Текст книги "Ностальгия по чужбине. Книга вторая"

Автор книги: Йосеф Шагал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Меня и Мишина, значит, должны были, – желчно процедила я. – А этого вашего Трейси – не должны…

– Они допустили ошибку, Валя. Серьезную ошибку…

– Но если вам это ясно, то и они, наверное, это понимали, верно?

– Естественно, понимали, – кивнула Паулина.

– Почему же тогда они сделали это?

– Может быть, у них просто не было другого выхода… – пробормотала Паулина и посмотрела на меня. – Когда, Валечка, ты совершала больше всего ошибок?

– В доме повешенного о веревке не говорят, – пробормотала я. – С вашей стороны, Паулина, это просто бестактно…

– Когда тебя загоняли в угол обстоятельства, – ответила Паулина на собственный вопрос и игнорируя мою реплику. – Когда у тебя не оставалось времени на осмысленное решение…

– Вы себе противоречите, Паулина.

– В чем я себе противоречу, Валечка?

– Буквально несколько часов назад вы сами дали весьма высокую оценку моему бегству из Штатов в Европу?

– Ничуть я себе не противоречу, – вздохнула Паулина и улыбнулась. – Каждый твой шаг в этом безумном решении был сопряжен со смертельным риском.

– Но я все-таки добралась до Парижа!.. – Спор был абсолютно беспредметным, но мне, почему-то, очень хотелось выйти из него победителем. – И, между прочим, даже ускользнула от ваших обученных умников-топтунов…

– Но только потому, что тебя, милая, инструктировала и вела за ручку конкретная спецслужба. Причем, одна из лучших…

Я замолчала. Состязание в логике с этой женщиной вдруг представилось мне таким же безнадежным занятием, как попытка вернуть коже девичью упругость.

– Ты что, обиделась на меня, Валечка?

– Нет, – я мотнула головой. – Просто пытаюсь сформулировать резюме нашей беседы.

– И что у тебя получается?

– Не знаю. Еще не сформулировала.

– Мне нужны кое-какие данные… – Паулина что-то мысленно прикидывала. – Думаю, к вечеру они у меня уже будут. И если потом мы сможем до чего-нибудь докопаться, то, вполне возможно, эта туманность хоть как-то прояснится.

– Кстати, а кем все-таки оказался тот мужчина?

– Какой именно? – взгляд Паулины выражал искреннее недоумение.

– Ну, тот красавец с магнитом в нижней части живота, – напомнила я. – Вы так живописно его обрисовали, что мне вдруг стало интересно…

– А-а… – Паулина беспечно улыбнулась. – Обычным страховым агентом, представляешь, милочка?!

– Боже, какая проза!

– Ну, не такая уж и проза, – проворковала Паулина и откинулась в кресле. – Особенно, если учесть сумму, на которую этот красавец хотел меня застраховать. Такая сделка кормила бы этого напыщенного фавна как минимум лет пять, если не больше.

– И когда вы это поняли?

– Что он страховой агент?

– Да.

– После того, как сумела разговорить его за ужином.

– Это было трудно?

– Ерунда! – отмахнулась Паулина. – Все мужики, как правило, тупы и самовлюбленны. За пару самых примитивных комплиментов от красивой женщины они вывернутся наизнанку, признавшись тебе даже в том, чего никогда не было и не будет.

– А страховку вы подписали?

– Кто я, по-твоему? – Паулина презрительно усмехнулась. – Сумасшедшая?! Этот манекен просто хотел меня использовать, но в итоге я его использовала сама…

– Каким образом, Паулина?

– Ты будешь разочарована, Валечка.

– И все-таки?

– Самым что ни на есть тривиальным: после ужина, в ходе которого мой неотразимый страховой агент, естественно, так и не догадался, что его раскусили и уже начинают использовать, я взяла этого красавчика за руку, повела его в свою спальню, выключила общий свет, включила торшер, после чего провела в его обществе два весьма приятных часа. Я его РАЗМАГНИТИЛА, Валечка, понимаешь?! То есть, освободила свои побрякушки от совершенно ненужного, зряшного влечения. После чего без малейшей жалости вычеркнула этого лощеного типа из своей жизни. Навсегда. Аминь!

Я открыла рот в изумлении.

– Что с тобой, дорогая? – томно поинтересовалась Паулина. – На тебе просто лица нет…

– Ничего страшного, – пробормотала я. – Просто пытаюсь как-то переварить эту романтическую историю.

– Это как раз я понимаю, – кивнула Паулина, потянулась к сумке, вытянула оттуда пудреницу и стала внимательно разглядывать в зеркальце свое отражение. – Но почему с такой убийственной гримасой пуританского осуждения?

– Потому, что иногда ваша безграничная пошлость, Паулина, меня просто убивает.

– Господи, Валечка, – Паулина спокойной защелкнула пудреницу, небрежно кинула ее в сумочку и одарила меня взглядом, полным бесконечного превосходства и неподдельной жалости. – Ну, не всем же выпало в жизни счастье воспитываться еврейской бабушкой. Причем в стране, где пользование презервативами приравнивалось к измене родине…

7

Рим. Посольство СССР в Италии.

Февраль 1986 года

Полковник Анатолий Скуратов трижды прочитал пространную шифровку из Центра, с каждым разом все отчетливее понимая, что над его так благополучно завершавшейся карьерой нависла самая черная и грозная туча за все годы работы в разведке…

«Сов. секретно. Срочно.

Рим. Лично Владимиру.

В самолете авиакомпании „Джал“ борт 3125 Рим-Москва-Токио С. не оказалось. Ваша информация о том, что С. прошел регистрацию на этот рейс в аэропорту Фьюмичино и находился в списке пассажиров, подтверждена. Самолет, вылетевший из Рима по расписанию, приземлился в Шереметьево-2 с опозданием на 5,5 часа. По данным спутниковой разведки, примерно через час после вылета из Рима, означенный борт изменил курс и совершил посадку на базе ВВС США в Сицилии, в 80 километрах от Мессины. Откуда, спустя полтора часа, борт вылетел в Москву, но уже без С. В связи с вышеизложенным, объявлена ситуация „Q“.

В данный момент взяты под контроль местный и международный аэропорты Палермо, морской порт и узловые участки основных шоссе, ведущих к морскому побережью. Проведены все необходимые мероприятия для контроля за ситуацией. Мы полагаем, что С. все еще на территории Сицилии, однако в любую минуту может быть вывезен в Ангар. Вся информация о ходе наблюдения будет поступать к вам незамедлительно, в любое время суток.

Ваша задача:

1. Немедленно встретиться с Велосипедистом и ввести его в курс дела.

2. Заверить Велосипедиста, что предпринятые им профилактические мероприятия с целью благополучного разрешения инцидента будут нами по достоинству оценены.

3. Отдельным пунктом довести до сведения Велосипедиста, что степень информированности С. представляет реальную угрозу для обеих сторон.

4. В пределах ваших полномочий оказать Велосипедисту все необходимое информационное содействие и оговорить условия связи. Тактическое участие наших людей запрещаю.

О ситуации докладывать каждые шесть часов.

Леонид.

19 февраля 1986 года»

«Что такое не прет, и как с этим бороться…» – пробормотал Скуратов себе под нос, после чего пропустил два листа дешифрованного текста через «овощерезку», взглянул на часы, автоматически поправил узелок тонкого галстука и покинул посольский подвал. Поднявшись в свой служебный кабинет первого секретаря посольства на третьем этаже, он велел секретарше ни с кем его не соединять, включил «глушилку» на городском телефоне и набрал семизначный номер. Когда на другом конце отозвался приятный женский голос, Скуратов быстро проговорил по-итальянски: «Передайте, пожалуйста, сеньору Луке, что его предложение может быть рассмотрено не раньше двенадцатого…» И не дожидаясь ответа, положил трубку.

Почти за тридцать лет закордонной работы Скуратов во второй раз видел на шифровке из Центра букву «Q». Но и того, первого, было вполне достаточно, дабы представить себе в полном объеме ЧТО сейчас происходит в Москве, и как много должен был знать длинноволосый Сергей, чтобы его бегство вызвало такую реакцию Центра.

Настенные часы показывали 11.27…

Скуратов нажал кнопку селектора:

– Дима! Зайди!..

Шофер и личный телохранитель Скуратова, двадцативосьмилетний старший лейтенант Дмитрий Назаров – коренастый, темноволосый, похожий на южанина уроженец Перми, сибирское происхождение которого выдавал разве что только свисавший на лоб косой чуб – вошел в кабинет полковника ровно через пятнадцать секунд.

– Вызывали?

– У меня очень мало времени, – коротко бросил Скуратов. – Возьми на себя наружку. Помотай их часа полтора, не больше. Только с умом. Поимитируй, что отрываешься, но не перебарщивай, ладно? Где-нибудь, лучше всего, в районе Венето, останови машину и сделай вид, что кого-то ждешь… Потом возвращайся в посольство и жди меня. Никуда не отлучаться. Все понял?

– Так точно, товарищ полковник, – кивнул Назаров. – Разрешите выполнять?

– Действуй, Дима…

Через семь минут чугунные ворота посольства СССР медленно раздвинулись, сквозь них выскочил скуратовский «фиат-дуна» и, сделав резкий поворот направо, влился в поток автомобилей. У дежурной смены наблюдения итальянской контрразведки, наблюдавшей за воротами советского посольства через окна потрепанной голубой «ланчии», практически не оставалось времени для тонкостей опознания: мельком увидев за рулем выскочившего «фиата» мужчину под шестьдесят в широких темных очках и дорогой серой шляпе – а именно так и выглядел Скуратов, когда утром въезжал на территорию посольства – итальянцы тут же устремились вслед за Скуратовым.

А еще через несколько минут из ворот посольства вышел, опираясь на изящную трость чуть сгорбленный мужчина лет семидесяти, смешно подволакивающий правую ногу и, по-стариковски с опаской оглядевшись на ревущие потоки машин с двух сторон, не торопясь потопал вдоль тротуара, к ближайшему перекрестку…

Ровно в двенадцать Скуратов сидел под навесом кафе по левую сторону от фасада Пантеона и пил минеральную воду, равнодушно наблюдая за стайками туристов.

Паоло подсел к столику, не спрашивая разрешение, но так тихо и непринужденно, словно сидел рядом со Скуратовым давным-давно, просто вышел на минутку в туалет ополоснуть руки.

Продолжая потягивать ледяную минеральную воду, Скуратов все еще поглощенный созерцанием праздных туристов, не поворачиваясь к итальянцу, негромко произнес несколько фраз. После чего подсунул под высокий стакан банкноту и, все так же смешно подволакивая ногу, направился в сторону ближайшей станции метро.

Его собеседник задержался за столиком ровно на минуту – чтобы одним глотком осушить до дна крохотную чашечку «эспрессо» и, расплатившись, устремиться в противоположную сторону…

А еще через час, когда Скуратов, смыв грим, сидел в своем служебном кабинете и дожидался возвращения Димы Назарова, негромко, с короткими интервалами, зазвенел мобильный телефон сенатора Джанкарло Парини, который летел в этот момент на частном самолете в Милан, на деловую встречу. Этот номер знали только три человека из ближайшего окружения сенатора. И потому Парини сразу ответил. Молча выслушав короткое сообщение своего личного секретаря, сенатор отключил телефон, после чего, подумав несколько минут, сделал три звонка. Потом сенатор вызвал по внутренней связи пилота и приказал ему возвращаться в Рим – обстоятельства изменились, встреча в Милане отменяется.

Адский механизм «Красных бригад», как обычно, раскручивался стремительно…

* * *

Примерно через двадцать минут из факсового аппарата в офисе фирмы «Натуральные фруктовые соки Джинолетти Лтд.» в Палермо выползла длинная лента с заказом римского отделения на поставку двух контейнеров с апельсиновым соком для последующей отправки трейлерами в Данию. В течение нескольких минут факс был расшифрован, после чего на стол шефа ячейки «Красных бригад» на Сицилии легли последние данные агентуры Первого главного управления КГБ, связанные с Сергеем Неделиным. А еще через сорок минут выяснилось, что полтора часа назад вертолет ВВС США перебросил Неделина из Палермо на американскую авиабазу в 80 километрах от Мессины, где был посажен японский «Боинг-747».

Винченцо Проди, руководитель сицилийской ячейки, был не только одним из опытнейших боевиков «Красных бригад», но и очень умным, образованным человеком, принимавшим в свое время непосредственное участие в разработке плана нашумевшей террористической акции на железнодорожном вокзале в Болонье. Сразу же сообразив, что янки решили отказаться от переброски беглеца рейсовым самолетом из международного аэропорта в Палермо и, скорее всего, отправят его в Штаты непосредственно с базы, на военном «транспортнике», он связался по телефону с Римом. Вкратце изложив ситуацию, Проди, ни разу не перебив собеседника на другом конце линии, выслушал инструкции…

Примерно через час капитан ВВС США Джеймс Винсент, заместитель командира службы хозяйственного обеспечения авиабазы, еще с утра приехавший в Мессину на военном рефрижераторе в сопровождении нескольких солдат для закупки свежих овощей, оставил своих людей у одного из пакгаузов загружать ящики с помидорами, огурцами и зеленым перцем и, выйдя из ворот оптового склада, направился в расположенный через дорогу бар. Несмотря на солнечный день, в Мессине было довольно прохладно, не переставая завывал пронизывающий морской ветер, и сорокапятилетний Джеймс Винсент, порядком озябший на продуваемом со всех сторон складском дворе, мечтал только о паре стаканчиков крепкой граппы и нескольких сандвичах с салями и крабами.

Потирая озябшие руки, Джеймс уселся за столиком в углу небольшого, уютного зальчика, увешанного выцветшими эстампами с изображением допотопных фелюг, разрезающих скошенными носами пенистые буруны Тирренского моря, и в течение нескольких секунд получил свой заказ – небольшой графинчик с желтоватой виноградной водкой и подогретый в духовке сандвич, обложенный салатом из помидоров, крупно нарезанного лука и овечьего сыра. Налив граппу в небольшой граненный стаканчик, Джеймс сразу же опрокинул ее вовнутрь, крякнул от наслаждения, потянулся к карману куртки за сигаретой и тут начал медленно валиться набок. Капитан Винсент, несмотря на возраст, был довольно грузным мужчиной. Падая на выложенный цветной керамической плиткой пол, американец зацепил ногой столик, который опрокинулся со страшным грохотом. В баре, где в этот обеденный час было довольно много посетителей, поднялся чисто итальянский галдеж: несколько человек ринулись приводить в чувство Джеймса Винсента, кто-то звонил по телефону, вызывая «скорую помощь», тут же сформировалась группа советчиков, предлагавшая немедленно вынести потерявшего сознание американца на свежий воздух…

Через несколько минут на столе дежурного по авиабазе зазвонил телефон.

– Алло, кто говорит? – спросил мужской голос. Неизвестный говорил по-английски как американец, с почти неуловимым итальянским акцентом.

– Что вам угодно, сэр? – вежливо ответил дежурный. – Куда вы звоните?

– Это авиабаза?

– А в чем, собственно, дело?

– У вас служит капитан Джеймс Винсент?

Дежурный сразу же насторожился, после чего стал действовать строго по инструкции.

– Одну секунду, сэр, я вас соединяю…

Через пару секунд трубку взял заместитель командира авиабазы.

– Алло, кто говорит?

– Луиджи Треворо, врач скорой помощи из Мессины…

– Что произошло, мистер Треворо?

– Капитан Джеймс Винсент служит на вашей авиабазе?

– Да. С ним что-то случилось?

– Насколько я понимаю, сэр, у вашего капитана сердечный спазм, – ответил итальянец. – Я звоню вам с мобильного телефона, по пути в больницу…

– Капитан Винсент в сознании?

– В настоящее время – да. Нам удалось привести его в чувство несколько минут назад…

– В каком он состоянии?

– Состояние средней тяжести… Капитан подключен к аппарату искусственного дыхания. Скорее всего, речь идет о сердечном спазме, хотя полностью исключить микроинфаркт нельзя…

– Вы кардиолог?

– Терапевт.

– Сажите, у вас есть возможность доставить капитана на авиабазу?

– Это почти 80 километров, сеньор. Не думаю, что тряска в дороге пойдет капитану на пользу. Ему нужен полный покой и немедленное обследование…

– Я сейчас же вышлю вертолет.

– Как скажите, сэр… – в голосе врача прозвучала нотка сомнения. – В конце концов, это ваш человек.

– Где вы сейчас находитесь?

– В десяти минутах езды от больницы Святой Лючии.

– Неподалеку от больницы есть пустырь. Возле старого монастыря. Знаете?

– Конечно.

– Ждите вертолет там. Через пятнадцать минут он будет на месте.

– Простите, с кем я говорю?

– Подполковник ВВС Джон Махович, заместитель командира авиабазы, армия США.

– Сеньор Махович, больной находится на моем попечении. Я обязан передать его из рук в руки, получив расписку…

– Вы получите все необходимое, док.

– Вы будете в вертолете?

– Нет. Вам недостаточно расписки дежурного врача базы?

– У нас существует правило, сеньор подполковник: мне нужна расписка либо командира, либо кого-то из его заместителей. Я не хочу потерять работу, если с больным, не приведи Господь, что-нибудь случится после того, как он вернется на свою базу. Поймите, как дежурный врач, принявший больного, я несу за него полную ответственность…

– Ну, хорошо… – после небольшой паузы ответил Махович. – Продиктуйте мне по буквам ваше имя, фамилию, должность, а также номер паспорта или водительского удостоверения… Спасибо. Вы будете сопровождать больного до авиабазы, где и передадите его под мою личную расписку. Так вас устроит?

– Да, но… – Молодой врач запнулся. – А как я вернусь в Мессину, сеньор?

– Не беспокойтесь, доктор, я об этом позабочусь…

Трясясь на откидном сидении военного вертолета и придерживая рукой носилки с грузным телом капитана Винсента, Луиджи Треворо с выражением профессиональной озабоченности состоянием пациента, неспешно обдумывал ситуацию. Являясь членом одной из конспиративных пятерок «Красных бригад» на Сицилии, Луиджи, несмотря на свои многократные просьбы, еще ни разу не принимал участия в акциях бригад и использовался только по специальности: холостяцкая квартира Треворо в старом районе Мессины по мере необходимости использовалась как тайный госпиталь. Для этой цели в подвале одноэтажного дома была оборудована современная операционная со всем необходимым инструментарием и медикаментами. Именно в этом подвале Луиджи, с помощью еще одного члена бригад, работавшего медбратом в одной из клиник Мессины, извлек из тел своих товарищей по классовой борьбе немало пистолетных и автоматных пуль. Изредка бывало и так, что усилия Луиджи оказывались тщетными. И тогда тело боевого товарища выносилось через прорытый подземный ход и исчезало навсегда…

Тридцатилетний Луиджи Треворо, сын богатого предпринимателя, сделавшего себе многомиллионное состояние на традиционной для Сицилии торговле оливковым маслом, получил прекрасное образование в Штатах, закончив высшую медицинскую школу в Коннектикуте с квалификацией хирурга. Отец Луиджи рассчитывал, что, получив высшее образование, сын останется в Штатах, где перед ним открывались прекрасные перспективы: уже завершая учебу, Луиджи Треворо имел, по меньшей мере, четыре предложения работы по специальности от достаточно престижных госпиталей на востоке страны. Скорее всего, так бы и произошло, не вмешайся в отцовские планы случай. Возвращаясь как-то раз с университетской подружкой после довольно бурной вечеринки, Луиджи, не рискнувший в подпитии садиться за руль машины, забрел в район, пользовавшийся весьма дурной репутацией. Алкогольные пары притупили бдительность молодой пары, и они, обнявшись и распевая студенческий гимн, буквально уткнулись в группу из четырех рослых американцев их возраста. Увидев, что сверстники – белые парни, Луиджи широко раскинул руки и воскликнул:

– Приветствую вас, братья!

– Твои братья нажираются сейчас на ночь глядя чесноком и маринованными оливками, – негромко произнес один из парней – светловолосый атлет с рельефной мускулатурой, которую демонстративно подчеркивала черная майка-безрукавка. – А вот то, что ты, макаронник вонючий, трахаешь нашу сестру, это уж действительно никуда не годится. Ну, что скажешь, белая сестра? Стала итальянской подстилкой? Всерьез намерена повысить рождаемость этих черножопых ублюдков?..

Подружка Луиджи, моментально протрезвев, прижала руки к груди и замерла, не в силах даже позвать на помощь.

А буквально через секунду Луиджи уже валялся на мостовой, а четверо парней методично избивали его ногами. И вот тут девушка пронзительно закричала. Тогда один из молодчиков подскочил к ней и нанес тыльной стороной ладони страшный удар, от которого подружка Луиджи отлетела в сторону на несколько метров и, ударившись головой о кромку тротуара, несколько раз конвульсивно дернулась и затихла.

Пытаясь хоть как-то увернуться от ударов, Луиджи исхитрился встать на колени, но тут же был снова сбит с ног. Молодчики работали, как хорошо сыгранная команда бейсболистов – без шума они наносили удары по скрюченному телу, причем делали это в строгой очередности, чтобы каждый мог внести свою лепту в это безжалостное избиение одиночки. Луиджи уже не кричал – только хрипел. На его посиневших губах пузырилась кровь, руки, с помощью которых он пытался вначале хоть как-то смягчить наносимые удары, повисли плетьми. И в этот момент на улице появился худощавый темноволосый парень в легкой холщовой куртке. Его руки были засунуты в карманы, а взгляд удлиненных к вискам темных глаз выражал абсолютное спокойствие, словно такие картины были для него естественным явлением.

– Может, хватит с него, парни, а? – негромко спросил черноволосый и кивнул на окровавленного Луиджи. – Думаю, молодой человек уже все понял и может отправляться к врачу, на операционный стол… Стоит ли усугублять, ребята, оставьте немного работы медицине…

Все четверо замерли. Атлет в черной майке с нескрываемым любопытством уставился на чужака. Это была очень короткая пауза, в течение которой, тем не менее, лидер успел оценить все – весьма скромное телосложение незнакомца, то, что тот появился из темноты один, без компании, миролюбивый тон, явно свидетельствовавший о слабости чужака и главное, его итальянское происхождение.

– Ты смотри, еще один макаронник! – главарь повернулся к своим дружкам и загоготал. – У них что здесь, гнездо, в которое их сисястые мамаши заботливо подкладывают лазанью?

Компания весело заржала в ответ.

– Ты прав, вонючка! – ослепительно улыбнулся атлет в черной майке и, чуть наклонившись, сделал шаг в сторону чужака. – Медицине действительно надо оставить хоть какую-то работу. Именно об этом мы сейчас и позаботимся…

– Мой вам совет: расходитесь по домам, парни, – все так же спокойно ответил черноволосый и усмехнулся. – Думаю, вам ни к чему неприятности. Вы основательно разобрались с этим молодым человеком, – незнакомец кивнул на окровавленного Луиджи. – Четверо против одного. Ничего не скажешь, истинное торжество демократии в свободном мире!.. Я же сказал, домой, молокососы! Не омрачайте прекрасный вечер!..

– Я не понял! – соломенные брови атлета поползли от удивления вверх, к коротко остриженному «ежику». – Что ты имеешь в виду под неприятностями, макаронник? Неужели себя? Ты что, вонючка, никак решил нам угрожать? Может быть, ты хочешь научить нас правилам хорошего поведения в обществе?

Компания дружно заржала, а светловолосый атлет, засунув руку в задний карман джинсов, вытащил мексиканский нож «навахо». Еще мгновение и под светом уличных фонарей сверкнуло широкое лезвие ножа.

– Твоего черножопого дружка мы просто погладили ботинками, – набычившись, произнес светловолосый парень. – А вот тебе, урод, мы будем резать. Медленно, чтобы у тебя было время языком вылизать каждую каплю твоей поганой крови!..

– Пресвятая дева Мария, неужели вся Америка сплошь состоит из одних тупиц? – вздохнул незнакомец. Он коротко огляделся и, убедившись, что на улице нет ни души, вытащил из внутреннего кармана куртки пистолет с навинченным глушителем.

На небольшом пятачке пустынной улице вдруг стало очень тихо. Скрюченный Луиджи, отирая кровь, обильно струящуюся из носа и разбитой губы, с немым изумлением смотрел на парня с пистолетом, который по-прежнему был абсолютно спокоен.

– Все понятно, – примирительно кивнул вожак и выставил перед собой руки, словно отгораживаясь от чужака. – У тебя, парень, пушка в руке, стало быть, сегодня твоя взяла. Но только сегодня, учти. Память на лица у меня хорошая. Так что, завтра…

– А завтра у тебя не будет, урод, – меланхолично оборвал черноволосый и вскинул пистолет на уровень плеча. Последовало четыре глухих звука, словно кто-то четырежды прерывисто и тяжело вздохнул…

Забыв о крови и собственных ранах, Луиджи потрясенно смотрел, как, обмякнув, валятся на асфальт словно в замедленной съемке тела парней, еще минуту назад с азартом дубасивших его ботинками.

– Вставай, – коротко бросил черноволосый и, подойдя поближе, протянул Луиджи руку.

– Ты убил их! – пробормотал Луиджи, не в силах шевельнуться и оторвать взгляд от страшного зрелища. – Зачем ты это сделал? Зачем надо было их убивать?! Они ведь были безоружны!..

– Иначе они бы убили тебя… – Произнес незнакомец по-итальянски и равнодушно пожал плечами. – И потом, с каких это пор нож перестал считаться оружием? Так ты идешь, парень, или хочешь дождаться, пока сюда приедет полиция и начнет разборки? Тогда оставайся…

Потом они сидел на квартире Луиджи, куда приехали на машине незнакомца, и приводили в чувство его подругу. Придя в себя, девушка никак не могла понять, что же, все-таки, случилось. Ей повезло больше – в отличие от Луиджи, она не видела окровавленные трупы четырех парней, оставшиеся лежать на мостовой. А спустя еще пару часов, когда девушка, приняв несколько таблеток снотворного, наконец уснула, оба устроились на крохотной кухоньке и молча пили кьянти из оплетенной соломкой бутылки, заедая вино овечьим сыром.

Тогда же Луиджи впервые услышал от черноволосого Марио о распущенных нравах современной Америки, о безбожниках и кровососах, стремящихся нажиться на труде простых людей, об итальянцах, которых в Америке считают людьми второго сорта и которые должны оставаться братьями, чтобы помогать друг другу везде…

Еще через месяц Луиджи Треворо дал клятву и вступил в «Красные бригады», а после окончания университета неожиданно для сокурсников и отца вернулся домой, на Сицилию, где устроился дежурным врачом на станции «скорой помощи» в Мессине. К тому времени конспиративный характер его второй жизни, секретные распоряжения прямого начальника и атмосфера истинного братства на тайных встречах стали неотъемлемой частью существования скромного врача Луиджи Треворо. И в те минуты, трясясь в армейском вертолете, Луиджи даже не задумывался, насколько опасно и непредсказуемо дело, которое ему поручили. Он был весь во власти пьянящего азарта, желания доказать своим товарищам и командирам, что способен не только извлекать пули и накладывать швы. Страха он не испытывал – одно только желание сделать все, что от него ждут…

Как только вертолет приземлился на территории базы, неподалеку от идеально ровного строя остроклювых F-14, американец с нашивками лейтенанта коротко кивнул солдатам, который тут же подхватили носилки с Джеймсом Винсентом и аккуратно уложили их на пол открытого «джипа», поджидавшего в нескольких метрах от вертолета. Луиджи спрыгнул на пахнущий керосином гудрон и тоже направился к машине. Лейтенант молча указал врачу-итальянцу на место возле себя…

За несколько минут «джип» пересек одну из посадочных полос и мягко притормозил у трехэтажного здания, фасад которого украшал звездно-полосатый флаг США. Вход в помещение охраняли два здоровенных парня в форме морских пехотинцев. На прибывших они не обратили ровным счетом никакого внимания.

Носилки со стонущим Винсентом сразу же куда-то понесли, а самому Луиджи велели проследовать внутрь. В небольшом караульном помещении с зарешеченной стеной, отделявшей канцелярию от оружейной комнаты, где стояли распахнутые настежь пирамиды с автоматическими винтовками М-16, Луиджи Треворо тщательно обыскали и проверили документы.

– Сотовый телефон вам придется оставить в дежурной, док, – сказал невысокий молоденький сержант. Его узкое веснушчатое лицо сплошь покрывали алые прыщи. – Мы вернем вам его, как только вы отправитесь в обратный путь.

– Это совершенно невозможно, – покачал головой Луиджи. – В любой момент может поступить вызов к больному. Я на дежурстве. Так же, как и вы, сержант.

– Классно говорите по-английски, док, – неожиданно улыбнулся прыщавый сержант.

– Я учился в Америке шесть лет, – пожал плечами Луиджи.

– A-а, тогда понятно…

– Так что будем делать с моим телефоном? – напомнил врач.

Сержант развел руками:

– Я обязан выполнять установленные правила, сэр…

– Я тоже, – спокойно ответил Луиджи.

Прыщавый явно заученным движением прикоснулся пальцами к прыщавой щеке, потом вздохнул и взял телефонную трубку.

– Здесь сержант Брендон, сэр, – по-уставному отрапортовал дежурный. – Прибыл доктор Луиджи Треворо… Да, сэр… Да, но он отказывается сдавать свой сотовый телефон… Говорит, что находится на дежурстве и ему в любой момент могут позвонить… Слушаюсь, сэр…

Кабинет заместителя командира авиабазы находился на втором этаже. Луиджи поднимался в сопровождении двух рослых американцев. Один из них толкнул перед доктором дверь и кивком приказал заходить.

Подполковник Джон Махович – невысокий, поджарый мужчина лет пятидесяти с фигурой боксера-легковеса и узким загорелым лицом – стремительно встал из-за стола и с протянутой рукой шагнул навстречу Луиджи.

– Благодарю, док, за ваши хлопоты, – подполковник крепко пожал руку Луиджи и улыбнулся. Косой луч послеполуденного солнца упал на орденские планки, украшавшие синий мундир американца.

– Не стоит благодарности, сеньор, – пробормотал Луиджи. – Это моя работа…

– Как наш капитан?

– Ему нужно подлечить сердце.

– Странно… – Махович поджал губы. – Все военнослужащие базы проходят регулярный медицинский осмотр…

– Разве после того, как вашу машину осмотрел механик, вы не застревали на дороге? – Луиджи пожал плечами.

– Присаживайтесь, док, – Махович кивнул на широкое кресло в углу кабинета. – Хотите что-нибудь выпить?

– Благодарю… – Луиджи мотнул головой, опускаясь в кресло. – Как-нибудь в другой раз – я тороплюсь…

– Как хотите… – Махович сел напротив. – Итак, что мне нужно подписать?

– Стандартная процедура, сеньор… – Луиджи вытащил из кармана сложенный вдвое типографский банк и протянул его подполковнику. – Он уже заполнен. Не хватает лишь подписи…

Махович извлек из нагрудного кармана мундира узкие очки и, развернув лист, пробежал его взглядом.

– Так… Ага… Понятно! – Он поднял глаза на Луиджи и улыбнулся. – Та же бюрократия, что и в Штатах, да?

– Не я придумал эти правила… – Луиджи виновато развел руками.

– О'кей, где нужно расписаться, док?

– Сейчас покажу… – Луиджи поднялся с кресла и подошел к подполковнику. – Вот здесь…

В ту же секунду подполковник Джон Махович почувствовал, как в его яремную вену уткнулось острие стилета.