Текст книги "Золотой тролль (СИ)"

Автор книги: Ярослав Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Спасибо. А можно…

Договорить месте Грегуару не дали. В комнату буквально заскочил дежурный сержант:

– Следователь Лефевр. Вас срочно!

– Извините. До свидания, я с вами свяжусь, как только что-то будет ясно.

– До свидания.

Выйдя в коридор и закрыв дверь, Гийом спросил:

– Что случилось?

– Сообщение пришло, ограбление со взломом. Дежурная бригада готова, ждут вас.

– Ох, за что ты нас, господи? Ну что за день такой, – ругнулся сквозь зубы Гийом.

И рысью двинулся в сторону гаража, где уже парил большой полицейский ковёр, способный нести не только следователя с оперативником и двумя полицейскими наряда, но и двух экспертов вместе с их оборудованием. Ждали одного Гийома, все остальные уже заняли места. Эксперты вообще сидели со смесью азарта и растерянности – уж больно редко в городе случались крупные ограбления, но и без дела серьёзного прохлаждаться скучно.

Ковёр рванул с места вперёд… Гийом, толком ничего не успевший узнать от дежурного, как раз собрался поинтересоваться, по какому адресу они едут – дождь снова моросил, но не настолько сильно, чтобы шум капель о защитный полог заглушал слова. И тут водитель, пользуясь привилегиями полицейских ковров, напрямую над домами перескочил на нужную улицу. Улица Пастухов, дом четыре… Гийом переглянулся с месье Тибо Тома, который сегодня как раз был дежурным оперативником и потому выехал в составе наряда. Ограбили дом семьи Дюран, и в тот же день – ну не может это быть просто случайным совпадением!

Глава 7

Стоит прибыть ответственному лицу или профильной государственной службе, как любое место происшествия мгновенно наполняется деловой суетой. И неважно, пожар, рухнул дом или случилось преступление, определённые вещи не меняются. Едва приземлился полицейский ковёр, как число зевак принялось расти как на дрожжах. Ведь теперь не просто кто-то что-то кому-то пересказал. Вот она – полиция, слух был верный… И неважно, какой из десятка гулявших слухов правильный: ограбление, убийство, драка. Уже встал грудью на пути любопытных полицейский, отгоняя людей от ограды. И уже мелькают расстроенные лица тех, кто пришёл первым, но не решился заглянуть – вдруг ничего не случилось, и хозяева выгонят – а теперь жалеет, мол, была возможность и упустил.

Внутри закипела деловая суета. Оперативник вместе с участковым инспектором уточнили, во сколько была обнаружена кража, и сразу же пошли по соседям. Сначала найти понятых, а затем выяснять, вдруг кто-то чего-то заметил. Эксперты принялись осматривать и обнюхивать помещение в поисках следов. Гийом же начал опрос свидетелей на месте.

– Здравствуйте, мадемуазель Дюран. Я младший следователь Лефевр, я буду вести дело об ограблении. Потому прошу ответить вас на несколько вопросов.

Две сотрудницы ателье, молодая девушка чуть старше хозяйской дочери и женщина средних лет разом начали суетится, глаза забегали. Вроде и понимают, что они не обвиняемые, а свидетели или вообще пострадавшие, но факт допроса полицейским их пугает. Жюльетт показала себя дочерью своего отца. Видно было, что нервничает, руки заметно подрагивают, но держится в целом спокойно. Еле заметно кивнула: помню, что мы хорошо знакомы и давно по имени, однако сейчас Гийом лицо официальное.

– Здравствуйте следователь Лефевр. Мы готовы, спрашивайте. Вам писать? Вот сюда можно присесть, за этот стол.

Гийом бросил взгляд на эксперта, тот знаком дал понять: место уже осмотрел, можно туда садиться. Жестом пригласил остальных тоже присаживаться.

– Как вы обнаружили кражу? И во сколько?

Жюльетт посмотрела на швей, но те сидели, как будто ежа проглотили и напоминали сжатую пружину, никак не могли прийти в себя оттого, что их спрашивает полицейский. За всех начала именно Жюльетт как хозяйка.

– Мы обычно деньги не храним в мастерской и дома стараемся не хранить. То есть дома есть, но у папы в сейфе. И его открывают… Стараемся не открывать. Это все знают. А то, что клиенты в оплату дают, мы обычно два раза в неделю в банк отвозим. По четвергам и по понедельникам. А в этот раз… мы в четверг не пошли, Мишель с отцом поругался. Из-за этого и не пошли, он специально с утра тогда как наперекосяк всё делал, вот отец и поссорился с ним, а один не пошёл. Так-то они вместе всегда ходят до банка, а тут Мишелю прямо с утра и приспичило, и подождать не может. В пятницу папа не может, он по пятницам с утра и до обеда у аптекаря Симона, и массажиста приглашают. У папы радикулит разыгрался, если раз в неделю на процедуры не сходить, дальше всю неделю согнуться не может. В субботу банк закрыт, мы думали с папой утром в понедельник пойти, или он с мамой. А тут Мишель начудил… – девушка с трудом подавила какой-то нервный смешок, – в общем, мы не пошли.

– То есть в кассе оставалась выручка за неделю?

– Д-да. Ну кроме того что в конце недели мы швеям как жалованье отдаём. Так-то домой надо было унести, но обычно в конце недели мало остаётся. А тут в пятницу вечером с Мишелем опять ссора была, мы и не подумали…

Гийом ободряюще кивнул и постарался как можно теплее улыбнуться, мол, всё нормально, бывает. Однако внутри всё сильнее нарастал холодок азарта, который бывает у гончей, взявшей след. Пока ещё почти остывший, но уже след. Не может быть таких вот совпадений, просто не может быть. И всё больше уверенности, что Мишель – балбес, которого использовали втёмную. В мастерскую семьи Дюран ходили за заказами многие состоятельные люди города. Выручка за неделю для шайки из небогатых кварталов очень солидные деньги. Особенно если подставить Мишеля так, чтобы он замкнулся, не захотел сотрудничать и не рассказал, для кого стал невольным пособником и наводчиком ограбления.

– Как вы обнаружили кражу?

Дальше наконец-то осмелела младшая из швей и решилась вступить в разговор:

– Так, ну, в общем, месье следователь, мы обычно с другой стороны заходим. Там, где проход к хозяйскому дому, там ещё отдельно калиточка и комнатка. Там и переодеться, и передохнуть можно. И кофе горячего сварить, если дождь или зима и согреться надо. У нас у каждого от этой комнаты ключ есть, чтобы не ждать на улице, значит. А как рабочий день начинается, мадам или мадемуазель из дома заходят и мастерскую открывают. Ну а потом мы приходим, всё раскладываем и открываемся. Значит, в общем, тогда когда приходим, в общем, дверь для клиентов только тогда и открываем.

Видимо, решительность младшей швеи помогла перебороть страх и у старшей.

– Сегодня мадам-то занята, ой, ну кому я говорю, вы уже и сами лучше меня про Мишеля знаете, – тут женщина прикусила язык, сообразив, что нехорошо сплетничать в присутствии Жюльетт. – Вот мадемуазель-то нам открыла. Мы зашли, а я ещё подумала: как она и входную дверь открыла, и когда – мы и приготовить всё не успели?

– Нет, ты путаешь, – решительно сказала младшая швея. – Мы сначала увидели, что эта, статуэтка пропала. Я ещё подумала, может, пыль унесли протереть? А то какая-то она злая была, как смотрит на нас весь день. Ой, простите, мадемуазель. Тут я и сказала, что вроде в пятницу-то ещё была. И ещё сказала, как ветром сдуло в открытую дверь. А мадемуазель и говорит, а кто дверь-то открыл? Мы проверять, а дверь и не закрывается, ну мы к кассе подбежали, а там Валерьенну в полицию послали сказать, у нас тут в мастерской внутри зеркало как раз есть. Для связи-то как раз.

На этом Жюльетт всё-таки не выдержала и зашмыгала носом, в глазах выступили слёзы:

– Это я виновата. Это от дедушки память была. Он её привёз, ему подарили товарищи. А потом её украли. А тут недавно месье Дюмушель, как в дом Ланжевенов въехал, мы к ним ходили мерки с жены снимать, так и увидели. Мы выкупить хотели, он нам так подарил, сказал – такие не собирает. Мы обрадовались, семейная реликвия нашлась. А потом я уговорила, пусть в мастерской стоит. Дедушке приятно было бы, он с этой мастерской и начинал. А тут кто-то увидел, подумал, что золото и залез.

Гийом был уверен – статуэтку прихватили по остаточному принципу, а лезли конкретно за деньгами. Но просто сказать, что Жюльетт не виновата – этого мало. Криминалист как раз закончил работу, дальше положено при понятых сделать первичные выводы и дать расписаться в протоколе. Месье Кристоф Ланкур был человек умный, намёк Гийома заметил. И говорить начал так, чтобы его услышали Жюльетт и швеи.

– Преступник проник утром понедельника, не раньше шести утра, но не позже восьми. На полу осталась влажная глина с дорожки аллеи, но ещё не превратившаяся в грязь после продолжительного дождя. Внешнюю ограду он перепрыгнул. Инструментом, ломом или фомкой, отжал дверь, повредив замок. Но не сломал, это позволило ему потом прикрыть дверь. Распахнул её сквозняк, когда была открыта дверь во внутренние помещения. Преступник – мужчина, более точное описание дам после сравнения результата измерений следов с анатомической картотекой. Касса также сначала отжата ломом, дальше чем-то вроде специальных ножниц по металлу перекушены петли. Вынув деньги, дверку поставили обратно, чтобы при беглом осмотре кассовый ящик казался целым. Дальше преступник покинул помещение, но уже не через аллею. К сожалению, из-за дождя в саду нет следов, но, скорее всего, опасаясь оставить на дорожке следы, он перебрался через забор на соседний участок, а уже там через ограду.

– Вот видите, мадемуазель, – сразу сказал Гийом. – Преступник готовился заранее и с самого начала нацелился именно на кражу денег, для чего у него был заранее приготовлен специальный инструмент. А статуэтку, скорее всего, прихватил спонтанно. Месье Ланкур, что-то ещё?

– Да. Мадмуазель Дюран, скажите, пожалуйста, как часто в помещении проводят уборку и по какому графику?

– Так это, – сразу отозвалась старшая швея, – по пятницам. Мы как бы, того, по очереди, перед тем как уйти тут всё моем.

– Хорошо. Скажите, а кто был в мастерской в субботу?

– Я была, – отозвалась Жюльетт. – Для мадам Корбей заказ доделывала, он интересный, но сложный очень. А, вам надо знать, кто заходил? Сейчас, у нас тут журнал заказов. Вот, тут отмечены все, кто был. Но в субботу мало народу было.

Гийом взял тетрадку, переписал имена за субботу и на всякий случай за неделю. Дальше вернулся месье Тома и районный инспектор, они тоже задали потерпевшим несколько вопросов. Криминалисты закончили работу, свидетели подписали протокол. Последовал короткий обмен формальными вежливостями, в которых полицейские дежурно пообещали быстро найти и покарать, и ковёр с оперативной группой взмыл в воздух обратно в сторону Управления.

Вернувшись, первым делом Гийом сел читать отчёт криминалистов. Уже когда осмотр закончили и готовились уезжать, неожиданно отыскали инструмент, которым взломали замок. Обычный садовый инструмент, которым приходящий садовник работал во дворе. Сарая на участке не имелось, обычно инструмент свободно лежал в нише фундамента, прикрытый ставнями, которые не имели замка. Нашли инструменты валявшимися около забора. Всё изъяли, уже проверили – царапины соответствовали. К сожалению, преступник не просто так всё бросил в дальний угол двора, дождь и грязь смыли отпечатки и ауру. Стал понятен и вопрос криминалиста о времени уборки. В мастерской нашлись волосы, женские, возраст от шестнадцати до двадцати лет. Цвет – глубокий чёрный, таких волос нет ни у кого из работающих в мастерской. И если это не клиентка обронила в субботу – то появился след. Однако как искать девушку в немаленьком городе, пока не имелось и тени идей. Вдобавок на голодный желудок думалось плохо, уже подошло время обеда. Гийом решил сделать перерыв и спустился поесть. Но даже взяв тарелку и отыскав место в уголке, жевал он скорее механически, попутно обдумывая задачу.

– О чём задумались, коллега? – из размышлений вырвал громкий весёлый голос над ухом и лёгонький дружеский хлопок по плечу.

Обернувшись, Гийом обнаружил месье Пулена из оперативного отдела. Тот явно тоже зашёл пообедать и стоял с подносом. Сейчас поставил его на столик Гийома и также весело продолжил:

– Короче, не думал я, что ваша идея с фонографом настолько хороша будет. Сомневался, а зря. Не, удобная штука, полезная, особенно когда запись есть и отчёт делаешь, но чтобы настолько…

Гийом осторожно кивнул. Фонографы в полиции Флорана действительно появились как его инициатива. Совсем новое изобретение из нескольких мембран с сильфами воздуха, которые умели ловить и фильтровать звуки. Хочешь – только голос без фона, или даже голос конкретного человека, хочешь – лишь общий фон. Дальше колебания мембраны передавались на тканевую ленту, пропитанную воском с добавками, по которой стальная игла чертила запись звуковых волн. Нужно воспроизвести – включаешь машину в обратном режиме. Лента выдерживала пять-шесть воспроизведений, после чего её нагревали, и дорожка стиралась. Или, если нужно запись сохранить, ленту пропускали через специальную печь со встроенными стихийными амулетами огня и земли, после чего она запекалась навсегда.

Идею рассказывали как полезную новинку во время учёбы в Академии, но даже в столице устройства едва начали появляться в полиции. Здесь Гийом убедил коллег, поначалу фонограф в складчину купили следователи. Удобно как записывать показания, так и, настроив мембрану на свой голос, диктовать отчёт даже в шумном кабинете. Комиссар оценил, когда вместо стопки бумаг с еженедельным отчётом ему начали заносить звуковые ленты – их можно было слушать параллельно с другими делами, а при необходимости вызывать к себе подчинённых уже с комплектом документов по тому или иному делу. Следом новинку оценили оперативники, можно не останавливаясь «колоть» подозреваемых, не отвлекаясь на подробное заполнение протокола и не опасаясь чего-то упустить. В итоге старший комиссар даже пообещал со следующего года включить фонографы как штатное оборудование. Но с чего такое веселье месье Пулена? А тот уже продолжал:

– У нас последнее время сплошная шушера пошла, а они хорошего отношения не понимают. Это же не блатные, которым ссориться не с руки. А тут взяли моду орать про права личности, начитались газет.

Гийом осторожно кивнул. Их ещё в Академии предупреждали, что орать или бить уголовника почти всегда бесполезно. Материться сильнее, чем принято в их среде, ты не сумеешь, к мордобитию они сами привычные. Так что тут надо или быть месье Тома, который со своими габаритами умеет страху нагнать – одной рукой за грудки поднимет, пару раз встряхнёт, так без единого синяка можно штаны отстирывать. Ну или как делает месье Пулен: вежливо так общается, равнодушно и высокомерно давит преступника, мол, пыль ты и грязь, в порошок сотру, и все забудут – если умеючи, когда тебя не бьют, а относятся дешевле чем к листку бумаги, ломаются быстрее чем от зуботычин. Но при чём тут фонограф?

– Короче, взяли сегодня одного мелкого карманника, на вокзале промышляет. И начал этот дурак мне угрожать, что жаловаться каким-то общественным адвокатам будет, как его били, на суде журналистам расскажет, и уже меня засадят. И раз так, аккуратно головой об угол стола, чтобы кровь пошла. Орёт: вот, теперь у меня и доказательство есть, ведите в лазарет, пока я кровью не истёк. Обычно на таких придурков потом кучу бумаг писать объяснительных, вот уж точно наказание. А тут я так гаденько усмехаюсь и включаю ему запись. Вот, говорю, и угрозы твои. И слышно, как об стол бьёшься, и как я в это время около двери хожу. А теперь, давай-ка, мы эту запись оформим как документ, приложим. Было у тебя три месяца за кражу, ещё полгода за клевету в адрес полиции добавим. Так он от страха, не знаю уж, чего больше – свой голос услышал или обещание про суд – чуть не обосрался. Не только от испуга в краже признался, хотя чего там, и так с поличным взяли. Ещё две кражи признал – там почерк точно его, но кошелёк оба раза успел выкинуть, вдобавок проболтался про улицу, где скупщик живёт. Так что спасибо от нас всех. Очень полезный аппарат.

– Рад, что у вас дела идут хорошо…

– Зато вы чего-то, коллега, грустный. А ну, давайте, рассказывайте. Чем сможем – хорошему человеку поможем.

– Даже и не знаю. Вы же про сегодняшнее ограбление слышали?

– Да про него уже полгорода слышало. Шутка-ли, первое ограбление со взломом за два с половиной года.

– В общем, на месте обнаружились волосы постороннего человека, девица, почти наверняка не клиент, а месье Тома уже опросил соседей, никого похожего они не видели. Вот и думаю, как нам этого человека найти. Как минимум свидетель, волосы появились близко по времени к ограблению. А возможно и соучастник, точнее – наводчица, если она тайно сошлась с кем-то в доме заранее. Очень уж меня царапает совпадение с Дюраном-младшим и то, как точно ограбили. Обычно в кассе на выходные только мелочь на сдачу остаётся, а тут весьма крупная сумма, включая аванс за несколько дорогих заказов. Как девицу искать в городе – пока не представляю.

– Ничего, коллега, поможем. Мужикам скажу, весь город перетрясём. И хорошему человеку помочь, и я понял вашу логику. Если и впрямь сопляки с окраин оборзели, что уже такие вещи стали крутить – безнаказанно такое спускать нельзя.

Глава 8

Оперативный отдел и в самом деле расстарался, так что уже к концу недели Гийом знал про гостью всё. Звали её Виолетта Бланшар, она была на полгода старше Мишеля, и парень за ней вовсю ухлёстывал. По отзывам девица и впрямь была собой хороша, но Мишелю и близко не пара.

Это во Флоране семья Дюран владела лишь одним ателье, которое открыл ещё дед Мишеля и Жюльетт. Неплохо заработал бригадиром землекопов во время строительства плотин каскада Лилий, плюс, по слухам, его бригада отыскала во время работ один из спрятанных во время войны кладов. А дальше, видимо, деловая жилка и руководящая хватка оказалась чертой врождённой и наследственной. Дюраны выкупили участок рядом с домом и одни из первых начали шить на заказ, оборудовав мастерскую сразу на несколько швей. Два сына удачно вложили прибыль в развитие дела в Бастони.

Вроде бы как можно конкурировать в огромном городе? Дюраны придумали магазин готового платья. Подмастерья в цеху-мануфактуре потоком шили заготовки. Причём как хвалился Грегуар Дюран во время одного из ужинов, когда Гийом был у них в гостях, они даже внедрили швейные машинки на магии. Это когда один человек делает стежок, а ещё пять аппаратов-дублёров его повторяют. Только успевай нарезать выкройки и засовывать в аппараты. Дальше эти заготовки поступали в магазин. С клиента снимали мерку, портные в магазине как дом из кирпичей собирали набор заготовок, сшивали – и всего за полдня клиент получал костюм, два костюма, десять. Сколько захочет.

Ну а старший брат Мишеля и Жюльетт вместе с кузеном, живущим в Бастони, пошли ещё дальше. Придумали, что можно не только заготовки шить потоком и с помощью аппаратов-дублёров, но и костюм целиком. Особенно если сделать несколько стандартных размеров от маленького до большого, чтобы любой мог выбрать одежду под себя. Понятно, что качеством такая одежда будет похуже индивидуального заказа. Зато куда дешевле, и покупать её смогут люди даже небольшого достатка и сразу если понадобится – а не как сейчас, когда на каждые брюки приходится копить и носить, пока заплаты уже некуда ставить. Пусть идея была спорная и достаточно дорогая, она могла совершить маленькую революцию в портняжном деле. Потому-то Грегуар Дюран вместе со старшим сыном постоянно ездил в Бастонь, занимаясь с братом и племянником организацией фабрики. Мастерскую оставляли на Жюльетт. В их небольшом клане каждый обязан был разбираться в семейном деле, каждый проходил своеобразную «практику» в домашнем ателье. Однако если Жюльетт уже давно шила не как подмастерье и уж тем более не для заработка, а любила придумывать и изготовлять уникальные индивидуальные наряды – за ними в очередь выстраивались, то младшему сыну пока Грегуар не доверял. И поэтому числился тот лишь подмастерьем при мастерской. Как оказалось, чутьё главу семьи не подвело. Но Мишель этого не понимал, постоянно с сестрой скандалил. Не на этом ли в том числе его зацепили?

Виолетта Бланшар была иной. С трудом окончила обязательную муниципальную школу, но особо этим не тяготилась. Дочка одного из приходящих садовников – по всей улице Пастухов предпочитали нанимать специалистов со стороны, ибо самим возиться с садом некогда, а запустить участок и превратить в рассадник сорняков считалось дурным тоном.

И вот сейчас она сидела перед Гийомом. Свежее, живое лицо с блестящими чёрными очами, вздёрнутый кверху нос, румяные щёки, немного полные губы и роскошные чёрные косы. Девка была хороша, кровь с молоком. Но какая при этом в ней жила глупость. Ладно бы, поймав парня на крючок, надумала окрутить перспективного жениха, пытаясь пробиться к успеху через «между ног». Затащила бы в постель, если не под венец, так попробовать от парня залететь, чтобы дальше стричь золотые экю на содержание внебрачного отпрыска. Ну или просто крутила бы шашни «за интерес», молодая кровь взыграла и всё равно с кем, а так и парень неплохой, и деньги водятся: погуляли – разбежались. Нет, эта дура с Мишелем целовалась, позволяла себя немножко тискать выше юбки, постоянно получала от парня дорогие подарки, ходила с ним по ресторанам… и всё. Эдакая содержанка облегчённо-подростковой версии. Ибо как родилась с определённым общественным статусам, так и причисляла себя к нему, даже не пытаясь встать вровень с «молодым господином».

– Здравствуйте, месье следователь. Вы меня вызывали. Я… Я не знаю, зачем, но я готова. Ответить то есть готова, чего спросите.

– С вами говорит младший следователь Лефевр. Назовите своё имя, адрес проживания и род занятий. Семейное положение и с кем проживаете.

– Виолетта Бланшар. Я не замужем, с родителями живу, улица Шанзи дом пятнадцать.

– Хорошо. Предупреждаю об ответственности за дачу ложных показаний. Бланшар. Вы знакомы с месье Мишелем Дюран?

Гийом специально опустил вежливое обращение «мадемуазель», чтобы оценить реакцию. Но девчонка и не вздрогнула, неприкрытое унижение проглотила как должное. Следователь тут начальник, а она пыль.

– Нет. То есть да. То есть нет, это мой отец там у них работает, на улице Пастухов. А это сын хозяев. Кто он и кто я? Я и не бываю там на улице пастухов, отец меня и не берёт, – девушка говорила уверенно, но под конец сбилась и промямлила: – То есть я там раз или два была, отцу помогала. И Мишеля видела. Ну кто он, а кто я?

Вроде бы она честно и искренне смотрела на допрашивавшего полицейского, но на пару мгновений взгляд дёрнулся в сторону.

– Где вы были в субботу и воскресенье на прошлой неделе?

– На прошлой… ой, это когда ограбление было? Ну это же весь город про это говорит, а ещё отец у них как раз работает. Вот я и сообразила сразу. Где я была? Дома я была, а потом у подруги.

– У меня другие сведения. Вы были на улице Пастухов. Пройдёмте со мной.

– Зачем? – в голосе прозвучал страх. – Месье следователь, я ни в чём не виновата, мне зачем куда-то?

– Виолетта Бланшар, вы солгали. Вы хорошо знаете Мишеля Дюрана, и не только как сына работодателя вашего отца. На данный момент вы имеете статус свидетеля по делу об ограблении по улице Пастухов, дом четыре. Поэтому я прошу вас добровольно пройти со мной в лабораторию для проведения экспертизы. В случае отказа я выпишу ордер, и вас доставит туда уже полицейский наряд. Вы поняли?

– Д-да. Поняла. Х-хорошо, куда мне идти?

Бланшар проняло, руки задрожали. Хотя играть она не перестала, умудрившись выдавить немного слёз, раскраснелась, с одной косы соскочила ленточка, отчего волосы на кончике немного растрепались. Прямо картинка для прессы, как злой полицейский следователь почти довёл до истерики непорочную девицу. Только зря, посторонних здесь нет, а сотрудники и не такие цирковые представления видали.

Неизвестно как Бланшар представляла себе лабораторию, но явно ждала совсем не то, чего увидела. Комната, напоминающая обычную процедурную в больнице. Отделана белым кафелем, несколько столов, на которых пробирки, микроскоп, реактивы, иглы, устройство для забора проб крови и тому подобное. В углу шкаф для документов… или лекарств? И два эксперта в медицинских халатах, перчатках и медицинских масках на лице. Возле ближнего к двери стола – стул, куда и посадили девушку. Лаборант отрезал у неё небольшую прядку волос, зажёг горелку. Дальше маг-эксперт надел нечто вроде больших очков, только вместо обычных стёкол две хрустальные гранёные полусферы плоской стороной на глаза. Бланшар ошарашено крутила головой во все стороны, пытаясь понять. Для Гийома процедура была привычной. Лаборант сунул щипцами волосы в пламя, маг в это время смотрел через прибор, похожий на очки: устройство помогало разбивать ауру на спектры и сильно облегчало магу работу. Остро запахло палёным волосом, Бланшар поморщилась. Маг невозмутимо снял очки, отстегнул дужки и прижал плоскую сторону линз к специальному листу бумаги. Пару минут спустя слепок впитался, и на листе проступили какие-то наборы цветных кругов и полоски спектров. Эксперт достал из шкафа лист с контрольным слепком, быстро набросал заключение и отдал следователю.

– Бланшар, пройдёмте со мной обратно.

– И…и всё? Я больше не нужна?

– Я же сказал, пройдёмте со мной обратно. В лаборатории – всё.

Когда они вернулись в комнату для допросов, Гийом посмотрел на девушку самым суровым взглядом, отчего та съёжилась на стуле, и ровным, холодным голосом заговорил:

– Виолетта Бланшар, вы были предупреждены об ответственности за дачу ложных показаний и солгали. Вы не только хорошо знакомы с Мишелем Дюраном и согласно показаниям свидетелей находитесь с ним в близких отношениях. Вы также солгали, что не бывали на улице Пастухов. Экспертиза подтвердила идентичность вашей ауры волосам, найденным на месте ограбления. Вы побывали там незадолго до ограбления. Поэтому ваш статус переквалифицируется из свидетеля в подозреваемую в соучастии в ограблении. Вы будете задержаны на пять суток до выяснения обстоятельств.

Из девушки словно выпустили воздух, несколько мгновений она судорожно его заглатывала, напоминая рыбу, выброшенную на берег. Потом заголосила, и потекли слёзы:

– Нет, месье следователь, нет, неправда. Невиноватая я! Не грабила я ничего.

– Именно вы устроили в четверг, чтобы в кассе осталась крупная сумма денег в виде аванса за платья на наряды осеннего праздника. Вы сделали так, что Мишель не пошёл с отцом в банк и задержал отца дома, из-за этого инкассация была сорвана, а деньги остались в кассе, – выстрел был наугад, но попал в цель.

– Неправда, неправда, месье следователь. Это Мишель, тряпка он, сопляк. Да, да, я встречалась с ним. Да, он мне подарки делал, но он не мужик. В четверг мы договаривались, а он опоздал, и мы не пошли, куда он обещал. Мы поссорились, и я ушла.

– Вы отрицаете своё соучастие. Тогда что вы делали ночью на улице Пастухов в выходные?

– Это всё Мишель, это он! Он давно меня тискал, а в субботу мы ходили, он в мастерскую меня привёл и под юбку мне полез. Он тогда меня в субботу в мастерскую завёл, деньгами хвалился, показал, как много у них лежит – я в жизни таких деньжищ не видела. А я сказала, что он пусть сначала докажет, что мужик. Вон, пусть Йорану хотя бы поможет… – тут Бланшар прикусила язык, но было поздно.

Йораном звали предводителя шайки, набедокурившей у прокурора. А ещё она призналась, что знала – в кассе лежала большая сумма денег.

– Бланшар, все ваши показания будут внесены в протокол. Вы утверждаете, что связаны с бандой Йорана и именно вы познакомили с ними Мишеля?

И тут Бланшар, что называется, прорвало и понесло:

– Да, да! Он нормальный пацан. И правильно этому гаду отомстил. И не пришьёте мне соучастие. Ни туда, ни туда. Я давно Йорана знаю, а кто чего с кем знакомит – это наше дело, как и о чём мы треплемся. И ограбление вы мне не пришьёте. У меня как это, алиби есть. Я в это время у другого человека была. Вызовите его, он подтвердит.

– Кто?

– Ригур Андре, он механик с завода. У него квартира на Козьей улице, дом восемь.

– Хорошо. Я вызову его, и пусть он подтвердит ваши слова, – Гийом вызвал дежурного полицейского. – Проводите задержанную Бланшар в камеру до выяснения обстоятельств.

– Эй, а за что меня в камеру? Я невиновная!

Но полицейский застегнул привычным движением на руке девушки наручник, второй защёлкнул на своём запястье и потащил арестованную за собой. Сопротивляться здоровяку Бланшар, естественно, не смогла. Когда в кабинете никого не осталось, Гийом позволил себе сбросить ледяную маску и поморщился. Вот уж точно глупость надо внести в число смертных грехов. Похоже, все их неприятности случились из-за одной юной дуры.