Текст книги "«Бог, король и дамы!»"
Автор книги: Юлия Белова
Соавторы: Екатерина Александрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 43 страниц)
«Болван! Идиот!! Осел!!!» – неистово ругал себя граф де Лош, испытывая страстное желание надавать самому себе пощечин. Жоржу-Мишелю не раз приходилось слышать о странных, почти безумных прихотях, одолевающих беременных женщин, и теперь шевалье с испугом понял, что его котеночек, его ангел помешался.
– Аньес, маленькая моя, котенок, – ласково прошептал Жорж-Мишель, возвращаясь к жене. – Это не ваш мальчик… Ваш мальчик еще не родился… А этот мальчик – паж короля… он на службе…
Аньес молчала и смотрела на мужа так жалобно, что шевалье почувствовал, что у него самого начинают дрожать губы.
– Ну хотите, он будет спать здесь? – в отчаянии предложил граф. – У вас в ногах? А утром… когда вы отдохнете… он пойдет на службу.
– Ему нельзя-а-а-а-а-а, – повторила Аньес. – Его обижа-а-а-а-а-ают…
Жорж-Мишель с облегчением перевел дух, сообразив, что Аньес более не утверждает, что этот мальчик ее сын. Самое страшное миновало и теперь надо было лишь успокоить жену.
– Все мальчишки дерутся, – мягко произнес он. – Я тоже в детстве дрался. Это не страшно, котенок. Дети разберутся…
– Это… – у Аньес перехватило горло. – Это…
– Это были не дети, – произнес Карл.
Жорж-Мишель в удивление оглянулся. Вид разговорчивого Карла хоть кого мог повергнуть в изумление, но оправившись от первого потрясения, Жорж-Мишель, наконец то осознал, что именно сказал офицер.
Шевалье поочередно посмотрел на жену и ее верного телохранителя. Аньес ткнулась носом в грудь мужа и всхлипнула.
– Их было десять, – прошептала она. – Восемь мужчин и две женщины.
Не выпуская жену из объятий, Жорж-Мишель плавно опустился на кровать.
– Смерть Христова… Он же совсем малыш… – пробормотал граф.
Рассказ Карла был деловит и полон подробностей, и лишь осознав, что разговор ведется по-немецки, Жорж-Мишель понял, что и Карл способен испытывать волнение. Шевалье крепче прижал к себе всхлипывающую жену, бессознательно полуобнял мальчика. Аньес шмыгнула носом и обняла пажа с другой стороны.
– Убить мерзавцев! – с чувством проговорил Жорж-Мишель, когда Карл наконец замолчал.
– Слушаю, ваше высочество, – немедленно отозвался офицер и вышел.
Стук закрывшейся двери заставил пажа вздрогнуть. С трудом приподняв тяжелую голову, мальчик заметил, что его обнимают уже с двух сторон и в ужасе шарахнулся прочь. Впрочем, маленький паж переоценил свои силы. К величайшему его сожалению хмель уже не имел власти над его чувствами, и мальчику было далеко не безразлично, что с ним будет, однако тело было по прежнему сковано силой вина. Всхлипывая от напряжения, мальчик рванулся из держащих его рук и свалился с кровати.
Жорж-Мишель осторожно раздел притихшую жену, уложил в постель, бережно укутал одеялом.
– Тихо-тихо, котенок, – прошептал он, когда Аньес попыталась что-то сказать. – Спите. Все будет хорошо.
Через несколько мгновений Агнеса Релинген сомкнула веки и лишь пару раз всхлипнула во сне.
Шевалье Жорж-Мишель собрался было занять свое законное место на супружеском ложе, когда сообразил, что в спальне их явно больше чем необходимо. Оглянувшись вокруг, граф де Лош обнаружил маленького пажа, который пытался спрятаться за ближайшим столбом кровати – должно быть, доползти до дальнего столба у него просто не хватило сил.
Жорж-Мишель вздохнул и поплелся за мальчишкой, ухватил за шиворот, сунул в руки подушку и вытолкал за дверь, присовокупив «Мал еще по женским спальням шляться». К счастью для пажа Карл не успел покинуть прихожую Лошей, так что выполнил второй приказ так же скоро и точно, как собирался выполнить первый, и через пару мгновений измученный ребенок очутился на диванчике с подушкой под головой и теплым плащом вместо одеяла на теле.
Последняя свеча в подсвечнике погасла, и Жорж-Мишель погрузился в сон. И сразу же проснулся. Он вдруг понял, что только что между делом легко и непринужденно отдал приказ убить десятерых благородных дворян, среди которых были две женщины, и что Карл впервые его послушал.
Шевалье смотрел в темноту, ласково гладил жену по голове и думал, что угрызения совести его не мучат.
Глава 24
В которой французский двор пребывает в сильном смятении
Когда барона де Батарне нашли с перерезанным горлом во рву блуасского замка, почти никто этому не удивился. Распутник, пьяница и игрок. Добрая дюжина людей желала этого от всего сердца, а по-меньшей мере у половины из них были все возможности отправить мерзавца к праотцам. Так что разговоры об убитом занимали двор как раз между обедом и фейерверком. Однако через пару дней в парке нашли тело шевалье де Монталя, а потом – и господина де Пре. С неприятным чувством придворные его величества Карла IX поняли, что в Блуасском замке что-то происходит. Граф де Ноайль первым сообразил, что случилось. И если после смерти барона у него и оставались еще какие-нибудь сомнения, два последующих убийства подтвердили худшие предположения. Принцесса Релинген не принимала. Его сиятельство подошел к даме перед балом. Аньес стояла в окружении целой свиты. Равнодушно выслушав извинения, ответила, что прощает его сиятельство. Гиз фыркнул графу прямо в лицо. Граф де Лош зевнул. Дама отвернулась.
«Это все», – подумал Ноайль. Оставалось идти к королю. Его сиятельству пришлось пересказать юному монарху все подробности карточной игры. Увы, молодой король не внял просьбам шевалье позволить ему покинуть двор. В какой-то миг граф вдруг понял, что вся эта история попросту забавляет испорченного щенка. Так что Ноайль получил лишь обещание короля поговорить с графиней де Лош.
На следующее утро его величество заговорил с графиней-принцессой прямо во время утреннего выхода. По крайней мере в этом он не разочаровал графа.
– Говорят, мадам, вы увлекаетесь карточной игрой? – громко вопросил Карл, обращаясь к Агнесе Релинген.
– Да, сир, – коротко ответила дама, опуская голову; до дона Карлоса юному Валуа было далеко, так что особых трудностей в разговоре с его христианнейшим величеством не предвиделось. Как и предполагала Аньес, ее ответ вызвал раздражение.
– Смерть Христова, мадам, вы устраиваете игру на моего пажа в моем доме и я должен это терпеть!
– Прошу простить мою невинную шутку, сир. – Аньес была сама кротость.
– Невинную… – король усмехнулся. – Он вас развлекает, мадам? Признайтесь!
Аньес улыбнулась про себя – все безумцы одинаковы.
– Да, сир, – вновь почтительный поклон. Придворные зашушукались. Граф де Лош застыл в тревожном ожидании.
Глаза короля вспыхнули.
– И каким же образом, мадам?
Аньес вздохнула про себя, помянув царя Давида и всю кротость его.
– Как мне угодно, сир. Он послушный мальчик.
Карл фыркнул. Придворные замерли, ожидая подробностей. Однако король сменил тему.
– Вы похищаете моего пажа. Вы охотитесь на моих придворных.
– Сир? – Аньес была само удивление.
– Не притворяйтесь, мадам, – голос короля сделался раздраженным. Граф де Лош попытался шагнуть вперед и остановился под взглядом жены. Придворные замерли, довольные тем, что его величество, наконец, проучит «эту испанку».
– Трое моих людей мертвы, мадам, – протянул Карл с какой-то странной интонацией…
Принцесса молча ждала. Вспышки ярости не последовало. Странный разговор.
– А вы, оказывается, азартны, мадам – карты, охота.
Король обошел вокруг Аньес и остановился в каком-то шаге от дамы. Аньес опустила взгляд.
– Говорят, вы охотитесь даже на кабана, мадам.
– Да, сир, – принцесса перестала понимать, чего добивается Карл, и слегка встревожилась.
– Говорят, вы переодеваетесь в мужской наряд во время охоты. – Король склонил голову к одному плечу, потом – к другому.
– Мне так удобно, сир, – тон дамы оставался ровным.
– Но это неприлично! – с неожиданным восторгом проговорил король. – Все же видно, даже ноги, – его величество вдруг замолчал, как будто понял, что ляпнул что-то лишнее. В толпе придворных послышалось не просто перешептывание, а поистине – жужжание.
Аньес вдруг поняла, в чем дело. Поняла и чуть не рассмеялась. Конечно, это был смех сквозь слезы, но дама решила, что у нее будет время подумать, как лучше поступить. А пока…
Принцесса гордо вскинула голову и проговорила со всей испанской надменностью:
– Государям нет необходимости думать о приличиях! Пусть подданные думают о том, как не расстроить монарха.
При этом дама обвела взглядом всех присутствующих и остановила взгляд на короле, забыв добавить положенное «сир».
Карл с восторгом воззрился на даму.
– Мы хотим, чтобы вы завтра отправились с нами на охоту. И оделись, – молодой человек на миг запнулся, – как вам удобно.
* * *
Двор притих. Нет, в коридорах Блуасского замка по-прежнему сновали толпы придворных, пажей и слуг. По-прежнему кто-то сплетничал, кто-то смеялся, кто-то молча глотал слезы, кто-то выбирал шпагу перед дуэлью, а кто-то торопливо подсыпал в вино соседа яд. И однако над всеми этим сгустилась тень, так что придворные и слуги жили и дышали следуя одной лишь привычке, словно позабыли все страсти и ожесточение, которые питали их еще день назад. Смех звучал приглушенно, девицы из «летучего отряда» двигались тише, кавалеры были изысканно вежливы с дамами, а галантные парочки более не довольствовались первым попавшимся сундуком, благоразумно выбирая самые темные закоулки замка, и поминутно вздрагивали при малейшем шорохе. Блуасский замок стремительно превращался в Аркадию, о чем шевалье Жорж-Мишель не преминул сообщить своим родственникам – его высочеству Генриху де Валуа и его светлости Генриху де Гизу.
К величайшему сожалению графа оба Генриха были не в состоянии оценить его шутку. Стоя посреди комнаты с письменным приказом его величества в одной руке и кубком божанси в другой, Генрих де Валуа громко вопрошал приятелей, какая муха укусила его коронованного братца и чего ради ему вздумалось отсылать его в действующую армию прямо сейчас?
Герцог де Гиз не спешил просвещать кузена. Уж коли Генриху было угодно проспать самое важное событие двора – ему же хуже, размышлял лотарингский принц, ибо теперь совершенно точно знал – четвертому принцу из дома Валуа было недолго оставаться дофином. «Она выбрала меня», – самодовольно твердил герцог, сделав несколько странный вывод из событий утра. Глядя на полученный от короля приказ, в точности повторявший приказ, врученный незадачливому дофину, Гиз улыбался такой странной улыбкой, что граф де Лош со вздохом решил, будто его кузен уже предвкушает встречу с адмиралом де Колиньи, в ходе которой покойный дядя будет отомщен, а душа адмирала будет унесена бесами в глубины ада.
Граф де Лош пребывал в понятном заблуждении. Молодости свойственно ошибаться и шевалье Жорж-Мишель, охваченный общим идиллическим настроением двора, изрядно приукрашивал мысли кузена. Вновь и вновь воскрешая в памяти события утра, Генрих де Гиз восхищался собственной предусмотрительностью, не позволившей ему жениться на Аньес и тем самым загубить себя и свою будущность.
Аньес Релинген, королева Франции, Генрих де Гиз, муж Марго… Молодой человек ничуть не сомневался, что через год Аньес подарит Франции дофина, а затем он как отец… то бишь как дядя младенца-короля получит свое законное регентство.
Королева-мать Агнеса фон Релинген, регент Генрих де Гиз – это звучало гораздо лучше и гораздо величественнее, чем Генрих де Гиз, муж мелкой фламандской принцессы, и Аньес Релинген, жена герцога де Гиза.
Лишь одна мысль омрачала грезы юноши. В блистательном будущем, разворачивающимся перед его мысленным взором, он не в силах был отыскать никакого, даже самого скромного местечка для кузена Жоржа. «Бедный Жорж», – с некоторой грустью вздыхал Анри. – «Тебе не повезло», когда неожиданно понял, что воспоминания о родственнике и друге юности всегда будут окрашены для него в самые светлые и радостные тона.
– Ну что ж, – бодро произнес Гиз, отбирая у Генриха де Валуа кубок, делая добрый глоток и обещая себе почтить память кузена строительством роскошной часовни и сочинением эпитафии. – Пора собираться.
Прощание с кузеном Гизом еще больше убедило Жоржа-Мишеля, что блуасский замок превратился в Аркадию. Шевалье неторопливо шел по коридору, ощущая себя литературным персонажем, по воле взбалмошных авторов угодившим ко двору. Жорж-Мишель никогда не питал особого пристрастия к романам, однако временами они его изрядно забавляли. Великодушные короли, добродетельные дамы, благородные рыцари – молодой человек еще ни разу не смог удержаться от смеха, читая всю эту возвышенную галиматью. Более того, чем серьезнее становились авторы, тем больше веселья это доставляло графу. Временами его так и подмывало взять наивных писак за руки и показать им не выдуманный, а самый что ни на есть настоящий двор, но – увы! – подобное желание было не так-то просто осуществить. По некоторым причинам господа-сочинители упорно скрывали свои имена под длинными и звучными псевдонимами. Как полагал шевалье Жорж-Мишель, причин для подобной скрытности было две. В одном случае знатные авторы стыдились выдавать невежественной толпе свои прославленные в веках имена, искренне полагая сочинительство недостойной забавой. В другом – бедные простолюдины не на шутку боялись оскорбить вельможных читателей своими пошлыми простонародными именами и грязными руками. Самым же забавным с точки зрения шевалье было, однако не это, а то, что и первые и вторые сочиняли одно и то же. После описания сказочной идиллии при сказочно неправдоподобном дворе ошалевшие авторы не находили ничего лучшего, как бросить героев во все мыслимые и немыслимые приключения, провести их через огонь, воду, медные трубы и зубы дракона, как минимум угрожая женитьбой на злобной беззубой старухе, а как максимум – заточением в подземном каземате и неправым судом. И еще одно обстоятельство неизменно поражало графа де Лош. Все эти приключения и злоключения героев, разворачивавшиеся в десяти-пятнадцати книгах требовались авторам лишь для того, чтобы в конце концов важно заявить, что герой воссоединился с героиней, они жили долго и счастливо и умерли в один день.
Вообще то Жорж де Лош искренне сомневался, что после двадцати лет забот и тревог несчастные герои смогут провести оставшиеся им пятьдесят лет жизни в тиши и покое. Хотя бы потому, что столько не живут, – с неизменной улыбкой добавлял граф. Не меньшее сомнение вызывала у него и радостная перспектива смерти супругов в один день. Шевалье никак не мог понять, за что авторы столь сурово карают детей героев. Правда, спрашивать авторов «за что?» и «почему?» казалось Жоржу-Мишелю столь же бессмысленным, как вопрошать ветер, зачем он раскачивает деревья или опрокидывает на море корабли.
Так что, почувствовав себя в роли литературного персонажа, Жорж де Лош молил Всевышнего лишь о том, чтобы идиллия продолжалась как можно дольше, а приключения начинались как можно позже. Но не успел шевалье произнести свою пламенную молитву, как чья-то безжалостная рука вырвала графа из мира грез и тогда действительность показалась ему еще непригляднее, чем была на самом деле.
– Ну и хватка у вас, Гаспар, – проворчал шевалье, обнаружив себя в каком-то темном закутке, более всего напоминающем кладовую.
– Вы тоже весьма лихо размахивали кинжалом, – шепотом парировал капитан королевской стражи и оглянулся.
– А что случилось? – в свою очередь понизил голос граф де Лош и с недоумением осмотрелся. Закуток был столь мал, что никакой злоумышленник не смог бы здесь прятаться.
– Странный вопрос, – по-прежнему мрачно отозвался барон. – Скажите, Жорж, откровенно, вам очень хочется попасть на завтрашнюю охоту?
– Совсем не хочется, – с требуемой откровенностью сообщил Жорж-Мишель.
– Прекрасно! – кивнул Нанси. – В таком случае немедленно садитесь в седло и скачите в Бар-сюр-Орнен.
– Но я не могу оставить жену…
Господин де Нанси недобро рассмеялся. Смех прозвучал тихо и в силу этого особенно неприятно.
– Ваша жена прекрасно может о себе позаботиться. В отличие от вас. Неужели вы не понимаете, Жорж? Для вашей жены вы уже не существуете. Для нее вы даже не препятствие, даже не труп… В конце концов о труп можно споткнуться, его можно оплакать, над ним можно поклясться отомстить или просто порадоваться его безобидному виду. Нет, Жорж, вы – призрак, тень, вас уже нет. Придворные боятся вас замечать… здороваться с вами… даже смотреть на вас. Скажите, разве сегодня вы смогли обменяться с кем-либо хоть словечком?
Жорж-Мишель озадаченно потер лоб.
– Конечно, я виделся с Генрихами.
– Они не в счет, – отмахнулся барон, – они ваши родственники. Но, кстати, вы знаете, где они сейчас?
– Должно быть, на дороге в армию, – с сожалением сообщил шевалье.
– Вот именно, Жорж. Изо всех сил торопятся уехать отсюда, как можно дальше, и стараются сохранить о вас самые теплые воспоминания.
– Да что с вами, Гаспар?! – в недоумении воскликнул Жорж-Мишель. – Сегодня вы обо всех говорите дурно.
– Со мной все в порядке, если не считать вот этой царапины от вашего кинжала. А так – все просто замечательно. Послезавтра у нас появится королева. Зовут ее Аньес д'Агно [8]8
Французское произношение имени Хагенау.
[Закрыть], принцесса Релинген. В первом браке она была замужем за доном Карлосом, во втором – за неким графом де Лош… простите, еще и де Бар, весьма недалеким молодым человеком, коль скоро он не нашел ничего лучшего, чем свернуть себе шею на охоте!
– Гаспар, я…
– Нет-нет, я еще не закончил. Эта юная дама имеет весьма разносторонние интересы, так что вскоре нас ждут приятные развлечения. Один день травля кабана, другой – аутодафе. Потом опять травля и опять аутодафе.
– Вы говорите о моей жене, – сухо заметил граф де Лош.
– А разве она вам жена, Жорж? – быстро возразил капитан. – Послушайте, я хорошо вас знаю, и если ваше место в супружеской постели занял какой-то щенок… Прекрати, Жорж, – перехватил руку графа барон де Нанси, – лекарство может быть горьким, но оно необходимо. Так вот, у меня есть все основания сомневаться, что эта дама твоя жена не только по названию, но и по сути.
– Вы оскорбляете меня, капитан.
– Я пытаюсь тебя спасти, болван. И, между прочим, я не на шутку рискую, просто разговаривая с тобой…
– Это точно, – процедил граф.
– Оставь свой кинжал в покое, Жорж, и постарайся подумать. Неужели твой призрачный титул так тебя ослепил, что ты не понимаешь своего положения? Кто ты и кто она? Может быть, тебе напомнить?!
– Не стоит… Не трудитесь… – Жорж-Мишель постарался высвободиться из хватки Нанси. Тщетно.
– Так вот, она – принцесса, вдовствующая инфанта, суверенная государыня, а ты – простой граф, каких во Франции сотни. Не спорю, между вами могла бы случиться интрижка… на пару дней, ну самое больше на неделю, после чего тебя нашли бы в канаве с перерезанным горлом. Господи, Жорж, ты же знаешь Гиза! Однако даже он не смог выдержать ее больше двух месяцев. Не знаю, что ей вздумалось идти к алтарю с тобой. Возможно, она вообразила, будто беременна или ты был ей нужен, чтобы было легче подобраться к Карлу. Но ты-то, Жорж? О чем думал ты? Тебя, часом, не под стражей вели в церковь?
– Неправда! – вскинулся шевалье.
– Понятно, – капитан вздохнул. – А бежать ты не пробовал?
Граф де Лош молчал.
– Ну пробовал, – в конце концов признался он.
– Стерва! – как сплюнул Нанси.
– Она не знала, – горячо зашептал Жорж-Мишель. – Аньес добрая и ласковая девочка…
– Твоя «ласковая девочка» вынесла десять смертных приговоров своим ближайшим родственникам. Опомнись, Жорж, приди в себя! Ну что тебя в ней прельстило? Титул? Так тебе его не дадут… не успеют. Смазливое личико? Оно слишком надменно, чтобы радовать глаз. Или, может быть, как нашего короля Карла, ножки?
– Он их не видел, – огрызнулся Жорж-Мишель.
– Завтра увидит. Послушай, Жорж, у тебя есть только один способ остаться в живых. Садись на коня и скачи, что есть сил, загони десяток лошадей – я подготовил подставы – но завтра будь как можно дальше отсюда. И немедленно потребуй от святого престола признания твоего брака недействительным. Найди свидетелей, что ты с ней не спал, что к алтарю тебя волокли силой. Кричи об этом на каждом перекрестке и, может быть, тогда у тебя появится шанс.
– Это неправда!
– Забудь ты свое тщеславие, глупец! Какое тебе дело, будут на тебя показывать пальцем или нет? Тебя что, пугают насмешки каких-то болванов? Смерть Христова, когда твой брак будет признан недействительным, вызовешь на дуэль парочку-другую идиотов и убьешь их – остальные сразу угомонятся.
Жорж-Мишель посмотрел на капитана почти что с отчаянием.
– Ну почему вы все… здесь и в Релингене… не желаете понимать, что моя жена ангел?
– Смерти? – переспросил Нанси. – Да, ее уже так называют, – подтвердил капитан.
Граф де Лош устало махнул рукой, плавно съехал по стене спиной и уселся на пол, уперев локти в колени и положив голову на руки. Некоторое время Нанси молча смотрел на него сверху вниз, затем сел рядом.
– Возьми себя в руки, Жорж, еще не все потеряно, – с сочувствием проговорил он. – До охоты она вряд ли что-либо предпримет, ты успеешь бежать. Этот ее Карл… как я понял, он никогда с ней не расстается… так что самого опасного убийцу она за тобой не пошлет…
– Аньес меня любит, – упрямо проговорил шевалье Жорж-Мишель.
Барон де Нанси взглянул на друга с жалостью. Впрочем, в этой жалости не было ничего христианского.
– По-моему, ты окончательно спятил, Жорж. Неужели ты в нее влюбился?!
Граф де Лош кивнул.
– Да, – протянул капитан. – Тебе страшно не повезло. Ты что, не мог влюбиться в кого-нибудь не столь опасного?
Жорж-Мишель только взглянул на своего собеседника и барон де Нанси счел необходимым успокаивающе похлопать друга по плечу.
– Полно, Жорж, такие, как она не способны любить, уж ты мне поверь. Для этого они слишком влюблены во власть. Нет, я не отрицаю, возможно, она и получает удовольствие от милых постельных забав, но что для нее ты? По сравнению с королем… с Гизом…
– Да не было у нее ничего с Гизом! – вновь вспылил Жорж-Мишель. – И она носит моего ребенка!
Барон де Нанси открыл рот и закрыл его. В его глазах промелькнул ужас.
– Боже мой, – пробормотал капитан, стискивая голову руками, – ты же труп, Жорж, и я вместе с тобой. Знание подобных тайн не прощают.
– Гаспар, вы спятили?! Этой мойребенок. В этом не может быть сомнений.
– Ловка, ничего не скажешь, – продолжал бормотать капитан. – И если она смогла убедить в этом одного идиота, значит, сможет убедить и второго. Послушай, Жорж, – Нанси встрепенулся и заговорил решительным шепотом, – Бар-сюр-Орнен – слишком близко от Парижа. Беги к императору… Черт, это тоже близко. Отправляйся в Московию, в Татарию, в Новый Свет… Тьфу ты, и это не годится! Беги в Рим, прими постриг, стань епископом. Лучше быть живым князем церкви, чем мертвым консортом. Слава Богу, митра епископа защищает много лучше кольчуги.
– Что вы несете, Гаспар?! Аньес никогда никому не причиняла зла!
– Десять приговоров, Жорж. Своим родственникам…
– Это епископ Меца!
– Она тебе так сказала? Ну, конечно, она умна и поняла, что тебе это не по нраву. Но я полагал, в тебе больше здравого смысла. Да ты посмотри на ее развлечения. Уже здесь, в Блуа, она приказала прирезать десять человек и трое уже мертвы…
– Это не она!
– Ну да, конечно! Еще немного и ты станешь меня уверять, будто и кабана травит не она.
– Ей стало жалко свору.
Нанси коротко хмыкнул.
– Ты хоть понимаешь, какую чушь несешь?
– Это не чушь, – шевалье устало вытер лоб. – К ней пришел начальник псовой охоты и заявил, что собакам нужно охотиться, либо их надо перерезать… чтобы не мучились. Вот она и отправилась на эту идиотскую охоту, хотя совсем не умеет охотиться.
– Очень трогательно, – с сарказмом заключил Нанси. – Я рыдаю. Значит, ей стало жалко собачек. А здесь – тоже, конечно, из жалости – она затащила в свою спальню какого-то щенка!
– А вот об этом не надо! – голос Жоржа-Мишеля стал жестким, в глазах сверкнула молния. – Никого она не затаскивала! Она просто спасла ребенка. Неужели, вы не можете этого понять?! Мне что, надо объяснять, что здесь происходит каждую ночь? И даже каждый день?!
На этот раз замолчал капитан королевской стражи.
– Их было десять… на одного перепуганного мальчишку, – еле слышно проговорил шевалье. – И Аньес это увидела. Она пыталась их остановить… Говорила, что это дурно… Они смеялись ей в лицо… И тогда она затеяла эту игру… А что еще она могла сделать?! – Жорж-Мишель с вызовом вскинул голову. – Эти скоты ничего не понимали… И кстати, Гаспар, там был ваш офицер с двумя солдатами… и он ничего не сделал, чтобы прекратить надругательство.
– Он пойдет под арест, – после краткой паузы ответил капитан.
– Хорошо, буду вам очень обязан. А теперь… о тех десятерых. Я был зол… и это яприказал их убить.
На лице капитана де Нанси появилось выражение безграничного удивления. Сначала можно было подумать, что он не поверил собственным ушам. Затем, когда барон убедился, что все понял правильно, в его глазах появилось недоверие, словно он хотел спросить: «А не наговариваешь ли ты на себя, друг мой?» Потом он просто смотрел, не зная, что и думать. Жорж-Мишель ощетинился.
– А что я должен был сделать? Наградить их?! Вы не видели того мальчишку, Гаспар. Так сходите, посмотрите. Он живет у нас неделю и до сих пор шарахается от всех мужчин и от всех женщин… И до сих пор спит под диваном, хотя может спать на нем…
Шевалье потер виски:
– И моя девочка все это видела. Господи, Гаспар, она просто не переносит жестокости и насилия… Ей делается плохо… А знаете, почему? – с неожиданной яростью вопросил он. – Сказать вам, почему те мерзавцы пошли на эшафот?! Объяснить все в подробностях?!
Нанси упорно молчал, словно дал обет безмолвия.
– Я об одном жалею: что меня там не было – тогда бы они так легко не отделались… – прошептал граф де Лош.
– Откуда… ты все это взял? – проговорил капитан.
– Выяснил, – выдавил из себя шевалье Жорж-Мишель. – Я вначале тоже полагал Аньес чудовищем… И захотел узнать, почему… Узнал, – упавшим голосом сообщил он.
Капитан королевской стражи с некоторой отрешенностью смотрел прямо перед собой. Только сейчас он сообразил, в какую историю вляпался. В свои двадцать девять лет Нанси хранил немалое число таких тайн, которые вполне могли привести хранителя на эшафот, однако никогда ему не приходилось хранить столь губительную тайну. «Жорж, Жорж, ну зачем ты мне это рассказал?» – с укором думал он. Если бы капитан мог поверить, что жена графа де Лош ангел или хотя бы обыкновенная женщина… Увы! Нанси не мог. Он узнал слишком многое о жизни принцессы Релинген и это не способствовало спокойствию.
«Что со мной происходит?!» – в растерянности спрашивал себя капитан. Будучи преемником самого Сипьера, он два года благополучно обходил все подводные камни, о которые разбивались люди много опытнее его. Смог установить ровные и делающие ему честь отношения со всеми: с королем, с королевой-матерью, с дофином. И вот теперь оказался на краю гибели. И почему?! Потому, что его молодого родственника угораздило влюбиться и разоткровенничаться.
«Если мы выпутаемся из этой истории… Если мы выживем… Господи Боже, я буду держаться от тебя как можно дальше, Жорж, уж не взыщи. От тебя и от нее», – обещал себе барон. Жорж-Мишель мрачно смотрел в одну точку, даже не догадываясь, что только что обретенный друг был для него уже потерян.
– Ну что ж, – после долгого молчания проговорил Нанси. – Возможно, все так и есть, как вы говорите, но, к сожалению, это ничего не меняет. Хочет ваша жена стать королевой или нет, дело уже не в ней, а в придворных. А они уверены, что это самое горячее ее желание.
– Глупцы.
– Может быть, – капитан не стал спорить. – Но они не просто глупцы, а глупцы услужливые. Вчера ваша жена заявила, что долг подданных – доставлять удовольствие государям, так что завтра охота пойдет не на кабана – на вас. Вы все еще не хотите ехать?
– Хочу, но не уеду, – упрямо отозвался граф де Лош.
Нанси вновь вздохнул и подавил безумное желание поинтересоваться, в какие игры вздумалось играть родственнику. «Меньше знаешь – крепче спишь!» – повторил капитан старую истину. Возможно, Жорж еще выпутается, возможно, он даже достигнет своей цели, в чем бы она не заключалась. Ибо Нанси единственный из всех придворных знал, что его кузен может быть смертельно опасен. И это в равной степени успокаивало и пугало его.
– Скажите, Жорж, у вас есть, где спрятаться в городе? – проговорил капитан.
Граф удивился.
– У меня в Блуа отель.
– Ах да, действительно – вспомнил Нанси. – Тогда советую вам не возвращаться после охоты в замок, а спрятаться там. Надеюсь, у вас есть люди, на которых можно положиться?
– Ликур, д'Англере… – начал было перечислять граф.
– Полноте, Жорж, я не спрашиваю их имена. Главное, что они есть. А на охоте вас прикроют мои люди.
– Спасибо, Гаспар, я этого никогда не забуду, – со всей серьезностью произнес граф.
Нанси отмахнулся.
– Идите. И постарайтесь не разгуливать по замку в одиночестве. А лучше вообще по нему не гуляйте.
Шевалье Жорж-Мишель собирался уже встать, когда Нанси предупреждающе поднял руку. К убежищу молодых людей кто-то направлялся. Капитан стремительно швырнул шевалье на пол и выхватил кинжал. Портьера взметнулась.
– А что?.. – игривый голос придворного оборвался, когда он обнаружил чье-то безжизненное тело в углу и поднимавшегося от него капитана Нанси с обнаженным клинком в руке. – Я… я… ничего не видел… – в ужасе забормотал шевалье.
– Вон, – спокойно буркнул Нанси, не обращая ни малейшего внимания на позеленевшего дворянина. Поднял с пола плащ, вытирая клинок.
Придворный шарахнулся в сторону, бросился бежать. Портьера упала. Капитан королевской стражи привалился к стене и вытер со лба холодный пот.
– Все, Жорж, поднимайтесь, – прошептал он.
«Труп» зашевелился и граф де Лош, не менее бледный, чем его родственник, принял вертикальное положение.
– Знаете, Гаспар, ваша инсценировка почти так же страшна, как и само событие, – пробормотал Жорж-Мишель.
– Ну, простите, друг мой, – не удержался от сарказма капитан. – В следующий раз непременно изображу что-нибудь иное. Хотя – поверите ли? – но мне совершенно не нравится целоваться с мужчинами. Предпочитаю женщин.
Жорж-Мишель смущенно хмыкнул и, обменявшись рукопожатием с кузеном, осторожно двинулся прочь. Барон де Нанси благоразумно остался на месте. Он от души молился, чтобы граф де Лош не затаил на него обиду, чтобы ему не пришлось жалеть о своем душевном порыве и слишком дорого за него платить.
Увы! Гаспар де Нанси слишком хорошо знал королевский двор и его обитателей, чтобы верить в благодарность.
