Текст книги "Спаси меня от себя (СИ)"
Автор книги: Юлианна Орлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Глава 21
АНДРЕЙ
Официально: мне под сраку лет, а веду себя как вполне себе такой подросток в пубертате. Романтические сопли. Чтобы я когда-нибудь гулял с девушкой в парке и без продолжения? Жрал мороженое тоннами и ржал как конь от первой же шутки, потому что живот разрывается от хохота, как бы ни старался сдерживаться?
На меня это все чертовски не похоже, но я веду себя так и угрызений совести не испытываю. Правда член скоро взорвется от напряжения, но это уже сугубо мои проблемы. Поразительно другое, идея выпустить пар с кем-то не всплывает в голове. Нет мыслей. Есть вполне себе понятное желание затащить Есю в постель, но делать это надо осторожно.
Потому что мне известно, что та тварь пыталась сделать, но неизвестно, почему его не закрыли за попытку изнасилования.
И сегодня я узнаю лично, потому что формулировка «за отсутствием состава преступления» меня ой как не устраивает.
Как бы мне не хотелось очутиться в ней, потому что я чертов сексуальный маньяк, до безумия хочется, чтобы она мне доверяла. Мы и так продвинулись до очень таких глубоких поцелуев, и любую другую я бы давно нагнул в известной позе. Любую другую, но не Есю. Любое касание возбуждает похлеще самого сильного афродизиака, меня ведет даже от запаха и просто от взгляда на нее.
– Не хочу я вырывать время в тайне от всех, в конце концов, я не малец скрываться. Давай поговорю с отцом, ну пропишет мне пару ласковых по лицу – переживу, – хватаю девушку за бедра и притягиваю вплотную к паху. – Нас заметят и передадут, и поверь мне, будет хуже.
Да, почувствуй, пожалуйста, уровень моей самоорганизованности и сдержанности. Почувствуй, что вся кровь у меня зажигается пламенем рядом с тобой.
Еся смущенно отводит взор, как будто испытывает саму себя, но украдкой поглядывает на выпирающий бугор. Привыкай. Краснеет и смущается, губы кусает, но в конце все же возвращается пытливым взглядом к лицу.
Хватаю за шею и прижимаюсь губами к пульсирующей венке. Кровь гонится как сумасшедшая. Девушка выдыхает и сильнее сжимает руки на предплечье. Сводит скулы от напряжения и возбуждения, весь мой мозг давно опустился в штаны. Я скоро сдохну. Передвигаю руки на ягодицы и ощутимо сжимаю, втискиваясь пахом в плоский живот.
– Андрей, мы на улице и тут люди, – шепчет через силу, голос срывается и сипит.
– Мне плевать, я целую свою девушку.
– Я понимаю, но необязательно это делать у всех на виду.
У всех на виду. Серьезно? Какого черта я должен скрываться, я впервые сталкиваюсь с подобным. А может она просто стесняется? Осознание больно бьет по затылку кувалдой.
– Ты стесняешься меня?
Девушка дергается как от удара и обнимает меня, крепко прижимаясь к груди. Приятно, но к ответу призову даже несмотря на это. Тепло разливается по телу, я сжимаю ее в объятиях и целую в макушку.
– Нет, я просто пытаюсь папу подготовить. Он может быть не в восторге. И я прошу только немного времени, чуть-чуть. Совсем. Я не стесняюсь тебя, просто не хочется, чтобы эта новость стала для него ушатом ледяной воды в знойный день. Не хочу, чтобы он на тебя злился…Я вас обоих… – запинается и прячет голову в груди, – очень ценю, и хочу, чтобы вы были в хороших отношениях.
Я тоже хочу, но этого не случится, девочка моя. Боюсь, что очень скоро твой отец применит все возможные виды оружия против меня, выудит самую гадкую информацию, чтобы ты сама от меня отказалась. И будь я на его месте, поступил бы точно так же. Переломал бы такого как я, потому что слишком хорошо все понимаю. Остается надеяться, что при любых обстоятельствах ты поверишь мне, а я в случае чего просто достану тебя везде, куда бы ты от меня ни пыталась сбежать.
Уже не получится.
– Я даю тебе неделю, Еся, а потом я сам приду и все скажу ему. Пусть лучше он узнает все от нас, чем от чужих людей. И будет лучше, чтобы ты понимала реальное положение вещей, а не пыталась сбежать.
Она долго смотрит в глаза вязким взглядом и мне хочется прямо сейчас пойти и все рассказать, чтобы спокойно ходить по городу и не оглядываться в страхе быть застуканным. Открыто целовать. Забирать к себе. Не думать о глупых отмазках.
– Хорошего тебе дня, – сама целует меня смазано в губы и убегает в универ.
Полчаса до учебки и три после – вот и нашем время. Если только я не на дежурстве, тогда она полноценно сидит дома. И будь отец проницательнее, он бы уже сложил два и два. Однако же, как хорошо жить в неведении.
Сажусь в машину и срываюсь на адрес, который получил совсем недавно. Нетерпеливо постукиваю по рулю. Руки зудят. Я просто раскрошу ему лицо и мне сразу станет легче. Вот правда. Просто в травму, а там я закончу все, что не закончил здесь. И будет добрый доктор Айболит ломать ему лучевые кости, ребра и по кругу. Все что будет ломаться.
А потом полечим. Без обезболивающего.
Но когда машина останавливается в знакомом районе, в груди неприятно давит. Не может быть, что я так часто бывал в месте, где живет подобная шваль. Возможно даже что здоровался, ведь многие соседи признавали во мне уже своего.
Модная постройка с пультом охраны на въезде, но меня все тут знают, еще бы – так часто бывать. Мне можно даже не открывать рот, чтобы уточнять, к кому именно я иду. Плавно заезжаю в знакомый кармашек возле огромного сада и паркуюсь. Выдыхаю. Соберись, Андрей.
И только когда останавливаюсь у знакомой бронированной двери, шок достигает окончательно. Как будто топором отрубили руку, а я иду весь окровавленный, заливая белый пол своей жидкостью. Нет. Нет, нет, нет. Сука. 25 квартира. Флешбек откидывает меня на год назад
– Нужны деньги, Андрей, много. Сможешь помочь? Я тут влип не по-детски, а папке лучше не знать, – раскромсанное лицо словно его приласкала Росомаха забавлял меня тогда. Я рассмеялся, заливисто так.
– Обрюхатил кого, что ли? Ну и боевой раскрас.
– Да, можно и так сказать, – глаза забегали, но оставались холодными. Уверенными. В своей несокрушимости.
– Конечно, дам. Вернешь, когда сможешь.
И он вернул с процентами. С процентами. Тварь, как я мог так облажаться, как?!
Звонок, стук, но мне уже и не надо даже этого, дверь распахивается и с порога вламываю твари прямо по роже.
А дальше меня не остановить. Не может быть, нет, нет! Вот, для чего тебе нужны были деньги. И как так, что я не знал, какая у тебя фамилия. Невнимательный чурбан. Сука!
Не лицо, а месиво, адреналин в крови зашкаливает, и только спустя пару минут до меня доходит, что кто-то цепляется в шею и пытается оторвать меня от него. Я словно на своем личном поле битвы, и кажется, прямо сейчас представляю, что бью самого себя. За непрошибаемую глупость, за абсолютный пофигизм ко всему. За то, что я в принципе живу. И за то, что ко всему причастен.
– Придурок, ты убьешь его! – противный писклявый голос Леры режет без ножа. Связался на свою голову, помог непутевому брату подружки, помог нахуй! Своими руками отмазал недонасильника Еси.
Может я и хочу его убить, а заодно и себя. Быть причастным к такому стоит того, чтобы разорвать себе глотку самостоятельно тупым ножом.
Глава 22
ЕСЕНИЯ
Гомон наполненных студентами коридоров не погружает меня в рабочую атмосферу, потому что все мысли так или иначе витают где-то очень высоко и далеко. Каждый раз ловлю себя на мысли, что в конечном итоге смогу сорваться, не выдержав напора.
Я же просто дышу им и боюсь своих чувств. Это совсем не то, что было до, здесь меня просто поглощает, накрывает с головой. Чем может закончиться подобное? Или величайшей любовью, или такой же по соразмерности болью.
Страх быть обманутой никуда не ушел, я подсознательно спрашиваю себя, а зачем я ему? Секса у нас нет. Мы встречаемся как подростки, да, пусть он и зажимает меня в каждом углу, но для здорового мужчины это все не то.
А если у него есть для этого другая? Закрываю глаза от отвращения. Нет. Нет. Нет.
Горю в огне всякий раз, когда рука невольно касается его тела, когда просто обнимаю при встрече или целую на прощание. А уж когда он сам слетает с катушек, тело плавится и поддается только навстречу. Но есть и свой оглушающий шлепок по лицу. Или оплеуха, чтобы сильно не радовалась, чтобы не летала высоко.
Не знаю, смогу ли переступить эту черту. Я боюсь себя, ситуации в целом или последствий. Не знаю, как это даже выразить. Страх холодными щупальцами сковывает тело, стоит мне только подумать, но в его руках я не думаю, забываюсь. И кажется мне, если бы он однажды не остановился, я бы не оттолкнула, просто увязла бы по уши в нем и дело с концом. А дальше…дальше было бы потом уже.
На все мои неуверенные мысли относительно себя приходит вполне логичный ответ – он тормозит первый. Пусть голод вырывается наружу так, что видно даже слепому, пусть хриплый рык звучит как крик отчаяния, но он останавливается и не переходит грань. Значит, ему важнее я.
Пусть хоть так буду тешить свою накрученную до беспредела нервную систему.
Пары тянутся безумно долго, так долго, что нет сил больше терпеть даже любимую химию. На вирусологии я клюю носом, потому что не спала нормально уже неделю точно. Бесконечные курсовые меня доведут, а то, как я вырываю все свободное время для Андрея, делает невозможным нормально спать ночью.
То и дело поглядываю на замерший телефон. Прошло 4 часа, а Андрей не ответил ни на одно сообщение, а ведь даже в самые загруженные дни он отвечал быстрее.
«Сегодня все в силе?» пишу напоследок. Ну точно же ответит.
Пусть это все смотрится как отчаяние или навязывание себя, но я начинаю волноваться. А что… если он поехал к отцу…и они уже поговорили? Что если все закончилось плохо? Мгновенно бросает в холодный пот. Руки перестают слушаться, я то и дело сжимаю телефон в похолодевших ладошках и закусываю до боли губы.
В голове уже ясно вырисовывается картина, где папа с Андреем подрались, после чего двоих отправили в больницу. Одному Богу известно, с какими травмами.
Внимание рассеивается, и я даже не замечаю, как меня дергают за руку:
– Хьюстон, у нас проблемы! Еся не выходит на связь. Прием! Прием!
Выныриваю из пучины шока и отстраненно поглядываю на Марусю. Как она тут очутилась? Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что пара давно закончилась, а я все так же сижу в пустой аудитории. С Марусей. Голова болит так, словно меня приложили кувалдой.
– Привет. Я задумалась, прости, – судорожно смотрю в телефон и натыкаюсь на такую же пустую заставку, что и на протяжении всего дня. Спазмом сдавливает горло.
– Эй, ты куда, подруга? – перехватывает меня, не давая сорваться на бег.
Позвонить. Просто позвонить и все узнать.
– Потом, Марусь, потом, – срываюсь вниз по амфитеатру и вылетаю в коридор, на ходу вбивая нужное имя в строку поиска номеров. Жар здания давит, мне и без того было плохо, а в душном коридоре отвратительно втройне.
Вся покрываюсь потом, противные волосы липнут к телу. Паника нарастает все сильнее и сильнее.
Гудки…напряжение сковывает мышцы, я даже не дышу в ожидании ответа, но вот минута проходит, а воз и ныне там. Меня перенаправляют на голосовую почту и от отчаяния хочется вопить.
Словно в мясорубке побывала.
Не размышляя больше ни о чем, набираю номер отца и после третьего гудка он отвечает довольно бодро и весело:
– Есенька, привет, я сейчас на операцию иду, что-то срочное? – спокойный, он спокойный, а я сейчас взлечу в космос от эмоционального взрыва внутри.
Шар напряжения сдувается, стоит мне проанализировать его бодрую и добродушную интонацию, и меня чуток отпускает. Тесемка на шее распускается ровно на столько, чтобы кислород поступал в тело.
– Пап…я просто позвонить хотела, узнать, как ты…
– Да? Я думал, что ты сегодня с Марусей в кино чешешь. Как раз же сеанс у вас через 10 минут. Передумали?
Кино? Мысли скачут табуном и перескакивают с одной на одну. Ах, да. Я же снова соврала. Гаденько соврала, чтобы провести время с Андреем, а он, похоже, просто решил сегодня продинамить меня без пояснений причины. Не отвечая ни на сообщения, ни на звонки.
Кино так кино.
– Нас задержали на парах, так что мы с Марусей на этот сеанс не попадем, но в любом случае посмотрим, куда еще сможем сходить.
– Оторве привет, ну я пошел. Люблю тебя, дочь.
– И я тебя, пап.
Вешаю трубку и запрещаю себе больше смотреть в телефон. Все. Хватит. 12 сообщений и звонок. Вполне себе нормальная активность с моей стороны.
– Что он сделал? – грозный голос заставляет подскочить на месте. Я оборачиваюсь на подругу и непонимающе осматриваю ее напряженное лицо. – Вот только давай без этих загадочных взоров. Что сделал твой Андрей, что ты сорвалась, как угорелая?
– Ничего, просто …пойдем в кино?
– Я все слышала, подруга. Кино, говоришь? Ладно, расскажешь по ходу, – хватает меня за ледяную и потную ладошку и тянет к выходу, на ходу причитая что-то про козлов-мужиков, но мой воспаленный мозг уже перестал придумывать страшные картины.
Сейчас догоняет отходняк. Не слушаю ее, просто плетусь словно арестант за тюремщиком.
– Он просто пропал, – шепчу вникуда, когда до меня доходит, что тишина в машине становится слишком осязаемой.
– А теперь ты пропади. Телефон где? – припарковавшись, Маруся хватает мою сумочку и выуживает оттуда телефон. – Пусть волнуется, – улыбается и выключает смартфон.
– Тебе не кажется, что это детский сад?
– Это тюнинг для того, чтобы он перестал воспринимать тебя как должное. Стань неудобной, Еся. Пусть он срывается и ищет тебя, а не ты. Рокировка, детка. А сейчас ты отвлечешься, только попробуй включить телефон до и или вовремя сеанса.
И мы отвлекаемся. Покупаем попкорн и идем на премьеру комедийного фильма с одним из самых ярких секс-символов Голливуда, но внимание все равно не сводится к тому, что происходит на экране. Как бы я ни старалась, в какой-то момент мой уставший организм перестает сопротивляться, и от недостатка сна я впадаю в нежные объятия Морфея.
Спокойно и легко, словно выключили меня, словно нет волнений и переживаний.
И вроде только прикрыла глаза, как меня начинают тормошить, больно щипая за бок.
– Спящая красавица!
– Как же было хорошо до пробуждения, – протираю склеивающиеся глаза и понимаю, что спасительный полуторачасовой сон сделал свое дело, чувствую себя намного бодрее. Бегло осматриваю себя.
– Слюни не пускала, если что, – подруга прищуривается и смеется. – Но в кино с тобой ходить мертвецки скучно. На будущее… ты хотя бы не засыпай, ладно? С кем мне сюжет обсуждать? В следущий раз забавного мужичка по соседству может и не быть.
Я ухмыляюсь и с трудом поднимаюсь с комфортного кресла с подножками. Разморенное тело не слушается. Мы выходим из зала, и я включаю телефон. Десятки пропущенных от Андрея, затем с незнакомого номера, столько же сообщений сыплются на меня бесконечным потоком. «У вас 20 пропущенных от…» Смывают мое адекватное восприятие ситуации.
Стоит мне только посмотреть весь список пропущенных, как телефон оживает в руках. Я подскакиваю как на раскаленных углях и в полной прострации отвечаю на звонок.
– Это Есения? – глубокий баритон незнакомца звучит громко на фоне глушащих басов.
– Да, – хриплю в ответ.
– Вы не могли бы приехать по адресу…в сообщении отправлю. Это друг Андрея, тут…ситуация в общем, без вас не обойтись.
Душа мгновенно уходит в пятки, я вдруг чувствую себя последней скотиной, которая дрыхла в кинотеатре с выключенным телефоном вместо того, чтобы быть на связи и, скорее всего, хоть как-то помочь, ведь что-то случилось.
– Я скоро буду.
Глава 23
ЕСЕНИЯ
Я в полной прострации приезжаю на место, указанное в сообщении, и замечаю две фигуры в сквере возле приморского отдела полиции. Мужчин освещает фонарь. Рассеивающий желтый свет наводит страху.
Ноги сами меня несут, а когда я подхожу ближе и сталкиваюсь с разбитым лицом, опухшим глазом и струйкой крови, скользящей от разбитой губы мое сердце останавливаются на миг. Стертые костяшки и порванная рубашка скрашивают весь образ.
Андрей прижимается к горлышку бутылки водки и делает пару мощных глотков, даже не поморщившись и не скривившись, как будто это самая обыденная вещь в его жизни. А я прикрываю рот ладошкой, пытаюсь хоть как-то переварить всю информацию. Затем он выливает часть на руки и зловеще хмурится. Ледяная жидкость омывает раны и багровыми дорожками оседает на брюки.
Мужчина резко оборачивается на мой полустон-полувдох и пытается рассмотреть одним видящим глазом. А затем расплывается в улыбке, слабой, но такой радостной. Я же сдержаться не могу, слезы сами льются, пока подхожу к нему ближе. Не знаю, к чему можно коснуться, потому что лицо месиво. Пальцы обхватывают затылок, и я прижимаюсь губами к холодному лбу, рвано проводя по нему.
– Есенькаааа, ты приехала, – икает и обхватывает меня перебитыми руками, – а я тут, – осматривает себя и ухмыляется, – упал с лестницы. Так больно, ты меня поцелуешь? – игриво поднимает голову и складывает разбитые губы бантиком.
Но как только он замечает мои слезы, перестает ухмыляться, лишь стирает остатки, и потом опять хмурится. Щеку стягивает и до меня доходит, что он провел разбитой рукой, оставляя на коже кровавый след. Физически больно смотреть на него. Как будто это меня избили.
– Здравствуй, Есения, он сказал, что никуда без тебя не поедет, и в общем, я пытался, но сделал только хуже. Ты на машине? – не выпускаю Андрея из объятий и отрицательно машу головой, мол ну какая тут машина. Маруся привезла и поехала за братом, и так опоздала везде благодаря мне.
Даже если бы была, я бы не смогла спокойно доехать с ним. Андрей опускает руки на мои бедра и придвигает к себе, утыкаясь лбом в живот. Бутылка водки одиноко стоит скамейке и наводит на меня животный ужас. Почему все так сюрреалистично, неправильно?
– Мою забрали на штраф-площадку, сейчас на такси уедем, – доносится издалека, но я вся сконцентрирована на Андрее. Даже нормально не поздоровалась с человеком. Плевать на все.
– Что случилось? – удается выдавить из себя в спутавшиеся волосы, на что Андрей стонет и громко выдыхает.
– Я у тебя такая тварь, а ты такое сокровище. Интересно, за что мне такой подарок?
Слова застревают в горле, я вдруг понимаю, что речь совершенно не об разбитом лице и не о ситуации в целом. Скорее о чем-то, скрытом глубоко на дне.
– Поехали домой? – провожу пальцем по лбу, смахивая волосы набок.
– Ты останешься со мной? – взгляд побитой собаки. Он начинает мелко дрожать, спустя секунду обхватывает себя руками и все так же смотрит на меня с бесконечной надеждой в глазах.
– Давай мы сначала поедем в больницу? – сиплю и пытаюсь держаться. На самом деле я уже разлетелась к чертям собачьим на мелкие кусочки.
– Ты забыла, что я и сам Айболит? Все нормально со мной, – шипит и откидывается на скамейке, выставляя ноги вперед. Я оказываюсь прямо между его ног.
Мне удается рассмотреть глубокие царапины на шее и груди, багровые борозды… Ощущение, что его расцарапала собака. Перевожу взгляд на темную фигуру незнакомца позади. Он стоит возле ближайшего дерева в ночном полумраке и кому-то что-то отчаянно доказывает, а затем громко ругается и скидывает трубку. Кудрявые волосы обрамляют мужественное лицо с ярко выраженными скулами и квадратным подбородком. Наверное, это тот самый Борис, лучший друг… Андрей говорил что-то о том, чтобы познакомиться с его близкими, но этот повод никак нельзя назвать приятным, конечно.
Поворачиваюсь к Андрею и натыкаюсь на подозрительный взгляд:
– Ты останешься со мной?
Он еще спрашивает? Да как в таком состоянии его вообще можно оставить?
– Конечно, останусь.
Он вдруг оседает на скамейку и облегченно выдыхает. Вся тяжесть словно сошла с плеч. Не даю ему удариться головой и подхватываю многострадальную тело как раз в тот момент, когда звучит голос за спиной:
– Такси сейчас будет, давай я помогу, – он подхватывает Андрея под руку, и я наконец-то могу увидеть всю картину целиком. И от этого хочется вопить, потому что я никогда еще не видела настолько избытых людей. Теперь начинаю думать, что идти он не может не столько из-за выпитого, сколько от того, насколько его избили.
Я не понимаю, как мы добираемся до дома, осознаю лишь, как Андрей утыкается мне в шею и просит не уходить. А еще не верить чему-то…Чему? Я не могу разобрать, но в конце поездки, он хватает меня за подбородок и сдавленно шепчет у самых губ:
– Не верь всему, что тебе скажут плохого обо мне, не верь.
Паника начинает расползаться по телу, сковывать и выжимать из меня все соки. Мелькающие сквозь незатонированные окна авто яркие огни улицы освещают отекшее лицо и придают ситуации еще более плачевный вид.
Борис помогает нам добраться до квартиры, усаживает драгоценную ношу на кровь и помогает снять с Андрея ботинки под ворчание последнего.
– Может мне остаться? Помочь?
Я отрицательно покачиваю головой, посматривая попутно на часы. 11 ночи, зачем человека задерживать больше, чем это нужно. Я не такая уж и слабая, чтобы обработать раны и уложить спать. Меня словно напитывало желание помочь ему. Пустота в душе медленно, но верно заполняется им. До остатка.
– Спасибо вам, я справлюсь, – мужчина внимательно всматривается в мое лицо и поджимает губы.
– Если что, я на телефоне. Звони в любое время. И обработай ему лицо, – кривится и кивает на Андрея.
Спустя пару минут мы с Андреем остаемся наедине. В кромешной тьме и режущей слух тишине.
Я быстро набираю сообщение отцу, что остаюсь у Марины, и выключаю средство связи.
Андрей лежит на боку и тяжело дышит, пока я пытаюсь совладать с подрагивающими конечностями, чтобы найти все необходимое для обработки ран.
Душа разрывается в клочья.
