Текст книги "Ожившие пешки (СИ)"

Автор книги: Ярослав Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

– Вы сами выбрали свою судьбу! – воскликнул Роб, простирая руки к воротам, – видят боги, мы не хотели насилия!

Волшебница зажмурилась, сконцентрировалась и даже сжала кулачки от напряжения. Массивные дубовые ворота с грохотом взорвались, метнув вглубь замка фонтан искр и горящих обломков. Соединённые с петлями железные полосы закачались в воздухе, с шуршанием роняя окалину. Звонко упали несколько заклёпок. И стало очень тихо…

А потом из задних рядов толпы грянуло.

– Пошли ребяты… Сарынь на кичку!

Роб картинно взмахнул рукой, и толпа с воем и бряцанием оружия покатилась в ещё дымящийся проём.

В глазах девушки резко потемнело, и в ушах прозвучал глухой стук. Она моргнула и удивлённо посмотрела на моментально возникшую перед ней заднюю поверхность щита. Сквозь доски торчал наконечник арбалетного болта, остановившийся буквально в половине вершка от её переносицы. Мгновение девушка, скосив глаза, глядела на холодное стальное остриё, затем попятилась.

– Пойдём, – тихо сказал державший щит Кралог, – ты сделала своё дело. А они хорошо стреляют.

Как у любой волшебницы у неё было богатое воображение. Она моментально представила себя распростёртой на досках моста с пробитой от лба до затылка головой. Мысленная картина получилась настолько жизненной, что девушку замутило. Спазм прокатился по животу, и она резко согнулась, чуть не разбив лицо о торчавший из щита наконечник.

Кралог неожиданно мягко придержал её за плечо, не забывая прикрывать щитом от летевших со стороны замка стрел.

– Спасибо, – прошептала девушка, когда последние остатки завтрака покинули желудок.

Ей вдруг стало жутко неловко.

– Это из-за колдовства… – оправдываясь, прошептала она, вытирая губы платочком, – очень сильное волшебство… не всегда удаётся себя контролировать…

– Ничего, – сухо произнёс обычно немногословный Кралог, – в бою ещё и не такое случается.

Девушка сконфузилась окончательно.

Со стороны замка неслись крики и приглушённый расстоянием звон оружия. Крестьянская война началась…

Дидерик сидел на деревянной ступеньке заброшенной мельницы. Уже стемнело и очертания старого здания едва угадывались. Где-то над головой ветер трепал на невидимой обрешётке лопастей куски холщового полотна.

Мельницу поставили на небольшом холме, чтобы ветер хорошо ловился, и днём с неё открывался прекрасный вид на долину. Но сейчас от дня осталась лишь оранжевая полоска на горизонте, и долину до краёв затопила ночная чернота. Огоньки костров придавали низине сходство с упавшим вниз звёздным небом. Только звёзды в небе не имели привычки гаснуть…

Дидерик знал, что костров становится всё меньше. Но поймать момент, когда тот или иной погаснет, ему никак не удавалось. Принц-претендент вздрогнул. Со стороны близких гор тянуло холодом.

Он встал и зашёл внутрь. Лицо тут же облепила затянувшая дверной проём паутина. Дидерик тщательно, с чувством, выругался, стараясь не упустить ни одного из выражений, ставших ему известными за пять лет службы в далёком портовом гарнизоне. Легче не стало.

Обычно Джина злилась, когда он ругался, но сейчас она сделала вид, что ничего не заметила. Однако Дидерик всё равно огорчился.

– Виценций спит? – извинительно спросил он.

Жена кивнула.

Принц-претендент опустился на скрипнувшую лавку. Масляная лампа едва светила, и он с трудом различал силуэт Джины, застывшей напротив. Она молча сидела, положив руки на колени и о чём-то думала.

И зачем только она с ребёнком сюда поехала? Будь они вдалеке, ему было бы проще решиться…

Дидерик отвёл взгляд. Подобный исход был неизбежен. Он отправил на юг наёмников, а остальную армию повёл на восток. Стратегический манёвр… Прекрасное слово, чтобы назвать отступление. Каждый день он собирал командиров и говорил что-то о манёврах и планах на будущее, а они смотрели на него виноватыми глазами, ожидая вопроса о том, скольких ещё людей они не досчитались после минувшей ночи.

Но всему приходит конец. Больше отступать некуда – дальше только горы. На юг ведёт единственная дорога, и сегодня днём разведчики донесли, что на ней появились дозоры Лизандия. Нужно решаться. Другого выхода больше не оставалось.

– Ты знаешь… – начал Дидерик.

Он набрался храбрости, посмотрел на жену и храбрость сразу же куда-то делась.

– Что?

– П-п-пойду посмотрю, как у них там… – пробормотал он, и поспешно встал.

В дверях паутина снова облепила лицо.

– Проклятые твари, – чертыхнулся он, стирая её со лба.

Огоньков в долине стало заметно меньше. Очень заметно. Сегодня была последняя ночь. Единственная дорога пока ещё свободна, но кто знает, что будет с ней завтра?

Бежать? Люди доверились ему, и он их предаст. Его-то самого не казнят. Это не принято. Для неудачливых претендентов на престол есть другие варианты. В Империи много замков с глубокими и надёжно охраняемыми подвалами. Но вот тех, кто пошёл за ним, тех, кто избрал его своим лидером, ждёт другая участь. Пеньковая и хорошо намыленная. Или, если очень повезёт, – плаха и топор.

Будь жена и сын далеко, он бы сдался. Это спасло бы многих, а у его семьи была бы возможность бежать из Империи… Но они были рядом.

Скрипнула дверь. Джина тоже присела на ступеньку.

Некоторое время оба молчали. Потом она спросила.

– Их осталось так мало?

Дидерик посмотрел на долину. Огоньков действительно стало меньше.

– Похоже, к утру их не останется совсем, – глухо сказал он, – вам с Виценцием нужно срочно уехать. Я попрошу Ансельма приглядеть за вами. Он выглядит простоватым, но он честный парень и умеет драться…

Джина не ответила.

– Я буду пытаться отвести армию дальше, – добавил он, но прозвучало это крайне неубедительно.

– Кажется, они перестали гаснуть, – заметила она.

– Может быть… – вздохнул Дидерик, – похоже все, кто собирался бежать, уже решились, и вам тоже нужно уходить, чтобы успеть подальше отъехать до рассвета…

– Здесь холодно, – сказала Джина, – пойдём внутрь…

Открывшийся проём встретил его запахом старой пыли и очередной липкой пеленой.

– Ах, чтоб… – рявкнул Дидерик, – если я только найду этого клятого паука!

– Что ты с ним сделаешь? – поинтересовалась супруга.

– С кем? – не понял Дидерик.

– С пауком?

– С каким… а почему ты спрашиваешь?

– Нет. Просто. Ты четырежды прошёл через дверь, и каждый раз натыкался на паутину…

– Именно, – он с остервенением вытирал лицо рукой.

– Это значит, что паук трижды её соткал…

– Трудолюбив, паршивец…

– Ты четырежды разрушал его труд, и он трижды восстанавливал его, – уточнила Джина.

Дидерик посмотрел на неё с беспокойством. Семейство ди Коста всегда отличалось хладнокровием и крепкими нервами, но в такой обстановке у кого угодно может отказать рассудок.

– С тобой всё в порядке, дорогая?

– В полном. Просто я подумала, что этот паук упорнее тебя.

– В каком смысле?

– Он восстанавливал свою паутину из руин уже трижды, а ты намерен сдаться всего после одной неудачи…

Дидерик стиснул кулаки, но возражать не стал. Джина была права. Он был готов признать своё поражение слишком легко.

– Нам некуда деваться, – сказал он, немного подумав, – мы в ловушке. Мы можем только геройски погибнуть. Но я не допущу, чтобы вы с Виценцием…

– Мы можем уйти в горы.

– В горы? Но зима на носу. Нам в них не выжить!

– Ты видел, сколько осталось костров? Там, снаружи. Эти люди не побежали. Они пойдут с тобой до конца. Их не так много, но они верят тебе. И они остались с тобой не затем, чтобы ты вышел к ним, и сказал: "а теперь, господа, мы сдаёмся".

– Но зима… горы…

– До зимы ещё пара месяцев. Мы сможем договориться с горными кланами. Попробовать добраться до Южных Земель, пока перевалы ещё не закрылись. У синьора Эниго есть… определённые связи в предгорьях.

– Ты уже знаешь? – удивился Дидерик.

– Синьор Катталья спас нам жизнь. И как мне кажется, сделал это не один раз. Да, я в курсе, об этом было легко догадаться…

Дидерик не ответил. Они с женой молча сидели на лавке бок о бок. А где-то в темноте молчаливый паук в четвёртый раз ткал свою паутину.

Глава 7

Князь Сигибер с облегчением возвращался в походный шатёр. Солнце взошло ещё не до конца, и по луговине стлался туман, придававший лагерю, деревьям, и отдалённой мельнице на холме, акварельную прозрачность.

– Доброе утро…

Князь хмуро глянул на нарушителя его предрассветного уединения. Принц Лизандий был облачён в походное кожаное одеяние и нервно ковырял сапогом землю возле шатрового колышка. Судя по общей помятости, нездоровому цвету лица и двухдневной щетине, спать наследник ещё не ложился…

– Вы что-то рановато сегодня, ваше высочество, – пробурчал Сигибер, – обычно в это время коронованные особы ещё спят.

Он с вожделением посмотрел на вход в шатёр. Там, внутри, постель ещё не остыла.

Увы, принц намёка не понял.

– Я хотел поговорить…

Сигибер тяжело вздохнул.

– После завтрака я с удовольствием…

– Это срочно!

Князь понял, что продолжить сон ему, судя по всему, просто так не удастся, и мрачно посмотрел в глаза Лизандию.

– Ты слышал, про мятеж в Удолье?! – продолжил наследник.

Сигибер красноречиво глянул на собеседника. Принц был достаточно взрослым, чтобы догадываться, что о подобном великий князь узнаёт первым.

– Это плохой знак…

– Не имеет смысла так переживать, – буркнул Сигибер, – барон Бычьего Лба со всем разберётся.

– Ты не понимаешь! – принц нервно сжал кулаки.

– Я в курсе, что у него мало людей. Я распорядился направить ему одну из ополченческих колонн, мобилизованную в предгорьях. На юге нам эти мужики особо не пригодятся, а так хоть какая-то польза…

– Да мне плевать на то, кого ты туда послал! – взорвался Лизандий.

Князь внимательно на него посмотрел. Позади наследника, из входа в шатёр, возникло удивлённое лицо княжеского камердинера.

– Ты переутомился? – сухо поинтересовался Сигибер, – мне кажется, тебе стоит пойти как следует выспаться …

– Нет. Я не переутомился! – в голосе принца зазвучало ехидство, – я только и делаю, что отдыхаю. А в это время мои подданные бунтуют…

– Твои… подданные… – на обычно бесстрастном лице князя начали проступать намёки на эмоции. Судя по всему это было удивление.

– Да. Я ведь почти император. Ты часом не забыл?

– Хм-м… м-м-м… ну… да… – удивление на лице Сигибера стало уже вполне различимым и дополнилось любопытством, так смотрят на хомячка, пытающегося напасть на хозяина.

– И как император… будущий император, я хочу знать, отчего мои подданные бунтуют.

– Это обычное дело… – с лёгкой неуверенностью пробормотал князь.

– Неужели? Что-то я не припомню, чтобы во времена моего предшественника подобное случалось.

Князь, наконец, справился с удивлением.

– Прекрати истерику! – рявкнул он, – причины мятежа расследуются, и если за ними стоит что-то более существенное, чем недовольство пары крестьян налогами, то я… то мы с этим разберёмся.

Он сделал небольшую паузу и добавил:

– И ты, если захочешь, сможешь принять участие в обсуждении…

Щека Лизандия слегка задёргалась.

– Это мои подданные… – упрямо произнёс он.

– Конечно, твои, – уже мягче сказал князь, – но это не значит, что ты должен вести себя как нервный идиот. Будь хладнокровнее.

– Мои подданные… – чуть тише повторил молодой человек.

– Ты будешь править, – Сигибер даже изобразил что-то похожее на ободряющую улыбку, но не привыкшие к таким вещам мимические мышцы справились с задачей не самым лучшим образом, – мы просто тебе немного поможем. И, естественно, впредь будем держать тебя в курсе всех событий…

Лизандий нервно тряхнул головой, разбросав светлые волосы.

– Может, начнёшь прямо сейчас?

На лице князя опять начало возникать подобие эмоции. Но теперь уже скорее раздражения.

Принц, тем не менее, не останавливался:

– Узурпатор, вопреки всем ожиданиям, бежал в горы, отослав значительные силы на юг. Серенисса всё ещё в осаде, а наместник Арнии на все наши требования немедленно присягнуть на верность, отвечает вежливыми отписками о том как он занят, плохо себя чувствует или навещает очередную тяжелобольную родственницу… Могу я поинтересоваться, что моё высочество планирует делать в этой ситуации?

– Направить графа Отьена с его людьми догнать узурпатора, а основными силами двинуться на юг, нанести визит в Арнию и затем разобраться с осадой Серениссы. Твоё высочество довольно?

Он мрачно посмотрел на юношу. Тот прикусил губу, немного потоптался, затем быстрым шагом направился к своему шатру.

Сигибер проводил его внимательным задумчивым взглядом.

Камердинер тихо кашлянул.

– Принц, кажется, сегодня не в духе… – робко предположил он.

– Явно не в духе, – пробормотал Сигибер, – и с этим надо что-то делать… Срочно разыщи и пригласи ко мне Розу, Стеллу, Гильду и Кренцхен.

– Кого, извините? – сконфуженно пробормотал камердинер.

Князь холодно посмотрел на слугу.

– Девушек принца…

– А-а, их… Конечно же. Как я мог не понять, что вы имели в виду этих милых барышень… вечно их имена у меня из головы вылетают. Сей момент будут…

– Уж поспеши. У меня есть к ним серьёзный разговор.

В горах ночами холодно. А темнеет осенью рано. В сумраке недовольно фыркают лошади, кашляют простуженные часовые, и тихо падают с неба одинокие снежинки. В походном же шатре горит костёр и вкусно пахнет жареным мясом и подгоревшим жиром. Плотно набившиеся внутрь шерстяных стен люди сыты и довольны.

– А, как думаешь, мессир Отьен, скоро ль мы их нагоним?

– Скоро, скоро, на днях, надеюсь… передай бутылку… нет, вон ту… ага, спасибо….

– Они быстро убегают, не думал, что придётся так далеко в горы залезть.

– Да уж… но никуда они от нас не денутся. Точно ведь, мессир Отьен?

– М-м-м… ик… недожареное… что ты говоришь? А. Да. Точно должны нагнать. У них женщины, ребёнок опять же. Не могут они быстро по горам бежать. Сегодня-завтра и догоним. А потом живо на юг, к остальным.

– Да уж. На юг это хорошо. Холодно здесь, в горах-то…

– Дурак ты… холодно ему…

– А что тепло, что ли?

– Ерунда это, а не холод. Лучше скажи мне, барон, что мы получим, когда их нагоним? Ну, кроме благодарности князя?

– Как что? Добычу возьмём. Лошадей, доспехи неплохие… Меч у принца, говорят отменный, арнийской ковки…

– Нет, ты точно дурак…

– Мессир Отьен!

– Чего, мессир? Я что вижу, то и говорю… добычу он нашёл, тоже мне… заморенных кляч, да хлам железный. Вот в южных землях – там добыча, так добыча…

– Говорят у них в каждом замке ковры, и даже купцы едят с золота…

– Аккуратней, ты мне весь бок вином облил…

– Извини…

– Пить надо меньше, а то уж руки стакан не держат…

– У кого, у меня? Я трезвый, как…

– Да тише вы там…

– Ножку передайте, пожалуйста… я сказал ножку, а ты что мне суёшь?

– Тише, господа, тише…

– Так что с коврами то? Меня баронесса давно просила, а у наших торгашей разве ж укупишь…Да и золотая посуда тоже не лишняя, знаете ли…

– Та врут всё… Не может такого быть, чтобы в каждом замке ковры. Правда, мессир?

– Может, шевалье, может. Ещё как может. И не только ковры.

– А девки в Южных Землях красивые. Я знаю. Я год на тамошней границе прослужил. Ух какие там, я вам скажу, девки…

– Он сказал, что я напился! Слышали?! Да я тройной кувшин могу выпить, я вот сейчас ка-а-ак…

– Господа, кто-нибудь отберите у виконта нож и вытолкните его на свежий воздух, пока он тут всё не заблевал.

– Я трезвый как… куда? Зачем? Там же холодно!

– И вот когда за горами, на юге, наши товарищи могут наслаждаться всеми благами цивилизации…

– А ещё они носят такие платья… такие… ну, открытые… без этих, как их…

– Да, да, я в курсе. Очень открытые. Так вот в это самое время когда они там, мы вынуждены гоняться за этим недопринцем по скалам как стадо горных баранов. А ты говоришь – "холодно". Да это самое последнее, о чём я готов сейчас думать!

– Поскорей б мы уже их поймали.

– Ну и поймаем. А дальше? Их же везти придётся в Кедог, а то и вовсе на север, куда-нибудь в Бычий Лоб.

– Это если они сдадутся…

– А куда они денутся?

– Князь сказал "живыми или мёртвыми", и я предпочту мёртвых…

– Потому что их не надо везти на север?

– Точно. И ещё потому, что отдельн… отделённ… в общем головы везти куда легче, чем целых пленников…

– А если они сдадутся?

– Будем надеяться, что принц решит героически погибнуть в бою.

– А его жена?

– Ну-у. В бою всякое случиться может…

– Мессир, это же недостойно благородного дворянина! Поднять руку на женщину, на благородную даму… Это что, курица? Ты уверен? А почему у неё такой хвост? Это шея? Какая ещё шея? Кто пьян? Я пьян? Да. Я пьян… и что?

– Нет, нет. Никакого насилия… Но с другой стороны в горах ведь так опасно? А если она упадет со скалы? Или решит с горя броситься в горную реку?

– Тогда мы даже её головы не сможем привезти…

– Да, это не годится… голова нужна.

– А я утверждаю, что это не курица!!

– Ты хочешь сказать, что я, потомственный барон в двенадцатом колене, лжец? Вы слышали, господа, эта скотина назвала меня лжецом!!

– Успокойтесь, господа… да отберите же у него кинжал, он может кого-нибудь поранить…

И тут граф Отьен, совершенно для себя неожиданно, упал лицом прямо в блюдо.

– Граф! Граф!!! Ваша светлость! Проснитесь! Вставайте же…

– А… что… чего ты орёшь?! М-м-м…

Граф Отьен прикрыл слипающиеся глаза ладонью. Что случилось? Почему свет такой яркий? Отчего этот оруженосец так кричит?

– Они атакуют, ваша светлость!

– Кто?

– Принц Дидерик…

– Что ты несёшь? Это же самоубийство… Где виконт?

– Он уже выехал со своими людьми навстречу… Вставайте же граф!

– Выехал? Один? Идиот. Его же разобьют… Почему ты меня не разбудил?!!

– Я пытаюсь, ваша светлость…

Нет, определённо не стоило вчера так много пить… Надо собраться. Неужели этот мальчишка Дидерик не мог выбрать другого времени, чтобы напасть?

Граф попытался встать на ноги.

– Коня мне! Копьё мне! А… Уже? Что ты мне даёшь? Что это такое?

– Подштанники, ваша светлость…

Джина снова закусила губу. Утренний ветер забирался под меховую накидку и студил руки. Она нервно прошлась взад-вперёд, щурясь от яркого солнца. Эниго сидел на пеньке и хмуро кутался в плащ. Как всегда беззаботный Ансельм устроился рядом и как всегда точил свой обожаемый меч. Довольная улыбка горца казалась Джине совершенно неуместной и раздражала.

Может не стоило всего этого затевать? В конце концов, она ведь сама всё устроила. Дидерик не так уж и рвался в принцы… Жили бы сейчас где-нибудь в глухой лесной усадьбе и всё было бы спокойно. Она поглубже спрятала лицо в мех накидки, чтобы никто не мог его разглядеть.

Это должно было произойти. Нельзя же постоянно убегать… Но ей казалось… Ей казалось, что всё может обойтись как-то… ну без участия Дидерика. Он же принц. Он не обязан вести их в атаку сам!

Джина сделала очередной поворот на каблуках, и вздохнула. В том-то и дело, что обязан. И если с ним что-то случится, то это она будет во всём виновата!

Дидерик ещё раз подбросил в руке копьё. Лёгкое. И не слишком длинное. На южной границе он успел к таким привыкнуть. Он посмотрел на стоявших рядом. В исторических трагедиях как раз в подобные моменты и надлежит произносить вдохновляющие речи и драматические монологи. Но ничего вдохновляющего и драматичного в голову не приходило. Да и вообще было как-то не до речей и монологов. И он сказал только:

– Ну, пора…

Их было мало. Очень мало. Редкая цепь всадников, отбрасывавших перед собой на траву длинные острые тени. Практически никаких шансов. Только погибнуть в бою, вместо того, чтобы быть загнанными в угол как лисы.

Дидерик опустил забрало, металл лязгнул, хорошо выученный конь медленной ленивой рысцой тронулся с места. Вслед за ним вниз по длинному отлогому склону двинулся и весь строй. Обвисшее имперское знамя вяло развернулось в набегающем воздухе.

Джина остановила свою ходьбу и раздражённо посмотрела на Ансельма.

– Тебе не кажется, что он уже достаточно острый.

Горец придирчиво осмотрел лезвие.

– Почти. Но надо ещё малёк доправить…

Она скрипнула зубами. Непробиваемость оставленного ей мужем телохранителя была фантастической. Понимать намёки он был решительно не способен.

– Пожалуйста, не точи его больше.

– Но он же ещё…

– Просто не точи!

Ансельм посмотрел на неё с удивлением. Но оселок убрал, а меч положил на колени.

– Но вот если враги сюда придут, а он у меня недостаточно острый… – осуждающе добавил он.

– М-м-м…

Джина наморщилась. Ей жутко хотелось завыть.

– Он победит, госпожа… – вздохнул Эниго и выразительно посмотрел на горца.

– Лучше бы, конечно, ему взять меня с собой, – продолжая ничего не замечать, произнёс Ансельм, – но коль он сказал вас охранять, то я и буду это делать. Но у меня должен быть острый меч…

– Он острый! – голос Джины задрожал, – этим проклятым мечом уже бриться можно… ещё немного и ты его совсем до рукояти сточишь!

Она отвернулась и замолчала, чувствуя, как встаёт в горле ком и влажнеют ресницы.

Дидерик ощутил, что беспокойство уходит. Мир упрощается и сжимается до видимого сквозь прорезь забрала узкого коридора. И всё быстрее прокручивается под копытами травянистый ковёр, а в теле словно появляется какая-то лёгкость и пустота. Он наклонил копьё и пришпорил коня. Полёт равнины навстречу ещё больше ускорился, в ушах едва слышно зашелестел ветер, и остальная вселенная исчезла.

Перед ним замелькали чужие всадники. Конь послушно выносил его навстречу. Мир заскользил в плавно ускоряющемся темпе. Сверкнул наконечник вражеского копья, вселенная содрогнулась от удара, щит скрипнул и попытался сорваться с руки. Зажатое в другой копьё налилось тяжестью и пошло куда-то вниз и влево. А потом тяжесть сорвалась, и ярко красный наконечник по инерции взлетел, описывая широкую дугу. Что-то глухо упало в траву, и набегавшая вселенная унесла его далеко назад.

Через края лежавшего перед ним коридора выскакивали отдельные фигуры – мечущиеся всадники, пытающиеся закрыться щитами пешие люди, кони с пустыми сёдлами… И всё это плавно и быстро летело ему навстречу, иногда медленно разворачиваясь, словно решив продемонстрировать новый ракурс. Вот промелькнула группка растерянных пехотинцев. Арбалетчик опрокинулся и проехал по траве, зацепленный его копьём, остальные метнулись в стороны и исчезли за пределами сжавшейся вселенной Дидерика.

Он стряхнул убитого с копья и вылетел прямо на полосатый суконный шатёр. Какой-то здоровый парень в ночной рубашке и шлеме, вставив ногу в стремя, пытался вскочить на мечущуюся лошадь. Он смотрел на Дидерика и в его широко открытых глазах читался глубокий звериный ужас. Мир на мгновение замедлился, а потом человек вскочил в седло и метнулся в сторону, а на Дидерика вылетел другой всадник. Копьё в руке вздрогнуло, зажив собственной жизнью, и пытаясь вырваться из пальцев. Его наконечник отколол кусок вражеского щита, конь противника боком ушёл в сторону, запутался в верёвках шатра и с пронзительным ржанием повалился, сминая тканевый конус и сбросив наездника. И тут же неминуемое движение вселенной унесло их назад.

А потом всё кончилось. Мир расправился обратно и навалился на Дидерика всей своей тяжестью. Странная лёгкость ушла, и тело налилось прежней массой. Он ощутил, как ноют мышцы, и катятся по спине под доспехами струйки пота. Копьё и щит отяжелели, пригибая к земле, а конь перешёл на шаг, тяжело дыша и нервно дёргая ухом.

Принц огляделся. Мимо бежали люди. Они делали это сосредоточенно и погрузившись в себя, не обращая на медленно ехавшего Дидерика никакого внимания. Это был тот особый вариант бега, который руководится не понятием "куда", а чётким осознанием "откуда". Бегущим людям, в общем-то, было глубоко наплевать, в какое место они сейчас направлялись, главное, чтобы это место было как можно дальше…

Конь остановился. Дидерик опустил копьё, уткнув наконечник в траву. Рассудок постепенно возвращал себе контроль над телом и в голову медленно, но верно проникала мысль.

– "Я ворвался в лагерь врага. И он бежит… лагерь врага… бежит… Враг бежит. Бежит? Бежит!!"

Он резко поднял голову и ещё раз огляделся. Мимо прокатывалась редкая цепь всадников. Дидерик узнал одного из своих рыцарей. Оставшись без копья, тот достал меч и теперь методично, со спортивным интересом, рубил убегающую пехоту – конь шёл зигзагом, нагоняя то одного, то другого, всадник приподнимался в стременах и резким взмахом добивал жертву.

Заметив Дидерика, он остановился.

– Вы не ранены, ваше высочество?

– Нет, спасибо… я в порядке.

Тот кивнул и продолжил рубить бегущих.

Принц развернул коня и поехал вверх по отлогому склону.

Джина заметила скакавшего к ним человека первой. И молча застыла, неотрывно глядя на всадника, и стиснув пальцами кружевной платочек. Эниго быстро поднялся, высвобождая от плаща руку и эфес меча. Ансельм продолжал неподвижно сидеть и по-кошачьи щуриться на солнце.

Задыхаясь от быстрой скачки, гонец крикнул

– Мы победили! Враг бежит! Они не ждали атаки…

– Принц? – кратко спросил Эниго.

– Говорят, он ворвался в лагерь первым…

– И?

Гонец на секунду задумался, потом до него дошло.

– Его высочество видели после боя живым и здоровым.

Эниго очень мягко взял безмолвную Джину за плечо.

– Думаю, вам стоит присесть, госпожа.

Он обернулся к пеньку и неожиданно обнаружил, что Ансельм каким-то образом уже ухитрился расстелить там для неё свой плед.

За шатром возвращавшийся Дидерик наткнулся на своего знаменосца.

– Что прикажете делать с пленными?

Тот кивнул головой в сторону толпы людей, многие из которых были без доспехов, а то и вовсе в одних рубашках. Несколько всадников кружили вокруг, напомнив Дидерику овчарок, сбивающих отару. Руководил процессом немолодой рыцарь, временно исполнявший при претенденте роль имперского маршала.

– Половину ещё сонными взяли, – гордо добавил знаменосец.

Дидерик подъехал ближе и растерянно оглядел пленных.

– Мы не можем их вести с собой… – пробормотал он.

– Прикажете перебить? – деловито спросил маршал.

На его лице появилась расчётливая задумчивость человека быстро прикидывающего решение поставленной задачи.

– Понадобится ещё человек пять-десять, чтобы не затягивать… и там, за лагерем, была довольно большая ложбина, если её немного углубить…

– Нет, – отрезал Дидерик.

Отара пленных молчаливо ждала своей участи.

Маршал внимательно и бесстрастно смотрел на принца.

– Отпустите их…

– Но, ваше высочество! – пробормотал знаменосец, – они же снова будут за нами гнаться!

– Лошадей и оружие мы заберём…

– Но всё равно, ваше высочество.

– Как ты думаешь, кто я такой? – спросил Дидерик.

– Э-э-э… В смысл… То есть я хотел сказать, вы – законный наследник престола?

– Именно, – принц вытер стекавший из-под шлема на лоб пот, – как человек я мог бы перебить их из мести, как командир – должен перебить их из военных соображений. Но как претендент, собирающийся стать императором, я должен их отпустить. Как я могу править людьми, которых режу как овец, из мести или сиюминутной выгоды?

– Итак, Отьен, – Сигибер сложил руки домиком и посмотрел на стоявшего перед троном графа, – я бы очень хотел услышать вашу версию происшедшего…

– Это была засада, ваше высочество! Подлая засада. Они напали на рассвете. Исподтишка. Как последние трусы! Мы дрались отчаянно, но засада в горах, сами знаете, как это бывает, ваше высочество…

В зале повисла тишина. Граф старательно разглядывал мыски собственных башмаков. Стоявшие вдоль стен дворяне разглядывали его. Сигибер, казалось, вообще ничего не разглядывал, погружённый в свои мысли.

– Поговаривают, часть ваших рыцарей перешла на сторону узурпатора, – наконец произнёс он.

– А… ну… – граф растерялся, но тут ему в голову пришла мысль, – Точно! Это был заговор! Измена!! Они меня предали! Он заранее подговорил моих людей, и они меня предали!

Граф с надеждой посмотрел на великого князя.

– А ещё говорят, когда вы добрались до ближайшего жилья, из доспехов на вас были только исподнее бельё и шлем… – заметил тот.

Дворяне загудели. Раздалось несколько смешков. Отьен зло огляделся по сторонам.

– Я оправдаюсь. Дайте мне людей, и я разыщу этого выскочку!

Князь поднял на него пустой взгляд серых глаз.

– Не думаю, что сейчас имеет смысл давать вам ещё людей. Но если это вдруг случится, то на сей раз я бы посоветовал вам спать в одежде… и держать наготове гонца, чтобы не сообщать сюзерену о поражении лично, прибывая с поля боя первым.

Смех усилился. На графа начали указывать пальцами. Тот стоял молча.

– Вы больше ничего не хотите мне сказать?

– Нет, ваше высочество, – очень тихо произнёс граф, злобно прищурившись.

– Тогда идите…

Отьен развернулся, и зашагал к выходу из зала сквозь строй улыбающихся лиц. Сигибер едва заметно шевельнул в воздухе пальцами. Из пространства за троном выплыло лицо секретаря.

– Приставьте его к арьергардному обозу. Там ему самое место, – вполголоса распорядился князь.

– Слушаюсь, ваше высочество…

– Лэрды уже прибыли?

– Так точно, ваше высочество.

– И Кейрн Безголовый из Спящей Лощины?

– И он тоже, ваше высочество…

– Очень хорошо, пригласи их в мой кабинет. И чтобы никто лишний их не видел.

– Слушаюсь…

– Ну как? – Ансельм с ожиданием посмотрел на Дидерика.

Тот был сильно озадачен. Уж чего-чего, а подобного он даже и предположить бы не мог. Но факт оставался фактом. Его телохранитель сочинил песню о произошедшей две недели назад битве. Ансельм казался принцу весьма простым и довольно таки приземлённым человеком, и обнаружившиеся в нём поэтические и музыкальные таланты, Дидерика несколько озадачили.

– Ну-у… довольно неплохо… в целом… Рефрен довольно удачный.

Горец заулыбался.

– Я назову её "проснулся ль ты уже, граф Отьен".

– Только… м-м-м… тебе не кажется, что ты немного преувеличил… местами?

– Ну, так это же баллада!

– Это ясно, но, тем не менее, граф Отьен не посылал ко мне письма со словами "я научу тебя, как надо драться, подлый трус", а я не отвечал ему "приди с утра на поле престонброкское, и докажи, что твой клинок остёр, а не одни слова". И уж тем более я не рвал письма не мелкие кусочки и не потрясал при этом обнажённым мечом…

– Но это же баллада, – повторил Ансельм тоном, которым обычно разговаривают с маленькими детьми.

– Ну, хорошо, хорошо, – сдался Дидерик, – пусть будет так. Но имей в виду, что это только баллада…

Вошла Джина. Дидерик с облегчением вскочил на ноги, искренне надеясь, что сие сочинение окажется позабыто как можно скорее, и не достигнет слуха кого-нибудь из тех, кто будет способен записать для потомков весьма своеобразный взгляд Ансельма на сражение.

– Я слышала, что ты собираешься в Спящую Лощину? – сходу начала Джина.

– Тебя это беспокоит, дорогая?

– Конечно, меня это беспокоит, и мы уже много раз об этом говорили…

– И я много раз тебе уже всё объяснял. Нам необходима поддержка горцев.

– У тебя есть небольшая армия. Этого хватит, чтобы пробиться на юг и соединиться с войсками Марко. В самом крайнем случае ты можешь встретиться с этими лэрдами где-нибудь на ничейной земле! И чтобы твои рыцари были рядом.