Текст книги "Золотой тролль (СИ)"

Автор книги: Ярослав Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Точно так же и посетители – никто не щеголял избытком украшений или бриллиантами. Деловые костюмы мужчин и повседневные наряды сопровождавших дам. Если по дороге Жюльетт немного переживала, как она будет выглядеть в своём простом платье, то уже на месте оказалось, что ни её вид, ни мундир Гийома ни у кого не вызвал вопросов. Уже то, что они здесь в компании уважаемого мэтра достаточно. И вообще – многие приезжали сюда напрямую из контор и офисов, не переодеваясь после работы. Гийома несколько человек даже вспомнили, как и он их узнал. Жюльетт досталось куда больше интереса, всё-таки новые лица, тем более хорошенькие девушки – редкость. Впрочем, избыток внимания Жюльетт выдержала достойно. Даже смогла ответить месье Вашону, чем занимается её семья в Бастони и что брат с кузеном как раз готовятся запускать производство. Гийом же мысленно поставил себе отметку, раз уж случайно появилось знакомство и хорошие рекомендации от мэтра, посоветовать Ульрику Дюрану обратится к месье Вашону. Того наверняка заинтересует предложение о поставке униформы на заводы, а это сразу обеспечит молодое производство большим заказом.

Во Флоран оба возвращались в приподнятом настроении. Проводив девушку до дома, Гийом неторопливо пошёл к себе. Погода опять переменилась, а может просто на поезде они обогнали ползущий с моря холодную и слякотную волну облаков. Осенний вечер выдался тёплый. Остатняя полоска слабого дневного света чуть брезжилась на западе, и если смотреть в сторону заката, по нему время от времени вырезывались силуэты ближайших деревьев, лениво качавшихся на ветру. Словно в печку кинули пачку бумаги, и по ней бегают огненные искры пламени. Днём в городе прошёл дождь, тротуары были мокры и отражали как зеркало свет фонарей и остаток заката, отчего было светло, а на улицах перемешались и осенний простор, и пестрота последних жёлто-красных деревьев, и оголённость веток, уже сбросивших лиственное убранство.

Светлое, тёплое чувство внутри и хрустально-чистое настроение сохранилось и дома, и утром, так что это заметили даже коллеги. Поздравили с удачной поездкой… А затем огорошили новостью: за выходные в городе произошли ещё две кражи со взломом, один в один как на улице Пастухов. Похоже, в город Флоран заглянули профессиональные грабители.

Глава 10

– Сигнал! Сигнал на пульте «немого сторожа»!

В кабинет к следователям буквально ворвался дежурный полицейский. Следователи переглянулись, один из них сказал:

– Ну что, коллега Лефевр? Мне кажется – это судьба.

Гийом ответил молчаливым жестом согласия уже буквально выскакивая в коридор. Сегодня именно он был дежурным следователем… как и в день первой кражи. В нагрузку к ней ещё пять краж за последние две недели. После первой на улице Пастухов грабитель затаился, видимо, оценивал – выйдут ли на информатора, как быстро сработает полиция. Дальше похожие, как близнецы, они начались одна за другой. Сначала аж сразу две штуки за выходные, пока Гийом ездил в Бастонь. Дальше с интервалом в несколько дней. Все – днём или утром. Все – из респектабельных домов, где хозяева обязательно были в отъезде, а потому и прислуга отдыхала, лишь раз в два-три дня заглядывая вытереть пыль да проверить, всё ли в порядке.

Следователи перетрясли архивы, оперативники и жандармы потревожили всех, кто хоть как-то связан с криминалом. Без толку, город взбаламутил приезжий «гастролёр». Таких ловить всегда труднее: они не обрастают связями с местными бандюганами, их мало кто знает, они неожиданно появляются и стараются вовремя смыться. Этот же вдобавок явно был опытный, действовал совсем не как обычный вор. Не оставлял отпечатков пальцев и ауры, крупных вещей не трогал – их ведь не только вынести надо, но и на улице могут запомнить человека с мешком или, скажем, дорогими настенными часами в руках. В Академии объясняли, что следы остаются всегда и надо только уметь их обнаружить. На практике – зацепок не находилось. Обычно такой грабитель ведёт кражи в пределах ограниченного участка – больший риск задержания компенсируется наличием информатора. Когда же информатора вычислят, «гастролёр» давно покинет город. Этот же начал с улицы Пастухов, а продолжил в центре и на противоположной стороне города.

Дежурный на ходу пояснил Гийому, что сигнал пришёл из дома заместителя мэра месье Фортена. Не то чтобы мужик боялся краж, однако был из тех, кто старался быть «святее настоятеля церкви». Раз в городе появилось перспективное начинание, мэр им заинтересовался и на пробу даже поставил «немого сторожа» в кассу мэрии, то надо и себе домой такое же. Это ведь прогресс! Вчера заместитель мэра во главе делегации вместе с женой отбыл в соседний округ, налаживать хозяйственные связи. И приедут они лишь через несколько дней. Если бы хозяева, вернувшись, случайно отомкнули дом, забыв про ключ и код – в течение трёх минут они могли притормозить систему, приложив ладонь к потайному считывателю ауры. Времени, пока сторож ненадолго уснул, хватит успеть отправить посыльного и сообщить полиции, что тревога ложная. Ничего подобного сегодня не сделали.

Гийом буквально запрыгнул на ковёр дежурной группы, почти одновременно с ним занял место месье Пулен из оперативников.

– Все на месте. Летим!

Одна за другой проплывали под ковром улицы города, пока не показалась улица Магерет. Вроде бы такая же, как любая другая, но именно она была одной из первых, когда Флоран из деревни стал городом, потому имела своё особенное лицо. Вроде бы всё тот же модерн как и в центре города, правда, здания всего-то три этажа, но ощущение – словно мудрая старость гордится своими рослыми внуками, но и строго приглядывает за ними, одёргивая слишком резвых. Потому-то здесь, хотя и квартиры, район престижный, и живут люди обеспеченные.

Улица безлюдна, на лестнице подъезда ни души: значит, вора никто не страхует. Гийом отогнал страх, который пытался шептать «всё зря». Три десятка «сторожей» на город – лотерея, и просто не верится, что они выиграли.

Дверь закрыта на замок, но поскольку квартира на «стороже», хозяева оставляли для полиции запасной комплект ключей. Гийом и эксперты хотя и вооружены табельными револьверами, сейчас лишние, поэтому их ставят на площадку выше и на площадку ниже. Второй этаж и вообще этажи в этих домах высокие, прыгать в окно – гарантировано сломать ногу. Однако всегда остаётся риск, что грабитель прорвётся через штурмовую группу, или самое плохое – это окажется чёрный маг, который сможет пробить защиту амулетов и на какое-то время оглушить полицейских. Выскочит на лестницу. Тогда беглеца как сверху, так и снизу встретит огонь минимум из нескольких пистолетов в упор.

Гийому досталась верхняя площадка, поэтому он видел всё происходящее в квартире. Вот месье Пулен бесшумно вставил ключ в замок. Всё дальнейшее происходило как в ускоренном темпе. Лысоватый мужчина, заметив открывающуюся дверь, начал пятиться вглубь квартиры, на лице не страх – удивление. Раскрыты шкафы, разбросаны вещи. В комнате на столе брошена добыча, целая горка блестящего металла: антикварные ложки и вилки, пара колец, золотая цепочка и серьги, ещё что-то из столового серебра. В квартиру ворвались четверо дюжих полицейских, специальные противомагические-противопулевые кирасы делали здоровых жандармов ещё крупнее. На грабителя навалились сразу вдвоём, третий ударил в ноги. Секунду спустя преступника уже положили мордой в паркет, а на руках застегнули наручники.

– Уже собрал? – беззлобно усмехнулся вошедший следом месье Пулен. И громко добавил в сторону коридора: – Коллеги, можно заходить. Клиент готов, упакован и ждёт.

Когда Гийом вошёл, грабителя как раз подняли с пола и усадили на стул. Тот по-прежнему смотрел по сторонам в полном изумлении. Ещё бы, он же бесшумно поднялся по лестнице, отжал дверь. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал, забирай добычу – и уходи. И вдруг полиция. «Надо будет обязательно использовать его состояние, – мелькнула мысль, – потом, когда доставим в камеру, и дело дойдёт до соучастника».

Одет грабитель в сильно поношенные штаны и рубаху, на полу рядом с таким же заношенным пальто – рабочий мешок на лямках. С похожими ходят разнорабочие, подёнщики и прочие работяги неквалифицированного труда, которых нанимают как на разовые работы, так и присылают разнообразные конторы. Яму выкопать, плитку во дворе поправить, забитые водосточные трубы прочистить. Никто их не вспомнит уже через пять минут как пройдёт мимо, и никого не удивит, что хмурый работяга торопится – оплата у них сдельная, быстро закончил в одном месте и бегом в следующее. Гийом вместе с одним из жандармов обыскал задержанного. В карманах почти ничего, как и положено работяге совсем немного мелочи. Зато из двух потайных карманов пальто извлекли мятые ассигнации самого разного достоинства. Похоже, в надёжности лёжки грабитель сомневался и таскал деньги с собой. А может, это был вариант на случай непредвиденного бегства? Дальше Гийом достал из мешка короткий ломик, связку отмычек и тонкие шёлковые перчатки: в таких работают хирурги, но на этих нанесены заговорённые руны, которые гасят ауру. Ещё одни такие всё ещё оставались на руках вора.

Пока обыскивали и сажали на стул грабителя, пока разбирались с его инструментом, месье Пулен успел пройтись по соседям. Время кражи было рассчитано хорошо, соседей почти никого. Понятой нашлась всего одна пожилая женщина-экономка этажом выше. Увидев лежавшие на столе вещи и гору денег, женщина гневно высказала:

– Па-ра-зит. Ишь нахватал, бесстыдник, А вам, – она обратилась к Гийому, так как он был в кителе, в отличие от оперативника и экспертов в гражданских костюмах – честные люди спасибо скажут! Поймали негодника.

– Мы приглашаем вас быть понятой. Назовите себя, пожалуйста, и причину, почему вы сейчас оказались в этом доме.

– Мадам Флориана Ришар, работаю экономкой и кухаркой у семьи Ледюк.

– Вы согласны быть понятой при задержании подозреваемого в ограблении квартиры семьи Фортен?

– Ещё как согласна. У-у-у, паразит.

Шок лысого грабителя явно слегка отпустил, удивление начало сменяться безразличием. Гражданин, видимо, оказался с основательным тюремным стажем, и вся предстоящая процедура уже не вызывала в нём особых эмоций.

– Фамилия, и только сразу договоримся, – начал Гийом. – Не выдумывать, всё равно проверим.

– А чего ж скрывать, раз попался? Всё равно пятёрку дадут. Пьер-Антуан Леже.

– Пять лет?! – женщина-понятая всплеснула руками, но теперь ею двигала жалость.

– Да вы, мамаша, не волнуйтесь, ему не впервые пятёрку получать, – усмехнулся один из жандармов.

Дальше нудно-равнодушным голосом Пьер-Антуан сообщил свои анкетные данные и где он проживал изначально по месту рождения и после двух отсидок. Тридцать четыре под Новый год стукнет. Судимостей три, сроков два, все за кражи.

– И сам-то перекати поле, и все-то у тебя чужое, даже штаны – и те, наверное, украл? – с каким-то скорбным упрёком сказала женщина.

«А выглядит лет на восемь, а то и на десять старше, – машинально отметил Гийом. – Много лишних лет по тюрьмам набрал». Вслух же спросил:

– Сколько краж совершил во Флоране?

– Не считал, начальник.

– Для тебя я следователь Лефевр, а считать всё равно придётся.

Пьер-Антуан на мгновение задумался, потом, ухмыльнувшись, сказал:

– Сколько есть – все мои, начальник. Что докажете – я всегда признаюсь. Зачем зря время отнимать, вам других ловить надо.

Когда формальности были закончены, неожиданно возникла проблема открытых дверей. Замок только казался рабочим, на самом деле ничего не запирал. Оставлять жандарма и вызывать слесаря? Глупо будет, если взяли грабителя, а потом в квартиру залезет какая-нибудь шпана.

– Кто испортил, тот пусть и чинит, – мрачно пошутил Гийом.

И осёкся. Пьер-Антуан воспринял это всерьёз. За несколько минут без каких бы то ни было инструментов он привёл замки в порядок, вставляй ключ и запирай.

– И зачем только эти руки тебе достались? Золото, а не руки, а всё на пыль пустил… – всплеснула руками женщина-понятая.

Гийом остался невозмутим, но в кои-то веки был абсолютно согласен. Все эти ложки, серьги, золотые часы, тарелки и прочая чепуха. Для чего? Чтобы не работать? Но «солидно» подготовить такие кражи – нужно вложить уйму ума и сил, затрат энергии. Имея настолько умелые руки и голову, способную водить за нос весь отдел полиции, этот Пьер-Антуан и без краж мог заработать намного больше, чем даст за вещи скупщик. Имел бы и достаток, и семью, и уважение соседей. А сейчас – действительно пыль, пустота и перекати поле никому ненужное. К удивлению Гийома, неподдельная горечь в словах женщины на несколько секунд пробила равнодушное выражение лица грабителя. Из какого душевного запасника вырывается наружу что-то необъяснимо детское? Может, прав настоятель городской церкви, и можно отыскать даже в таких потерянных душах ещё что-то стоящее? Впрочем, это уже не забота полиции. Они свою задачу выполнили.

Следующим утром погода в город заглянула бурная, ненастная – мелкий дождь сыпал пополам со снегом, холодный ветер протяжно гудел крышами. Пока вытащишь ковёр, запустишь, а завеса прогреет над ним воздух, десять раз успеешь закоченеть. Всё равно настроение у Гийома было отличное. Вчера сработала техника, сегодня придётся работать самому. Но главное сделано: вор пойман. Осталось найти вещи и соучастника. Второй раз Гийом порадовался уже будучи в Управлении: Флоран город не самый крупный и в целом тихий, преступлений не так много. Позвонил в колокольчик, дежурный привёл тебе арестованного. В той же Бастони запросто пришлось бы тащиться самому, ведь «дежурный возится с очередными задержанными за мелкую спекуляцию, помощник вышел перекусить, третий заболел, а полицейских и так не хватает, слишком много заявок, большой город и много приезжих».

Допрашивали вместе с месье Пуленом из оперативного отдела. Пьер-Антуан первым делом, как его привели и усадили на стул, поинтересовался:

– Когда в тюрьму, начальник?

Ну да, понятно. Ходка уже не первая, хочется поскорее избавиться от бытовых неудобств камеры в местном Управлении и попасть в привычную обстановку тюрьмы.

– Это зависит от тебя, – равнодушно сказал месье Пулен. – Быстрее ответишь на все вопросы – быстрее суд и на нары.

Словоохотливостью Пьер-Антуан не блистал. Отвечал ровно на то, чего спрашивали, причём старался говорить поменьше. Да, кражи совершал. Нет, показать дома не может. Забыл. Брал, конечно, вещи поценнее. И поменьше, чтоб в мешок уместились.

– Перечислите.

– Разве всё упомнишь, начальник?

– У нас есть заявления пострадавших.

– Им лучше знать.

– Куда девал украденное?

– Разным людям продал. На улице, на вокзале. А деньги при мне, сами же отобрали.

– Опиши внешность покупателей.

Пьер-Антуан начал занудно говорить, явно выдумывая на ходу. Полицейский, который вёл протокол, бегло строчил на листке за столом в углу. Гийом и Пулен грустно переглянулись. Вопрос о покупателях бессмысленный, соврёт. С другой стороны, как знать заранее, какая именно часть показаний окажется впоследствии несущественной? И терпеть ещё эту дребедень, пока не выжмут из арестованного досуха. Гийому надоело слушать басни, и он перебил Пьер-Антуана:

– У кого ночевал?

Пьер-Антуан, не моргнув, ответил:

– У знакомой бабы.

– Что за женщина? – подхватил месье Пулен.

– Нормальная баба, две руки, две ноги…

– Брось кривляться. Где она живёт, я спрашиваю?

– Не хочу я её впутывать, месье следователь, – неожиданно вежливо ответил Пьер-Антуан и прочувствованно добавил: – Очень уж она красивая…

И ухмыльнулся: дескать, на сейчас хозяин положения всё равно я. Вы не знаете обо мне ничего, поймали меня случайно. Чего хочу – говорю, что пожелаю – промолчу, совру – и не проверите. Гийом на его гримасы остался равнодушен. Можно промолчать, можно переврать, но что утаил, что переврал, отчего растерялся – реакция тебя выдаст. А дальше уже задача следствия разобраться, почему именно здесь неожиданно сказал правду, хотя вроде не просили, а вот тут соврал.

Ответ нашёлся на следующий день – но только этот пусть и верный ответ не продвинул следствие ни на шаг. Гийом сообразил не только выяснить, где преступник жил эти недели, но и биографию хозяина квартиры. Звали его Клод Пажо. Есть такие люди – снаружи аккуратные и чистенькие, яркие… как мухомор после дождя. И своей сутью напоминают этот самый гриб, красивый снаружи и ядовитый внутри. Дожил до средних лет, старался, а судьбой обижен, потому как жена забрала деток и бросила его. Забрала деньги, лишила дома и собственной лошади и подводы. Только жалуясь на судьбу, он про остальное умолчит. Что имел дом, свою подводу и пару хороших лошадей, да пристрастился к азартным играм как к лёгкому заработку. В итоге проигрался так, что дом и прочее имущество пошло с молотка. Редкий случай, когда даже настоятель местной церкви Единого настолько категорично встал исключительно на сторону жены. Развод обычно дают только по случаю доказанной измены одного из супругов или доказанной импотенции мужа, но иногда настоятель может дать ход делу «по особым обстоятельствам». В итоге суд и Церковь подтвердили и развод, и то, что все оставшиеся деньги отойдут бывшей жене. Та забрала детей и уехала к родителям.

С голоду Клод Пажо не умер. Поскольку и впрямь был отменным извозчиком, и в лошадях разбирался великолепно. Но вместо своего дома и своего дела теперь приходилось снимать комнату в доходном доме и работать наёмным возчиком, доставляя на хозяйских подводах грузы в город с молочных ферм вокруг Флорана. Зависть к чужой, недоступной для него жизни среди дорогих и красивых вещей, в солидных домах. Какая тут радость труда за неплохое, но достающееся тяжкой работой жалованье? А потом… Потом он встречает Пьера-Антуана. Мало ли как они могли познакомиться, но Пажо узнал про его «профессию». И голос жадности, который нашёптывает: вот он ещё один лёгкий путь к обогащению. В прошлый раз легко обогатиться не вышло, но сейчас-то обязательно должно получиться?

Однако нельзя же просто так явиться с обыском к этому мухомору на том основании, что Клод Пажо склонен к аферам и криминальным способам обогащения, а отсюда мог быть наводчиком краж? От понятия «мог быть» до «стал» огромная разница. К тому же Гийом был уверен, что в комнате Пажо они ничего не найдут. Флоран не настолько большой город, слухи разлетаются мгновенно. От поимки грабителя до вызова в полицию как человека, который дал жильё преступнику, прошло два дня. Времени достаточно избавиться от опасных улик, либо хорошенько спрятать. Не зря на допросе Пажо так убедительно удивлялся и возмущался, что, дескать, ему деньги нужны были, пустил проезжего на постой, а тот оказался полным негодяем.

Опять же, сумма денег, обнаруженная у Пьера-Антуана, не сильно меньше той, которую заявили потерпевшие в шести кражах. Деньги грабитель носил с собой, в случае внезапного бегства заходить домой или к тайнику смертельно опасно, каждая минута на счету. Значит, вещи и ценности ещё не проданы. Вероятнее всего, Пьер-Антуан мог вообще не говорить сообщнику о наличных. Однако Клод Пажо не связан с криминальным миром, у него нет постоянного выхода на скупщиков. Несколько дней срок слишком маленький, чтобы отыскать покупателя, который не будет задавать вопросов. Значит, добычу грабежей Клод Пажо где-то спрятал в надежде, что Пьеру-Антуану выдавать сообщника нет смысла. Могут и организованную группу пришить. К тому же все остальные кражи, кроме последней с поличной, без вещей не доказаны – можно попробовать от них отказаться. Когда всё успокоится, Клод Пажо и займётся продажей, а затем покинет Флоран. Если, конечно, вещи не найдут.

«Ввиду бедствяннага материальнага палажения и крайни одянокай жизни в свабодное время посли работы я сагласился на времченнае пражевания граждонина Пьер-Антуан Леже каторай обманув моя даверия и занялся приступнами кражами и варавством, тем навлек на миня тяжкае и абиднае падазрение в присвоении вящей им украдянных мною досели невиденных и незнаемых как я прядпалагаю им то есть вором распроданных и пропитых…»

С трудом разобрав смысл объяснительной пополам с жалобой, которую Пажо не забыл оставить на имя следователя, перед тем, как его отпустили, Гийом устало откинулся на спинку стула и посмотрел на часы. Всё, пора домой, да и голова уже не работает. Смысла же протирать штаны без пользы Гийом не видел.

Стоило приоткрыть дверь на улицу, как снег с дождём ворвался в распахнутый проём и взвился вниз по лестнице, за считаные секунды окутав всё белёсым саваном. Нос мгновенно забило промозглым запахом сырости. Гийом, наполовину ослепнув и боясь поскользнуться, вышел на взлётную площадку, быстро развернул ковёр и нащупал стартовую руну. А когда ковёр приподнялся, и пассажира окутала завеса, несколько мгновений наслаждался теплом и сухим горячим потоком воздуха, сдувавшим с волос ледяные капли. Дождь и снег шли не переставая, когда ковёр спускался с парковки на крыше на уровень улицы – казалось, что будто на санках быстро катишься с крутой горы в чёрный, грязный овраг. А вокруг с крыш по стенам как по склонам, всхлипывая в жерлах водосточных труб, лились ручьи воды. И от этого настроение стало ещё хуже.

Работа в полиции требует нечто вроде инстинкта самосохранения: в свободное время полностью отключаться от всего, что занимает на службе. Надо помнить, что мир состоит не только из преступников. Иначе и свихнуться недолго. Но сегодня мозги взбунтовались, слишком большой объем информации пролился на них за день. А уж общение с Клодом Пажо и особенно его жалоба окончательно сознание добили. Инстинкт был подавлен, и размышление о кражах уходить не желало. Преподаватели всегда говорили, что, размышляя над преступником, нельзя делать из него абстрактного персонажа. Он не может чего-то сделать «вообще», он выберет тот или иной вариант исходя из своего жизненного опыта и логики.

Гийом вынужден был признать, что допустил ошибку, подумав, будто бы Клод Пажо растерялся после поимки сообщника и мог сгоряча избавиться от прямых улик или запрятать их в первое попавшееся место. Похищено разных ценных вещей на весьма немалую сумму, и расстаться с ними такой, как Клод Пажо просто не в состоянии. Нет, он вовсе не растерялся, когда сообщник не пришёл с очередного рейда, а по городу начал гулять слух о поимке грабителя. Сидя у себя на квартире, Клод Пажо обдумал разные варианты и заранее был готов. Полиция не успела прийти с обыском, испуг сменился радостью: теперь всё принадлежит одному. Только нужно на время избавиться от вещей, чтобы они не стали уликами. «Куда ж ты их дел, гад такой, если нельзя ни продавать, ни оставлять у себя, ни передать постороннему?»

Вжиться в шкуру человека, у которого вся биография обусловлена желанием получать, как можно меньше давая взамен, у Гийома не получалось. А без этого начинала болеть голова, и мысли бегали по бесполезному замкнутому кругу. Если сейчас ехать домой, то голова закипит ещё сильнее. Значит, напроситься к кому-то в гости? Хорошо бы к Дюранам, тем более Ульрик вроде бы как раз в городе… Но будет мучить совесть. Он же обещал Жюльетт найти статуэтку, а пока дело не сдвинулось с места. Перебрав друзей и знакомых по городу, Гийом решил, что без приглашения ему проще всего будет напроситься к Жан-Пьеру. Взять вафли, которые так обожает Иветт, а дальше и до своего дома недалеко.

Жан-Пьер прямо с порога радостно встретил гостя неожиданной фразой:

– О, добрый вечер, Гийом. У вас в полиции телепатии не обучают? Как раз к вам хотел обратиться с небольшой просьбой, а вы и сами уже к нам.

Иветт при этом стояла в дальнем конце коридора, виновато уткнувшись взглядом в пол, всё было понятно и так. Хотя судя по тому, что голос отца и звучит осуждающе, но в нём проскальзывают весёлые нотки – всё не так серьёзно. Ну или как минимум не связано с нарушением закона. «Тьфу ты, сразу одёрнул себя Гийом. – Вот что значит переобщался с этим мухомором. Сразу и во всём вижу преступления».

– Добрый вечер. И чего такого натворила наша юная мадемуазель, что её, я так понимаю, хотят отправить в ссылку ко мне, а не к Дюмушелям? Я правильно понимаю, что вам нужно уехать на несколько дней, Жан-Пьер?

– Да, меня неожиданно пригласили в округ Реффювей как стороннего эксперта. Вспомнили про мои столичные исследования по влиянию препаратов на организм человека. Владельца кожевенной фабрики обвиняют, что он чего-то в реку сливает, от этого рыба дохнет, и посевы на полях гниют. А этот упирает, что виновата чёрная магия, а от его отходов реке вреда никакого. Всё лето тяжба шла, сейчас постановили провести экспертизу с привлечением эксперта из другого округа. Но я согласился ещё и потому, что заодно хочу обследовать местных жителей. Коллега, который мне и выслал приглашение, скинул крайне интересные данные, результаты поездки весьма мне пригодятся для нынешней работы. Примете Иветт на пять дней? Да, а по поводу нашей дорогой мадемуазель…

Взгляд Жан-Пьера метнул сердитую молнию в сторону Иветт. Девочка втянула голову в плечи и пробурчала:

– Да поняла я, поняла. Виновата.

– А я вот не уверен, что вы обе поняли. Врать тоже не надо было. Представляете? Моя дочь отпрашивается ночевать у подруги, всё прекрасно, дом ложится спать. После чего две этих ослушницы встают и полночи сидят за столом со своими моделями. Хорошо пилить и паять детали постеснялись, чтобы дом не переполошить. Решили помимо дирижабля сделать ещё и полную модель причальной станции. Хорошо. Никто не возражает, если вы закончите и, как говорили, подарите школе или городскому музею. Никто не возражает, если вы придумаете и сделаете что-то ещё, наоборот похвалю. Вас с Николь никто не ограничивает – но не в ущерб своему здоровью и школе. Вы сначала полночи сидели, а потом спали на уроках. Напомнить, чего вы нам врали в оправдание? А что врали, когда вас поймали, как вы свечи таскаете у экономки? Потому, если можно, эти несколько дней Иветт пусть поживёт у вас, Гийом. Месье Дюмушель обещал, что раз уж он всё равно дочь до школы возит на ковре, будет залетать к вам и за Иветт. Вы не возражаете?

– Да нет, конечно. Я и сам могу её подвозить, мне в Управление почти в ту же сторону, и я добираюсь тоже на ковре обычно. Заодно повод будет с работы вовремя уходить, без соблазна сделать вот ещё то, и это и до полуночи.

– А, вы же этого, который дома грабил, поймали? Я тут месье Роже видел, он как новенькая монета сияет, что его «сторож» сработал.

– Да, он нам весьма неплохо помог. К сожалению, остальное пока приходится как раньше – головой и ногами. Выяснять, кто и как помогал грабителю. Обычно тот, кто лезет в дома – лишь верхушка айсберга, все остальные хорошо прячутся в глубине.

– Ну и отлично. Тогда, Иветт, давай собирайся. А мы пока в столовую, налью вам кофе. Как раз смотрю, чьи-то любимые вафли… балуете вы мою сластёну.

На кухне хозяин дома налил гостю кофе, потом себе. Дальше Жан-Пьер почему-то не стал пить, а каким-то растерянным взглядом посмотрел на свою чашку, вздохнул и с такой же растерянностью в голосе негромко сказал:

– Тот случай, когда из педагогических соображений стоило бы не просто отругать, а всыпать ремня, хотя по идее надо похвалить.

– В смысле? – не понял Гийом.

– Вот уж точно два башмачка пара, спелись. Чтобы их не заметили, как они ночью не спят – свет включать нельзя. Но свет-то нужен. В итоге моя Иветт рассчитала конструкцию зеркал, Николь её расчёты реализовала в инженерную конструкцию. Дальше в четыре руки всё изготовили. Сделали они потайной фонарь, причём такой, что пары свечей хватает очень ярко освещать стол, а за пределами – ничего не видно. Но главное, чтобы никто не догадался, фонарь сделали разборным. Свечи же втихаря таскали на кухне. Между нами, месье Дюмушель в восторге. Оригинальная, простая, но очень надёжная сборно-разборная конструкция. Он сказал, что её немного доработает с учётом уже своего опыта, сделает так, чтобы можно было крепить хоть лампу с саламандрой, хоть магический световой кристалл. А дальше оформит патент на имя девочек, и мы пока как опекуны. Говорит, что конструкция будет очень востребована. Что на заводе, что в шахтах очень часто нужно быстро поставить сильный источник света, а нынешние фонари громоздкие и неразборные.

– Я бы и к нам в полицию от таких не отказался, – хмыкнул Гийом. – А то наши криминалисты жалуются, что осматривать по ночам место преступления сущая мука. Та же проблема, лампы или громоздкие, или дают слабый рассеянный свет. А если световыми амулетами пользоваться, то штатный маг Управления только их зарядкой с утра и до вечера и будет заниматься.

– Я про хирургию подумал. Тоже часто, когда операцию приходится вести в полевых условиях, со светом проблема, – Жан-Пьер опять вздохнул. – Между нами – хотя я пока и не разделяю оптимизма – месье Дюмушель вообще уверен, что девочки с доходов от патента даже сами, представляете, без нашей с ним помощи смогут оплатить себе учёбу в университете. Да уж. И не замечаешь, как дети растут.

Дальше разговор не пошёл, потому что зашла хмурая Иветт:

– Папа, я всё собрала.

– Вот и отлично, – нарочито демонстративно улыбнулся Гийом. – Тогда пьём кофе с вафлями и полетели ко мне.

Холодильным шкафом Гийом так и не обзавёлся, но пока на улице стояла зимняя погода, хранить скоропортящиеся продукты было не проблемой. Однако сунувшись утром в свою уличную кладовку, Гийом обнаружил – молоко он выпил. К тому же Иветт, оказывается, захватила изюма и сушёного инжира – в городе открылась новая лавка восточных сладостей, вот две подружки и не устояли, набрали вкусностей. Особенно когда оказалось, что творог, который по утрам любила Иветт, гораздо лучше идёт с изюмом. Но творога и сметаны тоже не было. Быстро посовещавшись, решили – пока девочка варит кофе и промывает изюм, Гийом дойдёт до фургона молочниц. Тот как раз по утрам стоит в начале улицы: ждёт, пока молоко разнесут по заказчикам, ну и заодно желающие прикупить чего сверх своего заказа тоже могут подойти.

Погода была ненастная и холодная, со вчерашнего дня не переставая шёл мокрый снег, пополам с дождём. На одно мгновение проглянуло солнце, и какой-то заблудший луч, верно из любопытства, посмотрел на землю, но мгновенно передумал и спрятался обратно в облака. Гийом успел вовремя, молочницы, разносившие бутылки как по Прудовой улице, так и по соседним, уже начали возвращаться. Причём две женщины, которые успели вернуться, стояли рядом и чесали языками вместе с продавщицей, не особо стараясь говорить потише.