Текст книги "Сандро, не плачь! (СИ)"
Автор книги: Юлия Монакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
– У меня тоже ничего не проснулось и не дрогнуло, потому что давным-давно умерло, перегорело и отболело, – поколебавшись, он обнял её, не будучи уверенным даже в том, что она позволит это сделать. Однако Галинка не отстранилась. Только вздохнула как-то измученно, словно уставший и обессилевший вконец человек.
– Да, может быть, возникло некоторое приятное волнение… – признал он нехотя, – но это, скорее, воспоминания об ушедшей юности в целом, лёгкость и романтика того жизненного периода, а вовсе не вернувшаяся вновь первая любовь.
– А может быть, она просто самоутверждается за твой счёт? – предположила Галинка нерешительно.
– В каком смысле?
– Ну, судя по всему, эта твоя… Кети, – имя далось Галинке с явным трудом, – никакого особого успеха в карьере не добилась. А тут – ты. Успешный, известный, красивый… Приятно же потешить больное самолюбие, напомнив себе – да и тебе заодно – как ты увивался за ней прежде. Может, она так попыталась возвыситься… нет, скорее – приосаниться на твоём фоне.
– Если это и в самом деле так, – произнёс он с сомнением, – то метод она выбрала довольно жалкий. Это как-то… мелочно. Даже ничтожно.
– Это не ничтожно, а жестоко по отношению к тебе, – покачала головой Галинка.
– А Кети всегда была жестокой, – усмехнулся он. – Она никогда не думала о моих чувствах, точнее, думала, но при этом хладнокровно брала их в расчёт – как бы повыгоднее использовать в своих целях.
Она опять тяжело, прерывисто вздохнула и уткнулась ему в грудь.
– Успокоилась? – спросил он, поглаживая её по волосам. Галинка неуверенно кивнула. Ей было и хорошо, и плохо одновременно. Он приподнял её лицо за подбородок и внимательно взглянул в глаза.
– Плакала тут в одиночку, признавайся?
– Немножко…
– Дурашка маленькая, – он снова прижал её к себе и поцеловал в макушку. – Ты ведь есть у меня. Неужели так трудно поверить и запомнить, что мне никто больше не нужен?
– Я верю, но… Саша, зачем они всё время сочиняют про тебя все эти мерзости? – жалобно спросила она, имея в виду журналистов. – Постоянно смакуют твои якобы измены, выуживают из небытия интервью с твоими бывшими, считают их количество…
– Количество – это единственное, в чём меня можно упрекнуть, Галюша, – усмехнулся он невесело. – До того, как мы встретились, у меня было много, очень много женщин.
– Я знаю, – она передёрнула плечами. – И не собиралась тебя упрекать, меня это не касается. Это всего лишь прошлое…
Он поморщился.
– Да, но всё равно я сейчас об этом очень жалею.
– Твои бывшие, я уверена, не жалеют! – подколола его Галинка, не удержавшись.
– И всё-таки, я не должен был… не имел права… чёрт, не знаю, как сформулировать, – пристыженно произнёс он. – У меня до сих пор комплекс, что такому распущенному похотливому идиоту, как я, досталась такая волшебная и чистая девочка. Я же вижу, что тебя это тоже гнетёт. Может быть, на уровне подсознания…
– Неправда! – запротестовала она. – Я об этом даже не думаю! Ну, почти…
– "Почти"… – повторил он со странным выражением, словно у него внезапно заболели зубы. – Вот поэтому я и не нахожу себе места. Боже, да у тебя не должно возникать даже тени сомнения! Ты у меня одна – и точка. Я не умею говорить о любви красиво, извини…
– Ты – и не умеешь?! – она нервно рассмеялась от подобного заявления.
– Нет, – твёрдо сказал он. – Я всегда прячусь за слова классиков, за чужие стихи и чужие мысли, как за палочку-выручалочку. В этом плане, несомненно, актёром быть очень удобно. Всегда держишь в голове чёртову тучу стихов и цитат на все случаи жизни…
– Успокойся, – произнесла она видя, что он не на шутку взволнован. – Мне и не нужны от тебя красивые признания.
Белецкий с нежностью провёл ладонью по её щеке.
– Просто знай, что без тебя мне пусто и холодно. Если утро не начнётся с твоей улыбки – весь день пойдёт коту под хвост. Ты мне нужна, – добавил он почти беспомощно. – Ты ведь в моей жизни появилась, прямо как в сказке – в нужное время и в нужном месте… Появилась и спасла. Андерсеновская русалочка… – намекая на её безграничную любовь к морю, пошутил он. – Жаль только, что я – так себе принц. Ну, какой уж есть… прошу любить и жаловать.
Галинка, затаив дыхание, умоляюще взглянула ему в глаза.
– Поцелуй меня, – прошептала она, облизнув пересохшие губы. После непростого разговора она чувствовала не лёгкость, а самое настоящее опустошение, и ей требовалось немедленно заполнить чем-нибудь эту пустоту, иначе она боялась, что снова по-детски расплачется.
Белецкий не заставил себя упрашивать, наклонился и сразу же накрыл её тёплые губы своими. Он словно ещё не знал их вкуса и только пробовал, дразня и раззадоривая – медленно, вкрадчиво, томительно исследуя, будто впервые. Галинка задрожала в его объятиях, резко переключаясь от печальных эмоций на прямо противоположные. Обычно муж был с ней пронзительно-нежен, но именно сейчас она внезапно поняла, что не хочет ни ласки, ни нежности, а жаждет подчиняться грубой мужской силе. Казалось, что именно напор придаст ей необходимое чувство защищённости, а вовсе не романтический трепет и робость, которые, напротив, сделали бы её в данный момент ещё более уязвимой и хрупкой.
Белецкий почувствовал её настрой и тут же перешёл к более активным действиям. Невольно издав приглушённо-благодарный стон, Галинка жарко ответила на поцелуй, положила ладонь ему на затылок и чуть надавила, крепче прижимая к себе. Страсть затопила её в момент, по самую маковку, безжалостно вытесняя всю невысказанную тревогу и смутную тоску. Ей хотелось кричать от нетерпения, и она сжала его плечи напряжёнными пальцами. Он уже и сам завёлся, как двадцатилетний, точно они не занимались любовью сегодняшним утром. Было не до прелюдий и долгих церемоний.
– Галюша… – он многозначительно указал взглядом наверх, где находилась спальня. – Извини, но до кровати я сейчас не дойду. Ты сама напросилась!
Подняв безропотно подчинившейся Галинке руки, он рывком стянул с неё лёгкий домашний сарафанчик. Она осталась практически обнажённой, только тонкая полоска белых трусиков – простых, хлопковых, никакого шёлка и кружев – соблазнительно оттеняла её смуглую кожу. Он обожал смотреть на неё, никогда не мог насмотреться: всегда казалось мало, недостаточно, так, что впору было ослепнуть от подобного хрупкого совершенства, женственности в её самом идеальном воплощении… Он безумно любил её тело, знал на вкус и на ощупь все его изгибы, впадинки и складочки, и когда Галинка чуть качнулась вперёд, привычно ощутил в ладонях мягкую тяжесть её упругой высокой груди. Дыхание его участилось; он с жадностью притянул жену к себе, и она подалась навстречу, одновременно расстёгивая его рубашку, отчаянно спеша и путаясь в пуговицах, сталкиваясь с его руками, тут же переплетаясь с ним пальцами и торопливо, почти неистово целуя всюду, куда только могла дотянуться.
– Ты – мой… только мой! – сладко и отчаянно выдохнула она ему прямо в губы, дрожа от охватившего её желания и чувствуя всем телом его горячую, обжигающую кожу, его ответную дрожь. – Я тебя никому не отдам, так и знай!
Он никогда не был особо суеверным, но тут невольно поймал себя на том, что хочет трижды постучать по дереву. “Пожалуйста, не отдавай, – взмолился он мысленно, ещё крепче прижимая её к себе. – Пожалуйста…”
1995 год, Москва
От растерянности Белецкий не успел ничего сообразить, не придумал сходу оправдания, почему он находится сейчас не на даче, а в городе. Но оправдываться и не потребовалось: тётя Нателла, ни о чём не спрашивая, просто произнесла тусклым, каким-то безжизненным голосом:
– Сандро, у меня к тебе большая просьба. Привези, пожалуйста, Кети домой.
– Её… – он кашлянул, не совладав с голосом, – её сейчас нет рядом.
– Я в курсе, – бесцветно подтвердила она. – К ней приехал этот парень из Дагестана… Аслан.
У него уже не было сил ничему удивляться. Очевидно, весь запас эмоций был вычерпан до донышка за эти два дня. Он просто до боли в пальцах стиснул телефонную трубку и тихо поинтересовался:
– Вы давно знаете?
– Утром узнала… Решила устроить генеральную уборку, пока Кети нет, и обнаружила пачку писем на шкафу, под старыми газетами и журналами. “Главпочтамт, до востребования”, – она то ли рассмеялась, то ли вхлипнула. – Конспиратор из Кети так себе… Господи, какими же мы все были дураками! И её родители, и я свято уверовали в то, что она выкинула этого парня из головы, смирилась и успокоилась…
– Простите меня, – произнёс Белецкий в раскаянии, умирая от стыда. – Кети меня просто ошарашила этой новостью, я пытался отговорить и остановить её, правда…
– Я не виню тебя. Если моя племянница втемяшит себе что-то в голову – из неё этого не выбить, уж я-то знаю, – обречённо произнесла тётя Нателла и горько, с досадой добавила:
– Господи, уж лучше бы она любила тебя, Сандро! Я же знаю… вижу, как ты к ней относишься.
Он молчал, не зная, как комментировать это откровение. На том конце провода послышался приглушённый звон стекла и звук льющейся воды. Принимает лекарство? Валерьянку?.. Ну, не водку же она там в одиночку пьёт, подумал он как-то отстранённо, будто в тумане.
– Если с ней что-нибудь случится… – прошептала тётя Нателла в трубку, точно не решалась озвучить свои страхи в полный голос. – Приведи её, пожалуйста, домой. Мне больше не к кому обратиться. Сама я не могу туда поехать… очень боюсь, что не смогу сдержаться, натворю глупостей… и сделаю ещё хуже, чем есть.
– Тётя Нателла, – волнуясь, он бессознательно запустил руку в волосы и взъерошил их. Ему ужасно не хотелось разочаровывать и расстраивать её, но сказать всё равно пришлось бы. – Да ведь я понятия не имею, где они сейчас. Кети не оставила мне ни адреса, ни телефона для связи. Всё это время я пытался её разыскать, но…
– Адрес я знаю, – тяжело вздохнула она в ответ. – Я же справки наводила…
– Как вам это удалось? – воскликнул он, моментально воспрянув духом. У неё есть адрес!.. А значит, уже скоро он, наконец, сможет увидеть Кетеван и убедиться, что с ней всё в порядке… ведь в порядке же?!
– Можешь считать меня бесцеремонной и наглой особой, – усмехнулась она невесело, – но я перетрясла все тетрадки и записные книжки Кети после того, как нашла письма. Обнаружила махачкалинский номер телефона… тут же позвонила его родне, устроила им взбучку… они, по-моему, были в шоке от того, как я орала. Потому что сходу выложили мне адрес бывшего одноклассника Аслана, который сейчас живёт в Москве и занимается каким-то бизнесом. Аслан должен был остановиться именно у него. Он, вроде бы, собирался тоже поискать здесь работу… – на этот раз она явственно всхлипнула.
– Успокойтесь, пожалуйста, только не плачьте, – взмолился он. – Диктуйте скорее адрес, я сейчас же поеду и заберу её оттуда!
– Только, Сандро, пожалуйста… будь предельно осторожен, – попросила она напоследок. – Не лезь на рожон и… в общем, просто будь осторожен.
Одноклассник Аслана обитал в съёмной двушке в Чертаново. Именно он и открыл дверь Белецкому, когда тот прибыл на место. Парень оказался здоровенным, высоким, даже с виду крепким и сильным – но, в отличие от того же Жорки Иванова, который был таким от природы, одноклассник явно увлекался модным в те годы культуризмом, то есть бодибилдингом. Белецкий поначалу даже подумал, что это и есть Аслан собственной персоной, но потом сообразил, что ошибается. Едва ли Кетеван могла влюбиться в такого… простого, незатейливого, даже примитивного человека – с её-то взбалмошным характером и оригинальным вкусом.
– Тебе кого, братан? – поинтересовался парень, настороженно зыркнув на Белецкого из-под густых чёрных бровей. – Дверью не ошибся?
– Кети позови, – попросил тот без предисловий. Лицо крепыша сразу же сделалось напряжённым.
– Кети? А ты ей кто? И откуда знаешь, что она здесь?
– Какая разница. Просто позови, её родные ищут, уже с ног сбились.
Поколебавшись, тот всё-таки посторонился, пропуская Белецкого в полутёмную прихожую.
– Что-то мне твоя физиономия знакома, – протянул он с подозрением. – Где я тебя раньше мог видеть?
Он щёлкнул выключателем, и над головой вспыхнула, озарив прихожую тусклым светом, голая лампочка. Крепыш продолжал пристально всматриваться в лицо Белецкого.
– Ты похож на парня из рекламы… точно, этого, с жвачкой! – осенило его вдруг. – Слушай, ну реально одно лицо! Это, случайно, не ты?
– Тебе кажется… – буркнул он.
И вот тут Белецкий, наконец, увидел Кетеван. Заслышав знакомый голос, она выскочила в прихожую и остолбенела. Буквально застыла на месте, как вкопанная.
– Сандро? – выдавила она из себя. – Ты здесь откуда?
Он моментально испытал облегчение – живая! Целая, невредимая… даже вполне бодрая и оживлённая.
В этот миг за её спиной возник другой парень. И вот он-то, вне всякого сомнения, и был Асланом. Белецкий с жадным, плохо скрываемым любопытством уставился ему в лицо, заранее настроенный на то, что этот тип покажется ему мерзким и отталкивающим. Аслан, как и его одноклассник, оказался очень высоким, крепким – и красивым. Красивым хищной, какой-то грубовато-дикой красотой. Это был не человек, а тигр. Скрытая угроза так и читалась в чуть прищуренном взгляде его чёрных глаз, в неприветливо сжатых губах, в гордо вскинутом подбородке. От него веяло опасностью… хотя, быть может, Белецкий просто накручивал себя из ревности.
Аслан перевёл взгляд на встревоженную Кетеван, которая, совершенно растерявшись, не знала, как реагировать на происходящее.
– Это, я так понимаю, "Фархад"? – насмешливо вопросил Аслан, обращаясь к ней. – Тогда у меня два вопроса: какого хрена он здесь делает и не слишком ли нагло себя ведёт?
– А может, наконец, нормально меня представишь? – повернувшись к Кетеван, поинтересовался у неё Белецкий. Ему не понравился снисходительный тон Аслана, словно он не воспринимал его всерьёз. Так… мальчик на побегушках. Интересно, он вообще в курсе, какие у них с Кети отношения?
Судя по лицу Кетеван, выдававшему всю степень её замешательства, она не особо-то распространялась перед Асланом о своей нежной дружбе с однокурсником. Во всяком случае, не в деталях.
– Это… Сандро, – выдавила она наконец. – Александр Белецкий. Мы с ним вместе учимся, я упоминала.
Вот как, отметил Белецкий. Упоминала…
– Ну так что, – хмыкнул Аслан и подмигнул ей, – он тебя беспокоит? Преследует? А может, спустить этого красавчика с лестницы? Что скажешь, Расул? – он повернулся к своему однокласснику. Тот с готовностью осклабился.
– Нет! – вскрикнула Кетеван испуганно, невольно вцепившись Аслану в руку, точно пытаясь его удержать, хотя парень продолжал стоять на месте. – Он не преследует меня, и вообще… никогда меня не обидит, он очень хороший!
Горячность её заверений удивила Белецкого. Она так боится, что этот её Аслан всерьёз может сделать ему что-то плохое? Вообще, в присутствии возлюбленного Кетеван была совсем другой – не той, к которой Белецкий привык. Вся её наглая дерзость, смелость, кокетство куда-то испарились. Сейчас он видел перед собой покорную и без памяти влюблённую девушку, которая с преданностью и обожанием заглядывала Аслану в глаза, только что хвостом заискивающе не виляла.
Легонько отстранив Кетеван, Аслан снова вперил в Белецкого испытывающий взгляд.
– Ты не тяни кота за яйца, "хороший", чего припёрся-то?
– Я за тобой, – обращаясь к Кетеван и подчёркнуто игнорируя Аслана, сказал Белецкий. – Поехали домой, пожалуйста.
Её, наконец, осенило.
– Но, в самом деле… как ты меня нашёл? – спросила она, уже предугадывая и одновременно боясь услышать ответ.
– Тётя Нателла узнала адрес. Она позвонила родителям Аслана в Махачкалу.
Кетеван ахнула, а Аслан негромко выматерился.
– Ты нас сдал, да? – глаза девушки заметали громы и молнии. – Я же просила… Я так тебе верила!
– Да никого я не сдавал, успокойся, – устало отозвался он. – Она сама догадалась. Нашла вашу переписку… сопоставила факты… и позвонила мне.
– Но зачем ты в принципе подошёл к телефону, идиот? – застонала она в бессилии. – Пусть бы так и считала, что мы на даче… Можно было, вернувшись, всё отрицать! Отпираться до последнего…
Он вдруг разозлился на неё – так, что аж зубами скрипнул.
– Ты совсем не думаешь о родных тебе людях?! О тёте Нателле, о том, как она переживает за тебя? Да она места не находит!..
– Тон поубавь, – предостерегающе произнёс Аслан. – Не ори на мою девушку.
– Я забираю твою девушку, чтобы отвезти её домой, – жёстко сказал Белецкий.
– Морду тебе набить, что ли, – раздумчиво, точно сам у себя, спросил Аслан.
– Ну, попробуй, – отозвался Белецкий. Он был странно спокоен в этот момент. Ему совсем не было страшно, хотя он понимал, что если эти двое и в самом деле решат его избить – шансов на победу у него не будет практически никаких. Однако это его сейчас мало волновало. Прежде всего, нужно было сохранять хладнокровие и не терять голову. Он явился сюда вовсе не затем, чтобы драться. Хотят бить… ну что ж, только пусть делают это побыстрее. А потом он исполнит данное тёте Нателле обещание.
– Не надо! – ещё больше перепугалась Кетеван и умоляюще повернулась к своему парню. – Не трогай его, Аслан… Он же актёр. Актёров нельзя бить по лицу. Это их визитная карточка.
– Так я могу и не по лицу, а по почкам, – недобро усмехнулся Аслан. Однако, юморист оказался…
– Ну точно, – захохотал вдруг Расул, до этого безмолвно внимающий их странной перепалке из противоположного конца прихожей. – Актёр!!! Я же говорю – реклама жвачки… Это и правда ты!
Между тем Кетеван, наконец, решилась и робко взглянула на Аслана.
– Наверное, мне и в самом деле придётся поехать сейчас домой. Раз уж тётя в курсе… я должна ей всё объяснить.
– Хочешь, я с тобой? – спросил Аслан.
Видно было, что девушка отчаянно трусит перед предстоящей встречей с родственницей. Предложение Аслана выглядело заманчивым, и её в глазах уже загорелась надежда, но Белецкий резко осадил парня:
– Не советую. Тётя Нателла сказала, что за себя не ручается. Может, позже, когда она немного остынет…
– Да, так будет лучше, – сникла Кетеван, – мне надо самой с ней поговорить.
– Может, оно и правда к лучшему, – Аслан хмыкнул. – Сколько можно прятаться? Раз она звонила в Махачкалу – полагаю, мои предки уже тоже в курсе наших с тобой отношений… Вот разом и раставим все точки.
Кетеван ушла в комнату и вскоре вернулась со своей дорожной сумкой – той самой, с которой уезжала "на дачу". Белецкий молча отобрал её у девушки. Не бог весть какая тяжесть, но всё-таки… Теперь он заметил то, на что не обратил внимания раньше – под глазами у Кетеван залегли тёмные круги от бессонных ночей, а губы вызывающе припухли от бесконечных поцелуев. Сердце сжало тисками. Он вдруг впервые отчётливо осознал, что Кетеван не просто ему не принадлежит – она принадлежит другому.
– Я люблю тебя, Аслан, – глядя на парня, выдохнула она с такой непередаваемой, такой откровенной интонацией, что Белецкому даже стало неловко, будто он внезапно оказался в чужой спальне, собираясь подсматривать за интимной жизнью охваченной страстью пары.
– Я подожду тебя внизу, – буркнул он и выскочил за дверь чуть ли не бегом, предоставляя им возможность попрощаться по-человечески и ненавидя себя, ненавидя её, ненавидя Аслана… и весь белый свет впридачу.
2019 год, Москва
Телефон слабо завибрировал под подушкой, принимая новое сообщение. Белецкий сонно потянулся за ним, поднёс к глазам и увидел новое послание от Кетеван.
“3 июня, ресторан “Летающий кот” на Красной Пресне, собираемся в 19:00. Деньги на подарок Мастеру все кидают на Анжелкину карту, она сказала, что у тебя должен быть номер, но можешь сам ей позвонить и уточнить. У тебя же выходной по понедельникам? Ты точно сможешь приехать?”
“Да”, – коротко ответил он на это сумбурное многословие. Голова раскалывалась то ли от вечного недосыпа, то ли к дождю… Было не до церемоний. Через секунду Кетеван прислала в ответ счастливый смайлик с глазами-сердечками. Что ещё за детский сад… Или, напротив – слишком взрослая, слишком тонкая игра, которую он пока так и не смог разгадать.
Сквозь плотные шторы в спальню пробивался тускло-серый утренний свет. Белецкий посмотрел на часы – не пора ли вставать, а затем покосился на Галинку. К его удивлению, жена не спала. Тихо, как мышка, лежала на боку, подложив ладонь под щёку, и внимательно наблюдала за выражением его лица.
– Ты почему не спишь? – спросил он, превозмогая боль и пытаясь улыбнуться.
– Голова болит? – догадалась Галинка. Всё-таки, она уже успела изучить малейшие оттенки его настроения и самочувствия. – Сейчас принесу таблетку…
– Да не надо, – он попытался поймать её за руку, – не критично. Сам попозже схожу. Мне всё равно скоро собираться…
Однако она уже не слушала его. Мигом спрыгнула с кровати, выскочила из спальни, и вот уже торопливый лёгкий пробег её ног зазвучал по лестнице. Белецкий опустил голову на подушку, закрыв глаза. Как невовремя это всё, прямо перед репетицией… и даже внеурочный выходной не возьмёшь, когда на носу премьера, подумал он. А может быть, дело вовсе не в непогоде, и недосып тут ни при чём – просто он стареет?.. Эта мысль отнюдь не улучшила его настроения.
Галинка вернулась с лекарством и стаканом воды, а затем, дождавшись, когда муж проглотит таблетку, принялась лёгкими круговыми движениями массировать ему виски, лоб и затылок. Расслабившись под её чуткими пальцами, он почувствовал, как боль потихоньку отступает.
– Ты просто волшебница, – улыбнулся он жене, открывая глаза.
– Да ну, ерунда, – отмахнулась она. – Это всё таблетка. Я просто чуть-чуть тебя отвлекла. Сейчас правда лучше?
– Намного. Спасибо…
– Тебе хорошо бы хоть немного пожить за городом, на свежем воздухе, – она укоризненно покачала головой.
– Вот доиграю сезон – и переберёмся с тобой на дачу, – пообещал Белецкий.
– А на море поедем? – спросила она с надеждой.
– Если хочешь, можем слетать в Сочи на открытие Кинотавра, – предложил он. – Засветимся на красной дорожке, посмотрим несколько фильмов, поваляемся пару дней на пляже… И обратно домой.
– Тебе с твоей премьерой только и порхать туда-сюда: из Москвы – в Сочи, и назад, – отмахнулась она. – Нет уж, давай-ка доиграй этот сезон спокойно. А море… вообще-то, я Крым имела в виду. Я по маме соскучилась… – добавила она совершенно по-детски.
– Так поезжай одна, Галюша, – ласково сказал он ей. – Разве я против?
– Ну нет, – она замотала головой. – Я ни за что не пропущу твою премьеру!
– Я просто пока не знаю, какие у меня планы на вторую половину июня. Возможно, будут пробы… а в июле, вероятно, новые съёмки. График пока не утверждён окончательно. Если срастётся… боюсь, мне не удастся вырваться из города надолго, – он виновато взглянул на неё. – Чего тебе со мной летом-то здесь торчать. Заскучаешь…
– Кто тебе написал? – кивнув на его телефон, спросила она вдруг, без перехода. Он почувствовал себя застигнутым врасплох, хотя скрывать, в принципе, ему было совершенно нечего.
– Это… она? – догадалась Галинка, поскольку муж замешкался с ответом.
– Да, звала меня на встречу выпускников, я говорил тебе, – откликнулся он, тоже с некоторой заминкой. – В понедельник. Если хочешь, пойдём вместе.
– Я-то что там буду делать? – удивилась она. Белецкий и сам не знал, почему предложил ей это. Видимо, чувствовал, что в глубине души она ещё не успокоилась окончательно. Однако Галинка категорически отказалась.
– Я на этой встрече буду, как пятая нога у собаки. В качестве безмолвного приложения к тебе! Даже разговор поддержать не смогу, у меня с твоими однокурсниками нет общих воспоминаний, они мне совершенно чужие, незнакомые люди…
– Да они и мне, откровенно говоря, не такие уж близкие в большинстве своём. Просто интересно взглянуть, кто кем стал… А ещё, представь – как все мне будут завидовать, когда я явлюсь под руку с молодой красоткой!
– Ах ты, тщеславный самодовольный тип, – засмеялась Галинка. – Нет уж, давай не будем подвергать их нервы такому испытанию. Иди один.
– Ты уверена?
Она посерьёзнела и взглянула ему в глаза.
– Абсолютно. Я тебе доверяю.
1995 год, Москва
Едва Кетеван спустилась во двор, как тут же ощетинилась, будто ёжик, словно предчувствуя грандиозную выволочку от Белецкого.
– Не надо читать мне нотаций! – заявила она с вызовом.
– И не читаю.
Он закинул сумку на плечо и молча зашагал в сторону метро. Кетеван засеменила вслед за ним.
– И не спрашивай ни о чём! – на том же надрыве предупредила она. Он равнодушно пожал плечами. Однако у Кетеван, вероятно, была потребность высказаться и даже слегка поскандалить.
– Я взрослый человек и сама могу нести ответственность за свои поступки, – гордо произнесла она. – Не надо меня пасти и опекать, как маленькую…
– Это ты тёте скажи. Мне-то что, – откликнулся он безразлично, и даже не играл при этом. Ему вдруг действительно стало всё равно. В данный момент Белецкий мечтал только об одном – добраться до своего дома и лечь спать. Голова просто раскалывалась…
Кетеван удивлённо притихла и всю дорогу хранила молчание.
Тётя Нателла открыла дверь ещё до того, как они позвонили – видимо, ждала их и наблюдала из окна, кто входит во двор. Белецкий почувствовал, как напряглась Кетеван, стоя с ним рядом – буквально окаменела. Девушка явно не на шутку трусила…
– Спасибо, Сандро, – произнесла тётя Нателла ровным голосом. – А теперь… ты не мог бы оставить нас с Кетеван наедине? Я тебе очень признательна за то, что ты помог, но… нам нужно поговорить с нею с глазу на глаз.
"Кетеван"… Впервые он услышал, что тётя назвала племянницу полным именем, а не просто "Кети", как обычно.
– Конечно, – кивнул он и, насмешливо искривив губы, даже изобразил что-то вроде почтительного поклона. – Раз я вам больше не нужен и вы меня великодушно отпускаете… Сделал дело – гуляй смело!
Он развернулся, чтобы уйти. Тётя Нателла поймала его за руку, с тревогой взглянула в глаза. Даже собственная беда не ослепила её настолько, чтобы не заметить, что парень не был похож сам на себя.
– Ты в обиде за мою просьбу?
– Ну, что вы, – он коротко рассмеялся. – Разве у меня есть право обижаться? Кто я, в конце концов, такой?
– Мне действительно просто не к кому было больше обратиться, – растерянно и тихо проговорила она.
– Зачем к кому-то обращаться? Ведь всегда есть такой приятный во всех отношениях, удобный и безотказный парень, как я… Перед которым даже не стыдно. Который всё стерпит, всё вынесет… который при любом раскладе не опозорит честь семьи и будет молчать, ведь так?!
– С тобой всё в порядке? Тебе там ничего не сделали? – встревоженно спросила она у него. Вид у Белецкого и впрямь был какой-то нездоровый. Несмотря на его сопротивление, тётя Нателла приложила ладонь ко лбу парня и охнула.
– Да ты весь горишь! Нет-нет, стой, куда ты сейчас? В таком состоянии я тебя не…
– Да перестаньте, тётя Нателла, – перебил он с досадой. – Только не надо делать вид, что вы обо мне действительно волнуетесь. Я прекрасно доберусь домой.
– С чего ты взял, что я делаю вид? – ошарашенно залепетала она. – Сандро, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ты замечательный мальчик, и я очень рада вашей дружбе с Кети…
– Нашей… дружбе… с Кети! – кажется, это была самая настоящая истерика – он не мог отхохотаться минут пять. – Какая прелесть, я сейчас заплачу. Тётя Нателла, ну перед кем вы притворяетесь? Даже ваша фраза о том, что вы жалеете… жалеете, что Кети выбрала не меня… помните?.. она не имеет ничего общего с симпатией ко мне. Прежде всего вы думаете о том, что если бы ваша племянница любила меня, а не Аслана, это было бы для вас менее позорно.
– Но… – беспомощно запротестовала она.
– Спасибо за заботу. Мне пора домой, – снова жёстко прервал её он и пошёл вниз по лестнице.
Белецкий провалялся с температурой четыре дня. Отчаявшись сбить жар средствами из домашней аптечки, мать позвонила в неотложку, а на другой день вызвала участкового врача. Её не на шутку перепугали эти несбиваемые «тридцать девять и пять». Он покорно принимал выписанные лекарства, пил сваренные матерью клюквенный и брусничный морсы – а всё остальное время просто спал, спал, спал, словно сном восстанавливал всю высосанную из него за два года энергию. Эти четыре дня болезни напрочь стёрлись из его памяти.
– Доктор сказал, что, помимо всего прочего, организм может быть ослаблен на фоне какого-нибудь стресса, нервного истощения, – сказала мать утром пятого дня, когда он, наконец, почувствовал себя немного лучше. – Что с тобой происходит, сынок? Как же ты довёл себя до такого состояния? У тебя всё в порядке в училище, точно? Может, ты от нас что-то скрываешь? Не нахватал ли ты "хвостов"? – в её глазах плескалась тревога.
– Всё нормально у меня с учёбой, мам, – отозвался он. – Благополучно переведён на третий курс. Не разводи панику.
– Тебе друзья несколько раз звонили, – вспомнила она. – Я сказала, что ты болеешь.
– Какие друзья?
– Да не помню уже… когда мальчики, а когда девочки.
– Если ещё будут звонить – передай, пожалуйста, что у меня нет сил разговаривать, – попросил он. – Не хочу никого слышать в ближайшее время. Совсем.
Однако "совсем" укрыться от товарищеской заботы не получилось. Ещё через день в квартире раздался звонок, и мгновение спустя Белецкий услышал, как зазвенели в прихожей голоса Анжелы Климовой и… Кети. Конечно же, Кети. "Мы с Тамарой ходим парой…"
– Сейчас посмотрю, девочки, – раздался негромкий голос матери, и она осторожно приоткрыла дверь его комнаты. Он торопливо зажмурился, отвернувшись к стене.
– Спит, – шёпотом сказала мать. – Он все эти дни постоянно спит, восстанавливает силы… Может быть, пройдём на кухню? Попьём чайку…
Очевидно, болезнь сына заставила мать на время зарыть топор войны – она была готова принимать у себя в гостях даже "провинциальную" Анжелу и Кетеван с её "лицом кавказской национальности".
– Чай? О, было бы здорово, – обрадовалась Анжела.
– Можно на него взглянуть? – услышал Белецкий голос Кетеван.
– Да, конечно… – несколько растерянно отозвалась мать.
Он лежал с закрытыми глазами и не мог видеть вошедших. В комнате царила полная тишина, нарушаемая лишь еле слышным тиканьем настенных ходиков. И всё-таки он знал, чувствовал, что Кетеван сейчас рядом. Стоит возле его кровати и смотрит ему в спину. Он задышал ещё более размеренно и спокойно, притворяясь, что погружён в глубокий сон. В ближайшие сто лет ему не хотелось ни видеть её, ни разговаривать с ней.
На его плечо легла тонкая рука. Он узнал это прикосновение, он узнал бы его даже из миллиона – вот так же, с закрытыми глазами… Кетеван несмело погладила его, затем прикоснулась прохладными пальчиками к его лбу – и тут же испуганно отдёрнула руку, боясь потревожить. А он сам боялся только одного – что стук его сердца подобен сейчас грохоту канонады, и она обязательно его услышит…
