Текст книги "Война за корону"

Автор книги: Ярослав Коваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

– Отойдите от него, – приказал Санджиф.

– Чего это ты тут раскомандовался? – с холодком в голосе осведомился один из одноклассников – соотечественников Ильи, который с самого начала не испытывал никакого пиетета перед титулом.

– Вы забыли, что я – староста? Я не могу позволить вам тут устраивать самосуд. Есть какие-то претензии – пусть этот вопрос решает мастер или директор.

– Этот парень – из семьи сторонников Ингена! Из-за таких, как он, мы теперь вынуждены обороняться в собственной школе! Такие, как он, начали эту войну!

– И?

– Что ему тут делать? Он шпионить будет и любому из нас в спину ударит, чтоб перед этим своим лордом выслужиться!

– Чего ты ему объясняешь? Что ты ему вообще хочешь объяснить? – вмешался Сергей, на которого, изначально настроенного против любых представителей местной знати, менее всего действовала властная манера Санджифа держать себя. – Он такой же, как они. Им, лордам, всегда нравилось воевать, не так ли? Выступление Ингена им на руку. А может, сами и спровоцировали, а?

Сын лорда ответил на яростный взгляд с такой холодной надменностью, что Илья подивился, как Серёга не поспешил смыться.

– Вы несёте невесть что, – ответил он с отчётливо различимым презрением. – И самое прискорбное, что сами не понимаете этого.

Рядом с Сергеем встал ещё один одноклассник, который был с ним на дружеской ноге, и ещё один. Санджиф держался спокойно, словно и не сплачивались сейчас против него те, кто только пару минут назад чесал кулаки об Ирбала, те, кто теперь запросто могли переключиться на отпрыска знатного дома. Однако Илья был уверен, что скорее он увидит Санджифа мёртвым, чем испугавшимся, даже если на него попрут несколько десятков крепких парней с ножами.

Юноша встал рядом с другом с неразличимо-бесстрастным лицом, потом оглянулся на Фёдора, и тот, поколебавшись, присоединился к ним, тоже вроде бы спокойный, однако внутренне напряжённый, готовый вступить в драку в любой момент. Потом и остальные их друзья – Егор, Всеволод, Беджар… И Искра. Она выдвинулась из попискивающей группки девчонок с таким видом, словно была ледоколом, готовым приступить к прокладке пути сквозь льды.

– Магаре с дръжка! – завопила она неожиданно. – Курова муцуна! Ами спрете! Какво, по дяволите?!

Вджера, шагнувшая было следом за уроженкой Болгарии, нервно поморщилась.

– Ты совсем, что ли, с ума сошла?! – рявкнула она на Искру. – Нашла где материться.

– О, ти! Смотри, что делают! Да вас из школы со свистом вышвырнут, задници, и будут правы!

– Чего ты сказала?! – ошеломлённо переспросил Сергей.

– А вы чего тут устроили? Что за побоище?! Вылететь хотите, так вылетайте хоть так, чтоб не позориться! Вдесятером на одного!

– Если и выгонят из школы, так, может, оно и к лучшему, не придётся рисковать тут своей шкурой из-за того, что оборотникам, видите ли, приспичило повоевать! – в запале бросил бывший приятель Ильи, не подумав, что своей репликой может разозлить собственных же сторонников, рождённых, однако, в Ночном мире. Местные обитатели терпеть не могли, когда их называли «оборотниками», а их родной мир – «изнанкой».

– Трус! – выкрикнул Илья, теряя терпение. – Ты только о своей шкуре и твердишь. Давай, уноси отсюда ноги, раз духу не хватает ни на что, кроме бабского воя!

– А ты такой смелый, пока считаешь, что можешь нас шпынять и что мы всегда за тебя сделаем всю работу и помрём за тебя, если нападут! Хрена с два! Держись от меня подальше, понял? Мне наплевать, что с тобой будет, равно как и с такими, как он, – взмах в сторону Ирбала, уже привёдшего себя в порядок и зло смотревшего на парней, которые в любой момент могли снова переключить внимание на него. – И с такими, как эти, – на этот раз Серёга показал на Санджифа и Беджара рядом с ним.

– О, я прямо трепещу от ужаса! – насмешка в голосе Ильи звучала неприкрыто и оскорбительно. – Если ты да со своими способностями не поддержишь меня, то что же я буду делать?

Сергей побагровел – это была, пожалуй, единственная шпилька, которая могла его по-настоящему уколоть. В конце концов, не так уж важны оценки. Куда важнее недостаток способностей, который, возможно, и кроется за низкими оценками.

– Что ж, раз ты такой всё умеющий и могучий, то иди и сам свои проблемы решай, понял? А от нас держись подальше, или я за целость твоей физиономии не поручусь при всех твоих великих способностях, – и постарался подчеркнуть голосом, как это стыдно – иметь великие способности или даже просто делать вид, будто обладаешь ими.

Петербуржец ответил ему презрительным взглядом, но стоило ему оглядеть остальных одноклассников, а также ребят и девушек младше или старше его классом, как до него внезапно дошло – Сергей вовсе не одинок в своём отношении к нему. Многие одноклассники смотрели в его сторону весьма угрюмо, как бы подтверждая, что от них ему стоит держаться подальше. Это открытие ошеломило его, и юноша едва не потерял лицо, растерявшись под прицелом стольких недоброжелательных взглядов.

Но сумел взять себя в руки и, гордо отвернувшись, выйти из столовой. То, что кое-кто из ребят всё-таки встал на его сторону, грело душу, хоть и не настолько, чтоб мгновенно оправиться от нежданного потрясения. Илья и сам не отдавал себе отчёта в том, насколько оглушило его произошедшее. Поднявшись в комнату, он встал у окна и прислонился лбом к стеклу. Оно приятно холодило кожу, но мгновенно запотело, так что очень скоро кроны деревьев и стены соседнего корпуса по ту сторону стекла затянуло плотным туманом.

– Я одного не понимаю: они что – всерьёз считают, что я виноват в том, что началась война?! – вспыхнул он, когда услышал, как за друзьями закрылась дверь комнаты, и уверился, что посторонние его не услышат.

– Да они тебе просто завидуют! – воскликнула Мирним. – Так завидуют любому человеку, у которого особенные способности, да который, к тому же, не трётся в общей куче народу, а всё время в центре событий.

– Дело не только в этом, Мирý, – вмешался Санджиф, аккуратно прислоняя меч к стене. – О том, что роялисты воюют с Советом за реставрацию монархии, известно всем. И уже почти всем известна особенность твоего дара, Илья. А дальше происходит заблуждение, основанное на ошибочном предположении, в котором действительно немало зависти, я полагаю…

– Ты попроще изъясняться можешь? Не на светском рауте!

– Кое-кто может предположить, что ты заодно с роялистами. Просто потому, что Дар у тебя «императорский».

– Что за чушь!

– Естественно, чушь, – сын лорда сбросил камзол, потянулся, похрустел суставами. Он казался раздражающе, просто-таки оскорбительно невозмутимым, словно общая ненависть к нему и его другу задевала его не больше, чем жужжание мухи. – Точно так же и представление о том, что если я принадлежу к благородному семейству, то обязательно и сам роялист.

– А это не так? – шутливо, но и с ноткой недоверия осведомилась Мирним.

– Зависит от того, что понимать под роялистом, – усмехнулся Санджиф.

– А что тут понимать! Известно, что многие друзья твоего отца были весьма последовательными сторонниками императора. Например, леди Шаидар. Мама мне про неё рассказывала. И про то, как её едва не казнили… И как она долго в тюрьме сидела. Как и леди Грамения (ну помнишь, Илья, ты мне рассказывал о дамах-близнецах), только намного дольше. Уверена, таких среди вашего круга найдётся очень много!

– Немало, надо признать. Но убеждения друзей моего отца не мешают им стремиться к стабильности в нашем мире. И если Совет отлично справляется со своими обязанностями, попытка изменить существующий строй, тем более силой, будет воспринята отрицательно. И друзья моего отца будут воевать против лорда Ингена точно так же, как и мой отец.

– Это всё замечательно, но как-то малоубедительно.

– Для тебя малоубедительно?

– Даже для меня. Я-то прекрасно знаю, что знать всегда будет мечтать жить в прошлом, и для вас императорская власть – самая привлекательная штука, только такая, чтоб император был покладистый, – Мирним покосилась на Илью, и он, решив, что она хочет его поддержки, лишь недоумённо развел руками. – А уж остальные…

– В таком случае ты знаешь обо мне и моём отце, а также его друзьях, намного больше, чем я, – холодно ответил Санджиф. – И уверен, даже больше, чем они сами.

– Не лез бы ты в бутылку. Я же не обвиняю…

– Думаю, здесь, как и везде, существует презумпция невиновности, – произнесла Маша, до сей поры покладисто молчавшая и потому незаметная. – Пока против Ингена выступили именно Совет и его войска – я ведь правильно понимаю? А Совет – это в первую очередь представители знати.

– Не только. Ещё магистерии и – заметь! – выборные главы магических округов Дневного мира. Они у вас, кажется, губернаторами называются.

– А что, российские войска сюда уже тоже введены?

– Маш, ну откуда мне знать? Газет сюда не привозят… Нет, ну вряд ли, конечно…

– Вот и получается, что в основном против роялистов выступают всё те же дворяне, или как у вас их называют. Я, конечно, говорю о тех, кто водит войска. Магистерии ведь, как я понимаю, в основном управляют городами.

– Ну грубо говоря…

– Вот и получается…

– Ты это не мне объясни, а им! Я-то в любом случае на вашей стороне, хотя и считаю, что знати давно пора не землями своими управлять, поплёвывая, а идти зарабатывать деньги своим горбом!

– Кто же, в таком случае, будет управлять землями?.. Ладно, бестолковый спор.

– Я считаю, что объяснять что-либо людям, которые в запале, да ещё серьёзно боятся за свою жизнь – и, согласись, не безосновательно! – бесполезное занятие, – вставила Маша.

– Но делать-то мне что предлагаете? Подходить к каждому и объяснять, что я не заодно с Ферранайром и Ирбалом, а также их семьями, и что я не роялист?!

– А у тебя будет время? – усмехнулась архангелогородка. – Слушай, я думаю, тебе лучше было бы просто не обращать на это внимания. Как делает Санджиф.

– Ну например, – усмехнулся сын лорда, задорно поглядывая на Машу.

– И ты полагаешь, это так легко – не обращать внимания на подобное? – возмутился Илья, но очень умеренно.

В самом деле, можно кипеть от возмущения сколько угодно, но тем, кому он может объяснить, как в действительности обстоят дела, ничего объяснять и не надо. Егор, Фёдор, Сева… Беджар и Амдал… Инара и Вджера, хоть они и девицы, но их поддержка приятна. Приятно даже то, что за него с таким пылом вступилась Искра, хотя во всём остальном она – совершенно невыносимое существо.

– Нет, но какие у тебя есть варианты?

– Хм…

– Время рано или поздно расставит всё по своим местам, – отпрыск знатного дома глянул на часы. – Идём. Пора на урок.

Илья поёжился – мысль о том, что снова придётся столкнуться с толпой парней, настроенных к нему столь ожесточённо, была до крайности неприятна, и он напрягся, в который раз позавидовав умению друга держаться с поразительным достоинством и невозмутимостью в любой, самой напряжённой ситуации.

ГЛАВА 3

Резкая неприязнь, которую Илья внезапно обнаружил по отношению к нему доброй половины одноклассников, стала для него на редкость неприятным открытием. Он поймал себя на мысли, что теперь находится почти в положении Ирбала, и это, наверное, должно было до определённой степени сблизить его с бывшим недругом, который к тому же оказался совсем не трусом – трус бы рванул из школы вслед за Ферранайром.

Ирбал же держался презрительно и надменно, и порой в его жестах и осанке проскальзывало что-то санджифовское, хотя благородным происхождением и соответствующим воспитанием сын бизнесмена похвастаться не мог. Илья от удивления и отчаяния стал присматриваться к нему, но быстро махнул рукой на эту затею – по-настоящему наладить отношения с лучшим другом Ферранайра он не сможет никогда, даже если тот на деле докажет, что не только смел, но и другими достоинствами обладает в полной мере.

В конце концов Илье в любом случае было легче, чем Ирбалу – ведь на стороне Ферранайрова приятеля не стоял Санджиф, человек, способный вести себя так, что чужое недоброжелательство и даже оскорбления отскакивали от него, как каучуковый мячик от стенки. С Ильёй была Мирним, ожесточённая всеобщими обвинениями и демонстративно преданная своему парню. С ним продолжали дружески общаться Фёдор и Егором, все те ребята-аргеты, которые считали Санджифа своим другом. К тому же на его стороне стояла Искра.

Правда, её заступничество мало трогало юношу, однако оказалось на удивление эффективным. Не раз и не два у Ильи возникало ощущение, что вот-вот до него начнут кулаками доносить свое негативное к нему отношение. И тут рядом неизменно возникала неуёмная уроженка Болгарии. Чувствовалось, что по большому счёту петербуржец ей почти так же безразличен, как она сама – ему. Но попытки почесать о него кулаки противоречили требованиям дисциплины, и вообще это было неправильно. Поэтому девушка налетала на разошедшихся парней с яростью птицы, отгоняющей от гнезда кошку. И не стеснялась в выражениях. Конечно, выражения по большей части были болгарские, но звучали ругательно.

– Тебе следовало бы быть мне благодарным, – сердито сказала она Илье.

– Тебе следовало бы не указывать мне, что делать. Или ты лезешь только затем, чтоб я тебя потом поблагодарил?

– Майка шибана, да при чём тут это?! Если бы ты испытывал хоть какую-то благодарность ко мне, помог бы мне справиться с этими болванами. Работы невпроворот, ещё занятия, мне одной не справиться. А они дурака валяют, глупав…

– Ты же собиралась больше никогда не заниматься общей успеваемостью.

– Плевать мне на общую успеваемость! У нас война, между прочим, идёт. А ты заметил, чему нас учат последнее время? Тому самому, что нужно для борьбы! А значит, если мы хотим выжить, мы и сами должны усердно учиться (но тут к тебе претензий нет, ты молодец), и других заставлять…

– Опять заставлять?

– Да иначе нам всем тут крышка, неужели ты не понимаешь?!! Ние всички позатихвам!

– А по-русски?

– Ты что, не понимаешь, что мы все должны трудиться, чтоб не передохнуть? Какво да правя?

– Я тебя не понимаю.

Искра захлебнулась воздухом и, чтобы прийти в себя, несколько раз глубоко вздохнула.

– Да, извини. Короче, надо что-то делать. И с этими лодырями в первую очередь. У тебя есть идеи – как?

– А ты помнишь о том, что мы тоже всего лишь ученики? – мягко, и тем самым подчёркивая ехидство, полюбопытствовал Илья. – Этим учителя должны заниматься.

– Если всё сваливать на учителей, то когда им всё успеть? Мы должны им помогать!

– Вот прикинь, я сейчас пойду пинать народ трудиться и учиться. Как они отреагируют?

Девушка надула губы и смерила одноклассника высокомерным взглядом.

– Трусишь, значит. Боишься, что тебе морду начистят. И ради этого готов рискнуть всем, кроме того, и их же жизнями! Ведь те парни, которые сейчас филонят, потом из-за своего филонства могут легко сложиться! Это уже не шутки и не ерунда вроде диплома…

– Что с тобой стряслось, Искра?! Диплом уже стал ерундой.

– Ну так это по сравнению с жизнью.

– То есть ты мне сейчас хочешь сказать всё то же самое, что и Серёга тогда вывалил? – Илья уже кипел, но пока держал себя в руках. – Что я трус, за других прячусь, лишь бы отгородиться от проблемы?

– Нет. Ты просто не желаешь брать на себя ответственность, при этом преимущества твоего положения тебе ведь нравятся, не так ли?

– Это я не хочу брать ответственность?! А кто каждый раз во время налёта рядом с директором стоит? Что, думаешь, там безопаснее, чем в других местах школы?

– Я не говорю, что безопасно, – тон голоса девушки стал более миролюбивым. – Но ведь надо не только свою работу выполнять, но и об общественном думать. Победа, знаешь ли, куётся не только на крыше рядом с директором во время налётов.

– И много ты знаешь о войне и о том, что где куётся?

– А разве трудно сообразить?

– Слушай, с тобой разговаривать так же бесполезно, как носить воду в решете. Не собираюсь я цербером ходить за ребятами.

– Ты просто боишься!

Илья отмахнулся и поспешил уйти – спорить с прилипчивой одноклассницей, как всегда, было себе дороже. У него хватало забот, чтоб не забивать себе голову тем, что казалось ему невнятными капризами взбалмошной девицы. Благодаря госпоже Гвелледан он довольно редко сталкивался с одноклассниками, так яро не принимавшими его теперь, с такой готовностью возложившими на него ответственность за происходящее с ними.

Директор школы вызвала его к себе в кабинет на следующий же день после очередного нападения на школу и без всяких предисловий, ничего не поясняя, повела вниз по на удивление широкой, даже роскошной лестнице, ведущей в подвал главного школьного корпуса.

Илья ожидал увидеть обычное подвальное помещение, грязное и влажное, пахнущее мокрыми тряпками и пылью, перевитое трубами от пола до низко нависающего потолка, однако здесь всё выглядело совсем иначе. В воздухе стоял слабый-слабый, почти неразличимый аромат подсушенных лилий и зимних яблок, тяжёлые своды, подпираемые массивными колоннами, были освещены магически, то есть ровно настолько, чтоб различать все подробности интерьера, но при этом ничто не резало глаз.

А обстановку действительно можно было назвать интерьером, хотя мебели здесь почти не имелось. Часть арок между колонн была завешена тонкими гардинами, кое-где стояли странные растения в тяжёлых горшках, почему-то нисколько не страдающие от недостатка солнечного света. Помимо едва ощутимого аромата воздух подземелья был напоен магией, а если точнее – интенсивным запахом чистой энергии, немного напоминающим кристальный до тошнотворности привкус озона.

– Вот здесь, – произнесла госпожа Гвелледан, сдвигая в сторону одно из покрывал, а потом и резной экран слоновой кости с серебряной отделкой, который раньше не был виден. – Как вам?

Ориор имел форму кольца, стоящего на каменном полу, слегка накренившись, и энергия, уплотнившаяся настолько, что обрела вид вещества почти такого же плотного, как ртуть, безостановочно текла по кругу, по форме, сохранявшейся неведомым образом. В глубине серо-стального потока то и дело вспыхивали искры двух оттенков – алого и бледно-зелёного, но так часто и так неярко, что юноша скоро перестал обращать на это внимание.

– Офигеть, какой мощный… – протянул Илья, опасливо отодвигая назад руку с кольцом.

– Не слишком мощный, по правде говоря. Нашей задачей было создать автономный ориор, именно автономный. Поэтому я решила, что лучше потерять в мощности, но зато не рисковать тем, что в самый ответственный момент напряжение упадёт, и заклинательные системы откажут, – леди Гвелледан взяла низенькую скамеечку и поставила в нескольких шагах от кольца энергий. – Садитесь рядом. Вот там есть ещё одна скамеечка.

– Ничего, я так, – Илья осторожно присел рядом на корточки. – Я не чувствую в нём структуры.

– Мне интересно, чувствовали ли в ориоре структуру опытные Видящие маги, – улыбнулась женщина. В её улыбке было много мечтательности, которая наделила взгляд девичьей нежностью, и на мгновение она показалась ему совсем юной. – И вообще – как они воспринимали оформленные средоточия магической энергии…

– Я могу попытаться рассказать, – нахмурился юноша, но, едва она взглянула на него, сообразил, что она, кажется, имела в виду что-то другое.

– Опыт заставляет смотреть на оттенки цветов как на законченную структуру и даже позволяет видеть перспективы её развития. Вы это поймёте, причём очень скоро, как я понимаю. Практики у вас будет много. Но мне бы хотелось показать вам кое-какие приёмы взаимодействия с ориором. Вас намного лучше научат возводить подобные в Энглейе и в Магической Академии.

– В Академии учат создавать ориоры?

– В том числе. Есть группы, где магов-системщиков обучают работать вместе с Видящими, обрабатывать скинтили и завершать работу над ориорами. Так что у вас всё впереди. – И снова улыбнулась.

– Но ведь неизвестно, когда я смогу поступить в Академию. Уж никак не раньше, чем закончится война.

Леди Уин Нуар слегка наклонила голову, словно задорный любопытный щенок.

– Вы уверены, что война продлится долго?

– А вы – нет?

– Сложно предугадать, но мне всегда казалось, что юные, как правило, настроены оптимистично.

– Есть ещё те, кто смотрит на ситуацию реалистично, – проворчал Илья. Намёк на его возраст показался ему неуместным именно сейчас, когда он раздумывал, не решиться ли взять госпожу Гвелледан за руку.

– Вам сложно смотреть на ситуацию реалистично, потому что об особенностях войн в Ночном мире вы знаете не так много, – тактично пояснила женщина. – В любом случае вам стоит думать о будущем. Ваша жизнь ведь не закончится в тот момент, когда закончится война. Пожалуй, даже наоборот.

– Просто неизвестно, когда я смогу учиться дальше. Я надеялся, что вы сможете рассказать мне и показать, как делается ориор и как потом надо с ним обращаться…

– Это потребует слишком много времени, которого у нас с вами, к сожалению, нет. Сейчас приходится думать о том, что непосредственно может понадобиться в бою, поэтому я и хочу показать вам несколько приёмов, с помощью которых вы сможете взаимодействовать с ориором. Возможно, это окажется необходимо, и не только в школе.

– Мне, наверное, надо снять кольцо. – Юноша смущённо взялся за перстень. – Оно же может… как это… перенастроиться?

– Хорошо, что вы об этом подумали, – одобрительно произнесла госпожа Гвелледан. – Но сейчас это уже не обязательно. Настройка вашего инструмента сбилась бы, если бы он был при вас, когда мы с вами формировали скинтиль. Теперь это уже вряд ли произойдёт самопроизвольно. Теперь подобного рода процессом пришлось бы управлять мне. Сядьте поближе, пожалуйста. Давайте рассмотрим с вами вот эту часть структуры, к которой и происходит подключение сторонней магической схемы.

Илья пересел, вложил пальцы в ладонь леди Уин Нуар. Тепло и горьковатая терпкость магии обожгли кожу, но это было и болезненно, и приятно. Госпожа директор не столько словами, сколько знаками объясняла и показывала ему, как выглядит ориор, если воспринимать его лишь как набор структур и особым образом организованных энергий. Он даже увлёкся, позабыл о том, каким приятным ароматом она окружена и сейчас овевает его, и как нежно прикосновение её ладони, и как по-особенному он чувствует себя рядом с ней, когда рядом больше никого нет.

Но магия – это тоже было интересно. Каждый разговор с нею, или каждый новый способ, к которому женщина прибегала, чтоб познакомить его с новым навыком или с новой возможностью, приоткрывал перед ним новую дверь к неизведанному. Волшебное ощущение сделанного открытия давало такое наслаждение, с которым даже рядом не стояло большинство прочих удовольствий, знакомых Илье. Ему пока не могло прийти в голову, что это чувство всевластия, которое шло рука об руку со сделанным открытием, могло подчиниться силе его собственного разума, стоило лишь по-настоящему захотеть и сделать усилие.

Но пока он даже не думал об этом, и упоительное ощущение было в его восприятии связано только с ней. До сего момента только с её помощью он делал эти волнующие шаги в новое, из неизведанного становившееся понятным, и не представлял, как это может происходить иначе. Теперь какой-то стороной своего существа Илья понимал, что его тянет к этой женщине, и, не совсем точно понимая, почему это происходит, решил, что тут и так всё очевидно.

Юноша с удовольствием слушал пояснения госпожи Гвелледан, мечтательно улыбаясь. В какой-то момент женщина подняла на него глаза, и в её взгляде появился испуг. Замолчав на полуслове, притихнув, она смотрела в смятении, за пару мгновений бледность её стала болезненной даже для уроженки Ночного мира.

Испуг в глазах женщины удивил Илью, но недоумение он задвинул подальше, решив, что просто пока мало что понимает в женщинах. Ему захотелось назвать её по имени, но язык не повернулся. К тому же он мало что знал о представителях местной знати, вдруг даже с возлюбленной из числа местной знати нельзя разговаривать фамильярно, называть её по имени, не присовокупляя «госпожа».

– Я просила вас… – обронила леди Уин Нуар, и щек её коснулся лёгкий румянец. – Я думаю, нам стоит прервать наши занятия.

Она поднялась, нервно подбирая подол длинного платья. Илья растерянно смотрел на неё.

– Я что-то не то сделал?

– Нет. – Госпожа директор слегка вздёрнула голову и стала похожа на тех представительниц благородных семейств, с которыми юноше приходилось встречаться в гостях у Санджифа на балах, – великолепные в своём совершенстве, но при этом безжизненные и холодные, словно статуи, и не поймёшь, то ли она нравится тебе, то ли ты её опасаешься. – Боюсь, это я переоценила свои силы. Извините, Илья. Идёмте, думаю, мы отложим занятие. Идёмте. Вечером снова может быть налёт, и вам надлежит быть в форме.

– Вы думаете, нам всем удастся отстоять школу?

– Уверена, что это так. Конечно, если лорд Инген подтянет сюда дополнительные войска, нам придётся нелегко, но я надеюсь, что у него не будет такой возможности.

– Но, мне так кажется, под стенами школы и так уже много войск.

– Не так много, чтоб это создавало для нас непреодолимую проблему. Единственная проблема, которая сейчас стоит перед нами более или менее остро, – проблема снабжения. Увы…

– О, а Санджиф уверял меня, что такого в Ночном мире не может быть, потому что не может быть никогда!

– Полагаю, Санджиф не слишком разбирается в современных методах ведения войны, – улыбнулась она, на этот раз свободно и словно бы с облегчением. Неловкость, коконом окружившая её, разлетелась осколками и ненадолго растаяла.

– То есть нам всё-таки грозит голод, – серьёзно предположил Илья, прикидывая, что можно предпринять, раз история его родного города норовит повториться в миниатюре.

– Ну, думаю, настоящий голод нам не грозит, и вам нет необходимости волноваться.

– Вы так в этом уверены? Даже несмотря на проблемы со снабжением? – Илья дождался кивка и с любопытством поинтересовался. – Вам приходилось участвовать в войнах?

– Приходилось…

– И в последней войне против императора тоже?

Лицо госпожи Гвелледан изменилось, словно человеческие черты вновь претворились во что-то рукотворное и неизменное, подобное скальному монолиту, но в то же время какая-то отстранённая мечтательность появилась в её точёных чертах. Она посмотрела сквозь юношу, и он вдруг понял, насколько далеки традиции, в которых живут уроженцы Ночного мира, от привычного ему мира и как велика пропасть, отделившая бы его от представительницы одного из самых знатных семейств аргетов, даже если бы их не разделяла умопомрачительная разница в возрасте.

Впрочем, думать о препятствиях он был настроен так же мало, как и о причинах, по которым ему захотелось бы преодолевать их.

– Нет, в той войне я не принимала участия, – проронила леди Уин Нуар. И добавила мягко: – Идёмте, Илья. У вас сейчас будут занятия по концентрации, а потом – урок системной магии, который вы никак не можете позволить себе пропускать. Вам надо думать о своём будущем…

– Которого не будет, если меня убьют, я понял.

– Думаю, непосредственная угроза смерти над вами не нависает, – госпожа директор снова улыбнулась, теплее, но и отстраняюще, как бы напоминая о том, что он – всего лишь ученик, а она – глава школы, в которой он учится.

И на уроке, и позднее, когда Фредел заставил их подняться на крышу квадратной башни, где содержались виверны и другие чудесные ездовые животные и птицы, Илья был рассеян и едва мог сосредоточиться на координирующем элементе атакующей магической структуры. Как оказалось, не так это было и просто – сделать, чтоб разные магические орудия подчинялись единой программе, и дальше ими можно было управлять с компьютера.

Услышав об этом, Илья понял, чем именно мастер занимался на крыше во время налётов, корпя над несколькими ноутбуками сразу.

Он начинал понимать и многие другие вещи, которые до сего момента казались ему весьма туманными. Многое представлялось ему раньше само собой разумеющимся, и в суть, как думалось, нет необходимости вникать. Тем более пока во многих аспектах его представления о магии опирались на прочитанные когда-то фантастические романы. Эти представления развеивались слишком медленно. Только теперь, когда окруживший школу комплекс боевых систем стал играть роль учебного пособия, Илья понял, что магия – это не умозрительное желание, осуществлённое силами воображения, а некое подобие станка, где каждый простой элемент, будучи соединён с другими, образует в результате нечто сложное, действующее так, как положено.

Фредел непринуждённо построил координирующую модель на большом модуляторе, после чего указал, какие части системы затруднительно смоделировать, поскольку вариантов гораздо больше, чем предполагает школьное пособие. Он обводил суровым взглядом всех учеников, и никто не решался отвлечься, все слушали очень внимательно, а некоторые, например Искра, усердно пытались записывать, держа тетради на весу.

– Хочу заметить, что нам предстоит обширная практика, – сурово проговорил Фредел. – Каждый из вас получит под свой контроль одну такую небольшую вспомогательную систему и должен будет привести её в порядок.

– Но если кто-то из нас не должным образом справится с этой задачей, – поторопилась вмешаться Искра и сразу бросила укоризненный взгляд на Сергея, который отреагировал на неё со всем презрением, на которое был способен, – это же и остальных может поставить в крайне опасное положение!

– Это дублирующая система, – учитель взмахом трости (последние дни он взял моду ходить с тростью, а почему – никто из учеников не догадывался) подозвал ждущего в сторонке рабочего демона и показал ему, где расставлять столы. – Но вам следует стараться. Даже если не иметь в виду тот факт, что при поступлении в Академию на факультет системной магии кому-то из вас, возможно, будет предложено описать и смоделировать координирующую структуру, иметь подобные навыки полезно. Будьте добры приступать к работе.

– А вам не кажется, что как-то странно поручать монтировать боевые системы человеку, чьи родители сейчас сражаются на вражеской стороне? – неприязненно косясь на Ирбала, произнесла Вджера, которая относилась к этому аргету почти так же насторожённо, как и Сергей.

– Мне кажется, это не тот вопрос, который вы можете поднимать.

– Как это так? Мы все в одной лодке сейчас, а если он начнёт шпионить, начнёт вредить, так мы все пострадаем.

– Это не ваше дело, Вджера, – повторил учитель-системщик. – Выполняйте задание.

– Ага, а этот молодчик чего-нибудь намудрит, и нас всех из-за него поубивают!

– Послушайте, это абсурд. Никто из вас не сможет так повлиять на общую систему, чтоб нанести ей ущерб. К тому же ваши обвинения не имеют под собой никаких оснований…