Текст книги "Этот мир твой (СИ)"

Автор книги: Ярослав Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Вячеслава посадили на стул в центре полукруга, и последовал вопрос.

– Пилот Корсак, каким было распределение ролей в «громобое» во время боя?

– С самого начала по результатам тренировок мы решили, что мне лучше удаётся вождение. Паула лучше стреляет за счёт своего боевого опыта истребителя, стрелковым оружием она владеет тоже намного лучше меня.

– Во время боя ситуация менялась?

– Да. После одного из попаданий нарушилась герметичность кабины. Очевидно, в этот момент оказалась повреждена система двойного управления. Мы вынуждены были её отключить.

– Хорошо. Опишите, пожалуйста, подробнее действия вас и вашей напарницы с начала и до конца боя…

Вышел из кабинета Вячеслав мокрый как мышь, но с ощущением, что вроде бы они победили. Военные с базы открыто были на их стороне – пусть «громобоя» разбили так, что восстановлению он, скорее всего, не подлежит, зато после того, как артдивизион накрыло деструктором, всё равно удалось спасти наземные войска и сорвать свегам операцию. Разгромив пехоту, они рассчитывали прорваться к оставшейся без прикрытия Сосновке. Вдобавок уничтожили тщательно замаскированный транспортный модуль, теперь даже если в следующий раз кого-то из людей захватят, вывезти пленников окажется сложнее. При этом пилоты-защитники хоть и рисковали, но рисковали разумно и сами не пострадали. Таня подчёркнуто держала нейтралитет, это в нынешней ситуации тоже стоило немало. Остальные пусть и не определились, но и откровенной враждебности не высказывали.

Ни в приёмной, ни в коридоре или возле гардероба Паулы не было, а найти её нужно срочно. И поговорить. На улицу через главный вход она точно не пойдёт, там ждут остальные, начнут расспрашивать, а она сейчас явно никого не желает видеть. В этом можно не сомневаться. Запираться и рыдать в туалете – глупо, опять же не тот человек, чтобы ради личных переживаний занимать общественный туалет. Тогда где?

Из бокового коридора показался Радомир. Толкнул Вячеслава к стене, сам встал, зажимая парня в углу, и не столько заговорил, сколько зашипел сквозь зубы:

– А теперь правду. Мне лапшу на уши можешь не вешать, я не эти, наверху, – он ткнул пальцем в направлении кабинета с комиссией. – Я почти семь лет пилотом, я по записям Дмитро и по манере вождения до секунды скажу, когда Паула на контроле была, а когда ты. Вы оба были в Питере, ты сам признавался, что видел всё. Кого она в тот день потеряла? Кого-то очень близкого? Я прав?

На мгновение Вячеслав ощутил соблазн перевалить всё на Радомира, но тут же загнал малодушие поглубже.

– Не было ничего. А если что-то и было, это не моя тайна. Спроси сам. Захочет – расскажет.

– Не твоя? Её после этого списали и к нам выбросили. На те боже, чего нам негоже? Вам и такое сойдёт на усиление? Чтобы координатор согласился, ему подкинули версию, что для прикрытия важных объектов Каменногорска будет отдельное воздушное звено на две «пятёрки»?

Про истребители Вячеслав до этого не задумывался, но мысль показалась ему интересной. Сейчас обдумать нет времени, но потом… Надо только закончить с Радомиром, найти Паулу, а там уже можно и думать.

– Чего молчишь? Она же, как увидит свегов, опять сорвётся, полезет мстить. Сейчас повезло, два дурня живы, и остальные тоже. А в следующий раз она и сама угробится, и остальных подставит.

– Следующего раза не будет. Я обещаю, что подобного не повторится.

– Не повторится. Спишу на хрен, мне кота в мешке не надо. Или лучше сказать – мину на взводе?

– Списывай. Но тогда следом подам рапорт и я. Буду жить как гражданский в промзоне, пусть и без права выбора профессии. Мы приехали вместе – и уедем вместе.

– Шантажировать меня вздумал? – и вдруг Радомир как-то резко успокоился. – Почему ты за неё так беспокоишься? Честно, тогда я обещаю подумать.

– Там, в Питере, мы все обязаны ей жизнью. Свеги шли на посадку чуть ли не нам на голову. Остальные, кто с Ирландской зоны летел, не успевали. И если бы не Паула – нас бы всех там и похоронили.

– Вот значит как. Хорошо. Будем считать… аргумент. Дам вам шанс. Но только один. Я видел, Паула пошла вон туда, – Радомир махнул рукой в ту сторону, откуда пришёл. – Ты хотел с ней поговорить? Беги, может ещё и догонишь.

– Спасибо.

Коридор закончился запасным выходом. Вячеслав успел себя поругать, что про него не вспомнил сразу. Выскочил из здания, судорожно пытаясь сообразить, в какую сторону Паула могла пойти дальше – если как раз начался дождь, а зонтика у неё с собой точно нет. Искать девушку не пришлось. Запасной выход открывался в небольшой глухой дворик без окон. На улицу вела калитка, но Паула туда не пошла. Напротив выхода из главного здания было небольшое крылечко с козырьком, какая-то подсобка. На этом крылечке Паула и сидела, опираясь спиной на запертую дверь, и плакала. Трогать её сейчас не стоило, поэтому Вячеслав просто сел рядом. Заметив его, девушка в очередной раз всхлипнула, посмотрела на парня красными от слёз глазами и сказала:

– Прав был дядя Пётр. Меня гнать надо. Подальше, запереть. Я же всех подвела. И тебя чуть не убила, и Женю с Дмитро. Они же полезли меня спасать. Гнать меня, гнать. Дура, героиня недоделанная. Я же сорвалась. И снова сорвусь.

– Гнать тебя уже поздно. Я за тебя поручился и на комиссии сделал тебя героем. Ну… себя тоже немножко.

– Ты не понимаешь!..

– Ну почему? Я всё понимаю. Не обижайся, мы и в самом деле и в Питере, и в Токио встретились случайно, но знал я про тебя с самого начала. Точнее, узнал ещё в мае, когда интересовался, что за человек Пётр Матвеевич. Он меня как раз тогда к себе зазывал. И на него не обижайся, он тебя из пилотов к себе не переводил, ему самому про это тоже сообщили в последний момент.

– И молчал…

– Тсс, – Вячеслав приложил свой палец к её губам. – Иначе мы сейчас наговорим лишнего. Да, молчал, потому что не согласен с ними со всеми. Ты давно могла перебороть свой страх. Тебе этого просто не дали сделать.

– Поздно…

– Да нет, не поздно. И выслушай меня сначала, а потом уже спорь. Комиссия поверила в случайность, хотя перед Палычем мне и неудобно. Влетит ему за корявый монтаж. Радомиру я поставил условие – или мы вдвоём здесь, или оба уезжаем. Петру Матвеевичу скажу то же самое. Да, шантаж, но мы им всем нужны. Так что придётся тебе остаться и научиться держать себя в руках.

– Я не могу… Как я девчонкам посмотрю в глаза? А остальным?..

– Да куда ты денешься? Сможешь. Прослежу и помогу.

– Тоже мне… заботливый старший брат.

– Ну насчёт старшего не знаю, – улыбнулся Вячеслав, – не уверен. Зато просто братом буду с удовольствием. Всегда мечтал о сестре, но родителям всё как-то было не до этого. Не против, если моей сестрой будешь ты. Договорились?

– Не знаю. Но… обещаю попробовать. Или надо было тебе соврать, братец, что смогу?

– Лучше честно, а там – как получится, – Вячеслав встал и подал руку. – Пошли. Умоешься, и остальные нас ждут. Я слышал, нам обещали торт в честь первой совместной операции. Говорят, девчонки пекли своими руками.

– Отравят, – содрогнулась Паула. – Про Веру не знаю, зато как готовят Люба с Олей…

– Прорвёмся.

Часть III. Свой среди своих (1)

Давным-давно в какой-то книжке Вячеслав прочитал, дескать, страх можно научиться преодолевать, но не бояться невозможно. И сейчас в который уже, наверное, раз это вспоминал. Как всегда перед прыжком. Шагнуть с борта самолёта в бездну и падать, пока не раскроется купол парашюта – а раскроется ли? Это страшно. Парень ничуть не стеснялся того, что в училище первые два раза ему помогли… Или, стоило быть честным, попросту выпихивали за борт. С третьего раза получилось шагнуть самостоятельно, но всё равно последние секунды перед прыжком Вячеслава начинала бить нервная дрожь от мысли: а сумеет ли он в этот раз сделать тот самый последний шаг в пустоту – или не сумеет? Когда выбрасываешься в кабине робота, чуть проще, ты не шагаешь сам, а открываются створки люка и просто отключаются фиксаторы. Вот только от ощущения «камнем вниз» никуда не деться. В кабине машины ты чувствуешь себя ещё более маленьким и беззащитным, ведь тут невозможно управлять своим телом, распластаться на потоке встречного воздуха и хоть как-то замедлить падение.

Стратосферная выброска произойдёт в строго определённой точке. От пилота робота на стартовом этапе ничего не зависит. Падай, сиди в кабине и жди, пока отработают автоматические парашюты. Лишь на последнем участке человек берёт посадку в свои руки, а пока можно расслабиться... Вячеслав никак не мог заставить себя успокоиться, потели ладони, дрожали руки, он неотрывно пялился в дисплей, на котором бежали цифры таймера. В который раз попробовал переключиться на какие-нибудь хорошие и посторонние мысли. Например, на то, что гроза всё-таки прошла мимо него и Паулы. Неделю после комиссии оба сидели тише воды ниже травы. Исключительно школа и прогулки по городу, базу защитников обходили стороной. Паула даже успела сыграть в отрывке из пьесы Шекспира. Вячеслав и не подозревал, что эта ничего не страшившаяся девчонка, много раз, не дрогнув, стоявшая под пулями, оказывается, умеет бояться. Перед первым в жизни выходом на сцену она сидела белая как мел, и зуб на зуб не попадал. Сунувшаяся за кулисы Люба предложила успокоительного дать, из тех, что против волны свегов используют. Паула на это разозлилась и всё-таки смогла себя переломить.

Дальше события опять стремительно полетели. Как бы закончив думать – писать рапорт или нет – Радомир словно решил избавиться другим способом, мол, сами уйдут от перегрузки. Сначала неожиданно Вячеслава и Паулу вызвали на базу для приёмки роботов. Механики закончили проверять и готовить машины после транспортировки, и частью сдаточных испытаний было прохождение полосы на полигоне под управлением пилота. И справиться они были обязаны за пять дней вместо обычных полутора недель. А сегодня сразу после обеда Радомир объявил, что половина группы идёт на тренировочное десантирование – причём это оказалось новостью только для Вячеслава и Паулы.

Раздался пронзительный сигнал оповещения, и Вячеслав почувствовал, как пол кабины уходит у него из-под ног. Началось свободное падение. На секунду показалось, что желудок начал подниматься вверх к горлу, подступила отвратительная тошнота. Парень остро пожалел, что вообще ел перед выброской, ещё несколько секунд – и весь обед будет летать рядом. Увы, рассуждать насчёт «стоило – не стоило» оказалось некогда.

Вячеслав ощущал себя слепцом, полностью отрезанным от внешнего мира. Десантная капсула не имела камер внешнего обзора, ибо представляла из себя замкнутый контейнер по принципу стелс-технологий: спрятать робота от ПВО противника на самом первом, медленном и потому уязвимом участке высадки. Внезапно парень ощутил толчок, на приборной доске мигнула и ровно загорелась зелёная лампа продольной стабилизации. Робот шёл к земле по нормали и в правильном положении ногами вниз. На тактическом экране побежали цифры, заработали пассивные датчики, определявшие высоту и скорость падения.

Последовал сильный рывок, такой, что Вячеслав снова ощутил приступ тошноты – это раскрылся первый тормозной парашют. Дальше новый кусок невесомости, потом ещё один рывок, но послабее. Это раскрылся больших размеров главный парашют. Скоро робот покинет свой металлопластиковый кокон. Наступал самый ответственный момент – собственно приземление. Его можно было совершить и не раскрывая кокона: пиропатроны выбивали заглушки дюз и контейнер садился, пользуясь одноразовыми реактивными двигателями. Финишные парашюты в этом случае использовались только для коррекции, но стоило быть честным – Вячеславу на такое не хватит опыта. Поэтому сейчас он из предложенных компьютером вариантов выбрал именно посадку на парашютах до самого конца. Двигателями лишь дополнительно притормаживал и корректировал точку посадки.

Не отрывая глаз от показаний высотомера, Вячеслав положил ладонь на клавиатуру, приготовившись отстрелить главный парашют. Конечно, посадку контролирует в том числе и компьютер, который, если что, поправит критичную ошибку пилота. Автоматика способна сама отцепить основной парашют на определённой высоте в зависимости от места посадки и типа робота, взять на себя управление финишными посадочными двигателями. Не даст роботу отцепиться от парашюта слишком поздно, когда никакой двигатель уже не в состоянии погасить скорость падения, или слишком рано, когда выхлопные газы превратят робота в бесформенный кусок горячего металла. Проблема была в том, что эти алгоритмы слишком уж хорошо просчитывались. Десантирование же с воздуха производилось в тех случаях, когда пехота не могла обеспечить плацдарм для посадки транспортника, и боевые роботы высаживались как средство прорыва. Для этого пилот и вносил тот самый элемент случайности и неоптимальности, благодаря которому посадочная траектория выпадала из расчётов противника.

Нараставшая вдоль экрана полоска индикатора загорелась салатово-зелёным, машина достигла заранее определённой пилотом отметки. Пользуясь тем, что кокон сейчас был подключён к общему интерфейсу робота, Вячеслав отдал команду напрямую – ощущение при этом было словно жвачку выплёвываешь. Парашют отлетел, и Вячеслав принялся считать секунды. На цифре четыре отдал следующую команду, сработали пиропатроны, робота немного толкнуло и кокон разлетелся на куски. Над головой появилось голубое небо, а внизу – коричнево-бело-чёрная земля. Проверив показания радара-высотомера и убедившись, что крушение ему не грозит, Вячеслав посмотрел на сканер ближнего обзора. Первым делом – сверить определитель «свой-чужой», если робот сядет в гуще условного противника далеко от основных сил, зачёт провален. Маяки на других роботах отозвались нужными сигналами, на тактическом экране начали появляться имена водителей. Немедленно заработало радио, в наушниках что-то заскрежетало и защёлкало.

– Докладывает «Разведка-два», зелёный.

Ага, это Люба. Вместе с Каем они управляли лёгкими машинами, которые вдобавок могли какое-то время маневрировать в воздухе за счёт навесных двигателей. По условиям вводных учений воздушное наблюдение и беспилотники инсекты подавили, задача разведывательного звена – оценить обстановку в зоне десантирования и предупредить основные силы, если в точке посадки будет ждать враг. Зелёный означал, что высадились они верно, противника на земле не обнаружено.

Не сводя глаз с высотомера, Вячеслав продолжал обшаривать сканером все близлежащее пространство. Десантировались восемь машин. Две – разведка, командирская Радомира, три тяжёлых робота как ударная сила, Паула и Вячеслав как огневая поддержка. Пока сели пять машин, трое в воздухе. Где Паула? Ведя одновременно поиск с помощью сканера, Вячеслав параллельно начал включать посадочные устройства. Это было не самым правильным, рассеивалось внимание, но Вячеслава охватило беспокойство за Паулу. Робота резко тряхнуло два раза, это на секунду выбрасывались и тут же отстреливались тормозные парашюты. Дальше раздалась серия слабых толчков, падение резко замедлилось, заработали тормозные двигатели. Одновременно недалеко от земли парень выбросил ещё один парашют так, чтобы тот оказался против ветра – при некоторой удаче это позволит скорость приземления довести до минимальной. Как при обычном прыжке, Вячеслав почти соединил ноги робота в коленях и ступнях, затем согнул в коленях, стараясь ступни ног держать параллельно земле. Получилось хорошо, удар о землю вышел ощутимый, но небольшой. Немедленно автоматика отстрелила финишные двигатели и парашют, пока тот не начал тащить робота по земле, рискуя перевернуть.

Где Паула? Она садилась недалеко и вслед за Вячеславом, но силуэт робота был какой-то не такой. Вячеслав увеличил разрешение камер и выругался сразу, как «муромец» Паулы появился на экране. Левая сторона робота почернела, расположенный на спине посадочный двигатель тоже обгорел и вышел из строя. Робот садился на парашютах, но пилот, похоже, не пострадал, было очевидно, что управляет не автоматика. В момент касания земли одна нога «Муромца» увязла в глинистой, каменистой почве, и робот стал крениться. Паула очень плавно, используя остаточную инерцию, сделала шаг в направлении крена, выдернула увязшую ногу и выправила равновесие. Немного покачиваясь, робот ещё раз шагнул, затем вступил на твёрдую землю и замер. Крышка люка кабины почти сразу откинулась, к огромному облегчению Вячеслава, там показалась голова девушки в шлеме.

– Говорит «Поддержка-два». Отказ посадочного кокона. Связь вышла из строя, только тактическая в скафандре. Я в норме. Робот – состояние «жёлтый», боеспособность не более пятидесяти процентов.

– Принято, – зазвучал в наушниках голос Радомира. – Паула, ждёшь на месте. Сейчас прибудет машина обеспечения. Твоего робота сразу в мастерские, надо разбираться в причинах отказа техники. Остальные – продолжить выполнение боевой задачи.

***

На базе каждый робот имел свой постоянный бокс, но после десантирования и учений технику требовалось проверить, поэтому все машины загнали в главный ангар. Едва роботы замерли, пилоты один за другим выбрались наружу, подошли техники, образовалась небольшая толпа. Вячеслав заозирался, выискивая Паулу. Её робота здесь не было, но, может быть, она пришла их встретить? Или вместе с остальными, кто не участвовал, ждёт возле раздевалок?

– Слава, – негромкий голос Радомира заставил вздрогнуть, – пошли со мной, дело есть.

Вдвоём они немного попетляли через коридоры базы и вышли в отдельный бокс, где стоял обвешанный монтажными лесами обгорелый «муромец». Техников рядом не было, кроме главного инженера.

– Привет, Палыч. Ну как, выяснили, что случилось во время последнего прыжка?

Ситуация выглядела донельзя странной, и Вячеслав целиком превратился в слух.

– Неполадки в коконе, некоторые пиропатроны сработали раньше времени. Оболочку повредило взрывом, как и один из посадочных двигателей. Воспламенилась образовавшаяся горючая смесь из воздуха и протечки топлива. Пока сработала аварийная система и потушила огонь, произошла детонация, кокон не выдержал и треснул. Кусками внешней обшивки повредило бок робота, где находилось устройство связи, но броня выдержала. Вроде бы чистая случайность, – он как бы подчеркнул голосом про случайность. – Третья бригада провела тщательную проверку и сказала, что такой отказ может возникнуть раз в десять лет, не чаще.

Радомир посмотрел на Вячеслава.

– Понимаешь? В коконе образовалась дыра, аэродинамика нарушена, двигатели запускать нельзя, основной тормозной парашют вышел из строя почти сразу. Паула должна была или убиться, или серьёзно покалечиться. Но наша героиня, оказывается, просто кладезь разнообразных тайных талантов. Ты знал, что у неё неофициально есть награда «Посадочные ботинки»? Поэтому она и смогла нормально приземлиться на одних вспомогательных парашютах.

– Я даже не слышал про такую.

– Дело в том, что наша хитрая кошка обожает гулять, где вздумается, не сообщая про это другим. Во время службы в Ньюфаундлендской зоне она участвовала в учебных выбросках. Формально как второй пилот транспортника, а на деле – в кабине робота. Ей хотелось научиться водить, взамен она предложила интересную идею, как посадить защитника-тройку за штурвал самолёта. Соблазнила поучаствовать в этой авантюре ещё с десяток приятелей. В Северной Америке после Третьей волны защитников мало, вот тамошнее руководство и закрыло глаза на их самоуправство. Сразу десяток универсалов, способных, если что, вести бой и на земле, и в воздухе – достаточно грозная сила. Так Паула и заработала «Посадочные ботинки», их дают за шестьдесят успешных безаварийных десантирований. Она сама рассказала Палычу сегодня. Но кто-то про этот эпизод её биографии не подозревал.

– Кто-то? То есть это была…

– Совершенно верно. Диверсия. А ты думал, у нас тут лепота и благодать, как в кино? Люди, отринув вражду и прежние грехи, как братья, плечом к плечу на смертный бой? Принесли вы нам проблемы. Ты знал, что она племянница координатора?

– Если честно – да, – вздохнул Вячеслав, лихорадочно соображая, как сказать правду и не сболтнуть лишнего. Вдруг Радомир потом поинтересуется у девушки и сверит две беседы. – Хотя узнал сильно позже, чем мы первый раз встретились. Перед самым отъездом координатор Лесин вызвал нас обоих для собеседования. Я пришёл чуть раньше и случайно услышал конец их скандала. Паула – пилот, для неё летать смысл жизни. И она была недовольна, что дядя якобы переводит её под свой присмотр на землю. Дальше скрывать, что они родственники, не имело смысла. Но тогда Пётр Матвеевич мне признавался, что и сам был удивлён. Для него её перевод в сектор Каменногорска был неожиданностью.

– Тогда разжёвывать детали, думаю, не надо, – поморщился Радомир. – Зная биографию координатора Лесина, цепочка выходит проста и противна. Дочь погибла на Гаити, там же – сестра с мужем и племянница. Осталась у него одна Паула. Я так понимаю, кошмар, что на Гаити гибнет именно она, а не сестра, где-то в подсознании тлел все эти годы, и про это на последней медкомиссии докопались. Её сначала выкинули из пилотов. Считай, в аэрокосмических войсках она чином была на уровне подполковника, а мы здесь хорошо если младшие лейтенанты. Дальше начали в Токио, у нас закончили – подвели к нервному срыву, чтобы она в первом же бою…

Вячеслав не поправил Радомира сразу исключительно потому, что растерялся. Неужели командир не сообразил – на Гаити она была… Но как же списки, они доступны и хорошо известны? Ладно, выжившие отдельно нигде не указаны, только общий перечень, но Паулу в этом перечне он ещё в санатории видел чёрным по белому... Дальше Вячеслав сумел взять себя в руки. Похоже, и у Радомира, и у Палыча сработала инерция мышления. Они привыкли, что семьи с одним ребёнком, можно сказать, не встречаются, поэтому логично, что родители и одна из сестёр погибли, ну а теперь вторая сестра изо всех сил пытается стать идеальным солдатом, старается быть достойной их памяти. У испанцев принято несколько имён, половина уникальная, вторая в честь родителей и бабушек-дедушек, ну а для повседневного пользования выбирают из общей кучи то, какое больше нравится. В списке же погибшую племянницу координатора, как решил Радомир, записали по русской привычке под самым первым именем, которое у сестёр общее.

Им с Паулой в кои-то веки повезло, теперь главное – эту удачу не спугнуть.

Радомир истолковал заминку по-своему.

– Боишься, что в следующем бою всё повторится?

– Да нет, этого я как раз не боюсь. Паула и там почти со всем справилась уже, а теперь и подавно. Меня другое беспокоит. Если сегодня была диверсия, то?..

– То ничего, – пробасил Палыч. – Меня ещё тогда насторожило, что чёрные ящики вышли из строя. Теоретически может быть, а на деле шансов, что их повредит упавший метеорит, и то больше. Вот мы и решили присмотреться, кто это у нас на базе такой шустрый.

– Если бы мы тогда погибли… – Вячеслав попытался увести разговор в сторону от опасной темы, ощущая себя внутри перетянутой тетивой – то ли стрелу выпустит, то ли порвётся от напряжения.

– Вот-вот, – продолжил главный инженер. – Политика, мать её. Наш координатор смерть единственной племянницы не перенесёт, как пить дать. Особенно если всё как надо обставить. Подать, что не просто в бою погибла, а психанула, сорвала операцию, подставила товарищей. Можно подбросить информацию, что дядя якобы знал о её проблемах, но покрывал… Неважно как, главное – он уйдёт. А за ним и Таня уйдёт. Она же на эту должность только из-за Лесина согласилась. Глава административного совета поселений сектора – та ещё сволочная работа. А-а-а, ты про то, чем она занимается, не знал, что ли? Ну да, по ней и не скажешь, что она такая важная птица. Ну а потом, если на эти два места своих людей посадить… не вышло у них. Всё равно прости.

– За что?

– Не углядел я, – вздохнул Палыч. – Один из моих парней продался. Самое обидное, сам же эту паскуду натаскивал, выучил на свою голову. Они решили запасной план запустить, раз в бою не вышло. После комиссии-то всем стало понятно: никакого психоза не вышло, наоборот, вы в бою сработали чётко, с холодной головой, людей спасли. Ну так можно просто угробить девчонку, а потом Лесину на жалость и нервы надавить. Мы думали, они робота портить будут, специально ему создали удобную ситуацию, когда суматоха с приёмкой была. А этот гад в посадочный кокон полез. И так чисто сработал, что если бы точно не знали и специально не искали, и в этот раз поверили бы в случайный дефект.

– Мне плевать на политику, – жёстко закончил Радомир. – Но мразь, которая готова ударить нам в спину, я удавлю. Отдел внутренних расследований скоро закончит. Повесят всех виноватых, не глядя на должности. Вы можете спать спокойно. Продолжая наш с тобой разговор. Моё слово твердо, вы остаётесь, если сам знаешь что. Только думаю, про этот наш разговор лучше знать лишь тебе. А вот Пауле, наоборот, не стоит. Для неё и остальных пусть сегодняшнее происшествие останется редким техническим дефектом.

– Согласен.

– Тогда беги, остальные там тебя заждались наверняка. Сам понимаешь, какой день.

Вячеслав успел пройти не больше одного подземного перехода между корпусами, попутно судорожно пытаясь сообразить, что сегодня за день и чего он ещё упустил, когда его нагнал Радомир.

– Стой! Я балда. Я же тебе карточку забыл отдать, как раз специально хотел именно сейчас дать, чтобы для всех мы из-за неё ко мне и заглянули.

– Какую карточку?

– Ну, зарплатную, конечно.

– А-а-а, хорошо, понял, – согласился Вячеслав.

Хотя на самом деле он ничего не понял, поэтому протянул руку за карточкой, попутно пытаясь придумать повод, чтобы ненадолго отделиться от общей компании и расспросить Паулу. Ибо, похоже, зарплатная карточка защитника – это какая-то общеизвестная штука, про которую никому ничего объяснять не надо, а уж опытному человеку тем более. Но что-то на лице всё-таки проскочило, ибо Радомир хлопнул себя по лбу и растерянно сказал:

– Я тормоз. Ну конечно, в учебке оба раза у тебя стипендия, а в мёртвом секторе не за зарплату идут, а за социальные баллы. На какой университет, кстати, копил, если не секрет? В принципе я тебя понимаю, когда сам себе хозяин, а не от конкретного предприятия идёшь – тоже удобная вещь. Ладно, короче. Все защитники хоть и числятся гражданскими, при этом получают зарплату как офицеры. Ну и плюс боевые надбавки, само собой, за каждый боевой рейд. Мой совет – оставь карточку дома, а деньги на браслет перекидывай порциями, с него плати. Иначе сколько раз видел, – он усмехнулся чему-то своему, – как от довольно крупной суммы народ шалеет и первую зарплату проматывает. Дальше весь следующий месяц у соседей приходится одалживаться на ручки с тетрадями.

– Хорошо, я понял. Постараюсь быть разумным, – Вячеслав пожал плечами.

Предостережение Радомира было своевременным, но вряд ли пригодится. В прошлой жизни родители снабжали сына по меркам его возраста весьма солидными суммами, так что привычка обращаться с деньгами у него была. Да и этап загула от впервые полученной круглой суммы, а также все последствия он тоже давно прошёл. Зато теперь понятно, с чего это Оля ворчала, дескать, у неё зарплата на маникюр уходит.

Несмотря на прохладную погоду и то, что Вячеслав довольно сильно задержался, остальные ждали в парке недалеко от входа на базу. Вячеслав показал зарплатную карточку и извиняющимся тоном сказал:

– Вот. Выдали. Радомир её в другом здании забыл, а поскольку он, оказывается, сегодня здесь до вечера…

– Я выиграл, – Денис торжествующе посмотрел на Любу и Паулу.

Девушки переглянулись, синхронно вздохнули, и Паула сказала:

– Ладно-ладно, с нас фабада по-астурийски. Идеально подходит для холодного времени года. Свинину все же едят?

– Все.

– А по поводу чего спорили? – поинтересовался Вячеслав.

– Это уже неважно. Лучше скажи, ты с нами в доле? – вопросом на вопрос ответил Денис.

– Чего? Извини, не догоняю.

– Так, помолчи, Денис, – подвинул его Камиль. – Дай объяснить. У нас традиция, в день зарплаты своим подарки покупать. Мы ещё скидываемся и покупаем подарки для младших сестёр и братишек Кая. Он же из тех самых шведов. Старший мужчина в семье, почти всю зарплату своим отсылает. У них посёлок дружный, все всем помогают, но деньги лишними не бывают. Он бы вообще всё до копейки посылал, но его Радомир отчитал и погрозил, что тогда возьмёт расходы под контроль. Мы бы ему деньгами помогали, но он гордый, обидится. А вот подарки братишкам и сестрёнкам от нашего общего имени, в том числе как бы и от него – это принимает.

Вячеслав медленно кивнул, только сейчас сообразив – Кая в общей толпе нет. И это: «из тех самых шведов»... Мог бы и сразу сообразить, внешность плюс имя. Во время Третьей волны Скандинавию поначалу не затронуло. С востока её закрывал мёртвый сектор, не очень гостеприимный даже для свегов. Атаковать над морем, пробиваясь через авиацию и береговую оборону – нести огромные потери. Однако, устрашённое гибелью Европы, тогдашнее руководство Швеции и Норвегии само предложило свегам обеспечить территорию под базы для наступления на сектор России – в обмен на нейтралитет и неприкосновенность. Подписал скот договор о дружбе с мясозаготовителями. Когда корабли пришельцев высаживались, по всем крупным городам их встречали цветами и праздничными фейерверками. Правда, совсем недолго… И тут оказалось, что провинция, все те мелкие городки и деревни, которые многие годы клеймили за консерватизм и отсталость, решили иначе. Жившие там мужчины и женщины напомнили незваным гостям, что не просто так их прадеды заставляли дрожать от страха всю Европу.

Изначально свеги планировали без сопротивления зачистить несколько маленьких северных стран, поэтому сил выделили не так уж много. Инсекты удерживали только последний район Стокгольма, да и там их уже готовились сбросить в море, когда ситуация обострилась. Скандинавский полуостров неожиданно стал единственной доступной свегам сухопутной дорогой к Архангельскому узлу обороны Земли, прикрывавшему большую часть Арктики. Плюнув на остатки населения Европы, свеги перебрасывали все доступные силы на Стокгольмский плацдарм. Шведы, норвежцы и подкрепление из нескольких русских дивизий вгрызались в землю рубежами обороны, инопланетяне пытались выжечь их всем, чем могли, наплевав на «гуманное оружие» и ценность пленных. Полуостров стал непригодным для жизни на многие десятилетия, но враг не прошёл. Однако потери среди взрослых ополченцев были огромные, и ещё больше умерло от ранений в последующие годы, несмотря на все достижения медицины. В итоге в посёлках, где теперь жили шведы и норвежцы, было очень много детей, но мало взрослых.