Текст книги "Авантюристы, иллюзионисты, фальсификаторы, фальшивомонетчики"

Автор книги: Ю. Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 33 страниц)

ГЛАВА 6.
СТАЛИНСКИЙ ДОЛЛАР

17 июня 1928 года в нью-йоркское отделение ФБР пришел запыхавшийся человек. Представившись работником бюро гравировки и печати Федерального резервного банка, он попросил срочной встречи «с ответственным работником ФБР». Его провели к специальному агенту Р. Куку. Посетитель рассказал, что час тому назад к нему подошли два человека прямо на улице и обратились с просьбой организовать для них приобретение за наличные доллары определенного количества бумаги, предназначенной для печатания американских денежных знаков. Обещали уплатить хорошие деньги.

– Как они выглядят? – спросил Кук.

– Обыкновенно. Лица европейского типа. Говорят с сильным акцентом.

– А как они были одеты?

– В одинаковые светло-серые костюмы и одинаковые шляпы…

В ФБР почему-то решили, что это были советские агенты ОГПУ, и посетовали на то, что работник бюро не принял их предложение. Тогда при их последующей встрече этих агентов можно было бы арестовать на месте преступления. На всякий случай два агента ФБР прошлись вблизи того места, которое указал работник бюро, но там уже никого не было.

Об этой истории в ФБР могли забыть, если бы не другой загадочный случай. В конце 1929 года в Федеральный резервный банк в Нью-Йорке была доставлена из германского «Дойче банка» очередная партия долларов. Как обычно, соответствующие специалисты американского банка из этой партии взяли часть долларов на проверку. К своему ужасу, они обнаружили среди них фальшивые купюры, сделанные на очень высоком полиграфическом уровне. На одних нечетко выполнена гравировка номера и серии, на других имелись очень незначительные расхождения в изображении головы президента Франклина.

Немедленно полетел запрос в немецкий «Дойче банк» с просьбой дать разъяснения по поводу этого скандального случая. Паника, возникшая в немецком банке, приобрела сразу же невиданный размах, ибо почти одновременно с письмом из-за океана в газете «Берлинер тагеблатт» была опубликована сенсационная статья о том, что якобы советская разведка через подставное лицо приобрела частный банкирский дом некоему немцу – господину Симону, который являлся представителем господина Пауля Рота. А последний был ранее членом берлинского муниципалитета от… германской компартии!

Само собой разумеется, полиция сразу же нагрянула в банкирский дом «Сасс унд Мартини» и после того, как перевернула там все вверх дном, обнаружила, что «Берлинер тагеблатт» читателей не обманула. Оказалось: номинальным владельцем банкирского дома, действительно, является господин Пауль Рот, но фактически «Сасс унд Мартини» принадлежит… Москве! А сам господин Рот находится на полном финансовом довольствии в советском посольстве. Было также установлено, что одним из главных клиентов банкирского дома является весьма солидный бизнесмен Франц Фишер, который регулярно вносил на свой счет огромные суммы долларов, оказавшихся при проверке фальшивыми. Полиция мгновенно установила личность этого бизнесмена. Им оказался рядовой сотрудник советского торгпредства, за которым уже давно следила германская контрразведка.

Таким образом, стало известно, что главным источником появления на мировом финансовом рынке фальшивых долларов, выполненных на очень высоком уровне, является Советский Союз. Как писали Олег Царев и Джон Костелло в книге «Роковые иллюзии», эта финансовая афера проводилась ОГПУ по личному указанию Сталина. И после берлинского скандала он «приказал ОГПУ «сплавить» поддельные доллары менее проницательным китайцам и южноамериканским банкам». Таким образом, советские доллары расползлись по всему свету, чему в немалой степени способствовало то, что они были выполнены на очень высоком полиграфическом уровне.

Однако на этом долларовая афера не закончилась. В США агенты ФБР были брошены на поиски тех, кто непосредственно руководил всей аферой. В декабре 1932 года арестовали доктора Валентина Бертона, известного американского кардиолога, а также бывшего немецкого летчика, выдававшего себя за графа Энрике Дешоу фон Бюлова. Им были предъявлены обвинения в распространении в США 100 000 фальшивых долларов через один крупный чикагский банк и… гангстеров! Их признали виновными и приговорили к 15 годам заключения.

Но эти два господина были всего лишь распространителями подделок. А кто был главным организатором, дирижировавшим всей аферой, основной целью которой было выведать секреты печатания американской валюты, состава бумаги для банкнот, краски и т. д.? Его поймать не удалось, так как этот тайный агент Москвы ухитрился сбежать в Советский Союз. Но ФБР все же удалось установить, хоть и с опозданием, что им являлся Николас Дозенберг, один из основателей коммунистической партии США и давний агент Москвы.

Как пишут авторы книги «Роковые иллюзии», основываясь на архивных материалах КГБ, всего в Москве было напечатано более 10 млн. фальшивых долларов. На эти деньги планировали закупить за границей машины и оборудование, а также целые заводы, необходимые для реализации планов по индустриализации Советского Союза. Однако по мнению бывшего советского разведчика Александра Орлова, имевшего прямое отношение к афере, «это была странная, глупая операция, потому что, в конце концов, никто не смог бы пустить в обращение более одного миллиона долларов…» (Георгий Польский. – «Мошенники»)

ГЛАВА 7.
НАЦИСТСКИЕ ФАЛЬШИВОМОНЕТЧИКИ

Огромный размах приобрела во время второй мировой войны деятельность гитлеровских фальшивомонетчиков. В невиданных ранее масштабах подделывали они денежные знаки не только своих военных противников, но и союзников (например Италии). Безудержная эмиссия, которую немцы применяли в оккупированных государствах, позволяла им грабить материальные ресурсы стран.

28 мая 1941 года у министра хозяйства президента Рейхсбанка Функа состоялось совещание, на котором было принято решение о печатании советских денежных билетов. Известно, однако, что советские деньги были отпечатаны в гитлеровской Германии заблаговременно. Они ввозились в СССР под видом дипломатической почты и сбывались путем покупки драгоценностей, антикварных предметов и произведений искусства. По-видимому, совещание 28 мая имело своим назначением передать дальнейшее осуществление операции в связи с предстоящим началом военных действий против СССР хозяйственным и финансовым органам рейха. Во время войны на территории нашей страны было распространено значительное количество фальшивых денег, что послужило одной из причин проведения денежной реформы в 1947 году.

Особенно большой размах в период второй мировой войны приняла подделка английских банкнот. Эта операция, утвержденная самим Гитлером и имевшая кодовое название «операция Бернгард», была начата еще до войны. Производственный персонал был рекрутирован исключительно из концлагерей, из узников еврейской национальности, имевших профессиональную подготовку, которая в той или иной форме могла быть использована «в деле».

Тщательно изучив состав бумаги, краску и способ печати английских банкнот, расшифровав систему их нумерации, немцы подделали огромное количество фунтов стерлингов и так наводнили ими мировой рынок, что в странах Ближнего Востока фальшивки обращались и многие послевоенные годы.

О степени тщательности подделки можно судить по такому факту. Для изготовления бумаги из Турции на специально зафрахтованном судне было привезено несколько тонн льна, отсутствовавшего в Германии. Из него было соткано полотно. Затем по рекомендации химиков куски этого полотна использовались на заводах для протирания машин. Через некоторое время лоскуты были очищены, вторично использованы в качестве ветоши и лишь после повторной очистки переданы для изготовления бумажной массы. Полученная таким путем бумага при исследовании всеми известными германским специалистам методам не отличалась от настоящей.

Столь же сложным было изготовление матриц для водяных знаков и клише для печатания изображений. Их выполнили лучшие граверы при участии рецидивистов-фальшивомонетчиков, которые состояли на учете в полиции либо отбывали в то время наказание. Оттиски готовых клише проецировались на экран с двадцатикратным увеличением рядом с подлинными банкнотами и сопоставлялись в мельчайших деталях, после чего вносились необходимые исправления. Достаточно сказать, что процесс изготовления клише длился семь месяцев. Немецкие фальшивомонетчики отпечатали банкноты достоинством 5, 10, 20, 50, 100 и даже 500 и 1000 фунтов стерлингов, но из осторожности последние два вида банкнот не сбывались вовсе, а стофунтовые – лишь в виде исключения. Немецкие химики изучили процессы старения бумаги и краски и научились искусственно воспроизводить их в фальшивых деньгах. Пачки банкнот комплектовались очень тщательно: старые и новые денежные билеты лежали вперемежку, ни в одной пачке не было билетов с последовательными номерами. Была продумана и тщательно разработана система сбыта фальшивых денег.

Английская разведка вскоре установила, что немцы в большом количестве выпускают фальшивые английские деньги, но правительство Великобритании предпочло молчать об этом, чтобы не подрывать доверия к фунту стерлингов в нейтральных странах и особенно среди населения Северной Африки, Ближнего и Среднего Востока.

Об операции «Бернгард» написано очень много. Прежде всего следует назвать основательный документальный репортаж, сделанный писателем Юлиусом Мадером. Его книга «Сокровище бандитов» издавалась в Берлине в 1965 и 1973 годах. Сюда же можно отнести и воспоминания Адольфа Бургера и Петера Эделя, вышедшие отдельными книгами, а также статью Курта Левински. Попытаемся взглянуть на изготовление фальшивых денег в Германии во время второй мировой войны глазами очевидцев.

«Душным августовским утром 1942 года громкоговорители, установленные в бараках концлагеря Бухенвальд, пролаяли: «Всем евреям, имеющим навыки графических работ, записаться в канцелярии!»

Через несколько дней нас погрузили в вагоны, и я вместе с еще 22 товарищами оказался в Заксенхаузене. После обычных формальностей эсэсовцы отконвоировали нас в 19-й барак, расположенный на самом краю лагеря. Вскоре барак по всем правилам был полностью изолирован… Однажды на его пороге появился штурмбанфюрер СС Крюгер и объявил, что нас «выбрали» для того, чтобы организовать «команду фальшивомонетчиков». Крюгер говорил довольно долго, были и угрозы применения всяческих кар и подслащенные обещания. Здесь же присутствовало несколько чинов СС. Нам разъяснили ситуацию и наши задачи. Было сказано, что небо покажется нам с овчинку и мы будем мечтать о смерти, если хоть словом, произнесенным или написанным, или даже жестом дадим знать кому-нибудь за пределами барака о своей работе». Так пишет Курт Левински, который принадлежал к первому набору «команды фальшивомонетчиков» в концлагере Заксенхаузен.

Условия жизни заключенных, занимавшихся изготовлением фальшивых денег, отличались от условий жизни других заключенных, они были лучшими. Их использовали как «соучастников» в работе для «окончательной победы» рейха. Только после этого их ожидало «окончательное разрешение еврейского вопроса»: они были «мертвецами в отпуске», или оборотным капиталом предприятия. До тех пор, пока они давали качественную продукцию и были здоровы, им можно было быть относительно уверенными за свою жизнь. Те же, кто позволял себе серьезно заболеть, были верными кандидатами на тот свет.

Чех Оскар Скала, назначенный эсэсовцами главным среди заключенных, втайне вел записи об объемах, видах и номерах фунтов стерлингов, сделанных в Заксенхаузене. По его подсчетам, с конца 1942 и по февраль 1945 года было изготовлено 134610 810 фальшивых фунтов стерлингов. Из этой общей суммы после тщательной проверки только 10368430 ф. ст. было отнесено к первой группе, к «первому сорту». Во вторую группу попали банкноты с почти неразличимыми дефектами. «Третий сорт» – банкноты, на которых был допущен один слабый печатный дефект. Все остальное считалось браком. Таким образом, чистый выход «настоящих» денег составлял 7,5 % валового производства.

В начале 1943 года «команда фальсификаторов» из Заксенхаузена получила новое задание. Для подрыва экономики освобожденных районов Югославии эсэсовцы издали приказ об изготовлении в Заксенхаузене фальшивых югославских облигаций, лир и динар.

В 1944 году «спецкоманда» возросла до 140 человек. В конце этого же года немцы приступили к подделке долларовых банкнот. После 250 попыток в начале 1945 года были изготовлены первые 24 стодолларовые банкноты – подделки чистой воды. Но уже было поздно: пустить их в обращение до конца войны немцы не успели.

Война в это время уже приближалась к концу. Советская Армия находилась в опасной близости от Заксенхаузена. Немецким командованием было принято решение вывезти из концлагеря всех заключенных-фальшивомонетчиков. Для них начался, пожалуй, самый опасный этап.

26 февраля 1945 года спецпоезд со 140 узниками и 16 надсмотрщиками, с ящиками, где было тщательно упаковано оборудование и несколько десятков тысяч банкнот фунтов стерлингов, отправился в путь. «Ни один из нас не надеялся когда-нибудь живым вернуться домой. Разница состояла лишь в том, что вместо Заксенхаузена нам предстояло погибнуть где-нибудь в другом месте», – писал Адольф Бургер. Первой остановкой был концлагерь Маутхаузен. Затем, в конце марта, этап оказался в Редль-Ципфе, «филиале» Маутхаузена. Здесь ящики с фальшивыми деньгами были спущены в глубокие штольни, оборудование смонтировано. 1 мая производство было возобновлено. Но американские войска к тому времени находились в 25 км к западу от лагеря. В этот день босс «спецкоманды» Крюгер с улыбкой распрощался со своими «ребятами»: «Недели через три вы будете на моем месте, а я – на вашем».

3 мая оборудование было уничтожено, а одиссея узников между тем все еще продолжалась. Конечной остановкой оказался концлагерь Эбензее, который к моменту прибытия измученных заключенных уже вывесил белый флаг. Команда смертников оказалась свободной.

По словам Джорджа Дж. Макнэлли, бывшего майора американской армии, которые были записаны Юлиусом Мадером, главарь фальшивомонетчиков Крюгер успел проехаться на «альфа-ромео» по лагерю Редль-Ципф и от имени Гиммлера отдать распоряжения об уничтожении всех следов «операции Бернгард»: сжечь банкноты и неиспользованную бумагу для их производства, утопить в Топлитцзее пластины и другие типографские заготовки, доставить всех 140 участников операции в концлагерь Эбензее, где их надлежало ликвидировать.

Положение на фронтах не позволило планам нацистов осуществиться.

Однако история эта имела продолжение. Еще в начале 1945 года, понимая, что война проиграна, гитлеровцы создали в Австрии, Баварии и других местах тайники, где спрятали секретные документы, золото, драгоценные камни и оборудование лабораторий и фабрик, изготовлявших фальшивые фунты стерлингов и доллары. Один из таких тайников был обнаружен на дне уже упомянутого выше озера Топлитцзее в Австрии. Удалось извлечь восемь ящиков, набитых фальшивыми фунтами стерлингов и документами, относящимися к их изготовлению.

Многократно, возможно, и не без оснований, высказывались предположения, что массовое появление поддельных долларовых банкнот, по крайней мере во второй половине 40-х годов, а вероятно, и позже, связано с деятельностью мастерских СД. Об этом говорит и тот факт, что в отличие от производства фальшивых фунтов в случае с фальшивыми долларами типографские пластины, клише и формулы изготовления бумаги не были найдены. Например, в 1949 году при помощи «сикрет сервис» французская полиция обнаружила вблизи Марселя мастерскую, а точнее, фабрику фальшивых денег. Сами изготовители заблаговременно были предупреждены и скрылись, прихватив с собой клише и, наверняка, большое количество готовой продукции. И все-таки скромный улов полиции составил «всего» 243 млн. фальшивых долларов.

Многие детали и взаимосвязи нацистских преступлений вокруг фальшивых денег так и остались неизвестными для широкой общественности.

ГЛАВА 8.
ДВА ДЕЛА ИЗ ПРАКТИКИ СЮРТЭ

1. ДОРОЖНЫЕ ЧЕКИ ПАЛОМНИКОВ В ПАЛЕСТИНУ

Январь 1947 года. Париж. Следы фашистской оккупации заметны повсюду. Четвертой республике еще всего два года.

Жизнь в Париже во многом схожа с жизнью в столицах других европейских стран, хотя здесь нет таких удручающих разрушений, как в Варшаве, Берлине или Будапеште. Жизнь берет свое. Все жизненно важные товары рационированы. Французский франк на рынке стоит немного, хотя «маленькому человеку с улицы» не хватает и его. Курс франка к доллару составляет примерно 200 к 1. Торговцы в маленьких уютных лавках на когда-то бурлящих улицах Монмартра или где-то в других знаменитых или безвестных уголках Парижа могут предложить только то, что распределяется по карточкам, или не пользующиеся спросом безделушки. Большинство магазинов вообще закрыто. Из когда-то первоклассных, известных гостеприимством отелей и ресторанов почти не доносится голосов французских шансонье. В развлечениях доминируют джаз, буги-вуги, мелодии Гленна Миллера…

К новому «жизнеощущению» относится также черный рынок, на котором есть все. Бриллиантовые колье, украшения из золота, персидские ковры обмениваются на продукты питания и возбуждающие средства (кофе, табак и пр.). К самым тяжелым последствиям войны относится и массовая безработица. Многие из тех, кто в годы войны боролся в Сопротивлении, видят, что общество платит им холодным безразличием. В эти годы всеобщей послевоенной нужды растет число всякого рода мошенников, подделывающих все, что с аппетитом проглатывается черным рынком.

Фальсифицируется все, что имеет спрос: американские доллары, швейцарские франки, продуктовые карточки, разного рода разрешающие документы. Но это – сфера деятельности самых квалифицированных мошенников. Другие поступают проще: продают глину в восстановленных банках из-под американских консервов или самодельные сигареты в восстановленных и искусно запечатанных американских пачках, как «Лаки страйк» или «Кэмел». Не подделывают только французский франк. Эта валюта слишком обесценена, чтобы ради нее подвергаться риску, и серьезному: грешник, попавший в объятия правосудия, в худшем случае может получить пожизненное заключение.

К чести тех, кто в свое время поставил свой «имитационный» дар на службу Сопротивлению, надо сказать, что не они развернули предприятия по производству всевозможных фальшивок. Для этого требовались люди иного склада: опытные стратеги, разбиравшиеся в перипетиях экономической жизни, люди с выраженным деловым чутьем и хваткой, способные наладить не только масштабное производство фальшивок, но и их сбыт. Те же, кто был готов обратить свои деловые качества в наличные деньги, знали, что со времен Сопротивления во Франции было предостаточно разнообразной техники, с помощью которой можно изготовлять разные фальшивые документы и деньги, и что есть много безработных «экспертов».

Среди «великих», кто с полным правом мог гордиться тем, что именно он является «душой» того или иного явно сомнительного предприятия, был и Збигнев Пославский, поляк в изгнании, со слегка седеющими волосами, официант по профессии. Ему было почти 50. В 20-х годах он работал в гостиничных ресторанах, познакомился с нравами «высшего общества», за «особые услуги» получал щедрые чаевые и жил безбедно. Но те, кому он угождал, жили лучше.

Збигнев не долго спорил с судьбой и подыскал себе новое амплуа, которое давало бы больше возможностей для реализации его способностей. Он подкладывал бомбы, решая таким образом проблемы конкурентной борьбы своих заказчиков. Скоро он стал пользоваться большим спросом. Война прервала карьеру Пославского. Вот и сейчас, в январе 1947 года, у него не было достойного занятия.

Утром 17 января Збигнев Пославский расположился у окна своей скорее плохо, чем хорошо меблированной квартиры, которую он снимал, и лениво перелистывал бульварную газетенку, знакомясь с сенсационными сообщениями о том, что дамские юбки стали укорачиваться, что Агахан помпезно отпраздновал в Бомбее свой день рождения, об очередном разводе одного из министров.

Перед обедом приходит гость, которого Пославский ждет. Это молодой человек лет 30 с небольшим. Збигнев знает его всего пару дней и связывает с ним некоторые планы на будущее. Гость называет себя Джолли. Пожалуй, никто в Париже не знает ни его настоящего имени, ни фамилии. Уже это для Збигнева означает, что он нашел себе стоящего партнера. У Джолли демисезонное пальто, сшитое у хорошего портного, он носит богемноэкстравагантный галстук с изображением обнаженной дамы и на нем ковбойская шляпа, дающая понять, что он американец. Во всем остальном он мало чем отличается от хозяина комнаты, если не обращать внимания на его фальшивый паспорт, который дает ему право считаться торговцем восточных ковров и табака. Во всяком случае оба немало повидали на своем веку.

Джолли говорит на плохом французском, зато Збигнев изъясняется по-английски лучше. Оба хорошо понимают друг друга, когда разговор вращается вокруг событий мировой политики, о положении на Ближнем Востоке. Сейчас там речь идет о праве евреев на национальное существование. По всему миру возникают сионистские организации, и в это время каждый думающий человек должен ощущать моральную обязанность в оказании помощи евреям в Палестине. Збигнев крещеный католик, Джолли – квакер, но оба только в детстве видели церковь изнутри.

После общих тем собеседники углубляются в детали. Существуют крупные склады оружия, оставленные вермахтом и американской армией. Есть возможность, даже моральная обязанность, доставить это оружие в Палестину. «За соответствующую плату, конечно», – уточнил с широкой улыбкой Джолли, добавив, что у него есть необходимые связи для того, чтобы военное имущество двинулось в путь.

У Збигнева тоже есть знакомые евреи, которых он знает еще с довоенных времен. Они с удовольствием вложат кое-какие средства, чтобы помочь своим братьям и сестрам в Палестине. Оба согласны с тем, что это будет лишь скромный начальный капитал для крупного в будущем прибыльного дела по переброске оружия. И вот в тот январский день 1947 года появляется план предприятия по фальсификации, который в ближайшие два года будет беспокоить не только Сюртэ. Было решено заняться подделкой дорожных чеков «Америкэн экспресс компани» (АМЭККО).

Подобные дорожные чеки, распространенные сейчас практически во всех странах, являются кредитными долговыми обязательствами и одновременно оборотными средствами. По сравнению с наличными деньгами они в большей степени «застрахованы» от воровства: тот, что получает их в филиале АМЭККО, туристическом агентстве или в банке, должен расписаться в верхнем углу. Когда же в стране назначения чеки обмениваются на наличные, то служащий банкр. или гостиницы просит предъявить паспорт или другой документ и повторить подпись. Большая часть мошенничеств с этими чеками облегчалась тем, что подпись на них ставилась не в момент обмена, а заранее.

Через неделю после принятия стратегического решения в квартире Пославского Джолли оказывается в филиале АМЭККО на рю Скриб, где приобретает 10 стодолларовых чеков. Служащий за окошком почти не следит за американцем, упражняющимся в собственной подписи, и Джолли без труда пролистывает два чека.

Начало положено: на руках два неподписанных чека. Збигнев тоже не теряет времени даром. У него сохранились прекрасные связи с преступным миром Парижа. Он находит Даниэля Бернхайма, человека, рано избравшего скользкий путь и, по собственному признанию, растерявшего свою шевелюру за решеткой. Ему 30 с небольшим, но он знает всех «нужных людей». Палестинский план приводит Даниэля в восторг, и он привлекает новых людей. Появляется Жан, молчаливый наборщик, не последний человек в производстве фальшивых денег; Альберт, который, в свою очередь, находит Анри Перрье. Анри становится «сердцем» всего предприятия. Ему далеко за 40, он крепок, широкоплеч, скор на руку, сломанный нос – след мрачных дел, участником которых он был. Анри вполне оправдывает свою репутацию грубияна, хотя его полицейское досье выглядит вполне респектабельно. Во всяком случае, это именно тот человек, который нужен «борцам за Палестину». Перрье считается организатором крупных афер с фальшивыми деньгами и документами.

15 марта 1947 года на квартире Пославского собирается расширенное совещание «группы». Апартаменты для такого важного мероприятия явно малоподходящие, стульев всем не хватает. Хозяин припас для этого случая бутылку коньяка и для начала выступил с зажигательной речью о международной обстановке в целом и о трудностях на Ближнем Востоке, в частности. Планируемое участниками совещания предприятие докладчик называет необходимым промежуточным этапом на пути выполнения ими патриотического и одновременно космополитического долга…

Перрье, преодолевая зевоту, слушает нудную проповедь, но когда Бернхайм вдруг начинает одобрительно аплодировать, Анри становится не по себе. «Кончай молоть ерунду, давай о деле. А ты, Жан, уже успел набраться. Я привык делать дела с настоящими мужчинами, а не с размазнями и пьянчугами», – на бульдожьей физиономии Перрье появляется гримаса, говорящая о том, что любые возражения неуместны. Джолли извлекает из своего бумажника один из добытых им чистых чеков и молча протягивает его «мастеру». Тот недолго проверяет чек и без всяких предисловий называет свою цену: 750 тыс. франков, ⅓ сразу, ⅓ – по востребованию, когда понадобится покупать бумагу, ⅓ – когда первая партия дорожных чеков окажется за воротами типографии. «Все остальное – ваше дело, меня это не касается», – с этими словами мэтр покидает собрание, оставив «борцов за Палестину» в тяжелых раздумьях о мобилизации средств.

Джолли и Пославский продолжают розыск спонсоров, которые должны найтись прежде всего в еврейских и близко к ним стоящих кругах. Большинство адресов из записной книжки Пославского оказываются бесполезными. Прежних предприятий больше нет, за время фашистской оккупации их владельцы или уничтожены, или депортированы, или ограблены. В конце концов, одного идеалиста все же удается найти. Это доселе никому не известный Альфонс Луп из Ниццы, владелец небольшой фабрики «щеток всех видов».

Экскурсы Пославского в международную политику оказывают на Альфонса Лупа куда большее впечатление, чем на Перрье. Он просит лишь об одном: чтобы в ходе этой великой акции не забыли о его щетках. Только тогда он станет действительно убежденным сионистом. Альфонс Луп отсчитывает на благие цели 160 тыс. франков и отдает «гарантированно настоящий» бриллиант в золотой оправе. Бриллиант, конечно, фальшивый, но Перрье принимает и его.

Анри Перрье – человек честный, по крайней мере так о нем говорят в уголовном мире. Но он, конечно, не так прост, чтобы таскать каштаны из огня для каких-то любителей. Однако дело прежде всего: надо найти гравера, печатника и технику – пресс. Гравером может стать Мишель Сути, бывший сокамерник одного из друзей Перрье. Сути с радостью соглашается обсудить детали, с улыбкой рассматривает чек, пару раз кивает и возвращает его Перрье: «Ничего не выйдет». Перрье думает, что ослышался. На плутовском лице Сути та же жизнерадостная улыбка: «Вот водяные знаки, месье, их нельзя подделать, а без этого все остальное сущая ерунда. Я в этом не участвую».

Перрье не из тех, кого ломает первая неудача. В конце концов он узнает адрес некоего Пьера Жанина, во время оккупации подделавшего сотни документов и спасшего не одну жизнь. До этого у Жанина не было никаких осложнений с уголовной полицией. Каким образом Перрье удалось завербовать этого невысокого оживленного человека, никто так никогда и не выяснил. Пьер Жанин был «гением» в своем деле. Используя только ему известные методы, он так искусно подделывал водяные знаки, что ненатренированный глаз не отличал фальшивки от оригинала.

Оставалась еще техника. И этот вопрос удалось решить. В распоряжении Перрье оказывается офсетный пресс американского происхождения, заказанный сразу после войны в США одной из французских государственных организаций, но никогда не прибывший по назначению. Какую роль при этом сыграли Перрье и его друзья, установить так и не удалось. Во всяком случае хозяин дома, в подвале которого оказался «с иголочки» новый пресс в заводской упаковке, согласился за определенную плату сдать его в аренду.

К концу мая 1947 года все приготовления закончены. В продуктовом магазине с баром, расположенном на окраине Парижа, банда на три недели арендует подвал, где устанавливается пресс. Вскоре туда доставляются и рулоны бумаги. Мишель Сути к тому времени уже приготовил четыре типографские пластины. Три следующие недели каждую ночь в подвале кипит работа, шума не слышно – сверху несутся ритмы буги-вуги, заглушающие все остальное. Работающие в подвале внимательно следят за тем, что происходит над ними, перерывы в работе оркестра наверху и пресса внизу синхронизированы.

19 июня производство прекращено, подвал освобождается от пресса, 6 тыс. чеков по 100 долл, каждый размещаются в багажниках двух легковых автомобилей и прибывают на склад хозяйственного магазина, принадлежащего любовнице Альфонса Лупа из Ниццы. Там же на следующий день появляется Анри Перрье с тем, чтобы получить последний платеж. Джолли встречает его и объясняет, что деньги «еще не поступили». Перрье, не говоря ни слова, вскрывает упаковку с чеками, отсчитывает 1 тыч. чеков, кладет их в свой портфель и так же безмолвно закрывает за собой дверь. При «черном» курсе 250 франков за доллар это совсем неплохой кусок. Теперь же начинается самая трудная часть любой аферы с фальшивыми деньгами: проверка на надежность и сбыт.

21 июня Бернхайм и Джолли улетают в Антверпен, чтобы там, а заодно и в Брюсселе реализовать часть чеков. Конечно, реализация идет не в розницу, а оптом, сбытовая сеть уже налажена. Учтены и соответствующие накладные расходы, комиссия за реализацию может составить от 30 до 50 %. Риск быть пойманным, которому подвергается оптовый поставщик, относительно невелик. Совсем в другой ситуации находится тот, что непосредственно реализует фальшивые деньги, его заработок относительно невелик в сравнении с шансом оказаться в руках полиции.

Надо торопиться. Масса горячего товара должна рассосаться раньше, чем полиция предпримет ответные меры. На черном рынке Парижа ежедневно десятками продаются чеки АМЭККО.

19 июня 1947 г., как мы помним, упаковки фальшивых чеков покинули подвал магазина с баром. И в тот же день м-р М. И. Седерлунд, шеф отдела детективов АМЭККО в Европе, получил сообщение о том, что к оплате был предъявлен фальшивый дорожный чек на 100 долл. Потом эти сообщения участились: из Ниццы, Брюсселя, а также из Парижа, где неопытный торговец принял за возможного покупателя своего чека сотрудника «Сюртэ насьональ». М-р Седерлунд высоко оценил профессиональное мастерство банды мошенников. После скрупулезного, многочасового изучения фальшивых чеков он телеграфирует в Нью-Йорк: «Высококлассная работа… Краски бледноваты, водяные знаки оттиснуты слегка сильнее, номера серий несколько темнее нормы».