Текст книги "Золотой тролль (СИ)"

Автор книги: Ярослав Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 5

Гийом проснулся, когда над крышами домов ещё таяли серые остатки ночи, рассвет уже входил в город, но жёлтый огонь саламандры в керосиновой лампе гасить ещё рано. Солнце ещё не всходило, но половина неба уже залита бледным розовым светом. Гийом вышел на крыльцо – шорох шагов заблудится в белом покрове, сшитом из облака, зацепившегося за дома и деревья – и ненадолго замер, разглядывая сад и улицу. Наступило утро, сырое, промозглое, туманное. Всё вокруг спряталось под белёсым крылом. Вместо земной тверди вокруг вырос странный океан, где не шумят волны, не резвится прибой и нет парящих чаек. Впрочем, сырость продержалась недолго. Сама природа будто возрадовалась и не захотела дальше слякоти и облаков. Солнце, выступив на небосклон, заиграло и сдёрнуло с крыш и улиц жемчужное туманное покрывало. Разве что где-то у самого края неба повисла небольшая тучка, одна только не согласная с сияющим торжеством нарядного летнего утра. Но и её хватило ненадолго, растворилась в пока ещё бледно-прозрачной голубизне неба.

– Молока, молока, кому свежего молока, парного! – раздалось с соседней улицы.

Ну да, у соседей стоят возле ворот полные бутылки, на Прудовой улице молочник уже прошёл. Гийом молоко не заказывал, так и не удосужился купить холодильный шкаф, да и незачем: всё равно дома обычно готовил на один раз и только на себя какой-нибудь каши или просто пил кофе, а завтракал, обедал и ужинал уже в столовой при Управлении или в городе. Но сегодня у него гостья, а Иветт, насколько он помнил, предпочитала кофе всё-таки с молоком. Да и творога неплохо бы взять девочке на завтрак. Убедившись, что девочка ещё спит и на всякий случай черканув пару слов, Гийом оставил записку на столе в гостиной, а сам побежал догонять молочника.

Обратно он шёл неторопливо, наслаждаясь спокойствием, разлитым в окружающем мире, особенно заметным после сумасшедшей рабочей недели. Это и сыграло злую шутку. Иветт была в целом девочкой разумной, потому если и делала глупости, то обстоятельно поразмыслив и с размахом. Вот и сейчас, обнаружив: входная дверь закрыта, а окна просто так не открываются – их ставил ещё дед, и все они на первом этаже были с секретом... Тут же сообразила, что есть мансарда второго этажа, и окно там открыто, чтобы ночью шёл свежий воздух с улицы. А как раз возле дома растёт удобное старое дерево, по веткам которого как по лестнице можно спускаться. Не учла мелочь. Если дерево старое, то некоторые вроде бы толстые ветви уже только кажутся прочными, и надо внимательно следить, куда ставишь ногу. Но платье не брюки и не предназначено, чтобы лазить в нём по деревьям. Пусть даже у тебя не строгий подол до земли, а лёгкая матроска чуть ниже колена. Уже на середине пути в самой густой части кроны подол зацепился за сучок, Иветт промахнулась и поставила ногу не туда.

– Ой! Мама!

Ветка под ногой подломилась, и с громким треском девочка полетела на землю.

– Цела?! – бросился к ней Гийом.

– Да… вроде бы.

Похоже, Иветт была и впрямь везучей. Ничего не сломала, не подвернула, и даже не получила ни царапины. Всё обошлось, если не считать платья: в подоле образовался разрез, как будто сделали ножницами.

– Ой… Месье Гийом, что я теперь папе скажу? – Иветт шмыгнула носом.

– Что мы скажем, – вздохнул Гийом. – Ты моя гостья. А я не сообразил, что ты проснёшься, посмотреть записку на столе гостиной не догадаешься. Увидишь, что меня нет, дом заперт и попытаешься вылезти. Правильно?

– Ну вы же сыщик, конечно вы угадали правильно, – искренне ответила девочка.

– Тогда пошли сначала завтракать. Вафли у нас ещё остались, а я как раз за молоком и творогом сходил. А потом будем думать, где нам зашить платье.

Совещание всё равно развернулось за завтраком, сил ждать и мучиться от неопределённости не было у обоих. Почти сразу сошлись на том, что зашивать самостоятельно не стоит и пытаться. Пусть оба умеют держать в руках нитку с иголкой, заштопать так, чтобы не осталось следов, сумеет лишь профессиональная портниха. Вдобавок у неё наверняка есть приручённый дух земли, который сможет заставить нитки врасти в ткань и сделать её «как новой». Осталось выбрать ателье.

Но и тут всё решилось достаточно просто. Опять пригодился городской каталог. Лететь на своём ковре Гийом не рисковал, идти через весь город в дырявом платье не вариант. Вернуться за сменным платьем домой Иветт не могла – экономка наверняка уже пришла и всё потом расскажет отцу. Значит, мастерская должна находиться не сильно далеко. При этом Гийом сразу отмёл в сторону несколько мелких ателье и частных швей, так как у них не имелось ни рекомендаций, ни гарантий. В итоге осталось два адреса, а дальше фамилия одного из владельцев показалась знакомой, причём с этой фамилией были связаны какие-то смутные, но положительные ассоциации. Кто-то ему когда-то рекомендовал?

– Всё, решено. Идём сюда, – Гийом ногтем подчеркнул строчку с адресом. – Улица Пастухов, дом четыре.

– А почему именно сюда?

– Она не очень далеко, в каталоге солидные рекомендации и мне её вроде бы советовали.

– Хорошо. А ещё там рядом хорошее мороженое. Я туда… заходила.

– Сластёна. Нет уж, давай на обратной дороге, тогда и я от порции не откажусь. А сейчас попробуем уговорить швею, надеюсь, у неё с утра свободно. Учти, сегодня суббота, она работает только полдня.

Ателье Гийома удивило. Оно занимало сразу два участка, причём изначально тут был просто жилой двухэтажный дом с по-крестьянски основательным полуподвальным цокольным этажом-фундаментом из серых каменных глыб. Очень старый дом, ещё с тех пор, когда Флоран был просто большим селом, окружённым многочисленными хуторам. Так перестали строить больше ста лет назад даже в самых медвежьих углах, но фахверковый дом ни с чем не спутаешь. Каркас из вертикальных и горизонтальных балок, а также установленных под углом распорок, на которых держатся стены из глинобитных блоков. За прошедшие десятилетия дом явно не раз обновляли. Старые балки, которые обожают грызть древоточцы, заменили на современные из пропитанного алхимией дерева, наверняка усиленного арматурой. Глиняные блоки сменил оштукатуренный кирпич. Но конструкция дома в целом не изменилась, хотя наверняка куда проще и дешевле было снести и построить новое здание. А потом хозяева выкупили соседний участок, и поставили там мастерскую, соединив её со старым домом крытой галереей.

Неожиданная трудность возникла из-за того, что почему-то со стороны улицы в ателье не было входа. Сплошная живая изгородь по пояс упиралась в полосу деревьев, разделявшую мастерскую и соседский участок. Стена тоже глухая без окон и дверей демонстрировала большой рекламный плакат экономить время и покупать одежду в магазинах «Дюран и сыновья». Повезло, что уже шёл не самый ранний час, и на улицах было немало прохожих. Один из них, заметив растерянность Гийома, понял её верно и решил помочь:

– Месье, вы совершенно верно решили идти в мастерскую Дюран. Лучше места пошить платье для дочери не найдёте, по себе говорю. Вам чуть дальше. Видите, деревья между домами стоят? Вам туда, там проход.

– Спасибо.

Полоса деревьев и в самом деле скрывала проход. Небольшая калитка вела с улицы в полумрак зелёного коридора, с одной стороны стена мастерской, с другой – высокая стена деревьев и густые ветви крон образуют крышу арки. Ещё несколько шагов по плитам жёлтого песчаника, и Гийом с Иветт увидели дверь и наконец-то оказались внутри.

Просторный зал мастерской занимал добрую половину здания. Одна стена, противоположная улице, была от пола до потолка стеклянная – тогда понятно, с чего такая странная планировка. Неприятно с утра до вечера работать как в витрине, а тут панорамное окно выходило в небольшой садик, сейчас густо засаженный цветами. Воображение мгновенно дорисовало медовые и розовые ароматы. Для обогрева в углу камин, вдоль стен манекены с платьями, стенды с рисунками разных фасонов. С дальнего от входа конца ширма – видимо для переодевания, и три стола для портных. Краем сознания Гийом отметил, что правильно выбрал именно эту мастерскую. Здесь работали не иголкой, на всех трёх столах стояли дорогие современные швейные машинки с ножным приводом.

– Здравствуйте. Нам надо зашить платье вот этой молодой особе…

Одновременно с объяснением, зачем они пришли, Гийом закончил осматривать место и собрался уже внимательно присмотреться к швее, которую загораживала швейная машинка и непонятно-воздушная конструкция ткани, над которой девушка работала. Слова швеи застали его врасплох.

– Здравствуйте, месье Лефевр. Слухами про вас город полнится. А вы всё-таки про меня вспомнили и решили зайти? Ах да, у вас тут нужда заставила, только потому и вспомнили про бедную девушку. А обещали-то, обещали.

Швея встала в полный рост – это оказалась та самая рыженькая девушка из поезда, которой он чуть не сломал чемодан.

– Здравствует, мадемуазель. Нет, я не забыл, но и в самом деле первое время после приезда забегался с делами. И мы вроде бы договорились, что я для вас Гийом и без официоза, – при этом он надеялся, что опыт работы и допросов всё-таки помог ему сохранить невозмутимое выражение лица. Попутно судорожно пытался вспомнить имя девушки, напрочь вылетевшее из головы. Хотя в поезде они потом остаток пути сидели втроём с мэтром Робером и неплохо общались.

– Тогда и я для вас, между прочим, тоже Жюльетт, а не какая-то мадемуазель, – глаза девушки метнули лёгкую молнию, а в голосе послышалась укоризна. – А ещё кто-то в поезде мне кое-что обещал в виде компенсации и забыл.

Про то, с какой ехидной насмешкой на Гийома посмотрела при этом Иветт, он предпочёл не заметить. Девочка явно решила, что Гийом всё помнил, а именно сюда пришёл, отыскав «случайно» удобный повод пообщаться с рыженькой швеёй.

– Договорились. Будет с меня самое лучшее мороженое города. Но нам и впрямь очень нужна помощь. Это Иветт, дочь моего хорошего друга. У нас порвалось платье. Есть возможность его сейчас зашить?

– Ну, кому-то сильно повезло. У нас здесь наёмные швеи работают, я и мама только по индивидуальным заказам. Но раз сегодня выходной, то швей мы отпускаем домой, а сидим я, мама или брат. Так-то мы по субботам только заказы принимаем и выдаём, но для вас сделаю исключение.

Жюльетт вышла из-за стола и подошла. Несколько секунд смотрела на прореху, дальше в её голосе послышались какие-то непонятные весёлые нотки:

– Кто-то, смотрю, любит лазить по деревьям. Так, на тебе – не поймёшь. Давай со мной вон за ту ширму, там помогу раздеться. Я нормально натяну ткань и тогда скажу, сколько времени займёт ремонт.

Гийом остался пока один и из любопытства подошёл к камину. Обычный камин такое большое помещение не прогреет, пусть во Флоране зима и тёплая. Но зачем-то его поставили? На самом деле вблизи стало понятно, что камин – это всё-таки современная имитация. В нём жила саламандра, которая не давала пламени из своего жилища вырываться через открытый зев, а направляла его вверх, где был укреплён бак с водой. Вода превращалась в пар с кипятком, собственным давлением шла по трубам в здании, за это время остывала и сливалась обратно в бак. Главное – не забывать подкладывать уголь и следить, чтобы в баке оставалось достаточно воды. Просто и практично.

Больше внимания Гийома привлекла статуэтка золотого тролля, стоявшая на каминной полке. Сперва он даже подумал, что это та же самая статуэтка из дома Ланжевенов, каким-то образом оказавшаяся в мастерской. Очень уж приметно и нестандартно скульптор изготовил тролля. Потом Гийом всё-таки решил, что нет, просто очень похожа. Такой же металл под золото, тот же самый тролль неизвестной породы – худое и какое-то поломанное человекоподобное тело с когтистыми лапами ступней, изо рта до самой земли свисает раздвоенный язык. Но у Ланжевенов, если память не подводила, языка не было, рот закрыт? Или всё-таки язык был, если память упорно подбрасывает эту довольно приметную деталь? В остальном – идеально похож. Какая-то местная мода?

Дверь скрипнула, и в мастерскую зашёл ещё один человек. Щегольски одетый мужчина средних лет – высокий брюнет, с задумчивым лицом и ловко расчёсанной на обе стороны бородкой. Синий в полоску костюм, галстук и сорочка на нём сидели вроде бы идеально, но всё равно на краю сознания вертелось какое-то странное ощущение искусственности, игры, театральности. Гость и Гийом обменялись кивками-приветствиями молча, поскольку были не знакомы. Одновременно из-за ширмы появилась Жюльетт с платьем в руках.

– Хорошо порвали, качественно. Я так понимаю, про запас у вас ничего нет? Придётся девочке посидеть полчаса за ширмой, не меньше, пока я зашиваю. Скорее даже больше, если не хотите, чтобы шов остался заметный. А вам, месье Лефевр, развлекать меня беседами. О, здравствуйте, месье Дюмушель. Вы очень удачно. Как раз вчера вечером ваш заказ сделали и упаковали.

– Здравствуйте, мадемуазель Дюран, спасибо, – тут гость всмотрелся в Гийома. – Месье Лефевр? Вы Гийом Лефевр?

– Да.

– О, это же прекрасно. Вот уж точно нас судьба свела. Я ведь всё хотел сам к вам зайти, как обустроюсь. Да, – мужчина смутился, – прошу прощения, я же не представился. Роже Дюмушель. Извините, если я лезу не в своё дело… вы ведь не один, а с ребёнком? И ваша девочка порвала платье?

– Да, это дочь моего друга.

– О, но это действительно нас судьба свела. Дело в том, что я как раз забирал платья для дочери. Не сочтите за настойчивость, но судя по платью в руках уважаемой мадемуазель Дюран, кажется, что девочки примерно одного роста. Одно из моих платьев вполне подойдёт молодой мадемуазель, пока её платье в ремонте. А вы тогда, на время ремонта, могли бы заглянуть к нам в гости.

– Оно действительно подойдёт по росту, – Жюльетт недовольно поджала губы, но совесть и профессионализм не дали соврать, пусть ей явно и хотелось. – Но фигура разная, платье будет на девочке висеть.

– А если подогнать как-нибудь, хоть немного наспех? – настаивал месье Дюмушель. – Нам ненадолго. На час-два, пока месье Гийом будет у нас.

– Это можно сделать прямо сейчас за пять минут. Но учтите, месье Дюмушель, я тогда ответственности не несу, и скорее всего, из-за такой быстрой подгонки платье будет испорчено.

– Ну и ладно. Подгоняйте. Месье Лефевр, вы едете?

С одной стороны, приятно было бы поболтать с Жюльетт. Но с другой, похоже, этому Роже Дюмушелю и в самом деле очень надо поговорить с Гийомом, если он готов пожертвовать платьем, наверняка не самым дешёвым. И фамилия – не вспомнить на ходу, но с чего-то очень знакома. Недавно встречал её в каких-то сводках и документах?

– Хорошо, мы съездим к вам. Извините нас, Жюльетт. Но моё обещание, если что остаётся в силе.

Меньше чем через десять минут смущённая Иветт стояла в небесно-голубом платье-колокольчике, наспех подогнанном по фигуре, а Жюльетт с хмурым видом отдала несколько свёртков. На улице ждала наёмная коляска, куда положили свёртки и уселись сами. Когда лошадь тронулась, месье Дюмушель со вздохом сказал:

– Вот не знаю, зачем Николь по два платья на день, а мне этот костюм, но наши новые соседи настаивали, что так положено. Не подумайте, что я жмот, но как-то не привыкли мы, хотя и не бедствовали никогда…

Тут коляска свернула в сторону очень хорошо знакомой Гийому улицы, и как молнией сознание пронзило, с чего фамилия показалась такой знакомой. После смерти Мишелины Ланжевен её племянник заручился поддержкой мэра и практически оформил на себя наследство. Но дальше убийство вскрылось, и тут-то по-хорошему дело о вступлении наследство прекратить. Однако тогда деньги мадам Ланжевен отойдут государству, поскольку других родственников у неё не имелось. Однако сплелись интересы мэра, не желавшего, чтобы столь крупный капитал ушёл из города, и кредиторов, получавших аннулирование долгов по факту банкротства и повешения должника. Финансовые акулы нашли изящное решение. Наследство признать, долги взыскать, а дальше преступники за убийство лишаются состояния, которое передаётся ближайшим родственникам четы Ланжевен. В данном случае брату жены.

– Знаете, месье Дюмушель, хотите мой совет? Как человека, понимающего вашу ситуацию. На самого давят – мой дед в городе был известным человеком – и я тоже недавно приехал во Флоран?

– Конечно, месье Лефевр. С интересом.

– Плюньте на соседей и поступайте как знаете, и никто вам слова не скажет. Мишелина Ланжевен, от которой вам и досталось наследство, была известна на всю округу, как женщина бережливая и с умом. Скупостью не страдала, но никогда не пускала ненужную пыль в глаза. Это вас на прочность пробуют, но если вы станете поступать как она, то слова не скажут. Считаете, что дочери нужно платье – покупайте. Если не нужно, то плюньте и не слушайте советчиков.

– Вы думаете? Спасибо. Так и сделаю.

Тут коляска подъехала к дому, у ворот уже ждал садовник, который забрал вещи. Гийому стало приятно – садовник тот же, что и раньше. Менять прислугу новый хозяин не стал. Месье Дюмушель неожиданно тяжко вздохнул:

– Уф, знаете, неожиданно это всё на нас свалилось. В жизни у нас никогда не было такого большого дома. Я даже и не подозревал, что Бриджит в таком жила. Мы, если честно, плохо расстались. Она после смерти родителей забрала все деньги и уехала, полтора десятка лет ничего про неё слышно не было. Только короткая телеграмма, дескать,вышла за какого-то Альбера, сменила фамилию и по старому адресу я её отыскать больше не смогу. А тут от неё неожиданно такое наследство. Мы-то, как нам про наследство сообщили, обрадовались. Сами-то по съёмным квартирам всю жизнь, с детьми-то не очень, а тут в наследство домик, сказали, достался. Бросили всё на севере и сюда поехали, а тут – домище. Хорошо люди при нём – золото, а не люди. Не знаю, как бы мы без них справились. Пойдёмте, познакомлю вас с женой и детьми.

В гостиной тоже ничего не поменялось, но останавливаться здесь месье Дюмушель не стал, приглашающе махнув гостям подниматься в жилую часть дома. Лишь заглянул через порог прохода в хозяйственную часть на кухню – там средних лет женщина в поварском фартуке чего-то стряпала, ей помогал мальчишка лет шести, чертами лица явно в месье Дюмушеля.

– Доброе утро, мадам Менар. Смотрю, Натан уже с утра помогает?

– Да, месье Дюмушель, он молодец, – с теплом в голосе отозвалась кухарка. – Уже почти сам приготовил тесто для сырников.

– Молодец. Я предупредить, что у нас двое гостей, мужчина и девочка. Завтракаем в столовой наверху.

– Хорошо, месье. Какие-то дополнительные пожелания к завтраку будут?

Дюмушель вопросительно посмотрел на Гийома, тот отрицательно мотнул головой.

– Нет, всё как обычно.

Наверху ждало остальное семейство. Жена была невысокая пухленькая брюнетка примерно лет тридцати, на бледном ещё лице – ещё один признак, что хозяева лишь недавно приехали с севера – сияли, улыбаясь, карие глаза. Гийом машинально отметил, что длинные руки с красивыми кистями не имеют мозолей от тяжёлой физической работы, зато есть характерные следы профессии машинистки. Сам месье Дюмушель, похоже, до переезда работал каким-нибудь механиком, или, скорее, уже дорос до помощника инженера. Вполне солидная карьера для человека, который имеет хорошую голову и умелые руки, но не смог получить университетский диплом. Приятно, что наследство мадам Ланжевен попало в достойные руки людей, которые умеют и любят трудиться, оба уже выковали свою судьбу, получив востребованные и уважаемые в обществе профессии, даже без наследства обеспечив семье верный кусок хлеба и достаток. В кои-то веки стоило признать, что жадность мэра оказала городу хорошую услугу. Месье Дюмушель явно не будет жить бездельником-рантье, а сразу как освоится, вложит капитал в какой-нибудь солидный деловой проект.

Дочка оказалась примерно ровесницей Иветт, но чуть выше неё и несколько шире, фигура Дюмушель-младшей досталась в мать. И ещё Гийом тоже обратил внимание на её руки, там были непонятные для девочки её возраста следы. Ну не будет же девочка паять и строгать, а отец в этом ей потакать? А вот пышное розовое платье с кружевами девочке не шло совсем, вызывало какое-то подсознательное отторжение.

– Знакомьтесь. Моя жена, Абели Дюмушель и моя дочь Николь. Натана вы уже видели, он у нас обожает помогать на кухне.

– Здравствуйте. Гийом Лефевр и дочь моего друга Иветт Дюссо.

– Очень приятно, – мадам Дюмушель пожала гостю руку. Тоже, кстати, показатель, что они с севера и всю жизнь прожили там. Привычка даже женщинам здороваться рукопожатием распространена исключительно ближе к границе Империи.

Девочки, кстати, обе, как и полагается по этикету, вежливо слегка присели. Хотя одна росла в столице, другая на севере. Оставалось лишь улыбнуться, вот что значит единая школьная программа: ввели как обязательную всего лет десять назад – а уже результаты заметны.

– Я предупредил мадам Менар, что у нас гость. Пока она завтрак готовит ещё и на нашего гостя, предлагаю девочек оставить в комнате Николь, а вас, месье Лефевр, приглашаю в кабинет. Как раз успею объяснить, зачем я вас искал.

– Не возражаю.

Зайдя в комнату Николь, от удивления Гийом чуть не уронил челюсть на пол. Он всё-таки ждал типичный девчачий будуар. Куклу в углу, туалетный столик со всякими пудрами, кремами и помадами ну и так далее, шкаф с платьями... Нет, столик с зеркалом тут всё-таки имелся, как и платяной шкаф. Сердцем комнаты был стол возле окна, на котором крепились тиски, были разложены инструменты, деревянные планки, железные пластины, калька и всякая прочая всячина, необходимая, чтобы изготовить... модель дирижабля? Да, пока на столе стояла лишь задняя часть, но уже по ней можно было опознать «Аль-Вахид»: знаменитый дирижабль позапрошлого века, чей экипаж впервые познакомился со стихийными духами и смог остановить новую попытку вторжения Четырёх демонов.[1] Кстати, и на стеллаже возле стола журналы насыпаны тоже не сплошной дамский гламур и не женская мода, а по большей части технические.

[1] «Ручные ветра Аль-Вахида» Александр Зарубин

– Вот. Когда мы переехали сюда, и у Николь появилась своя комната, она смогла осуществить свою мечту, – к изумлению Гийома, в голосе месье Дюмушеля прозвучала гордость за дочь, которая в своей комнате организовала столярно-слесарную мастерскую. – Хочет собрать точную копию «Аль-Вахида» своими руками, и я ей совсем не помогаю. Только если надо – консультирую.

Гийом с трудом сумел подавить в себе замечание, что пилить рейки и точить напильником железки всё-таки не очень женское занятие, пусть даже времена нынче прогрессивные и давно признано равенство полов. И что Николь всё-таки правильнее помогать кухарке и учиться домашнему хозяйству, чем стоять за верстаком. Тут же сам себе строго высказал: это не его дело, а месье Дюмушель пусть как хочет, так дочь и воспитывает. Впрочем, оказалось, что перестать удивляться он поторопился, поскольку раздался голос Иветт:

– У тебя не получится.

– С чего это? – мгновенно ядовитым тоном ответила Николь.

Явно её не первый раз попрекали, что она занимается не женским делом.

– Смотри. Ты когда заднюю часть делала, несущие балки с небольшим перекосом поставила. Вроде ерунда, но дальше идут водородные камеры, там радиус большой. Ты дугу нормально не сможешь выровнять и закрепить. Надо каркас этой камеры чуть поправить, чтобы перекос компенсировать. Иначе дальше ошибка по нарастающей пойдёт.

– Как будто ты в этом разбираешься... – правда, сейчас в голосе уже звучали нотки растерянности.

– Так ведь это же «Аль-Вахид»! Конечно, разбираюсь, я его чертежи наизусть вызубрила и себе перечертила. Ватман есть?

– Да. А зачем?

– Как зачем? Расхождение измерим, и я тебе рассчитаю, как надо конструкцию поправить.

– Сейчас!

Николь кинулась к рабочему месту. На столе мгновенно образовался кусок свободного пространства, лист ватмана и готовальня. Несколько минут спустя работа уже кипела. Николь штангенциркулем чего-то измеряла в модели, Иветт записывала, черкала на ватмане и девочки горячо о чём-то спорили.

– М-да… – негромко с удивлением сказал месье Дюмушель. – А я-то переживал, что Николь тяжело со сверстниками сходится и у неё на новом месте не будет ни одной подруги. Но так даже хорошо. Тогда пока дети заняты, предлагаю в мой кабинет.

Кабинет при новом хозяине тоже заметно переменился. Вроде те же шкафы и отделка из дуба, те же обтянутые бархатом кресла и широкий стол. Но ощущение уже с порога было иное. Прежний владелец больше пускал шик, скорее изображая необходимость работать в кабинете и забивая шкафы каким-то парадными изданиями. Сейчас на полках по большей части стояли научные издания, книги по технике и магии, справочники – как потёртые и много раз читанные, так и совсем новые. На столе чернильница, стаканчик с карандашами и перьями и стопки бумаги. Видно, что месье Дюмушель здесь много пишет и что-то чертит, корзина раньше пустая и даже покрыта пылью, сейчас наполовину заполнена мятыми и порванными листами и очистками карандашей.

Хозяин жестом пригласил присаживаться возле стола, сам достал из ящика несколько листов бумаги, на одном из которых Гийом узнал план дома.

– Вот. Извините, если я сейчас по части теории магии начну говорить общеизвестные истины, но мне так проще объяснить…

– Да нет, говорите. У меня это всегда был самый нелюбимый предмет, с трудом зачёт непрофильный сдал и забыл. Так что если я чего и помню, то повторить не лишнее.

– Спасибо. Так вот, вы, наверное, помните, что долгое время магия была чисто стихийной. Но с ней главная проблема, что она завязана на мага. Чем он сильнее, тем больше силы сможет не то чтобы зачерпнуть, а проконтролировать. То есть создать «божью слезу» или «искру» и с её помощью ударить по врагу, устроить взрыв в принципе намного проще, чем разогреть магией пламя до нужной температуры для выплавки стали. На «искру» или защитный полог можно собрать даже группу магов, там всё равно энергетическая каша, а вот при тонкой работе и на сложных структурах маги начинают друг другу мешать. Конечно, эту проблему как могли решали, придумывали амулеты и артефакты, накопители. Вспомнить магов-воздушников на дирижаблях… Всё равно, несмотря на современные методы и уровень знаний, магия больше остаётся искусством, чем наукой. Я не беру стихийных духов, там свои ограничения. Вы со мной согласны?

Гийом молча кивнул, соглашаясь. Увы, насчёт применения магии месье Дюмушель был прав. Необдуманные последствия войн раннего Средневековья с применением бесконтрольных и крайне мощных глобальных заклинаний ощущались даже сейчас, тысячу лет спустя. Начиная от громадных ледников Гиперборейского полуострова и заканчивая нестабильными ветрами и грозами в атмосфере. Из-за этого те же дирижабли до сих пор имели ограниченное применение и грузоподъёмность, летали обязательно с магами-воздушниками на борту, а перевозка грузов становилась рентабельной лишь на большие расстояния. Мечты добраться от столицы до побережья не за двенадцать часов на поезде, а за час на дирижабле ещё очень долго останутся мечтами.

– Вот. Из-за этого классическая магия в последние десятилетия в загоне, повсюду повальное увлечение техникой и магией стихийных духов. Нет, современная цивилизация от магии не откажется, но она свела её до уровня вспомогательной и полностью не самостоятельной технической дисциплины, – видно было, что эта тема хозяина кабинета трогает за живое, потому он аж немного покраснел и сопровождал речь активной жестикуляцией. – Я же считаю, что будущее именно за совмещением всех трёх дисциплин. Вот, смотрите. Я работал над этой идеей последние несколько лет, а сейчас у меня появилась возможность довести её до конца.

Гийом присмотрелся к плану дома. Возле окон и дверей стояли какие-то значки, соединённые линией.

– Извините, месье Дюмушель, не понимаю.

– Ох, да, извините, увлёкся. Сейчас объясню. Моя идея следующая. Мы давно знакомы с электричеством, умеем его ловить из атмосферы и хранить, но до сих пор большая проблема – ёмкости аккумуляторов. Магические как на дирижаблях – дорого, технические слишком мелкие, на духах земли – требуется серьёзная изоляция от сильфов, иначе взаимодействие воздуха и земли мгновенно опустошит заряд. А как тогда использовать электричество, если вы не можете открыть вашу ёмкость и направить его в цель? Вы же знаете, что телефон работает на электричестве?

– Ну, да, что-то вроде слышал, – промямлил Гийом.

– Вот, то есть в принципе-то проблема решена. Телефон работает по проводам, ток из аккумуляторной банки выходит через специальные фильтры. А дальше инженерная мысль у нас словно ослепла. Почему бы и в других системах не применить провода? Я назвал мою идею «неодушевлённый сторож». Вдоль окон и дверей идёт обычный медный провод в изоляции, который начинается и заканчивается на аккумуляторе электричества. Ток будет течь по замкнутой линии, его хватит надолго. А на окнах и дверях ставятся магические устройства, которые разрывают цепь, если дверь или окно открыто. Как только цепь разомкнута, устройство подаёт сигнал тревоги в полицию. Это можно сделать через зеркального духа. Если он не передаёт всё время разные сообщение, а просто обходит пустые зеркала и должен знать одну единственную очень короткую фразу на запуск тревоги, то на одного духа я уже рассчитал, можно нагрузить полсотни зеркал и больше. Есть и другие способы. В полиции стоит план улицы, на котором в случае тревоги как-то появляется сигнал: в дом забрались посторонние. Любопытно?

– Весьма, – заинтересовался Гийом. – Если позволите, приведу случай из практики. Лет десять назад орудовала шайка, которая грабила дома, а потом ехала на поезде в соседний город раньше, чем хозяева вернутся с работы. А как вы определите, что это именно воры?

– Я продумал несколько вариантов. Это может быть какой-то код, вариант подороже – ключ, завязанный на ауру владельца. Он выходит из дома, запускает сторожа и предупреждает полицию, что уехал. Скорее всего, потом мы и этот процесс автоматизируем, у меня есть идеи. Возвращаясь, он с помощью ключа усыпляет сторожа и предупреждает полицию, что вернулся.

– Очень оригинально. Знаете, я думаю, ваша идея будет очень востребована. А какой помощи вы хотели от меня?

– Спасибо, – просиял месье Дюмушель. – А помочь я вас вот что хотел попросить. Я не знаю, если честно, как и к кому обращаться в полиции. Я поговорил с соседями, они тоже заинтересовались. Мы решили попробовать поставить сторожа на домах нашей улицы. Но я боюсь, как бы не натолкнуться на какого-нибудь ретрограда, ведь нужно разрешение, нужно поставить сигнальный стенд, и чтобы кто-то следил. А вы, как я слышал, имеете блестящую репутацию, вдобавок недавно из столицы и потому сторонник прогресса. Вот я и хотел вас попросить подсказать, к кому обращаться и походатайствовать за меня.