Текст книги "Золотой тролль (СИ)"

Автор книги: Ярослав Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Погодка сегодня – к Четырём демонам, никак они наслали.

– А всё лучше, чем на ферме-то сейчас. А послезавтра-то по всем приметам наладится.

– Послезавтра. Лучше бы сегодня.

– Да тебе какая разница?

– Не скажи. Кревье сказали, что как раз через два дня на неделю уезжают. А у них проглоты знаешь сколько молока пьют? Раз в два дня целый бидон им таскаю, а это самый конец Прудовой. И хоть бы дорогу возле себя сделали, около их дома грязь же непролазная. Обидно. Как солнышко – их нет, а как поганая погода, они уже и здеся.

Тут женщины заметили подходившего Гийома.

– Здравствуйте, месье. Вам чего?

– Мне бы молока, красавицы. И творога со сметаной. И заказ хотел на следующие пять дней сделать. Чтобы мне тоже творога со сметаной приносили, и бутылку молока.

– Ой, да конечно, мы с удовольствием, месье.

Уже на обратной дороге на подходе к дому Гийома как молнией осенило. Вот он, источник информации! Клод Пажо неплохо умеет втираться в доверие, а молочницы тётки семейные, сердобольные. Почему бы и не пожалеть вроде хорошего мужика, которого и жена бросила, и суд несправедливо обошёлся? При этом молочницы отлично знают, кого и когда не будет дома, надолго ли уехал… Вдобавок не с посторонним же болтают, а таким же работником фермы. Почему бы не пожаловаться человеку, который так хорошо умеет слушать, что возле того вон дома грязь непролазная? А вот эти уехали, и заказов к ним возить не придётся, домой пораньше успеет вернуться.

За завтраком с огромным усилием, но Гийом смог отложить мысли о работе, чтобы не портить Иветт утро хмурым молчаливым видом. Довезя девочку до школы, на максимальной скорости рванул в Управление. А там – быстро проверить некоторые свои догадки и бегом в кабинет комиссара. К большой удаче, в том же кабинете нашёлся и прокурор, это экономило время.

– Доброе утро, месье комиссар Морен. Доброе утро, месье прокурор Фортен. Разрешите войти?

– А, доброе утро, месье Лефевр. Заходите. Судя по вашему довольному лицу и такому официальному обращению, у вас хорошие новости? Да вы не стойте на пороге, проходите и присаживайтесь.

– Да. Я уверен, каким способом Леже точно знал, что хозяев нет дома, и почему они не вернутся неожиданно в ближайший день-два. И как Пажо добывал для него эту информацию. Я проверил. Все кражи совершены в домах, которые покупали молоко и молочные продукты на фермах Дюбе и Жобен. Там же работает и Пажо. Молочниц заранее предупреждают, если никого не будет дома, чтобы они не заносили молоко. И список заказов – это не секретная информация, молочницы общаются между собой, они легко могут поделиться с хорошим человеком, что вот сюда на самый край города да ещё и по глине попросили лишний бидон доставить, а такой хороший клиент в центре уехал, как удобно было к нему по мощёной мостовой добираться.

– Хорошо, – согласился комиссар, прокурор молча кивнул. – Допустим. Мы опросим молочниц. Они подтвердят. Без вещей этот Пажо будет настаивать, что с ним делились по доброте душевной, он по глупости и простоте рассказал всё квартиранту.

– Да. Я тоже подумал про это же самое. Но куда он мог деть добычу? Довериться просто знакомым, отдать вещи, подозрительно напоминающее краденое? Порядочный догадается и не примет, а прохвост просто-напросто присвоит. Закопать просто в поле за городом или спрятать на каком-нибудь пустыре? Слишком рискованно, а вдруг найдёт кто-то другой? Если вдобавок на вещах кто-то поставил метку от кражи – нелегальные глушилки слишком прожорливые, их надо заправлять каждые несколько дней, иначе перестанут работать. Ладно, вещи он вынес в карманах и под пальто. А что же дальше? Нужно место, куда он приезжает постоянно, не вызывая подозрений, и чтобы тайник находился под присмотром. И достаточно далеко от Флорана, чтобы метка против краж не зазвенела во время поисков в городе. Фермы Дюбе и Жобен – идеальное место.

Несколько минут комиссар и прокурор обдумывали слова Гийома. Наконец, прокурор сказал:

– Ну что же, звучит разумно. Я подпишу ордер на обыск.

Погода разошлась не на шутку, снег усилился, но и стало теплее, так что снежинки у земли разлетались мокрыми каплями и туманом, казалось, всё заволокло белёсым киселём. Лететь на ковре в такую погоду рискованно, может отсыреть, так что взяли два конных экипажа. Добирались в итоге заметно дольше, чем изначально рассчитывали, приехали мокрые и злые. Вдобавок, поскольку обыски шли за пределами города, основную часть команды составляли жандармы. В деревнях нравы проще, городской привычки к витиеватой вежливости нет. Потому и в обычные-то дни жандармы деликатностью не отличались – сейчас же, промокшие и замёрзшие, эти здоровые мужики в полицейской форме вообще выглядели натуральной бандой варваров, готовой пойти на приступ фермы, обещающей тепло и уют.

Хозяина фермы месье Жобена при виде нежданных гостей чуть инфаркт не хватил. Гийом еле смог его успокоить, что к нему претензий нет, а идут обычные следственные мероприятия. Впрочем, уяснив, что ни его, ни постоянных работников ни в чём не подозревают, этот усатый и пузатый дядька мгновенно повеселел, развил бурную деятельность «помочь господам полицейским» и даже приказал налить всем подогретого вина. В итоге прощались обе стороны, в целом довольные друг другом. Пусть вещей и не нашли, несколько работников подтвердили, что последнее время Пажо и в самом деле стал гораздо внимательней к соседям и всегда готов поговорить о жизни и по душам.

Когда ферма скрылась за поворотом дороги, к Гийому обратился месье Жермен Мартен: старика включили в состав группы как самого опытного полевого сотрудника полиции. В молодости он немало поднаторел в поисках тайников скупщиков краденого, поэтому комиссар решил, что помощь старого инспектора лишней не будет.

– Не расстраивайтесь, месье Лефевр. Я лично и не ждал, что мы найдём именно тут.

– Так по мне заметно? – грустно улыбнулся Гийом.

– Не очень, только если присмотреться. Позволите высказать мнение?

– Конечно, месье Мартен. Вы тут самый опытный.

– У фермы планировка неудобная, чтобы тайник делать. Она новая, просторная, всё везде просматривается, по крайней мере, в тех местах, куда Пажо имел постоянный доступ. Но я тут поговорил, этот Пажо явно примерялся, некоторые его вопросы на это намекают. Уверен, что он решил не рисковать и спрятал на ферме Дюбе.

Когда они поехали ко второй ферме, Гийом сразу же мысленно согласился со старым инспектором. Здесь хозяйство росло понемногу год за годом несколько десятилетий, оттого здания образовывали натуральный лабиринт. Да и сами строения уже немолоды, не так уж трудно вынуть какой-нибудь камень из стены и оборудовать за ним тайник.

Поиски заняли больше времени, провозились до самой темноты. Но зато обнаружили краденое! Преступник вроде бы рассчитал верно. Запах навоза отобьёт нюх собакам, а хаотичный фон магических меток на коровах, амулеты от насекомых на здании и тому подобное заглушит маячки на вещах, если таковые имеются. Но против опыта и сноровки старого инспектора криминальные таланты самоучки вроде Пажо оказались бессильны. Месье Мартен нашёл тайник обычными допросами работников и тщательным обыском потенциально подозрительных мест. И что самое главное, в вещах остались несколько волосков, по ауре однозначно принадлежавших Клоду Пажо. Да и мешковина, в которую были завёрнуты вещи, по заключению мага-эксперта долгое время лежала именно в квартире Пажо.

Маска добропорядочного гражданина с лица пойманного сообщника грабителя сползала с превеликим трудом. Вроде и расцветка давно поблёкла, и многочисленные дыры в ткани выдают настоящее лицо, а любитель маскарада по-прежнему пытается дурачить окружающих. На допросе поначалу он демонстративно удивлялся: «Вещи? Краденые? Те самые?! Да не может быть!» Затем пытался возмущаться, что «недостойный жилец мало того что грабитель, так ещё и решил подставить хозяина квартиры, организовав тайник на ферме, где тот работает». А дальше с ним, совершенно неожиданно, случилась истерика. Пажо трясся, всхлипывая, тёр лицо кулаками:

– Если бы я знал… Если бы я знал… Никогда!

Из дальнейшего стало понятно: если бы он знал, что всё равно их поймают, он никогда не связался бы с этим Леже, никогда-никогда не совершил бы преступления. Гийом поморщился. Тот же Пьер-Антуан Леже и то вызывал больше сочувствия, хотя бы своей искренностью. А у этой человеческой плесени единственный мотив раскаяния – его поймали. Вот уж точно, превращение в плесень необратимо.

Происшедшая в Пажо метаморфоза избавила от необходимости задавать вопросы. Теперь он давал показания взахлёб, успевай записывать. Как познакомились, откуда Пажо узнал про занятия Леже. Как гость разбередил воображение, продемонстрировав своё умение обращаться с замками, как разработали план и оговорили доли.

Дело можно было считать раскрытым, но вот не давало Гийому покоя ограбления на улице Пастухов. Статуэтки среди вещей не обнаружилось. Пажо ничего не знал, он был не в курсе, какие вещи сообщник брал из чужих домов, а просто складировал всю добычу в тайник. Сначала в квартире, потом на ферме. Да и сам Пьер-Антуан такое ощущение, что просто поддакивал вопросам про первое ограбление, а сам там никогда не бывал.

Вроде бы всё отлично, почти всё украденное нашли. Если Леже даже откажется от признаний по улице Пастухов, суд просто исключит один из эпизодов за недоказанностью. Вот и всё, остального хватит. Занозой сидело то, что Пьер-Антуан не помнил фигурки тролля! А ведь такую редкую и приметную вещь он просто обязан был запомнить. Вдобавок как профессионал, он сразу определил бы, что это не золото, а сплав, вещь раритетная, но не настолько дорогая и её кража срок не увеличит. Промучившись несколько дней, Гийом пришёл к комиссару.

– Вы уверены, месье Лефевр? Зачем этому Леже оговаривать себя? – удивился комиссар. – Мы ж его не заставляли признаваться.

– Ему сейчас, в принципе безразлично, за пять или шесть краж получить очередной срок. Зато он с самого начала понял, как нам хочется, чтобы все кражи были совершены им.

– Решил оказать нам услугу, – задумчиво сказал комиссар. – Ему мелочь, нам приятно, а в итоге мы ему в ответ облегчим жизнь. Ходка не первая, он такие вещи понимает сразу. М-да… Давайте-ка поговорим с ним на пару. Судя по вашим словам, этот тролль – штука крайне приметная, Леже действительно обязан был фигурку запомнить.

– Думал, в тюрьму повезут, а вы опять допрашивать, – ещё с порога проворчал Леже. Заметил комиссара и удивлённо поклонился. – И такой большой начальник пришёл. Доброго вам дня.

Услышав от комиссара вопрос точно в деталях описать вещь, украденную на улице Пастухов, Леже искренне удивился:

– Зачем это, начальник? Ведь если скажу правду, что в глаза не видел никакой фигурки и мастерской этих Дюранов тоже, вы же всё равно не поверите? – И тут же по выражению лиц сообразил, что поверят. – Как хотите, мне так и так срок получать. Или думаете, на суде откажусь? Теперь уж нет. За пять ли шесть – одинаково дадут. Если бы вещи не нашли, от всех, кроме поличной, отказался бы, факт.

Когда они с комиссаром вернулись к нему в кабинет, месье Морен сел на своё место, задумчиво подвигал по столу чернильницу, и только затем сказал:

– Вы правы, месье Лефевр. На улице Пастухов его не было. Это кто-то другой. Завтра выделяйте кражу по улице Пастухов в отдельное дело.

Глава 11

Под вечер погода окончательно испортилась. Фонари светились особенно тускло, выл ветер. Отовсюду сырость: из воздуха, из стен, сверху, снизу. Из серых облаков, затянувших небо, падал мокрыми хлопьями снег, едва коснётся земли – собирался в лужи и пропитанные водой сугробы. Всё растает уже утром, но пока сугробы лишь делали совсем непроходимой невылазную грязь, превратив улицы в подобие болота. Пускай благодаря ковру не приходилось по дороге от Управления до дома хлюпать по лужам, да и тепловая завеса надёжно прикрывала от мокрого снега, от одной мысли, как от сарайчика-гаража до дома бежать по такой погоде, так сразу Гийома передёргивало. Плюнуть разок на правила пользования ковром, приземлиться на крыльце? А ковёр занести и оставить стоять в прихожей. Утром возни, конечно, отчищать щёткой от домашней пыли перед стартом. Зато сейчас в тепле. Оставить дверь дома открытой, чтобы в спину давала тепло, чистить, стоя на крыльце. Не так уж промозгло…

Додумать соблазнительную мысль и уговорить себя Гийом не успел. Прямо возле ворот дома парил ковёр, на котором ждали… Жюльетт и её старший брат Ульрик. Причём стоило оказаться рядом, как Ульрик немедленно, пользуясь близким знакомством и, не дожидаясь вопросов, начал:

– Привет – и у тебя, Гийом, десять минут. Мы ждём, летишь с нами.

– Э-э-э. Привет. И здравствуйте, Жюльетт. Ульрик, извини, после рабочего дня голова гудит. Куда и чего мы должны? Может быть, вы лучше в дом пройдёте?

– Я так и знал, что кто-то забудет. Между прочим, Дюмушели приглашали всех заранее. И даже не думай отказываться. Дюмушели заранее напомнили, что нас и тебя они обязательно хотят видеть. Потому бегом переодеваться. И по той же причине ты летишь именно с нами, чтобы не улизнул раньше времени. А то знаю я, занятой ты наш.

Гийому оставалось молча пробурчать неразборчивое согласие. Он и в самом деле почти забыл про приглашение на званый ужин от месье Дюмушеля на сегодня. Решил, хотя отказать и выходило немного неудобно, всё равно некогда сидеть вечером на такой ерунде, как официальное мероприятие. Если уж он так нужен, лучше потом заехать и пообщаться в спокойной уединённой обстановке. Видимо, Ульрик подумал то же самое, раз лично собрался друга взять за шкирку и привести на званый ужин. Да и Жюльетт будет хорошей компанией, тем более он давно уже не заглядывал к Дюранам – и стоило быть честным, по общению с умной и приятной девушкой капельку соскучился. Но давила совесть, что семейную реликвию, статуэтку тролля, они так и не нашли.

Уже на месте Гийом в очередной раз подумал, как повезло, что состояние ушло именно к Роже Дюмушелю – насколько по уму тот организовал приём, хотя раньше такими вещами, конечно, не занимался. Не стал перегружать постоянную прислугу, экономя гроши, а наоборот – явно попросил их совета, как делала покойная мадам Ланжевен. Садовник только встречал гостей. Дальше ему на вечер в помощь наняли шустрого парнишку, который сопровождал прибывших до крыльца, чтобы они сразу могли войти в дом, а дальше уже сам парковал их ковры. Точно так же в помощь экономке пригласили трёх девушек и двух парней. Можно было не сомневаться, что и на кухне готовят нанятые повара, а постоянная кухарка не надрывается одна за всех, а лишь руководит процессом.

Ещё порадовало, что Дюмушели долго жили на севере страны, где переняли многие традиции Империи. В частности, любой праздник обязательно начинается с застолья, причём кормят не для видимости какими-нибудь декоративными тарталетками и бутербродами с икрой, а подают полноценную перемену блюд от салата до горячего и десерта. Учитывая, что Гийом не успел поужинать на работе, рассчитывая поесть уже вернувшись домой, нормальная еда была очень вовремя.

Жюльетт, Ульрик и Гийом оказались последними, причём чисто случайно совпало – прибыли они минута в минуту к назначенному сроку. Оставалось мысленно посмеиваться: вот из таких совпадений и складывается репутация. При этом список гостей вызвал удивление. Ладно, Жан-Пьер Дюссо вместе с Иветт, всё-таки лучшая подруга дочери хозяев. Хотя тогда почему остальные без детей, а девочки сидят за общим столом? И нет младшего сына хозяев. Ещё две семьи со здешней улицы из тех, с кем Дюмушели сошлись ближе всего. С натяжкой понятно, с чего тут заместитель мэра месье Фортен. Всё-таки благодаря установленному именно у него «сторожу» арестовали неуловимого грабителя. Но тогда зачем приглашены ещё четыре семьи, которые в городе значат немало и все не рантье? Тот же месье Пюэль владеет почти четвертью молочных ферм вокруг Флорана и единственным в округе молокоперерабатывающим заводом. Вроде бы понятный выбор гостей, тем более что и сам Роже Дюмушель как раз готовится производить и продавать «сторожей» – во Флоране принято поддерживать своих, остальные семьи будут только рады, если в городе появится новое прибыльное дело. Логично пригласить в эту компанию Ульрика. Зачем тогда нужны Гийом и Жюльетт?

Месье Дюмушель и дальше продолжал северную традицию: за столом хотя и общаются между собой, но о делах или все поздравления можно, только когда гости сыты. Учитывая погоду на улице, сейчас эта традиция была весьма к месту, поэтому никто не возражал. Лишь когда гости после плотного ужина, наконец-то немного почувствовали друг другу родными и братьями, подали десерт, и месье Роже заговорил:

– Мадам и месье. А теперь, позвольте мне пару слов, зачем я сегодня всех вас пригласил. Вот две наши виновницы сегодняшнего торжества. Иветт Дюссо и моя дочь Николь. Все вы знаете, что недавно наши девочки совершили изобретение. Совершенно самостоятельно и большое, серьёзное инженерное изобретение. Две недели назад нам подтвердили патент, и вот вчера наконец-то пришло официальное подтверждение Государственной Промышленной палаты о регистрации патента на их имя. Патент действует не только на территории нашей страны, но и на территории Северной империи. Поздравляю!

В комнату проскользнули две девушки из прислуги, отдали в руки поднявшимся из-за стола смущённым девочкам два свитка. Как полагается для таких документов – на зачарованном пергаменте с особыми магически закреплёнными водяными знаками. Внизу на золотистом шнурке висит большая печать красного сургуча, тоже зачарованная.

Дальше начались поздравления родителям, воспитавшим таких умных детей. Ретрограды, может быть, и поморщились бы, мол, девочки. Однако сегодня собрались лишь те, для кого важен был не пол, а возраст – в неполные тринадцать лет сделать изобретение, которое признали в Промышленной палате как заслуживающее внимания и пригодное к промышленному производству. Потому аплодировали все от души. Следом поздравляли по очереди остальных, без кого, по словам месье Дюмушеля, ничего бы не случилось. И заместитель мэра вместе с месье Пюэлем, которые помогли быстро оформить патент, и другие. Неожиданно досталось тёплых слов месье Лефевру, который, оказывается, и способствовал переезду Дюмушелей во Флоран, написав им письмо. Хотя тогда Гийом заполнял и пописывал всю бюрократическую волокиту просто как младший из двух следователей, занятых в деле. Поздравили и Жюльетт, благодаря которой, по версии мадам Дюмушель, девочки и познакомились, когда сначала встретились у неё в ателье, а потом пошли вместе с ней в кафе... Гийому оставалось лишь гадать, зачем мадам Дюмушель и Жюльетт именно такая версия событий – ведь не просто так женщины переглядывались между собой.

Наконец, тосты и поздравления завершились, гости встали из-за стола и чинно прошли в другую комнату. Как всегда в таких случаях бывает, стараясь размяться после плотной еды, кто-то из мужчин пошёл курить, несколько дам, усевшись на диванчике в уголке, начали разговаривать о разных материях. Совершенно неожиданно выяснилось, что родители Жюльетт, помимо обязательной школьной программы и уроков семейного дела решили дать дочери классическое образование ближе к тому, которое предпочитали в старых семьях. Оказывается, Жюльетт посещала уроки вокала. Когда она, смущаясь, согласилась спеть пару куплетов известной оперетты, по комнате поплыло очень милое бархатное сопрано. Тут же кто-то вспомнил, что мадам Дюмушель на севере была солисткой местного церковного хора, а среди гостей нашёлся человек, весьма профессионально умевший играть на пианино. Вокруг импровизированного концерта мгновенно собрался круг слушателей.

Ульрик ушёл слушать музыку, заодно подбадривать своим присутствием сестру. Очень уж неожиданно для себя Жюльетт оказалась в центре общего внимания. Гийом тоже предпочёл бы слушать концерт, ему понравилось, как поёт Жюльетт. Однако его неожиданно перехватил месье Дюмушель.

– Спасибо, что пришли, месье Гийом. Очень рад вас видеть. Уф, – он достал платок и промокнул лицо от пота. – Николь и Иветт просто молодцы, конечно. Я в её возрасте о таком даже и думать не мог.

– Я слышал, Николь мечтает в университет поступить?

– Да.

– Тогда, кстати. Можете её поздравить. Я тут, когда в Бастонь ездил, навещал друга моего деда, мэтра Робера. Он много лет преподавал в университете, да и сейчас за ним сохранили должность профессора-консультанта. Мэтр рассказал, что со следующего года, чтобы привлекать побольше талантливой молодёжи из небогатых семей, тем, кто имеет, скажем, патент Промышленной палаты или какие-то другие равного статуса звания или дипломы, их будут засчитывать как вступительные экзамены. Стипендия Николь и Иветт не нужна, как и кредит на обучение, но экзамен они, считай, уже сдали.

– Да? – искренне удивился месье Роже. – Удивительно. Но я пока Николь не скажу, и так уже самомнение выросло. Заслуженно, но… Как бы не лишнего, в её-то возрасте, – он снова тяжко вздохнул. – Вот даже не знаю, что делать. У этого патента такие перспективы. Я на угольных шахтах начинал, там эти лампы с руками оторвут. Мы тут с месье Пюэлем уже договорились, пока вместе с ним начнём. И для его ферм, и соседям. Вон, месье Ульрику я уже лампы пообещал. Не потянем мы большой масштаб. У меня тут со «сторожем» всё начинается, это важнее. Но и с лампами просто жаба душит. Николь и Иветт ведь первые, кто придумал, но как только лампу увидят другие... Год, два – придумают что-то своё похожее. Не знаю, чего делать.

Гийом согласился кивком и взял с подноса у официанта, который как раз шёл мимо, бокал вина. Смочить горло и взять паузу подумать, потому что вроде от него просят совета, но мысль в голове крутится, а никак не оформится.

– Знаете, месье Роже, есть одна идея. Не обещаю, но лучше, чем ничего. Я ведь упоминал, что в Бастони живёт мэтр Робер. Он мне пожаловался, как любит работать ночами, когда город успокаивается, но ему неудобно всё время включать люстру в кабинете. А обычная настольная лампа даёт слишком мало света. Подарите ему настольный вариант. Заодно подарите с десяток ламп в полицию и в мэрию. Я помогу оформить вам хвалебный отзыв, как ваше изобретение эффективно помогает работе полиции. Думаю, месье Фортен с удовольствием напишет вам точно такое же заключение от лица мэрии. А дальше вы перешлёте мэтру подарок и от моего лица попросите совета. Мол, у вас есть патент, уже отработанная технология, лампы получили положительное заключение и на производстве, и в разных государственных службах. Есть планы по внедрению полезной вещи и в других областях. Не посоветует ли мэтр подходящего инвестора? Месье Робер горячий сторонник прогресса и обожает интересные технические новинки. Вдобавок половина Промышленной палаты Бастони – его ученики. Думаю, он знает кого-нибудь вам подходящего. Тем более, у вас не голая идея, а уже готовое производство, которое надо всего лишь масштабировать.

– Ох, спасибо, месье Гийом. Не знаю, чего бы я без ваших советов делал. Вот хоть и в самом деле включай вас как пайщика в предприятие, вы меня который раз уже выручаете.

– Да ладно вам, – немного смущённо ответил Гийом. – Я всего лишь даю совет, а остальное вы сами. Но вы ведь со мной не про патент хотели поговорить? Вам же что-то другое очень надо, но вы никак не можете придумать, как подступиться? Да ладно уж, говорите прямо, а все эти кружева из слов оставьте месье Фортену, он это дело любит и у него лучше нас вместе взятых получается.

Месье Дюмушель отвёл взгляд в сторону. Тоже взял у официанта бокал вина, выпил и лишь затем решился:

– Уф. Ну… в общем-то – да. Я хотел вашего совета. Нельзя ли мне этого Пьер-Антуана Леже как-нибудь выкупить?

Гийом на этих словах аж поперхнулся.

– Зачем вам этот уголовник? Дома грабить и замки вскрывать?

– Если честно – да, – покладисто согласился месье Дюмушель. Но увидев выражение лица Гийома, поспешил уточнить: – Понимаете, я тут с ним в тюрьме пообщался. И этот Пьер-Антуан проговорился, что если бы он знал про «сторожа»… В общем, в текущей версии он бы сумел вскрыть дом и не потревожить сигнализацию. И даже сказал как. Ну я и подумал, что мне такой человек просто необходим. Тем более, он сейчас искренне завязать с воровством хочет. Тут вроде бы при задержании какая-то тётка его очень обидела, сказала, что такой лоб, а пользы от него меньше чем от пацана безусого. Ну и отец-настоятель ещё по мозгам здорово своими проповедями прошёлся. Я слышал, вы большой знаток законов. Может, есть какой подходящий?

Гийом невольно усмехнулся. Настоятель городской церкви был известен тем, что считал своим долгом навестить каждого задержанного с душеспасительными беседами. Комиссар был не против, считая это полезной профилактикой. Отпетого уголовника вряд ли разговорами проймёшь, но влетевшая по первому разу молодёжь от страха ещё очень податливая. И если своими проповедями отец-настоятель хотя бы половину наставит на путь истинный – уже большой успех. Но чтобы вот так на закоренелого грабителя подействовать… действительно, редкость. С другой стороны, если месье Роже прав, то это было бы действительно куда полезнее, чем лет через пять ловить Пьер-Антуана снова.

– Да уж. Задали вы задачку. Нет, самое глупое, что просто купить вы его можете хоть завтра. Нам в Академии на истории юриспруденции этот закон приводили как пример подводных юридических камней, застрявших от старых кодексов. Лет четыреста назад приговорённого преступника-рецидивиста любой мог выкупить как раба, разве что без права перепродажи. Но рабство давно отменено… Стоп. А знаете, есть идея, – на самом деле вспомнил Гийом в первую очередь про Мишеля: чтобы к брату Жюльетт потом даже тени претензий не возникло. Дескать, не ради него одного старались, а хоть и по особому случаю, но и другим могут такое же устроить. – Срок и приговор на свои пять лет этот Пьер-Антуан в любом случае получит. Но дальше можно сделать так, что раз была чистая кража без вреда здоровья и прочего, вы его выкупаете на поруки. Честно говоря, шито всё будет белыми нитками, но если подключится отец-настоятель, комиссара и судью мы убедим. Однако сразу скажу, вы готовы рискнуть? В этом случае вы гарантируете, что на время действия приговора готовы оплатить любой вред, если этот Пьер-Антуан сорвётся.

– Готов. Я уверен, он искренне хочет завязать. Я таких на севере видел, когда на шахтах работал. Ему сейчас дай шанс уважаемым человеком стать – он зубами в него вцепится. А мне он ну просто жизненно необходим, и с его опытом, и с его талантами.

– Хорошо. Тогда поговорите с отцом настоятелем, потом загляните ко мне вечерком, я скажу, как петицию составить. И вместе к комиссару сходим.

Гийом, считая разговор закрытым, уже собрался было присоединиться к кружку вокруг пианино, когда к ним не ним неожиданно подошёл Ульрик Дюран.

– Месье Роже, прошу меня извинить, срочно вынужден вас покинуть. Я планировал ехать завтра вечером, но тут ко мне прислали посыльного с запиской. Кузен пишет, срочно нужно моё присутствие. Я ближайшим ночным поездом мчусь в Бастонь.

– Конечно, конечно, месье Ульрик. Я понимаю, дела не всегда могут ждать и подстраивать своё расписание под наш отдых. Благодарю, что вы и Жюльетт смогли приехать.

– Ну Жюльетт может не торопиться, у неё завтра выходной день. Гийом я тебе доверяю и оставляю сестрёнку на тебя. С тобой ей даже без меня здесь оставаться вполне прилично. Ты же не против? Да, спасибо, что согласился за ней присмотреть. Всего доброго, месье Роже.

И убежал, оставив растерянного Гийома.

У Дюмушелей задержались допоздна. Тем более, после того как основная масса гостей разъехалась, хозяева уговорили отдельно посидеть уже чисто по-дружески в небольшом кругу Жан-Пьера с Иветт, Гийома с Жюльтетт и ещё одну семью, которая жила по соседству. В итоге Жан-Пьер вместе с Иветт остались с ночёвкой. Гийом с Жюльетт отказались. Всё-таки если незамужняя девушка не вернётся ночевать, это будет выглядеть не очень прилично – а Гийом обещал её брату сопровождать Жюльетт «до порога».

Уже когда они попрощались и вышли на крыльцо, тогда и сообразили – Ульрик торопился и улетел на ковре. А Гийом сегодня без своего. Можно бы вызвать коляску, но… Весь день и вечер над городом буйно металась самая настоящая вьюга, шаркая по стёклам белыми крыльями, густой стеной падал снег, разбиваясь в мелкую пыль о стены дома, крыши и деревья. Сейчас же тучи совсем раздуло, зимняя ночь опустилась над городом, в домах зажглись жёлтые и красные огни, на тёмном небе всплывали звёзды. В морозном зимнем воздухе, перепутываясь, плыли густые мягкие звуки засыпающих улиц. В такую ночь приятно ходить по городу, из улицы в улицу, забираясь в самые глухие углы. Идёшь – точно на крыльях несёшься, перед тобою ползёт твоя тень, гасит искры света на снегу, смешно тычется в тумбы и заборы.

– А может, пешком? – предложил Гийом. тем более мадам Дюмушель очень удачно одолжила девушке галоши... – Тут не так уж и далеко. Коляску всегда успеем поймать. Ты согласна?

Не дожидаясь ответа, взял девушку под руку и зашагал с ней по улице.

Причудливый иней на ветвях, мерцающие окна домов, а кругом белое-белое. После метели в свежем снежном уборе город казался чище и уютнее. Утром всё начнёт таять, пока же Флоран шептал, шуршал, супился в сизой морозной дымке, согревал себя жёлтыми мерцающими огнями, кутаясь в пар и дым от печей и каминов. И было хорошо идти вдвоём под руку, когда есть только звёзды и снег, да ещё взъерошенные птицы на крышах. И даже когда они добрались до дома Дюранов, вовсе не было грустно, что прогулка закончилась. Наоборот, это было как с вином – есть мера, до которой оно приносит лёгкость на душе счастье, но стоит добавить хоть каплю лишнего, как обернётся опьянением и жестоким похмельем.

Уже когда они стояли возле крыльца, Жюльетт поблагодарила:

– Спасибо тебе. Это было прекрасно. До встречи.

– До встречи, – ответил Гийом, и ни мгновения не сомневаясь, поцеловал девушку в щёку.

А дальше торопливо пошёл домой. Потому что очень не хотелось, чтобы Жюльетт увидела, как он всё-таки покраснел, будто мальчишка. Мог бы и раньше подумать, прежде чем обращаться к девушке на «ты». Хорошо Жюльетт очень тактичная, не стала его поправлять. А ещё… он же её чуть в губы не поцеловал, в последний момент поправился. И как она после этого на него бы посмотрела? На что внутренний голос ехидно прокомментировал: «И зря не поцеловал. А Жюльетт девушка вежливая и тактичная, она бы тебя поняла».