешно направляясь к молодому человеку. – Давай, поднимайся, я еще недостаточно натешился.
Александр слепо нащупал эфес шпаги, судорожно сжал пальцы, поднялся на ноги, ожидая своего врага с оружием в руках. На этот раз солнечные лучи светили обоим противникам сбоку, но граф с какой-то утонченной жестокостью заставил юношу вновь повернуться лицом к солнцу. Бой возобновился.
Время молодого человека остановилось, превратившись в какую-то мешанину из выпадов, ударов, блоков, прыжков, отскоков, приседаний, перебежек, попыток пробиться через стальную защиту врага и уйти от слепящих лучей солнца. На рубашке юного шевалье расплылось еще одно кровавое пятно. Грязная сорочка прилипла к телу. Паж запнулся, невольно отведя шпагу, и тогда граф вплотную подошел к юному шевалье, подставил ногу, и Александр вновь упал, выронив клинок.
– Что же ты все время ложишься, шлюха? Это тебе не спальня! – голос Буасе прозвучал глумливо, когда он склонился к пажу, не забыв при этом угрожать ему острием своей шпаги. Александр провел рукой по земле и неожиданно резким движением швырнул в глаза его сиятельству горсть песка.
Граф с проклятиями отскочил прочь. Шевалье Александр схватил шпагу и поднялся; под изумленными взглядами зрителей остановился, дожидаясь, пока Буасе проморгается.
Его сиятельство протер глаза, с ненавистью глянул на юношу, процедил: «Ты мне за это заплатишь, мерзавец», шагнул вперед. Паж ожидал своего врага, изготовившись к бою, но на этот раз на него обрушился целый ураган из свиста и молний. Каким-то чудом мальчишке удалось отвести направленные против него удары, однако безжалостная воля графа заставила его занять прежнюю невыгодную позицию. Буасе изготовился к удару, начало которого Александру помешало разглядеть солнце, а окончание – резкая боль, когда шпага графа пропорола ему руку. Его сиятельство довольно улыбнулся, заметив отражение боли на лице врага, занес клинок над головой почти что обезоруженного противника… Свидетели поединка дружно вздохнули, ожидая неминуемого удара… И дождались. Прямого, неотвратимого как молния. В последний миг, неожиданно для всех и прежде всего для себя, Александр перехватил падающую шпагу левой рукой. Отвод… встречное движение… Зрители охнули. Со странным звуком шпага воткнулась во что-то мягкое. Буасе зашатался и, даже не вскрикнув, повалился на землю, увлекая за собой Александра.
Несколько мгновений над полем битвы висела мертвая тишина. Затем раздались шаги Крийона и знаменитый забияка остановился рядом с окровавленными телами.
– Подумать только, если бы стервец не играл с мальчишкой как терьер с мышью, он остался бы жив. Ненадолго, правда, – поправился барон. – Ну что ж, шевалье, – с насмешкой произнес Крийон, – поднимайтесь, вас ждет победа и ликование дам.
Полуоглушенный, измученный, Александр пытался встать, почти не осознавая, что граф де Рошпо стащил с него тело Буасе; поднялся на ноги; пошатнулся; и почти сразу же ощутил поддержу чьих-то рук – виконт де Водемон стоял рядом, полуобняв его за плечи.
– Здорово, Александр! Смотри, твоя новая шпага!
Паж безучастно скользнул взглядом по великолепному клинку из Толедо, устало оперся на него, словно это была палка, с трудом шагнул прочь. Водемон что-то без умолку болтал, тянул Александра за собой и паж вновь чуть не упал, не в силах удержать равновесие. Лакеи виконта осторожно подхватили молодого человека под руки, и Александр сам не понял, как очутился в нарядных носилках с гербом Водемонов.
– Едем ко мне… Ой, осторожно, подушку не испачкай… Я тебе мэтра Паре позову, – возбужденно трещал виконт.
– Не надо… Я домой хочу, – пробормотал Александр.
– А разве у тебя есть дом? – удивился Эммануэль.
– Есть… – еле слышно отозвался паж.
Появление израненного Александра произвело на соседей юноши примерно такое же впечатление, как и его уход вместе с отпрыском Лорренов на придворных – иными словами, неизгладимое. Пока обессиленный паж с трудом выбирался из носилок, ковылял к калитке и ждал, чтобы отворили дверь, сердобольные кумушки охали, прижимали ладони к щекам, во всех подробностях обсуждали молодого вельможу, доставившего их соседа домой, и дружно хулили городскую стражу, совершенно не обращавшую внимание на грабителей. В общем, как и при дворе, разговоры о шевалье Александре должны были занимать сплетников не менее недели.
Слишком уставший, чтобы обращать внимание на пересуды соседей, Александр ввалился в уютную прихожую, и бледный от переживаний Пьер сразу же подхватил господина, не давая ему сесть на пол. Мотвиль, которого виконт никак не ожидал встретить в доме шевалье де Бретея, с грохотом скатился с лестницы, стремительно бросился к ногам Александра и разревелся.
– Все… его… нет… – успокаивающе пробормотал израненный паж. – Только я… нечаянно…
Пьер, не желая дожидаться, пока один мальчишка все объяснит, а другой наревется, прикрикнул на обоих и чуть ли не на руках потащил Александра наверх. Мотвиль утер слезы и, не переставая всхлипывать, полез за юным покровителем.
Эммануэль одиноко стоял в прихожей, чувствуя себя никому не нужным и заброшенным. Из верхних комнат до него доносились чьи-то охи, причитания, всхлипывания, сердитые выговоры, топот ног. А еще через пару минут Мотвиль чуть ли не кубарем скатился с лестницы, налетел на Водемона, торопливо извинился и стремглав выскочил за дверь.
Юный виконт уже хотел самым действенным способом напомнить о своем существовании, однако стоило ему подойти к лестнице, как новая и весьма тревожная мысль заставила юношу остановиться. Водемон решил, будто Александр умирает, а Мотвиль побежал за священником, дабы в последний миг исповедовать и причастить грешника. Воображение юноши разыгралось, и он одну за другой представлял жуткие и, вместе с тем, трогательные картины. Смертельно бледный, кающийся в многочисленных прегрешениях Александр. Добрый морщинистый священник, в сокрушении качающий головой при каждом новом признании умирающего. Скромные похороны и простое распятие над могилой.
Водемон всхлипнул и подумал, что как ни жалко ему было нового друга, смерть была лучшим, что могло случиться с шевалье Александром.
Глава 34
Как господин де Нанси выполнял приказы его величества
Александр открыл глаза и в испуге попытался вскочить – сквозь неплотно прикрытые ставни пробивались лучи солнца. Задремавший прямо на табурете Пьер оторвал голову от столба кровати, а свернувшийся в ногах старшего товарища Мотвиль встрепенулся и с собачьей преданностью уставился на юного покровителя.
– Смерть Христова! – шевалье Александр выбирался из-под одеяла, кривясь при каждом движении и слегка пошатываясь. – Я опаздываю!..
– Ваша милость, да куда?! – воскликнул бывший солдат и постарался вернуть пажа в постель. – Вам бы лежать!
– У меня дежурство, – молодой человек высвободился из хватки слуги и встал. Впрочем, Пьер, боясь причинить раненному боль, держал юношу мягко и осторожно. – Пьер, ну скорее, воду, одежду!..
Мотвиль выскочил из кровати и затопал по лестнице, желая услужить покровителю. Пьер опустился на табурет.
– А вчера-то вы о чем думали, ваша милость? А?
– Но я же не знал… что останусь жив… – совершенно по детски попытался оправдаться шевалье.
Пьер только вздохнул, с укором глядя на юного господина, затем, не переставая ворчать и качать головой, принял у Мотвиля тазик с водой. Как ни просил и даже не приказывал Александр поспешить, Пьер действовал с осторожной неторопливостью, призванной не бередить раны юноши. Мотвиль беспрестанно шмыгал носом, видя, как Александр кусает губы, но молчал, на лету ловя приказы Пьера, из всех сил стараясь поддержать, подтащить, подставить, подвязать, подтянуть… Несколько раз, видя как паж бледнеет, слуга подносил к носу юноши флакон с нюхательной солью, а когда туалет Александра был завершен, молодой человек почувствовал такую усталость, словно успел отдежурить целую неделю без минуты отдыха. Паж в изнеможении опустился на табурет у туалетного столика, привычно взглянул в зеркало и охнул.
Нет, небольшая ссадина на лбу, искусанные губы – с этим еще можно было что-то сделать… Но как прикажете поступить с багровым синяком в пол лица – результатом вчерашней оплеухи?
– Не ходить бы вам сегодня… – вновь повторил Пьер и выразительно кивнул на кровать. – Отлежитесь, поспите… Мэтра опять же позовем… А через неделю, как поправитесь, глядишь, и шум уляжется.
Александр продолжал перебирать баночки с кремами, пудрами, румянами и помадами, от души жалея, что в присутствии короля нельзя спрятать лицо под маску.
– Да что вас, заменить некому? – продолжал увещевания Пьер. – Малыш в один миг с запиской обернется…
– Ну, как ты не понимаешь? – голос юного шевалье дрогнул. Он отвернулся от зеркала и почти с отчаянием уставился на слугу. – Король ведь спросит, где я, а он…
– Я не скажу! – выкрикнул Мотвиль, вытягиваясь в струну. – Пусть меня хоть на куски режут!
Пьер и Александр переглянулись, одинаково вздохнули, а затем Пьер сам протянул молодому человеку баночку с кремом. Жиль обиженно шмыгнул носом.
– Я правда тебя не выдам!!
Слуга и господин смотрели на маленького пажа с той жалостью, с которой взрослые часто смотрят на наивных детей, потому что знают нечто такое, чего детям знать не полагается.
– Вот именно, – почти что в один голос пробормотали они, и более к этому не возвращались.
Когда шевалье Александр отвернулся от зеркала, Пьер неуверенно кивнул. Толстый слой крема, пудры и румян, подведенные глаза и накрашенные губы как никогда раньше выдавали ремесло шевалье де Бретея. Впрочем, решил слуга, все лучше, чем уродовавший мальчика синяк.
– Вам бы лицо прикрыть… хотя бы до Лувра, – вполголоса посоветовал Пьер.
Александр повертел в руках пажеский берет, попробовал водрузить его на голову так и эдак и в конце концов заново прикрепил перья, чтобы тень от них падала на лицо. Пьер с облегчением вздохнул. Сейчас юноша выглядел почти обыкновенно и мог бы отправиться в дорогу… если, конечно, ему удастся подняться в седло.
Ему не удалось. Стиснув зубы, мысленно повторяя все отборные ругательства, которые так любил король Карл, и от души жалея, что теперь, когда он привел в порядок лицо, ему нельзя кусать губы, шевалье Александр стоял перед своим Буцефалом и чуть не плакал. Пьер наблюдал за тщетными попытками господина с растущей надеждой и почти уверил себя в том, что все обойдется, когда шевалье прошептал:
– Пьер, помоги….
Слуга вздохнул, но спорить не стал. Подчиняясь кивку солдата, Мотвиль ухватил коня под уздцы. Пьер приблизился к юноше, наклонился и сильным толчком забросил его в седло.
Молодой человек сгорбился и вцепился в луку седла. Перед тем, как пустить коня в галоп, следовало немного передохнуть, ибо рыси Александр точно бы не перенес, а на шагу неминуемо опоздал бы на дежурство. Однако как Александр ни старался, как ни морщил от боли нос и не стискивал зубы, прибыть на дежурство в срок ему не удалось. Удивленные взгляды конюхов, ровный гул голосов многих и многих людей доказывали это не хуже выговора надзирателя за пажами. Александр постарался ускорить шаг, но почти сразу же остановился и уцепился за стену, пытаясь перевести дух. Festia lente [10]10
Торопись медленно (лат.).
[Закрыть], – пробормотал паж. Что ж, придется признать, что он опоздал и тем самым уже заработал очередную трепку, так что может с чистой совестью не спешить и поберечь тело для более серьезных испытаний. Или теперь, когда он опоясался шпагой, – с робкой надеждой подумал Александр, – его уже не будут сечь?
– Вот и вы, шевалье Александр, доброе утро, – молодой человек остановился как вкопанный. На лестнице поджидал капитан де Нанси. – Опаздываете на дежурство? Нехорошо…
– Если вы пропустите меня, господин капитан, у меня будет шанс опоздать не слишком сильно, – вежливо проговорил паж.
– А, впрочем, шевалье, что я несу? – хлопнул себя по лбу капитан, не сдвигаясь с места. – Вы же сегодня не дежурите. После ваших вчерашних подвигов его величество навестила госпожа де Буасе – где-то через час, после того, как вы отбыли с виконтом де Водемоном – и в результате его величество приказал не ставить вас на дежурство… как минимум ближайшие полгода.
– Я понял, господин капитан, – молодой человек выпрямился и вскинул голову. – Я должен вручить вам шпагу?
– А на кой черт мне ваша шпага? – удивился Нанси. – Все-таки это вы паж, а не я, и я не намерен таскать за вами оружие. Кстати, шевалье, у вас есть деньги? Если нет, я готов одолжить вам шестьдесят экю.
– Но… – паж в растерянности отступил.
– Полноте, молодой человек, в тюрьме, тем более, в Бастилии, – шевалье Александр вздрогнул, – деньги не помешают. Берите, не стесняйтесь.
– Но у меня с собой двести пятьдесят ливров.
– Значит, будет четыреста тридцать.
Шевалье Александр озадаченно посмотрел на барона, тряхнул головой.
– Но… я не понимаю… Как вы в конце то концов ко мне относитесь, господин капитан?
Нанси усмехнулся.
– Вам не приходило в голову, шевалье, что я мог арестовать вас еще додуэли?
– Но это же ничего не значит! – воскликнул молодой человек.
– Ай-ай-ай, – укоризненно покачал головой капитан. – А я то полагал, шевалье Александр решил вести себя как дворянин.
Паж отшатнулся.
– Ну-ну, не надо принимать все так близко к сердцу. Вчера вы неплохо держались, но речь сейчас не об этом. Вы берете деньги или нет?
Даже толстый слой крема и пудры не мог скрыть краску на щеках шевалье Александра.
– Но… господин капитан… я… никогда… Я не беру даровые деньги!..
Нанси негромко рассмеялся.
– Знаете, шевалье, у вас какое-то странное представление о щепетильности. И поскольку я старше вас… во всех отношениях… я позволю себе дать вам небольшое наставление. Деньги дают и получают не только за выполнение каких-либо поручений… или услуг. Деньги можно взять в долг и, что еще важнее, получить как знак дружеского участия. Истинный дворянин должен уметь не только давать – без расчета получить назад – но также и принимать деньги. Так что, довольно спорить. Берите свои экю и пошли.
Шевалье Александр в полном остолбенении принял от капитана кошелек и пристегнул его к поясу. Барон де Нанси неторопливо начал спускаться по лестнице, насвистывая какую-то легкомысленную песенку и даже не подумав убедиться, что паж следует за ним. Пару мгновений Александр смотрел ему вслед, затем попытался догнать.
– Господин де Нанси… разве вы сами отправите меня в Бастилию? Я ведь не принц и не маршал…
Капитан остановился.
– Право, шевалье, даже не знаю, чего в вас больше, наивности или самомнения, – ворчливо заметил Нанси. – Лично отправлять вас в Бастилию!.. Как вы справедливо заметили, вы не принц и не маршал. Нет, я не отрицаю, без вас Лувр был бы скучен и тосклив, однако арестовывать вас после ваших милых шуток мне уже надоело.
Александр вздохнул.
– И не надо так печально вздыхать. Лувр надоел мне гораздо больше, чем обязанность брать вас под стражу, так что мне взбрела охота проехаться верхом… хотя бы и до Бастилии. И если вы дадите слово, что не попытаетесь бежать, я распоряжусь седлать вашего коня.
– Бежать? – молодой человек задумчиво пожал плечами. – Мне и бежать то некуда.
– Некуда бежать или даете слово? – с насмешкой уточнил Нанси.
– Даю слово, – покраснел шевалье Александр.
– И кстати, шевалье, вы не хотите написать домой? – поинтересовался капитан, небрежно отдав приказ подскочившему лакею. – Ага, вижу, что хотите, – Нанси не собирался дожидаться ответа растерявшегося юнца, искренне полагая, что лучше пажа знает ответ.
Покои барона де Нанси в Лувре не блистали роскошью. Крохотная комнатенка, в которой едва можно было повернуться, и такая же прихожая, зато на столе красовалась стопка бумаги, пузырек с чернилами и внушительных размеров перо. Если бы Александр имел силы на размышления, он бы признал, что капитан прекрасно подготовился к аресту. К сожалению, паж был слишком измучен, чтобы думать, так что подчиняясь указующему жесту барона, послушно уселся за стол, набросал несколько строк и остановился в явном затруднении.
– Отправляетесь с королевским поручением? – удивленно переспросил Нанси, заглядывая в письмо через плечо Александра. – Богатое же у вас воображение, шевалье!
Александр смутился, виновато глядя на барона:
– Но не могу же я написать, что сажусь в Бастилию!
Капитан пристально вгляделся в молодого человека, и паж окончательно растерялся, не зная, как себя вести. Неожиданно Нанси хмыкнул. Сколько придворных готовы были лишиться правой руки, лишь бы только стереть с лица шевалье Александра выражение непоколебимой уверенности. И без всякого успеха. А вот он уже который раз доводит мальчишку до состояния полной растерянности, не прилагая к этому ни малейших усилий.
– Так в чем же ваши трудности, шевалье? Вы не знаете, куда именно вас отправляют с поручением?
Молодой человек кивнул.
– Действительно… беда, – согласился капитан. – Ну что ж, Англия – слишком близка, Италия – тоже… Пишите, что едете в Польшу. За год как раз обернетесь.
Даже не вздрогнув от этого нового подтверждения своего неизбежно длительного пребывания в Бастилии, шевалье Александр дописал письмо отцу и передал капитану сложенный и подписанный лист.
– Как, шевалье, неужели это все? – удивился барон, вертя письмо в руках. – Неужели вы не хотите написать кому-нибудь еще?
