Текст книги "Насмешка (СИ)"
Автор книги: Юлия Цыпленкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)
Глава 19
Время растянулось. Казалось, что ночь превратилась в бесконечность, и уже никогда не взойдет солнце, чтобы осветить своими лучами мир. Только тьма, да завывания ветра за окном, яростно швырявшего снег налево и направо, словно взбесившийся пахарь. Даже уютное потрескивание поленьев в очаге не давало необходимого уюта и покоя. Лиаль металась по небольшой комнате, служившей хозяевам, и кухней, и опочивальней, зябко ежась и обнимая себя за плечи. Время от времени она останавливалась и глядела на закрытую дверь, откуда доносилось монотонное бормотание старой Ниски. Невозможно было разобрать слов, как невозможно было понять, что творится там, куда благородной лаиссе было запрещено входить под угрозой самых страшных кар.
Девушка беспомощно оглядывалась на ласса Дальвейга, застывшего немым изваянием на короткой скамье. Его взгляд был устремлен на огонь, и лишь когда Лиаль застывала спиной к нему, мужчина поворачивал голову и смотрел на нее. Гаэрд уже несколько раз пытался успокоить лаиссу, усадить за стол, на который хозяйка поставила миски с вечерней трапезой, но Лиа вскакивала уже через пару мгновений, а пища и вовсе не полезла ей в рот. Девушка мерила шагами комнатку, губы ее шевелились в безмолвной молитве, но слез не было. Лаисса Ренваль умела быть сильной.
– Лиа, – Дальвейг впервые назвал ее сокращенным именем.
Это вывело лаиссу из ее замкнутого состояния. Она остановилась и обернулась к Гаэрду.
– Мне нужно поговорить с вами, – мягко продолжил мужчина. – Присядьте.
Лиаль машинально приблизилась к скамье и села рядом с благородным лассом.
– Значит, медальон у вашего мужа? – спросил Гаэрд.
– Медальон? – девушка потерла виски, стараясь понять, о чем спрашивает ее Дальвейг. – Ох, медальон… – она вспыхнула и опустила глаза. – Так вышло. Это все глупая случайность… Простите меня.
– Ласс Ренваль что-то сказал, когда рассмотрел его? – Гаэрд не дал ей вновь уйти в свои мысли.
– Нет… О медальоне, нет, – отрицательно покачала головой Лиа. – Признаться, после того, как он сорвал его с моей шеи, я больше не видела наместника.
– Хотите, я вам расскажу, что он означает? – нет, Гаэрд не хотел втягивать Лиаль в противостояние с Последователями, как не хотел открывать тайны меча, но он больше ничего не мог придумать, что оторвало бы лаиссу от ее печальных и тревожных мыслей, усмирив на время бесцельные метания. Говорить о Ригнарде было опасно, о ее замужестве жестоко, своей жизнью мужчина вряд ли бы сейчас заинтересовал Лиаль, а вот медальон… Он был когда-то для нее тайной, которую хотелось узнать, на любопытство и понадеялся хранитель Халидура.
– Вы, правда, мне расскажете? – лаисса вскинула на мужчину удивленный взгляд, и он кивнул.
Гаэрд ненадолго замолчал, решая, как и что рассказать, но он был так вымотан, что махнул рукой на осторожность. Лиаль он доверял, но все-таки предупредил:
– То, что я сейчас расскажу, должно остаться между нами, Лиа. И не только ради сохранения тайны того братства, к которому я принадлежу, но и ради вас. Забыть мой рассказ у вас, конечно, не получится, но вы не должны, ни словом, ни делом дать понять, что знаете. Ежели вы считаете, что лучше остаться в неведении, то я промолчу…
– Нет! – лаисса мотнула головой. – Я хочу знать… о вас.
Ласс Дальвейг улыбнулся и позволил себе взять Лиаль за руку. Она не отдернула ее, только опустила взгляд и чуть сжала пальцы, отвечая Гаэрду. Мужчина опять замолчал, любуясь лаиссой и борясь с желанием обнять ее.
– Лиа… – Дальвейг задавил порыв и выдохнул. – Да, медальон, – словно напоминая самому себе, о чем собирался рассказывать, произнес ласс. – Так вот…
Заметив, что Гаэрд никак не может начать и не догадываясь, что всему виной ее близость, Лиаль решилась помочь лассу. Она вспомнила орла с распростертыми крыльями, которого столько раз обводила пальчиком.
– Что означает орел? – спросила лаисса.
Гаэрд облегченно вздохнул, вопрос Лиаль помог собрать мысли воедино.
– Название братства – Орден Орла, – ответил он. – По легенде, именно орел принес первому хранителю то, что мы бережем уже много столетий.
– А меч? – Теперь Лиа вспомнила обратную сторону медальона.
– То, что мы бережем, – усмехнулся Дальвейг. – Меч Святого Хальдура.
– Меч Святого Защитника Хальдура? – потрясенно прошептала девушка. – Истинный меч Хальдура Освободителя?
Гаэрд усмехнулся и кивнул в ответ. Священный трепет, отразившийся на лице благородной лаиссы вызвал улыбку мужчины – она стала совсем похожа на ребенка, который еще не разучился верить в бабку-болотницу, насылающую детям дурные сны, если они плохо ведут себя, или в волшебницу-зубницу, меняющая молочный зуб на коренной.
– Истинный, – подтвердил Дальвейг. – Вы хотите услышать легенду?
– Очень! – воскликнула Лиаль, сжимая руку ласса.
– Тогда слушайте, – важно произнес Гаэрд и негромко рассмеялся, заметив, как Лиа затаила дыхание. – Вы же знаете, как удалось избавиться от Нечистого и его рати?
– Святые Защитники отправили Врага под землю, – ответила лаисса. – Кажется, им удалось разверзнуть землю, и Нечистый упал в образовавшуюся трещину и утащил за собой свою рать.
Гаэрд снова улыбнулся. Глаз от Лиаль ему отвести не удавалось, и улыбка не желала покидать уст. Ласс сердился на себя, обзывал дураком и полоумным, но продолжал смотреть на нее и улыбаться.
– Я что-то не так сказала? – спросила лаисса.
– Почти все так, – все же выдавил из себя мужчина. – Когда людские силы были на исходе, и Враг уже предвкушал победу, трое воинов: Дагольф, Фармонд и Хальдур – собрав всю свою отвагу, честь, доблесть и желание спасти тех, кто еще остался в живых, в отчаянном порыве бросились на Нечистого, одновременно вонзив в него свои мечи. От рева Врага вздрогнула земля, сбив с ног Черную Рать. После земля разошлась, обдав последних людских защитников жаром своего нутра, и Нечистый был сброшен в подземный огонь, а следом за ним в пламя полетела и вся его поганая рать. Земля вновь сомкнулась, мир был свободен. Тогда Дагольф, Фармонд и Хальдур поклялись вечно оберегать людей от происков Врага и его сторонников. Звезды признали их клятву, вознеся на небо и одарив силой богов. Таково сказание о Святых Защитниках. Далее же начинается легенда о возвращении трех мечей, которые унес в своем теле Нечистый.
– О, Святые, – выдохнула Лиаль, слушавшая Гаэрда. – Расскажите же мне ее, Гаэрд, прошу вас!
Дальвейг погладил запястье лаиссы, не удержался и поднес ее руку к губам. Лиаль вздрогнула, но опять не отдернула руки. Она впилась взглядом в лицо Гаэрда, словно пытаясь найти там ответ на все свои вопросы. Мужчина вновь поцеловал ладонь лаиссы и прижал ее к своей щеке. Он не поднимал на нее взгляда, опасаясь увидеть гнев или осуждение в темных глазах Лиаль. Но не было ни гнева, ни осуждения, лишь затаенная тоска и нежность, выдававшие все, что сейчас чувствует девушка.
Лиа подняла вторую руку, несмело коснулась волос Гаэрда, провела по ним ладонью и застыла, опустив руку на мужское плечо. И он решился взглянуть в глаза Лиаль. Неспешно поднял веки, встретился со взглядом благородной лаиссы и обнаружил, что Лиа не обижена, не разгневана, и даже не раздражена порывом ласса. То, что прочитал в глазах девушки Гаэрд, заставило сердце биться быстрей.
– Лиаль, – то ли простонал, то ли произнес мужчина, и мир на короткое мгновение исчез.
Мужские ладони сошлись на лице лаиссы, нежно обняв его. Лиа, затаив дыханием, смотрела, как глаза Гаэрда становятся все ближе, и ее сердечко сладко заныло в предвкушении того, когда его губы накроют ее уста, даря радость первого, по-настоящему, первого поцелуя. Не сорванного против воли, не навязанного грубой силой, не требовательного и властного, клеймящего ее, а того, о котором столько мечтала юная лаисса Магинбьорн, глядя на луну летними ночами, когда до нее доносилось пение соловья, а воздух пьянил своим ароматным дыханием. Это был поцелуй, на который так хотелось ответить. И она ответила, пусть неумело, но отдавая всю свою любовь и нежность, всю тоску, скопившуюся в душе. Руки Лиаль обвили шею Гаэрда, она прижалась к мужчине, забывая сейчас всякое стеснение и стыд. И когда он отодвинулся, глядя на девушку горящими глазами, лаисса потупила взор. На щеках ее загорелся румянец, и с уст сорвалось дорогое ей имя:
– Гаэрд…
– Лиа, – прошептал в ответ мужчина, блуждая по лицу Лиаль будоражащим кровь взглядом.
Неожиданно заскрипела входная дверь, морозный воздух ворвался сизыми клубами в натопленный дом, и скрип половиц под тяжелыми шагами хозяина дома заставил влюбленных отпрянуть друг от друга. Опьянение сошло, и теперь лаисса Ренваль испуганно смотрела себе под ноги, пытаясь понять, как она осмелилась сделать то, что сделала. И, главное, что теперь о ней думает Гаэрд. Должно быть, он решил, что слухи все-таки верны, коли уж благородная лаисса сама кидается на шею мужчине.
Горько усмехнувшись, Лиаль поднялась с лавки и отошла к очагу, пряча стыд за заботой об углях. Смерд бросил взгляд на дверь, за которой еще колдовала Ниска, вздохнул и ободряюще произнес:
– Ниска поможет, – после вновь покинул господ.
Дальвейг, дождавшись, пока мужчина выйдет, приблизился к Лиаль, положил руки ей на плечи, но девушка вывернулась и отошла от него, раня холодом, появившимся в ее глазах.
– Вы ошиблись, ласс Дальвейг, я не доступная женщина. И мгновение моей слабости теперь жжет меня сильней огня, – сказала она, отворачиваясь от Гаэрда.
– Святые, Лиа, я и не считал вас доступной, к чему вы оскорбляете себя и меня подобными словами? – возмущенно воскликнул мужчина.
Плечи лаиссы поникли, меньше всего ей хотелось оскорбить Гаэрда Дальвейга, только не его. Она столько времени держалась, стараясь быть выше лжи, которую распространил о ней наместник Ренваль, ее законный супруг, но теперь, когда рядом был совсем другой мужчина, панически боялась разочаровать его и заставить поверить навету неосторожным поведением. В это мгновение Лиаль отчаянно мечтала о стенах Обители, где позор и стыд не настигнут ее, где не нужно опасаться сделать неверный шаг, и где не будет зеленоглазого искушения, оказавшегося даже лучше и благородней, чем себе раньше представляла лаисса.
– Я обидел вас, – услышала она и порывисто обернулась. Гаэрд стоял за ее спиной и испытующе смотрел на девушку. – Простите меня, Лиаль, менее всего на свете мне хотелось оскорбить вас своим порывом. Клянусь, что более не посмею смутить вашего покоя и обнажить свою душу.
– Вашу душу? – потрясенно прошептала Лиаль. – Вы… я… я небезразлична вам?
– Не будем об этом, – ответил мужчина и отошел к своему прежнему месту, прислушиваясь к тишине, воцарившейся за дверями, где лежал Ригнард.
Лаисса подошла к нему, нервно переплетая и расплетая пальцы. Ей безумно хотелось, чтобы он ответил, но требовать откровенности она не смела.
– Да, не будем, – кивнула Лиаль. – Ваша супруга… Вы, безусловно, честный мужчина, и я…
– Моя супруга? – брови Гаэрда изумленно поползли вверх. – С чего взяли, что я женат?
– А разве нет? – в свою очередь удивилась Лиа. – Такой, как вы…
– Какой? – не удержался от вопроса благородный ласс.
– Необыкновенный, – прошептала девушка и снова отвернулась. – Так, значит, вы свободны?
– Как ветер, – улыбнулся Дальвейг.
– А я нет, – горько усмехнулась Лиаль, отходя к окну. – Я повязана узами с человеком, которого презираю всей душой, и все-таки он мой муж, пусть нелюбимый и нелюбящий.
Гаэрд вновь поднялся со скамьи и приблизился к девушке. Противореча собственной клятве, он накрыл ее плечи ладонями и прижал спиной к своей груди. Лиа откинула голову назад, упираясь затылком в мужское плечо, и прикрыла глаза, наслаждаясь коротким мгновением близости.
– Король наш справедлив и разумен, он услышит нас, – сказал Дальвейг после небольшого молчания. – Он освободит вас от ненавистных уз. Вы сможете вздохнуть полной грудью, и я осмелюсь…
Лиаль развернулась, оказавшись лицом к лицу с благородным лассом.
– На что осмелитесь, Гаэрд? – с замиранием сердца спросила она.
Ответить он не успел, потому что открылась дверь, и к ним вышла Ниска. Она дошла до скамьи и тяжело опустилась на нее, коротко велев:
– Воды.
Гаэрд зачерпнул кружкой из ведра воду и подал ведьме. Та жадно опустошила всю кружку, утерла со лба пот и устало произнесла:
– Вымолила я жизнь мальчику, вырвала из когтей смерти. Завтра очнется, сейчас пускай спит.
Лиаль сорвалась с места, спеша увидеть брата, но старуха перехватила ее за локоть, заглянула в глаза и напомнила:
– Плата с тебя. За дверями жду. Ласса не бери, лишний он. А ты согласие дала, теперь взять назад не можешь. Не выйдешь, к утру брат окоченеет.
После этих слов встала и направилась к дверям на улицу, на ходу накидывая свой полушубок, лежавший на стуле. Лиаль судорожно вздохнула, но откинула сейчас мысли о словах ведьмы и поспешила к брату. Гаэрд еще некоторое время смотрел на дверь, однако и он последовал за лаиссой, решив не оставлять девушку, чтобы Ниска не говорила.
Лиаль он застал на коленях перед кроватью, сжимающей руку брата. По лицу девушки катились слезы, и на устах застыла улыбка.
– Гаэрд, горячка ушла, – прошептала она. – Взгляните, он не бредит, просто спит. О, Святые, благодарю!
Чтобы не делала здесь ведьма, Ригнард Магинбьорн все еще не утратил бледность, но больше она не была восковой, дыхание молодого ласса выровнялось, жар сошел, и выглядел Ригн намного лучше. Лаисса Ренваль еще некоторое время смотрела на брата, после поднялась на ноги, поцеловала его и направилась к выходу.
– Лиа, – позвал ее Дальвейг.
– Ниска ждет, узнаю, что ей надо, – улыбнулась девушка.
– Я с вами, – решительно заявил Гаэрд, направляясь следом.
Лиаль обернулась, задумчиво потерла лоб, но согласно кивнула. Ее пугала жутковатая ведьма, и поддержка Гаэрда была вовсе не лишней. Они уже накинули плащи и подошли двери, когда вернулась Эльга и попросила:
– Не ходите, благородный господин. Ниска велела передать, ежели вы ослушаетесь, то договору конец, и она все вернет обратно, второй господин помрет еще до рассвета. А уж коли Ниска говорит, что так будет, значит, так оно и есть. Она никогда не врет. Может не сказать, но врать не будет.
– Но я не могу оставить благородную лаиссу, – заупрямился Дальвейг.
Теперь в его руку вцепилась Лиаль, глядя с мольбой на мужчину.
– Прошу вас, Гаэрд, останьтесь. Я не могу потерять брата. Ежели ведьма сумела исцелить его меньше, чем за ночь, то она может и забрать его жизнь обратно. Ничего со мной не станется, много ли старухе надо?
Дальвейг поморщился, но согласно кивнул. Ему не нравилась Ниска, ему не нравилась ее неведомая затея. Внутренний голос Гаэрда кричал – не верь! И все же он покорился просьбе Лиаль, твердо решив, если ведьма будет уводить лаиссу, он не позволит. Немного успокоившись, мужчина прошелся по комнате, где они с Лиаль ожидали исхода колдовства деревенской ведьмы. Походив некоторое время из угла в угол, ласс остановился возле скамьи, вспоминая свой поцелуй с Лиаль, ее робкий ответ, и нахмурился. Слишком неумелой и неискушенной казалась замужняя лаисса. И пусть ее брак длился не так долго, возможно, и муж не был с ней ласков, но у Гаэрда сложилось ощущение, что его целовала девица, позволившая себе вольность. Да и ее поведение после. Пусть была возмущена, может, оскорблена, чему противоречила, впрочем, попытка ответить на поцелуй и объятья, в которые Лиаль заключила мужчину, но и это не было похоже на замужнюю даму. Тут же вспомнился румянец на щеках девушки, и ее смятение, когда она застала Гаэрда полуодетым.
– Все еще невинна? – изумленно прошептал Гаэрд. – Ренваль не прикоснулся к своей супруге? Но тогда к чему была его яростная ревность? Помешательство какое-то…
За его спиной скрипнула открывшаяся дверь. Дальвейгу не за чем было оборачивать, чтобы узнать, кто там. Легкую поступь Лиаль он запомнил еще с замка Ренваля. И все же он обернулся и посмотрел на благородную лаиссу. Глаза Лиа лихорадочно блестели, на щеках пылал румянец, словно она была в горячке. Девушка кусала губы, нервно теребя полу плаща. Гаэрд сделал к ней шаг, но Лиаль подняла руку, жестом останавливая его.
– Я ухожу, – твердым голосом произнесла она. – Не стоит ходить за мной. Мне нужно рассчитаться с Ниской.
– Я не отпущу вас одну, – запротестовал Дальвейг. – Я иду с вами.
– Никуда вы со мной не идете, – девушка стиснула кулаки. – Вы останетесь здесь и не покинете этого дома до рассвета. Таково условие старой женщины. Она спасла моего брата, и я не собираюсь противоречить ей.
Мужчина взглянул на лаиссу исподлобья.
– Лиа…
– Не смейте так называть меня! – вдруг взвилась Лиаль. – Вы мне никто! Вы не муж и не мужчина моего рода. Вы ласс, решивший быть благородным. Я освобождаю вас от всего, слышите?! Мне не нужна, ни ваша помощь, ни ваша забота, ни ваше свидетельство! Уходите! Убирайтесь прямо сейчас и больше никогда не ищите меня! Я не хочу вас видеть, ласс Дальвейг, слышите, не хочу!!!
Опешивший Гаэрд некоторое время смотрел на кричащую лаиссу в немом изумлении.
– Лаисса Ренваль, ежели вы настолько оскорблены моим поведением, то прошу…
– И поцелуй мне ваш омерзителен! Вы весь мне омерзителен! – казалось, Лиаль сейчас выплескивает на мужчину всю свою ненависть, не давая ему вставить и слова. – Убирайтесь и больше не лезьте ко мне вы, благородный ласс, – она издевательски расхохоталась. – Не смейте лезть в мои дела и в мою судьбу! Уезжайте сейчас же, слышите? Я ненавижу вас, – закончила она, бледнея.
Словно выдохшись, лаисса привалилась спиной к стене, закрыла глаза и прошептала:
– Уезжайте. Вы не нужны нам с братом, мы сами со всем справимся. Без вас мы решим все наши злоключения. Уходите.
И Гаэрд ее услышал. Сердце, замершее, пока Лиаль говорила, теперь пустилось вскачь, кровь бросилась лассу в голову. Он поджал губы, схватил свой плащ, меч и стремительно направился к двери. Но остановился, поравнявшись с лаиссой, и задержал на ней взгляд, исполненный гнева и боли. Рука мужчины поднялась, и пальцы коснулись щеки девушки. Она дернулась, будто он не погладил ее, а ударил. Лицо лаиссы исказилось.
– Уходите же, ну! – вскрикнула она, отпрянув от Гаэрда. – Вы мне… противны.
Больше не говоря ни слова, ласс вышел за дверь, с силой захлопнув ее. Лиа закрыла лицо ладонями, и из груди ее вырвался стон.
– Я люблю вас, Гаэрд, я так сильно вас люблю…
Но она оборвала рыдания, зло стерла с лица слезы и вернулась к ожидавшей ее ведьме. Та коротко взглянула на лаиссу и удовлетворенно кивнула:
– Сказала.
– Сказала, Нечистый тебя задери! – вырвалось у Лиаль.
– Больно? – вновь спросила Ниска. – Больно. Хорошо. Очень хорошо. То, что мне надо. Идем.
Сухая старушечья рука сомкнулась на руке лаиссы. Снег и ветер ударили в лицо, выбивая из глаз слезы, которые и так готовы были сорваться с ресниц Лиаль. Она опустила голову и послушно шагнула за ведьмой. Они уже успели отойти от дома, где остался спящий Ригнард, когда за спиной послышалось лошадиное ржание. Ветер уносил своего всадника, так и не обернувшегося на ту, что прогнала его, оскорбив и унизив.
– Святые, – всхлипнула Лиа. – Гаэрд… Прости меня.
– Очень хорошо, – повторила Ниска. – И он не помешает, и тебе легче отдать плату будет.
– Мой брат…
– Будет жить.
– Благодарю, – безжизненно прошелестел голосок Лиаль, больше она не сказала ни слова.
Пока шли до дома ведьмы, пока та готовила все для своего ритуала, который стал платой за жизнь Ригнарда, Лиаль не произнесла ни слова. Молчала лаисса, и когда ведьма затачивала нож. Девушка сидела, закрыв глаза, и молилась. Жизнь за жизнь, что может быть проще и понятней?
– Сердце девственности, – приговаривала ведьма, чертя на полу непонятные лаиссе знаки, – познавшее любовь и страдание, и отданное добровольно – это то, что я давно искала. Ты даже не представляешь, девонька, как тяжело найти все это разом. Из твоего сердечка выйдет мой лучший амулет. Ты не бойся, все будет быстро и не больно, ты даже понять ничего не успеешь. Закроешь глазоньки, и уже увидишь Небесных покровителей. И матушку свою увидишь, и пращуров всех. И того, кто умер за тебя. Поговоришь с ними, обнимешься. Ласс твой что, погорюет-погорюет, да другую найдет. Зато брат быстро поправится, домой вернется, женится, детишек ему жена нарожает. А дочку он твоим именем назовет и любить ее больше всех будет. Ты сверху на него поглядишь, да порадуешься. Ну, давай, раздевайся, ягодка. Быстрей начнем, быстрей для тебя все закончится.
– Мой муж будет мстить брату? – спросила Лиа, открывая глаза.
– Не до того ему будет, – ответила Ниска. – Что медлишь, или передумала?
– Нет, – лаисса мотнула головой. – Забирай. Коли не для любимого бьется, так брата вернет.
– И то верно, – кивнула ведьма, снимая с Лиаль плащ. – Умница, ягодка, все верно мыслишь.
Лаисса Ренваль послушно раздевалась, стараясь не думать о скорой смерти. Не смотрела она и на приготовленные нож и чашу, куда старуха собиралась положить ее сердце. Послушно легла на стол и закрыла глаза, до крови закусив губу и сжав пальцами края стола до побелевших костяшек. Жить! Ей безумно хотелось жить! Но так же безумно хотелось, чтобы жил Ригн, единственный, по-настоящему, любимый ею мужчина, ее брат, ее плоть и кровь… Был единственный, пока не появился Гаэрд. Но Гаэрда Дальвейга Лиа знала так мало, а брата всю жизнь, и она не видела своего счастья, если по ее вине умрет Ригнард.
Ведьма накрыла лаиссу куском полотна, оставив открытой грудь, зажгла витые свечи, расставив их вокруг стола, и заговорила непонятные слова. К кому она взывала, что говорила, как долго длилось ее бормотание, Лиаль не могла понять. Ее сознание плавало в вязком тумане страха и надежды. Не верилось, что вскоре ее юная жизнь оборвется, так и не успев начаться. Как не верилось, что, познав радость поцелуя возлюбленного, она отравила его душу ложью, прогнав, чтобы он не вмешался и не прервал ритуал. Молитвы и слова, обращенные к Гаэрду, смешались воедино, и Лиа уже сама не понимала, кому и что она говорит мысленно. Она не заметила, как голос старухи стал громче, как поднесла ведьма острый нож к горлу благородной лаиссы. В девичьей груди отчаянно билось преданное и горячее сердце. Отстукивало свои последние мгновения. Тук-тук-тук… тук… тук…
Верный Ветер уносил Гаэрда все дальше, прорывался сквозь метель, ожесточенно завывавшей, кружившей вокруг всадника и его коня, будто голодный зверь. Гаэрд зло пришпорил скакуна. Тот протестующе заржал, но остался не услышан. Кровь огненным потоком неслась по телу благородного ласса. Слова Лиаль все еще звучали в его ушах. Омерзителен, противен, ненавижу…
Но ведь были дни, проведенные в замке и тот вечер, когда невозможно было наговориться, не было сил расстаться даже на ночь. Были дни, проведенные рядом в дороге. И ее касания были, и взгляд, наполненный грустью и чем-то еще, от чего сладко ныло его сердце. То, что позволило ему сегодня целовать лаиссу, и был ее несмелый ответ. И ее руки на его плечах тоже были, как и срывающийся шепот, которым она произнесла: «Гаэрд». Все это было и противоречило последним словам, брошенным Лиаль в лицо мужчине.
– Стой! – вскрикнул он, натягивая поводья. – Она прогоняла меня! Святые, она гнала меня, чтобы я не мешал… Чему?
Выругавшись и обозвав себя дураком, ласс Дальвейг развернул Ветра и вновь пришпорил. Теперь ветер подгонял коня, словно понукая его и вынуждая бежать быстрей, и жеребец бежал так быстро, насколько мог, насколько ему позволял снег, сыпавший под копыта.
– К Нечистому! – воскликнул Гаэрд, не в силах справиться с обуревающей его тревогой.
Почему послушался? Ведь чувствовал же, что будет что-то нехорошее. Знал, что нельзя доверять ведьме.
– Дурак! Какой же легковерный дурак, – приговаривал он, выплескивая в словах переживания и страх, вдруг сковавший душу льдом. – Святые, не оставьте, – ладонь сжалась на рукояти Халидура.
В деревню Ветер влетел, подобно своему тезке, продолжавшему подгонять жеребца, налетая на него и всадника яростными порывами. Гаэрд натянул поводья, спрыгивая на землю, вбежал в крестьянский дом и накинулся на Эльгу, расстилавшую постель.
– Где дом ведьмы?
– Так там, – женщина указала в сторону рукой. – За деревней, недалече. Низенький такой, одинокий. А что случилось-то, господин?! – крикнула она в спину выбегающего обратно на улицу Гаэрда.
– Знаешь, зачем она лаиссу забрала? – полуобернувшись, нетерпеливо спросил Дальвейг.
Женщина пожала плечами.
– Да мало ли… Ниска зла не делает. Ну, снеди принести, в доме, там, прибрать. Сорочку пошить, или хлеба испечь. Старая же уже. Может, каприз ее такой, чтобы благородная лаисса полы ей вымела. Кто же ее разберет.
– Полы вымела? – криво усмехнулся Гаэрд. – И для того меня из деревни велела выгнать? Нет, тут не полы.
Дверь за ним захлопнулась, оставив женщину в растерянности. Он вновь вскочил в седло и тронул поводья.
– Неси, друг, неси так быстро, словно за нами гонится сам Нечистый, – взмолился мужчина.
Конь, словно поняв хозяина, сорвался с места. За деревней они остановились, пытаясь понять, куда ехать дальше. Луны не было, и ласса окружила тьма. Теперь же мужчина напряженно вглядывался в непроглядную ночь до боли в глазах.
– Туда! – воскликнул он, заметив далекий блик.
Свет был настолько слаб, что через мгновение Гаэрду подумалось, что блик ему привиделся. И все-таки он гнал в ту сторону Ветра, стирая с лица снег, стиснув зубы и молясь Святым, не оставить его и сейчас. Вскоре сугробы не позволили коню бежать, и пришлось замедлиться. Но дом ведьмы уже манил всадника, слабым светлячком поблескивая среди ночной мглы.
Достигнув низкой избушки, Дальвейг спрыгнул на землю, сразу провалившись в сугроб. Тихо выругавшись, он подобрался к окну, затянутому морозным узором. Дохнув на него, Гаэрд расчистил себе небольшое кусок и заглянул в него. Увиденное потрясло мужчину. Он бросился к двери, рванул ее, но дверь оказалась заперта. Не желая медлить и требовать открыть, ласс отцепил от седла притороченный к нему лук, взятый у одного из ратников после столкновения с охотниками, вытянул из колчана стрелу, наложив ее на тетиву. Затем снова заглянул в окно и ударил по нему локтем.
Ведьма, поднесшая нож к горлу Лиаль, отрешенно лежавшей на столе, вздрогнула и подняла голову. Большего она сделать не успела. Вжикнула выпущенная твердой рукой стрела, пробила череп старухи, войдя точно между глаз.
– Дверь открой, живо! – гаркнул Гаэрд.
Лиаль, слабо понимающая, что происходит, поднялась со стола, прикрываясь тканью, и послушно направилась к двери, отодвигая засов. Затем обернулась, взглянула на мертвую старуху и вскрикнула.
– Ниска… Ригн… Ты! – Лиа обернулась к Гаэрду. – Что ты наделал! Ригн теперь умрет! Моя жизнь была платой, мое сердце было платой, а ты… ты все испортил! – истерично выкрикнула она, бросаясь на мужчину с кулаками. – Почему ты не уехал?!
Гаэрд перехватил ее руки, сжал запястья и с силой встряхнул.
– Это что ты чуть не сделала?! – закричал он в ответ. – Совсем разума лишилась? Меня выгнала, чтобы пойти под нож убийце! Глупая, глупая Лиа! Зачем?! Зачем… – совсем тихо повторил он, опускаясь на колени и обнимая лаиссу.
Гаэрд прижался щекой к груди возлюбленной, с наслаждением слушая, как быстро стучит ее сердечко.
– Не отпущу, – прошептал он. – Никогда.
– Гаэрд, – сдавленно выдохнула Лиаль, – Гаэрд…
Он поднял голову, глядя в лицо лаиссе.
– Я успел, Лиа, – он вдруг рассмеялся и снова прижался к ней щекой. – Все понял и успел. К Нечистому… Святые… – тут же вскочил на ноги и снова встряхнул девушку. – Никогда не смей больше со мной такое проделывать, больше я не поверю. Омерзителен, противен, плевать. Я больше не уйду, слышишь меня? Не уйду!
– Не противен, – мотнув головой, жарко воскликнула Лиаль. – Омерзителен был мой язык, когда лгал тебе! Все не так, все было ложью…
Не слушая ее, Гаэрд обхватил лицо Лиаль ладонями и покрыл быстрыми жадными поцелуями, порывисто прижался к губам и очнулся, осознав, что лаисса прикрыта куском тонкого полотна, а в разбитое окно врывается ветер и снег. Понял, что прижимает ее к холодным доспехам и отпрянул.
– Одевайся, – велел он. – Немедленно одевайся.
Пока девушка одевалась, Дальвейг стоял, напряженно глядя в прикрытую дверь, стараясь не думать о том, что держал в объятьях желанную женщину, полностью лишенную одежды.
– Я готова, – произнесла Лиаль, встав за спиной Гаэрда.
Он обернулся и снова притянул к себе девушку, прижимаясь щекой к ее волосам.
– Ты заставила переживать, – сказал он.
– Я хотела спасти брата, – ответила лаисса и воскликнула. – Святые, Ригн! А если теперь…
– Она так долго творила свои заклинания, чтобы вытащить его, а умерла, не произнеся ни слова, – произнес Дальвейг. – Все будет хорошо, Лиа.
– Ах, кабы так… – прошептала девушка, поднимая лицо к своему спасителю.
Дальвейг не удержался и вновь коротко коснулся приоткрытых губ.
– Почему ты целуешь меня? – спросила Лиаль, жадно вглядываясь в глаза ласса.
– А ты не понимаешь? – улыбнулся он.
– Скажи, – потребовала она.
– Потому что люблю, – ответил Гаэрд.
Лиаль рвано вздохнула, на мгновение прижалась к мужчине и вновь отстранилась, заглядывая ему в глаза.
– И супруги, правда, нет?
– Небесные Покровители мне свидетели, – легко рассмеялся Дальвейг.
После приобнял лаиссу за плечи и повел к дверям. Уже садясь на Ветра, Лиаль вспомнила:
– Ты же не рассказал мне легенду!
– Все расскажу, клянусь… возлюбленная, – она не увидела его улыбки, но почувствовала ее и повторила вслух:
– Возлюбленная. Как же это хорошо.
Гаэрд вновь негромко рассмеялся и направил коня в сторону деревни. Впервые за долгое время на душе обоих было спокойно и легко. И ночь уже не казалась такой темной, и метель не столь злой. Все это так неважно, когда рядом бьется горячее любящее сердце… живое сердце.
