Текст книги "Незнакомая звезда (СИ)"

Автор книги: Ярослав Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

– Выбирай куда пойдёшь, – уточнила птица.

– Но я не знаю, куда ведут эти дороги, – пробормотал Родгар, осознавая, что понятия не имеет, где он находится, и что это за дороги на пыльной равнине.

– Это не важно, – в каркающем голосе вороны ему послышалась насмешка, – важно, какую из них ты выберешь.

– Но как я могу выбрать, не зная, куда они ведут?!

– Выбирай ту, которая больше нравится…

– Но они совершенно одинаковы!

– Тебе это только кажется, болван.

– Заткнись, птицы не умеют разговаривать, – возмутился Родгар.

– Ну как знаешь… – ворона обиженно взмахнула крыльями и улетела.

Он обернулся к Мольфи.

– Мы пойдём назад. Я не хочу выбирать. Эта глупая ворона собирается заманить нас в ловушку. С чего я обязан слушаться какой-то птицы?

Девушка покачала головой.

– Назад пути нет. Нам придётся выбрать…

– Но почему?

Он посмотрел назад и обнаружил, что дорога за ними исчезла, превратившись в такую же точно усыпанную пылью и мелкими камешками равнину, что лежала вокруг.

– Но тут же только что была дорога, мы по ней пришли… – он повернулся к Мольфи и понял, что остался один.

– Ну и что ты наделал? Я же тебе говорил…

Родгар поднял взгляд и увидел рядом с камнем мрачную фигуру в чёрном одеянии. Под капюшоном недобрым огнём сверкали два глаза.

– Кордред! Тебя же поймали? Ты же умер?! Или нет…

Фигура глухо рассмеялась.

– Я ведь тебя предупреждал, что судьбы твоя и этой девчонки связаны, а ты её упустил.

– Эта птица заставляла меня выбрать дорогу…

– Я сделаю это за тебя. Иди за мной. Но сначала найди девушку. Она должна пойти с нами.

– Но где я её найду?

Кордред, ничего не ответив, растаял в воздухе. Родгар вдруг сообразил, что стоит не на равнине, а на огромной клетчатой доске, окружённый искусно вырезанными из дерева фигурами. И что сам он стал одной из этих фигур. Чья-то невидимая рука подняла его в воздух и переставила на несколько клеток.

– Оригинальный ход, – отдались в голове далекие слова, – ты решил сыграть баристанский гамбит? Ну что ж, посмотрим…

Родгар ощутил страх. С другой стороны на него стремительно летела чужая фигура, готовая сбросить его с доски и занять эту же клетку. Её острый край впился ему в лицо, раздирая плоть невообразимой болью.

– Не-е-ет!

Пожилая мусталийка протёрла руки тряпицей.

– Ему же больно, – умоляюще посмотрела не неё Мольфи.

– Ты очень добрая. Слишком добрая. Тебе нужно стать жёстче. Мягкая кожа быстрее рвётся, – женщина посмотрела Мольфи в глаза, – и плохо защищает. Иногда надо уметь быть жёсткой.

– А это было обязательно делать?

– Да. Нужно было вскрыть раны и убрать гной. А теперь давай компресс…

Мольфи взяла из глиняной миски влажный комок тряпья и бросила взгляд на то, что ещё несколько дней назад было человеческим лицом. К горлу подкатил тошнотворный ком.

– Он умрёт? – спросила она.

– Не знаю… Но если выживет, красавцем его уже никто не назовет. Раны загноились. Их надо было промыть и очистить, а теперь уж как судьба решит…

Она приложила компресс к голове Родгара. Тот слабо замычал, вздрогнул и снова затих.

– Он сильный. А если будет ещё и удачливым, то выживет.

– Я слышала, что вы умеете предсказывать будущее, – сказала Мольфи.

Женщина посмотрела на неё, хитро прищурившись.

– Смотря кому…

– Один маг сказал мне, что будущее нельзя узнать. А потом другой… другой человек. Он говорил непонятно, но мне показалось, что он знает, что будет. Он сказал, что если долго смотреть, то можно увидеть. А волшебники торопятся и им некогда посмотреть…

Насмешка исчезла из глаз мусталийки.

– Это был должно быть очень умный человек.

– Он был очень старый…

– Чтобы многое увидеть в призрачном мире, надо долго смотреть. Очень долго. Человеку столько не прожить.

Мольфи непонимающе смотрела на собеседницу.

– Значит, он меня обманул? Он ничего не знал о моём будущем?

– Я этого не говорила.

– Но…

– Ты ему веришь? – спросила мусталийка.

Мольфи задумалась.

– Наверное. Может быть. Но никто больше не смог мне сказать, что надо делать. И я не знаю, как быть.

– Просто делай, что должно, и пусть случится то, что должно случиться.

– А если я ошибусь? Если я пойду совсем не туда?

Мусталийка покачала головой.

– Многие говорят, что всё зависит от того, какую дорогу ты выберешь. Но они неправы. Что-то внутри заставляет нас выбирать дорогу. Куда бы ты ни пошла, ты придёшь туда, куда должна придти. Главное – будь честна с собой. И не бойся. Не важно, куда ты идёшь, важно, что ты не стоишь на месте…

Родгар снова застонал, нервно заворочавшись на дне повозки.

Орелий не без опаски косился на предводителя мусталийцев, прекрасно осознавая, что их судьба целиком и полностью в руках этого смуглого широколицего человека.

– Не бойся, – усмехнулся тот, – мы, кесха, честные люди. Мы чтим законы гостеприимства. Мы слишком много скитались, чтобы не помнить о них. А вы – наши гости.

Орелий согласно кивнул и бросил взгляд вглубь лагеря.

– Ты боишься за девочку? Турата присмотрит и за ней и за раненым, она своё дело знает.

– Это хорошо, – слегка натянуто согласился Орелий.

– На, выпей, – мусталиец протянул ему кожаную флягу.

Отказываться было не слишком удобно, и Орелий сделал глоток. Внутри оказалось неожиданно хорошее вино.

– Вы направляетесь в Серениссу? – спросил он, – удивительно, что вас занесло в горы так поздно осенью.

– Тут одна дорога… И мы действительно едем в ту сторону.

Мусталиец помрачнел, и закупорил флягу.

– Что-то не так? – смутился Орелий.

– Да нет. Обычное дело. Мы редко кому нравимся… Вот и приходится ехать по горам на зиму глядя.

– Вас откуда-то изгнали?

– Ты слишком любопытен… Но слово гостя – закон. Да и скрывать нам нечего. Великий князь Удольский Сигибер никогда не любил наш народ. И этим летом решил, что без нас его земли станут лучше…

– Вы могли зазимовать в Арнии, – удивился Орелий, – зачем было ехать так далеко? Да и право жить в Империи вам дано императорской волей. И даже великий князь не в силах его отменить.

– Твоими бы устами… – вздохнул мусталиец, – но император стар, а наследник в большой дружбе с сыном Сигибера. А что до Арнии, так князья Удольские давно считали её своей вотчиной и тамошние алькальды с великим почтением относятся к удольским законам. Лучше уж подальше от них перезимовать. А в Серениссе удольцев не любят.

– Ты хорошо разбираешься в политике.

– А как без этого жить простому кесха? Надо же знать, за что тебя повесят… – он горько рассмеялся.

– Почему ты называешь себя кесха?

– Это имя моего народа. На нашем языке это означает "ученик".

– Ученик? Но отчего вы зовёте себя учениками?

– Потому что мы учимся, – мусталиец усмехнулся, – и вы учитесь, только сами этого не понимаете. Жизнь это всего лишь обучение.

– Можно, конечно, сказать и так… – задумался Орелий, – но всё же странно. Все обычно вас зовут мусталийцами.

Его собеседник отрицательно покачал головой.

– Мусталия не наша родина. Вы ошибаетесь, называя нас мусталийцами. Но это ваше дело, вы можете звать нас как хотите. Нам не жалко.

– О вашей родине говорят разное…

– И очень редко правду. Хочешь её узнать?

Орелий кивнул.

– Наша родина лежала далеко отсюда. На юге. Это была счастливая и плодородная земля, и наш народ был многочисленен и богат. Каждый год мы собирали по три урожая и каждое зерно, брошенное в землю, давало сорок новых. Но нам было мало. Нам хотелось всё больше и больше. И мы полагали себя достаточно мудрыми и сведущими, чтобы добиться этого. Наши волшебники создавали заклинания, чтобы изменить землю и создать злаки способные рождать не один колос, а десять, и деревья, приносящие невиданные ранее плоды… Но земля не захотела этого. Зачарованная почва стала бесплодной, а изменённые плоды горькими.

Он сделал паузу и подбросил в костёр несколько сучьев. Орелий молча ждал продолжения истории. Мусталиец ещё немного поворошил угли прутиком и заговорил снова.

– Наши волшебники не сдавались и продолжали заклинать растения и землю, чтобы вернуть нам урожаи. Они были могущественны и им это удавалось. Тогда земля не выдержала и попросила море о помощи. И воды океана затопили её, смывая искажавшее её суть волшебство. Мы строили дамбы и плотины, чтобы остановить воду, но разве человеку под силу бороться с океаном? И нам пришлось бросить нашу землю и бежать в пустыню. Множество людей умерло от голода и жажды, и лишь горстке посчастливилось укрыться в оазисе. Они застали там старого мудреца. Самого великого Аркагура. И они спросили его:

– Учитель, ответь, за что нас постигло это наказание и как нам вернуть нашу землю?

– Разве я учитель, – ответил тот, – я сам всего лишь учусь, и могу лишь посоветовать тоже и вам. Учитесь и рано или поздно вы узнаете ответы. А я, увы, их не знаю…

– Но где нам найти столь великого мудреца, чтобы научил нас, даже если ты, могущественный волшебник, не знаешь этого?

– Посмотрите вокруг. Окружающий нас мир и есть этот великий учитель, – сказал Аркагур.

И тогда наши предки отреклись от старого имени и стали кесха – учениками. Они приняли обет никогда больше не прикасаться к земле ни мотыгой, ни плугом, и нигде не задерживаться дольше, чем на один сезон года до тех пор, пока их родина снова не поднимется из океанской пучины…

Орелий с мусталийцем ещё долго сидели, молча глядя на потрескивавшее в костре пламя и думая каждый о своём.

От резкой остановки Мольфи клюнула носом, и схватилась за деревянную раму, удерживавшую парусиновую крышу фургона.

– Что там ещё, – ворчливо забормотала Турата, распахивая полог.

С улицы потянуло холодом. Мольфи выглянула в проём. Рядом с фургоном стоял человек в красном плаще. Точнее когда-то красном, но от времени и пыли давно уже ставшим тускло-бурым. Правой рукой человек придерживал оглоблю. Под красным плащом Мольфи разглядела кольчужный рукав и кожаную проклёпанную куртку. Сквозь материал куртки отчётливо проступали контуры подбитых с внутренней стороны металлических пластин.

Мольфи ощутила, как её зубы начинают мелко постукивать.

– Где главный? – спокойным, без всяких эмоций, голосом спросил человек в плаще.

– Там, – Турата сделала неопределённый жест куда-то назад, в хвост каравана.

Взгляд Мольфи оторвался от незнакомца и обежал лес за его спиной. Дорога в этом месте шла через небольшой овражек и с обеих сторон к ней подступали каменистые откосы. На них тёмными силуэтами возвышались неподвижные фигуры. В их руках девушка различила взведённые арбалеты.

– Что случилось? – послышался голос предводителя.

Он спрыгнул с коня и отдал повод одному из мусталийцев. Если лидер каравана и нервничал, то хорошо это скрывал. Его голос звучал спокойно и уверенно, словно в обычной беседе.

Человек в плаще не ответил и лишь сделал знак рукой. Откуда-то из-за поворота выехал завёрнутый в чёрный плащ всадник. Широкополая шляпа скрывала его лицо до бровей, а ниже оно было замотано чёрным же платком. Между платком и капюшоном оставалась лишь узкая щель, в глубине которой поблескивали глаза. Медленно подойдя к фургону, лошадь остановилась. На её груди, позвякивая, раскачивался на цепочке череп какого-то зверя, оправленный в чеканную бронзу.

– Ты главный?

Из-за платка на лице голос звучал глухо, но Мольфи отметила, что характерного южного акцента у человека не было. Турата нервно сжала её запястье.

– Да, – по-прежнему спокойно ответил мусталиец, – что-то случилось? Мы бы хотели проехать.

– Мы ищем трёх человек, – бесстрастно продолжил всадник, – двух молодых мужчин и девушку. Вы должны были встретить их по дороге.

– Мы никого не видели, – Мольфи была готова поклясться, что в голосе предводителя звучит неподдельное удивление.

Всадник сделал небольшую паузу, то ли размышляя, то ли оценивая верить ли мусталийцу. Потом заговорил снова.

– Если ты лжёшь, ты пожалеешь об этом.

– Я говорю правду.

Всадник поднял руку, отлетевшая пола плаща на минуту открыла воронёный металлический нагрудник и рукоятки двух мечей – одного на поясе, другого у седла. С другой стороны седла в цилиндрическом чехле Мольфи заметила что-то похожее на карманную огненную баллисту, что использовал Орелий против нападавших убийц.

Рука в кожаной перчатке описала полукруг в воздухе.

– Обыщите фургоны.

Турата протолкнула обомлевшую Мольфи в угол, запустила руку в какой-то узел и мазнула девушке по лицу. В ноздри ударил едкий запах дёгтя. Прежде чем девушка успела что-то понять, мусталийка затянула ей голову цветастым платком и оттолкнула в дальний угол. Когда минуту спустя в фургон просунулась голова в плотно облегавшей череп металлической каске, мусталийка уже спокойно штопала одеяло.

Голова несколько раз моргнула, привыкая к полумраку, и уставилась на Мольфи. Та прижалась к парусиновой стене, мечтая только о том, чтобы куда-нибудь провалиться. Не польстившись на неё, голова перевела взгляд на лежавшее на дне фургона тело Родгара.

– Это ещё кто?

– Мой племянник. Дурак. Не знал, с какой стороны подходить к лошади.

– Повязку сними…

Турата заворчала, но край бинтов отогнула. Солдат поморщился.

– Норовистый, видать, был конь…

– Ага, – Турата кивнула, – очень.

Голова в каске вернулась обратно. Мольфи расслышала, как снаружи зашлёпали по мокрой дороге сапоги, и бессильно оплыла на дно фургона.

Прошло несколько минут, прежде чем она смогла понимать, что происходит вокруг. В её сознание проникли доносившиеся с улицы невнятные голоса.

– Мы никого не нашли, ваша милость…

– Хорошо проверили?

– Так точно, ваша милость. Никого. Мы уже почти неделю их ждём. Должно быть, остались в верховьях или в горах задержались…

– Вы не послали людей на эту дорогу. Они могли вас обойти.

– Да кто туда поедет, кроме этих бродяг-мусталийцев, ваша милость. Да и всё равно мы бы их потом на перекрёстке схватили…

– Исчезнуть они не могут. А вот упустить их вы способны.

– Ну что вы, ваша милость. Мимо нас и мышь не проскочит. Надо просто их поискать, может они где-то выше по реке остановились?

– Ехать туда слишком рискованно. Казурро совсем рядом… Продолжайте следить за дорогой и проверяйте всех. Всех до единого.

– Да мы всё понимаем, ваша милость.

Мольфи расслышала удалявшиеся звуки копыт и позвякивание висевшего на бронзовой цепочке черепа.

– Проезжайте, проклятые бродяги, – с явным облегчением рявкнул только что беседовавший со всадником голос, – и чтобы духу вашего здесь через пять минут не было.

Предводитель вернулся в фургон, достал кожаную флягу и сделал несколько жадных глотков.

Орелий сдвинул закрывавшую глаза широкополую мусталийскую шляпу и негромко спросил.

– Почему ты это сделал?

Тот опустил флягу и внимательно поглядел на Орелия.

– Я мог бы сказать тебе, что вы наши гости, и я не должен был вас предать… Но я бы солгал. Гостеприимство свято, но нас всех могли перебить…

Он замолк на пару мгновений.

– Дело в девушке.

– В Мольфи? – Орелий удивлённо посмотрел на мусталийца, – но почему?

– На ней знак…

– Не понимаю, о чём ты.

– Вы называете это благословением или проклятием, в зависимости от того, кто его оставил. Я выбран предводителем в том числе и оттого, что могу подобное видеть. Другие нет. Разве что некоторые волшебники или жрецы…

Орелий едва заметно побледнел.

– И на ней благословение, или… проклятие?

– Не знаю. Это не знак имперских предков и не знак тёмных сил… Его оставил кто-то другой.

– До меня дошли слухи, что она была знакома с неким чернокнижником, и возможно он…

Мусталиец покачал головой.

– Человеку не под силу это сделать. Это знак кого-то очень могущественного. Такого как ваши праведники или священные предки. Но не связанного с Империей. И знак совсем недавний…

– Но как?

– Кто-то из наделённых силой выбрал её. Может и не отметил специально, но это как… как запах. Постояв на рыбном рынке, ты будешь пахнуть рыбой. Встретив одного из них, ты будешь нести его след. Пока он… не выветрится. Если кто-то из них говорил с ней, значит у него были на неё какие-то планы. Я не маг и не жрец. Я не знаю, к чему этот знак. Но я в ответе за своих людей, и не буду ими рисковать, вмешиваясь в дела, мотивы которых выше моего понимания.

– Но почему ты нас не выдал?

– Я понятия не имею, что случилось и кого искали эти люди. Но раз волей судьбы или неведомых мне сил девушка оказалась на моём попечении, значит так должно было произойти.

– Это была всего лишь случайность.

– В мире не так много случайностей, как нам кажется. Посуди сам. Вы решили пойти лесной дорогой, где вас не ждали. Вы попались разбойникам, из-за чего задержались и не попали в засаду. Увидев девочку в таверне, я специально повёл табор обходным путём, чтобы не столкнуться с вами по дороге, и всё же мы встретились… Может это и случайности, но лучше я не буду гневить судьбу. Если ей было угодно вручить девушку мне, значит, так тому и быть.

Орелий задумался.

– Звучит странно. И загадочно. Ещё недавно я бы назвал это суеверием. Сейчас даже не знаю.

– Так радуйся, чего ты грустишь? – улыбнулся мусталиец, – ты жив, хотя мог бы валятся в придорожной канаве холодным трупом. Разве это не повод для веселья?

Караван снова остановился.

– Что? Опять?!

Предводитель опустил флягу и его глаза потухли. Орелий высунулся с передка фургона и посмотрел вдоль колонны. На головах окружавших караван всадников тускло поблескивали каски. Но плащи у этих были зелёные.

Орелий ухватил слезавшего с козел мусталийца за руку.

– Им нужна не девочка. Им нужен я. Я не хочу, чтобы из-за меня вас всех перебили… Я устал бегать и прятаться. Два человека уже погибли, а третий при смерти. Скажите им, что ничего про меня не знали…

– Да я и не знаю, – растерянно пробормотал мусталиец.

Орелий вскочил на шедшего рядом с фургоном коня.

– Если останусь жив, верну…

Он развернулся и поскакал вглубь леса.

Кто-то из мусталийцев бросился за ним, но предводитель жестом остановил его. Мимо них, разбрызгивая копытами дорожную грязь, промчалась погоня.

Конь был хорош и Орелий легко оторвался от преследователей. Дело портило то, что он не знал дороги и моментально потерял направление. Какое-то время он держался петлявшего среди холмов ручья, надеясь, что низина скроет его от глаз погони, а вода размоет отпечатки копыт. Затем выбрался на береговой склон. Лес поредел и раздался пожухлой луговиной. За ней местность уходила слегка вниз и выравнивалась. Горы остались позади.

– Здесь должны быть дороги, – пробормотал Орелий, обращаясь не то к коню, не то сам к себе, – а все дороги в этих местах ведут в Серениссу…

Приглядевшись, он различил белевший на краю луговины домик.

– А вот и есть у кого дорогу спросить.

Он направил коня к жилью. Опрятный домик с тщательно выбеленными стенами и невысокой соломенной крышей выглядел достаточно гостеприимно. Даже собака встретила его не лаем, а лишь пристальным взглядом грустных карих глаз.

– Есть кто живой?

Из двери выглянуло румяное лицо.

– Да, ваша светлость. Охотиться изволите?

– Нет, я немного заплутал…

Орелию показалось, что на румяном лице появилось облегчение.

– Не покажешь ли мне дорогу, добрый человек? – поинтересовался Орелий.

– Конечно, конечно, – радостно воскликнул хозяин, по-прежнему оставаясь за дверью, – а куда ваша милость изволит ехать?

– В Серениссу…

– Так далеко?

– Ты позволишь напиться? – спросил Орелий.

– Э-э-э… воды… значит. Да, конечно.

Лицо скрылось в доме.

Орелий спрыгнул на землю, набросил повод на коновязь, и подошёл ближе к двери. Она распахнулась, и на пороге показался радушный хозяин с кувшином воды. За ним из дома потянул густой запах копчёного мяса. У Орелия явственно забурчало в животе.

Он взял кувшин и сделал несколько глотков.

– Готовитесь к зиме? – поинтересовался он, возвращая кувшин.

– Ась? – на румяном лице хозяина нервно дрогнула жилка.

– Мясо, говорю, на зиму коптите, – уточнил Орелий.

– Какое мясо? Где мясо? Нет у нас никакого мяса… – хозяин повертел в руках полупустой кувшин и оглядел безлюдную луговину за спиной Орелия.

– Так дорогу-то покажете? – спросил тот.

– А? Дорогу… Покажу, как не показать.

Хозяин ещё раз взвесил в руках глиняный кувшин.

Орелий повернулся к коновязи, перед его глазами что-то сверкнуло, а потом сразу наступила темнота.

Сознание вернулось не сразу, и он долго не мог понять, где находится и отчего не может пошевелиться. Постепенно он вспомнил разговор с румяным хозяином и сообразил, что лежит связанный где-то на сеновале. За стеной шла суетливая работа, и оттуда доносились обрывки разговора.

– Поторапливайся…

– Да не гони, ты.

– А как егеря нагрянут? Сам знаешь, разговор у них короткий… А у меня жена, дети.

– У всех дети…

– Тогда заткнись и грузи, пока они сиротами не остались.

– Принесло его на нашу голову… Почитай уж всё почти закоптили. Не выбрасывать же?

– А что делать?

– Почти ж готово!

– А, ладно, грузи и эти. Авось кабатчик возьмёт. В суп оно самое то…

– А это куда?

– Шкуры? Сверху брось. И рога не забудь… У меня на них покупатель есть.

– А этого… Так оставим?

– Не годится. Надо с ним что-то сделать…

– Но ты же не…

– А у нас есть другой выход?

– Только не в моём доме! Привидений мне тут ещё не хватало…

– Ладно, не кипятись. Сделаем всё в лучшем виде.

Поняв, что ему не развязаться, Орелий вздохнул и уставился в дощатый потолок. Хорошо, что хотя бы случайные люди не пострадают. Хотя. Если тот человек в чёрном решит, что мусталийцы его всё-таки обманули… Он вздрогнул. Не надо было так метаться. Эгоистичный болван. Он бежал, бросив остальных тому на растерзание. И сам попал в дурацкую ловушку. Поделом… Лишь бы мусталийцу удалось отговориться. Язык у него хорошо подвешен. Может и выпутается. А может и нет. Он заскрипел зубами и ещё раз попытался развязаться.

Безуспешно. Немного подёргавшись, он снова затих. Ему вспомнился их замковый капеллан со своими вечными поучениями. А ведь старик был прав – никогда не забывай о людях, которые могут пострадать от твоих действий, – говорил он.

Образ старого жреца всплыл перед ним.

"Всегда думай об этом, начиная какое-либо дело. И знай, что любые дела и мысли влияют на магическое отражение мира, и ни одно не остаётся без последствий, представить которые мы зачастую даже не в силах".

Заскрипела дверь. Скосив глаза, Орелий узнал в вошедшем румяного хозяина.

– Ну вот, ваше милость, надо идти… Вы уж нас извините, великодушно. Не по злобе, а лишь жён и детей наших ради…

Он ухватил его за куртку и вытащил на улицу. Рядом стояла запряжённая телега, доверху гружёная каким-то скарбом, накрытым сверху оленьими шкурами. Рядом с ней толклись ещё двое.

– Подсобите, дармоеды…

Двое нехотя приблизились и помогли румяному поставить Орелия на ноги. Потом развязали стягивавшие его лодыжки ремни. Но руки оставили связанными.

– В наше время трудно семью прокормить, – оправдываясь, вздохнул румяный, – а тут столько мяса по герцогским лесам бегает…

– Не тяни, – буркнул другой.

– Пойдёмте, ваша милость.

Румяный мягко толкнул Орелия в спину. Тот ничего на сказал и зашагал со двора. Собака поглядела им вслед грустными карими глазами.

Они обошли небольшой огород и зашагали через заросший травой участок к одинокой корявой вербе. Рядом с ней оказалась недавняя яма. На дне валялись кости и дурно пахнувший мусор, оставшийся от разделки туш.

– Вы уж не обессудьте, ваша милость, – румяный ещё раз вздохнул и потянул из-за голенища короткий широкий нож, – но у меня жена, дети…

– Гляди! – второй, долговязый, схватил его за рукав.

Орелий поднял взгляд и увидел скачущих по луговине всадников. Даже издалека он узнал зелёные плащи и тускло блестевшие каски.

– Ну что ж… Хотя бы есть шанс упокоиться не в куче тухлых потрохов, – прошептал он, и глухо рассмеялся.

– Говорил же я… говорил… поспешать надо было, – запричитал румяный, хозяйственно убирая нож обратно за голенище.

Долговязый не стал дослушивать его жалобы, а, не теряя времени, бросился в сторону лесной опушки.

Румяный счёл его пример разумным, и побежал следом. Орелий обессиленно привалился к стволу, содрогаясь от приступов неудержимого смеха.

Подъехавшие всадники глядели на него с некоторым удивлением. Орелий перестал смеяться, и закашлялся.

– Вы меня хотя бы по-человечески закопаете? – спросил он.

Выглядевший старшим усатый кавалерист окинул его недоумённым взглядом и спросил.

– Граф Дидерик?

– Да, это я. С кем имею честь? Хотя, к чему эти формальности…

Усатый кавалерист шмыгнул носом.

– Я капитан Рео Лориа. У меня приказ адмирала Евлимия доставить вас, и сопровождающих вас лиц в его резиденцию. С вами всё в порядке?

Только тут Орелий разглядел вышитый на его зелёной накидке серебристый якорь имперского флота.

– Да. Спасибо… Просто немного голова закружилась.

Его развязали.

– Вас, я так понимаю, никто не сопровождает? – деловито уточнил капитан.

– Увы. Бедняга Виценций погиб… Хотя нет. Погодите. Я бы хотел, чтобы вы кое-кого с собой захватили.