Текст книги "Звездные Морпехи"

Автор книги: Йен Дуглас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

– А как работает этот самый инерционный демпфер Номмо? – спросила Кроум у Маверика. – Что это? Магия? Или игра воображения?

– Трудно сказать. Наши физики по-прежнему пытаются разгадать, как это им удается, но даже будь у нас рабочие модели, которые мы могли бы разобрать на отдельные винтики, в нашем понимании квантовой физики пока еще зияют пробелы, и немалые. Говорят, что это эффект поля, нечто такое, что воздействует на каждый атом более крупной массы. Короче говоря, мы не знаем. По крайней мере пока.

– В таком случае это вполне может быть игра воображения, – произнес Гарроуэй. – Как хотите, но я не могу взять в толк, каким образом ксулам удается провернуть свои магические трюки путем переписывания информации в базовой реальности… Откуда им знать, что и как они, собственно, делают?

– А почему ты так говоришь? – поинтересовалась Кроум.

– Подумай сама. Им по силам такие вещи, как, например, изменить инерцию астероида, чтобы тот сорвался с орбиты в сторону Земли со скоростью две тысячи километров в секунду. И при всем при этом они не смогли воспрепятствовать нам, когда мы проникли на борт их судна. Что ни говори, а мы сумели оставить им на память парочку взрывпакетов, чтобы их посудина взорвалась к чертовой матери. Они могут в мгновение ока преодолевать десятки световых лет – опять-таки путем переписывания их базовой реальности, – зато наши лазеры застали их врасплох, прожгли в их боку дырку, лишили зрения, в результате чего и стал возможен наш десант. Впечатление такое, что они владеют кусками некой большой картины, но только кусками, которые не могут сложить в единое целое.

– Хм, – скептически отозвалась Кроум. – Может, они слишком продвинуты и потому даже не представляют, как работает наша техника.

– Возможно, – согласился Маверик. – Вполне возможно, что они унаследовали свои технологии, а не разработали их сами.

– Что вполне вероятно, – ответила Кроум. – Мы считаем, что они неорганического происхождения. Машины. Черт, кто-то когда-то ведь должен был их изобрести. Кто-то органический. Камни и металлическая руда не в состоянии реорганизовать себя в компьютер, да еще такой, в который загружены терабайты информации. Так что наши друзья-ксулы наверняка позаимствовали все свои штучки от органических предшественников и потому не понимают, как и отчего все работает. Например, "Как устроена наша вселенная.

– Не понимают? – задал вопрос Маверик. – Или им это до лампочки?

– Какая разница, – ответил Гарроуэй. – Главное, какая от всего этого польза нам?

– Лично я не вижу никакой пользы, – заметила Кроум.

Маверик посмотрел на свою миску дымящейся каши.

– Ну, если можно изменить реальность одной только силой мысли, я бы предпочел бифштекс. С кровью, с молодым картофелем и зелеными бобами. Плюс бокал красного вина урожая девяносто восьмого года.

– А как насчет всей нашей планеты? – спросила его Кроум. – Давайте представим, что она уже восстановилась. Города на месте. Наши близкие все живы.

Она не ожидала от Маверика такой реакции. Казалось, ему нанесли удар в самое сердце. В глазах его мелькнула боль.

– Что с вами, сэр? Все в порядке?

– Да-да.

– Вы кого-то потеряли?

– Пока… не знаю, – ответил он и положил ложку. – Может, вы мне чем-то поможете. Вы случайно не слышали что-нибудь про Майами? Остался ли там кто-ни-будь в живых?

– Нет, сэр, – ответил Гарроуэй. – Но с другой стороны, мы вообще мало что знаем.

– В глобальной сети сейчас пытаются вывесить списки погибших, – сказала Кроум. – Но на это уйдет время.

– Я слышал, что в Джорджии устроили два больших лагеря для тех, кто остался без крова, – произнес Гарроуэй. – Насколько мне известно, там теперь половина Флориды. Вы кого-то ищете? Где жили ваши близкие?

– В Майами, – ответил Маверик. – Точнее, в башнях комплекса ‹Гелиос›.

Гарроуэй попытался сделать бесстрастное лицо. Башни комплекса ‹Гелиос› представляли собой колоссальный инженерный проект, своего рода ответ на глобальное потепление и, как следствие, неуклонный подъем – вот уже на протяжении пары столетий – уровня Мирового океана. Большая часть старого Майами уже несколько десятилетий лежала под водой. На берегу высились только обнесенные высокими дамбами районы и высотные здания. Пресловутые башни вырастали почти из воды – серия небоскребов-кондоминиумов, этакий дерзкий вызов постоянно ухудшающемуся климату.

После возвращения на Землю Гарроуэй не раз слышал, – разумеется, слухи и ничто другое, – будто башни ‹Гелиос› приняли на себя удар грозовой бури, предшествующей Армагеддону, и что остальная часть Майами была смыта в море приливной волной.

Он переглянулся с Кроум и понял, что она думает о том же. Сказать или не сказать? Или все же не стоит отнимать у человека надежду?

– Я даже не знаю, что вам ответить, сэр, – наконец произнес он, понимая, что молчание затягивается – Флорида сильно пострадала. Кстати, кто это? Жена? Подруга?

– Обе мои жены, – ответил тот. – И наш муж. Моя дочь. Двое сыновей. Парочка других родственников. У нас были апартаменты в западной башне. Потрясающие террасы. Даже своя собственная взлетно-посадочная площадка, – казалось, он пытается стрясти с себя грезы. – Что ж, надежда умирает последней. Будем надеяться, что они живы.

– Мы тоже будем надеяться вместе с вами, – произнес Гарроуэй. – Чудеса случаются.

Правда, в данный момент он сильно в этом сомневался.

Глава 16

16 августа 2314 года, Центр подготовки морской пехоты Кэмп-Пендлтон, Калифорния, 10:05 по тихоокеанскому времени

– Действуя в лучших традициях морского корпуса Соединенных Штатов, рядовой Наль ил-Эн Шра-дах взял на себя командование группой таких же, как он сам, рекрутов и повел их за собой против банды мародеров, которые проникли сквозь заграждение морской пехоты. Понимая, что оружие бесполезно против бронекостюмов, в которые были облачены мародеры, и не думая о собственной безопасности, он прыгнул с мостика прямо в кузов бронированного транспорта, двигавшегося под ним, и вступил с одним из мародеров в рукопашную схватку. И хотя последний, в отличие от него самого, был закован в боевую броню, рядовой Шра-дах сумел нанести мародеру серьезные ранения, в то время как его товарищи атаковали других бандитов и сумели убить или вывести их из строя.

В результате действий рекрута рядового Шра-даха небольшая группа морпехов, следившая за раздачей гуманитарной помощи мирному населению и численно уступавшая силам бандитов, сумела отбить бандитское нападение. Сведения, добытые у захваченных в плен боевиков, оказали неоценимую помощь в нанесении на протяжении нескольких последующих недель ответных ударов с земли и воздуха, в результате чего силы бандитских группировок в районе Вашингтона и Ринг-Сити оказались сломлены.

Я горд тем, что имею честь вручить сегодня рекруту рядовому Наль ил-Эн Шра-даху Серебряную звезду за проявленный им героизм. Кроме того, департамент морского флота уполномочил меня объявить о его немедленном повышении до ранга младшего капрала.

Стоящий перед Налем офицер наклонился вперед и прикрепил к гимнастерке Наля медаль. Наль все это время стоял, вытянувшись по стойке ‹смирно›, и лишь когда Серебряная звезда заняла свое законное место на его груди, он осторожно – как его учили – протянул для ответного рукопожатия руку.

– Поздравляю вас, младший капрал Шра-дах!

– Сэр! Спасибо, сэр!

Как только офицер отпустил его руку, Наль отдал салют. Генерал отсалютовал в ответ. Наль развернулся – кругом! – и вернулся в строй.

Казалось, что здесь, под куполом Кэмп-Пендлтона, собрался весь корпус. Наль еще ни разу не видел такого обилия парадной формы, традиционных сине-красных кителей с высоким воротником, многочисленных медалей. На фоне такого зрелища самому получить медаль – такое бывает, наверное, только раз в жизни.

А если учесть, что медаль и повышение в ранге он получил не от кого-нибудь, а лично от генерала Джона Р. Дюмонта, командующего корпусом морской пехоты США, который специально ради церемонии вручения прилетел в Калифорнию… нет, это просто невероятно.

Наль вновь сделал поворот кругом и занял свое место в строю между Чакар Наль-ил Хавааем слева и Дерел ти-Хадж Вах-гур – которая еле сдерживала на лице счастливую улыбку – справа.

– Так держать, – прошептала она по виртуальному каналу связи. Наль уже заметил, что она успела взять на вооружение словечки землян и использовала их при первом случае. – Да здравствуют морпехи с Иштар!

– Это точно! – поддакнул Чакар.

– Прекратить разговоры в строю! – цыкнул на них Наль. – Поговорим позже.

Сейчас перед ними, заложив руки за спину, стоял генерал Дюмонт и говорил о доблести, о преданности воинскому долгу, о традициях морского корпуса. Позади него на расстоянии нескольких сот метров виднелся полупрозрачный купол, на который падал снег.

Снег продолжал идти вот уже несколько недель, однако Наль всякий раз смотрел на него как завороженный. На Эндуру – вернее, на Иштар, хотя он никак не мог привыкнуть к этому названию – населенные людьми города и анклавы располагались в умеренной зоне, между огнем и льдом. Иштар по размерам была сопоставима с Землей, с той разницей, что вращалась она не вокруг центра системы, а вокруг газового гиганта, превосходящего по размерам Юпитер. Смену дня и ночи определяло далекое и тусклое солнце, красный карлик, так называемый Ллаланда-21185, однако источником тепла служили приливные силы, напрягавшие поверхность планеты, и частично инфракрасное излучение газового гиганта, который навечно повис над западным горизонтом – кряжистыми, поросшими непроходимым лесом горами. Именно из этих лесов и другие были родом.

Иштар всегда повернута к Мардуку – так земляне называли газовый гигант – одной стороной. Эта сторона, известная как Пылающее Лицо, представляла собой пустыню, голое и безжизненное пространство с температурами, Достигавшими сорок градусов по Цельсию и выше. В отличие от нее противоположная ей сторона, или Ледяное Лицо, закована в вечный ледяной покров, и здешние температуры редко поднимались даже до нуля. Если верить землянам, снег – то есть замерзший дождь – падал на этот ледяной панцирь. Последний по мере своего медленного сползания в промежуточную зону начинал таять, и благодаря этому возникли мелкие иштарийские моря.

Зато промежуточная зона была по большей части тропически теплой, так что Наль и его друзья ни разу не видели ничего подобного мохнатым белым хлопьям, которые все падали, и падали, и падали со свинцово-серых небес.

По словам их товарищей землян, зрелище это из ряда вон выходящее, потому что раньше в этой части Калифорнии никогда не видели снега, разве что на вершинах самых высоких гор. Наль до сих пор привыкал к самым разным вещам – не то чтобы другим, а откровенно чужим, не похожим на то, к чему он привык на своей родной планете.

Налю в целом понравились вторая и третья фазы его подготовки. Из Вашингтона иштарийцев перевели в Калифорнию. Это случилось буквально через считанные недели после знаменитой схватки на стадионе, в честь которой его грудь теперь украшала лента с пятиконечной звездой. Старый тренировочный лагерь в Кэмп-Пендлтоне сильно пострадал от приливных волн, обрушившихся с Тихого океана, однако вскоре на удалении от берега были отстроены новые корпуса, точнее, к югу от озера О'Нил, в месте, которое называлось каньоном Гремучей Змеи.

Наль горел желанием как можно больше узнать про свой новый дом. Вскоре по прибытии на Землю он загрузил файлы с описанием местной фауны, в том числе о существе под названием гремучая змея. Дома на Эндуру не было ничего даже близко похожего, и ему не терпелось увидеть это существо живьем. Правда, его друзья-земляне сказали, что гремучие змеи не переносят снега.

Из-за снега и низких температур большая часть подготовки проходила в закрытом помещении. Подземные туннели и высокоскоростной транспорт в мгновение ока доставляли их по территории лагеря от одного купола к другому. Их рота совершила также пару продолжительных марш-бросков по глубокому, высотой по колено снегу с полной выкладкой и в боевом бронекостюме. Ему никогда не забыть обе эти вылазки, хотя бы из-за ослепительной, белоснежной красоты окружающей природы.

Снег!

Церемония вручения свидетельств состоялась пятого августа, после чего их перевели в постоянную роту. Новые казармы были выстроены чуть выше взлетно-посадочной полосы. Все до одного иштарийцы получили свидетельства о прохождении учебного лагеря и теперь числились рядовыми первого класса.

Налю была оказана высокая честь – он ходил в рядовых менее двух недель, после чего его с почетом повысили до младшего капрала. Правда, младший капрал это еще не офицер, так что ему пока не положены заветные голубые полоски вдоль бокового шва брюк. Зато повышение в ранге принесло ему большее доверие и ответственность, а это уже первая ступенька вверх по служебной лестнице. Наль твердо решил для себя, что корпус – это его родной дом как минимум на тридцать земных лет вперед.

Тридцать субъективных лет, потому что Наль уже подал рапорт на участие в операции ‹Морской огонь›, и тот был принят.

Скоро он полетит к звездам.

* * *

Рядом с ‹Лицом› Сидония, Марс 17:45 по Гринвичу

Трэвис Гарроуэй стоял на вершине невысокого хребта, глядя, как внизу под ним, среди рыжих песков, трудится автоматическая техника.

Кроум стояла с ним рядом. Оба были в легких герметичных костюмах и прозрачных шлемах, предохранявших их от холодного дыхания разреженного углекислого газа, который здесь на Марсе считался атмосферой.

Миллиард лет назад здесь бурлил океан, а воздух был почти такой, как и на Земле. Увы, с тех пор воздух сделался разреженным, океан успел высохнуть, а сама планета превратилась в красную, холодную пустыню. Впрочем, примерно полмиллиона лет назад – правда, лишь на короткое время – здесь вновь появилась вода. Гарроуэй повернулся вправо и внимательным взглядом посмотрел на кряжистый профиль длинной столовой горы в восточной части горизонта. Они это сделали, правда, ненадолго!

– Как я понимаю, твой предок сражался здесь? – спросила Кроум. – Гарроуэй по прозвищу Пески Марса?

– Верно, так оно и было. Во время Четвертой мировой войны. Правда, тогда ее называли войной ООН.

– И как оно, оказаться на том самом месте? Впечатляет?

Гарроуэй пожал плечами, однако тотчас сообразил, что этот его жест остался незамеченным из-за бронекостюма.

– Впечатляет. Я даже не знаю, повезло мне с именем или нет. Ведь оно ко многому обязывает.

– Да ладно тебе, – ответила Кроум. – Надо жить прежде всего для самого себя, оставаться верным себе, а не каким-то там предкам. Или, если на то пошло, родственникам.

Он посмотрел на нее. Интересно, знает ли она, что ему постоянно приходится бороться с самим фактом существования дяди-генерала, или же просто случайно попала в самую точку? Иногда эта особа умеет читать самые сокровенные мысли, подумал он. Она что, вылавливает их прямо из эфира?

– Ты права. И все-таки иногда меня так и подмывает сменить имя.

– Ты лучше перестань на нем зацикливаться. Подумаешь! – Кроум взяла его за локоть, а другой рукой указала вдаль. – Смотри! Готовят очередной пуск!

Примерно в нескольких километрах от них почти у самого горизонта пролегала монорельсовая дорога. Начиналась она у скопления пирамидальных гор, известных под названием Город, и уходила почти прямо на юг, так далеко, что дальний ее конец уже не был виден из-за горизонта. Эта дорога появилась всего несколько недель назад. Для ее сооружения использовались специально запрограммированные нанороботы. Они извлекали железо из красной марсианской почвы и придавали ему нужную форму. С того места, где стоял Гарроуэй, была видна пролегшая вдоль дороги серебристая полоса шириной примерно тридцать метров. Непривычный для здешних мест цвет указывал на то, что железа в почве уже не осталось.

Неподалеку тракторы-роботы и экскаваторы перелопачивали песок, упаковывая его в огромные пластиковые контейнеры, укрепленные для прочности железными обручами, после чего осторожно грузили их на монорельс. Сверхпроводимые цепи ловили ток словно в капкан, создавая эффект левитации: каждый такой контейнер зависал в нескольких сантиметрах над монорельсом.

– Похоже, что они вот-вот запустят еще кого-то, – заметила Кроум.

– Это точно, – согласился Гарроуэй. – А вот и сигнал.

Над их головами мелькнула неслышная вспышка, которую сопровождало ментальное предупреждение для всех, кто находился на открытой местности.

– Тридцать секунд до старта!

Морпехи находились в нескольких километрах от места пуска. Так что волноваться было не о чем.

На какой-то момент механизмы в котловане прекратили работу, и поднятое ими облако красной пыли успело за это время отплыть в сторону. Управлявшие ими операторы под куполом Сидония-Сити на секунду отключились от связи – якобы для того, чтобы дать облаку время рассеяться, а на самом деле, чтобы посмотреть на запуск зонда.

Так называемый ‹Сокол› А-40 несся на юг на высоте десяти метров над монорельсом. Далекое солнце играло тусклыми бликами на кабине пилота. Морпех за приборной доской наверняка проверяет, чтобы никто из людей или механизмов случайно не пропустил мимо ушей предупреждение и не забрел в опасную зону. В разреженной марсианской атмосфере, близкой к вакууму, в момент, когда зонд начнет ускоряться, невозможно включить никакую сирену.

Продолжая полет уже у самого южного горизонта, за пирамидальным силуэтом горы, ‹Сокол› неожиданно взял влево и, описав полный круг, начал набирать высоту.

– Предупреждаем: остается десять секунд, – объявил ментальный голос. – Пять секунд… четыре… три… два… один… пуск!

Мощнейшие магнитные поля монорельса пришли в движение, а вместе с ними и грузовой модуль – сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, затем еще быстрее, пока наконец не понесся вдоль путей со скоростью примерно пятьсот километров в час. Спустя несколько секунд Гарроуэй услышал резкий щелчок – в разреженной марсианской атмосфере это был эквивалент звукового барьера, ударная волна, которая двигалась гораздо медленнее, чем то обычно бывает при давлении воздуха в одну атмосферу.

Модуль пролетел мимо них, и они обернулись ему вслед. Еще мгновение – и он, играя красными и зелеными бортовыми огнями, промелькнул сквозь длинную тень, отбрасываемую горой. Где-то дальше на юг, у горизонта, монорельс уходил вверх, между острых кряжей столовой горы. В окрестностях кратера Кюри дорога делала плавный поворот, хотя и продолжала неуклонно идти вверх, направляя траекторию модуля к небу и дальше в открытый космос. Когда его скорость достигла километра в секунду – для Марса это уже была орбитальная скорость, – поля, поддерживавшие модуль, отключились, и он по-настоящему взмыл вверх, устремляясь в южное небо и на полярную орбиту.

Правда, к этому моменту модуль уже исчез из виду. Механизмы вернулись к привычной работе – то есть вновь принялись рыться в красном марсианском песке. По соседству в ожидании, когда их наполнят, выстроились в ряд пустые пластиковые канистры. Пока что пять канистр, каждая весом пятьдесят тонн, были выброшены на полярную орбиту, где тягачи и транспортные суда собирали их в единый орбитальный комплекс и производили погрузку на борт межзвездного грузового судна недавно переименованного в ‹Бесстрашный›.

Работы шли полным ходом. Два дня назад один такой запуск контейнеров прошел неудачно. Из-за неполадок в цепи один контейнер не удалось разогнать до орбитальной скорости. Канистра развила суборбитальную скорость и вышла за пределы атмосферы, однако тотчас начала падать вниз и вскоре взорвалась. Правда, была у этой неудачи и своя положительная сторона – жители небольшого исследовательского поселка Аргайр Планития в Южном полушарии стали свидетелями потрясающего фейерверка, когда пятьдесят тонн марсианского песка вспыхнули ярким пламенем при входе в верхние слои атмосферы.

Тем не менее пять из шести – все равно неплохой результат, так что работы были продолжены. Бригады операторов, управлявших техникой, сменяли друг друга каждые шесть часов.

– Похоже, нам пора возвращаться, – сказала Кроум. – Следующий старт будет только на закате.

– Угу. Только подожди секунду.

Он вновь повернулся и бросил взгляд на северо-восток через красно-оранжевую пустыню.

Лицо почти скрылось из виду.

Кстати, ксеноархеологи до сих пор с пеной у рта спорили о том, является ли марсианское лицо лицом, в том смысле, что оно искусственного происхождения, а не естественного. На самых первых фотографиях, сделанных с борта ‹Викинга› в 1976 году, просматривалось загадочное, чем-то напоминающее сфинкса лицо шириной примерно в милю. Казалось, оно обращено от марсианской пустыни вверх, к небу. Ученые на Земле, изучавшие эти переданные с борта космического корабля изображения, отмахнулись от него как от случайного совпадения. Нечто подобное – так называемые ярданги – можно встретить и на Земле, в пустыне Сахара, где ветер и песок сотворили за миллионы лет отдельные столовые горы. Любое сходство с лицом приписывалось особенностям человеческого мозга, запрограммированного узнавать лица среди других случайных сочетаний света и тени.

Однако когда в 1980 году эти фото стали достоянием публики, лицо захватило всеобщее воображение. Предположения высказывались самые невероятные – люди были склонны видеть в гигантской геологической структуре творение разума, титаническую скульптуру, искусственно созданную на марсианской поверхности. И если правительство до сих пор утаивало от народа эти фото, значит, здесь что-то нечисто. По соседству с лицом были обнаружены и другие загадочные формы, что тотчас вызвало к жизни разговоры о том, что это могут быть руины древнего марсианского города.

В 1998 году другой орбитальный робот сделал новые фотографии лица с разрешением в десять раз лучшим, чем то было возможно для ‹Викинга›, и ученые какое-то время торжествовали – мол, что мы вам говорили! Мало что на этих новых фото столовой горы напоминало человеческое лицо. Теперь вы сами видите, что никакое это не лицо, заявили ученые с нескрываемым апломбом, а прихоть природы, игра света и тени, доказательство того, как легко человек поддается внушению.

И все же, и все же…

Когда в первой половине двадцать первого века исследователи высадились в Сидонии, они действительно обнаружили там следы древней цивилизации и гигантских инженерных сооружений. Городской комплекс включал в себя горы, в которых при помощи древних орудий труда были сделаны пустоты. Правда, создавалось впечатление, что позднее все это рухнуло во время некой массированной агрессии. Был также найден пустой, изуродованный, изъеденный песками корпус космического корабля, а по соседству с ним в огромном количестве и другие обломки. Лицо, по всей очевидности, также являлось искусственным объектом: уж очень правильную форму имели пологие края у его основания. В конечном итоге удалось обнаружить вход, а в глубине под лицом так называемую пещеру Чудес.

Постепенно, осколок за осколком, ксеноархеологи начали восстанавливать картину случившегося.

Вот как это было. Разумные создания, которых за неимением лучшего обозначения стали называть Древними, прилетели на Марс примерно полмиллиона лет назад. Это они вырыли для своего проживания пустоты в пирамидальных горах. Это они построили подземные сооружения, в которых было полно каких-то экранов – большей частью неисправных, – передававших, причем в реальном времени, изображения иных миров. Судя по всему, эти картинки не подчинялись правилам, касающимся скорости света. Пришельцы также приспособили под себя климат планеты, сделали его более теплым и влажным, в результате чего моря, исчезнувшие за миллиард лет до их прибытия, вновь наполнились водой, например, впадина в Северном полушарии. В результате некогда Красная планета вновь стала голубой и зеленой. Что еще интереснее, с третьей планеты системы пришельцы завезли гоминидов – представителей вида, который в один прекрасный день получит название homo erectus, которые уже умели делать орудия труда и добывать огонь.

В Сидонии, как, впрочем, и по всей планете, удалось обнаружить – причем в большом количестве – скелеты как представителей homo erectus, так и homo sapiens. На них были остатки формы, а в мумифицированных руках – какие-то высокотехнологичные приборы. Исследования этих останков, включая полный анализ их ДНК, однозначно доказали верность старой, подвергавшейся нападкам гипотезы. Пришельцы из другой части галактики не только изменили марсианский климат, они также изменили генетический код гоминидов вида homo erectus, который до этого медленно развивался в земных условиях на протяжении примерно полутора миллиона лет. Практически мгновенно на сцене появились два новых вида – один, который позднее получит название неандертальца, и второй, его ближайший кузен, древняя версия homo sapiens.

Иными словами, современный человек был продуктом генной инженерии.

Затем спустя несколько тысяч лет разразилась катастрофа. Космический корабль, принадлежащий другому виду инопланетного разума, так называемым Охотникам Рассвета, обнаружил марсианскую колонию Древних. Судя по скелетным останкам, конец наступил с ужасающей быстротой. Астероидный удар в мгновение ока испарил искусственно созданную атмосферу. Возрожденных к жизни морей как не бывало, и жизни на планете настал конец. Древние сумели повредить один из кораблей агрессора, который и угодил в ледяной капкан на спутнике Юпитера Европе.

Как ни странно, не было найдено никаких скелетных останков самих Древних – ни на Марсе, ни на какой другой планете иных звездных систем, в том числе и на Хироне, спутнике Альфы Центавра. Среди руин нескольких ныне мертвых, а некогда цветущих миров нашли десятки тысяч осколков металлокерамики, которые, судя по всему, когда-то давно были чем-то вроде роботов. Возникла даже такая теория, что Древние были всего лишь технологически продвинутыми ИскИнами, машинным разумом, который пережил своих первоначальных создателей.

Но кто теперь докопается до истины? Древние, кем или чем бы они ни были, исчезли навсегда.

Гарроуэй частенько задумывался над тем, а не ждет ли человечество та же судьба.

– Только не по моим часам, – прошептал он.

– Ты о чем? – не поняла Кроум.

– Это я так, – ответил он. – Ладно, пошли внутрь.

Вскоре он уже лежал с Кроум в постели, крепко прижимая ее к себе. База на Сидонии была большая и по марсианским меркам даже шикарная. Предназначалась она в первую очередь для того, чтобы дать крышу над головой небольшой армии ксеноархеологов, которые время от времени сменяли друг друга на раскопках. Нанотехнологии позволили вырастить здесь сотни соединенных друг с другом герметичных куполов, снабженных необходимым набором мебели. Кроме того, здесь, на Марсе, даже младшие офицеры получали отдельные квартиры. Комнаты крошечные, обстановка спартанская, зато никаких соседей.

Так что если кто-то и знал, что Гарроуэй и Кроум спали вместе, этот кто-то делал вид, будто ничего не происходит. Впрочем, они были здесь не одни такие, чего раньше, до прилета ксулов, начальство не потерпело бы. Теперь же на такие вещи смотрели сквозь пальцы. Армагеддон привел на Марс самую разношерстную публику – тут были морпехи, представители флота, армии, куча гражданских лиц. Все понимали, что человечеству как виду светит исчезновение, и потому предпочитали держаться вместе.

– А что, если ксулы вернутся до того, как мы закончим приготовления? – спросила Кроум. В ее голосе слышалась не свойственная ей ранее тревога.

– В таком случае мы просто выполним нашу миссию. Тогда и будет видно, останется для нас еще какая-то работа или нет. – Гарроуэй пожал плечами. – Не стоит браться за решение всех проблем разом.

– Говорят, уже начали строить астероидный флот. Ковчеги.

– Пусть себе строят. Наш долг – находиться здесь. А также на Краю Ночи.

– Интересно, что они найдут на Андромеде?

– Это ты к чему? Тоже хочешь туда?

– Почему бы нет? ‹Морской огонь› рассчитан исключительно на добровольцев. Ты сам слышал вчера приказ генерала. Мы можем отказаться, если хотим. К тому же на ковчегах тоже нужны морпехи.

Гарроуэй отстранился от нее.

– Ты подумай, что говоришь? Решила сбежать отсюда на М-31?

– Не знаю… не знаю, сможем ли мы чего-то добиться. Может, крачки и правы.

В данный момент на Земле и по всему освоенному космическому пространству шли ожесточенные дебаты, и обе стороны удостоились язвительных кличек. Те, кто ратовал за бегство на М-31 в туманности Андромеды, получили прозвище ‹крачки›, в честь птиц, известных своими продолжительными миграциями. Тех, кто стоял за нанесение превентивного удара, называли ‹ястребами›, впрочем, эти птицы уже давно стали символом милитаристских устремлений.

– Но ведь мы с тобой прошли через все, – произнес Гарроуэй. Черт, смена ее настроения, ее взглядов пугала его. А ведь ему казалось, что он успел изучить Кроум как свои пять пальцев. – Мы должны охранять жизнь миллиардов тех, кто останется на Земле, а не жалкой горстки бюрократов и политиков.

Кроум явно не ожидала от него таких слов.

– Но ведь речь идет о том, Триггер, чтобы взять с собой представителей всех групп землян. Чтобы там на новом месте были и художники, и ученые, и…

– Не сомневаюсь. И каждый из них захочет, чтобы ему предоставили личную кабину для киберсна. А принимать решения будут все те же…

– Политиканы, – закончила его мысль Кроум.

– Ты верно меня поняла. Если человечество желает спастись, оно должно спастись все целиком. Иначе мы с тобой имеем типичную иллюстрацию к теории Эдельштейна. Помнишь Эостре?

Кроум задумчиво кивнула.

На протяжении последних трехсот лет человечество медленно, но неуклонно осваивало иные миры. Тем не менее это переселение происходило отнюдь не так, как это виделось мечтателям прошлого. Сорок лет назад Виктор Эдельштейн объяснил почему.

Во второй половине двадцать первого века большая часть космических исследований как внутри Солнечной системы, так и за ее пределами, касалась проблемы происхождения. Человечество было создано – или по крайней мере возникло не без посторонней помощи – на основе вида homo erectus около полумиллиона лет тому назад. То есть предыстория и ранняя история людей сформирована пришельцами, явившимися откуда-то из-за пределов Солнечной системы. Аны колонизировали отдельные районы Земли и возвели титанические каменные сооружения. Последние разбросаны в самых разных точках планеты – от озера Титикака до ныне затопленных водой участков побережья Окинавы и Индии, не говоря уже о Ближнем Востоке, Средиземноморье, а также поверхности Луны. Более того, Аны возвели себя в ранг божеств и заставили своих рабов-землян поклоняться им. В конце последнего ледникового периода ксулы уничтожили колонии Анов, а вместе с ними и большую часть человечества. Вскоре после этого на Землю прибыли Номмо. Это они помогли тем, кто пережил катастрофу, заново освоить азы науки и техники, возродить сельское хозяйство, математику, письменность, медицину. Однако новое вторжение со стороны ксулов положило конец этому возрождению, что нашло отголоски в легенде об Атлантиде.