Текст книги "Война за корону"

Автор книги: Ярослав Коваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Юноша заспешил следом за женщиной.

– А мне сказали, что вам просто не удалось… Что Исток вас не принял, – с трудом переводя дух от спешки, проговорил он, когда господин Тервилль и сын лорда Даро пропали в толпе людей и виверн. – А вы сами отказались? Но как же так?..

– Неужто, услышав о моём вольном выборе, ты взялся проводить аналогию между мной и лордом Ингеном? – Она, приветственно похлопав Феро по морде, торопилась в последний раз перед вылетом проверить узду и крепление седла. – Однако ты ведь исходишь из того, что, так или иначе, но каждый желает продлевать свою жизнь за счёт божьей благодати или же за счёт других способов. В этом ты изначально допускаешь ошибку. Следует принимать во внимание и то, что на определённом этапе кто-то может элементарно не хотеть продлевать свою жизнь.

– Почему?

– А ты не веришь, что такое может быть?

– Ну-у… Может, и возможно, только… Должны же быть тому веские причины!

– Естественно. Причины есть всему и всегда.

– Почему же вы не пожелали спускаться к Истоку?

Снова странный, загадочный женский взгляд, таинственность которого была смягчена задорной, хоть и рассеянной улыбкой – юноша увидел в этом обращённом к нему безмолвном намёке квинтэссенцию того безупречного искусства делать общение с собой всегда приятным. Искусства, которым владели представительницы здешней знати, которое делало их слишком уж неэмоциональными на вкус петербуржца, но было по-своему отрадным. Чудесным образом, необидно и ненавязчиво, при этом очень мягко, она смогла дать ему понять, что он переступил границы местных приличий, но она не сердится на него, всё понимает и прощает.

– О, такие вопросы у нас не принято задавать. Вопрос слишком личный, пожалуй, даже интимный. Но я понимаю, ты аурис, и у вас другие традиции. Поэтому, так уж и быть, отвечу. – И вновь очаровательно улыбнулась, лишний раз смягчая назидание, хотя Илья не торопился смущаться. – Не очень-то мне по душе, знаешь ли, ещё сотню-другую лет ходить с такой вот трассой поперёк физиономии. – Женщина непринуждённо коснулась щеки. – А она из раза в раз даже не становится менее заметной. Для существа моего пола это, видишь ли, очень важно… Не забудь пристегнуться.

И решительно взмахнула стеком. Виверн рванул в серое блёклое небо, как арбалетный болт.

ГЛАВА 7

В том, что происходило следующие несколько дней, Илья совершенно ничего не мог понять. Он был уверен, что уж здесь-то, в самой гуще событий, он обо всём будет узнавать без промедления. Однако сейчас, наблюдая смятение и беготню вокруг, суету и постоянно звучащие вдали боевые заклятья, нагруженный тяжёлой работой, которая, впрочем, оказалась не столь уж и обременительна, хотя довольно утомительна, он не знал даже, выигрывают они или проигрывают. Могло быть и так, и так. И бог его знает, как смотрят в будущее лорды – с уверенностью или без неё. Он почти ни с кем из них не говорил и почти никого не видел. Даже с госпожой Шаидар ему далеко не каждый день удавалось перекинуться хоть словом.

– Какое там «проигрываем», – отмахнулась она. – Типун тебе на язык, как у вас говорят… Извини, дела. – И унеслась к своему виверну, которого нужно было готовить к бою.

Минуло уже два сражения – это юноша знал точно, – однако оба раза он отсиживался в лагере, таскал тюки в походный госпиталь и вёдра снега – в кухню, где их надо было ставить на печку, вытапливать воду и греть, а потом, опять же, нести к госпиталю. Из боя солдаты и маги возвращались хмурые и усталые, ни слова о результатах, спрашивать их было попросту опасно. Уже хорошо было то, что никто не спешил сворачивать лагерь, значит, нет необходимости в спешке уносить ноги. Значит, по крайней мере, не разгром.

– Почему нельзя хотя бы сказать, на чьей стороне перевес? – ворчал он, зная, что его слышит только друг, который поймёт и будет снисходителен, даже если этим ворчанием петербуржец нарушает какой-нибудь местный обычай.

– Но чему же ты удивляешься? – Санджиф, трудившийся рядом, казалось, не удивлялся ничему в мире. Похоже, он считал вполне приличным для сына лорда таскать тяжести и подносить раненым воду. И покорно терпел полную безвестность. – Нас с тобой ни до чего серьёзного не допустят. Отец и другие главы армии хранят свои секреты до последнего. А секрет перестаёт быть секретом, как только его узнаёт слишком много народу.

– Разве исход боя – секрет?

– Значит, секрет. Что мы можем знать о течении войны? Надо доверять, Илья.

– И нафиг тогда мы тут торчим? Что, в госпитале некому вкалывать? Оставили бы нас в замке, раз так.

– Нас держат под рукой. Под контролем.

– Ага… Вёдра носить. – Илья с недовольным видом оглядел ладони со свежими, ещё болезненными мозолями. – Ёлки…

– Разве тебе есть на что обижаться? Видишь, я тоже работаю вместе с тобой.

– Я это ценю, да.

Оставалось только смириться с таким положением дел и терпеливо ждать. Рано или поздно что-то должно стать ему известно. Если будет поражение, он об этом узнает первым. Вот только ноги при разгроме унести уже не успеет. Теперь, когда он под рукой, проигравшим представителям местной знати проще всего будет выдать его лорду Ингену, спасая себя и своё положение.

«Нельзя думать о таком, – оборвал он себя. – Либо надо доверять своим союзникам, либо уносить ноги прямо сейчас и решать все свои проблемы самостоятельно. Только это невозможно. Значит, придётся доверять».

Но именно сейчас, когда его сердце мучил огонёк недоверия, искорка сомнения, юноше казалось, что это было очень глупо – радоваться, что его берут с собой в действующую армию. Лучше было сидеть в школе. Госпожа Гвелледан ни за что не выдала бы его Ингену.

Вечером он едва находил в себе силы заползти в спальный мешок и буквально отключался от реальности – нудная и не слишком, казалось бы, обременительная работа к концу дня изматывала не только его, но и Санджифа. К вечеру тот держался, казалось, на одном чувстве долга, а петербуржец – на одном упрямстве. Поэтому, когда в очередной раз ночью его попытались разбудить, он просто проигнорировал эту попытку. Попробуют и перестанут, увидев, что он не здесь, что он утонул в бесчувствии. Пусть ищут других идиотов.

Но, потерпев первую неудачу, таинственный мучитель не оставил своих попыток. Невозможно спать, когда тебя трясут за плечо, и сознание постепенно вернулось в тело Ильи.

– Вставай! – окликнула его госпожа Шаидар. – Давай же!

Он поднялся, едва способный разлепить глаза, да и то не до конца.

– Что случилось?

– Выбирайся из палатки и жди меня. Пара минут тебе на сборы.

– Что брать-то?

– Что ты обычно в бой берёшь? Не забудь перчатки и оружие.

Илья с трудом вспомнил, о каком оружии вообще идёт речь. Он как-то привык, что Санджиф постоянно таскает при себе оружие, и точно так же привык, что у него-то при себе ничего подобного нет. А потом вспомнил, что несколько дней назад, перед самым обрядом помолвки с ещё не рождённой дочерью господина Даро, ему был вручён меч, лёгкий – как раз ему по руке, не слишком богато украшенный, но красивый той изысканной строгой таинственной прелестью, которая таится в любом оружии.

Тогда юноша воспринял этот подарок лишь как символ. Чему удивляться, все представители местной знати носят мечи, а он теперь вроде как жених леди из аргетов, должен соответствовать. Разумеется, ему лестно было держать в руке такую красивую, ценную и серьёзную вещь, но он как-то не отдавал себе отчёта в том, что предмет этот – не просто пафосная штуковина, а реальное оружие, которым можно убить. Если, конечно, уметь им пользоваться.

Теперь, с трудом вспоминая, куда он его засунул, принялся шарить в пожитках. Санджиф, снова пришедший в себя намного раньше него, сам протянул ему клинок в ножнах.

– Я не представляю, как тебе удаётся так легко вскакивать по утрам? Ты же устал не меньше, чем я, – с трудом выговаривая слова, спросил юноша. – Или у аргетов потребность в сне меньше?

– Аргеты, как и аурисы, бывают разные. Но в целом нам требуется больше времени на сон, чем вам. Не зря же у нас ночи длиннее, чем в вашем мире.

– Тогда как тебе удаётся?

– Привычка подчинять свои желания обязанностям. Дети лордов получают особенное образование. Каждый из нас должен помнить, что на первом месте должно стоять выполнение своего долга, а уж потом – всё остальное. Вроде «могу – не моту». Преимущества всегда ведут за собой и обязанности.

– Блин, я уже сомневаюсь, хочу ли быть одним из вас.

– Поздно, – усмехнулся бледный до зелени Санджиф и разлил по двум крохотным кружечкам содержимое термоса. – На. Полегчает.

Это оказался кофе, крепкий и качественный, который действительно взбодрил не хуже пощёчины. Сразу стало тепло, и пальцы уже лучше сгибались на ножнах меча. Спешно натягивая перчатки, Илья выскочил из-под полога палатки, ожидая морозного удара в лицо. К его удивлению, мороз показался ему чуть слабее, чем раньше. Самую чуточку, но всё же ощутимо.

– Долго копаешься, – бросила ему госпожа Элейна. – Бегом за мной.

– А что такое?

– Все вопросы в воздухе.

Он повиновался. В полутьме, едва оживляемой огоньками магических ламп, фигуры людей казались обрывками сумрака, в отличие от него, весьма плотными и способными ругаться сквозь зубы при столкновении. В какой-то момент пропавшая было в сутолоке леди Шаидар снова появилась и схватила Илью за руку. Дальше он уже мог свободно болтаться за нею и не бояться, что пропадёт в этой угрожающе-смутной темноте, полной людей, которые, в отличие от юноши, прекрасно знали, зачем нужна эта суета.

Он почти уткнулся в Феро и узнал его только по пронзительному шипению, которое мигом приглушила ладонь госпожи Элейны. Илья на ощупь нашёл своё место и взгромоздился на седло, затянул ремешки вокруг пояса. Виверн как всегда стартовал неожиданно.

– Нервничает, – объяснила женщина, чуть обернувшись, чтоб ветер снёс звук её голоса как раз куда надо. – Из-за раннего вылета.

Ночь царила вокруг – ни искорок звёзд, ни намёка на рассвет, и даже огни лагеря пропали в дымке, словно и не было ничего снизу. Казалось, что они несутся сквозь ледяную пустоту, встречающую их неласково и предостерегающе, перехватывающую дыхание и сулящую малоприятные открытия.

– А что случилось? – крикнул Илья, не рассчитывая, что услышит ответ.

– Обычный военный приём, – отозвалась она. – Внезапное нападение всегда начинается ранним утром, часа в четыре. Когда сильней всего хочется спать.

– Так мы нападаем? – он приободрился.

– Война и есть череда нападений, сменяющихся обороной вслед контратаками. Обычное дело. Есть предположение, что противник не просто знает, где расположился наш лагерь, но и собирается его атаковать. Наша задача – опередить.

– А если окажется, что ничего он не планировал?

– Риск есть всегда. В этом случае будем выкручиваться по ситуации.

– А почему тогда меня не оставили в лагере?

– В лагере сейчас остались только тяжелораненые и те, кто их охраняет. Остальные все идут в атаку. А что делать… Концентрация сил на небольшом пространстве и продуманный удар – основа основ тактики. А как следствие – и стратегии.

– Я-то что должен делать?

– Не удаляться от меня и Феро. Даже если придётся принять участие в бою, ты должен находиться под защитой. Рядом обязательно должен быть кто-то. Нас с тобой в этом сражении сопровождает несколько людей лорда Даро и его сын.

– Саф?

– У господина Даро нет другого сына. Ну хватит болтать. Поговорим после сражения, если выживем, – и рассмеялась, как только она умела, сводя на нет весь неприятный смысл сказанного.

– Оптимистично, – проворчал юноша, но и сам не мог не улыбнуться.

Они неслись сквозь темноту и морозную пустоту слишком долго – так показалось напрочь замёрзшему Илье. Потом тьма вдруг расступилась, и посветлевшее небо опоясало радужное сияние, наливавшееся густотой буквально на глазах. До рассвета было ещё далеко, но он уже поманил ранних пташек своей близостью и той красотой, которую обещал. Виверн вдруг рухнул вниз, и юноша едва сумел сдержаться и не вскрикнуть.

Он не видел и не мог видеть земли, может быть, поэтому совсем не испугался. Госпожа Элейна, ещё секунду назад сидевшая в седле, поднялась во весь рост, и в какой-то момент её стек даже задел петербуржца за колено. Только тогда он осознал, что чудесное существо не просто падает, а искусно маневрирует, и уворачивается оно от других виверн, часть из которых летела ему навстречу, а часть – в том же направлении, что и оно.

Мгла не рассеивалась, однако в какой-то момент Илья почувствовал близость магии, а потом оттенки энергий, которые воспринимал только он, проросли смутным сиянием сквозь утренний морозный туман, оседающий на одежде мельчайшей изморозью. Что-то творилось далеко внизу, на земле. Ещё через несколько мгновений юноша понял, что внизу идёт магический бой, и пускаемые в ход заклинания ничуть не менее сокрушительны, нежели боевые снаряды тяжёлых пушек или установок залпового огня.

Единственное отличие состояло в том, что по-настоящему умелый маг имел шанс защититься от этой сокрушительной мощи, а на родине Ильи в эпицентре взрыва защититься от него не мог ни один, даже самый ловкий и опытный боец.

Ветер гудел в виверновых крыльях, и казалось, что сквозь пространство движется не привычное уже его глазу чудесное крылатое существо, а неведомый живой музыкальный инструмент. Юноша, вместе с ним летевший к земле, испытывал дикое ощущение азарта, мучительного и приятного, и захлёбывался им, как хлещущим лицо ветром. Момент, когда полёт выправился и превратился из вертикального в горизонтальный, стал мигом облегчения и разочарования одновременно.

Леди Шаидар шевельнула стеком, и Феро нырнул в самую глубь заклинательной системы, внезапно выросшей перед ним. Здесь чары пропитывали пространство, как вода – кусок хлеба, брошенного в тюрю. Присмотревшись, Илья обнаружил, что структуры заклятий создавали с воздухом сложную конструкцию, они располагались в нём по некоему труднопостигаемому принципу, срабатывая по очереди, и госпоже Элейне, похоже, этот принцип был знаком.

За нею сквозь лабиринт чар рвались и другие маги, управляющие скоростными, а потому некрупными вивернами, и в какой-то миг Илье пришло в голову, что всё это напоминает ему путешествие сквозь минное поле.

Идея его не порадовала.

– Нам что, придётся обезвреживать все эти заклинания? – крикнул он, чувствуя себя сапёром-недоучкой.

– Не нам. Есть мастера, – отозвалась она, не оборачиваясь. Петербуржец едва разобрал её слова. – Держись крепче, сейчас будет болтать.

Он вцепился было в талию женщины, но та ускользнула от его хватки, поднялась в стременах. Повинуясь поводьям в её руках, виверн заметался из стороны в сторону, и тогда петербуржец осознал, что их обстреливают, осыпают заклятьями, как пулями, а поле чар, равномерно рассеянных в воздухе, осталось позади. Энергия бушевала вокруг, оттенки переходили в оттенки, и в какой-то момент юноша предпочёл просто закрыть глаза, отключиться от этого зрелища, потому что у него возникло впечатление: ещё немного, и он сойдёт с ума.

– Держись! – крикнула она так громко, что перекрыла и вой ветра, и грохот боя, поднимающийся от земли, словно туман. Тряхнуло при этом совсем легко, так, что его удержали бы и ремни, даже если б он ни за что не цеплялся. Ноздри обжёг запах озона и жара, а потом сразу – чего-то терпкого, от чего желудок вознамерился свернуться спиралью, но передумал.

Холод быстро отступил, и осталось странное состояние, когда тело не может толком определить, холодно или тепло, или просто не успевает. Илья время от времени замечал проскальзывающие мимо него заклинания, но разобрать, опасны они или нет, и чем именно опасны, не успевал. В глубине души он едва ли способен был поверить в возможность своей гибели – ведь виверном управляла госпожа Шаидар, знающая толк в военном деле.

– Уходите из боя! – крикнул ей один из бойцов, проскользнувший мимо на существе, точь-в-точь напоминающем виверну, только здорово похудевшую и отчего-то лишившуюся крыльев, однако продолжающую летать. «Шивела, – вспомнил Илья. – Такие называются шивелами».

– Куда?! – Женщина натянула поводья, и её виверн замер в воздухе, подобрав крылья. Чувствовалось, что ему нелегко в таком положении, и петербуржец припомнил, как друг говорил ему, будто бы подобное невозможно. Правда, даже на диво обученный виверн госпожи Шаидар был способен подбирать крылья в полёте лишь на считаные мгновения.

Вместо ответа боец на шивеле лишь махнул рукой в сторону, и Феро немедленно вильнул туда, словно только и ждал этого жеста. Здесь пространство было уже чисто от заклинаний, то ли сработавших, то ли просто развеявшихся. Госпожа Элейна посадила своего летучего питомца на прояснившийся в полумраке снег. Рядом приземлился и Саф. Госпожа Шаидар обернулась к Илье.

– Замёрз?

– Не слишком, – выдавил он, продрогший до костей. – А что происходит-то?

– Наша армия атакует противника на марше. В смысле противник на марше, а мы – атакуем. Во время марша армия менее способна к обороне, чем в боевом построении или в лагере.

– А куда они маршируют?

Женщина усмехнулась.

– В сторону нашего лагеря. Но мы успели раньше. В этом и заключается смысл стратегии – успеть раньше.

– А что это было в воздухе?

– Любая армия защищается в уязвимом положении. В данном случае это была защита от внезапного нападения с воздуха. Другое дело, что маршевую магическую систему можно обойти и нейтрализовать. Но для этого нужно соблюдение нескольких исходных условий, в частности – некоторое количество очень хороших виверноводов.

– Вроде вас?

– В том числе и меня, – польщенно согласилась она. – Со мной тебе было почти безопасно.

– А в лагере?

– Ну сам посуди, мы ведь могли ошибиться в своих предположениях… Подожди здесь, мне ещё кое-что нужно сделать. Никуда не уходи, хорошо? Санджиф, побудьте с ним. – И взмахнула стеком, не отпуская повода и не поднимаясь в седло.

Виверн взмыл в воздух и поплыл над снеговым покрывалом так плавно, словно бумажный змей. Длины отпущенного повода ему как раз хватало. Подпрыгивая от торопливости, госпожа Шаидар убежала в полумрак, пропала за одной из снеговых гор, и Феро – следом за нею.

– С ума сойти! – воскликнул петербуржец. – Я и не думал, что такие штуки можно выделывать с виверной!

– Госпожа Шаидар – мастер, – согласился Санджиф, с некоторой завистью глядя вслед женщине. – Она одна из лучших, это да. Правда, занимается только лёгкими боевыми вивернами и только для себя. Иначе бы к ней стояли в очереди, как к тренеру. Больше ста лег практики… Она знает об их обучении всё!

– Так почему же не зарабатывает этим?

– Леди нет необходимости зарабатывать на жизнь. Её доходы позволяют заниматься чем угодно и в своё удовольствие, – почти оскорбился юноша-аргет.

– Денег много не бывает. К тому же, работа – это даже не деньги, а как это… самореализация. Жалко… Не хочет чужих виверн обучать, взяла бы учеников! Я бы у неё поучился.

– У неё были ученики. Многие из знаменитых сейчас тренеров и жокеев учились у неё.

– А что там? – Илья махнул рукой.

Они приземлились в неглубокой чаше из снега, в кольце высоких и не слишком высоких снеговых холмов. Что они скрывали под собой? Груды камня, скалы, а может, просто кусты, плотно утоптанные снегом? Только поздняя весна могла ответить на этот вопрос. Мелкая-мелкая снежная крупа была спрессована так надёжно, что нога не проваливалась, разве что оставляла бледный отпечаток.

Петербуржец стал подниматься по холму, друг шагал за ним. Склон казался невысоким, но всё продолжался и продолжался, и в какой-то момент Илья даже заподозрил тут магию, а потом в лицо ему ударил ветер, и выцветающее на глазах небо развернулось во всю ширь. Горизонт медленно наливался серо-оранжевым светом, и на сероватой мгле один за другим проступали пятна сияния, намекающего на оттенки восхода. Близилось утро.

А внизу, под этим небом, живущим своей таинственной жизнью, шёл бой. Сперва Илья не понял, что там происходит такое цветастое, переливчатое, то и дело разрываемое потоком вспышек, в которых пропадали человеческие и нечеловеческие фигуры. А потом понял, что с такого расстояния ему этого и не понять. Он почувствовал приближение заклинательной системы, уже разрушенной, а может, просто дисбалансированной, словно от толчка или от пощёчины, брошенной ему ветром, рефлекторно пригнулся, но волна прошла стороной.

– Илья, Санджиф, уйдите оттуда! – крикнула госпожа Элейна. Обернувшись, они увидели, что она вернулась в чашу распадка вместе со своим виверном, несущим на спине какие-то тюки. Рядом пристраивался ещё один виверн, покрупнее, более неуклюжий, наверное, оттого, что на него навьючили намного больше груза.

Петербуржец вдруг понял, почему она и её нынешний помощник не позволяли вивернам подняться высоко над землёй – пространство на высоте чуть больше пяти метров то и дело прометали сложные остаточные структуры боевых заклинаний, под них мог попасть любой отяжелённый поклажей крылатый питомец.

Он отвернулся от распадка и посмотрел туда, где ворочался плотный вал магии и чистой энергии, освободившейся из структуры не доведенных до ума магических систем, прекративших своё существование по той или иной причине. Покров этот то погребал под собой сражающиеся отряды, то снова сдёргивался с них, но не показывал ничего содержательного – просто то возникающие из снега мечущиеся фигурки, то снова белая пустота с подпалинами, на просторе которой читалось какое-то неясное движение.

Илья пытался рассмотреть там хоть что-нибудь, едва ли понимая, даже после чудом прошедшей мимо волны чар, почему госпожа Шаидар хочет, чтоб он убрался отсюда прежде, чем поймёт, что же такое происходит в долине и с чем это можно сравнить.

А потом из рассеивающейся на глазах мутноватой утренней мглы вынырнуло длинное подвижное виверновое тело, блеснула дорогим шёлком огненно-красная попона с каким-то гербом, а через мгновение с него, приземлившегося, уже спрыгивал на снег знакомый Илье человек. Лорд Кернах Инген в красном мундире и узком капюшоне, защищающем голову вместо шапки, двигался так спокойно и уверенно, будто привёл виверна в собственный лагерь, кинул поводья слуге и теперь торопился на совещание, где ждали только его.

Оцепенение изумления только тогда оставило петербуржца, когда наперерез новоявленному императору, закрывая собой друга, кинулся Санджиф. Он когда-то успел выхватить из ножен меч, а когда – Илья не заметил. И намерения его этим движением были выражены вполне однозначно.

– Уйдите, Даро, – коротко бросил Кернах. В его руке тоже, как оказалось, было оружие, вот только юноша-аурис мог поручиться, что с седла лорд соскакивал с пустыми руками. Когда успел? Ещё одна загадка.

Вместо ответа Санджиф атаковал.

Уроженец Дневного мира давно уже престал восхищаться фехтовальным искусством отпрыска местного знатного Дома – это стало просто констатацией факта, иллюстрацией утверждения, что чем раньше начнёшь, тем скорее окажешься в зените подлинного мастерства. Однако уже через миг сияние совершенства померкло – лорд Инген сделал что-то краткое и невыразительное, и Санджифа увело куда-то в сторону, некрасиво перекособочило, и для того, чтобы вернуться в исходную атакующую позицию, тому потребовалось несколько мгновений. Достаточно, чтобы позволить себя убить.

– Уйдите, Даро! – приказал мужчина.

Юноша-аргет проигнорировал и теперь. На этот раз его выпад был прост и безыскусен, рассчитан, должно быть, скорее на чёткое обозначение своей позиции, чем на немедленную победу. Господин Кернах сделал одно короткое движение в его сторону, холодное и высокомерное, как бросок кобры, Ударил прямо под выстроенный блок и вбил клинок Санджифу в живот. Толчком отшвырнул его с пути. Наполовину тёмное лезвие меча, дымящееся на морозе, описало полукруг и оставило на снегу полосу брызг.

Крик застрял в горле Ильи, как рыбья кость. Он схватился за меч, не без усилий выдернул его из ножен и пошёл шагом, который ему долго ставил тренер по фехтованию. Всё получилось как на тренировке – слаженно, гармонично и бездумно. И так же предсказуемо. Делая выпад, петербуржец шагнул плавно, как и положено, и на краткий миг удивился самому себе. Почти сразу же металлический звук удара и скрип хлестнули по ушам, запястье резко вывернула какая-то неведомая сила, юношу рвануло следом за мечом, в снежную пелену, оказавшуюся почти такой же жёсткой, как асфальт.

Боли не было, только ещё одна ступень удивления: почему он ещё жив?

И снова короткая боль в запястье – лорд Инген пинком ноги вышиб у него оружие. Глядя внизу вверх, Илья видел бесстрастное лицо Кернаха, такое же бледное, как у всех аргетов, пронзительные тёмные глаза, будто прикидывающие расстояние до его горла, красный мундир, припорошенный снежной пылью. Мужчина занёс меч – явно не для того, чтобы убить, потому как убил бы он молниеносно, юноша разве что почувствовать мог бы, но не увидеть.

Через мгновение между ним и Ильёй выросла госпожа Элейна, окутанная волной обжигающе-холодного ветра. Её меч скрипнул по клинку лорда Ингена – женщина настойчивым напором отогнала самопровозглашённого императора на шаг от его жертвы. А юноша мог только смотреть, оцепенев.

– Зачем вы так поступаете, Элейна? – мягко, но властно произнёс мужчина. – Откуда такое неуважение к чести мужчины? Третий в схватке лишний.

Она расхохоталась ему в лицо.

– Мне плевать на мужскую честь!

Её смех звучал оскорбительно, и не только для господина Кернаха, но и для самого Ильи. Однако он же сработал как пощёчина, выводящая из ступора. Под её действием порушилась глубинная, неведомо откуда взявшаяся уверенность, сковавшая его тело и сознание, будто под действием чар; уверенность, что он и только он обязан отомстить за друга.

Госпожа Шаидар не дала лорду Ингену возможность продолжить спор – она сделала атакующее движение, стремительное и сильное, как взлёт её виверна, мужчине поневоле пришлось отступить ещё на шаг, чтоб дать себе простор для манёвра. К этому и стремилась леди в эти первые минуты боя – она окончательно заслонила собой Илью и встала на пути противника преградой, которую, хочешь – не хочешь, но должен миновать.

Она владела мечом легко и непринуждённо – ни одного лишнего движения, разве что в боевой походке просматривалось что-то от танца, воздушного, бесящего танца. Господин Кернах был чуть более экономен в своих движениях и более напорист: он действовал так, словно хотел стать скалой, о которую разобьётся любой напор. Она же скорее напоминала текучую воду, не собирающую всю силу в кулак, чтобы заставить задрожать утёс, а лишь ненавязчиво обтекающую его и подмывающую.

В деталях их схватки юноша не смог бы разобраться, даже если бы не пребывал в состоянии оцепенения – большая часть происходившего просто скользнула мимо его сознания. Воспоминания об увиденном обрели вид разрозненной пригоршни образов, которые едва удавалось выстроить в хронологическом порядке. Вот госпожа Шаидар замерла, чуть присогнувшись, а потом резко всплеснуло снегом и воздухом какое-то заклинание, замутившее воздух между ними белоснежной пылью; вот через долю мгновения они уже скрестили клинки и снова разошлись, не сумев подловить друг друга на какой-нибудь ошибке.

Женщина кружила вокруг лорда Ингена непринуждённо, словно не касалась ногой земли. Лицо у неё хранило строгое, сосредоточённое выражение, но не без нотки удовольствия во взгляде. И даже когда, в какой-то момент отведя её атаку, мужчина остановил кончик клинка у её горла, в глазах не появилось ни капли страха. Петербуржцу показалось, что она даже слегка улыбнулась уголками губ, потом скосила глаза в его сторону и вдруг воскликнула с испугом:

– Илья!

Юноша и сам вздрогнул от её окрика, хотя даже не думал двигаться с места. Но в ту же сторону как-то невольно глянул и господин Кернах. Когда его взгляд вернулся обратно, леди Шаидар перед ним уже не было – она нырнула в сторону, уходя от острия меча, и тут же атаковала, не теряя ни мгновения. Впрочем, впустую – рефлексы, выработанные у мужчины долгими годами тренировок, и здесь оказались сильней.

Этот окрик и этот искусный приём, лишивший господина Ингена приобретённого было преимущества, окончательно привели Илью в нормальное, действенное состояние. Он вдруг вспомнил о Санджифе и со всей скоростью, на какую был способен в полусогнутом состоянии, рванул на карачках в его сторону, словно боялся, что если хотя бы попытается выпрямиться – точно получит мечом по шее. Петербуржец добрался до друга и обхватил его руками, пытаясь понять, жив он или уже испустил дух.

Санджиф дышал и, похоже, всё понимал. Его взгляд, остановившийся на лице друга, отыскавший его глаза, был затуманен, но всё-таки осмыслен.

– Сейчас, сейчас, – пробормотал Илья, пытаясь развернуть скрюченное тело.

– Не надо, – то ли простонал, то ли прохрипел Санджиф. – Не трогай.

И, не зная, что ещё можно предпринять, Илья остался на коленях, поддерживая друга за плечи, и всмотрелся в продолжающуюся схватку господина Кернаха и леди Шаидар.

Чувствовалось, что теперь-то лорд не поддастся ни на одну из уловок – действовал он ещё жёстче, ещё решительней, чем вначале, и чувствовалось, что за вторую возможность подловить противницу отдал бы многое. Однако судьба никак не желала давать Кернаху второй шанс. Женщина отбивалась спокойно, но с выдумкой, пуская в ход и оружие, и магию, короткие вспышки которой то и дело слепили Илью. В какой-то момент юноша услышал окрик, обернулся – и увидел, что в их сторону бегут несколько человек. Двое из них на ходу вытаскивали мечи.

Увидел это и лорд Инген. Серия ударов, которые он тут же пустил в ход, была молниеносной и сокрушающей, и госпоже Элейне поневоле пришлось отступить на несколько шагов, спасая себя. Не добиваясь развития успеха, Кернах развернулся и бросился к своему виверну. В мгновение ока взлетел в седло, пока волшебное существо уже разворачивало крылья, и нырнул в рассеивающуюся под давлением оттенков восхода мглу. Женщина, бросившаяся следом за ним, только и успела, что отправить вдогонку плотную искру огненного заклинания, скользнувшего на несколько ладоней мимо цели.

На секунду замерла, словно бы переживая своё поражение, а потом заспешила к скорчившемуся на снегу Санджифу. Присела рядом, властно потеснив Илью.

– Э-эй! – позвала она, словно имела дело с обычным пьяным. – Эй! Саф, слышишь меня?

– Слышу, – просипел тот, стараясь, похоже, не колыхнуть живот.

– Ну и ладушки, – госпожа Элейна положила юноше-аргету ладонь на лоб. Тот сразу закрыл глаза и откинулся на спину, бледнея.

– Что с ним?! – охнул Илья.

– Всё нормально. Стазис. Что-то вроде анабиоза. Его ведь надо успеть доставить ко врачу. – Она поднялась, что-то выискивая взглядом, а потом вскинула руку с перстнем-инструментом. В небо ринулся поток искр цветов дома Даро.