Текст книги "Насмешка (СИ)"
Автор книги: Юлия Цыпленкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)
Хищно оскалившись, Ренваль потер руки. Он очень надеялся, что найдя Магинбьорна и Дальвейга, найдет и Лиаль. Однако молодых лассов уже не было в Алгиде. Но их след не затерялся, и это несомненно радовало. Стража на городских воротах доложила, что отряд, возглавляемый похожими лассами, покинул город вскоре после того, как начались розыски.
– Там не было женщины, – уверял старший стражник. – Они вслед за вами заезжали, господин, всего пятнадцать воинов и два ласса. Все те же и выехали, я их запомнил, потому что один из лассов спрашивал меня, где в Алгиде приличный постоялый двор.
Однако наместника это объяснение не удовлетворило. Он помнил, как в день свадьбы, Ригнард и Лиаль, переодетая в мужское платье, пытались сбежать из замка. Помнил и то, что подмена лаиссы должна была состояться позже, чтобы отвести подозрения от молодого Магинбьорна. Так не сделали ли они подобного вновь, заменив одного из ратников на Лиаль?
– К Нечистому, – глухо выдохнул Ландар. – Она теперь с ним, с Дальвейгом.
– Господин? – рядом стоял старший ратник.
– В погоню, – коротко велел Ренваль.
Вскоре его отряд покидал город, надеясь отыскать следы беглецов.
– Они пожалеют, что связались со мной, – зло произнес наместник…
Отряд Ригнарда Магинбьорна, действительно, был в Алгиде. Они нагнали наместника и его людей в тот же день, когда те покинули Илви, и все эти дни ехали, то отставая, то догоняя и следуя по дороге, шедшей параллельно тракту, по которой движение было менее оживленным. Останавливались там же, где останавливался и Ренваль, не попадаясь никому на глаза. Расспрашивали после его отъезда, не было ли слышно криков и женского плача, но пока упрекнуть наместника было не в чем, и молодые лассы держались в отдалении, продолжая свое преследование, не пытаясь выкрасть лаиссу Ренваль.
В Алгид они въехали вскоре после того, как в ворота проследовал отряд наместника, спросили, где можно остановиться, и направились прямиком, куда им указали. После чего, быстро пообедав, поспешили на поиски постоялого двора, в котором остановился Ренваль со своими людьми. Их хозяин подсказал, где обычно ночуют в Алгиде знатные дворяне, не жалующиеся на скудость средств.
Разыграв очередной спектакль с поисками хлыща, «сбежавшего со свадьбы сестры», молодые лассы узнали необходимое – Ренваль здесь. После этого оставили одного из воинов следить на случай спешного отъезда наместника, Магинбьорн и Дальвейг вернулись на свой постоялый двор, уже никуда не отлучаясь и пользуясь мгновениями отдыха.
Все изменилось, когда к ним явился ратник, сменивший того, который был оставлен на страже. Он держался за окровавленную голову, рассказывая, что получил удар со спины, не увидев того, кто напал столь вероломно, а когда пришел в себя, то обнаружил бумагу, которую сунули воину за перевязь. Грамоте мужчина был не обучен, но, смекнув, что его просто устранили, чтобы не видел что-то важное, воин поспешил к господам. Им же и вручил бумагу, на которой вместо подписи красовался рисунок трех скрещенных мечей.
Увидев его, Гаэрд Дальвейг вырвал бумагу из рук ратника, быстро вчитался, а после выругался так, что покраснел даже славный воин, умевший браниться столь витиевато, что впору было назвать его ругательства песней. Гаэрд стремительно вышел за дверь, спеша охладить голову на морозном воздухе, сев прямо на крыльцо постоялого двора. Здесь его и нашел Ригнард, державший в руке, брошенную бумагу.
Он встал рядом и мрачно взглянул в темноту.
– Что они могут сделать моей сестре? – спросил Магинбьорн.
– Не тронут, она им нужна, как приманка, – ответил Гаэрд, поднимаясь на ноги.
– Почему не напали раньше? – Ригн снова бросил взгляд на послание.
– Их меньше, иной причины не вижу. Должно быть, это та же троица, которая искала меня в Хвите, – сказал Дальвейг. – Я рассчитывал, что мои следы уведут их в сторону твоего замка, надеялся, что есть время.
– Но как они поняли, что ты пойдешь за Лиаль?
Гаэрд укоризненно посмотрел на Ригнарда, и тот усмехнулся.
– Конечно. Ты едешь со мной, впереди моя сестра, которая спасла тебя. И многим известно, что я был против этой свадьбы, как и то, что мне запрещено приближаться к замку Ренваля. Нечистый…
– Они указали следовать до Йорди, – Гаэрд вновь взял послание. – Что это?
Магинбьорн пожал плечами и вернулся на постоялый двор. Оказалось, что Йорди – это небольшая деревушка в излучине реки Ярп. Приказав немедленно собираться, благородные лассы и их воины покинули Алгид, не зная, что были замечены, и скоро по их следу пойдет тот, кого они сами выслеживали много дней.
Глава 16
Снег кружил в воздухе, наполненном солнечным светом, чаруя своим неспешным танцем. Лиаль протянула ладошку, поймала снежинку и поднесла ее ближе к глазам, с интересом рассматривая. Ей вдруг захотелось, как в далеком детстве, высунуть язык и поймать снежинку на его кончик, но скосив глаза на того, кто ехал рядом, девушка передумала и напустила на себя равнодушный и строгий вид.
Седеющий мужчина усмехнулся. Он наблюдал за пленницей с момента ее пробуждения, ожидая слез, проклятий и криков с требованием немедленно ее отпустить, но благородная лаисса, словно даже вздохнула свободней, расправила плечи и улыбнулась своему похитителю, едва ли не благодарно. Озадаченный мужчина, пригласил ее к столу для скромного и быстрого завтрака, и Лиаль не стала отказываться от приглашения, с аппетитом съев все, что ей было предложено. Охотно переоделась в мужскую одежду, более теплую и удобную, затем забралась в седло и задала первый вопрос.
– За мной, действительно, все это время шел ласс Дальвейг?
– Да, – ответил ей все еще недоумевающий похититель, и лаисса снова улыбнулась.
Хорошее настроение не покидало ее весь последующий день пути, не испортила его и ночевка на сеновале фермерского дома, когда супруге наместника подали грубого хлеба, кусок колбасы и кружку молока, взятого у фермера за небольшую плату. Она и это проглотила с аппетитом, наслаждаясь простой пищей, будто сидела в пиршественной зале за столом, уставленном изысканными яствами.
С похитителями она не разговаривали, они так же не стремились к беседе с пленницей, но поглядывали на нее все чаще, затем переглядывались и пожимали плечами. Ее поведение было непонятно двум мужчинам, выкравшим лаиссу с постоялого двора в Алгиде, пользуясь бездельем воинов ее супруга. Похитители готовили доводы и угрозы, а вышло, что их едва ли не расцеловали в щеки в благодарность за то, что они сделали.
Ласс Лагрим Эргольд вновь взглянул на благородную лаиссу, упорно сражавшуюся с собственными губами, норовившими растянуться в улыбку, когда ее глаза подергивались мечтательной поволокой. О чем думала эта женщина? Что так радовало ее в то время, как она должна была быть печальна, понять было невозможно. Вздохнув, охотник за реликвией отвернулся от пленницы и задумался.
Стоило благодарить Господина за неожиданную удачу. Забытая сумка в том грязном трактире, таком же неказистом и нелепом, как весь городок Хвит, оказалась рукой Провидения, не позволившая потерять время на бесплодные поиски. Он и два его товарища вернулись в трактир с полдороги, как раз в тот момент, когда пьяница, стражник наместника, хвастался, что у него в друзьях благородные лассы, которые для доброго человека и серебрушки не пожалеют. Мол, они к нему с добром, и он нужное слово сказал. Должно быть, та же слепая удача дернула за язык Эргольда спросить с усмешкой:
– И что же за лассы такие у тебя, пьяницы, в друзьях?
– Гаэрд Дальвейг, слыхали о таком? – гордо ответил страж, и троица охотников дружно поперхнулась.
– И где же ты его видел, сволота? – напустился на него Офур Бельвер.
– А тут и видел, – важно произнес пьяница, заплетающимся языком. – Вот как тебя сейчас.
– Сегодня?! – воскликнул Лагрим, впиваясь жадным взглядом в стража.
– А хоть бы и сегодня, – с вызовом проревел хмельной ратник. – А хоть бы и не сегодня.
Перед ним на стол упала золотая монета, тут же накрытая ладонью самого молодого среди троицы охотников – Гальва Кельбьорна.
– Рассказывай, когда видел, что он хотел, и куда направился, – велел Гальв.
Страж облизнул губы, почесал в затылке и пробурчал себе под нос:
– Серебро хорошо, а золото лучше, – затем поднял взгляд мутных глаз на Кельбьорна. – Недавно тут был. Спрашивал про господина. Как узнали, что тот супругу забрал с собой, так мне еще серебра дали.
– Дали? Он был не один?
– Знамо, не один. С ним братец нашей лаиссы был, вот он вторую монету и дал, – вновь приосанился пьяница.
– Какое дело Дальвейгу до наместника и его супруги? – Лагрим пристально смотрел на хмельного мужчину.
– Так наша госпожа спасла его, принесла в замок всего израненного из леса, выходила. А потом господин вернулся. Ох, и ругался, ох, и гневался, – протянул тот, повторяя то, что охотники уже знали от трактирщика.
– Куда уехал наместник? – вновь заговорил Офур.
– В столицу. Его сам государь ожидает, – ответил страж и потянулся за золотым.
Гальв подхватил монету, подкинул ее на ладони и убрал обратно в кошель. Пьяница округлил глаза и возмущенно завопил:
– Отдай!
– Ты предал господина за серебро, потом продал двух лассов, заплативших тебе, за золото, ежели уж и нас продашь, так мы хотя бы не будем платить за твой длинный язык, – усмехнулся Кельбьорн.
Троица лассов-охотников покинули трактир под пьяные проклятья, вызвавшие на их устах насмешливые улыбки. Теперь их задача была найти беглеца. Несложно было сложить воедино все, что теперь знали лассы. Их путь был очевиден, и они помчались на тракт. Но каково же было их изумление, когда впереди не оказалось, ни Дальвейга, ни его товарища.
Набравшись веры и терпения, охотники шли по следу наместника, уверенные, что он приведет их и к тому, кого они разыскивали уже столько долгих дней, плутая среди снегов и метелей. И их чаяния были вознаграждены. После бесконечной погони, меняя лошадей, когда это было возможно, засыпая прямо в седлах, перекусывая на ходу, охотники нагнали дичь недалеко от Алгида, но напасть не решились, семнадцать против троих не тот расклад, при котором стоит привлекать к себе внимание.
Тогда-то они и решились на похищение, здраво рассудив, что Дальвейг сам последует за ними, коли уж с таким упорством идет за лаиссой Ренваль. Они выследили всех, и наместника, и его преследователей. Гальв отправился следить за Ренвалем, засевшим в доме городского смотрителя до глубокой ночи. Офур и Лагрим напали на покои наместника, вырубив сначала ратника Магинбьорна, торчавшего на улице, и сунув ему записку для Дальвейга. А после и голосистую служанку, оказавшуюся слишком отважной для женщины. Похитители озаботились тем, чтобы опоить свою жертву. Пока Офур отвлекал прислугу, относившую питье в покои Ренвалей, Лагрим Эргольд подлил туда сонного снадобья. Хвала Господину, лаисса выпила их зелье, потому что так и не проснулась до самого утра.
После похитители выбрались через окно на первом этаже. Завернутую в покрывало лаиссу перекинули через лошадь и покинули город, заплатив страже за молчание. Конечно, доблестные стражи не посмели сознаться в подкупе, потому о похитителях не сказали ни слова. Гальв нагнал товарищей уже в дороге. Он рассказал о том, что наместник все еще не спешит на постоялый двор, засев на улице и о чем-то думая. Времени у похитителей было достаточно, потому они спокойно свернули в сторону Провинции Корвель, отправив Гальва к Йорди, куда вскоре должны был отправиться Дальвейг с Магинбьорном. Охотникам нужно было время прежде, чем они смогут вступить в переговоры с хранителем меча. И Йорди давала им возможности убраться на безопасное расстояние, чтобы не быть пойманными раньше, чем к ним присоединяться их товарищи.
– Мой супруг будет искать меня, – неожиданно произнесла лаисса Ренваль.
Ее похитители переглянулись. Наконец-то девушка сказала то, что от нее ожидали с ночи похищения.
– Он нас не найдет, – ответил Офур.
– Уверены? – с тревогой спросила лаисса. – Вы точно не оставили следов?
– Н-нет, – растерялся Лагрим Эргольд.
– Очень хорошо, – широко улыбнулась Лиаль. – Просто замечательно!
Она легко и весело рассмеялась, словно с плеч лаиссы свалилась непомерная тяжесть. Мужчины переглянулись, и Офур едва заметно постучал себя пальцем по виску, намекая, что супруга наместника тронулась умом.
– Я в своем уме, – тут же ворчливо ответила Лиа. – Ежели бы вы побыли на моем месте, радовались бы не меньше неожиданной свободе.
– То есть вас не угнетает, что вы вынуждены ехать верхом, а не в теплом возке, что вам приходится спать на сеновале и есть грубую пищу, не способную удовлетворить изнеженную лаиссу? – не выдержал Эргольд.
– Чудесный сеновал, восхитительная пища, прекрасная прогулка верхом, – вновь рассмеялась девушка. – Святые, как же давно я не чувствовала себя такой свободной!
Лагрим потер лоб, взглянул на их пленницу и снова задал вопрос.
– Вы желаете сказать, что наместник оказался дурным мужем? – Лиаль взглянула на него, чуть приподняв точеную бровь в легко угадываемой насмешке, и мужчина залюбовался свежим румянцем на нежных щеках лаиссы. – Но вы не выглядите изможденной, заморенной голодом, или же вовсе в синяках.
– Лаисса известна своим доступным нравом, должно быть от этого неприязнь супруга ее тяготит, – вклинился хриплый Офур Бельвер.
Лиаль вспыхнула и живо обернулась к нему, окидывая высокомерным взглядом.
– Быть может, вы посещали мою опочивальню, или держали лестницу моим предполагаемым любовникам? – с вызовом спросила она. – А может вы лежали под кроватью, когда сие действо происходило?
– Разумеется, нет, – передернул плечами ласс.
– Так и молчите о том, о чем не знаете, – отчеканила лаисса Ренваль.
– Мы слышали…
– Торговки на ярмарке и то меньше сплетничают, чем благородные лассы, – усмехнулся девушка, перебив своего посетителя. – Вот она истинная доблесть нынешних мужчин. Они горазды язвить языками, пока их мечи ржавеют в ножнах.
– Вы забываетесь!
– Помолчите, сплетник, – фыркнула Лиаль, отворачиваясь. – Не оскорбляйте моего слуха досужими домыслами.
– Лаиссочка, я ведь могу и рассердиться, – предостерегающе произнес Бельвер. – И тогда посмотрим, что у меня ржавеет…
Лиаль расхохоталась и хлопнула в ладоши.
– Ах, как это восхитительно! Повторите еще раз, дорогой мой ласс, вы готовы обнажить меч против слабой безоружной женщины?
Офур нахмурился, став отталкивающим и грубым. Он скользнул взглядом по фигурке пленницы.
– У меня есть оружие иного рода, – скабрезно усмехнулся он. – Но вам не стоит его опасаться, вы с ним уже знакомы.
– Оно у вас тоже проржавело? – не удержалась от колкости Лиаль, пряча румянец стыда от слов похитителя.
Мужчина открыл рот, чтобы ответить, но тут ожил Лагрим.
– Офур! – предостерегающе воскликнул он.
Бельвер пробурчал нечто невразумительное и отвернулся, гордо задрав подбородок. Эргольд с укоризной покачал головой, глядя на благородную лаиссу.
– Вам не стоит вести себя столь вызывающе, – произнес он. – Не стоит упрекать мужчину во лжи, трусости и мужской несостоятельности, это может плохо закончиться для вас самой.
– Тогда не стоит упрекать девицу в распутстве, призывая в свидетели сплетников, – буркнула лаисса, продолжая краснеть.
– Да где здесь девица?! – воскликнул Офур.
– Прямо перед вами, и закончим на этом! – воскликнула Лиаль. – Подобные разговоры недостойны дворян.
– Вы хотите сказать… – опешил Лагрим Эргольд.
– Что хотела, то сказала, и более об этом не произнесу ни слова, – оборвала его девушка, начиная сердиться.
Похитители переглянулись в который уже раз. Бельвер пренебрежительно махнул рукой, но Эргольд, всегда более сдержанный и вежливый, не пожелал заканчивать беседы.
– Погодите, дорогая моя лаисса, – мужчина перехватил поводья лошади Лиаль. – То есть муж опорочил свою жену, оболгав ее и весь ее род? К тому же до сих пор не воспользовался правом мужа, живя рядом с такой красавицей?
– Да кому ты веришь, Лагрим?! – возмутился Бельвер. – Такие прыткие и бойкие…
– Вы сейчас скажите лишнего, – высокомерно произнесла лаисса Ренваль. – Прекратите обсуждать то, что уже тысячу раз обсудили на всех перекрестках, в тавернах и трапезных залах. У меня давно ощущение, что весь Валимар побывал в моей опочивальне, когда меня там не было, раз уж знают то, чего не знаю я сама.
Эргольд отпустил поводья лошади лаиссы, снова потер лоб и возмутился:
– Но подобное недостойно благородного мужа!
Лиаль промолчала, лицо ее теперь казалось каменным, и от былой живости не осталось и следа. Девушка сожалела, что заговорила с похитителями. Она знала, что рано или поздно, но грязные слухи сорвутся с их языков. Впрочем, нет, Лиаль желала этого разговора, опасаясь, что мужчины, наслушавшись о ней гадости, решат, что им дозволено грубое и непочтительное обращение с ней. Теперь лаисса Ренваль увидела, кого стоит опасаться, а в ком искать защиты. С этой минуты она старалась держаться ближе к Лагриму Эргольду.
Нет, Лиаль не доверяла ему, как не доверяла бы любому человеку, посмевшему похитить ее. Но мужчина показался ей более благородным, чем этот хриплый ласс с пронзительным взглядом светло-карих глаз, с которым она только что сцепилась. Выяснив о похитителях немного больше, Лиаль вернулась к прежним размышлениям. Сбежать ей, конечно, не позволят, да и куда бежать, когда ты слабая женщина в мужском платье? Встречные путники скорей примут ее за доступную женщину, чем решат помочь. К тому же, куда ей возвращаться? К мужу-безумцу, который, если и не задушит, то непременно однажды свернет шею собственной супруге.
Но позади был Гаэрд Дальвейг. Так сказали ей похитители. А если они ошиблись, и благородный ласс не спешит за ними? Эта мысль и порадовала, и огорчила Лиаль. Было невероятно приятно думать, что Гаэрд не оставил ее и следовал позади все это время, стало быть, искал возможность помочь. И это могло означать, что он не остался равнодушен к лаиссе Ренваль… или же только к ее судьбе. Впрочем, и первое, и второе, несомненно, радовало Лиаль. К тому же, оказавшись за стенами замка Ренваль, Гаэрд мог услышать досужие сплетни, однако все равно идет по следу… Сердечко Лиаль, если и не ликовало, то сладко сжималось от сознания, что не ошиблась в зеленоглазом лассе. Однако беспокоила мысль, что сейчас его заманивают в ловушку, и ласс Дальвейг подвергается опасности, а она, Лиаль, ведет его к краю пропасти.
– Это ведь вы напали на ласса Дальвейга? – снова заговорила девушка, глядя теперь исключительно на Эргольда.
Тот промолчал, но все-таки кивнул. После скосил глаза и увидел, что лаисса глядит на него с осуждением.
– У сего благородного ласса находится вещь, которая нужна нам, – нехотя пояснил Лагрим.
– Что вы сделаете с ним, когда он будет в вашей власти? – беспокойство в голосе Лие скрыть не удалось.
– Сдохнет, – криво усмехнулся Бельвер. – Как и должен был сделать еще тогда, когда пал весь его отряд.
– Никто не выжил? – почти шепотом спросила лаисса Ренваль.
Мужчины не ответили. Лиаль прижала руку к груди, где у нее висел оберег.
– Примите их души, Святые Защитники, – прошептала девушка.
– Как это мило, – усмехнулся Офур Бельвер. – Лаисса просит за тех, кого в глазах не видела. И отчего вы готовы оплакать призраков? Чем так задела вашу душу смерть людей, про которых вы и знали-то всего лишь, что они составляли отряд спасенного вами ласса? Вы знаете хотя бы одного павшего по имени?
Лиаль непонимающе взглянула на ласса, которого отныне собиралась не замечать, посчитав разговоры с ним опасными. К тому же он был склонен верить навету наместника, а это уже принижало мужчину в глазах лаиссы Ренваль. Офур Бельвер ей не нравился, как и Лиаль Ренваль, похоже, не нравилась сему лассу.
– Вас изумляет, почему я оплакиваю смерть неизвестных мне людей, убитых в пределах Валимара? – сухо спросила девушка. – Воины погибли не на войне, они погибли от рук подлых убийц, напавших вероломно. Законы Святых учат нас состраданию, и я сострадаю.
– Дорогая моя лаисса, будьте осторожны в высказываниях, – предупреждающе начал ласс Эргольд.
– А кто вам сказал, дорогая моя лаисса, что они погибли не на войне? – не менее сухо перебил товарища ласс Бельвер. – Вы разве знаете обо всем, что творится на свете? Наша война столь же древняя, как религия, опутавшая своими мерзкими щупальцами мир, – лицо мужчины исказилось в брезгливой гримасе. – Законы Святых… Тьфу! Плевал я на ваших Святых, лаисса Ренваль, как и на их законы. Я верю в моего Господина и Повелителя, и только его законы истинны.
Лиаль нахмурилась, пытаясь понять, о чем говорит ей похититель. О каком Повелителе он толкует? Если о государе, то его законы созвучны законы Святых. Иных господ лаисса Ренваль не знала. Да и что это за законы, которые не позволяют сожалеть о прервавшейся жизни? Если кто-то оборвал путь, которым шел человек, то разве же не стоит оплакать его преждевременную кончину?
Лаисса переместила взгляд на ласса Эргольда, он казался невозмутим. Чуть приподняв брови, мужчина вопросительно взглянул на Лиаль, и она решила, что, пожалуй, поторопилась, решив, что из двоих благороден именно этот ласс. Похоже, оба похитителя были далеки от благородства.
– Вы считаете так же? – спросила Лиа.
– Мы одной веры с Офуром, – пожал плечами Лагрим. – И я разделяю его удивление. Вы молитесь за пустое место, разве не так?
– За людей! – воскликнула благородная лаисса.
– Которых не видели в глаза, вы не знаете их имен, даже не можете поручиться, что они существовали на самом деле, – спокойно возразил Эргольд. – Все, что вы о них знаете, что они сопровождали Дальвейга. Его вы видели, а его люди нет. Стало быть, вы оплакиваете то, чего нет.
Лиаль мотнула головой, готовая вступить в спор, но Лагрим указал рукой вперед.
– Дом фермера. Пожалуй, мы остановимся у него на отдых. К тому же скоро начнет смеркаться, и нам нужно найти место для ночлега, не вижу ничего дурного в этом доме.
– Кроме окружения, – буркнула Лиаль.
Мужчины сделали вид, что не расслышали ее слов, и все трое повернули в сторону фермы. Лаисса Ренваль скользнула взглядом по лесу, начинавшемуся вскоре за фермой, она полюбовалась белым покрывалом, укрывшим колючие ели и голые ветви деревьев. Затем прикрыла глаза и представила, как должно быть здесь хорошо летом. Сразу вспомнился родной замок и Ригнард, когда они ускользали из-под строго ока родителя и бежали на ключ, черпали ладонями воду, ломившую от холода зубы. Поили друг друга, брызгались и хохотали, играли в догонялки, набрав полные кувшины воды.
А теплыми летними вечерами брат и сестра забирались на смотровую башню, у которой уже несколько лет не было крыши, усаживались на покрывало, прихваченное Ригнардом, прижимались спиной к спине, задирали головы и смотрели на звезды.
– Смотри, это созвездие похоже на нашего кухаря, – говорил Ригн, указывая рукой вверх. – Вон, гляди, какое брюхо, точно кухарь.
– У кухаря нет бороды, а у этого есть, видишь те звезды? – возражала Лиа. – Это наш конюх.
– Нет, вон конюх, – рука брата смещалось в сторону, – а это кухарь!
– Ригн, ты балда, – наставительно произносила лаисса Магинбьорн, оборачивалась и несильно стучала брата по макушке кулачком. – Кухаря тут вообще нет, он внизу потому, что отрастил большой живот, и утроба удерживает его на земле.
– Значит, это я балда? – возмущался Ригнард, оборачиваясь к сестре.
– Ты, – уверенно кивала Лиа.
– Ну держись, моя дорогая лаисса, сейчас ты заберешь свои слова обратно, – и он щекотал сестру, громко хохоча над похрюкивающей от смеха и повизгивающей Лиаль, корчившейся на покрывале, когда пальцы брата пересчитывали ей ребра.
Лиаль невольно улыбнулась, открыла глаза, и действительность вернула ее в лошадиное седло. Девушка тяжело вздохнула. Ей помогли спуститься на землю и повели в дом фермера, уже появившегося на пороге. Мужчина внимательно рассматривал незнакомцев, пытаясь понять, ждать ли от них бед.
– Прими на постой, хозяин, – заговорил Офур. – Мы заплатим звонкой монетой. Нам бы поесть и переночевать под крышей, о большем не просим.
– Заходите, – кивнул фермер, с интересом рассматривая Лиаль. – А ведь не парень это, – заметил мужчина.
– Жена это моя, – буркнул Бельвер. – Вопросы остались?
– Нет, господин, – поклонился фермер, пробуя на зуб, полученную монету.
Вскоре путников накормили и выделили комнату под крышей с двумя кроватями. Здесь жили хозяйские дети, но сейчас они спустились вниз к родителям. Лиаль заняла одну из кроватей и пристально наблюдала, как оба ласса укладываются на вторую. Лишь когда они затихли, девушка повернулась на спину, устремив взгляд в потолок, все более скрывавшийся в темноте наступающей ночи. Она некоторое время следила за лунным бликом, но вскоре мысли благородной лаиссы унеслись туда, где сейчас шел Ветер, неся на своей спине одинокого всадника.
Лиа так живо себе представила, как ветер треплет плащ Гаэрда, взметая его полы, закидывает снежными хлопьями, как мужчина щурится, пытаясь разглядеть в начинающейся метели дорогу. Вокруг него трещат скованные морозом деревья, но горячее сердце согревает благородного ласса, не давая ему предаться отчаянию и унынию. Интересно, о чем он думает сейчас? Быть может о теплом крове и сытной трапезе? Или же вспоминает о своем доме и тех, кто там остался? А вдруг он все-таки женат? И сейчас, спеша отдать долг чести своей спасительнице, он думает о той, что ждет его под крышей родного замка. Быть может, она носит под сердцем ребенка Гаэрда, и молодой ласс мечтает скорей увидеть его, взять в руки, прижать к своему сердцу…
От этих мыслей Лиаль почувствовала неприятное жжение в груди. Она вдруг возненавидела и ту счастливицу, которую так ярко нарисовало воображение лаиссы, и большой живот жены Дальвейга. А потом разозлилась, нещадно ругая себя за дурные и злые чувства. Уж ей ли ненавидеть ту, на чьем месте хотелось оказаться самой Лиаль? Отныне и навсегда она лаисса Ренваль, и быть ей супругой того, кого ее душа презирает так исступленно, что сложно даже представить, что когда-нибудь девушке все же придется вынашивать дитя Ландара Ренваля.
«Я влюблен в вас», – вспомнила Лиа. Святые, какая чудовищная ложь! Неужто супруг уверен, что она ему поверила хоть на мгновение? Тогда пусть катится к Нечистому, там ему самое место. Нет-нет, уж коли не дано ей, Лиаль, стать счастливой с тем, о ком печалится ее сердце, то тогда она изберет иную стезю. Обитель добродетельных сестер! Да! Ну, конечно же!!! Это же выход для всех. Когда Лиа присоединится к сестрам, то наместник уже не сможет вернуть ее. А посвятив свою жизнь служению Святым Защитникам, лаисса сможет очистить свое имя и имя рода, что позволит Ригнарду взять в жены достойную девушку. Род Магинбьорн не угаснет.
Эта мысль настолько захватила Лиаль, что она встала с постели и прошлась по маленькой комнатке под потолком, лихорадочно обдумывая, как ей исполнить задуманное. Теперь идея побега от похитителей не казалась ей столь уж неудачной. Нужно только дождаться, когда они приблизятся к любой из обителей, и тогда Лиа помчится к воротам. На крик о помощи сестры не смогут не отозваться. И как только ворота за ней закроются, ее спутники уже не смогут вернуть лаиссу. Гаэрду более не придется идти по ее следу, подвергая себя опасности.
После Лиаль попросит о благословении Святых, которое позволит ей остаться в обители, и тогда известие о том, что лаисса Ренваль стала одной из добродетельных сестер, будет отправлено наместнику и в ее родовой замок. И пусть молодость угаснет среди серых стен, но Лиаль сможет заниматься тем, что ей всегда так нравилось – помогать людям. Ригн летом сыграет свадьбу, Ландар пусть кусает кулаки, а Гаэрд… Гаэрд вернется к своей семье. Он уже в тех годах, когда редкий ласс остается в одиночестве.
– Да будет так, – шепнула Лиаль и вернулась в постель.
Спустя несколько мгновений она уже крепко спала, наконец, найдя успокоение в будущем.
