Текст книги "Гравитация"

Автор книги: Юлия Ганская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Юлия Ганская
Гравитация

Часть 1

Глава 1

Вечер опускается на город незаметно и растворяет остатки дневного света в жарком сумраке. Кофе пенится, закипая, и я подхватываю раскалённую турку, снимая с плиты. Мне нравится варить его вручную, а не покупать растворимый и заваривать прямо в чашке. Так его варили мои родители очень давно, когда я была совсем маленькой. Так что, это старая привычка, напоминающая о счастливом детстве.

Допивая кофе, я проверяю запасы лекарств. Обнаруживаю, что моё излюбленное средство от головы закончилось. После того, как в старшей школе я неудачно отдохнула с друзьями и закончила тот веселый день в госпитале, где мне зашивали голову, мигрень частенько меня навещает. Придется завтра зайти в аптеку и закупить спасительных таблеток. Конечно, кофе и таблетки не очень дополняют друг друга, но у каждого из нас есть привычки, отказаться от которых не так-то просто.

Утро встречает меня именно так – туман, влажный как мокрое одеяло, и ни малейшего признака улучшения погоды. Ближайшая круглосуточная аптека ещё пуста, одни стеклянные стенды и тишина, приятно пахнущая мятой, сладковатой лакрицей и привкусом лекарств. За прилавком с лекарствами сидит симпатичная пышная женщина, которой впору быть на полотне Рубенса, и она полностью поглощена чтением объемной книги. Заметив меня, фармацевт интересуется – что я хочу. Под строгим взглядом отвлеченной от чтения дамы я расплачиваюсь и забираю лекарство.

У меня есть час заскочить домой, чтобы переодеться, взять сумку, а затем отправиться на работу. Горожане еще только начинают просыпаться, на улицах не многолюдно и машины не заполнили проезжую часть. По веткам небольших деревьев, высаженных вдоль улицы, скачут птицы, и их перья причудливо отливают разными цветами радуги.

Квартал, где я живу, не является престижным, но и неспокойным его нельзя назвать. Один сосед пьет, и его регулярно забирает полиция. Второй по пятницам ругается с женой, которая кричит на мужа так, что непонятно – кому из них не повезло с супругом больше. Но это не настолько невыносимо и криминально, здесь никогда не стреляют и не убивают, как это происходит и в самых тихих, и в самых беспокойных районах. Мы ценим место, где живем, и не разрушаем благополучие. И словно в подтверждение этому, впереди, прямо посреди дороги трое здоровенных парней бьют кого-то.

Иногда дело зависит не от кулаков супергероя или оружия, а от уверенности и твердости. Это – основной залог победы, даже если ты не можешь ничего больше противопоставить врагу. Надо просто быть уверенным в каждом своем шаге, даже если вариант того, что тебе тоже разобьют лицо, более чем вероятен. Поэтому я продолжаю шагать в сторону побоища, и с облегчением вижу, как троица останавливается, трусливо оглядывается по сторонам, а затем бежит на другую сторону в проулок. Великолепно.

– Эй, Вы меня слышите? – я присела на корточки и попыталась навскидку оценить – насколько все плохо, – Не шевелитесь, я вызову сейчас скорую.

Лежащий поднимает голову, кашляя и роняя капли крови на землю. Судя по всему, его дела не настолько плохи.

– Не надо, со мной всё в порядке – он поднимается, качая головой. Не тащить же его силком к врачу, в самом деле. Но затем, внезапно мужчина теряет равновесие и начинает неловко заваливаться. Уцепившись за его рубашку, я стараюсь затормозить падение, и он вяло опускается на асфальт. Выглядит пострадавший плохо, и кровь льется из порезов на голове, а, значит, просто так ее не остановить, и у него есть риск свалиться от кровопотери. Есть только один выход.

Всё, что можно сделать – дотащить его до моего дома, усадить его на диван и рыться в холодильнике в поисках льда. Я вытаскиваю застывший пакет с куском мяса, ждущий своего часа. Вот он и настал. Протягиваю его сидящему пациенту.

– Приложи к носу, – советую я. Вроде кровь уже не идет, второе полотенце не покраснело от неё, а вот первое безнадежно испорченно. Пострадавший сидит, закрыв глаза и удерживая одной рукой голову, а вторую прижимая к ребрам. Либо перелом, либо сильный ушиб. Наконец, мужчина убирает от лица холодный пакет и, шевеля разбитыми губами, явно пытается что-то сказать.

– Спасибо, – доносится до меня, наконец, его полушепот.

– Не за что, – я смотрю на то, как кровь всё еще продолжает стекать с его разбитого носа на распухшие и посиневшие губы, – но тебе надо все-таки пойти в больницу.

Он слегка покачивает головой, видимо более резкие движения доставляют ему неудобства. Пострадавший от уличных хулиганов осторожно кладет пакет на край небольшого стола и поднимается. Неразумно, исходя из того, как его шатает, но он явно настроен уйти.

– Спасибо, – снова говорит он.

– Дойдешь домой сам? – Спрашиваю я, когда он, качаясь, направляется к двери.

Дойдет.

* * *

Суббота балует горожан солнцем, жарой и всеми благами лета. Я ощущаю на себе его дары, пока неторопливо шагаю вдоль высаженных рядами деревьев. Они стоят на границе пешеходной части с дорогой, и в их тени не так сильно жгут солнечные лучи. Следом за мной идет соседка, выгуливающая своего той-терьера. Светлые длинные волосы и красивая улыбка делают её заметной для всех скучающих от безделья мужчин, и потому никто не удивлен, когда раздается предложение остановиться и познакомиться.

Лука, местное чудо, считающее себя первым парнем на районе, стоит у фонарного столба в окружении своих друзей-товарищей, гордый до невозможного своим предложением. Его молодцы взрываются восхищенным хихиканьем как стайка одуревших сорок. Соседка торопит собаку и уходит дальше, игнорируя заигрывания.

Встретить все виды жителей города можно в трех местах – церкви, парке и магазине. Парк можно приравнять к кафе и барам, благо их понастроили уйму рядом с ним. Поскольку я работаю с заказами для своей фирмы на дому четыре дня в неделю, то не часто наблюдаю всех, кто населяет наш город. В церкви я бываю редко, в парке люблю ходить по немноголюдным местам, поэтому встреча со всем городом происходит обычно в магазинах. Вдоль рядов обреченной на покупку зелени стоят почтенные дамы и те, кто строго соблюдает диету. Их корзинки наполнены салатами низкой калорийности и зеленью с высоким содержанием антиоксидантов. Я пробираюсь дальше, и ряды молочной продукции встречают меня детским криком и говорливыми матерями. Вежливо протискиваюсь к упаковкам молока, подмигивая какому-то забавному круглощекому мальчугану. Он улыбается мне в ответ и демонстрирует свои два маленьких зуба.

Отдел мясной продукции полон мускулами и тестостероном, а еще тут изредка встречаются разумные матери больших семейств, понимающие, что своих мужчин надо кормить по принципу – добытчики принесли деньги, добытчики получили мясо.

Наконец я выбираюсь из магазина с ощущением, что оставила там определенную часть нервной системы. Два полных пакета в обеих руках являются своеобразным призом за терпение, и я на секунду с сожалением думаю о проданной из-за долгов по кредиту машине. Она явно облегчила бы передвижение до дома, но её нет, а воспоминания не превратятся в четыре колеса. Потому, подхватив поудобнее ношу, я перехожу дорогу и иду обратно. Жаркий день шалит с городом, то насылая туманные и непонятные утренники, то паля солнечными лучами. Майка оставляет открытыми плечи, и я ощущаю, как приятное тепло начинает превращаться в обжигающее обгорание. Не могу загорать, через некоторое время кожа просто начинает облезать, и никакая армия кремов и прочей косметической хитрости не помогает.

Сейчас только еще одиннадцать часов дня, а значит, что позже будет гораздо жарче, и люди в здравом уме предпочтут сидеть в тени или не выходить из дома. Да, наступило лето. Одежда начинает превращаться в кокон, и вроде легкая ткань заставляет кожу гореть как бекон на сковородке. Дышать нечем, воздух и есть, и в то же время его нет. Удушливый зной медленно нарастает, яркая зелень застывает в безветрии. Листва благодарно поглощает лучи солнца, и её тень позволяет не сжариться живьем. Я продолжаю шагать, руки наливаются свинцовой тяжестью, словно я несу не два пакета с продуктами, а на ходу поднимаю штангу.

Лука уже куда-то исчез вместе со своей свитой. Мимо проносится кабриолет с открытым верхом, размахивающие руками молодые люди пьют и горланят что-то в такт хрипло рычащей стерео-системе. Пляж ждет, жара ждет, вода ждет.

Я неожиданно спотыкаюсь о гравий, невесть как оказавшийся на асфальте, и больно ударяюсь пальцем. У открытых босоножек есть свои неприятные сюрпризы. Теряю равновесие, и из одного из пакетов выкатывается на дорогу пара яблок. Только не это, только не яблоки… Я специально выбрала самые красные, не для того, чтобы они катились по дороге, как мячи в боулинге.

Осторожно опуская один из пакетов на землю, я обреченно вздыхаю и поворачиваюсь за разбежавшимися яблочками. Они раскатились по дороге, и собрать их придется из разных сторон. Протягиваю руку и поднимаю то, что ближе. Затем тянусь за вторым. Оно дальше, чем я могу вытянуть руку, придется подняться на ноги и прошагать за ним. Но я не успеваю убрать вытянутые пальцы, как чья-то ладонь подхватывает краснобокого беглеца и протягивает мне. Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на благодетеля, и одновременно беру яблоко.

– Спасибо, – я поднимаюсь, пряча яблоко в пакет, а передо мной стоит давешний пострадавший, которого спасали моё мороженое мясо и полотенца. Надо сказать, сейчас он выглядит более-менее ничего спустя неделю, несмотря на гнилостно-пурпурные синяки, его лицо смотрится бодро и вполне сносно.

– Давайте, я помогу донести, – он кивает на пакеты. Вот оно, провидение, сжалившееся надо мной. Я облегченно соглашаюсь, и мужчина легко подхватывает мою тяжкую ношу. Мы шагаем по дороге, и я испытываю ощущение вселенского блаженства.

– Как твой нос?

– Немного болит, – мой спаситель неожиданно разрушает все предположения о мужском непомерном эго своим честным ответом.

Мы поворачиваем к дому. Газон, который нужно подстричь, отвлекает меня от размышлений, возвращая к насущным проблемам. Я открываю дверь и поворачиваюсь к спутнику, молчащему всю дорогу.

– Большое спасибо, – сама бы я точно час ковыляла с пакетами. Он неожиданно улыбается.

– Вы были добры ко мне, – сейчас, когда он нормально говорит, его голос звучит приятно для слуха – чуть низковато и приглушенно. Видя моё удивленно вытянувшееся лицо, он добавляет, – Я обязан Вам.

– Пустяки, – если каждый, кому я протяну руку, будет считать себя обязанным мне, то я превращусь в повелителя целой трети страны. Я поднимаю пакеты и, на прощание заявляю, – мне как раз не хватает еще пары рук, чтобы подстричь газоны вокруг дома.

Он деловито оглядывает ровное поле с подросшей травой, и я неловко улыбаюсь, кивая на одичавший газон:

– Мне не хватает познаний в работе триммеров, чтобы причесать траву.

– Если хотите, могу помочь, в технике я разбираюсь достаточно хорошо. Так что, я завтра могу заглянуть и справиться с непокорным газоном.

– Отлично, буду очень благодарна – я непомерно рада такой удаче.

Мужчина уже спускается с крыльца и шагает по дорожке, когда я понимаю, что забыла спросить, как его зовут.

– Гаспар, – отзывается он, обернувшись и помахав мне рукой.

* * *

Если бы сегодня не стрижка газона, я бы еще час провалялась, затем не спеша занялась бы уборкой, а потом просто ничего не делала бы. Воскресенье.

Вероятно, именно поэтому я проспала будильник, который надрывался, исторгая мелодичные призывы подняться с постели уже по третьему кругу. Благо, что функция повтора была включена в его хитрое устройство и могла играть ровно столько, сколько надо было дозваться заспавшегося хозяина. В любом случае, вскочила я ровно в десять, когда солнце уже во всю светило в окно, и его лучи ползали по стенам, потолку и постели, отражаясь от светлого в два раза сильней.

Пока готовится завтрак, я периодически выглядываю в окно, чтобы узнать – не пришел ли мой знакомый. Не люблю встречать гостей застигнутой врасплох.

Он пришел тогда, когда я закончила мыть посуду и только выключила воду. По-прежнему разукрашенный проходящими синяками, этот ходячий тотемный столб явно мог послужить украшением любого учебника травматологии.

– Привет, – я не стала уж так откровенно рассматривать его, все-таки человек пострадал, – готов к борьбе с травой?

Он улыбнулся, демонстрируя, что оценил мой юмор, и сразу приступил к делу.

– Где же техника?

– В гараже, – я на секунду замялась, соображая, когда заходила туда в последний раз. Затем, понимая, что от меня ждут действий, спохватилась, – пойдем, я покажу.

В полдень солнце начинает палить гораздо сильней, словно у него есть свои часы, по которым оно выверяет – когда ему начинать огненную атаку. Все затихает, прячется или лениво лежит в тени. Назойливое гудение работающего триммера нарушало эту знойную тишину, что было достаточно раздражающе.

Я мысленно представила себе, как проклинают шум триммера соседи, и улыбнулась. Зато у меня газон будет отличным. Выглядывая в окно, я видела, как увлечен работой мой работник, и насколько тщательно он выполняет её. Где-то через полчаса я поставила на поднос пузатый кувшин с домашним лимонадом, стакан и вышла на крыльцо. Гаспар как раз остановился, чтобы заправить рычащий триммер новой порцией топлива.

– Если у тебя перерыв, – мне немного неудобно от того, что приходится смотреть на него, задрав голову, – то я принесла лимонад.

– Спасибо, – все так же вежливо отозвался Гаспар, аккуратно положив все непонятные мне дополнения к триммеру и подходя к крыльцу. Я была приятно порадована тем, как он осторожен и бережен; бывший обычно бросал всё туда, куда приходило в голову, не важно – носки это были или же ноутбук.

Залпом осушив стакан, Гаспар поставил его на поднос и вновь натянул перчатки. Если не бы они, от раскаленного метала руки бы плавились. Мой работник, очевидно, решил доделать всё, не расслабляясь, и я ретировалась в дом, предоставив ему свободу действия. Он так же осторожно разобрал всё, сложил в гараж и даже перчатки положил туда, откуда я их достала ему.

Когда Гаспар закончил со всей травой, солнце уже начинало торопиться к горизонту. Вместо того, чтобы торопиться домой, он потянулся за рубашкой, лежащей на стуле у двери, и заявил:

– Там сломано окно в гараже. Если хотите, я могу починить. Там нужно просто заменить петли.

Надо сказать, достаточно угнетает то чувство, когда ты понимаешь, что многое требует мужской руки, а ты – всего лишь женщина, не способная заметить многие мелочи. Поэтому я не отказываюсь от предложенной помощи.

– Когда тебе будет удобно? – спрашивает Гаспар.

Глава 2

Есть две вещи, которые нельзя изменить или переделать. Это эгоизм и неприятные родственники. Я владею первым, как любой живой человек, и вторым, как любой обычный человек. Есть тип людей, которые с очаровательной миной создают неприятности, но настолько милы, что все срочно стремятся их выручить. Они идут по трупам к своей цели, но не потому, что бесчеловечны, а потому, что просто не замечают, как наступили на кого-то.

Такова и моя сестра Нина. Надо сказать, что и ее супруг полностью является ее половиной во всех смыслах этого слова. Это делает Алана так же нежеланным гостем в моем доме. Поэтому, когда раздается звонок, и приятный голосок Нины начинает рассыпаться в сочувствии мне в моем горе, я включаю громкую связь и отправляюсь гладить себе рубашку. Я знаю, что сестра поругает бывшего, а потом закончит все предсказуемой фразой: «Но знаешь, Ивана, мы с Аланом считаем, что тут есть и твоя вина…» с подробным перечислением моих промахов в семейной жизни. Она не предложит помощи, не скажет, что я могу позвонить, если мне станет одиноко или грустно. Зачем? Это не входит в пакет ее опций. Я не хочу вдаваться в грустные размышления, а потому вообще не слушаю то, о чем говорит голос в трубке. Как того и следовало ожидать, она прощается ровно через пять минут, чтобы появиться в следующий раз месяца через два.

Пока я разбираюсь с рубашкой, попутно смотрю на часы, ожидая появления Гаспара. Вот уже две недели, как он приходит, чтобы что-то починить, что-то поправить, и я в какой-то мере даже привыкла к его появлению. Между нами установились уважительно-добрые отношения, мой новый знакомый всегда вежлив и немногословен, как и в день нашего знакомства, так и сейчас, спустя столько времени. Он подмечает такие вещи, какие мне не пришли бы и в голову, а работа в его руках просто горит.

Раздается стук в дверь, и я иду открывать. Синяки прошли, и оказывается, что лицо Гаспара выглядит очень симпатичным, что выгодно отличает его от большинства, которое алкоголь и травка успели превратить в абсолютно малоприятных личностей.

Сегодня он чинит один из столбиков крыльца, который имел наглость сломаться. Я сажусь с книгой в другом углу крыльца и пробую углубиться в чтение. Время от времени я поднимаю голову, чтобы посмотреть на то, как Гаспар управляется с крыльцом. Надо сказать, за его работой приятно смотреть, ни одного лишнего движения, ни суеты или торопливости.

– Давно тут живешь? – Гаспар оборачивается ко мне, когда я достаточно долго молчу в ответ.

– Года два, – я переехала сюда после того, как встретила Габриила.

– А была в Черных скалах? – Гаспар потянулся за инструментом. Я отрицательно качаю головой, – они расположены недалеко отсюда, не совсем скалы, но выглядит потрясающе. Море и действительно черные скалы.

В голосе Гаспара проскальзывает нотка восхищения, и я понимаю, что он и сам под впечатлением от этого места. Я молчу, так как мне нечего сказать – восхищаться тем, чего я не видела, сложно. А дальше Гаспар произносит то, что я никак не ожидала услышать:

– Если захочешь, могу показать их.

Как я давно не слышала подобного. Переехав сюда, в дом, который был куплен на мои деньги, тогда Габриил предпочел вложить свои средства в акции фирмы Алана, я была предоставлена сама себе. По-моему, мы два раза сходили с Габриилом в ресторан на годовщину знакомства, а все остальное время он либо был на работе, либо говорил, что уезжает в командировки.

– Надеюсь, что туда можно добраться пешком, – отвечаю я, размышляя, что мои передвижения слегка ограничены отсутствием машины.

– Нет, это достаточно далеко, – подтверждает мои мысли Гаспар. Значит, я остаюсь без знакомства с Черных скал.

– Ты куришь? – Спрашиваю я.

– Я бы начал курить, если бы не подсчитал – во сколько обойдется мне такая роскошь, – улыбается он уголком губ, – так что желание курить пропало сразу.

Такая рассудительность явно сбивает с толку, особенно когда люди вокруг думают сперва о том, чтобы получить удовольствие, а уже потом – во сколько оно им обойдется.

Сегодня воскресенье, и я, как обычно, собираюсь отправиться в магазин. Положительно, мне надо всё же подумать о машине. Хотя бы самой старой, разбитой и поганенькой. Надоело превращаться в мула. Но, до машины мне ещё далеко, очень далеко. Еще не одна зарплата, которая позволит взять кредит и купить машинку. И вот, я уже иду, мурлыча под нос какой-то мотивчик и радуясь бархатным поцелуям еще не обжигающего светила.

Дохожу до перекрестка, как самый правильный пешеход ворочаю головой, высматривая угрожающих мне зверей на колесах, и обнаружив, что со всех сторон пусто, трогаюсь вперед.

Я блуждаю себе между рядов, голова моя очень довольна и пытается вместо выбора продуктов поразмышлять о чем-то приятном. Например, что надо бы купить новый лак и сделать маникюр, чтобы жизнь вообще стала просто прекрасной. Я покидала в корзину всё, что вспомнила из обширного списка, и раздумываю над тем, что могла забыть.

– Вы забыли маслины.

Сердце вылетело из горла, а из ушей, как в старых мультиках, выскочили две часовые кукушки. Мне показалось, что со мной заговорил прилавок с выпечкой.

Я оборачиваюсь, надеясь, что всё-таки это не стенд заговорил. Позади меня стоит Гаспар, протягивая мне банку маслин, которые я всегда беру для салата.

– Господи Боже, – я перевожу дух, – ты испугал меня.

Потом я недоверчиво задаю следующий вопрос.

– Откуда ты узнал про маслины?

– Я видел тебя несколько раз здесь по выходным, и каждый раз ты не проходила мимо маслин, – он стоит, улыбаясь, и прохожие косятся на нас.

– Отлично, спасибо – я принимаю протянутую мне банку, и направляюсь к кассе. Гаспар остается где-то позади, заинтересованный небольшими конвертиками с яблоком и корицей.

Как обычно – тяжелые пакеты уже привычно оттягивают руки, и я подхватываю их удобнее. Запрещаю себе снова жалеть о своей машине, остается лишь шагать к дому. Несколько шагов отделяют меня от перекрестка, когда загорается красный свет, предвещающий еще пару минут задержки на пути к дому. Сегодня явно не мой день. Когда сбоку притормаживает машина, я не обращаю внимания на это. Когда из машины выходит водитель, я так же поглощена напряженным ожиданием сигнала к переходу дороги. Когда ко мне обращаются, раздраженно поворачиваюсь, чтобы затем сильно удивиться.

– Я подвезу тебя, – Гаспар подхватывает мои пакеты, практически не оставляя мне времени на отказ. Он учтиво молчит о том, насколько они тяжелы. Убирает пакеты на заднее сидение, а затем открывает мне переднюю дверь. Как джентльмен из старых фильмов.

– Кстати, отличная машина.

Гаспар отъезжает от перекрестка и плавно встраивается в движение.

– Спасибо, – ему приятно, что я оценила автомобиль.

Машина действительно отличная, ничто не скрипит, не трещит и не грозит развалиться. И мягкая обивка кресел так и зовет расслабиться и ехать, куда глаза глядят.

– Я хотел предложить одну идею, – Гаспар не отрывает глаз от дороги, но при этом говорит так, словно все его внимание сконцентрировано на диалоге, – раз уж я на машине, а сегодня выходной, то если я предложу съездить к Черным скалам, ты же подумаешь над этим?

Он знает, что мне не попасть туда без машины. Он понял, что я хотела бы туда попасть. И он ненавязчиво предлагает мне осуществить желаемое. Я киваю. Гаспар поворачивается ко мне, явно не увидев этого движения, и я снова киваю, глядя на вопросительно вскинутую бровь над серым с карими крапинками глазом.

Мы подъезжаем к дому, который кажется таким маленьким и почти игрушечным. Мужчина выходит из машины, и, опережая меня, открывает дверь.

Попав внутрь дома, я прямиком направляюсь в ванную, чтобы добраться до холодной воды и освободиться от металлической жары. Я слышу, как Гаспар внизу, на кухне явно разбирает мои покупки, раскладывая их. Когда я выхожу к нему, он поворачивается ко мне:

– Я сварю кофе, если дашь мне пару минут.

Я оглядываю кухню и понимаю, что Гаспар разложил все покупки так, как это сделала бы моя мать. Он не спеша ставит на огонь старинную турку. Пока кофе варится, Гаспар достает чашки и ставит их на стол. По кухне начинает ползти аромат, заставляющий вдыхать его как можно больше и глубже, наслаждаясь дурманящим запахом. Поскольку я остаюсь не у дел, то мне приходится просто наблюдать. Темный кофе медленно заполняет чашки, подчиняясь руке Гаспара, удерживающей турку.

Пока я медленно пью горячий кофе, он убирает посуду. Наблюдая за его неторопливыми действиями, я ощущаю, что впервые за долгое время мне просто стало комфортно в собственном доме. Он больше не давит на меня тишиной, которая смотрит из всех углов. Несмотря на то, что я не так уж много знаю о Гаспаре, мне с ним спокойно.

Он, тем временем, заканчивает наводить порядок и поворачивается ко мне. Кто он? Откуда? – спрашиваю я себя. Гаспар наконец берет свою чашку, кофе в котором явно уже остыл. Он наклоняется, вдыхая аромат кофе, и улыбается.

– Я не люблю слишком горячий, – поясняет он, делая глоток, – и я живу здесь около пары лет. Новое место работы, да и город очень приятный. Мне здесь нравится.

– Что?

Я чуть не поперхнулась остатками кофе.

– Ты ясновидящий?

– Почему же, – Гаспар усмехнулся снисходительно, словно я сказала сущую нелепицу, – понять то, о чем ты думала, было не так уж и сложно.

– Тебе стоит предупреждать, когда ты начинаешь считывать человеческие мысли по лицам, – я ощутила себя более раскованно и свободно, несмотря на то, что мне немного неловко.

Пальцы осторожно держат чашку. Гаспар выглядит довольным, как сытая кошка, и явно забавляется моей растерянностью, я знаю об этом, несмотря на то, что ни одна черточка на его лице не выдает его мыслей. Я знаю, что мне его мыслей не прочитать, а он посмеивается надо мной, скрывая это за абсолютно спокойным взглядом.

Когда мы уже оставили позади дом, сонную от жары улицу, и едем вдоль тенистых улиц, я уже успокоилась и просто наслаждаюсь ветром, врывающимся в приоткрытое окно машины. Город обладает непредсказуемостью, которая досталась ему от моря, а оно меняет свое настроение каждый час.

Впереди уже виднеется блеск воды, но наш путь лежит дальше, к острым уступам скал, окружающим небольшой пляж. Мы ни о чем больше не говорили, пока не вышли из дома. И сейчас, когда машина несет нас прочь из города, мы тоже молчим. Не потому, что нам не о чем говорить. Напротив, нам хорошо молчать, словно тишина заменяет сотню пустых слов. Я раньше никогда не думала, что можно просто молчать, находясь рядом с кем-то, и при этом не ощущать себя в изоляции.

Дорога петляет между извилистых поворотов берега, и где-то рядом уже слышен рокот волн. Я разглядываю открывающийся передо мной вид, который заставляет забыть обо всем остальном. Небо, погруженное в море, и море, достигающее неба.

Машина, замедляя ход, оказывается на небольшом участке побережья, которое со всех сторон окружено черными скалами. Остатки древнего вулканического слоя, они стоят перед морем, которое беспокойно бьется об их подножие, словно проверяя его прочность.

Я готова просидеть всю жизнь на одном месте, любуясь уголком из другой вселенной, но Гаспар напоминает о своем присутствии, негромко кашлянув.

– Не хочешь пройтись? – Говорит он, убедившись, что привлек моё внимание, и меня просто выносит из машины.

Я снимаю обувь и направляюсь к воде. Волны набегают на песок, и тактильные рецепторы кожи ощущают их движение.

Потеряв счет времени, я всё стою посреди воды, пока, наконец не возвращаюсь обратно, в реальность. Обернувшись, понимаю, что пора вернуться к своему спутнику. Он же стоит, облокотившись на капот машины, и мне, даже на таком расстоянии, видно его внимательный взгляд.

Мокрые ноги вязнут в песке, которые ласково окутывает их своей массой. Когда я подхожу к машине, Гаспар протягивает мне руку, чтобы поддержать, пока я надеваю туфли. К ногам прилипли песчинки, и они щекочут кожу, перекатываясь внутри обуви.

Медленно падает температура, предвещая наступление вечера. Прежде, чем вернуться в машину, Гаспар отходит к каменным стенам, чтобы затем вернуться назад и протянуть мне цветок, тонкий стебель которого почти не ощутим в руках.

– Обычно, он растет только в горах, но видимо птицы принесли сюда семена, – говорит он, пока я разглядываю венчик из лепестков. Растение пробивается сквозь камни и одерживает победу, несмотря на то, что его корни так хрупки и слабы.

Наверно, самое интересное и необычное заключается в том, что наши отношения – это крепнущая дружба. Ни один жест не несет в себе двусмысленной подоплеки, ни один взгляд не оскорбляет установившегося доверия. Именно поэтому Гаспар укрывает меня пледом, когда я засыпаю дома, присев, как мне кажется, всего лишь на пару минут посмотреть новости. Закрывает за собой дверь и исчезает в вечерней темноте. Мы – незнакомцы, но, несмотря на это, приходим друг к другу, чтобы погреться у общего костра.

* * *

Два события нарушают моё утро. Первое – звонок сестры, требующей, чтобы я немедленно что-то меняла и не жила одна. Пока я пытаюсь понять бессвязный поток слов, скорее похожих на птичий щебет, она не останавливается ни на мгновение и лишает меня надежды хоть что-то разобрать.

Наконец я выхватываю несколько слов и по ним догадываюсь. Сестра увидела что-то страшное, что поразило ее впечатлительную натуру, и теперь она требует от меня большей заботы о безопасности.

– Прости, я всё же не поняла, – говорю я, стараясь остановить её поток слов, – но все-таки что случилось?

– Разве ты не смотрела новости? – Потрясена она так, словно я призналась в том, что не умею читать. Я действительно не смотрю новости, они вызывают у меня смешанное ощущение презрения и гадливости. Словно кто-то мешает палкой чан с нечистотами и выплескивает их всем желающим узнать их запах.

– Убийство. Жестокое убийство прямо в центре, – кажется, что каждое слово вызывает у сестры приступ удовольствия одним своим звучанием, – я просто обязана сказать, что ты безответственно относишься к своей безопасности. Кто знает, что творится в нашем городе! Ты же живешь одна, тогда как могла бы попробовать помириться с Габриилом! Мы с Аланом….

Я кладу трубку на край стола и иду собирать сумку. Мне пора идти, и времени выслушивать мысли премудрого Алана по поводу очередного выпада в мою сторону у меня просто нет.

Несмотря на такое утреннее вторжение, я пребываю в хорошем настроении и направляюсь на работу. В последнее время меня очень сложно вывести из состояния покоя и удовлетворенности, которые вытеснили прежний пессимизм. Небольшой киоск с газетами сегодня явно переживает один из лучших дней. Газеты, по всей видимости, рассказывающие о том происшествии, о котором говорила сестра, раскупаются с немыслимой скоростью.

Новости долетают и до офиса. Сидящий неподалеку от меня и, пока что, бездельничающий курьер заигрывает с молоденькой администраторшей, а на столе рядом с ним лежит свежий номер газеты с яркой передовицей, посвященной новостям. Любопытство перевешивает, и я, напрягая глаза, пытаюсь разглядеть то, что написано. Затем, до меня запоздало доходит, что в эпоху высоких технологий можно воспользоваться более удобным способом. Не зря же передо мной стоит монитор компьютера.

Лежащее среди аккуратно подстриженного газона, тело застыло, удерживая в руках нечто непонятное с первого взгляда. Это сердце. Разрезанное и развернутое, вложенное в руки, словно мертвая женщина предлагает его тому, кто наклонится над ней.

Волна дурноты поднимается вверх, проползая под кожей обжигающими каплями, и приливает к голове. Не знаю – почему, но даже после того, как я закрываю интернет-статью, жуткий вид трупа все равно стоит у меня перед глазами.

Пока я готовлю ужин, даже включаю новости, нарушив все свои правила. Как и следовало ожидать, происшествие обсуждают на всех каналах. Строятся догадки и предположения о том, кто мог совершить такое, советуют горожанам быть бдительными. Болото обыденности всколыхнулось – ещё бы, такая почва для обсуждения и сплетен. Перед тем, как лечь спать, я впервые за много лет подхожу к двери дома. Помедлив немного, закрываю оба замка. Ночная тишина города больше не безопасна.