Текст книги "Сандро, не плачь! (СИ)"

Автор книги: Юлия Монакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Я хочу пятнадцать детей, а ты? – выдохнул он ей в самые губы, которые были уже совсем близко.

– Если я рожу пятнадцать детей, – всхлипнула Галинка, – моя задница перестанет пролезать в дверной проём.

– Ничего, – пообещал он, – я его расширю.

И наконец-то поцеловал её по-настоящему. Взахлёб, неистово, самозабвенно, как целуют только самых дорогих и самых любимых. Его пальцы путались в её длинных волосах, гладили её лицо, скользили по её плечам и спине…

Когда они оторвались друг от друга, тяжело дыша, Галинка провела языком по своим губам, точно оценивая послевкусие.

– Кофе? – предположила она неуверенно.

– Лучше не спрашивай, сколько литров я выпил, – он шутливо поднял руки, сдаваясь на её милость. – Двое суток без сна, я бы просто не выдержал в таком темпе…

Она изменилась в лице.

– Господи, тебе же надо отдохнуть… Пойдём в дом, поешь и поспишь хоть немного!

– Я и от горячего душа не отказался бы, – добавил он, засмеявшись. – Со вчерашнего дня не был дома.

– Пойдём, – она решительно взяла его за руку и потянула за собой, а затем вдруг снова остановилась, словно вспомнив о чём-то важном.

– Наверное, я должна тебе сразу сказать… мне кажется, между нами больше не должно быть тайн и недомолвок, поэтому…

– Что случилось, Галюша? – испугался он.

– Честно? Я… не готова пока рожать детей. Прости… И не торопи меня, если сможешь.

Он вмиг стал очень серьёзным.

– Ты теперь не сможешь мне доверять? – уточнил он, испытывающе глядя ей в глаза. Она покачала головой.

– Не в этом дело. Я много чего передумала со вчерашней ночи. Мне кажется, я за всю свою жизнь столько не думала. Кое-что переосмыслила… Мне нужно научиться жить с новой собой и новым тобой – таким, каким я тебе ещё не успела узнать и принять… Я всегда тебя идеализировала, Саша…

– А теперь, стало быть, разочаровалась?

– Нет, нет, нет! – она торопливо накрыла его губы своей ладонью и с досадой поморщилась. – Я просто поняла, что… никто не совершенен. Нельзя придумывать себе сказки и вечно в них жить. Я поняла, что бесконечно тебя люблю – но как живого человека, со всеми твоими недостатками. Мне не нужен сказочный принц, я тебе говорила это когда-то, но тогда ещё просто не отдавала себе в этом отчёт и подсознательно всё-таки считала тебя принцем. Но мне необходим именно ты, а не твой образ. Нужно окончательно принять, что ты взрослый человек, что у тебя есть популярность, есть своё прошлое, и что… если оно вдруг иногда будет напоминать о себе… это ещё не конец света, и уж тем более не повод всё рушить.

– Больше никакого прошлого. Я обещаю. И ничто не потревожит тебя ни в настоящем, ни в будущем, – на этот раз он сам взял её руку и прижался к ней губами.

– А дети… они обязательно появятся. Но только тогда, когда я сама почувствую себя готовой, понимаешь? – она виновато взглянула ему в лицо. – Я могла бы уступить только потому, что этого хочешь ты…

– Мне не нужны такие жертвы, Галюша, – он коснулся указательным пальцем её рта, нежно обвёл контур губ. – Как скажешь. Если ты не готова, я не собираюсь на тебя давить.

– Мне нужно привыкнуть и к новой себе, и к новому тебе… А ещё я хочу, – её глаза затуманились тревогой, – чтобы тебя, наконец, перестали мучать кошмары по ночам.

– Я совершенно точно уверен, что кошмары уйдут. Только одно условие – ты всегда должна быть рядом, – он улыбнулся и подмигнул. Галинка кивнула в ответ без тени улыбки.

– До тех пор, пока я тебе нужна – я буду.

Тётя Ксана была воплощением спокойствия и невозмутимости.

Никто не знал, что передумала эта неулыбчивая и давно уже немолодая женщина за минувшие сутки. Что было у неё на душе с тех пор, как её единственная обожаемая дочь прилетела из Москвы, будто шальная, с растерянными и несчастными, как у обиженного ребёнка, глазами и разбитым сердцем… Но, увидев утром в кухонное окно, как по дорожке к дому идут Галинка и невесть откуда взявшийся зять, как они крепко держатся за руки, переплетя пальцы, как счастливо улыбаются друг другу… тётя Ксана просто философски вздохнула и поставила на стол ещё одну тарелку к завтраку.

– Мамочка, всё хорошо, – оказавшись на кухне, тут же шепнула Галинка, прижавшись губами к её уху. Как будто она сама не видела… Белецкий радостно обнял тёщу и поцеловал в щёку.

– Де твоя валiза?* – спросила она его строго. Зять виновато развёл руками:

– Нет никакого чемодана. Приехал прямо в том, в чём был…

– У него премьера сегодня вечером, – встряла сияющая Галинка. – Поэтому Саша немного отдохнёт… и мы сразу же вернёмся обратно в Москву. У нас очень мало времени!

Белецкий ушёл принимать душ, а Галинка быстро достала и выгладила для него чистую одежду – к счастью, в доме оставалось достаточно его летних вещей.

За завтраком Белецкий, раслабленный и умиротворённый, уже откровенно клевал носом, и в конце концов, когда Галинка отвлеклась на то, чтобы достать чайные чашки, он просто положил голову на скрещенные на столе руки и заснул. Две бессонные нервные ночи дали о себе знать.

– Довела хлопця… – укоризненно вздохнула тётя Ксана. – Ось же вертихвістка!**

___________________________

*"Де твоя валiза?" – «Где твой чемодан?» (здесь и далее – перевод с украинского)

**"Довела хлопця… Ось же вертихвістка!" – «Довела парня… Вот же вертихвостка!»

Они едва успели на самолёт. Благо, хоть билеты купили онлайн и зарегистрировались на рейс заранее, однако всё равно затем пришлось нестись сломя голову на посадку. Впрочем, перспектива опоздать почему-то совершенно их не пугала, точнее – они оба были как пьяные, не осознавая последствий возможного опоздания. И Белецкому, и Галинке было ужасно весело – они постоянно хохотали и целовались.

Целовались в такси по дороге из Ялты в Симферополь. Целовались в самолёте во время взлёта, стюардессы даже не рискнули беспокоить их просьбами пристегнуть ремни…

Им было плевать на то, что на них все смотрят, что Белецкого, разумеется, многие узнали. Они просто не замечали ничего и никого вокруг. Не обращали внимания даже на то, что кто-то, кажется, их тайком фотографировал…

Симпатичная стюардесса принесла прохладительные напитки и деликатно покашляла, привлекая внимание и невольно прерывая их очередной поцелуй.

– Простите нас, – очаровательно и обезоруживающе – так, как это умел делать только он – улыбнулся Белецкий. – Мы с женой просто очень давно не виделись.

Стюардесса понятливо закивала и кажется, даже позавидовала чуточку этой самой жене, мечтая хоть ненадолго оказаться на её месте. Галинка смущённо уткнулась носом в свой стакан сока, с трудом сдерживая снова рвущийся наружу смех.

– Скоро все СМИ напишут о том, что Белецкий – сексуальный маньяк! – заметила она ехидно, когда стюардесса отошла.

– Они и так про меня это постоянно пишут, – Белецкий снова нетерпеливо потянулся к её губам, – так пусть уж хотя бы за дело…

5 июня 2019 года, Москва

Разумеется, по закону подлости, на пути из аэропорта они плотно застряли в пробке (ну здравствуй, столица!) и едва не опоздали. Когда такси, наконец, подъехало к зданию театра, до начала спектакля оставалось всего полчаса. Возле главного входа уже стояла толпа. Двери пока что были закрыты, и зрители – нарядные, с букетами – нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Слева от входа висела огромная цветная афиша, рекламирующая премьеру “Анна плюс Алексей”.

– Пожалуйста, налево – к служебному входу, – Белецкий кивнул в сторону арки, ведущей во двор. Водитель послушно свернул.

Антон ждал его, стоя в дверях, как дворецкий, и медленно раскачивался с носков на пятки. Только бледность и стиснутые челюсти выдавали его дикое внутреннее напряжение. Белецкий, конечно, отзвонился ему и заверил, что прибудет вовремя, но когда до спектакля остаётся всё меньше и меньше времени, а актёр, исполняющий главную роль, до сих пор не соизволил явиться – поневоле начнёшь молиться всем богам, чтобы премьера не сорвалась.

Антон не орал, не возмущался, но Белецкий шутливо шепнул Галинке:

– “Здесь Паша Эмильевич, обладавший сверхъестественным чутьём, понял, что сейчас его будут бить, может быть, даже ногами”*.

– Кому ты нужен… бить тебя… – просипел режиссёр. Краски медленно возвращались на его лицо.

– Ну прости, прости, Тоша. Готов искупить кровью, – Белецкий в раскаянии приобнял его за плечи. Тот лишь с досадой отмахнулся:

– Потом. Всё потом! Быстро переодевайся и на грим, и чтоб живо у меня! Как в армии…

___________________________

*Цитата из романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев»

Как и предполагал Белецкий, это был оглушительный успех. Артистов буквально утопили в цветах, от аплодисментов тряслись стены, поклон длился едва ли не полчаса – зрители просто не отпускали их, а крики «Браво!» не смолкали всё это время.

У Белецкого уже слегка подкашивались колени от усталости, а все лица сливались в одно расплывчатое пятно. Среди зрителей сегодня должно было быть очень много знакомых (Дашка с Женей ведь тоже где-то здесь), но он даже не всматривался особо в эту гомонящую толпу. Ему хотелось только одного – поскорее оказаться дома. С женой. Один на один.

“Поскорее” не получилось. Сразу после спектакля всех членов труппы ждал небольшой банкет: тортик, бутерброды, шампанское. Белецкий виновато улыбнулся Галинке, которая была с ним за кулисами, и шёпотом пообещал:

– Ровно пятнадцать минут – и мы отсюда слиняем, клянусь… – и всучил ей бокал с шампанским.

Галинка расслабленно сидела на стуле, изредка кивая знакомым, и любовалась мужем со стороны. Как он общается с коллегами, принимает все эти поздравления, комплименты, похлопывания по спине и дружеские объятия… она безумно им гордилась. Она любила его без памяти.

Тем временем к Белецкому подошёл Антон, уже совершенно ручной и смирный, не сердитый, а размякший после успешной премьеры и нескольких порций алкоголя. Подошёл – и, явно стесняясь, заискивающе-вежливым тоном попросил у актёра номер телефона Кетеван.

– Ах да, Кети! – вспомнил Белецкий. – Как у вас с ней вчера всё прошло, тебе удалось её догнать?

– Удалось… бросил машину прямо посреди дороги и помчался за ней, честное слово, битый час её уламывал, прежде чем она согласилась, чтобы я довёз её до дома.

– Ну, так довёз?

– Довёз…

– А она?

– Сказала “спасибо” и упорхнула… даже телефон не дала. Оправдалась тем, что сейчас у неё нет времени на завязывание отношений, – в голосе Антона слышалось искреннее недоумение.

– Значит, так оно и есть, – пожал плечами Белецкий. – Извини, номер я тебе дать не могу, просто не имею права. Раз она сама не хочет…

– Саня, по живому режешь… Ты – моя единственная надежда! Слушай, ну она мне правда очень понравилась.

– Тогда вперёд. Прости, дружище, но я действительно не стану помогать тебе в этом деле. Захочешь – сам её найдёшь, ты же знаешь теперь, где она живёт. Вот и подожди её там. Кстати, могу подсказать – завтра Кети с сыном в десять часов утра должны быть в одной частной клинике… можешь их подвезти. Насколько мне известно, машины у неё нет, так что она будет благодарна за помощь… Только тогда уж, друг мой, притормаживай с выпивкой, если хочешь быть в форме с утра.

– Спасибо, Саня, – Антон с признательностью хлопнул его по плечу и вдруг снова беспокойно выкатил глаза. – А если она заранее вызовет себе такси и просто меня пошлёт?

– Если бы да кабы… – откликнулся Белецкий рассеянно. Он уже мысленно был дома, с Галинкой, и сейчас ухватил её, как раз проходившую мимо, за край платья и властно притянул к себе.

– Я очень соскучился, – жарко прошептал он ей прямо в губы.

– Я тоже… – выдохнула она.

– Да прекрати ты, в конце концов, целоваться, когда с тобой разговаривают! Тебе не шестнадцать лет, – психанул Антон. – А ты, Галя… ты же приличная девушка, что ты позволяешь этому старому развратнику!

– А ты не завидуй, – задорно отозвался Белецкий.

Антон почесал в затылке и нехотя признал:

– Завидую, черти. Счастливые вы! А я всё один и один…

– Ничего, Тошенька, сыночек, перевернётся и на твоей улице самосвал с пряниками, – Белецкий взлохматил его волосы и беззаботно рассмеялся.

– Я, вообще-то, твой режиссёр. Никакой субординации! – возмутился Антон и махнул рукой:

– Ай, ладно, хрен с вами. Продолжайте лизаться дальше, а я пошёл. Видеть не могу ваши довольные рожи…

– Ну что? – Белецкий весело смотрел на Галинку. Глаза его озорно блестели. Он выглядел сейчас молодым и беззаботным, словно ему и впрямь было шестнадцать лет. – Будем продолжать лизаться?.. Или поедем, наконец, домой?

Она улыбнулась и доверчиво вложила свою ладонь в его горячую руку.

– Домой.

ЭПИЛОГ

 Два года спустя

– У тебя кровь на руке осталась, – заметила Кетеван.

Белецкий покосился на своё запястье и, чертыхнувшись, быстро стёр пятно влажными салфетками. До выхода на сцену оставалось пять минут.

Антракт уже заканчивался, вот-вот должны были дать звонок. Зрители спешили из туалетов и буфета обратно в зал, чтобы занять свои места до того, как погаснет свет. За сценой прекрасно был слышен весь этот гул по ту сторону кулис, Белецкий очень его любил – это всегда настраивало на нужный лад, напоминая, что там, в зале, сидят люди, которые пришли в театр в надежде если не на чудо, то хотя бы на то, что получат искреннее удовольствие от показанной истории и от актёрской игры.

Сегодня они давали "Леди Макбет Мценского уезда". Кетеван – в роли Катерины Львовны Измайловой, Белецкий – приказчик Сергей; как раз перед антрактом ими была отыграна совместная сцена убийства Катерининого мужа.

– Чего Тоха такой злой с утра? – спросил Белецкий между делом. – Рычит на всех, чуть ли не в глотки вгрызается.

Кетеван улыбнулась.

– Нервничает перед вступлением в новую должность, что непонятного…

Антон Крапивин на днях должен был стать художественным руководителем театра, и в воздухе явственно ощущался дух скорых перемен.

– Да ладно, чего там нервничать, справится. Но я думаю, это он из-за тебя психует.

– В смысле? – она удивлённо подняла брови.

– Замуж когда за него пойдёшь, в конце концов? – добродушно пожурил её Белецкий. – Ну сколько можно мужика терзать. Он извёлся весь.

– Зачем обязательно "замуж"? Нам и так хорошо.

– Тебе, может быть, и хорошо. А он хочет всё по-настоящему. Ты же любишь его?

– Да…

– Тогда в чём проблема?

– Я боюсь, Сандро, – призналась она, помедлив.

– Ну, то, что ты первостатейная трусиха, мне давно известно, – он многозначительно улыбнулся. – Я помню, как кто-то тут год назад беспомощно лепетал, что на сцену никогда в жизни не выйдет, что всё-всё забыл и ничего не умеет… Не подскажешь, кто?

Кетеван смутилась и отвела глаза.

– Одного не пойму – чего именнно ты боишься?

– Боюсь, что после свадьбы всё изменится. Сейчас у нас всё так хорошо, он обо мне заботится, пылинки сдувает… а когда мы узаконим отношения и он поймёт, что я от него никуда не денусь, то… – она не закончила фразу.

– Ясно. Дурочка ты, Кети, – вздохнул он. – Так и не научилась за столько лет в людях разбираться… Антон тебя никогда не обидит. Ну, и сыну твоему тоже нужен нормальный папа, а не приходящий.

– Думаешь, он сможет стать для Мурада настоящим отцом? – Кетеван недоверчиво усмехнулась. – Чужого ребёнка сложно полюбить и принять, как своего.

– Да ерунда всё это. Уж поверь, я точно знаю…

В это время раздался звонок, и последние припозднившиеся зрители вошли в зал. Было слышно, как они рассаживаются, покашливают, торопливо дожёвывают что-то или быстро сворачивают свои телефонные беседы.

Погас свет. Это был сигнал к тому, что Белецкий и Кетеван должны выходить на сцену – в темноте, незамеченные зрителями.

Они вышли, встали на своих местах и замерли, ожидая начала спектакля. Однако вместо этого, всё в той же кромешной тьме, вдруг зазвучал голос Антона Крапивина, многократно усиленный динамиками:

– Уважаемые дамы и господа! Просим минуту вашего внимания.

– Что происходит? – шёпотом спросил Белецкий у Кетеван.

– Не знаю, – так же ошарашенно отозвалась она. Традиционное объявление с просьбой отключить мобильные телефоны уже звучало перед самым началом спектакля, его никогда не повторяли после антракта.

– Рады сообщить, что у одного из актёров нашей труппы сегодня в жизни произошло очень важное и счастливое событие… Буквально только что заслуженный артист России Александр Белецкий стал отцом!

– Что?! – громко и радостно ахнула Кетеван. И в этот миг, наконец-то, вспыхнул яркий свет, а зал взорвался восторженными аплодисментами.

– Саня, прости, – выходя на сцену и широко улыбаясь, проговорил Антон, – не успел перехватить тебя за кулисами, буквально на минуточку опоздал… поэтому пришлось вот так, публично. Поздравляю с дочкой, папаша!!!

– Но… с чего ты это взял? Откуда знаешь? – ошеломлённо, всё ещё не веря, переспросил Белецкий. – Я постоянно проверял телефон в антракте, минут десять назад ещё ничего не было…

– Ну вот, а как только ты собрался на сцену – это и произошло! К счастью, твоя Галя – умная девочка, когда ты не ответил на её звонок, она тут же связалась со мной… Да расслабься, идиот! Это не шутка, всё реально! – Антон захохотал и легонько двинул его кулаком в плечо.

Белецкий растерянно и как-то беспомощно улыбнулся, шумно выдохнул, часто заморгал… и отвернулся от зала, не в силах совладать с нахлынувшими эмоциями.

– Скоро во всех инстаграмах страны: Александр Белецкий рыдает, узнав о рождении дочери! – произнесла Кетеван, глядя на него с дружеской нежностью.

Публика устроила ему овацию. Люди уже не ждали окончания спектакля: они несли и несли цветы артисту, не требуя, чтобы он непременно обратил на них внимание – просто складывали свои букеты на сцену и с улыбкой возвращались на свои места.

– Повезло тебе, Саня, – схохмил режиссёр, – на цветы Гале тратиться не придётся. Весь роддом можно усыпать!

А Белецкий всё не мог успокоиться, закрыв лицо ладонью и не оборачиваясь, стесняясь своей неожиданной реакции и всё-таки не в силах с ней совладать.

– Сандро, ну что ты… – подошедшая Кетеван обняла его за плечи. – Не плачь, не надо, счастье-то какое!

– Дамы и господа, – громко обратился Антон со сцены к зрительному залу, – пожалуйста, дайте артисту ещё немного времени, чтобы собраться и прийти в себя, он у нас тут слегка в шоке. Спасибо за понимание и терпение, – и тут же ткнул Белецкого между лопатками:

– Ну!.. Саня, соберись! Бегом давай, три минуты тебе даю на звонок жене!..

Зрители ждали.

Едва ли они могли в полной мере осознать и понять, что творится сейчас в душе заслуженного артиста, звезды театра и кино, кумира тысяч и тысяч людей. Они пришли на спектакль для того, чтобы прсто приятно провести вечер, развеяться и получить заряд положительных эмоций от культурной программы.

Зрители ждали.

Они не знали, не могли знать, какие драмы и трагедии разыгрываются порою не на подмостках – а в сердцах артистов, выступающих перед ними. Они не подозревали, что самые лучшие актёры получаются лишь из тех, кто проживает свои роли через пот, кровь и слёзы. Из тех, кто на собственной шкуре познаёт всю гамму человеческих страданий. Из тех, кто выходит на сцену даже с температурой, переломанными ногами, искалеченной душой и разбитым сердцем.

Зрители ждали.

Терпеливо ждали, пока там, где-то за кулисами, вели свою вечную непримиримую борьбу…

Её Величество Сцена – и Её Величество Жизнь.

КОНЕЦ