Текст книги "Ностальгия по чужбине. Книга вторая"

Автор книги: Йосеф Шагал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

11

Подмосковье. Можайское шоссе.

База Первого главного управления КГБ СССР.

Февраль 1986 года

Три генерала в штатском – Воронцов, Карпеня и Горюнов – молча сидели вокруг журнального столика в кабинете шефа Первого главного управления. Выражение лиц представителей трех поколений руководителей советской политической разведки было одинаково хмурым и озабоченным. Ситуация складывалась под стать погоде за окнами хорошо протопленного кабинета – затянутой непроницаемой пеленой снега и практически непрогнозируемой. В центре журнального столика стояла запечатанная бутылка армянского коньяка «Ахтамар», ваза с персиками и три дорогих хрустальных фужера, к которым никто из присутствовавших даже не притронулся.

Карпеня, периодически сморкавшийся в синий носовой платок, неодобрительно смотрел на Горюнова, который только что завершил обстоятельный рапорт по последним событиям в Италии.

– Что пишет итальянская пресса о смерти Парини? – первым нарушив молчание, спросил Воронцов.

– Автокатастрофа.

– Называются причины?

– Везде одна и та же версия: водитель сенатора не вписался в поворот. Гнал под 130, не справился с управлением…

– Других версий вообще не было?

– Пока нет, – Горюнов постучал костяшками пальцев по журнальному столику.

– Следствие по аварии возбуждено?

– Так точно, – кивнул Горюнов. – Но это правило, Юлий Александрович. И потом погиб, как-никак, действующий сенатор…

– Действующий бандит, – пробурчал со своего места генерал Карпеня. – И на всю голову садист вдобавок…

– Эдуард Николаевич, ты уверен, что все было сделано чисто?

– Периодически проблемы с рулевой тягой возникают даже у «бентли»… – молодой генерал развел руками, словно извинялся за несовершенство престижного британского автомобиля. – И потом, машина была не новой, Юлий Александрович. Почти пятьсот тысяч километров на спидометре, через пару недель ее собирались менять. Последний техосмотр проходила восемь месяцев назад. В принципе, даже безобидный кусочек придорожного щебня может повредить систему гидравлики. Иногда эта теория получает практическое подтверждение…

– К счастью, – вставил Карпеня.

– Сработали действительно неплохо, – пробурчал Воронцов и посмотрел на Горюнова поверх узких очков для чтения. – Хоть в этом не прокололись, герои…

– Зато с бригадами нам больше водку не пить, – медленно произнес Карпеня и заерзал в своем кресле. – Любовь, как в песне, была хоть и бурной, но недолгой…

– Бог с ней, с водкой! По мне главное, чтобы дерьмо вместе не хлебать, – отрезал Воронцов. – Переживем как-нибудь… – Он перевел взгляд на Карпеню:

– Когда прилетел Скуратов?

– Вчера днем, – ответил Карпеня. – То есть, ровно через шесть часов после того, как всех отозвали…

– Добрались без приключений?

– Так точно.

– Он сейчас на базе?

– На базе, товарищ генерал-полковник, – кивнул Карпеня. – Пригласить?

– Не сейчас. Потом…

Воронцов перевел воспаленный взгляд на Горюнова. Не требовалось особой наблюдательности, чтобы догадаться: начальник ПГУ провел накануне бессонную ночь.

– И все-таки, Эдуард Николаевич, на главный вопрос ты так и не ответил: что с Неделиным? Жив? Мертв?..

– Ищем, Юлий Александрович. Люди работают без сна третьи сутки. Пока ничего конкретного…

– Место посадки вертолета?

– Да обыскали почище археологов, – Горюнов досадливо поморщился. – Ничего не нашли. Несколько подтеков крови на траве… Впрочем, и без них было ясно, что там стреляли. Вопрос, в кого и с каким результатом…

– Но Неделин там был, – задумчиво произнес Воронцов.

– Вне сомнения, был! – Горюнов энергично кивнул головой. – Судя по записи телефонного разговора с итальянским врачом, он ранил Неделина еще в вертолете… Тот, видимо, пытался его разоружить, но неудачно. Насколько тяжелым было ранение, нам неизвестно – это все, что врач сообщил по телефону. Потом связь с вертолетом прервалась. Еще мы знаем, что заложники не пострадали… Если восстановить приблизительную картину, то произошло следующее: этот самый врач из бригад, захватив заложника-американца вместе с экипажем, вывез Неделина с территории военной базы на вертолете ВВС США. Потом переговоры врача с бригадами засекли с земли…

– Кто именно засек?

– Трудно сказать, товарищ генерал-полковник… – Горюнов на секунду запнулся, после чего продолжал, тщательно подбирая слова. – Это могла быть итальянская служба безопасности, а, возможно, и американцы… Скорее всего, второе. В конце концов, в заложники был взят один из офицеров авиабазы. Короче, кто бы это ни сделал, сработано было оперативно и грамотно: дали угонщику нужные координаты приземления, где врача уже ждала засада. Там, на месте посадки, он отпустил вертолет вместе с заложниками – видимо, был уверен, что никакого подвоха нет. Неделин лежал на траве – на этом месте мы и обнаружили подтеки. Судя по всему, он потерял много крови…

– А, может, там он и сдох? – с надеждой в голосе предположил Карпеня. – Идеальный вариант для всех. Даже для этого говнюка!

– Не исключено, – Горюнов быстро посмотрел на старого генерала. – Хотя лично я думаю, что Неделин жив…

– Почему? – спросил Воронцов и пристально взглянул на молодого генерала. – Почему ты так думаешь?

– Почти трое суток прошло, Юлий Александрович, – медленно произнес Горюнов. – Это много. То есть, если бы был труп, то за трое суток где-нибудь он бы обязательно прорезался. А его пока не обнаружили…

– Ты прав, Неделин жив, – с ненавистью процедил Воронцов, разглядывая бутылку с коньяком, словно какой-то чужеродный предмет, неведомо каким образом оказавшийся на деловом совещании. – И дело здесь вовсе не в том, что наши люди не нашли труп. Раскиньте как следует мозгами, товарищи начальники… Нам было необходимо заполучить Неделина живым. Что касается «Красных бригад», то их интерес в этом деле был даже больше нашего – Неделин по непонятным причине выболтал итальянцам, что ему известно, кем на самом деле является сенатор Джанкарло Парини. Следовательно, им необходимо было знать, что именно успел сообщить этот подонок американцам. Я не думаю, что тот врач-итальянец в вертолете стрелял на поражение. Скорее всего, Неделина ранили… А найти его не могут потому, что нашего героя в Италии уже нет…

– А где он, Юлий Александрович? – Генерал Карпеня с нескрываемым любопытством следил за ходом рассуждений своего начальника. – По оперативным данным, в течение истекших трех суток с авиабазы на Сицилии не взлетал ни один «Геркулес». Аэропорт Палермо, если верить отчету Горюнова, полностью контролируется нашими людьми. Стрекоза оттуда не взлетит без нашего внимания. Стало быть, Неделин все еще в Италии…

– Ой ли, дед! – Воронцов брезгливо поджал губы. – Да его могли перебросить обычным вертолетом или катером куда угодно – в Грецию, Марокко, Алжир!.. – Воронцов презрительно скривил губы. – Тебе, что ли, рассказывать, что резидентуры ЦРУ разбросаны по всему миру. Как, впрочем, и наши… Так что, будем исходить из той версии, что майор Первого главного управления КГБ Сергей Неделин, иуда безродная, жив и, вполне возможно, уже успел рассказать все, что ему было известно.

– А известно ему было немало, – чуть слышно пробормотал Карпеня. – Господи, в какое блядское время мы живем!..

– Но тогда… – медленно подбирая слова начал было Горюнов, но, наткнувшись на покрасневшие от недосыпания глаза Воронцова, сразу же умолк.

– Что тогда? – набычился шеф ПГУ. – Ну, Горюнов, ты же у нас главный аналитик в управлении! Рассуждай вслух, мне интересны твои выводы…

– Тогда, товарищ генерал-полковник, план покушения в Италии известен американцам…

– Да насрать мне на Италию! – голос Юлия Воронцов загремел. – И на твою, Горюнов, деликатность заодно! Чего это ты вздумал гладить меня по шерсти? Шлепнуть этого ублюдка можно где угодно, даже на Шпицбергене! Скажи то, о чем думаешь: американцам стал известен ФАКТ, что КГБ намерен убрать дорогого и любимого всему мира архитектора перестройки Михаила Горбачева! Точнее, даже не сам КГБ, а начальник его Первого главного управления генерал-полковник Воронцов Ю.А.! Ты это хотел сказать, Горюнов?

– Так точно, товарищ генерал-полковник, – тихо ответил молодой генерал.

– Ну и хорошо, – мгновенно остыв, произнес Воронцов. – Тогда давай дальше, генерал-майор. Анализируй вслух. Как, по-твоему, будут развиваться события?

– Тут возможно несколько направлений…

– Нет времени для селекции! – жестко оборвал Воронцов. – Назови наиболее реальный, с твоей точки зрения, вариант развития событий!

– Я думаю, они проинформируют Горбачева. Обязаны проинформировать…

– Чушь свинячья, генерал!

Горюнов выпрямился в кресле, чтобы возразить, но промолчал. Он впервые видел своего неизменно корректного и сдержанного начальника в таком разъяренном, взвинченном состоянии. Карпеня сидел, не шелохнувшись, и только маленькие серые глазки старого генерала, словно маятник часов с отрегулированным ходом, ритмично перебегали с Воронцова на Горюнова. Слева – направо…

– Чего ты замолчал, Горюнов? – спросил Воронцов, не скрывая раздражения.

– После вашего вывода о «чуши свинячьей», жду исчерпывающих аргументов, Юлий Александрович…

На выступающих скулах Горюнова перекатывались желваки, красивые руки молодого генерала мертвой хваткой вцепились в деревянные подлокотники кресла.

– Ты что, обиделся, Эдуард Николаевич? – примирительно спросил шеф ПГУ. – Вот чудак, нашел, понимаешь, время! Ну, не кипятись, генерал-майор, сейчас все объясню… Итак, допустим, что майор Сергей Неделин жив. Сколько времени он в бегах? А, дед? – Воронцов повернулся к Карпене. – Считай с того момента, как парень завернул рейсовый самолет обратно в Италию.

– Аккурат трое с половиной суток, товарищ генерал-полковник, – поддакнул Карпеня.

– Следовательно, американцы в курсе дела уже 84 часа, – Воронцов удовлетворенно кивнул головой. – Таким образом, по твоей теории, Горюнов, мы уже, с учетом разницы во времени, не меньше двух суток должны были сидеть в нашей внутренней тюрьме на Лубянке. Еще живые, но уже основательно битые и выпотрошенные. Верно?

Горюнов угрюмо молчал.

– А теперь поставь себя на их место, Эдуард Николаевич, – продолжал Воронцов. – Допустим, тебе стало известно, что заместитель директора Центрального разведывательного управления США решил по политическим мотивам организовать покушение на президента Рейгана и использует для этой цели узкий круг высокопоставленных чиновников своей службы. Причем делает это в обход директора ЦРУ. Это же внутренний заговор! Что ты станешь делать с такой бесценной информацией? Неужели сразу же выложишь ее на стол президента США? Но зачем, Эдуард Николаевич? С какой, собственно, идеей? В чем пафос такого решения? И, в конце концов, кто тебе этот самый президент Рональд Рейган? Родственник, брат, сват?.. Ну, убьют его, ну, изберут на это место другого высокомерного барина… Или не убьют… Короче, политическая суета сует. Зато посмотри, какой уникальный карась может затрепыхаться на твоем крючке! Не какой-нибудь там мелкий политикан – шеф внешней разведки самого ЦРУ!..

– Ваша параллель, Юлий Александрович, представляется мне не совсем корректной, – негромко, но твердо возразил Горюнов.

– Вот как? – Тонкие брови Воронцова удивленно вскинулись. – Ну, тогда объяснись!

– Я думаю, Горбачев американцев устраивает куда больше, нежели Рейган – нас. И американцы вряд ли пойдут на то, чтобы допустить сегодня его физическое устранение…

– А вот тут ты абсолютно прав, Горюнов. – На губах Воронцова застыла торжествующая ухмылка. – Горбачев их не просто устраивает. Для американцев он – волшебная палочка, по взмаху которой рано или поздно самоуничтожится империя зла, как любит называть нас господин Рейган. И, тем не менее, даже из-за Горбачева американцы не станут упускать такой прекрасный шанс. Кроме того, если Неделин в их руках и уже успел расколоться, все козыри, от двойки до туза – в их, американской колоде. Следовательно, они постараются и плешивую голову генсека сохранить на плечах, и нас в задницу поиметь от души. И это хорошо, что они так думают…

– Значит, вы полагаете, будут с нами играть, товарищ генерал-полковник?

– Только не с нами! – Воронцов покачал головой. – СО МНОЙ они будут играть! Лично со мной! Может быть, через пару дней, а может быть, уже сегодня к вечеру я получу свою «черную метку». Или заманчивое предложение оказать кое-какие услуги в обмен на свою голову, которая, как они, наверное, думают, уже подвешена на их ниточки. Деваться-то мне некуда, верно? Стало быть, стоит им только подергать несколько раз, как…

– Но разве это не так?

Несмотря на то, что вопрос был задан очень тихо, шеф Первого главного управления КГБ СССР вздрогнул, словно под ухом у него прогремел выстрел.

– Нет, не так, генерал-майор Горюнов, – помедлив, отчеканил Воронцов. – Моя голова – это мои проблемы. А что касается прикидок наших американских коллег, то… Они ведь устроены не так, как мы, верно, Эдуард Николаевич. И по-своему трактуют такие понятия, как, скажем, патриотизм или честь офицера разведки… Одним словом, Горюнов, для их профессионального мышления характерен определенный догматизм. В некоторых случаях это плюс, в данной конкретной ситуации – очевидный минус. Разницу между предателем Неделиным, решившим с помощью ЦРУ спасти свою шкуру, и мной, генерал-полковником Воронцовым, наши американские коллеги видят в количестве звезд на погонах и уровне решаемых задач. Вы понимаете, товарищи генералы, к чему я клоню? Заполучив действительно бесценную информацию о готовящемся покушении на лидера советского государства, а также имя непосредственного организатора этого покушения, они ведь даже толком не поинтересуются его МОТИВАМИ. Все по схеме, Горюнов, все по догмам! Группа генералов-кагэбэшников решила убрать генсека-реформатора. Зачем решила? А затем, наверное, что как следует прижал реформатор Горбачев этих людей. Возможно, не нравятся им его политические преобразования. Или инициатору заговора грозит отставка, с чем он, естественно, не согласен – кому охота терять привилегии высокопоставленного чина советской внешней разведки. Все! Точка! Вот они и просчитывают: стоит им только выложить на стол свои козыри, как эти самые генералы-кагэбэшники во главе с шефом Первого главного управления КГБ СССР тут же подожмут хвосты, обделаются от животного страха и, дабы сохранить на плечах свои головы – тут уже не до погон, Эдуард Николаевич! – начнут перегонять в Лэнгли списки своих агентов в Западной Европе, дислокацию оборонных предприятий в Восточной Сибири и другую стратегическую информацию. Видишь, как все просто и, главное, как идеально укладывается в привычную схему: при таком подходе к проблеме, американцы, с одной стороны, предотвращают покушение на Горбачева, а с другой – перетягивают на свою сторону аж самого шефа советской внешней разведки… Так что, ты меня извини, дорогой мой Эдуард Николаевич: никому и ничего твои американцы не сообщат, уж поверь старому оперативному работнику! Знаешь, чем они занимаются сейчас, Горюнов? Они сейчас ко мне дорожку торят. Ну и пусть себе, я не тороплюсь, буду ждать!..

– Значит, мы продолжаем? – как-то неуверенно, НАОЩУПЬ спросил генерал Горюнов.

– Лично я ничего приостанавливать и тем более отменять не собираюсь! – Воронцов резко снял очки, щелкнул костяными дужками и вложил их в нагрудный карман пиджака. – Все остается в силе, товарищи генералы! Время, которое потребуется для проведения намеченной акции, я выиграю при любом раскладе – это уже мои проблемы и вас они не касаются…

– Но это произойдет не в Италии? – хмуро спросил Карпеня.

– Забудь про Италию, дед! – отмахнулся Воронцов. – И вообще, до моего приказа никакой активности там не проявлять. Пусть рассосется немного…

– Легко сказать, забудь, Юлий Александрович! – проворчал Карпеня и оглушительно высморкался. – Почти месяц работы – псу под хвост!..

– Ничего, дед, придумаем что-нибудь другое, – задумчиво произнес Воронцов. – Наш клиент, как известно – натура непоседливая. Не меньше раза в месяц-полтора мотается за бугор. У него вообще семь пятниц на неделе. Надо по-быстрому подыскать какую-нибудь страну…

– Тут проблема, Юлий Александрович… – Горюнов поскреб затылок. – О его апрельской поездке в Италию нам было известно за несколько месяцев. О других мы вряд ли сможем узнать раньше, чем за неделю – максимум десять дней. Слишком мало времени, чтобы все подготовить…

– Согласен, – кивнул Воронцов. – Впрочем, времени у нас осталось даже меньше, чем вы думаете. Не сопи, дед, разве ты не видишь: ситуация изменилась! Короче, если мы не сможем осуществить ЭТО в течение ближайших двух, максимум – трех недель, от плана нужно отказываться прямо сейчас… Что скажете, товарищи?

– А почему так мало, Юлий Александрович? – смуглое лицо Горюнова казалось в этот момент черным.

– А больше нам не дадут, – пробормотал Воронцов. – Они ведь там, в Лэнгли, тоже не пальцем деланные… Да и потом, вчера наш шеф был приглашен в Кремль. К самому архитектору перестройки! Мне об этом ни слова не сказал, хотя мы и виделись накануне. Все это неспроста…

– Думаете, по «Боингу»? – спросил Горюнов.

– Думаю, по ПРИЧИНАМ «Боинга», – сквозь зубы процедил Воронцов.

– Ладно, давайте по срокам, – напомнил Карпеня. – Что делать будем? Что вообще можно успеть за две-три недели?

– По срокам, говоришь?.. – Воронцов сделал паузу, словно прицениваясь к собственной идее. – А тут нам ничего другого уже и не остается… – Шеф ПГУ пристально посмотрел на Карпеню.

– А почему бы и нет? – пожав после небольшой паузы квадратными плечами, хмыкнул старый генерал и даже крякнул от удовольствия. – Определенно в этом что-то есть…

– В Москве? – Горюнов чуть подался вперед.

– В Москве, Эдуард Николаевич, – кивнул Воронцов.

– Смертельный риск…

– Зато тактически сейчас это будет грамотный ход, – спокойно возразил Воронцов. – Американцы-то, молитвами нашего иудушки-Неделина, уверены, что покушение произойдет за пределами Советского Союза. Так, может, попробуем их разочаровать, а? Должен же сработать эффект неожиданности. Заодно, кстати, появляется возможность чуть дольше поводить их за нос. Возможно, это и сработает…

– А вы не упрощаете, товарищ генерал-полковник? – негромко спросил Горюнов.

– Что именно? Ты считаешь, что я недооцениваю козыри американцев?

– В общем, да, – кивнул Горюнов. – Они ведь профессионалы не хуже нас с вами, и к аналитической работе тоже приучены…

– Возможно, ты и прав, Горюнов… – шеф ПГУ неожиданно потянулся к бутылке, отвинтил пробку и аккуратно разлил коньяк по пузатым рюмкам. – Но в любом случае, сейчас нет смысла заниматься прогнозами. Выждем немного, посмотрим, каким будет их первый ход. И уже потом начнем думать о контрмерах…

Воронцов приподнял рюмку на уровень плеча, какое-то время пристально разглядывал коньяк, словно на самом дне фужера лежал ответ на мучившие его вопросы, и посмотрел на помощников:

– Ну что? За успех нашего дела, товарищи генералы!..

Все молча выпили.

Медленно поставив фужер на стол, генерал Карпеня промокнул усы несвежим носовым платком, потом перевел взгляд на Воронцова, полностью расслабившегося на мягком диване с пустой рюмкой, и одобрительно кивнул. В уголках его маленьких серых глаз искрилась хитрая усмешка.

– Ты чему там себе под нос улыбаешься, дед? – спросил Воронцов, взял из вазы крупный персик и, поднеся его совсем близко к лицу, с наслаждением вдохнул тонкий аромат. – Небось, коньяк понравился?

– Коньяк как раз говно, Юлий Александрович, – ухмыльнулся Карпеня и медленно, по-стариковски кряхтя, встал. – А вот идея твоя мне действительно понравилась…

– Идея сама по себе еще ничего не решает, дед, – отмахнулся Воронцов и надкусил персик. – Нужен новый оперативный план…

* * *

Двухмоторный частный самолет с единственным пассажиром на борту приземлился в ереванском аэропорту Звартноц в два часа дня по местному времени. Неприметной серой стрекозой обогнув выстроившиеся нос к носу пассажирские «ИЛы» и «Ту», самолет остановился перед расположенным в стороне пакгаузом и заглушил двигатель. Когда побледневший и немного осунувшийся после ранения Самвел Автандилян в дорогом кашемировом пальто черного цвета и с непокрытой головой ступил на откидной трап, он сразу же увидел трех мужчин, встречавших гостя из Франции. С двумя из них – чиновником из отдела культуры местного МИДа и директором музея Истории Армении – Автандилян неоднократно встречался в ходе своих предыдущих визитов в Ереван. Третьего – невысокого, коренастого мужчину лет пятидесяти в черном кожаном пальто и такой же кепке, сдвинутой на узкий лоб, – он видел впервые. Чуть поодаль от встречавших, притулившись к пакгаузу, стояла черная «чайка» для почетных гостей…

Небо над Звартноцем было пасмурно-хмурым, с гор тянуло холодным, пронизывающим воздухом. Зима в Ереване выдалась бесснежной, что было редкостью для этих мест, однако колючие порывы ветра пронизывали до самых костей. Автандилян поежился, поднял воротник пальто и стал медленно спускать по трапу. За ним следовал молоденький стюард, в руках которого был коричневый дорожный саквояж богатого пассажира.

– Добро пожаловать на родину, уважаемый Самвел-джан! – радушно улыбаясь, по-армянски произнес мидовец и крепко обнялся с гостем. Ту же процедуру повторил и директор музея. Когда очередь дошла до мужчины в кожаном пальто, тот протянул Автандиляну руку и, обнажив в широкой улыбке золотые коронки, со сдержанным достоинством произнес:

– Для меня большая честь приветствовать вас на родной земле, варпет!

Автандилян сдержанно кивнул и вопрошающе посмотрел на мидовца.

– Хочу представить вам Сурика Тер-Ионесянца, истинного патриота единой Армении, лидера карабахского сопротивления…

Автандилян вздрогнул и уже внимательно посмотрел на Тер-Ионесянца. Тот выдержал испытывающий взгляд, по-прежнему доброжелательно улыбаясь.

– Я думаю, господа, нам лучше сесть в машину, – предложил директор музея. – Продолжим нашу встречу за обедом. Остывшая долма – это еще хуже, чем несвежий лаваш…

Через сорок минут четверо мужчин рассаживались за роскошно сервированный стол в гостевом доме ЦК Компартии Армении. Самвел Автандилян, который и раньше останавливался только в этом добротном двухэтажном особняке за высоким забором в десяти километрах от Еревана, чувствовал себя, тем не менее, неуютно. Гость из Парижа, конечно же, понимал, что появление в аэропорту золотозубого мужчины в кожаном пальто не случайно, что оно напрямую связано со всей этой жуткой историей, и теперь не без внутренней тревоги ждал, как будут разворачиваться дальнейшие события…

А разворачивались они довольно быстро. Как только с обедом было покончено, и молчаливый официант в строгом черном костюме подал на подносе кофе с коньяком, мидовец и директор музея, не сговариваясь, встали, прихватив свои чашки.

– Если не возражаете, Самвел-джан, нам с Робертом, – мидовец кивнул на директора музея, – нужно кое о чем потолковать. Оставляем вас наедине с уважаемым Суриком…

Когда дверь гостиной плотно затворилась за мужчинами, Автандилян выразительно посмотрел на золотозубого.

– Прежде всего, хочу сказать вам огромное спасибо, Самвел-джан, – без всякого пафоса, как-то буднично, произнес Тер-Ионесянц. – Вы даже не представляете себе, как кстати, как вовремя то, что вы делаете для своего народа…

– О какой благодарности может идти речь? – дипломатично ответил Автандилян, пытавшийся прощупать, КТО именно этот человек, насколько связан он с событиями, приведшими Автандиляна к этой авантюрной, навязанной очень опасными людьми сделке. – Ведь мы – один народ, и должны помогать друг другу…

– Святые слова говорите, уважаемый, – кивнул Тер-Ионесянц и неожиданно перекрестился. – Истинно святые! – Потом сделал маленький, ВОРОВАТЫЙ глоток из старинной фарфоровой чашки и остро, исподлобья посмотрел на гостя. – Могу я узнать, варпет, когда прибудет груз?

– Я прилетел специально для того, чтобы его встретить, – Автандилян интуитивно оттягивал конкретный разговор, стремясь выиграть время и выяснить, что же все-таки стоит за его собеседником, какой властью и полномочиями он облечен. – А что, потребность в грузе действительно так актуальна?

– Все зависит от вас, Самвел-джан.

– Простите, не понял?

– Будет груз – будет о чем говорить.

– То есть, как это «будет о чем говорить»? – Автандилян резко отодвинул чашку и нахмурился. – А сейчас, выходит, говорить не о чем? Вы хоть представляете себе МАСШТАБЫ поставки? Того, что прибудет в ваше распоряжение, Сурик-джан, вполне достаточно, чтобы очень даже неплохо вооружить стрелковый полк…

– А нам нужно ХОРОШО вооружить дивизию, – спокойно возразил золотозубый и многозначительно выставил указательный палец. – И, возможно, не одну, уважаемый Самвел-джан!

– Вот даже как! – Автандилян вытащил из кожаного футляра дорогую кубинскую сигару и, не торопясь, раскурил ее. – Честно говоря, я довольно смутно представляю себе масштабы задуманного вами предприятия…

– Можете не сомневаться, уважаемый Самвел-джан: это оружие предназначено не для стендов исторического музея. Мы намерены использовать его максимально! Вы даже представить себе не можете, Самвел-джан как велико желание наших людей сбросить с себя это проклятое, ненавистное турецкое иго…

– Азербайджанское, – механически поправил Автандилян, выпуская струю едкого дыма.

– Это одно и то же, – отмахнулся золотозубый. – Все они турки и всех их нужно давить! Давить безжалостно!..

– Меня беспокоит надежность транспортировки груза. Все-таки, путь от Сухуми до ваших краев неблизкий. В дороге всякое может случиться…

– А вот это уже наши проблемы, уважаемый Самвел-джан! – черные глаза Тер-Ионесянца недобро блеснули.

– Не только ваши… – Автандилян покачал головой и осторожно затянулся сигарой. – Это и мои, личные проблемы. Прошу меня извинить, если то, что я сейчас скажу, покажется не слишком патриотичным. Но… Речь, уважаемый, идет об оружии. Это – серьезный бизнес, в который вложены немалые деньги. Возможно, вам неизвестно, Сурик-джан, что по условиям сделки, деньги на мой счет поступят только после того, как груз достигнет адресата. То есть, непосредственно Нагорного Карабаха. Стало быть, я должен находиться здесь до самого конца. И только потом заняться подготовкой следующей партии…

– Боюсь, вы нас недооцениваете, уважаемый Самвел-джан… – Золотозубый усмехнулся в густые черные усы. – Со всей ответственностью говорю: можете не беспокоиться – ни один патрон не пропадет! Это оружие для нас – куда большая ценность, чем для вас – деньги…

– Вы в этом так уверены? – очень сдержанно, стараясь не обидеть собеседника, Автандилян улыбнулся и аккуратно стряхнул пепел.

– Могу я узнать, о какой сумме идет речь? – спокойно поинтересовался золотозубый.

– Зачем это вам, Сурик-джан?

– Поверьте, я спрашиваю не просто так.

Помедлив несколько секунд, Автандилян уточнил:

– Вы имеете в виду первую партию?

– Да, варпет, именно так.

– Ну что ж… – Автандилян пожал плечами. – В конце концов, вы – основной получатель груза. Цена первой партии оружия – 180 миллионов долларов.

Тер-Ионесянц даже глазом не моргнул. Казалось, что астрономическая цифра не произвела на него ровным счетом никакого впечатления.

– И сколько таких партий планируется еще?

– Всего – не меньше четырех, – помедлив, ответил Автандилян. – Включая первую, естественно.

– Так вот, уважаемый Самвел-джан, вас не должен беспокоить вопрос оплаты…

– Надеюсь, вы не будете на меня в обиде, если я признаюсь, что именно этот вопрос, тем не менее, меня очень даже беспокоит? – Автандилян виновато развел руками. – Такой уж характер у бизнесменов. Не мне вам говорить, что нынешний Советский Союз – очень ненадежный и весьма опасный для торговли оружием рынок. Степень риска здесь необычайно высока. Малейшая неудача, сбой в транспортировке, и я потеряю даже больше, чем могу себе позволить…

– Если хотите, уважаемый Самвел-джан, могу предложить вам такой вариант: вся сумма сделки будет перечислена на ваш счет сразу же после того, как судно с грузом пришвартуется в порту Сухуми. То есть, с того момента, когда оружие попадает на территорию Советского Союза…

– Вы знаете моих партнеров? – брови Автандиляна удивленно изогнулись. – Вы можете убедить их пересмотреть условия контракта?

– Нет, с вашими уважаемыми партнерами я не знаком, – Тер-Ионесянц покачал головой. – Но и моем распоряжении, вернее, в распоряжении нашей организации, находятся определенные средства. Да и потом, речь ведь идет всего лишь о предварительной оплате. Как только партнеры переведут деньги на ваш счет, Самвел-джан, вы тут же вернете мне этот долг. Будем рассматривать его, как аванс. В отношениях между настоящими друзьями и соотечественниками – это совершенно нормально. Таким образом, вы будете полностью избавлены от риска – я беру его целиком на себя. Что скажите на это предложение, уважаемый Самвел-джан?

Автандилян мобилизовал весь свой богатый опыт в ведении деловых переговоров, чтобы собеседник не догадался, до какой степени он поражен. Аккуратно положив дымящуюся сигару на край чеканной пепельницы ручной работы, он медленно произнес:

– Это хорошее предложение, Сурик-джан. Очень хорошее…

– И? – чуть подался вперед золотозубый.

– Видите ли…

– Я не понимаю: вы отказываетесь? – черные глаза Тер-Ионесянца буквально впились в лицо гостя. – Вас все еще что-то не устраивает?..

– Я этого не говорил…

– Тогда в чем дело?

– Скажите, я могу рассчитывать на вашу откровенность, Сурик-джан? – вкрадчиво спросил Автандилян.

– Вы делаете для своего народа великое дело! – не без торжественности в голосе произнес Тер-Ионесянц. – Поэтому для меня вы, Самвел-джан – ближе родного брата. Можете рассчитывать не только на откровенность, но и на мою жизнь! Поверьте, это слова мужчины, привыкшего отвечать за каждое свое слово!

– Хорошо, – кивнул Автандилян. – Тогда объясните, чем я заслужил столь щедрое предложение? Вы избавляете меня от риска в многомиллионной сделке…

– Вы не доверяете мне?

– Боже упаси, Сурик-джан, как вы могли подумать такое?!

– Тогда почему спрашиваете? – Тер-Ионесянц недоуменно пожал покатыми плечами. – Я предлагаю вам фиксированную оплату за каждую партию оружия…

– Думаю, уважаемый Сурик-джан, вам известно, что я не беден, – спокойно ответил Автандилян. – И деньги как таковые для меня давно уже не являются самоцелью. Вот почему, когда к моим ногам бросают кошелек, набитый долларами, я не тороплюсь поднять его и быстро, пока не увидели посторонние, засунуть его в свой карман. В такой ситуации для меня принципиально важно другое: почему этот кошелек оказался именно под моими ногами? И сколько мне предстоит потом заплатить за эту нежданную удачу? Меньше, чем было в кошельке, или больше?