Текст книги "Ностальгия по чужбине. Книга вторая"

Автор книги: Йосеф Шагал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Я сказал, выйди из машины! Ты что, иврита не понимаешь?

В Моссаде существовала единая для всех – от рядовых стенографисток до самого высокого начальства – инструкция: ни при каких обстоятельствах не называть место своей службы и уж, тем более, не козырять документами. Так было всегда.

Моти помнил немало случаев, когда его сотрудники, прошедшие сквозь все испытания в рискованнейших акциях за рубежом, в аналогичных ситуациях попросту бежали от израильских стражей порядка, как мелкие воришки, схваченные за руку на месте преступления. Его гражданское удостоверение личности и документы на машину были в полном порядке. Тем не менее, зная процедуру, Проспер не сомневался, что как минимум на полчаса этот служака его задержит. Причем любая попытка вступить в препирательство могла лишь удлинить и без того тягучую процедуру наказания. Что, естественно, не входило в плане первого заместителя шефа израильской политической разведки. Надо было как-то выкручиваться…

Выйдя из машины, Проспер решил не выпускать инициативу из своих рук и сразу предложил:

– Послушай, друг, все документы в полном порядке. Я действительно очень тороплюсь. Забирай мои права и позволь мне ехать. Договорились?

Внимательно рассмотрев документы, полицейский с любопытством уставился на пожилого нарушителя:

– И ты ничего не хочешь оспорить?

– Абсолютно ничего! – Моти с готовностью мотнул головой. – Ты прав, а я – неправ!

– Ты в этом уверен?

– На сто процентов!

– И согласен отдать мне свои права?

– Да.

Молодой полицейский недоуменно пожал плечами:

– Ладно, дело твое… Вообще-то я собирался ограничиться штрафом.

– Не надо! – Проспер взглянул на наручные часы. – Забирай права, только отпусти меня поскорее!

– Хорошо, сейчас составлю протокол.

– Дружище, нет времени, ты понимаешь?!

– Но без протокола нельзя!

– Дай мне бланк, я подпишусь и уеду. А ты составляй свой протокол!..

– Слушай, а ты вообще еврей? – на лице полицейского отразилась сложная работа мысли. Он достал из планшета бланк протокола и протянул его нарушителю. – А если я напишу черт знает что?..

– Не напишешь, – буркнул Проспер, ставя внизу бланка размашистую подпись. – Бога побоишься! Потому что ты – точно еврей!..

Моти выслушал Гордона молча, ни разу не перебив. Потом раскурил сигарету, выпустил густую струю дыма, после чего стал озабоченно разгонять его ладонями.

– Не суетись так, Моткеле, – Гордон криво улыбнулся и поправил на животе грелку. – В любом случае, я умру не от пассивного курения…

– Каким временем мы располагаем, Шабтай?

– Часа полтора-два, я думаю… – Гордон посмотрел на настенные часы. – Так что ты обо всем этом думаешь?

– Ты уверен, что Уолш сказал тебе все?

– Естественно, нет! – старик поджал синеватые губы. – А ты на его месте сказал бы все?

– У меня хватает проблем на своем месте…

– С другой стороны, Моти, у него не было времени особенно хитрить. Да и складно все выглядит: этот русский угонщик самолета, ясное дело, не дурак, и хочет выторговать себе в другой жизни кусок получше. Так с чего ему вываливать на стол все? Наверняка, приберег что-то важное…

– Я не понимаю: неужели у них нет подходящих людей?

– В часе лета от Сицилии? – Гордон изобразил гримасу. – Думаю, что нет. Во всяком случае, так сказал Генри Уолш…

– Так сказал Генри Уолш, которому ты веришь, – закончил фразу босса Моти Проспер.

– Так сказал Генри Уолш, которого я знаю, – уточнил Гордон.

– Ты думаешь, Шабтай, нам стоит вмешаться?

– Сейчас важно, что об этом думаешь ты.

– Это довольно рискованно, не так ли?

– Конечно, рискованно, – кивнул Гордон. – Но ведь и ты добрался до меня за двадцать пять минут. Хотя обычно делаешь это за пятьдесят пять…

– Я бы добрался за пятнадцать, если бы не этот чертов полицейский, – буркнул Проспер и внимательно посмотрел на Гордона. – Знать бы, чего так испугался этот русский майор? И что у него вообще за пазухой?..

– Так вытащи его оттуда, и узнаешь! – хмыкнул шеф Мосада. – Причем, узнаешь самым первым, Моткеле…

– А если этот итальянский доктор разрядит всю обойму в русского, как только его увидит? А за компанию и наших людей? Что тогда?

– Вряд ли, – буркнул Гордон. – Не разрядит.

– Почему ты так уверен?

– Как и тебе, Моти, ИМ тоже не терпится узнать, как много сообщил американцам этот угонщик самолетов из КГБ. Он им нужен живой. Как минимум, на пару часиков…

– Это бригады?

– На девяносто процентов.

– Они тебе нужны?

– Итальянцы?

– Да.

– Мне нужен русский майор.

– А чего вдруг итальянцы устроили охоту на этого парня с Лубянки?

– Моти, ты меня утомляешь.

– Шабтай, мое «да» означает твое «да»? Или как?

– Как и у Уолша, у меня нет времени на маневры. Так что, решай, сынок…

– Второй русский агент за одну неделю, – пробормотал Проспер и в недоумении развел руками. – Политическая разведка, военная разведка… Чего-то я не припомню такого косяка…

– В разведке всякое бывает… – Гордон заерзал в кресле. – Хочешь знать мое мнение, Моти?

– А это вообще возможно?

– Даже усталость не дает тебе права хамить старшему… – старик сморщился от резкой боли и в очередной раз поправил на животе грелку. – Я, между прочим, все еще твой босс. А ты – пока еще мой заместитель…

– Прости, Шабтай… Этот сопляк с мигалкой действительно меня достал.

– Этот парень нам действительно нужен, Моти.

– Ты уверен, что нам, а не ИМ?

– А ты уверен, что сейчас вечер, а не утро?

– Этого достаточно, – кивнул Проспер.

– Ну, и хорошо.

– Теперь я могу идти?

– Уже десять минут, как можешь…

Проспер усмехнулся, встал и направился к двери.

– Моткеле!

– Что еще? – Держась за ручку двери, Проспер полуобернулся. С расстояние в несколько метров он вдруг отчетливо увидел, как УСОХ казавшийся бессмертным Шабтай Гордон. – Что еще ты хочешь от меня?

– Скоро Песах… – подобие улыбки, блуждавшей на синих губах Гордона, напоминало болезненную гримасу старого, израненного жизнью сатира. – Постарайся, пожалуйста, никому не испортить праздник.

Проспер пожал плечами и вышел…

* * *

…Несмотря на будний день, возле церкви Сан-Джованни дельи Эремити было довольно много людей. На облупившихся мраморных ступеньках, ведущих к церкви, сидело несколько разморенных от хронического безделья нищих. Здесь же, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, гонялась друг за другом крикливая стайка подростков в ярких майках с английскими надписями. На примыкавшей к церкви улице Санторро движение было односторонним, но в Палермо на такие мелочи обычно внимания не обращали – изредка на встречную полосу выскакивали отчаянно клаксонившие машины с длинноволосыми молодыми людьми за рулем. Стоящий неподалеку пожилой карабинер вяло смотрел на привычную суету, не выказывая даже намерений штрафовать откровенных нарушителей правил дорожного движения…

В этой будничной суете никто толком не обратил внимание на неприметную серую «ланчию», мягко притормозившую в нескольких метрах от лестницы Сан-Джованни дельи Эремити. Из машины, не торопясь, вышли двое молодых мужчин в куртках и потертых джинсах, по виду – типичные сицилийцы: невысокого роста, с черными кучерявыми волосами и характерной для южан манерой ходить, придерживая рукой полы куртки. Через плечо одного их них висела большая холщовая сумка.

Спустя минуту оба, стремительно поднявшись по лестнице, растворились в полумраке церкви. Осенив себя перед входом католическим крестом, молодые люди вошли под сводчатые своды церкви, сели на деревянную скамью в последнем ряду и склонили головы. В помещении было не больше двух десятков прихожан – все они, разбросанные по скамейкам под величественными сводами церкви, беззвучно шептали слова молитв, уткнув лбы в скрещенные ладони…

Спустя несколько минут один из мужчин, не поднимая головы, вытащил из кармана куртки небольшую плоскую коробочку, из которой доносилось короткое, чуть слышное попискивание, и положил ее себе на колено.

– Они где-то здесь, – шепотом произнес мужчина чуть погодя.

– Ты уверен? – спросил его напарник.

– Да… Они точно здесь. Где-то слева…

– Будем надеяться, что ты не ошибся, Бред.

Тот, кого назвали Бредом, осторожно поправил коробочку на колене и мотнул головой:

– Я не ошибаюсь.

– Ладно. Тогда пошли…

Оба встали, вновь перекрестились и направились к выходу. Обернувшись и увидев, что за ними никто не наблюдает, мужчины резко свернули в сторону, обогнули гигантскую каменную чашу с горящими свечами и двинулись вперед по узкому темному коридорчику, тянувшемуся параллельно залу. Через несколько метров оба остановились перед дверью, задрапированной бордовыми гардинами из потертого плюша.

Один из мужчин легонько толкнул дверь и убедившись, что она не заперта, кивнул напарнику. В ту же секунду дверь раскрылась. Весь проем заполнила чья-та мощная фигура в черной сутане.

– Кого-то ищите, сеньоры? – негромко спросил священник. Металлические четки в его толстых пальцах напоминали скорее велосипедную цепь.

Мужчина, стоявший у двери первым, молча приставил пистолет с навинченным глушителем к бочкообразной голове священника и, прижал указательный палец левой руки к губам. Второй тем временем стремительно обшарил жирное тело итальянца под сутаной, после чего вынырнул из-под сутаны с двумя «береттами».

– А я-то думал, что церкви в Италии находятся под охраной государства, – пробормотал мужчина, вытряхивая из обеих пистолетов обоймы и засовывая трофейное оружие за пояс.

Первый, не отводя глушитель от головы священника, полушепотом произнес:

– Слушай внимательно, добрый католик. Времени у меня нет. То есть, нет совсем. Понимаешь?

Священник молча кивнул. В его маленьких круглых глазках без ресниц застыло такое неподдельное изумление, словно он только что живьем увидел медузу Горгону.

– Сейчас я задам тебе вопрос. На ответ у тебя – ровно три секунды. Потом я продырявлю твою башку и ты отправишься на встречу со своим Иисусом без исповеди. То есть, совершишь последний и самый страшный грех в жизни. Понял?

Священник, боясь даже шевельнуть головой, к которой был по-прежнему приставлен пистолет, несколько раз стремительно опустил веки.

– Где передатчик? Раз… Два…

– Там! – Священник скосил глаза влево.

– Сколько ТАМ человек?

– Четверо.

– Вооружены все?

– Да.

– Чем? Говори спокойно

– У всех пистолеты. У двух также автоматы.

– Какие? Тип?

– «Узи».

Мужчины молча переглянулись.

– Кто там старший?

– Гремио.

– Кто работает на рации?

– Оскар.

– Это отдельная комната?

– Да.

– Она заперта изнутри?

– Да.

– Тебе они откроют?

– Да.

– Тогда вперед, святой отец!..

Священник молча кивнул и послушно засеменил вперед. Оба мужчин следовали за итальянцем вплотную.

Пройдя небольшой коридорчик, священник свернул влево, потом спустился вниз по винтовой лестницей, пересек еще один коридор и остановился перед глухой железной дверью, выкрашенной в зеленый цвет. На белой табличке было написано: «Котельная».

– Здесь! – шепотом произнес священник и кивнул на дверь.

– Проживешь еще много лет, если в точности сделаешь то, что я скажу, – на ухо прошептал один из мужчин. – Надеюсь, ты согласен?

Священник часто закивал.

– Как тебя зовут?

– Лука.

– Надо же, каким мерзавцам дают имена святых! – вздохнул мужчина и сделал знак своему товарищу. – Нет, ты просто обязан жить дальше…

– У меня четверо детей, сеньоры, – пролепетал священник.

– Ну, конечно… – Мужчина проверил обойму в своем «люгере» и дослал патрон в ствол. – И играются они двумя пистолетами, с которыми ты, Лука, никогда не расстаешься…

Огромный итальянец вжал бочкообразную голову в плечи.

– Ну, show time! – пробормотал мужчина и поднял «люгер» стволом вверх. – Стучи, брат Лука. Они обязательно должны открыть тебе дверь. Так что, теперь твоя жизнь – в твоих собственных руках…

Священник молча кивнул, перекрестился, с каким-то остервенением поцеловал ноготь большого пальца правой руки и четырежды прерывисто стукнул в железную дверь.

– Кто? – глухо раздалось за дверью.

– Это Лука.

– Что случилось?..

За дверью мерзко завизжала давно несмазанная металлическая щеколда.

– Открой, сейчас скажу…

Как только дверь чуть подалась вперед, мужчина с «люгером» обрушил на голову Луки увесистый удар рукояткой пистолета, после чего резко рванул на себя дверь и, высоко подняв правую ногу, направил кованый носок армейского ботинка точно в середину мертвенно бледного лица, густо заросшего черной бородой. Итальянец, открывший дверь, без звука повалился на землю. В ту же секунду второй мужчина швырнул в образовавшийся проем двери четыре связанных цилиндрика, похожих на обыкновенные батарейки для транзистора, резко захлопнул железную дверь и зафиксировал время на наручных часах. В это время его партнер отволакивал в сторону грузное тело Луки, не подававшего ни малейших признаков жизни…

Через двадцать секунд оба незнакомца – в необычной формы противогазах, отдаленно напоминавших маски аквалангистов – толкнули металлическую дверь и вошли в котельную, наполненную едким, синеватым дымом. Открывшаяся картина чем-то напоминала телевизионную студию, в которой только что закончились съемки видеоклипа. Бесчувственные тела четырех мужчин были разбросаны по углам в весьма живописных позах. Один из них, судя по возрасту, старший в группе, скрючился на ступенях скособоченной деревянной стремянки, держа в обеих руках короткоствольные «узи». В самом углу котельной юноша лет девятнадцати-двадцати с длинными, косо срезанными бакенбардами полулежал на покореженном верстаке с заржавленными тисками, накрыв грудью портативную американскую рацию. Чуть поодаль, на верстаке стояли несколько телефонных аппаратов и два передающих устройства типа «уоки-токи». Здесь же находилась профессиональная видеокамера…

Тщательно обыскав мужчин, собрав оружие в одну кучу и крепко связав тела полиэтиленовым, шнуром по рукам и ногам, оба подошли к верстаку с рацией и стали ждать. Через две минуты мужчины, как по команде, сняли противогазы. Один из них принялся упаковывать оружие и аппаратуру в складную сумку, а второй, наклонившись над радистом, поднес к его угреватому носу пузырек с нашатырем.

– Что? – неожиданно вскрикнул парень, открывая глаза. – Что случилось?

– Тебя зовут Оскар?

– Кто вы такие? – Парень удивленно хлопнул ресницами.

– Ангелы… – Мужчина приставил ствол «люгера» к бледному, покрытому испариной лбу радиста. – Можем оставить тебя на земле, а можем и забрать с собой на небо. Так что, выбирай, piccolo!..

9

Сицилия. Авиабаза ВВС США.

Февраль 1986 года

– Мне нужно в туалет! – Джон Махович нетерпеливо мотнул головой.

– Ничем не могу помочь, сеньор подполковник… – Луиджи усмехнулся. – Впрочем, если совсем невтерпеж, можете справить нужду прямо здесь, в собственном кабинете…

Лицо Маховича побагровело.

– Не смущайтесь, подполковник, я ведь врач, так что, видел и не такое…

– Вы ведете себя как настоящий арабский террорист, как ослепленный ненавистью фанатик!..

– Вы несправедливы, – спокойно возразил молодой итальянец и переложил пистолет в левую руку. – Будь на моем месте арабский террорист, он давно бы прострелил вам шкуру в нескольких местах. Просто так, чтобы подчеркнуть серьезность своих намерений. Я же, заметьте, терпеливо дожидаюсь, когда у вашего командира созреет решение и даже веду с вами беседы на отвлеченные темы…

– Вы действительно думаете, что Теккер пойдет на ваши условия?

– А почему он должен не согласиться? – тонкие брови Луиджи удивленно вскинулись. – Если в этом мире все еще сохраняется прежний порядок, командующими базами США в Европе по-прежнему назначают умных и проверенных людей. Не так ли, сеньор Махович?

– Вы так и не дали сколько-нибудь серьезных гарантий, что мне и экипажу вертолета ничего не угрожает. По-моему, это авантюра – слепо подчиняться вашим требованиям.

– Гарантией является здравый смысл, сеньор подполковник, – спокойно возразил Луиджи. – Повторяю: мы ничего не не имели и не имеем против США и американцев. И нам нет никакого смысла намеренно портить с вами отношения. Я уже говорил, могу повторить: в этой акции нет ничего личного…

– По-вашему, вооруженное проникновение на американскую военную базу и захват в качестве заложника подполковника ВВС США – хороший способ укрепить итало-американские отношения?

– Боюсь, этот вопрос не ко мне, сеньор подполковник. – Луиджи развел руками. – Членом кабинета министров Италии меня еще не избрали…

– Так вы рассчитываете сделать политическую карьеру, доктор? – крупные желтоватые зубы Маховича осклабились в презрительной усмешке. – Хотя, о чем, собственно, я спрашиваю: в стране, которой заправляют отъявленные мафиози, это, наверняка, не проблема…

– В любом случае, это МОЯ страна, сеньор подполковник! – жестко отрезал Луиджи. – И, к счастью, мы все еще выбираем свое правительство без консультаций с Белым домом.

– Все верно, – кивнул Махович, саркастически улыбаясь. – Это Белый дом вынужден постоянно оглядываться на ваших набриолиненных бандитов.

– Не любите итальянцев, подполковник? – спокойно спросил Луиджи. Однако это было кажущееся спокойствие молодого итальянского врача – веко Луиджи несколько раз прерывисто дернулось.

– Не люблю бардак, – поморщился американец. – Особенно, когда все вокруг считают, что это и есть истинная демократия.

– Разве в Америке бардака меньше, чем в Италии?

– А разве я сказал, что горжусь своей страной больше, чем вы, доктор, – своей?

– Оставьте мою страну в покое!

– У меня есть неплохое предложение, док? – негромко произнес подполковник и облизнул пересохшие губы.

– Чье предложение? – Луиджи насторожился. – Ваше или командира базы?

– Мое. Но, если вы его примите, командир с ним согласится. Не сомневайтесь, доктор, я всегда отвечаю за свои слова.

– Слушаю вас, сеньор Махович.

– Скорее всего, произойдет то, о чем вы только что говорили.

– То есть, вы не верите, что мои требования будут удовлетворены? – Луиджи скептически прищурился.

– Совершенно верно! – кивнул Махович. – Не верю.

– И в чем же состоит предложение?

– Даю слово офицера армии США, что вам будет предоставлена возможность покинуть базу целым и невредимым. И будем считать этот неприятный инцидент исчерпанным… Чем плохое предложение, док?

– Предложение хорошее, – спокойно кивнул итальянец. – И я вам признателен за благородство. Но вряд ли смогу воспользоваться им.

– Почему так?

– Видите ли, мне поручено вполне конкретное дело… – Луиджи вытянул руку с пистолетом в сторону окна и тщательно прицелился в остроклювый силуэт истребителя «F-14». – И я должен довести его до конца. То есть, выполнить приказ. В любом случае…

– Вы ведь из «Красных бригад», верно?

– Что-то не припомню, что я вам представлялся.

– Да бросьте вы, док! – Махович пожал плечами. – Это же и так видно.

– Тогда зачем спрашивать?

– Чего вы добиваетесь?

– Я лично?

– Ваша организация?

– Вы хотите знать ее цели и задачи?

– Я всего лишь задал вопрос, док.

– А если я скажу вам, что за фразу «всего лишь задал вопрос» можно остаться без языка, что тогда? – медленно поинтересовался Луиджи. – Вы опять скажите, что это не демократия, а бардак?

– А ведь вы совсем не похожи на сумасшедшего, док.

– Какой поразительный прогресс! – грустно улыбнулся Луиджи. – Еще пару минут назад вы сравнивали меня с арабским террористом.

– Не вас, а ваши методы, – пробормотал Махович.

– Так на кого же я, по-вашему, похож?

– На обычного молодого человека, наверняка получившего хорошее воспитание и образование. Думаю, ваши родители…

– Подполковник Махович, вы – типичный военный! – Луиджи улыбнулся и укоризненно покачал головой. – Когда вы начинаете хитрить и, наверное, кажетесь себе в этот момент очень умным и тонким дипломатом, выражение вашего лица все равно соответствует команде «Смир-р-рно!»

– Повторяю, – упрямо гнул свое Махович, – вы не похожи на пациента психушки.

– Тем не менее, то, что я делаю сейчас, кажется вам не вполне нормальным, верно?

– Не совсем так… – Махович мотнул головой и сделал глубокий вздох. – Мне кажется это откровенным дикарством, простительным, разве что, забитым племенам в дебрях экваториальной Африки, но никак не гражданам страны, являющейся цитаделью мировой культуры…

– Обратите внимание, подполковник, я ведь даже не спрашиваю, почему вы так думаете.

– И правильно, что не спрашиваете… – негромко ответил Махович. – Терроризм не может считаться нормальным явлением ни при каком раскладе.

– А разве то, что в свое время сделала Америка с индейцами, не было конкретным актом государственного терроризма?

– Вы хотите, чтобы в ответ я вспомнил времена святейшей инквизиции? – хмыкнул Махович. – История освоения Америки – позорное прошлое. И в США давно уже его осудили…

– А Вьетнам? – прищурился Луиджи. – Это тоже позорное прошлое?

– Да, – отрезал подполковник. – Тоже! Мы заплатили за эту авантюру очень дорогую цену…

– Да я не о вас, а о вьетнамцах… – Луиджи вновь переложил пистолет и вытер о халат вспотевшую ладонь. – Важно, какую цену заплатили ОНИ. И, главное, что они должны думать о вас, сжигавших напалмом их дома, их детей, их право на собственный выбор… Умиляться вашей совестливостью? Вот, мол, какие порядочные парни, эти американцы! Уничтожали нас, правда, нещадно, зато потом как раскаялись, как били себя кулаками в грудь, как рыдали на встречах ветеранов вьетнамской войны!..

– Но ведь то была война, доктор!

– Я знаю, – квинул Луиджи. – Читал в ваших учебниках. А если взглянуть на эту историю глазами северных вьетнамцев, это была вовсе не война, а многолетний, затяжной акт терроризма. Причем терроризма государственного, подполковник! Понимаете? Го-су-дар-ствен-но-го!!..

– И итальянские террористы, стало быть, пошли по нашим стопам? – усмехнулся подполковник. – Вы это хотите сказать?

– А что нам оставалось делать? Ждать, пока вы начнете жечь напалмом наших детей?

– Но это же бред, доктор! – взорвался Махович. – Полная и несусветная чушь! Наши государства – давние и надежные союзники. Америка помогла Италии сбросить с себя фашизм… Италия является полноправным членом НАТО… Мы полностью доверяем вам, иначе никогда бы не держали на Апеннинах ядерное оружие…

– Тем не менее, итальянский народ вас ненавидит, подполковник! – в голосе Луиджи отчетливо сквозили горечь и неприязнь. – И презирает ту напыщенность, с которой вы провозгласили себя гегемоном мирового порядка. Неужели вы действительно этого не понимаете, подполковник?

– И что? – прищурился Махович. – Итальянский народ дал «Красным бригадам» право говорить от своего имени?

– А разве Ку-клукс-клан не говорил в свое время от имени народа Америки?

– Вот это точная параллель, – кивнул Махович. – Вы такие же отморозки, как и те наши дебилы в балахонах. Ночью, исподтишка, в спину…

– Все зависит от того, с какой стороны смотреть, – спокойно возразил Луиджи.

– А с какой ни смотри! – махнул рукой подполковник. – Шантаж, заложники, взрывы, кровь ни в чем не повинных людей… Согласитесь, док: в XX веке все это выглядит дико.

– А как насчет игрушек, подполковник?.. – Черные глаза Луиджи недобро сверкнули.

– О чем вы говорите?

– Об игрушках, с помощью которых, по вашим же словам, можно в считанные минуты растворить в воздухе Италию и, заодно, всю старушку Европу… – Луиджи шутовским жестом поднес ствол пистолета к своему виску и сделал вид что спускает курок. – Они, по-вашему, выглядят привлекательно, подполковник?..

Махович хотел возразить, но, натолкнувшись на пристальный и, одновременно, отстраненный взгляд молодого итальянца, махнул рукой и замолчал…

* * *

…Закамуфлированный в защитные цвета армейский геликоптер «Сикорски-TS-40» с белыми звездами ВВС США на обоих бортах завис на несколько секунд неподалеку от стоянки истребителей F-14, после чего грузно, как бы нехотя, опустился. Пронзительный визг мощных двигателей резко смолк, и широкие лопасти винта, вращаясь по инерции, стали опадать на глазах, как обмокшие усы. Два коренастых пилота в шлемофонах, темных очках и зеленоватых армейских куртках спрыгнули на пропахший керосином гудрон и направились к стоявшему в нескольких метрах «джипу». Отдав честь командиру базы, оба летчика, как по команде, взглянули на наручные часы.

Полковник Теккер вытащил из кармана куртки мобильный телефон и короткими, злыми тычками набрал комбинацию из шести цифр:

– Алло! Здесь Майлс Теккер. Подполковник Махович, вы в порядке? Хорошо, передайте трубку этому человеку… Алло… Слушайте меня внимательно. До истечения обговоренных трех часов осталось семь минут. Все ваши требования выполнены… Машина готова, человек, о котором вы так… хлопотали, ждет вас непосредственно у вертолета. Так что, можете выходить. Что?.. Да, это я понимаю… Да, конечно… Пилоты безоружны, кроме того, им дана команда ни при каких обстоятельствах не подвергать риску людей и машину… Не сомневаюсь… Но и вы имейте в виду: если пострадает кто-то из моих людей, то… Хорошо, я вас понял… Да… На площадке нет лишних людей, можете быть спокойны… Выгляните в окно, и все увидите сами…

Спустя пять минут Луиджи и подполковник Джон Махович вышли из административного здания и медленно направились к вертолету. Итальянец, который был почти на полголовы ниже Маховича, шел первым, а подполковник – почти вплотную за ним, демонстративно положив обе руки на плечи Луиджи.

– Страхует спину, подонок! – прошипел полковник Теккер, внимательно наблюдая за этой странной парочкой.

По мере того, как итальянец и его заложник приближались к вертолету, напряжение вокруг становилось все более очевидным.

Оба остановились метрах в десяти от «джипа». Махович по-прежнему держал руки на плечах итальянца, а сам Луиджи с прижатым к бедру пистолетом крикнул:

– Кто из вас полковник Теккер?

– Я, – откликнулся командир базы.

– Кто сидит за рулем «джипа»?

– Мой водитель.

– Пусть он отойдет на двести метров в сторону!..

Полковник коротко кивнул шоферу. Тот выскочил из «джипа» и направился к зданию, из которого только что вышли Луиджи и Махович.

– Кто эти двое мужчин в шлемофонах? – продолжал допрос итальянец, не трогаясь с места.

– Экипаж вертолета, на котором вы должны улететь, – ответил Теккер.

– Разве один человек не может справиться с управлением?

– По инструкции положено два члена экипажа.

– Сделайте для меня исключение в инструкции, полковник, – прокричал Луиджи. – Пусть один из них отправится вслед за вашим водителем…

Пилоты молча переглянулись. Один из них едва заметно кивнул, после чего второй, сняв шлемофон, нехотя поплелся сторону здания.

– В вертолете есть кто-нибудь?

– Нет, – ответил Теккер. – В вертолете никого нет. Все, как мы договаривались…

– Если вы меня обманываете, полковник, ваш заместитель тут же схлопочет пулю в лоб – мне не до шуток!..

– Вы начинаете повторяться, мистер! – рявкнул Теккер и сорвал с носа солнечные очки. – Я уже сказал, могу повторить: в вертолете нет ни души!

– Кто на заднем сидении вашего «джипа»?

– Хороший вопрос! – Теккер недоуменно подал плечами. – Вы же сказали, что знаете его в лицо…

– Пусть этот человек вылезет из машины и подойдет к вертолету…

Сергей Неделин нехотя приподнялся и, перенеся ногу через борт «джипа», спрыгнул на гудрон. Потом сделал несколько шагов к вертолету и в нерешительности остановился.

Какое-то время над полем стояла полная тишина.

– Да, это он, – выкрикнул наконец итальянец. – Теперь, слушайте меня, сеньор! Да, я это вам говорю, – повторил Луиджи, перехватив недоуменный взгляд Неделина. – Снимайте куртку, брюки, короче, все, до трусов!..

Неделин повернулся к Майлсу Теккеру:

– Почему я должен выполнять требования этого вонючки, полковник?

– Делайте, что он говорит, – негромко произнес Теккер. – И без рассуждений, пожалуйста. Сейчас мы все должны подчиниться…

– Пляжный сезон, вроде, еще не наступил, – криво усмехнулся Неделин, явно не торопясь выполнять требования итальянца.

– Если будете медлить, он для вас никогда не наступит, – крикнул Луиджи и поднял пистолет. – Побыстрее, сеньор, у меня очень мало времени!..

Неделин еще раз пожал плечами и стал не торопясь скидывать с себя одежду.

– Туфли и носки! – потребовал итальянец. – Быстрее!.. Теперь снимайте трусы! Можете до колен. Ну, только без кривляний, сеньор, здесь же нет дам!.. Так, хорошо… Теперь повернитесь! Задницей ко мне! Отлично!.. Трусы можете надеть, а все остальное пусть останется, где лежит. Теперь в вертолет, живо!..

Неделин посмотрел на полковника Теккера. Командир авиабазы, вцепившийся обеими руками в ветровое стекло «джипа», никак не отреагировал на этот взгляд. Тогда Неделин сплюнул себе под ноги и исчез в вертолете.

– То же самое пусть проделает пилот, – приказал Луиджи. – Немедленно!..

Пилот оказался намного послушнее и разделся в два раза быстрее.

– Благодарю вас, сеньор! Вы тоже можете остаться в трусах. Идите на свое место в вертолете и заводите двигатель…

– Мне нужен шлемофон! – крикнул пилот. – Иначе как я буду поддерживать связь в воздухе?

– За вашу связь с землей отвечаю я! – рявкнул Луиджи. – Идите на свое место и заводите двигатель! Немедленно!..

Летчик кивнул и проворно исчез в толстом брюхе геликоптера.

– Теперь вы, сеньор полковник! Медленно отгоните свой «джип» в любую сторону, но не меньше чем на километр от вертолета!..

Теккер тяжело опустился за руль и повернул ключ зажигание.

– Можете не беспокоиться, полковник Теккер, – крикнул Луиджи. – Если вы останетесь честным до конца, то и я сдержу свое слово. Ни один из ваших людей не пострадает, даю вам слово…

Через две минуты вертолет стремительно набрал высоту и, заложив косой вираж, взял курс на северо-восток. Мощное полукружье гигантского радара, установленного на специальном возвышении, словно подсолнух поворачивалось вслед за тяжелым геликоптером. Полковник Майлс Теккер, так и оставшийся сидеть за рулем «джипа» и не отрывая взгляда от винтокрылой машины, пробормотал себе под нос:

– Ну, до скорой встречи, макаронник поганый!..

Тем временем, посадив напротив Маховича и Неделина и выразительно выставив кольт в сторону заложников, Луиджи одной рукой набрал номер на мобильном телефоне.

– Мы в воздухе!.. – прокричал он сквозь рев винтов и треск помех. – Да, груз со мной… Куда?.. Повторите еще раз?.. Понял… Да… До встречи!..

Не выпуская пленников из поля зрения, Луиджи боком продвинулся к кабине пилота и прокричал:

– Курс 12–40. Время в полете – от пятидесяти до пятидесяти трех минут… Через минут двадцать я уточню курс… Вы меня поняли?

– Да, сэр! – не оборачиваясь, прокричал пилот. – Можете оказать любезность?

– В чем дело?

– Там, в хвосте, брошено несколько курток. Передайте мне одну, иначе через пару минут я превращусь в мороженое… Да и тому пассажиру в трусах обогрев тоже не повредит… Мы уже на высоте триста метров… Холодно, сэр!..

Луиджи недовольно пожал плечами и, не выпуская из поля зрения заложников, боком продвинулся в хвостовой отсек вертолета. Здесь действительно валялось несколько стеганых курток армейского образца. Подцепив одну из них носком ботинка, Луиджи по-футбольному перекинул куртку Неделину, который, ни слова не говоря, тут же влез в нее. Ту же операцию итальянец проделал и со второй курткой. Пилот, стремительно облачившись в теплую одежду, поднял воротник и вытянул над головой большой палец правой руки.