Текст книги "Ожившие пешки (СИ)"

Автор книги: Ярослав Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

– Я мог бы сделать господину маску…

– У него есть одна.

– Нет, вы не поняли, госпожа, я могу сделать маску очень похожую на настоящее лицо…

Глаза Родгара внимательно блеснули из-под капюшона.

– Правда? – спросила волшебница.

Укен кивнул.

– Основу можно сделать из кожи или тонкого металлического листа, подбить фетром, а снаружи покрыть эмалью…

– А из железа можно? – заинтересованно спросил Родгар.

– Из меди легче, но железная будет прочнее…

– Это наверняка долго, да и где мы возьмём всё необходимое? – не слишком уверенно произнесла волшебница.

– Мы у подножия Кричных гор, – Укен позволил себе чуть улыбнуться, – здесь полно железа и хороших кузнецов. И ювелиров. Не думаю, что мне понадобится больше пары дней.

Роб окунул тряпку в миску с теплой водой. В воде заклубились тонкие, едва заметные, розоватые облака. Он отжал тампон и приложил к спине девушки. Та сдавленно охнула.

– Ещё немного, – сказал Роб.

– Совсем стыд потеряли, – покачала головой стоявшая рядом пожилая женщина.

– Я гусей вела, – жалобно произнесла девушка, она лежала на скамье лицом вниз и голос звучал глухо, – а молодые господа, которые с охоты ехали, стали их пугать и топтать, а я им говорю… ой!

– Уже всё, – успокоил её Роб, капнул на руку из склянки какую-то похожую на дёготь и пахнущую скипидаром густую жидкость, и осторожно смазал рубцы.

– Так я им говорю, нечего, мол, животину пугать, а они меня схватили… и потащили… и начали заставлять… – девушка смущённо умолкла, потом заговорила снова – а когда я отказалась, кто-то достал плётку и …

Девушка всхлипнула и уткнулась лицом в лавку.

– Хорошо мужики увидели, отбили, – добавила женщина, – а то невесть до чего могло дойти.

– Этого нельзя так оставлять, – сердито произнёс Роб, выпрямляясь во весь рост и протирая руки поданным женщиной вышитым полотенцем.

– Мой-то ходил жаловаться самому барону, – вздохнула женщина, – да только тот слушать его не стал. Говорит, дочка твоя сама виноватая, к молодым господам полезла…

– А твой муж?

– А чего он. Он им сказал пару ласковых, так его с лестницы спустили. Он слугам-то баронским тож бока намял, но их-то пятеро…

– Пусть пару дней полежит, – Роб накрыл девушку одеялом, – всё заживёт, даже шрамов не останется…

Он сделал паузу, виновато отвернулся и вышел из комнаты.

Чинно сидевшие вдоль стены люди как по команде встали, дружно заскрипев сапогами.

– Всё в порядке, – сказал Роб, – через пару недель будет здорова.

– Мы вот тут собрали… – один из мужчин достал из-под лавки внушительный сверток, из которого торчало глиняное горлышко бутыли и что-то очень похожее на свиной окорок.

– Не стоит, это моя обязанность, – сказал Роб.

Мужчина недовольно засопел.

– Ты уж не обижай нас, ваша милость, мы ж знаем, что мало, но год-то не слишком урожайный был, так что не обессудь, чем, значица, богаты…

Роб секунду помялся, затем взял сверток. Подававший его мужчина держал его одной рукой легко, но Роб заметно покачнулся под весом узла.

– Спасибо.

Мужчины дружно кивнули.

– Вы должны пожаловаться старосте, – сказал Роб.

– Мы ходили… Но у старосты отобрали посох.

– То есть как отобрали, кто? – учитель поражённо моргнул, – посох символ его должности! Кто может его отобрать?

– Барон. Он говорил, черевчатое положенье.

– Черевичное вроде, – уточнил кто-то.

– Чрезвычайное, – машинально поправил Роб.

– Во-во. Война по-простому. Теперь у старосты нет власти, барон нами правит.

– Война?

– Вроде того. Где-то на востоке. Говорят сам царь на нас походом идёт.

– Ну, царь там или не царь, – философски заметил пожилой крестьянин, – но барон полный замок оглоедов нагнал. Бродят как волки в зиму, тащут всё куда дотянутся. И все при оружии, и все на службе. Ничего им поперёк не скажи…

– А ещё говорят, будто хотят второй оброк за этот год собрать, – прибавил кто-то.

Все дружно посмотрели на сказавшего. Тот сконфузился.

– А я что. Я ничего. Так люди говорят…

– Ясно, – протянул Роб и выбрался на улицу.

Свёрток был тяжёлый. Если исходить из его веса, то год выдался не таким уж плохим. Насколько Роб мог понять, там лежала бутыль непонятного зелья, окорок, несколько караваев хлеба и какие-то овощи. Судя по запаху, где-то в недрах узелка ещё скрывался кусок сыра.

Учитель положил узел на завалинку, и надел шляпу, аккуратно повешенную им при входе на кол для просушки горшков.

Огляделся. Он путешествовал на север уже несколько недель. Плодородные равнины Удолья заканчивались. Бесконечные поля сменялись мрачными осенними лесами. Если идти дальше на север они и вовсе превратятся в непролазные чащобы и зыбучие топи. Чернолесье. Близость лесного края ощущалась здесь во всём. В деревянных срубах, пришедших на место белёных домиков, в прочных заборах, оберегавших не только от соседских кур, но и от волков. В самих людях. Народ здесь был рослый, длинноносый, со светлыми волосами, голубыми глазами и тягучим медленным выговором. А кое-где самые древние старухи до сих пор ещё говорили друг с другом на непонятном молодёжи древнем языке.

Вышедший из дома хозяин присел на завалинку. Роб опустился рядом. Некоторое время они молча сидели, глядя в сторону заката.

– К дождю, – заметил, наконец, Роб.

– Точно, – подтвердил хозяин.

Они ещё помолчали. Холодный ветер гнал по земле опавшие бурые листья.

– А волхва у вас нету? – спросил Роб, – волхвы хорошие целители.

Хозяин поёжился.

– Нету. Был, правда, но весь вышел…

– Как так?

– Он за рекой жил. На краю большого леса. Как-то повздорил, значит, с нашим бароном, ну тот и навёл на него этих, серых.

– Ординаторов?

– Их самых. Ну они, значит, и прознали, что волхв тот колдовство всякое запретное делает. Порчу там наводит, книжки злые читает. Они за ним и пришли, а он их стал волшебством изводить, в тварей всяких превращать да болезни насылать. Так и не смогли взять, барона кликнули.

– И что дальше?

– Его люди, значит, стрелами подожгли хижинку-то волховскую, а когда тот из огня вылез, тут-то его и стрельнули. Отрубили голову и увезли, а тело в лесу закопали…

В голосе крестьянина осталась какая-то недоговорённость. Роб ждал. Минут через пять тот продолжил.

– Только вот сказывают люди, что теперь волхв тот ночами по лесам ходит. Всё голову свою ищет… И ежли в те леса дальние идёшь, завсегда возьми тыкву или клубок, или кругляк какой. Волхв-то мёртвый без глаз не видит, что это не его голова, да и возьмёт кругляк-то, а тебя не тронет. А если нет у тебя ничего круглого, то твою, значит, голову отымет… А ещё говорят, что когда он старого кузнеца в лесу поймал, тот пообещал ему железную голову сковать.

– Выковал? – несколько рассеянно спросил Роб.

– Кто говорит сковал, кто говорит нет… Только спустя год, кузнец-то помер. Это точно.

– А от чего помер?

– Старый был уже…

– Понятно…

Они ещё помолчали.

– Это всё от того замка, – наконец сказал хозяин.

– Какого?

Хозяин снова поёжился и бросил взгляд куда-то на север.

– Там. В лесах. Там давно старый граф жил. Ещё до того как дед мой родился. Тож колдун был тот граф. Совсем плохой колдун. Его все люди крепко боялись. Рыцарей позвали, чтоб его извести. Замок пожгли, но замок-то каменный. Не до конца сгорел. Колдовство в камнях видать и осталось. Плохое место. Говорили мы волхву – не ставь хижины к замку близко, скверное там место, а он никак не слушал. Вот и тоже колдуном стал. Прилипчивое это дело…

– Ясно, – Роб прищурился и внимательно посмотрел на синеющую в вечернем свете полосу леса в северной стороне.

Они молчали. Багровое закатное солнце расплылось на полгоризонта.

– К дождю, а то и к буре, – заметил хозяин.

– Скорее к буре, – согласился Роб.

Глава 3

Осенний ветер раскачивал уже тронутые позолотой берёзы. Их кроны мерно проплывали на фоне выцветшего холодного неба. В одну сторону, в другую, в одну, в другую… Стоявшие поодаль вековые сосны лишь осуждающе скрипели ветвями, глядя на такую бесхребетность своих лиственных соседей.

Роб спустился в заросшую снытью и мелким ивняком продолговатую узкую ложбину. Под сапогами что-то зачмокало, и ступни кольнуло острым холодом. Он остановился и потыкал землю палкой, служившей ему одновременно и посохом, и опорой для пёстрого фланелевого узелка. Потом негромко выругался и зашагал через низину. Выбравшись на другую сторону, сел на траву, стянул обувь и без особого успеха попытался вылить из неё воду. Потом достал из узелка пару запасных портянок и тщательно замотал ноги. Обулся и внимательно посмотрел по сторонам.

Сосны остались позади, высившийся на пути невысокий холм густо зарос березняком. Березняк был уже старый, среди чёрно-белых стволов вовсю тянулась к небу поросль молодых дубков и сосенок, вместе с рябинником закрывавшая всё вокруг кружевной зелёной ширмой.

Роб закинул узел за спину и зашагал сквозь подлесок.

Они показались неожиданно. Меж стареющих берёз внезапно проявились груды тёмного, влажного камня, обильно запятнанные изумрудным мхом. На первый взгляд их можно было принять за скалы, но спустя несколько минут глаз начинал замечать следы кладки, обрушившиеся арки и пробитые в стенах бойницы.

От замка осталось не так уж много. С некоторым трудом можно было опознать кольцо стен, внутри – мрачный остов башни. На её вершине победно закрепилась уже довольно крупная берёзка, пустившая корни меж камней. Вслед за ней склоны замка покоряли её более молодые подруги, едва слышно шуршавшие на ветру бледно-желтой листвой.

Двор некогда был покрыт каменными плитами, из-за чего деревья в нём росли не так густо, образуя несколько прогалин, сплошь заросших иван-чаем. Раздвигая стебли, Роб подобрался к развалинам башни.

– Ты опоздал на два дня…

Роб обернулся так резко, что его огромная шляпа чуть не слетела. Подстелив на камни серый дорожный плащ, у самого подножия башни уютно пристроился скромно одетый лысеющий человек.

Учитель поправил шляпу, и холодно кивнул.

– У меня были дела по дороге.

– Да, я кое-что слышал, – пробормотал незнакомец, – о тебе много говорят. Ты нравишься людям. Они тебя замечают и помнят…

Роб снова кивнул.

– Что ты мне поручишь? – спросил он.

Незнакомец задумчиво жевал травинку.

– Интересно, – пробормотал он, – большинство людей обычно спрашивают, что-то вроде "что мне надо делать"? Или "что мне предстоит"? А ты спросил, что я тебе поручу… Ты полагаешь, что сам будешь решать, что делать, и определять, что тебе предстоит?

– Да, – сухо ответил Роб.

– Хороший вопрос. Много о тебе говорит…

– Так что?

– Пока я поручу тебе ждать.

– Время идёт. Император собирает армию.

– И это хорошо. Наш урожай лишь быстрее созреет. Люди злятся. Когда они станут достаточно злы, им легче будет пойти за нами…

– Ты слишком расчётлив.

– А ты слишком вспыльчив. Пока ты сюда добирался, тебя могли убить с полдюжины раз. И ты сделал всё, чтобы тебя захотело убить как можно больше людей.

– Ещё больше людей, посмотрев на это, задумались. Ради этого можно и умереть…

Незнакомец покачал головой.

– Тебе не хватает осторожности и хладнокровия.

– Я всего лишь делаю то, что должен, а не прячусь в ожидании момента, когда всё сделается само собой, – Роб бросил взгляд на собеседника и добавил, – как некоторые…

– В дальних краях говорят – если долго сидеть на берегу реки, рано или поздно увидишь, как мимо проплывает труп твоего врага.

– А сколько других трупов проплывёт по реке? Ты играешь словами, а империя подчиняет и обманывает людей. Тебе не страшно смотреть на это?

– Не погнетши пчёл, мёду не едать, говорил мой дед. Кому-то суждено быть жертвой…

Роб презрительно фыркнул.

– Ладно, – вздохнул незнакомец, – наши уважаемые гости тоже задерживаются, но я рассчитываю, что они доберутся к нам недели через две. Может через три. К тому времени мои здешние друзья соберут всех своих людей.

– Ты уверен, что это так необходимо? Эти ваши люди через одного грабители и убийцы.

– Успех не любит чистых рук…

– Ты можешь не вплетать пословицу каждую вторую фразу?

– Могу. Но зачем? Ты не любишь народной мудрости?

– Я хочу увидеть святилище, – ответил Роб.

– Оно перед тобой.

Незнакомец кивнул в сторону едва заметного в густых зарослях прохода. Из небольшого отверстия в разрушенной стене буквально сочилась чёрная, затхлая тьма.

– Я там немного прибрался, – вздохнул незнакомец, – но почти сто лет прошло, как замок сожгли. Ординаторы тогда святилища не отыскали, но время не щадит даже мест древней силы… там внизу всё заросло плесенью и сгнило.

– Когда мы победим, – твёрдо сказал Роб, – владыки получат достойный храм…

Из кузницы доносился перезвон молотков. На улице он сплетался с заунывной мелодией цевницы. Кралог, прислонившись к забору, выдувал из связанных друг с другом тростинок пронзительные стоны.

– Так не пойдёт. Мы теряем слишком много времени. Что он там возится?

Родгар мерял ногами двор, разбрызгивая сапогами жирную красноватую грязь.

– Он серьёзно подошёл к работе, – пробормотала волшебница, перебиравшая какие-то замусоленные листки.

С потёртой, замасленной бумаги на неё смотрело лицо Родгара, набросанное свинцовым карандашом. Вот здесь только здоровая сторона. Здесь целое лицо, но какое-то мертвенно странное, состоявшее из двух совершенно одинаковых, зеркально отражённых половин. На третьем – лицо уже выглядевшее естественно, если не считать пустых глаз. Поля листков усеивали какие-то отрывистые пометки, наброски и цифры.

– Поразительное сходство, – произнесла она, поворачивая листок из стороны в сторону.

Родгар остановился рядом.

– Слишком красивое, – болезненно сказал он и отвернулся.

– Это твоё лицо.

– На нём нет шрамов.

– Ну, оно было бы твоим, если бы не тот кистень…

Родгар фыркнул и продолжил ходьбу по размокшей глине.

– Если он сейчас же не закончит, я вытащу его оттуда силой, и мы поедем дальше. У нас есть обязательства, в конце концов!

– Не мешай ему работать. Он почти закончил.

– Ты не понимаешь, Сим. Для тебя всё наше предприятие это лишь игра…

– Ничего подобного, я отношусь к нему крайне серьёзно… но всё-таки какое поразительное сходство, и нарисовано как живое.

Родгар сокрушённо покачал головой.

– Игра. Научные эксперименты и прогулка на свежем воздухе. Не больше…

– Я с тобой полностью согласна… – пробормотала она, и подняла взгляд на собеседника, – ты что-то сказал?

– Ничего, – вздохнул Родгар.

Дверь со скрипом отворилась, и на пороге показался раскрасневшийся и всклокоченный Укен. В руках он бережно держал свёрток.

– Ну? – с любопытством подскочила к нему волшебница, – покажи!

Укен торжественно снял тряпку. Симахтаб вздрогнула. Из его рук на неё смотрело лицо. Безглазое и застывшее, но лицо. С чуть приподнятым уголком рта и ехидно вздёрнутой бровью. Мастер не только придал маске поразительное сходство с обладателем, но даже вложил в неё характер.

– Я подобрал эмаль под цвет загорелой кожи, – торопливо пояснил Укен, – изнутри подбита фетром, чтобы не натирала и усилена кожаной обивкой на краях. Крепится вот этими крючками для ушей. Сначала может быть неудобно, но я закрепил их к маске на штифтах, чтобы легко было отрегулировать по месту…

Он повернул маску внутренней стороной, демонстрируя подкладку, крепёжные ремешки и ещё какие-то детали.

– Это козырёк, защищающий глаза от пота, – тараторил он, – можно было обойтись, но мне показалось, так будет удобнее…

– А это что? – подозрительно спросил Родгар, ткнув пальцем в маску.

– Это воронка для губ. Будет немного искажать голос, зато ваша милость сможет пить, не снимая маски… и курить тоже.

Волшебница обиженно фыркнула и нахмурилась.

– Пить это хорошо. А есть? – заинтересованно поинтересовался Родгар.

– Увы, – вздохнул Укен, – я продумывал вариант с подвижной накладкой в подбородочной части, но у меня было мало времени… необходимо выточить пару регулировочных винтов… но если ваша милость готова подождать ещё…

– Нет-нет, наша милость не готова… но вполне довольна получившимся… Я могу это примерить?

– Почту за честь, – с гордостью поклонился Укен.

Родгар приложил маску к лицу. Польщённый мастер помог её закрепить. Волшебница посмотрела на спутника и второй раз вздрогнула. Лицо казалось живым. Лишь приглядевшись можно было увидеть, что настоящие глаза находятся где-то позади, и смотрят через аккуратные прорези. Что же до неподвижной и гладкой поверхности маски, то многие не в меру увлекавшиеся косметикой особы, известные Симахтаб, выглядели куда менее жизненно…

– Ну как? – спросил Родгар.

Женщина вздрогнула в третий раз. Маска изменила его голос, сделав его мрачным и тяжёлым, с неприятным металлическим отзвуком.

– Очень… внушительно, – произнесла она.

– У тебя есть зеркало? – прогудел Родгар.

Она достала походное бронзовое зеркальце из кожаного чехла и протянула спутнику.

– Ты великий мастер, Укен, – наконец произнёс он, пару минут спустя.

Тот залился краской.

– Вы преувеличиваете… Видели бы вы, что творит грандмастер Скимн.

Кричные горы располагались к югу от излучины великой реки Рудны. Там, где она сменяет направление, и поворачивает к востоку. Собственно горами их называли в первую очередь жители равнин. Обитатели настоящих гор, что были ещё южнее, смотрели на них свысока и предпочитали именовать кряжами.

В общем скорее это были холмы, поросшие лесом и разделённые широкими долинами. И в недрах этих холмов таились несметные богатства. Там были руда и строительный камень. А ещё соль и антрацит. И белая как мел глина. Из поколения в поколение местные жители вгрызались в склоны холмов, извлекая из них железо, олово, медь, каменную соль, мрамор и каолин.

Постоянное ковыряние под землёй придавало характеру обитателей Кричных гор много специфических особенностей, и жители остальной Империи дружно считали кричногорцев низкорослыми сквалыгами, вздорными, упрямыми и начисто лишёнными здорового чувства юмора – идеальными героями разнообразных застольных анекдотов. При этом они как-то не задумывались, что рассказывают эти анекдоты в зданиях, построенных из кричногорского камня с помощью инструментов из кричногорской стали, и поглощают еду, приправленную кричногорской солью, из кричногорской медной и фарфоровой посуды…

Впрочем, самих кричногорцев это не особенно волновало. Они в свою очередь были твёрдо убеждены, что все люди, живущие за пределами их гор – суть неотёсанная деревенщина, даже не знающая как нормально поставить шахтную крепь, либо городские пижоны, теряющие сознание при одной мысли о необходимости спуститься в забой. А уж какие неумелые за пределами их родины кузнецы и литейщики… Исключение кричногорцы делали разве что для механиков из Кюлена. Тех они, скрепя сердце, признавали достаточно искусными, но слишком легкомысленными и увлекающимися. У них нет таких прочных корней, как у нас, – говорили кричногорцы. – оттого они и не стоят на земле так же крепко, как и мы…

В данный момент четверо путников сидели в трактире. Это был самый обычный кричногорский трактир. Приземистый, словно осевший под весом огромной черепичной крыши, едва ли не касавшейся отливами земли. Окна в нём больше напоминали вентиляционные отдушины, а массивные опорные столбы превращали центральный зал в лабиринт. Как и подавляющее большинство трактиров в этих местах назывался он "На гора".

Посетители тоже были обычными и кричногорскими – низкие, коренастые, густо заросшие бородами, одетые в неизменные вязаные жилеты, кованые башмаки и фланелевые колпаки с кисточками. Кое-кто по горняцкой привычке носил сзади на поясе треугольное кожаное полотнище, своего рода фартук наоборот. Вещь совершенно незаменимая, когда приходится сидеть на камнях, но в трактир надеваемая исключительно для создания впечатления.

Некоторым инородным телом в этом рудокопном мирке смотрелась группка странствующих отшельниц, в мышиного цвета хламидах и накрахмаленных платочках, робко сидевшая в уголке.

– И чего ты нас торопил? – прошептала волшебница, озирая зал, – никого нет. Ты уверен, что твой человек должен быть уже здесь?

В ответ из-под низко надвинутого капюшона донеслось невнятное бурчание.

– Я, пожалуй, пойду, займусь лошадьми, – вздохнул Укен, поднимаясь.

Родгар остановил его жестом.

– Не надо. Отдохни. Кралог всё сделает…

Укен моргнул и нерешительно опустился на скамью. Кралог встал, и, не сказав ни слова, пошёл в направлении конюшни. Укен нервно посмотрел ему вслед.

– Да мне совсем не трудно… – пробормотал он, – я привык, да и…

Он замолк и растерянно поглядел на Родгара.

Волшебница продолжала раздражённо шептать.

– Ты гнал нас как проклятых всю неделю, и что я здесь вижу? Никого нет. Твой человек ещё не прибыл. И стоило так мчаться?

Родгар с надеждой осмотрел зал. Увы. Там не было никого, кроме угрюмых рудокопов, крепких официанток, плывших по залу живыми этажерками огромных пивных кружек, и робко забившихся в уголок отшельниц. Человек, с которым он должен был встретиться, действительно опаздывал. И это Родгару не нравилось. Это означало, что события развиваются не по плану.

Одна из отшельниц выбрались из-за столика, и семенящими шажками направилась в их сторону. Волшебница стоически вздохнула, и пробормотала спутникам.

– У вас есть мелочь?

Родгар не ответил. Отшельница подошла к их столику. Это была стройная высокая женщина с узким красивым лицом и густыми тёмными волосами. У неё были неожиданно весёлые для отшельницы карие глаза с тонкой сеточкой морщинок в уголках.

– Не угостят ли щедрые господа бедную странствующую сестру?

На женщину устремились три пары широко распахнутых глаз и два открытых рта. Челюсти Родгара помешала отвиснуть маска…

– Чево? – отчётливо подумала вслух Симахтаб.

– Стаканчиком молока, конечно, – добавила отшельница и смущённо потупилась.

Из-под маски Родгара донеслось несколько гулких, но достаточно невнятных звуков. Волшебница пришла в себя быстрее.

– Стакан молока, быстро, – крикнула она проходившей мимо официантке.

Та бросила на Симахтаб взгляд, исполненный глубокого презрения, слегка кивнула и проплыла дальше, унося с собой связку наполненных пивом кружек.

Отшельница села за стол и оглядела присутствовавших смеющимся взором. Для представительницы аскетичных служителей культа она выглядела неоправданно жизнерадостной.

– Вы случаем не торговцы? – спросила она, – хочу купить деревянный ларь староземской работы. У вас случайно не продаётся?

Над столом повисла гробовая тишина.

В голове Укена в панике бились мысли. Он слыхал, что среди отшельниц немало юро… (ты говоришь о духовной особе, резко одёрнул его внутренний голос), то есть нестандартно мыслящих дам. Но обычно они редко появляются на людях, а те, кого выпуска… (внутренний голос негромко кашлянул) в смысле напутствуют странствовать во внешнем мире, всё же не настолько оригинально мыслят… ну обычно.

Укен вздрогнул и на всякий случай отложил вилку подальше от гостьи.

– Так у вас не продаётся деревянный ларь староземской работы? – с надеждой в голосе повторила отшельница.

Из-под маски Родгара донеслись трубные звуки, свидетельствующие о том, что тот силился прокашляться.

– Нет. Но у нас есть окованный железом сундук с дополнительным отделением, – прогудел он полминуты спустя.

– Это что, заразно? – озабоченно спросила волшебница, подозрительно глядя то на отшельницу, то на Родгара.

– Нет, просто у того, кто придумывал пароль, было туго с фантазией, – беспечно улыбнулась отшельница, – впрочем, это ещё не самый худший вариант, можете мне поверить. Вот когда я…

– Это тот самый человек, – перебил её Родгар.

– Тот самый человек? – с глубоким недоверием в голосе уточнила Симахтаб, озирая сидевшую перед ней фигуру в серой фланели и накрахмаленном платке.

– Это я, – с улыбкой пояснила отшельница и для убедительности ткнула себя пальцем в грудь.

– Ты уверен? – на всякий случай переспросила волшебница.

– Абсолютно, – ответила гостья, прежде чем Родгар успел открыть рот.

Подошедшая официантка грохнула на стол керамический стакан с молоком, и ещё раз смерив посетителей презрительным взглядом, молча отбыла в направлении стойки.

Отшельница посмотрела на содержимое стакана и брезгливо поморщилась.

– Терпеть не могу молока, – сообщила она, – кстати, меня зовут Смиона. Смиона Кампаначчо. Очень приятно.

Симахтаб внимательно рассматривала отшельницу, словно та ей кого-то напоминала.

– Кстати, я вас знаю, – сообщила отшельница, и улыбнулась, – вы заезжали в замок Казурро лет пять назад. Кажется, вас зовут Мольфи? Малфрида?

– В настоящее время меня зовут Симахтаб, – хмуро ответила волшебница, и уже тише добавила, – но тебя я тоже помню…

– А. Понимаю. Конспирация, – воскликнула Смиона, – я должна была сразу догадаться, эти тёмные плащи, низко надвинутые капюшоны… А у вас не найдётся лишнего плащика? Это так романтично!

Она обвела слегка обалдевших от изливающегося на них словесного потока собеседников радостным взором, вздохнула и уже без прежнего оптимизма добавила.

– Ну, ладно-ладно, куда важнее, что это не только романтично, но и тепло. Я себе всю… хм… заднюю часть едва не отморозила по дороге. Здесь на севере такие холодные ночи.

Она ещё раз удручённо посмотрела в стакан с молоком.

– А жареного мяса у вас случайно нет? Я готова съесть любое. Даже если оно будет зажарено без чеснока и базилика.

– Вы появились несколько… м-м-м… неожиданно, – пробормотал Родгар, – честно говоря, мы ожидали немного другого…

– Совсем другого, – резко добавила волшебница.

– А куда мне было деваться, – оправдывающимся жестом всплеснула руками Смиона, – как ещё юная дева может…

Она сделала паузу и слегка покраснела.

– …ну, хорошо, не совсем дева и может быть не самая юная, но что это, в конце концов, меняет?

– Мы внимательно слушаем, – заметил Родгар.

– Так вот. Как я ещё могла спокойно путешествовать в этой глухой местности? Я была вынуждена прибегнуть к небольшому лукавству. У меня просто не оставалась другого выхода. Странствующих праведниц никто не побеспокоит в дороге…

Взгляды её собеседников переместились в сторону продолжавших ютиться в уголке прочих отшельниц.

– Я всё улажу, – тут же пообещала Смиона.

Симахтаб вздрогнула. Перед её мысленным взором пронеслись воспоминания о посещении замка Казурро – уютный садик и увлечённые лекции садовницы о растительных ядах и их применении в разных целях…

– Ты же не будешь… они невинные люди…

– О чём это вы? – удивилась Смиона.

– Ты ведь алхимик? – уточнила волшебница.

– Да. И не побоюсь этого слова один из лучших в Южных землях – подбоченилась Смиона, – а с этой стороны гор, пожалуй, одна только Пеппи Криворучка из тех, кого лично я знаю…

– Надеюсь, ты не собираешься? – нахмурилась Симахтаб, – прибегнуть для улаживания к алхимии?

– Нет, конечно, а зачем для этого алхимия?

– Низачем, проехали и забыли… – помотала головой волшебница.

– Я вообще-то собиралась убедить их в том, что останусь здесь на пару дней для вашего просвещения. А как ты хотела применить алхимию?

– Никак, – огрызнулась Симахтаб, – забудем об этом. Ладно?

Над Кричными горами занимался рассвет. Спавший на сеновале Укен с воплем подскочил и ударился головой о нависавшую над головой балку.

Он несколько секунд испуганно озирался, потом обратил внимание на дремавшего невдалеке Кралога. Тот молчал, но Укен был уверен, что из-под надвинутого на лицо даже ночью капюшона на него смотрят внимательные прищуренные глаза.

– Мне привиделся грандмастер Скимн, – пояснил он.

Кралог ничего не ответил.

– Он на меня кричал, – добавил Укен и слегка вздрогнул.

Ответа снова не последовало.

– Ты бы тоже испугался, если бы он на тебя кричал во сне… наверное… мне кажется…

Тот продолжал молчать.

Укен протёр лоб краешком плаща.

– Ты же не обиделся, что тебя вчера послали заниматься лошадьми? А?

По-прежнему было тихо.

– Я же не виноват… Родгар сам так решил… я не хотел… я люблю убирать навоз… ну не люблю, конечно, но совершенно не имею ничего против…

Он снова отёр испарину.

– Всё нормально, – донеслось из-под капюшона, – я не в обиде.

– Правда?

Укен выдохнул.

– Пожалуй, выйду на улицу. Что-то здесь душновато…

Он сполз с кучи сена и побрёл наружу. Комнат в трактире было мало – горняки ночевали по домам, а приезжавшие по делам купцы – в гильдейском доме. Четверо посетителей одновременно, да ещё и группа отшельниц – это был совершенно немыслимый успех для местного гостиничного бизнеса. Поэтому части гостей пришлось ограничиться сеновалом…

Перед мысленным взором Укена снова возник угрюмый лик грандмастера Скимна.

– Ты неудачник! – прогремел тот, – трусливый и ленивый неудачник. Не справился. Сбежал. Да ещё и книгу спёр… Ты на всю жизнь останешься неудачником. Даже когда тебя поймают и заклеймят, то слово "вор" на лбу обязательно выжгут с ошибкой!

Укен как ошпаренный вылетел из дверей и чуть не сбил с ног задумчиво стоявшую у входа Симахтаб.

– Ваша честь… милость… мудрость… извините, – пролепетал он.

– Ничего, – вкрадчивым тоном ответила волшебница, пристально глядя на Укена.

Тот попятился. Волшебница подошла ближе.

– Э-э-э… госпожа? – не слишком уверенно пробормотал он.

Та сделала ещё шаг. Укен снова отступил и упёрся спиной в забор. Он был слишком хорошо наслышан о странностях волшебниц, чтобы оставаться спокойным. Обладательницы магического дара, как правило, не отличались дружелюбным и спокойным характером. Больше того, в основном это были, прямо скажем, вздорные особы с самыми неожиданными фантазиями… А Укену очень не хотелось окончить жизнь в шкуре какого-нибудь осла или ещё чего похуже.

– Какое тёплое утро, госпожа, – пробормотал он, обливаясь потом и стараясь продавиться в щели между досками забора.

– По-моему как раз холодное, – заметила волшебница и поправила шаль.

– "День не задался", – подумал Укен, – "сначала грандмастер приснился, теперь это".

– Ты знаешь, – неуверенно пробормотала Симахтаб, – я вот тут… м-м-м… как раз думала о тебе.

Укену показалось, что он уже понемногу начинает шевелить ушами…

– Я смотрела твои рисунки… ну те… наброски для маски Родгара, – продолжила она.

– "В конце концов, овёс и ячмень, – не самый плохой вариант… Что? Причём здесь мои рисунки?"

– У тебя так здорово получился Родгар. Ну прямо как живой.

Волшебница потупилась и начала ковырять дворовую глину носком сапожка.

– Д-да нет… это просто быстрые наброски, так почеркушки… – пролепетал Укен.

– И я вот тут подумала…

Он неожиданно осознал, что волшебница густо заливается румянцем. Сейчас она вдруг стала похожа на простую девушку, рыжую, курносую и весьма смущённую.

– …а ты не мог бы нарисовать мой портрет?!

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Э-э-э… м-м-м… о-о-о, – на большее его красноречия не хватило.

– Нет-нет, конечно это не те портреты, которые рисуют художники Южных земель. Все эти куртизанки в образе юной Стеммы, выходящей из морских волн одетой в одну только раковину… Я, конечно же, не имела в виду ничего подобного!