Текст книги "В погоне за мечтой(СИ)"

Автор книги: Ярослав Мороз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Не знаю, мои вопли подействовали на Самогона или то, что я чуть не «сорвался» с лестницы, находясь у ее подножья, но он остановился. Я увидел страх на его лице. Нет, Самогон не боялся черного шара в центре платформы и тотчас бросился бы мне на выручку, но чем бы он смог помочь? Наверное, он сам это понимал, и бессилие пугало его.

– Уходи пока не поздно! – Кричал я. И, наконец, Самогон послушал меня и убежал к остальным. Поблагодарив его за это, я продолжил толкать себя вперед, прикладывая с каждым разом все больше и больше усилий, чтобы продвинуться вперед.

– Хватайся! – Неожиданно услышал я. Посмотрев вперед, я увидел сначала конец веревки, а потом Самогона, Грецова и остальных с другой стороны.

«Что за упрямый народ пошел…» – подумал я про себя, как можно сильнее отталкиваясь от лестницы и хватаясь за веревку. Дело пошло и вскоре я оказался возле ребят.

Поднявшись, мне хотелось высказать каждому, что я о нем думаю, но решил повременить с этим: последнюю пару метров меня протащили уже свободного от притяжения преобразователя, но это значит, что еще немного и его сила доберется до нас всех. Вместо этого я закричал:

– Бежим! – И для примера побежал первым, слушая, как за моей спиной топает десяти пар берцев.

Каким-то чудом нам повезло выбежать из сети проходов прямиком к перрону, на который часом ранее прибыл поезд команды Трубодура, «сопровождающая опасного преступника сталкера Самогона». Все работники лаборатории и охрана, состоящая из дозоровцев, тоже были здесь и загружались в скором темпе в три небольших поезда. Так как на нас все еще была надета форма дозоров, я решил рискнуть пробраться на один из них. Нас выручало то, что даже если мы будем выглядеть подозрительно, в этой неразберихе на нас не обратят внимание. Единственное, оставался Самогон, но он прикрывался Вошабутой, так что ему будет отведена особая роль.

– За мной! – Скомандовал я и направился к дальнему поезду.

Все три вагона оказались полностью забиты. Конечно, при желании мы могли потеснить народ, но лишнее внимание не стоит привлекать. Но мне они и не нужны были – я направился прямиком к локомотиву.

Как только я постучал в дверь кабины локомотива, через несколько секунд ее открыл машинист и ворчливым голосом сообщил:

– Если мест в вагонах нет, отправляетесь к следующему поезду, либо пешком тащитесь до базы, – и закрыл кабину.

Не ожидая такой реакции от машиниста, я сначала впал сутпор, но потом набрался храбрости и, взяв у кого-то, кто стоял ко мне ближе всех, калаш, стукнул прикладом в дверь несколько раз.

– Чего еще? – снова показался ворчливый машинист.

– Слушай меня сюда: я командир второго патрульного отряда Трубодур – да, да, тот самый Трубодур, – я сделал акцент на свое липовое имя, припомнив, что Трубодур привез Самогона в лабораторию на пытки, – и у меня чрезвычайное положение: я сопровождаю раненного начальника лаборатории. – Для подкрепления своих слов я крикнул, посмотрев на Самогона: – Сержант! – Как только он подошел, я показал машинисту лицо Вошабуты, отчего тот чуть в обморок не упал – видимо узнал начальника. Поняв, что дело сделано, я надавил на него еще чуть-чуть: – Если ты меня и мою команду сейчас не пустишь себе в кабину, я имею полное право расстрелять тебя на месте, и мне потом на базе за это еще медаль выпишут. Ты все понял? – Под конец спросил я, передернув затвор на калаше.

Машинист, бледный как смерть, что-то запричитал, засуетился, пытаясь выказать мне и моим людям всяческую помощь. Сначала мне хотелось дать ему пару раз по голове, чтобы не мешался под руками, но, увидев, как он помог затащить в кабину Вошабуту и уложить на свободном месте, решил, что пусть он будет занят своим начальником, а не мной. Подойдя к его помощнику, я сказал:

– Как звать?

– Второй машинист поезда номер… – начал он, встав по стойке смирно – наверное, услышал, как я разговариваю с его старшим коллегой, – но я не дал ему продолжить:

– Короче.

– Юра, но все зовут меня Гудок.

– Слушай внимательно, Юра-Гудок. Сейчас свяжешься с остальными поездами и скажешь, что Трубодур приказывает всем отчаливать и как можно скорее: есть угроза разрушения туннеля. А как только сделаешь это, набирай и ты обороты: кажется, больше некого ждать. И соедини меня с базой: мне надо срочно доложиться. Все понял?

– Так точно, командир! – Попытался откозырять Юра-Гудок, но получилось у него так себе.

– Выполнять. – Приказал я, и парень отправился к пульту управления локомотивом.

Отойдя в сторону, я пересекся с Самогоном.

– Командир второго патрульного отряда Трубодур? – Спросил он с иронией.

– А что я еще мог придумать? – Раздраженно ответил я.

– Ты понимаешь, что когда машинисты успокоятся, они догадаются, что ты не Трубодур? – Спросил он, серьезно посмотрев на меня.

– А пока я для всех Трубодур. – Ответил я и добавил, чтобы слышали все в кабине:

– Сержант, докладывайте.

– Командир, Алексей Степанович без сознания – кажется, ему чем-то прилетело по голове, – но ушибов выявлено не было. Синяков, ссадин, травм и ран тоже не обнаружено. – Увидев мой недоумевающий вид, он незаметно шепнул мне на ухо: – Его здесь все знают под этим именем.

Кивнув ему, я обратился к машинисту:

– Машинист, как там тебя?

– Ворчун. – Ответил он, отвлекшись от «Алексея Степановича».

«Кто бы сомневался», – подумал я про себя.

– Ворчун, вы подтверждаете слова Сержанта?

– Так точно, командир! Все так, как он и сказал. – Ответил он, посмотрев на Самогона. В этот момент взгляд машиниста задержался на ветеране, и он о чем-то задумался, как будто пытался что-то вспомнить.

– Вы готовы выразить помощь по уходу за Алексеем Степановичем? – Спросил я его чуть мягче, заставив отвлечься от ветерана. – Конечно, если вы не против, ведь вы не медбрат, а главный машинист поезда.

– Нет, нет, конечно, я готов вам помочь. – Посмотрев на меня, Ворчун тут же запричитал, готовый сделать все что угодно для «Алексея Степановича».

– Хорошо. Благодарю вас, Ворчун. Как только мы прибудем на базу, я тут же доложу, что вы оказали неоценимую услугу для Алексея Степановича. – Цинично и лживо, зато результативно – этот машинист теперь не оторвется от Вошабуты, а значит, не будет следить за Самогоном.

Тут же тронулся наш поезд и начал набирать скорость. Посмотрев в окно, я увидел, как тронулись остальные поезда и перрон остался стоять совсем пустой. Но ненадолго: потолок и боковые стены туннеля начали трескаться, а через некоторые трещины – поступать вода.

– Юра, чего так долго? – Спросил я второго машиниста.

– Прибежало еще пару человек, а потом решил для уверенности подождать хотя бы минуту. – Стушевавшись, ответил он.

– Ты все правильно сделал. – Похвалил я его – все-таки парня не за что ругать, он и впрямь все правильно сделал.

– Правда? – Спросил он, посмотрев на меня.

– Правда. – Ответил я, улыбнувшись. – Я всегда считал и считаю до сих пор, что раз спасаешь людей, то нужно спать всех до единого. – Парень радостно улыбнулся и принялся дальше копаться в управлении поезда – наверное, пытался соединить меня с базой. Но как только он отвернулся, я прошептал: – Я буду надеяться, что мы спасли всех, кого смогли, или хотя бы большую часть. – Но наблюдая, как перрон, а вместе с ним туннель, наполняется водой, я не заметил на нем больше никого.

– Командир, база на связи. – Позвал Юра-Гудок через несколько секунд. Подойдя к нему, он указал на небольшой селектор на панели. Нажав на имеющуюся под ним кнопку, я произнес:

– Говорит Трубодур. Соедините меня с главой охраны Кочегаром – у меня чрезвычайное положение. Срочно! – Через пару секунд я услышал знакомый голос:

– Это что за шутки? Какой, к черту, Трубодур?!

– Эй, Кочегар, ты чего, не узнал меня? Мы же с тобой всего час с лишним назад разговаривали, когда я вез Самогона.

– Это я помню, да только несколько минут назад мне доставили еще одного Трубодура с целой его командой, которых якобы связала группа диверсантов, не забыв забрать их одежду, и отправила катать по туннелю на их же поезде. Правда, сам Трубодур находиться без создания и его никак не могут привести в чувство. Но это не меняет сути проблемы: кто же из вас настоящий Трубодур? – Как-то спокойно спросил Кочегар.

Я сделал ошибку, забыв про настоящего Трубодура. В полной растерянности я спросил:

– И как мне доказать, что я настоящий Трубодур?

– Это твои проблемы – если твой поезд приблизиться к базе, я прикажу его подорвать. – Так же спокойно ответил Кочегар.

– А если их будет три? – Мгновенно спросил я. На той стороне на пару секунд замолчали, и я понял, что попал в точку.

– Как это три? – Наконец, отозвался Кочегар.

– Так я поэтому и звоню. Или подожди, к тебе не поступал сигнал тревоги с лаборатории? – Искренне удивившись, уточнил я.

– Что случилось? – Быстро перескочил на новую тему Кочегар. Я не стал играть с ним в кошки-мышки и доложил:

– Начнем с того, что если и была группа диверсантов, она все-таки проникла в лабораторию: устройство уничтожено вместе с лабораторией. Но это половина проблемы: не знаю, как врагу удалось, но туннель трещит по швам, и воды прибываем все больше и больше: есть угроза затопления.

– Врешь! – Не поверив, возразил глава охраны.

– Слушай, Кочегар, мне что, дать машинистов, которые сейчас могут посмотреть в окно и увидеть, как за поездами мчится поток воды? – С той стороны послышалось, как что-то упало. – Кочегар, надеюсь это ты так сел, потому что дальше – больше.

– Выкладывай. – Все так же живо потребовал он.

– Я сейчас сопровождаю Алексея Степановича. Он находиться без сознания, но ничего серьезного: где-то стукнулся. Поэтому прошу принять этот поезд без задержки. Сейчас машинист продиктует номер.

– Тебя проведут до самого моего здания. – Твердо ответил он.

– А вообще я вот зачем с тобой связался. Пусть на базе все готовятся перекрыть туннель: как только три состава окажутся на базе, нужно сразу же его перекрывать.

– Да, я понял. Надеюсь, это все? – Погрустневшим голосом спросил Кочегар.

– Так точно. – Отчитался я.

– Тогда вот что я тебе скажу напоследок: я буду ждать тебя, Трубодур, у себя, чтобы вручить медаль за заслуги.

– Благодарю.

– Конец связи.

Да, медаль это хорошо, но меня там ждут, не чтобы вручить побрякушку, а чтобы удостовериться, что я – Трубодур. Опасно будет туда возвращаться.

Глава одиннадцатая

Обещание

Казалось, вот, все, миссия закончилась, мы победили всех врагов, и должны были если не сразу оказаться в безопасности, то приближаться к ней. Но так бывает только в кино, а у нас тут жизнь: спас мир, а теперь тебе нужно выбраться из… места, куда тебя занесла твоя миссия. Вот теперь мне и моей команде нужно было выбираться с базы Дозора, куда мы самолично ехали со всем комфортом на поезде. Даже Грецов чего-то притих: наверное, понимал, что сейчас от него ничего не зависит. Но как бы не так – скоро он понадобиться всем: и мне, и Самогону, и туристам. Особенно последним.

– Командир, подъезжаем. – Доложил Юра-Гудок спустя полчаса нашей езды по туннелю – достаточно быстро мы добрались до базы, даже от потока воды оторвались.

– Я понял, Юра. Спасибо. – Ответил я, похлопав парня по плечу.

Подойдя к Вошабуте, я присел, посмотрел на него, а потом спросил у Ворчуна, который сидел возле моего врага все это время:

– Как он?

– Все нормально, командир. Часок-другой поспит, наберется сил и будет здоров, как бык.

– Принято. Благодарю. – Ответил я ему так же, как и Юре.

И снова мы проскочили пост дозоровцев без проверки, а вместе с нами еще два поезда. Посмотрев в окно, я увидел, что еще бы чуть-чуть и вода нас догнала, но этому не дано было случиться: как только последний из трех поездов проскочил пост, многотонная дверь закрылась, перекрыв воде путь в оставшуюся часть туннеля, а вместе с ней на базу Дозора.

Поезд начал замедляться, и незаметно для машинистов я подошел к каждому из отряда и сказал:

– Как только поезд остановиться, выпрыгивайте наружу и прячьтесь под поездом.

К каждому, кроме Самогона – с ним у меня был отдельный разговор.

– Что будем делать с Вошабутой? – Спросил я его, отойдя в тень кабины локомотива.

– Честно, не знаю. – Подавленно ответил он.

– Тогда ты поможешь мне.

– Что ты снова придумал? – Нахмурив брови, спросил Самогон.

– Некогда объяснять. Как только поезд остановиться, бросай Вошабуту себе на плечо и, под предлогом, что начальник начал что-то бурчать про Самогона и группы диверсантов, быстро выпрыгивай наружу и прячься под поездом. Дальше все объясню там.

– Ладно, черт с тобой. Только потом мне все объяснишь. Все! – Пригрозив мне пальцем, сказал Самогон.

– Договорились. А теперь пошли – кажется, мы приехали.

Я был прав: не прошло и минуты, как поезд встал, и Юра доложил, что мы вернулись домой, на базу. Ребята тут же открыли дверь и начали спрыгивать, а Самогон подскочил к Вошабуте и, положив того на плечо, тоже направился к двери, но неожиданно остановился и произнес:

– Командир! Алексей Степанович, кажется, приходит в себя: что-то бормочет про Самогона и группу диверсантов! Что делать? – Растерянно спросил он.

– Так, Сержант, без паники. Неси его к Кочегару. Или нет, стой! Лучше в лазарет – рано ему еще к начальнику охраны. Выполнять. – И Самогон вслед за остальными выпрыгнул наружу.

– Господа, вынужден с вами попрощаться. Благодарю вас за то, что помогли мне и всему Дозору, я так и передам и Алексею Степановичу, когда он проснется, и Кочегару, когда буду получать от него похвалу. – Обратился я к Юре-Гудку и Ворчуну, которые растерянно стояли и смотрели сначала на открытую дверь, а потом на меня. – Но прежде мне тоже нужно заглянуть в лазарет: с этой работой совсем себя загнал, умудрился приболеть. – Для вида я немного шмыгнул и покашлял. – Только никому, хорошо? А то еще больничный мне выпишут, а я так этого не хочу. Прощайте. – Сказал я напоследок и, не успели они слова промолвить, выпрыгнул вслед за отрядом.

А потом отправился под поезд. Все уже были тут и ждали от меня дальнейших указаний.

– Времени мало, так что быстро переодевайтесь в свою одежду, а эту отдайте мне. – Первым делом сказал я, оказавшись под поездом.

– Но зачем? С этой одеждой мы легко проскочим мимо дозоров на этой базе, чего не скажешь про нашу. – Тут же возмутился Грецов – наконец-то в нем проснулся командир.

– Слушай, капитан, ты доверился мне в Припяти, в туннеле, доверился даже тогда, когда мы спасались бегством из лаборатории. Доверься мне и в этот раз, хорошо? – Немного поиграв со мной в гляделки, Грецов, наконец, сдался и начал переодеваться, а вместе с ним остальные. Кроме Самогона, у которого не было одежды Дозора с самого начала.

Слышалось недовольное бурчание каждого из отряда. Кто-то жаловался на неудобства, кто-то на усталость, а кто-то на все сразу, отмечая тот факт, что она единственная находиться в мужской компании, конечно, кроме Кошки, и все прочее. Это продолжалось пару минут, за которое большинство успело хотя бы раздеться – под поездом и правда было чертовски неудобно переодеваться, особенно такой кучей с целым ворохом вещей. Это была Юля. Ее бурчание прекратилось в тот самый момент, когда она ударилась головой об какую-то железяку, и его сменили ругательства. Дабы не выдать отряд, я растолкал всех и прополз к ней.

– Больно? – Спросил я, оказавшись рядом с ней. Спросил я, посмотрев на шишку, которая тотчас образовалась на ее голове.

– Конечно! – Зло бросила она, но, увидев меня, ахнула и принялась прикрываться одеждой.

– Успокойся. – Произнес я, выставив перед собой руки в мирном жесте. – Мне не важно, какого цвета твой лифчик. Давай осмотрю шишку.

– Не надо – все в порядке. – Уже более мягко ответила она.

– Тогда если ты не против, я помогу тебе переодеться. – Конечно, Юля не сразу согласилась. Да и кто бы на ее месте согласился добровольно раздеться перед малознакомым человеком? Хотя если учесть тот факт, что я ее и четверых ее друзей вожу по Зоне неделю, пройдя сквозь реки, грязь, аномалии, пули, мины и много чего прочего… Но самое главное, я собирался ее переодеть, а не просто раздеть – в общем, можно было меня и не стесняться.

Сказав, что в таком месте без помощи не получиться переодеться, она с неохотой согласилась. В ответ на это я не преминул ее подколоть:

– Прикольные сердечки. – Улыбнулся я, когда помог ей снять штаны и заметил рисунок на нижнем белье. Юля надулась, но почему-то не отстранила меня.

Когда все были готовы, я оценил количество одежды дозоровцев и понял, что в один рюкзак все не поместиться, поэтому попросил рюкзаки у Торопыги и Юли, у которых они оказались самыми пустыми, и у Самогона с Виком. Переложив вещи одних в рюкзаки других, я собрал одежду дозоровцев в уже два пустых рюкзака, один из которых достался мне, а другой – Самогону. Оставшиеся два отдал Вику и Торопыге, сказав им, чтобы они присмотрели за нашими с ветераном вещами. А Юлю обрадовал тем, что она отправиться дальше без рюкзака – нечего ей носить такую тяжесть, да и унесет она, но я ей об этом не сказал.

– Я понимаю, что все устали и хотите домой. – Обратился я ко всем. – Обещаю, осталось совсем чуть-чуть, только наберитесь сил и терпения. Капитан, – обратился я уже к Грецову, – сейчас тебе Самогон объяснит, как добраться до поста дозоровцев. Сможешь с таким большим отрядом добраться до него незамеченным?

– Конечно. – Уверенно ответил он.

– Тогда прямо сейчас отправляйтесь туда, но ничего не предпринимайте, а спрячьтесь неподалеку и ждите нас. – Видя, что не только капитан, но и все остальные хотят знать, куда мы с Самогоном направляемся, добавил: – Обо всем мы расскажем потом – сейчас нет времени. Самогон, – сказал я ветерану, и он принялся объяснять в деталях Грецову, как добраться отсюда до поста – теперь уже единственного.

Вскоре мы попрощались и все отправились своей дорогой: капитан, его люди и туристы отправились к посту, а мы с Самогоном дальше на базу Дозора, чтобы вытащить Трубодура из тюрьмы, которого я подставил уже дважды.

Кто-то назовет меня глупцом, чокнутым или теми же самыми словами, но в более… грубой форме. И возможно, они будут правы. Но я дал Трубодуру обещание, что его люди не пострадают. А что получается? Я подставил его во второй раз, что всенепременно отразиться не только на нем, но и на всей его команде. Нужно было затеряться среди беженцев с лаборатории? Тогда бы мы не спрятались от потока. Просто взять и сбежать с отрядом через второй пост? Но Трубодур уже связался с Кочегаром, да и с Вошабутой нужно что-то решать. Нет, я не уйду отсюда, пока не выполню обещание.

Незаметно выбравшись из-под поезда, мы с Самогоном и бесчувственным телом Вошабуты на его плечах направились вдоль вагонов прочь от перрона, на котором до сих пор находилось слишком много дозоровцев, как будто всем тем, кто прибыл, не разрешалось отправиться на остальную часть базы. Мне было интересно, как они все здесь поместились, ведь даже такой широкий туннель не мог уместить столько человек вместе с тремя поездами, стоящими на одной из двух линий. Остановившись возле последнего вагона, мы ждали, пока все дозоровцы пройдут мимо, чтобы также незаметно проскочить до ближайшего ответвления. А пока ждали, я смог удовлетворить свое любопытство.

Выглядывая из-под поезда, я смотрел и не мог поверить тому, что вижу. Это был настоящий перрон. Такого я не видел вместе с отрядом на заброшенных станциях туннеля или когда мы прибыли в лабораторию. Этот перрон оказался шире, длиннее, наконец, больше остальных, правда, похож он на перрон в метро, нежели на вокзале, но только из-за того, что находиться под землей. Но было также существенное отличие и от метро: пути находились с одной стороны, поэтому к перрону прилегали только одни пути. Эта нелогичность меня удивила, ведь дозоровцы здесь давно обосновались, они занимаются охраной этого туннеля, но помимо этого развозят всякое оборудование с заброшенных станций, отвозя либо сюда, либо куда-нибудь еще, например, в лабораторию. Еще доставка продовольствия, снаряжения, оружия, в конце концов, людей. И каждый раз, чтобы попасть на вторую линию, приходится пересекать первую, а вдруг поезд стоит или скоро прибудет? К тому же с каждой стороны туннеля есть ответвления, поэтому как дозоровцы попадают туда? Не прыгают же они через рельсы и поезда как олени какие-то.

«Стоп, а может быть…», – в голове возникла идея, и под ее порывом я поднял взгляд вверх и увидел проведенные вдоль туннеля стальные балки и механизм, который соединял их. «Кран», – подумал я про себя. Как раз в этот момент он поднялся над вагоном и поехал на другую сторону, прихватив что-то с собой – отсюда было не разобрать. Когда он достиг крайней точки, казалось, что вот, все, он должен остановиться, но он поехал дальше, как будто внутрь стен. И только тогда я понял, перрон был не только с одной стороны, но и с другой, а не заметил я вторую часть потому, что… А правда, почему? Приглядевшись к тому месту, куда пополз кран, мне показалось, что другую сторону завесили занавесом или поставили ширму, но что бы там ни было, оно четко копировало форму туннеля. Но самое главное, оно не пропускало свет – более чем уверен, свет на той стороне есть, но я его не вижу. Не найдя ничего лучше, я решил узнать об этом у Самогона.

– Самогон, а ты… – Попытался я спросить у него.

– Да, да, я знаю. Давай помогай – у нас небольшой промежуток. – Перебил он меня и, подхватив Вошабуту, начал перебираться на перрон. Плюнув на новую загадку, я принялся помогать Самогону.

Перебежав к ответвлению, я немного расслабился. Самогон был на базе дозоровцев, знал здесь что да как, поэтому можно было не переживать, что мы доберемся до лазарета без шума и пыли.

Прячась в тени и избегая больших групп людей, мы блуждали по многочисленным туннелям и ярусам, перескакивая с одного на другой, пока не обошли половину базы, оказавшись возле нужного места.

– Это здесь? – Спросил я.

– А ты чего ожидал? Высококвалифицированную клинику на подобии тех, что в Швейцарии? – Улыбнулся Самогон, взглянув на меня.

– Точно не этого. – Ответил я, показав на обветшалую дверь. Но дело было даже не в ней. Мы стояли на середине прохода возле единственной здесь двери с наклеенным на ней листком бумаги и подписью: «Больница».

– Ну точно не этого. – Повторил я.

– Я думал, Зона заставляет забыть о комфорте. – Иронично заметил Самогон. – Ладно, хватит тормозить – пошли уже.

– Погоди. – Остановив его, я достал из рюкзака маску дозоровцев и вручил ему ее. Поняв, на что я намекаю, он надел ее, и мы, открыв дверь, зашли вовнутрь, где нас тут же остановила пара охранников.

– Так, стоять! Вы кто такие? – «Накинулся» на меня один из охранников.

– Ты как разговариваешь, щенок! – «Накинулся» я на него в ответ. – Я Трубодур и сопровождаю начальника лаборатории Алексея Степановича.

– Самого Алексея Степановича?! – Не поверив, спросил второй охранник.

– Сам Трубодур?! – В том ему спросил первый.

– Сержант. – Приказал я Самогону и после того, как охранники убедились, что у нас тот самый Алексей Степанович, предложил им: – Может быть, теперь вы нас проведете до палаты: Алексей Степанович сейчас находиться без сознания, и ему нужен, по крайней мере, отдых.

– Да, да, конечно, пройдемте. – Робко ответили они и, развернувшись, вдвоем направились по коридору, а мы – за ними.

– Я так думаю, ты решил не убивать его, верно? – Тихо спросил я у Самогона о Вошабуте, продолжая шагать за охраной.

– Конечно, нет. Как я его могу убить. – Вздохнув, ответил он.

– И Патрулю решил не сдавать?

– Думаешь, стоит? – Ища помощи в решении, посмотрел на меня Самогон.

– Решать тебе – у меня нет полномочий в таких делах. Особенно в твоих делах. – Развел я руками.

– Тогда я оставлю его здесь вместе с этим. – Сказал он, достав из кармана письмо.

– Когда ты успел его написать? – Удивился я.

– Прошу сюда. – Прервал наш разговор тот самый охранник, который «накинулся» на меня. Он остановился возле палаты и держал дверь открытой.

– Благодарю. – Произнес я, входя вовнутрь.

Как и ожидалось, второй охранник ждал нас внутри, стоя возле кровати. Нужно было оставить Самогона наедине с Вошабутой, но мешались охранники. Заметив, что кровати пустуют без пациентов, я спросил у охранника, уводя его наружу:

– А что так пациентов мало?

– Да нет, пациентов как раз таки хватает, – улыбнувшись, ответил он. – Кто-то простыл, кто-то что-то сломал, кто-то инфекцию подхватил, кого-то мутант цапнул. – Начал он перечислять, совсем забыв про Алексея Степановича и моего сержанта.

– А много таких? – Спросил я.

– Каких таких?

– С инфекцией и после мутантов.

– Да не особо, но с десяток-полтора наберется. А если выписать всех тех халтурщиков и лентяев, которые здесь лежат, примерно столько народу и останется. – Улыбнулся охранник, выходя из палаты.

– Тогда понятно, а то я думаю, почему вы решили положить Алексея Степановича в пустую палату.

– Не совсем. – Ответил первый охранник. – Алексей Степанович все-таки не абы кто, поэтому ему нужно все самое лучшее, как эта чистая, аккуратная и тихая палата. Здесь он не только на ноги, но и на руки встанет.

– Не сомневаюсь. – Ответил я, улыбнувшись.

– Командир Трубодур, а можно спросить? – Робко произнес второй охранник.

– Спрашивай.

– А почему на вашем подчиненном такая странная форма? Он же ваш подчиненный?

– Да подчиненный-то мой, просто видишь какая ситуация случилась, – помявшись для вида, сказал я, – мы же из самого пекла только что прибыли – возможно, вы слышали. Так вот не повезло ему: одежду в клочья порвало, аж до трусов. Нашел какую-то одежду на складе и быстро переоделся, а потом в этом сюда отправился. Что с ним случилось, не говорит – стесняется. Я поэтому у него не спрашиваю, да и вам не советую – мало ли чего. Единственное, не представляю, как он на нашем складе будет выпрашивать новую форму.

– Товарищ Трубодур, так мы можем вам в этом помочь. – Улыбнулся первый охранник.

– У нас от некоторых пациентов осталось кое-что – сейчас подберем что-нибудь вашему подчиненному. – Ответил второй.

– Слушайте, а у вас еще от горла что-нибудь есть? А то першит что-то вторые сутки. – Пожаловался я, немного посипев.

– Все есть. – Улыбнувшись, ответили охранники.

– Сержант. – Не выходя из роли, просипел я на всю палату. – Ты чего там так долго? Бегом сюда – у мужиков тут к тебе сюрприз есть.

После того, как Сивый и Ерема – так звали охранников – подобрали для Самогона подходящую одежду, он не стал тратить время на переодевание, а я на принятие лекарства, и мы поспешили дальше, взяв вещи и сказав, что спешим к Кочегару на ковер.

– Куда теперь? – Спросил Самогон, когда мы удалились от лазарета.

– В тюрьму. – Ответил я.

– Куда? – Недоумевая, переспросил он.

– В тюрьму, за Трубодуром.

– Погоди, погоди. – Сказал Самогон и увел меня прочь.

Стоя в каком-то темном тупике совсем недалеко от «больницы», мы вновь выясняли отношения, как тогда, на Спортивной: он убеждал меня в том, что я не знаю, что творю, а я просто его не понимал.

– Какого черта я снова тебя послушал? – Взмолился в потолок Самогон.

– Слушай, только не начинай. – Плюнул я в сердцах. – Разве хоть один из моих планов оказался неудачным?

– Нет, но предыдущие планы имели хотя бы долю логики.

– А сейчас что, нет?

– А ты сам не знаешь? Даю подсказку: ты собираешься освободить командира одного из отрядов Дозора вместе со всей его командой. Да когда мы их освободим, они сразу же нас сдадут Року! – Вспылил не на шутку Самогон.

– Тише ты! – Шыкнул на него.

«Стоп. Рок? Где-то я слышал это имя…» – подумал я про себя и вспомнил, как Кочегар упоминал какого-то Рока, когда мы ехали в лабораторию мимо базы.

– Кто такой Рок? – Спросил я Самогона.

– Лидер Дозора. Я видел его только пару раз и мало что знаю о нем, но даже этого хватило, чтобы понять: он мерзкий и страшный человек, а потому очень опасный. Попади мы сейчас к нему, ты через пять минут стал бы молить, чтобы тебя пристрелили как последнюю, вонючую, облезлую слепую псину. – Теперь Самогон был не раздражен, а очень обеспокоен. По всей видимости, он находился в плену у Рока или видел все его злодеяния, поэтому и не хотел рисковать своей свободой ради меня – что уж говорить про какого-то там Трубодура.

– Тогда ты должен понимать, почему его нужно вытащить. – Ответил я, не изменив своего решения даже после того, что услышал. – Слышал когда-нибудь такую фразу: волков бояться – в лес не ходить? – Спросил я Самогона и, развернувшись, направился в тюрьму, за Трубодуром.

– Как и ту, что за деревьями бывает леса не видно. – Бросил он мне в спину. Я остановился, а Самогон прошел мимо меня и, встав напротив, сказал: – Послушай, Айс, проблема не в том, кто такой Рок, а в том, что он находиться на другой стороне туннеля. – Я припомнил занавес, который разделял туннель и другую сторону. Наверное, Самогон заметил это в моем взгляде, поэтому и сказал: – Ты уже видел его, верно? Это черное покрывало, длиной как тот перрон, если не больше. Ты, наверное, думаешь, а почему оно не пропускает свет. Это не так. Покрывало нужно лишь для того, чтобы за него никто не совался, потому что там в помине нет света.

– Хорошо, хорошо, я испугался, ты умеешь наводить страх, доволен? – Вспылил уже я, потому что рассказ Самогон по-настоящему оказался жутким. Но я стоял на своем: – Но я все равно не убегу, поджав хвост.

– Раз тебе не понятно так, объясню напрямую, – не унимался Самогон. – Помимо тюрьмы и Рока там есть лаборатории со всевозможным оборудованием, где ставят эксперименты над всеми, кого дозоровцы ловят, будь то человек или мутант. И уверен, твой Трубодур принимает в этом непосредственное участие: и подопытных привозил, и оборудование доставлял.

– Хорошо, раз тебе так страшно, можешь со мной не идти. – Произнес я и, обойдя Самогона, отправился дальше.

Десять шагов… Пятнадцать… Двадцать… Послышались приближающиеся шаги, а потом Самогон поравнялся со мной и сказал:

– Черт с тобой, манипулятор хренов – пойдем и спасем твоего Трубодура.

– Что, не выдержал угрызений совести? – Улыбнулся я.

– Просто я буду единственный, кто всадит тебе пулю в лоб, если нас поймают.

– Ты не забыл, что оружие только у меня есть? – Спросил я Самогона, помахав ему калашом Торопыги. В ответ на это он достал из кобуры пистолет и помахал им перед моим лицом. Мы засмеялись.

Вернувшись к перрону, мы быстро его пересекли вместе с линиями путей и вскоре оказались за черным «покрывалом» в кромешной темноте. Не знаю, как мой дозоровский проводник ориентировался в темноте, но вскоре мы вышли к тюрьме, и мне пришлось признать: паршивое здесь место.

– Где держат заключенных и как их охраняют? – Спросил я Самогона, пока мы прятались в темных закоулках.