Текст книги "Ностальгия по чужбине. Книга вторая"

Автор книги: Йосеф Шагал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Итальянец молчал. Из прихожей до Сергея неожиданно донеслось легкое сопение. Очевидно, услышанное потрясло не только босса, но и его горилл.

– И знай, педрила!.. – Неделин понимал, что ему удалось перехватить инициативу, и старался ее не упустить. – Тебя, даже в темноте вошедшего в мой номер, сняли как минимум с четырех точек. Об инфракрасных лучах что-нибудь слышал, макаронник?!.. Ты что же думаешь, мы настолько наивны, чтобы полностью доверяться таким дешевкам, как ты?!.. Единственное, что действительно в твоей власти, – это пришить меня, как примитивный уголовник. И все, идиотина! Ты настолько туп, что не способен осмыслить элементарных вещей, понимаешь?! Таких, например, что даже без нашего компромата ты все равно труп! Хочешь узнать заголовок в завтрашнем выпуске «Корьера делла серра»? На всю первую полосу? «Что делал почтенный итальянский сенатор в три часа ночи в номере кадрового офицера КГБ?»..

– Послушайте, сеньор…

– Только не открывай пасть, вонючка! – загремел Неделин. – И убирайся вон из моего номера вместе со своими дебилами! И запомни: только потому, что я – офицер и давал присягу, мое руководство ничего не узнает об этой мерзкой сцене. Мне поручено конкретное дело и я доведу его до конца. Хотя после общения с тобой хочется вымыть руки хлоркой. Ты сделаешь все, что от тебя потребуют. Все до последней мелочи! Через две недели к тебе явится человек. Я скажу своему начальству неправду. Я скажу, что ты – не трусливая крыса, прячущаяся в темноте, а крутой мужик с яйцами, который ничего не боится. А потому нашему человеку нет никакого смысла придерживаться правил конспирации – он может спокойно явиться в служебный кабинет столпа общества, всеми уважаемого сенатора Джанкарло Парини, активного и непримиримого борца с преступностью и коррупцией, ярого поборника западной демократии и гражданских прав личности… Он явится в твой кабинет без пароля и прочих глупостей, – напрямую. А ты сделаешь все, что он от тебя потребует, обливаясь потом от страха за свою поганую шкуру. Ты сам позаботишься о конспирации, о своей безопасности и о неприкосновенности нашего человека. Ты сделаешь все это, дрянь! Сделаешь по единственному в мире закону, с которым ты, ничтожество, действительно считаешься – по закону СИЛЫ. Тому самому закону силы, в соответствии с которым ты, сенатор Джанкарло Парини, сын поганого сутенера и у уличной проститутки – дешевка и дерьма кусок! Ты даже представить себе не можешь, ничтожество, с каким наслаждением я говорю тебе все это! А теперь fack out, ничтожество: вонь, которую ты издаешь, хуже сортирного смрада!..

После этой бесконечно длинной тирады Сергей Неделин, резко ощутивший звенящую, оглушительную пустоту внутри, в изнеможении рухнул на кровать и закрыл глаза. В течение нескольких мучительно тянувшихся секунд, содрогаясь от невыносимого запаха, который издавало его омертвевшее тело, Сергей ждал выстрела в упор или прикосновения чьих-то узловатых пальцев к горлу… И это ожидание было во сто крат хуже, страшнее и мучительнее самой изощренной пытки. Будучи человеком с уравновешенной психикой и абсолютно не склонным к истерическим всплескам, он лежал без движений с закрытыми глазами и отстраненно, словно все его внутренности навсегда утратили связь с телом, прокручивал в памяти жуткий диалог в темноте, пытаясь поставить себя на место Парини, стремясь предугадать его реакцию. Но сознание упорно отказывалось подчиниться, оно протестовала и требовало короткой передышки, паузы. Жуткое сочетание ярости и страха, которое только что, возможно, спасло ему жизнь, действовало в эти минуты на его психику как очень сильное снотворное. Ему нестерпимо, до потери сознания, хотелось отключиться, вырубиться, забыть обо всем… И только спустя какое-то время Сергей внезапно почувствовал, что остался в номере один…

Последнее, о чем подумал Неделин, тяжеленным камнем проваливаясь в глубокое забытье, была мысль о том, что он уже никогда не сможет засыпать в темноте…

2

Лэнгли (штат Вирджиния).

Штаб-квартира ЦРУ.

Февраль 1986 года.

– Президент очень встревожен, Генри… – Уильям Кейси произнес эту фразу без интонаций, буднично. – Есть какие-нибудь новости из Швейцарии?

– Есть, сэр, – кивнул Уолш. – Правда, я бы не торопился называть их утешительными.

– Что еще?

– Час назад мы получили данные спутниковой разведки. Вот они, сэр… – Уолш протянул директору ЦРУ несколько крупноформатных черно-белых фотографий. – Видите образования, помеченные цифрами… Наши эксперты полагают, что, судя по химическому составу металла и контурам отдельных обломков это, скорее всего, и есть все, что осталось от «Боинга-737», на котором летел Грег Трейси и сопровождение…

– Что значит «полагают» Генри?

– Это значит, сэр, что они не до конца уверены.

– А сколько времени им понадобится, чтобы быть уверенными до конца? – в голосе директора ЦРУ звучала плохо скрываемая враждебность.

– Примерно два с половиной месяца, сэр, – спокойно ответил Уолш.

– Сколько?! – И без того вытянутое лицо Уильяма Кейси стало похоже на восклицательный знак с точкой на месте рта. – Сколько, вы сказали?

– «Боинг», если это действительно он, упал на восточный склон Альп, отметка 3200 метров над уровнем моря, – спокойно разъяснил шеф оперативного управления ЦРУ. – В это время года – места недоступные…

– Разве нельзя выбросить туда поисковую группу на вертолетах?

– Совершенно невозможно, сэр! – Уолш покачал головой. – Снежные бури, нулевая видимость… Альпинисты просто не доберутся, а любая попытка высадиться на вертолетах на склоне горы или в пределах реальной досягаемости до места катастрофы может привести лишь к дополнительным жертвам, сэр…

– Какой же выход?

– Ждать до конца марта – начала апреля… – Уолш виновато развел руками. – Другого варианта я не вижу…

– Это совершенно невозможно, Генри! – директор ЦРУ покачал головой. На его лице застыла гримаса горечи.

– Увы, сэр, это то, что мы имеем.

Кейси оттянул крахмальный манжет белой рубашки и посмотрел на наручные часы.

– Через сорок минут я должен быть у президента…

– Я понимаю, сэр, – сдержанно кивнул Уолш.

– Он ждет от меня конкретной, исчерпывающей информации…

– Да, сэр.

– Так что мне ему доложить?

– То, что известно, сэр.

– Боюсь, этого будет недостаточно… – Кейси положил правую руку на дорогой темно-коричневый бювар с такой торжественностью, словно подтверждал правдивость своих слов на Библии. – Рейгану необходимо знать, ЧТО ИМЕННО произошло с самолетом. Идет ли речь о трагической авиакатастрофе или была совершена диверсия? Это не праздное любопытство президента, Генри – тут начинается большая, очень большая политика…

– Я понимаю, сэр.

– Нет, дорогой Генри… – директор ЦРУ, не мигая, смотрел в глаза шефа оперативного управления. – Боюсь, даже вы понимаете не до конца… Через месяц президенту предстоит официальный визит в Москву. Понятно, что не может быть и речи о такой поездке, если Грег Трейси и другие наши люди стали жертвами диверсии. С другой стороны, не подтвержденный конкретными и максимально убедительными причинами отказ Рейгана от запланированного официального визита в Coветский Союз может вызывать самые негативные последствия в наших отношениях с русскими. Что, как вы понимаете, тоже крайне нежелательно…

– Конечно, сэр, – кивнул Уолш.

– Ладно… – Кейси вздохнул и убрал руку с бювара. – Попробуем подобраться к решению этой проблемы с другой стороны. Список советских официальных лиц, с которыми встречался Грег… Он у вас есть?

– Да, сэр

– Полный?

– Да, сэр.

– Ваши люди успели его проанализировать?

– Естественно, сэр.

– Их выводы?

– Ни один из контактов Грега Трейси в Москве нельзя отнести к разряду встреч, хоть на йоту выходящих за рамки его официальных полномочий шефа протокольного отдела госдепартамента. Обычные, предусмотренные процедурой беседы, сэр, на которых уточнялись детали визита президента…

– Эти переговоры записывались? – быстро спросил Кейси.

– Нет, сэр, – Уолш покачал головой. – Не записывались.

– Почему?

– Это Москва… – Уолш говорил медленно, тщательно подбирая каждое слово. – То есть, традиционно не наша площадка…

– Вы хотите сказать, что мы там вообще не пишем?

– Без особой, я бы даже сказал, без крайней необходимости – нет, сэр. Негативность последствий может перевесить любой результат. Мы вообще стараемся не раздражать местные власти чрезмерной активностью. Да и потом, повторю, сэр: Грег Трейси решал в России самые обычные, ПРОЦЕДУРНЫЕ вопросы. У нас не было серьезных оснований тайно записывать встречи высокопоставленного, многократно проверенного чиновника госдепартамента с тридцатилетним стажем… Добавьте к сказанному, сэр, что Грег проводит в служебных командировках за границей не меньше семи месяцев в году. За ним, как говорится, не угонишься. Да и не давал он никаких оснований браться за него так плотно…

– Если допустить, что катастрофа над Альпами – не случайность… – Уильям Кейси сделал паузу, словно взвешивая собственную мысль. – Что, по-вашему, могло быть причиной решения устранить Трейси? Кому и, главное, чем он помешал?

– Над этим вопросом, сэр, уже третьи сутки бьется весь аналитический отдел… – Уолш прерывисто вздохнул. – Тут масса вариантов, сэр, но ни один из них не тянет на то, чтобы стать отправной точкой, посылом. Я знал Грега много лет. Это типичный дипломат старой гарримановской школы – умный, осторожный, хитрый и сдержанный. Представить, что Грег Трейси позволил себе сболтнуть лишнее или дал повод советской контрразведке заинтересоваться своей персоной, я просто не могу…

– А если кто-то из русских, с которыми встречался Грег, сообщил ему некую… важную информацию? Что скажите на это, Генри?

– Просчитали в первую очередь, – вяло отмахнулся Уолш.

– И что?

– Тоже не стыкуется, сэр.

– Почему, Генри?

– Видите ли, сэр… – Уолш несколько раз энергично потер багровое темя. – Если бы Грегу действительно сообщили нечто особо важное – настолько важное, что русские, откровенно плюнув на отношения с нами и неизбежные при таком раскладе последствия, дали команду подложить взрывчатку в самолет шефа отдела госдепартамента США, – то он передал бы в Штаты эту информацию сразу же, как только добрался до посольства…

– А если информация, о которой идет речь, носила настолько… конфиденциальный характер, что сообщать о ней по телефону было небезопасно?

– Тем более Грег должен был найти способ НЕМЕДЛЕННО передать эту информацию в Штаты! – Уолш упрямо мотнул седой головой. – Обязан был! Последней по программе встречей Трейси была беседа с Андреем Громыко в его кремлевском кабинете. Из Кремля, никуда не заезжая, Грег вернулся в наше посольство, где находился в общей сложности десять часов – вплоть до выезда в международный аэропорт Шереметьево-2…

– А если он…

– В чем, собственно, вы хотите убедить меня, сэр? – Лицо Уолша покрылось пунцовыми пятнами, он словно не замечал, что переступает грань дозволенного, перебивая босса. – Что Грег Трейси, в действительности располагая столь важной информацией, не нашел в течение десяти часов возможности проинформировать об этом своего прямого шефа, использовав полностью защищенный от прослушивания трансатлантический кабель?.. Я уже не говорю о прямой линии с помощником президента по национальной безопасности, которая есть в нашем посольстве в Москве…

Кейси молчал. Его сморщенное лицо застыло и напомнило Уолшу одну из тех гипсовых масок, которые снимают с покойных.

– Повторяю, сэр: Грег Трейси был многоопытным, ТЕРТЫМ дипломатом. Кстати, в конце семидесятых годов он несколько раз оказывал нам профессиональные услуги в Латинской Америке…

– Впервые слышу, – пробормотал Уильям Кейси, удивленно вскинув брови. – Очень любопытно…

– Это задокументировано, сэр.

– Об услугах какого характера идет речь?

– В тот период Грег подстраховывал нас по линии госдепартамента. Это продолжалось не более трех лет…

– Почему вы вдруг решили сказать мне об этом, Генри?

– Чтобы вы, сэр, полнее представляли себе личность Грега Трейси: этот человек знал, что такое оперативные секретные документы, полученные за границей, и имел профессиональные навыки работы с ними…

– Кто отвечал за безопасность «Боинга» в Москве?

– Все по протоколу, сэр… – Уолш кулаком протер покрасневшие глаза. – Третье главное управление КГБ. Их люди обязаны были проверить техническое состояние самолета, ну и, естественно, обеспечить полную безопасность лайнера на протяжении всего времени, пока самолет находился в ангаре.

– А наши люди?

– Конечно, и они тоже. Уже непосредственно за два часа до вылета.

– Если допустить, что русские… заложили взрывчатку незадолго до вылета «Боинга»… – Кейси чуть подался вперед. – Служба безопасности нашего посольства могла это пропустить, не заметить?

– Все зависит от характера взрывного устройства, от места, где…

– Могла или нет? – жестко спросил Кейси.

– В принципе, могла, сэр.

– Значит, тупик? – Глубоко запрятанные под надбровные дуги глаза директора ЦРУ тревожно блеснули. – Никаких версий, никаких зацепок, никаких доказательств…

– Также, как и вы, сэр, я убежден, что самолет, в котором Грег летел в Штаты, развалился на части не в результате технической неисправности… – Уолш ГОТОВИЛ своего босса к решению, которое считал единственно приемлемым, и делал это по обыкновению неторопливо, обстоятельно, открывая перед Уильямом Кейси всю бесперспективность решения проблемы в той плоскости, в которой видел ее директор ЦРУ. – Позавчера мы получили официальные соболезнования от советского руководства. Насколько мне известно, госдепартамент уже ответил благодарностью. Таким образом, протокол и все необходимые правила приличия соблюдены. Жизнь продолжается, с момента гибели самолета прошло трое суток, так что любая наша НЕМОТИВИРОВАННАЯ попытка навязать русским обмен мнениями о диверсионном характере авиакатастрофы над Швейцарией приведет в итоге лишь к глубокому кризису в советско-американских отношениях. В такой ситуации выкладывать на стол президента наши версии вместо конкретных доказательств, по-моему, нет никакого смысла – мы рискуем оказать ему довольно скверную услугу…

– Не пойму, куда вы клоните, Генри?

– Знаете, сэр, в детективах я больше всего нервничаю, когда читаю фразу: «Тайну своей смерти покойник унес в могилу». Она лишена смысла по определению, поскольку предполагает, что жертва перед смертью обязательно видит лицо своего убийцы. А на практике, как правило, все происходит наоборот… И Грег Трейси, которого, увы, уже не вернуть, не уносил с собой на тот свет никаких тайн, связанных с истинной причиной взрыва над Альпами…

– Почему вы так думаете, Генри?

– Да потому, сэр, что он ничего об этом не знал и знать не мог!

– Вы хотите сказать, что гибель Трейси это…

– Гибель Трейси это, скорее всего, недоразумение, сэр, – медленно, по слогам, произнес Уолш. – Трагическая, роковая случайность. Либо его приняли за кого-то другого…

– Либо? – вопрос, заданный Кейси, прозвучал очень тихо.

– Либо какой-то наш коллега в Москве – наверняка, человек достаточно серьезный и облеченный немалой властью – явно переоценил информированность Грега Трейси, решив, что…

– А почему вы думаете, что это именно наш коллега?

– Советские партийные руководители или депутаты Верховного Совета СССР, подобно нашим конгрессменам и сенаторам, как правило, не имеют навыков работы с взрывными устройствами. Это, как говорят по ту сторону железного занавеса, не их уровень…

– Чтобы отдать соответствующий приказ спецслужбе, Генри, совсем не обязательно заканчивать курсы диверсантов.

Уолш прищурился:

– А у скольких наших конгрессменов хватит власти и влияния, чтобы отдать ТАКОЙ приказ вам, сэр, директору Центрального разведывательного управления США? Или шефу Федерального бюро расследований?..

– Что ж, дорогой Генри, как всегда я получил колоссальное удовольствие от беседы с вами, – ирония Кейси была сдержанной и не выходила за рамки служебного протокола. – Ваши выводы просто замечательны, а логика, как всегда, выше всякой критики… Неясно лишь, что мне делать с этими умозаключениями? Сообщить в письменной форме президенту Рейгану? Размножить на ксероксе и раздать членам конгресса? Или отправить к господину Горбачеву, чтобы он на месте высек своих контрразведчиков за бандитские методы работы? Естественно, если только не он сам отдал приказ уничтожить самолет Грега Трейси…

– Мне нужна неделя, сэр, – спокойно ответил Уолш. – Ровно одна неделя. Уверяю, что по истечении этого срока вам будет с чем явиться к президенту.

– Вы что-то не договариваете, Генри… – Директор ЦРУ подозрительно рассматривал хмурое лицо шефа оперативного управления. – Может быть, поделитесь своими сомнениями?

– Сэр, на данный момент мне просто нечем с вами делиться, – на лице Уолша застыло выражение вины. – Сплошные предчувствия и ни одного полновесного доказательства. Тем не менее, ситуация кажется мне достаточно перспективной. Я уже дал поручение своим людям в Москве поплотнее разобраться с этим странным делом. Кроме того, у меня есть определенные надежды на миссию Паулины.

– А-а-а… – Кейси скептически улыбнулся. – Вклад ветеранов ЦРУ в совместную с Израилем победу над происками мирового коммунизма…

– Если ей удастся выяснить, что на самом деле произошло в Копенгагене, – сдержанно игнорируя иронию босса, продолжал Уолш, – а также выйти на следы Мишина в Москве, то, вполне возможно, эта нить может привести нас к конкретному адресату…

– Вы действительно уверены, что этого самого… Мишина умыкнули в Москву?

– А больше некуда, сэр, – твердо ответил Уолш.

– Откуда такая уверенность? – Кейси внимательно посмотрел на шефа оперативного управления. – А, может быть, его просто убрали? А вы сейчас строите на его исчезновении полновесную гипотезу…

– Дело в том, сэр, что еще с начала восьмидесятых годов КГБ отказался от практики ликвидации своих беглецов за рубежом. Дома – это, как говорится, сам Бог велел. Но не за кордоном. Здесь они себя блюдут…

– Ах, оставьте, Генри, – отмахнулся директор ЦРУ – Я не верю русским! И вообще, декларировать можно что угодно…

– Это не декларация, сэр, а факт, – возразил Уолш. – За все эти годы советские органы госбезопасности не предприняли ни одной попытки убрать кого-либо из более чем трех десятков своих беглых сотрудников. То же самое относится и к их агентам, сбежавшим в Англию. Следовательно, исчезновение Мишина из Копенгагена, которого в последний раз видели в аэропорту Каструп стоящим в очереди на регистрацию, а также его жены, Ингрид Кристианссен, которая в тот же день вышла из дома и не вернулась, было предпринято КГБ с какой-то конкретной целью. Думаю, большие начальники с площади Дзержинского решили его использовать. А для того, чтобы заставить Мишина подчиниться и выполнить требуемое, прихватили и его супругу. Кстати, сэр, она беременна…

– Н-да, действительно интересно, – пробормотал Кейси. – Какой же должна быть цель, если ради нее господа с Лубянки пошли на столь решительные меры? Это ведь, наверное, не просто: не только организовать за границей похищение двух человек, но еще как-то ухитриться и переправить их в Россию…

– Я думаю, сэр, вскоре мы это выясним, – ответ Уолша прозвучал уклончиво. – Нужно время и немного терпения…

– Не хотите при мне рассуждать вслух? – прищурился Кейси.

– Я суеверен, сэр, – Уолш вздохнул. – Дурное влияние ирландской крови. С возрастом это меня просто доканывает. С другой стороны, какой смысл выкладывать на ваш стол сомнительные версии? Их действительно слишком много. Могу лишь повторить: меня ни на минуту не покидает ощущение определенной связи между этими событиями. Я слишком давно в разведке, чтобы не прислушиваться к своим старческим предчувствиям…

– О каких предчувствиях вы говорите, Генри?

– Позвольте, сэр, я отвечу вопросом: когда вы в последний раз были в супермаркете?

– Боюсь, что очень давно… – в прищуренных глазах Кейси застыл молчаливый вопрос.

– И я примерно столько же, сэр, – кивнул Уолш. – Однако позавчера, по дороге домой, проходя мимо супермаркета, вспомнил, что не мешало бы прикупить ветчины. И зашел. Но уже минут через десять буквально сбежал оттуда, так ничего и не купив…

– Что так?

– Понимаете, сэр, я все время чувствовал у себя за спиной людей с колясками и от того метался из стороны в сторону, освобождая им дорогу…

– Они что, подгоняли вас, Генри?

– Нет, сэр, они ТОРОПИЛИСЬ… – Уолш пристально взглянул на директора ЦРУ. – А я, спиной ощущая эту нетерпеливость, стремление как можно быстрее добраться до нужной полки, загрузить тележку продуктами и уехать домой, вынужден был то и дело уступать дорогу. Вот и сейчас, сэр, я спиной чувствую, как там, в Москве, кто-то очень торопится. И это хорошо, сэр…

– Хорошо, что мы вынуждены уступать дорогу?

– Хорошо, что кто-то торопится, – улыбнулся Уолш. – Значит, будут еще ошибки. И, стало быть, у нас появится возможность, уцепившись за одну их них, размотать этот клубок. Обещаю, сэр, что тут же поставлю вас в известность, как только что-то прояснится…

– Но не больше недели, Генри!

– Не больше недели, сэр, – кивнул Уолш.

– Разработка этой русской… – Кейси запнулся, подыскивая нужное слово, – …ликвидаторши что-то дала?

– Боюсь, ничего существенного, сэр… – Уолш нахмурился. – Автономная пара агентов КГБ. Методы НКВД тридцатых годов. Так сказать, экспортный вариант приведения в исполнение смертного приговора. Шпионское ретро, да и только…

– И никакой полезной информации?

– Реально? – Уолш закатил глаза, словно прикидывая цену полученного на допросах. – Практически никакой…

– Как же они сообщались с Центром? Неужели таскали за собой рацию?

– Нет, сэр, – улыбнулся Уолш. – Конечно, у них были почтовые ящики, изредка с ними выходили на живую связь, но эта девица абсолютно не в курсе дела – старшим в дуэте был ее брат. Вот он действительно знал кое-что…

– Неужели никак нельзя было избежать перестрелки? – Кейси поморщился.

– Этот парень просто спровоцировал группу захвата, сэр, – пробурчал Уолш. – Знаете, всегда трудно взять живым агента, который твердо решил умереть…

– А я-то думал, что времена коммунистических фанатиков отошли с наступлением перестройки…

– Скорее всего, это не фанатизм, сэр, – возразил Уолш. – Как нам удалось выяснить, за два года нелегальной работы в Штатах, эта симпатичная парочка убрала трех человек. Вернее, двух – Юджин Спарк, к счастью, выжил…

– Как быть с вашим же, Генри, утверждением, что они не убирают своих?

– Они убирали НАШИХ, сэр, – возразил Уолш.

– Но вы сами сказали, что их целью была миссис Спарк.

– Я говорил, что КГБ отказался от ликвидации своих АГЕНТОВ, перебежавших на Запад. Что же касается миссис Вэлэри Спарк, то она никогда не была штатным сотрудником госбезопасности, следовательно, на нее это правило не распространяется…

– Вы уверены, что стреляли именно в нее?

– Да, – кивнул Уолш. – Нам также удалось установить, что во всех трех случаях акции производил Алексей Быстров. Его сестра Ирма работала на прикрытии. Быстров, собственно, и был руководителем этой диверсионной пары. Так что, его поведение при захвате в Оклахома-сити вполне объяснимо: во-первых, парень понимал, что ничего кроме газовой камеры за убийство двух граждан США он здесь не получит. А, во-вторых, стремился сохранить жизнь сестре. В этом плане Быстров вел себя более чем благородно…

– Но его сестрица, кстати, тоже не газоны подстригала, – проворчал директор ЦРУ. – Такая же террористка на службе, как и ее брат!

– Убийств за Ирмой Быстровой нет, – твердо возразил Уолш.

– Неужели оправдают? – хмыкнул Кейси.

– Для суда остается шпионаж, соучастие в убийствах, нелегальное проникновение на территорию США, ношение огнестрельного оружия без лицензии и прочие шалости…

– Тоже не хлипкий букет, – проворчал директор ЦРУ.

– От пяти до семи лет тюрьмы, – спокойно уточнил Уолш. – В зависимости от того, насколько антипатичной эта русская шпионка покажется присяжным…

– Разработку этой дамы считаете бесперспективной?

– На девяносто процентов, сэр.

– Десять процентов оставляете для перестраховки?

– Не совсем… – шеф оперативного управления ЦРУ качнул головой. – Как выяснилось, весной прошлого года Быстрова присутствовала на встрече брата со связным…

– В Штатах? – быстро спросил Кейси.

– В Мексике. В Акапулько…

– Как же это объяснить? – нахмурился директор. – Если ее держали в стороне от такого рода вещей, то…

– Ирма Быстрова утверждает, что брат сам велел ей присутствовать на встрече. По ее словам, перед встречей со связным Центра он чего-то опасался. Ему вдруг казалось, что Москва ими недовольна и решила избавиться от своих агентов…

– Для таких опасений был повод?

– Это мне неизвестно, сэр.

– Быстров взял на встречу сестру для подстраховки?

– Очевидно, – кивнул Уолш.

– Но ничего подобного на встрече не произошло?

– Вы правы, сэр… Они получили очередные инструкции, деньги и стандартный для такого рода встреч наказ не терять бдительность.

– Она запомнила связного?

– Естественно, – усмехнулся Уолш. – Девушка закончила соответствующее учебное заведение. А там преподают на совесть…

– И что?

– Мы уже неделю прогоняем через нее всю свою картотеку. Пока никаких результатов. Но я надеюсь, что в конце концов удача нам улыбнется, сэр.

– И тогда сыграет ваша десятипроцентная ставка?

– Право, даже не знаю… – Уолш развел руками. – Будем исходить из того, что перед судом наша подопечная может предстать всегда. А вот возможности вернуть ее назад, в Лэнгли, уже не будет…

– Как всегда, логично, – кивнул Кейси и поморщился. Со стороны вполне могло показаться, что никакого удовольствия от этого торжества логики директор ЦРУ не получал. – Что слышно в Карабахе?

– Первая партия оружия уже на подходе к Батуми.

– Какое именно оружие, Генри?

– В первой партии только стрелковое, сэр – автоматы Калашникова, ручные пулеметы, порядка тысячи пистолетов систем Макаров и АПС, осколочные гранаты, боеприпасы…

– Насколько я помню, предполагалось поставить туда также минометы, гранатометы и противотанковые ракеты…

– Это второй этап, сэр.

– Когда именно?

– Примерно через две-три недели.

– Почему не сразу, Генри?

– Нет исчерпывающей информации о возможностях хранения, сэр. Переброска груза от Батуми до Еревана, а оттуда – в Степанакерт потребует какого-то времени и соответствующей проверки. Мы решили понаблюдать немного за тем, как будут доходить до места поставки, и уже потом подтягивать следующие партии оружия.

– Как груз попадет из Еревана в Нагорный Карабах?

– Небольшими партиями, сэр, по 300–400 единиц. Кое-что будет оправлено по железной дороге, что-то – грузовиками… По нашим данным, дороги для перевозки грузов небезопасны, много пограничных заслонов… Впрочем, местное подполье, если судить по заявлениям его лидеров, полностью контролирует ситуацию. По их словам, сэр, на советских погранпунктах, не говоря уже о постах милиции, существует твердая такса за провоз без осмотра любого багажа. Деньги берут в перерасчете на килограмм груза. То есть, при наличии средств, в Нагорный Карабах сегодня можно перебросить даже тактическую ракету с ядерной боеголовкой. Естественно, по частям, – улыбнулся Уолш.

– Только этого нам не хватало! – пробормотал Кейси и покачал головой. – Вы уверены, что в случае накладки у русских не будет оснований предъявлять нам претензии?

– Весь груз проведен по документам фирмы Самвела Автандиляна. Оружие закуплено через посредников на армейских складах в Сирии и Ливии. В первой партии, кстати, около тысячи автоматов Калашникова китайской сборки – это как раз из поставки прошлого года, закупленной Сирией в Китае…

– Сбиваете с толку? – усмехнулся Кейси.

– Да, – кивнул Уолш. – На тот случай, чтобы ни у кого не вызывал сомнений реальный адрес поставки. Груз будет доставлен в Батуми на сухогрузе «Аква», судно идет под панамским флагом, порт приписки – Порту-Аллегри, Бразилия. В судовых документах фигурирует как поставка растворимого бразильского кофе «Глобо». Получатель шести контейнеров с растворимым кофе – совместное предприятие «Арцах», Ереван, Армения. Кстати, совладельцем этого предприятия также является господин Самвел Автандилян. Выглядит все очень пристойно: в тяжелое для Армении время армянский предприниматель из Франции осуществляет поставку гуманитарного груза своим землякам. В случае сбоя и обнаружения характера груза, уши армянской диаспоры не просто выглядывают – они торчат на всеобщее обозрение крупным планом, сэр. Кстати, сами представители диаспоры, в случае чего, даже не подумывают открещиваться и охотно все возьмут на себя…

– Почему вы так думаете, Генри?

– Кому не хочется прослыть патриотом своей родины, находясь на безопасной от русских дистанции? – Уолш пожал плечами. – Тем более, не вложив в это предприятие ни цента?

– Как ведет себя ваш… искусствовед?

– Полностью оправился от ранения. На днях должен вылететь в Ереван…

* * *

…Генерал Николай Горюнов вошел в кабинет Воронцова через пятнадцать секунд после того, как настоял на встрече с начальником Первого главного управления. В руке у него был небольшой черный чемоданчик.

– Ты что, из приемной звонил? – Воронцов вдруг почувствовал, как неприятно заныло под ложечкой.

– Нет. Из своего кабинета, – глухо отозвался Горюнов и сел, не дожидаясь разрешения.

– А почему так быстро? Бегаешь по коридорам?

– Побегаешь тут… – Горюнов положил на колени чемоданчик и щелкнул замками.

– Только покороче!.. – Воронцов посмотрел на настенные часы. – Через сорок минут я должен быть на Смоленке… Что стряслось, Эдуард Николаевич?

– А это уже вам решать, товарищ генерал-полковник…

Горюнов вытащил из чемоданчика похожий на осциллограф продолговатый черный ящик и эбонитовую коробочку размером в сигаретную пачку. Воронцов внимательно следил за манипуляциями своего заместителя.

– Что это?

– Скрэмблер Громыко.

– Откуда он у тебя?

– Достал, Юлий Александрович.

– Что значит, «достал»?

– Сейчас это уже не принципиально, Юлий Александрович.

– Почему не принципиально?

– Потому, что в столе Громыко лежит точно такой же…

– Понятно, – пробормотал Воронцов и, перегнувшись через стол, взял коробочку. – И что?

– Если он включен, загорается красная лампочка индикатора, – пояснил Горюнов. – Посмотрите, Юлий Александрович, красная лампочка на скрэмблере горит?

– Нет.

– Стало быть, он выключен?

– Выходит, что так, – кивнул Воронцов, начиная догадываться, к чему клонит его заместитель.

– Тогда положите его, пожалуйста, в ящик своего письменного стола.

– Зачем?

– Сделайте это, пожалуйста! – Горюнов моргнул длинными ресницами. – Эксперимент займет не больше двух минут.

– Мудришь, Горюнов, – начальник Первого главного управления КГБ выдвинул правый ящик стола и положил туда глушилку. – Что теперь делать?