Текст книги "«Бог, король и дамы!»"

Автор книги: Юлия Белова

Соавторы: Екатерина Александрова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 43 страниц)

Глава 25
В которой Жорж-Мишель дважды становится отцом

Не только капитан королевской стражи тревожился за судьбу графа де Лош. Екатерина Медичи имела не меньше оснований для беспокойства. Королева-мать не знала, как племянник попался на зуб релингенской щуке, но не сомневалась, кто был главной мишенью вдовствующей инфанты. Корона Франции была достойным призом для любого государя и Екатерина готова была пойти на все, лишь бы уберечь сына от хищницы.

К счастью для Аньес ее величество, застигнутая врасплох страстью сына, додумалась лишь до того, чтобы поскорее выставить супругов де Лош из Блуа и намекнуть Жоржу-Мишелю, чтобы в ближайшие полгода он держался в стороне от двора. Королева-мать даже не стала дожидаться окончания знаменитой охоты, разрешив молодым лишь приветствовать государя перед ее началом, а затем приказав графу прихватить жену и скрыться прочь, пока его величество не опомнился и не выслал погоню.

Упоминание о погоне самым действенным образом подстегнуло молодых людей, но через пару часов бегства супруги убедились, что тревога была ложной. Было ли дело в разочаровании короля Карла или в стараниях мадам Екатерины, но никакой погони за Лошами послано не было, и бегство супругов превратилось в очаровательную прогулку.

Лишь одно обстоятельство не на шутку расстраивало Аньес – в суматохе сборов и бегства из Блуа слуги потеряли ее приемыша. Напрасно шевалье Жорж-Мишель уверял жену, будто придворные, основательно напуганные смертью трех негодяев, не осмелятся даже взглянуть на мальчика – Аньес продолжала грустить. Граф де Лош был бы рад отправить за беднягой кого-нибудь из своих людей, но не имел ни малейшего представления, где искать королевского пажа и даже как его зовут.

Все еще ясное солнышко отражалось от речной глади Беврона, лес приветствовал молодоженов золотом и багрянцем и шевалье Жорж-Мишель решил, что красоты Блезуа и Турени лучше всего смогут излечить жену от меланхолии. Срок Аньес был не настолько велик, чтобы неспешное путешествие могло повредить здоровью жены и будущего наследника, к тому же сеньор Лоша всегда мог рассчитывать на гостеприимство окрестного дворянства.

Стихи Ронсара и очарование местных замков, таких непохожих на виденные Аньес в Релингене и Испании, действительно успокоили графиню де Лош. Обрадованный этой переменой, Жорж-Мишель заливался соловьем. Молодой человек чувствовал себя первооткрывателем, повергнувшим к стопам жены чудесный край. Винейль, Грото и, наконец, Вильсавен, принадлежащий одному из многочисленных родственников графа, один за другим открывали ворота перед молодоженами.

В Вильсавене супруги решили задержаться на неделю. С дальновидностью, весьма редкой в подобном возрасте, Жорж-Мишель счел, что лицезрение счастливого материнства должно благотворно подействовать на настроение жены. Вильсавен был невелик, но удобен, а мадам де Брионн еще достаточно молода и привлекательна, чтобы общение с ней было приятно, но при этом недостаточно молода и красива, чтобы вызвать женскую ревность.

И все-таки маленькой принцессе казалось, будто сердце госпожи Вильсавена подтачивает тайная печаль. Хотя имение содержалось в полном порядке, а годовалый сын графини был красив и здоров как и большинство Лорренов, мадам де Брионн не выглядела счастливой женщиной. Аньес не знала, что и думать. Последнее время маленькая принцесса стала такой чувствительной, что малейший намек на чужое несчастье заставлял ее шмыгать носом.

Врач госпожи де Брионн советовал юной женщине успокаивать нервы прогулками, и Аньес добросовестно выполняла рекомендации медика, боясь, что слезливое настроение может повредить малышу. Парк Вильсавена был небольшим, и уже через пару прогулок принцесса знала там каждую клумбу и каждый куст. Безупречный рисунок дорожек и посадок очень быстро нагнал на Аньес скуку, и графиня-принцесса втайне от хозяйки и мужа расширила свои прогулки, забираясь на хозяйственный двор и даже к дому слуг. И вот там до слуха Аньес донесся безутешный плач.

– Кто здесь? – дрогнувшим голосом вопросила принцесса и плач за дверью на мгновение стих, но не успела Аньес что-либо понять, как, мешая всхлипы с бессвязными жалобами, узница сообщила, что зовут ее Луизой и она родная дочь госпожи де Брионн, и что жестокосердная мать разлучила ее с любимым.

От жалоб бедняжки у Аньес кругом шла голова, а глаза наполнились слезами. Принцесса сбивчиво пообещала что-нибудь сделать для несчастной и поспешила к мужу. В свои шестнадцать лет Аньес уже знала, что даже принцессы не всегда могут помочь там, где правит одна только родительская власть. К счастью, в отсутствие господина де Брионна Жорж де Лош имел полное право требовать отчета от родственницы, и Аньес попросила супруга выяснить, за что кузину посадили под замок и если будет такая возможность – помочь.

Стоило Жоржу-Мишелю заговорить с тетушкой о ее дочери, как госпожа де Брионн побледнела и рухнула перед ним на колени.

– Ради всего святого, племянник, – рыдала хозяйка замка, судорожно прижимая руки к груди, – не говорите об этом несчастном происшествии моему супругу – он отправит девочку в монастырь!

Ошеломленный столь бурной вспышкой отчаяния, граф де Лош попытался было поднять тетушку и усадить в кресло, но не тут то было. Мадам де Вильсавен продолжала поливать его колени слезами.

– Передайте принцу… и ее величеству, что мы ни на что… ни на что… не претендуем. Мы все сохраним… в тайне… Только не погубите… мою дочь…

Жорж-Мишель с трудом усадил тетушку в кресло и только теперь понял, в какую историю влип. Припомнил хвастовство Анжу, его жалобы на матушку, отославшую какую-то красотку домой, странные намеки королевы Екатерины.

– И что вы намерены предпринять? – спросил шевалье, усиленно пытаясь сохранить спокойствие.

Госпожа де Брионн горестно вздохнула.

– Прежде всего скрыть положение Луизы… иначе она погибла… А потом ребенка можно будет отдать… в какую-нибудь зажиточную крестьянскую семью.

– Ну, нет, – молодой человек сам не понял, как эти слова сорвались с его уст, но отступать было поздно. – Отдать крестьянам отпрыска Валуа? Немыслимо! Кузину надо выдать замуж. У нее есть приданное?

– Она унаследовала Вилландри, – с надеждой пролепетала дама.

– Значит, в женихах недостатка не будет, – успокоил тетушку граф.

Несмотря на высказанную уверенность, Жорж-Мишель не слишком верил своим словам. Падшая женщина – это неприятно. Падшая женщина в собственной семье – ужасно. Шевалье никогда не принимал фрейлин «летучего отряда» всерьез, хорошо зная, чем они занимаются при дворе, но представить, что его собственная кузина забудется настолько, что понесет, было невыносимо. Жорж-Мишель представил песенки, которые будут распевать о его семье, вообразил гнев дяди и зажмурился. Граф де Брионн вполне мог подать жалобу на соблазнителя королю, а что в ярости учинит Карл, не смог бы предугадать никто.

Жорж-Мишель вспомнил, что герцог Анжуйский никогда не был в чести у брата, и тот вполне мог заточить дофина в Амбуазе, Венсенне или даже в Бастилии. Или заставить брата жениться, с еще большим беспокойством понял Жорж-Мишель.

Как добрый друг Генриха граф де Лош предпочитал, чтобы герцог Анжуйский женился на какой-нибудь принцессе или даже королеве, и чтобы потом сам стал королем. А если брак с кузиной состоится? – размышлял шевалье. И что, если кузина, не дай то Бог, родит мальчика? – предположил Жорж-Мишель. Конечно, король Карл считает себя бессмертным и вряд ли подумает, к чему может привести женитьба брата на падшей женщине, но Жорж-Мишель видел последствия столь же ясно, как и заплаканное лицо тети. Наверняка половина Франции будет сомневаться в законорожденности этого ребенка, наверняка найдутся те, кто усомнится даже в отцовстве Анри и тогда… Жорж-Мишель представил две армии, которые лет через двадцать сойдутся в битве под Парижем, понял, что одну из них придется возглавить ему, и решительно тряхнул головой: он не позволит кузине выйти замуж за Генриха – уж лучше сразу отправить грешницу в монастырь. Хотя монастырь тоже не выход. Тогда…

– Дорогая тетушка, – осторожно заговорил шевалье, – мне кажется, у вас мало шансов скрыть это происшествие от господина де Брионна, поэтому я предлагаю вам отпустить Луизу со мной. Моей жене нужна компаньонка, а в Лоше или Барруа мне будет легче отыскать кузине супруга. Вряд ли ваш муж будет против замужества падчерицы – в конце концов Вилландри принадлежит Луизе, а не ему.

– Благослови вас Господь, – со слезами на глазах проговорила графиня, – вы спасаете мое дитя!

Жорж-Мишель скромно промолчал, решив не объяснять тете, что спасает друга. В конце концов одно не мешало другому, да и Аньес необходимы были развлечения.

К удивлению шевалье юные женщины почти подружились, и графиня де Лош с удовольствием болтала с младшей родственницей, слушала ее чтение, гуляла по парку и обсуждала придворные наряды. Молодой человек восхищался великодушием жены, ни словом, ни полсловом не напоминавшей кузине о ее падении. К сожалению, по приезде в Лош самочувствие Аньес ухудшилось и, встревоженный здоровьем котенка, Жорж-Мишель слегка подзабыл об обещании приискать кузине мужа.

Следуя рекомендациям медиков, Аньес день за днем проводила в постели и рассеянно мечтала сама не зная о чем. Надежная камеристка старательно затягивала Луизу в корсет, дабы скрыть от всех положение бедняжки. Луиза морщилась, но терпела, наконец-то догадавшись, к чему может привести раскрытие тайны. В монастырь мадмуазель не хотела, не в последнюю очередь из-за надежды, что даже после свадьбы Анри не оставит ее своей любовью. К удивлению и беспокойству Луизы речь о ее замужестве больше не заходила, а кузен все свое время отдавал заботам о жене и будущем наследнике, обращая на родственницу не больше внимания, чем на предмет обстановки.

Конечно, временами молодой человек вспоминал о своем обещании и даже начинал составлять список возможных женихов кузины, но каждый раз в озадаченности останавливался. Будущий муж Луизы должен был быть знатным, но небогатым, чтобы прельститься замком Вилландри и жениться на падшей женщине; не молодым, но и не старым, чтобы не оставить Луизу свободной вдовой; снисходительным, чтобы принять в дом чужого ребенка и не отправить грешную жену в монастырь; и ко всему прочему не выглядеть проходимцем, чтобы брак Луизы ни у кого не вызвал подозрений.

Найти такого жениха было непросто, и Жорж-Мишель неизменно в раздражении мял пустой лист бумаги и швырял в камин. В конце концов молодой человек предпочел отложить решение проблемы на более подходящее время, а пока полностью посвятить себя жене. Впрочем, некоторые гости не позволяли шевалье забыть о кузине.

* * *

– Луиза, дорогая, как вы похорошели!

Услышав знакомый голос, мадмуазель де Вилландри испытала смешанные чувства. Нельзя сказать, чтобы темноволосый шевалье был ей неприятен. Но появление молодого человека именно сейчас было некстати.

– Как вы здесь оказались? – спросила она вместо приветствия.

Шевалье был слегка обескуражен таким приемом.

– Вот это да! – воскликнул он в явном недоумении.

– А вы ждали, что я брошусь вам на шею? – как можно более спокойно спросила Луиза.

– Ну, я и мечтать не смел о таком. Вы ведь уже не девочка, а весьма красивая дама. – Он слегка запнулся на слове «красивая», как будто хотел сказать что-то другое, но в последний момент передумал.

«Этого еще не хватало», – подумала Луиза. До встречи с герцогом Анжуйским она как-то подарила шевалье ленту и кружевной платок, но после пребывания при дворе согласна была отдать руку разве что герцогу, а сердце Луизы принадлежало Анри. Но шевалье, как видно, продолжал считать себя, любимого, единственным объектом ее девичьих грез.

– Я всего лишь хотел продолжить наше знакомство, – любезно произнес молодой человек, не догадывавшийся о мыслях дамы. – Разве мадмуазель де Вилландри помолвлена?

«Конечно, «Вилландри» звучит намного красивее, чем «Луиза де Ландеронд», – мрачно размышляла мадмуазель.

– Мне необходимо подумать, шевалье. Давайте пока останемся друзьями, – предложила Луиза. – Кстати, а что вы делаете в Лоше?

Последний вопрос не только позволял перевести разговор совсем на другую тему, но и удовлетворял законное любопытство дамы. Однако шевалье было не так легко сбить с толку. Обрадованный тем, что его не отвергли сразу, он улыбнулся снисходительно:

– Это так скучно – политика.

Луиза попыталась было объяснить молодому человеку, что политические интриги занимают ее чрезвычайно. Но, похоже, мнение дамы не интересовало шевалье. Луизе это не понравилось. Но еще менее ей понравилось выражение лица молодого человека и та настойчивость, с которой он сжал ее руку.

– Я же сказала «друзья», – раздражено произнесла она, вырывая кисть.

Молодой человек нахмурился:

– Что случилось, дорогая, мне казалось, вы хотите того же, что и я? Ваша матушка далеко, кто и что может нам помешать?

Пока Луиза обдумывала достойный ответ, портьера отодвинулась, и в комнате появился граф де Лош собственной персоной. Хотя, по мнению Луизы, граф всегда объявлялся некстати, сейчас он оказался рядом вовремя. Юная красавица уже успела понять, что на брак с Анри она может рассчитывать только в случае скоропостижной кончины королевы-матери. Хотя… из-за положенного по такому случаю трауру ей пришлось бы ждать не менее двух лет. А Луизе был нужен муж в ближайшие пару месяцев.

– Дама под моим покровительством, сударь, так что потрудитесь объясниться, – жестко произнес Жорж-Мишель, остановившись в паре шагов от них.

Молодой человек неохотно отпустил руку Луизы и неприязненно посмотрел на графа. Мадмуазель с интересом наблюдала, что будет дальше. Но вначале ничего не последовало. Гость застыл в явном замешательстве. Казалось, что Жорж-Мишель был удивлен не менее своего визави, но быстрее овладел собой, хотя бы потому, что схватил стоящий рядом табурет и, не задумываясь, швырнул его в Ландеронда.

– Дитя мое, – обратился граф к юной даме, придав своему тону выражение величайшей учтивости, – я искал вас. Вернее будет сказать, моя жена.

Эжен де Ландеронд с проклятием начал подниматься с пола, держась за плечо. Мадмуазель де Вилландри поняла, что она чужая на этом празднике жизни, и попыталась гордо выйти из комнаты. Именно попыталась, поскольку знакомый ей шевалье де Ликур довольно резко и бесцеремонно вытащил ее в коридор, тотчас передал в руки какого-то корнета и строго приказал доставить мадам в ее апартаменты. Коридор заполнился стражей.

– Опять решили меня убить? – шевалье Жорж-Мишель, казалось, не собирался скрывать свои чувства. – Смерть Христова, что за наглость!

Шевалье де Ландеронд, вновь оказавшийся на полу, попытался вывернуться из рук шевалье д'Англере. Не смог и вновь разразился проклятиями.

– Ну и ну! – шевалье Жорж-Мишель понял, что его жизни более ничто не угрожает, и искренне рассмеялся. – А я-то думал, гугеноты не ругаются!

Шевалье Жорж-Мишель слегка слукавил, ибо, даже самый упорный в вере протестант, оказавшись в положении шевалье де Ландеронда, не смог бы сдержаться. Молодой человек попытался было что-то сказать, но оперся на раненую руку и вновь выругался.

– Ладно, приятель, – продолжал шевалье Жорж-Мишель, не обращая более внимание на брань. – Если ты честно и без утайки все мне сейчас расскажешь, я, пожалуй, не стану отдавать тебя правосудию. Мне, знаешь ли, жену расстраивать не хочется. Повезло тебе, один удар шпагой – и все.

Господин де Ландеронд неприязненно оглядел офицеров новоявленного принца и фыркнул:

– А с чего это вы решили, что я гугенот?! Я такой же добрый католик, как и вы.

– И полгода назад не вы воевали вместе с Конде, – съязвил Жорж-Мишель.

– Ну, было дело, – пожал плечами шевалье Эжен. – А кто из нас не ошибался?

Граф де Лош и де Бар вот уже несколько лет как не испытывал симпатии к шевалье де Ландеронду, но чужую дерзость и храбрость ценил. Хотя, что этому Ландеронду жаловаться?

– Гроб Господень! Да я на службе его преосвященства, кардинала Лотарингского, – что бы ни воображал себе граф де Лош, шевалье де Ландеронд вовсе не торопился на встречу с Создателем. – Я письмо привез!

– Действительно, от дядюшки, – удивился Жорж-Мишель, прочитав несколько строк. – Но как это вы убеждения поменяли?

Шевалье понял, что в ближайшие четверть часа его не убьют. Граф де Лош и де Бар махнул рукой, отсылая всех, кроме Ликура.

– Воды дайте, – шевалье де Ландеронд уселся на табурет и начал обрывать клочки воротника и манжет.

– А то так есть хочется, что даже переночевать негде, – пробурчал Ликур.

– Наглый, но храбрый, – согласился Жорж-Мишель. – Знаете, шевалье, а может, не стоит вас убивать?

– Будешь тут храбрым, – огрызнулся де Ландеронд. – Сначала Конде, потом Колиньи, потом ваш дядюшка – что он не знает, что вы меня терпеть не можете?!

Шевалье де Ландеронд очень хотел жить, а потому поставил все на единственное чувство графа, которое могло сдержать его гнев – любопытство. Граф де Лош и де Бар всегда был любопытен, а потому кивком дал понять собеседнику, что согласен выслушать его историю.

– Да все просто, – тряхнул головой шевалье. – Конде отбил у меня милашку, а для верности решил меня прирезать. Но я что, дурак, смерти ждать?! Поговорил с одним, другим. У нас этого карапузика много кто терпеть не мог. Правда, за идею подставляться никто не хотел, так что пришлось к вашим обратиться. Я деньги и передал кому следует – Монтескью и Каймару.

Граф де Лош и де Бар вначале побледнел, затем покраснел. Еще раз оглядел шевалье де Ландеронда с ног до головы, как будто впервые в жизни видел. Эжен судорожно вздохнул. Человек, обговаривавший с ним условия сделки, был в маске. И они вовсе не желали узнать друг друга.

– А потом Гаспар решил меня прикончить, подумал, будто эта дуреха разбалтывала мне секреты Конде, – совершенно упавшим голосом закончил шевалье де Ландеронд, – а я вовсе никаких секретов не знаю! – добавил он, совершенно четко сознавая, что только что проник в такую тайну, что шансов остаться в живых у него и вовсе не осталось.

И тут шевалье Жорж-Мишель понял, зачем дядюшка отправил Ландеронда в Лош. Задумался:

– Ну и что мне делать?

Ни шевалье де Ликур, ни шевалье де Ландеронд не были столь самонадеянны, чтобы решить, будто вельможа спрашивает у них совета. Так что замерли, ожидая решения графа.

– А если вы женитесь на мадмуазель де Вилландри? – неожиданно предложил шевалье Жорж-Мишель.

– Ну, уж нет, лучше смерть! – тотчас ответил де Ландеронд, понимая, что вляпывается еще больше. И угораздило же графа «нашалить». В том, что Вилландри ему просто так не предложат, Эжен не сомневался.

Граф де Лош и де Бар понимал чувства молодого человека и настаивать не стал. Он даже проникся сочувствием к авантюристу, обладавшему гораздо большей щепетильностью, чем можно было предположить.

– Ладно! Завтра же вы покидаете пределы Французского королевства, и я забываю о нашей встрече.

– Ничего не выйдет, – спокойно ответил Эжен – Экипировка, оружие, деньги. Мне совершенно не нужна жизнь, если я не могу жить так, как привык.

– Вот это да, – удивился граф.

– Убить дешевле, – де Ландеронд был настроен решительно – трудно убить человека с которым беседуешь битый час.

– Ладно! – согласился шевалье Жорж-Мишель, понимая разумность требований. – Я не собираюсь переселяться к Средиземному морю, так что мы вряд ли увидимся еще. Только не решите вдруг обосноваться на Пиренеях, – добавил зять испанского короля. – Лучше уж Марокко.

– Предпочитаю Корсику, – меланхолично ответил шевалье.

– Необходимое получите утром, – ответил граф, коротким кивком давая понять, что разговор окончен, и Ликур свободен.

Наутро Эжен де Ландеронд, осчастливленный блестящей экипировкой и тугим кошельком, покинул Лош, и Жорж-Мишель сообщил кузине, что встреча с надоедливым поклонником ей более не грозит. Луиза вздохнула. Только сейчас она догадалась, что упустила чуть ли не единственную возможность выйти замуж, ибо обеспокоенный состоянием жены, кузен никого не принимал, и тем самым лишал Луизу возможности подцепить какого-нибудь престарелого герцога.

Дама де Вилландри с тоской вспоминала двор и Анри и готовилась к неизбежному. Помня о деликатном положении принцессы Релинген, никто не удивлялся ее перешептыванию с компаньонкой, разводимым секретам и перемигиваниям. Граф де Лош приказал выполнять любую прихоть жены, и слуги, довольные тем, что мадмуазель де Вилландри берет на себя большую часть их забот, не мешали Луизе развлекать принцессу.

Если бы Жорж-Мишель знал, о чем шептались юные дамы, он бы посадил кузину под замок и сжег все находившиеся в Лоше романы. Вдохновленные чтением, опьяненные именами Амадиса, Эспландиана и Пальмерина, Аньес и Луиза бесконечно обсуждали положение Луизы, а главное – возможность сокрытия плода ее любви. Лихорадочно перелистывая одну книгу за другой, молодые женщины пытались выбрать между украшенной цветами корзиной, которую можно было бы опустить в реку, и зеленой лужайкой ближайшего леса, где можно было бы оставить будущего принца, чтобы его воспитал святой отшельник, странствующий рыцарь или какой-нибудь король.

Впрочем, через некоторое время Аньес догадалась, что осуществить их планы невозможно. Юные женщины должны были родить зимой, и принцесса заявила, что не позволит оставить младенца на растерзание холоду и волкам. Аньес припомнила жуткие рассказы начальника псовой охоты и удивилась, почему любимым героям ни разу не грозило все то, что столь опасно для остальных людей.

Отчаявшись придумать какой-либо достойный выход, подруги вынуждены были отложить решение, а в самую холодную ночь февраля Аньес Релинген осчастливила супруга рождением сына. Жители Лоша праздновали появление у сеньора наследника, Жорж-Мишель отправлял гонцов к французскому, испанскому, императорскому, релингенскому, лотарингскому, наваррскому, баррскому и папскому дворам, осыпал жену поздравлениями и подарками, а Луиза хлюпала носом. Юная женщина была так напугана родами Аньес и так расстроена поднявшейся в Лоше суетой, что не находила себе места. Мадмуазель с ужасом представляла, как ее тайна становится известна всем встречным и поперечным, словно наяву видела гнев отчима и королевы-матери, представляла заточение в монастыре и тихо плакала ночами. Наконец, измученная неизвестностью, Луиза рискнула еще раз поговорить с принцессой Релинген и на этот раз беседа юных дам оказалась не бесполезной. Вновь перелистав любимые романы и дав самые точные наставления верной камеристке, подруги успокоились.

Через две недели после рождения наследника Релингена Луиза также произвела на свет сына, но на этот раз в Лоше не звонили праздничные колокола. Не пришлось Луизе и принимать поздравления с подарками, видеть суету служанок и повитух. Даже пребывание в постели день-другой после родов было для мадмуазель несбыточной мечтой, так как Жорж-Мишель, ревностно заботящийся о сохранении тайны, потребовал, чтобы кузина с утра как обычно приступила к своим обязанностям подле принцессы Релинген.

Луиза читала Аньес очередную главу об ухаживании Тиранта Белого за дочерью императора, Аньес умильно утирала слезы, а Жорж-Мишель поздравлял себя за ловкость, с которой сумел скрыть грех кузины. Удовлетворение графа продержалось ровно четверть часа, после чего запыхавшийся слуга сообщил господину, что у самых дверей дворца Лошей обнаружена корзина с новорожденным. При этом известии Аньес покраснела, Луиза побледнела, и Жорж-Мишель понял, кому обязан подкидышем.

«Маленькая дрянь!» – мысленно выругался граф, заметив, какие любопытные взгляды бросают на него собственные офицеры, фрейлины Аньес, лакеи и камеристки. «Мало того, что сама впала в грех, так еще и Аньес втянула в свои интриги и подставила меня!» Жорж-Мишель не сомневался, кого любопытные провозгласят отцом младенца, и потому испытывал страстное желание схватить кузину за плечи и как следует встряхнуть, да так, чтобы вытряхнуть из нее дух или хотя бы всю дурь. К сожалению, честь семьи не позволяла шевалье заняться воспитанием родственницы, так что граф только коротко бросил:

– Где?

Корзина была увита разноцветными атласными лентами, украшена кружевами и бантами, младенец вопил во всю силу своих легких, а Жорж-Мишель мрачно размышлял, как быть. «Вот отправить бы его монахам!» – мстительно думал молодой вельможа, но вместо этого вздохнул и велел нести новорожденного в комнату сына – все-таки младенец был отпрыском Генриха и, значит, имел право на заботу. Только вечером, когда волнение во дворце улеглось, граф де Лош схватил провинившуюся кузину за руку и грубо втолкнул в отведенную ей комнату.

– Ну и кем вы хотите, чтобы ваш сын стал, мадмуазель? – зло поинтересовался он. – Лакеем? Конюхом? Или солдатом?! Или вы так глупы, что надеялись превратить подкидыша в принца?!

Луиза остолбенело молчала, не понимая, что означают эти упреки.

– Если уж вам так не терпелось показать свой грех всему свету, так подкинули бы младенца к церкви – тогда бы я смог для него что-то сделать! Так нет же, вам понадобилось бросить тень на меня! Если теперь после вашей выходки я возьму ребенка и буду воспитывать как благородного, над моей женой будет смеяться вся Франция, вы этого хотели?! Или, может, вам захотелось поколебать уверенность Генриха в отцовстве и лишить сына имени?! Поздравляю, вам это блестяще удалось! «Лошский подкидыш» – неплохое имя для отпрыска Валуа! Куда теперь прикажете отправить вашего ублюдка – на кухню, в казармы или на конюшню?! Вам выбирать!

Шевалье Жорж-Мишель мог бы еще долго попрекать кузину, если бы перепуганная Луиза не разрыдалась. Молодой человек некоторое время хмуро смотрел на родственницу, затем махнул рукой.

– Ладно, что с вами разговаривать… Развлекайте мою жену и не смейте даже приближаться к ребенку – если ваш грех станет известен, ей Богу, отправлю вас в монастырь.

В комнате сына все было как обычно, но теперь не один младенец, а два усердно сосали молоко кормилицы. Светленький свой. Темненький – Генриха. «Хорошо, хоть, их не перепутаешь», – меланхолично размышлял Жорж-Мишель. «И с именем надо что-то придумать. Смерть Христова, следовало сразу выдать Луизу замуж, тогда и проблем бы не было, а теперь…»

Граф де Лош задумался. В голове сами собой всплыли утверждения дядюшки Шарля, будто деньги – это тот рычаг, который способен решить почти все проблемы, и, следовательно, необходимо было лишь вспомнить всех разорившихся придворных и выбрать среди них лучшего. «А насмешников – убью», – мысленно поклялся Жорж-Мишель и уже совершенно успокоенный принялся излагать поручение д'Англере.