Текст книги "План по соблазнению герцога (СИ)"

Автор книги: Яна Лисканова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Хитрая, верткая и уверенная Фиви, в чьих глазах я не раз ловила отражение отчаянной готовности идти вперед, не смотря ни на что и ни на кого, злое жизнелюбие, которое, как мне ни хотелось признавать, подкупало. Злило, но и восхищало. Такую хотелось то ли придушить, то присвистнуть ей вслед, желая удачи. Не с герцогом, разумеется! Хотелось бодаться с ней, выясняя, кто тут самая красивая, умная и вредная дамочка. И я себе не врала, хотелось отнюдь не только из-за герцога. Она сама по себе вызывала такое желание.

Орхан спрашивал меня, была бы для меня разница, будь моим женихом кто-то другой… И – нет. Полагаю, будь это кто-то страшный, жалкий и гадкий – разница бы была. Но пока речь шла о более-менее приличных мужчинах – разницы не было. И тут у меня назревал вопрос к себе. А чего я, собственно, хочу от герцога? Что я сама к нему испытываю, кроме желания вписать его в свою идеальную картинку будущей семьи? И могу ли я винить его, что у него тоже есть некая картинка, в которую я, уж наверняка, со всеми своими достоинствами и недостатками, не помещаюсь? Наверное, поговорить с герцогом по душам все же стоит. Не то что бы его это освободит от обязанности выстрадать мне под окном песенку о любви… Но это уже другой разговор!

Возвращаясь же к мисс Ламбри… Вот она, эта самая мисс Ламбри, вызывающая у меня вопросы в крепости моих клыков, стояла там перед этим продавцом бревен, дрожащая, как больной котенок, и смотрела с таким смирением с судьбой, что дурацкого маркиза я ударила раньше, чем вообще поняла, что делаю. Она не должна так смотреть! Никогда и ни на кого! Ей гораздо больше идет лукавая насмешка во взгляде.

– Очнулся, – тихонько проговорила девушка, – Я ему глаза завязала.

Я кивнула. Почему бы и не завязать, если хочется? Мужчина мычал, дергался, пытаясь освободиться, а мы с Фиви смотрели на творение рук своих.

– Ну что, будем угрожать? – улыбнулась я.

– А нам есть чем? – с надеждой уточнила девушка, дернув уголками губ вверх.

– Ну как же! Он же ко мне приставал, – напомнила я.

Фиви тут же поймала волну.

– Вот негодник. Прям приставал?

– Грязно и бесстыже пытался совратить и обесчестить. Я та-а-ак испугалась!

– Бедняжка, – кивнула Фиви, – Надо объяснить ему, что так поступать нехорошо. Испуганные леди себя совершенно не контролируют!

Я тихонько хохотнула, глядя, с каким веселым и злым блеском во взгляде Фиви подобралась к мистеру Вилуа, намереваясь снять повязку с глаз и начать угрожать. Конечно, в конце концов, герцогу рассказать придется. Как минимум, на всякий случай. И вряд ли Фиви рассчитывала, что без этого обойдется. Просто… вот я представила, что это я на месте Фиви, что мне кому-то надо рассказывать всю эту грязь, которая была и которую присочинили, и не только кому-то, но и близким, вынести на их суд и просить защиты.

Такие угрозы имели вес в первую очередь потому, что ты потом можешь вослед показать сто тысяч всяких доказательств, что все это не правда, но пятно на репутации не смоется уже никогда. Люди запоминают не сто тысяч аргументов за или против, а лишь основную мысль, которая помещается в одно предложение. Например: «Мисс Фиви Ламбри, скандально известная карьеристка, променявшая тихий семейный очаг на мужской костюм, оказалась втянута в скандал, связанный с грязными оргиями!» – и тут уже не суть важно, оказалось ли это по итогу правдой или нет. Люди запомнят только словосочетание «грязные оргии» рядом с ее именем.

И страшно рассказать хоть кому-то. Сколько человек придется привлечь, чтобы найти подельников этого маркиза, о которых он говорил? Сколько из них поверят в навет хотя бы частично? Сколько будут смотреть криво на Фиви? Сколько расскажут по секрету близким? И все это стараниями человека, в которого она была влюблена.

И спрятаться в домике, сделав вид, что ничего не было, не получится. Чтобы все это не вывалили на суд общественности, придется вывалить самой на суд близких и надеяться, что тебе поверят. Я представляла себя на ее месте и понимала, что очень сильно не хотела бы на нем оказаться. Я бы не хотела рассказывать такую историю герцогу и молиться, чтобы в нем не зародились сомнения: сколько из этого – неправда? Письма – подделка? Почерк действительно просто похож – или ее?

Мне достаточно было и короткого знакомства, чтобы понять, что он не позволит себе осудить. Он не похож был на человека, которому вообще есть дело до чьих-то «оргий», но появится ли росток сомнения? Брезгливость во взгляде? Кто может сказать наверняка, что нет?

И перед этим мне просто хотелось дать ей передышку. Протащить мерзавца волоком по грязной земле, как мешок с картошкой. Напугать его угрозами. Полюбоваться его страхом. Повеселить немного забавным приключением с прятками от стражи.

– Я тебе кое-что сказать должна, – начала вдруг Фиви, не дойдя до маркиза, – Во время бала…

– Это ты подсыпала мне в бокал «любовное» зелье? – предположила я.

Она удивленно вскинула брови.

– Ну, не своими руками, конечно…

– Конечно, – кивнула я, на ходу складывая два и два, – Руками мистера Ферта. Что у тебя на него?

На счастье, я не успела сделать ни глотка, а даже если бы и сделала, подсунутое мне варево было, вроде, легоньким. Откуда я это знала? Просто с моим братом Вилем, довольно любвеобильным молодым человеком, как-то произошла история, после которой он еще долго плевался ядом и внимательно принюхивался к любому напитку, который ему подавали. И меня к этому приучал, впрочем, относительно безуспешно. Но запах более-менее популярных гадостей, возбуждающих, так сказать, плотской интерес я все-таки знала. Если бы я не выпила до этого «чистого» напитка, то могла и не заметить, но бокал с «любовным» зельем мне подсунули под нос сразу после обычного шампанского – и совсем не заметить разницу было сложно.

К своему стыду, внимание я на это обратила не сразу. Точнее, обратила-то сразу и пить не стала, а вот подумать о том, почему запах отличался и что бы это могло значить… Только когда Фиви неожиданно виноватым голосом решила мне что-то сказать, я вспомнила, отчего запах показался знакомым.

– Векселя, – просто призналась Фиви, – Игрок.

– Разочарована, – скуксилась я напоказ, – Но не удивлена. А я его еще перед отцом прикрывала, вот крысеныш!

Мы помолчали. Девушка упорно смотрела в стену, не поворачиваясь ко мне, а я пока не была уверена, как к этому относиться, но точно знала – лежачих не бьют.

– И что, даже ничего мне не скажешь? – она кинула это будто бы с насмешкой, не отрицая вины, но и не признаваясь, что сожалеет.

Может у нее после всего не осталось сил сегодня держать марку, но равнодушие разыграть не получалось. Ну как же! Я ее тут утешаю, как могу, веселю, себя не жалея, спасаю почти что, а она на мой цветочек всяких гусениц натравливает! С трудом, но удалось сдержать насмешливую улыбку. Я повернулась к ней спокойным лицом с легким намеком на грусть и похлопала по плечу.

– Ничего. Ты и так сегодня настрадалась, я все понимаю! – в подтверждение своим словам, я понимающе улыбнулась.

Надеялась, что я облегчу твою совесть очищающим скандальчиком? Ага, прямо бегу и волосы по ветру! Моим самым жестоким наказанием будет оно – прощение! Я уже видела в глубине ее глаз, в вырезавшихся носогубных складках, в опущенных плечах – да даже то, что она решилась мне рассказать, сама! – что у мисс Ламбри есть что-то, смутно напоминающее совесть. Вот этот монстр ее за меня и накажет. А пока что у нас и других проблем хватает.

– Я совсем не в обиде! – не глядя на девушку, я наконец подошла к ожидающему расправы маркизу и сдернула повязку с его лица; мужчина ошарашено округлил глаза и замычал еще активнее, – Ах, какая встреча! – улыбнулась ему я максимально радостно, заставляя вздрогнуть всем телом, – Вы просто представить себе не можете, как мы с мисс Ламбри непередаваемо рады встрече! Боги, ну какая я не вежливая, даже не представилась, – цокнула я, покачав головой, – Мисс Фламмен, будущая герцогиня Сильбербоа. Кажется, вы хотели обсудить поставки древесины? Боюсь, герцог сейчас занят, но вы можете побеседовать со мной. Предварительно, так сказать.

Мужчина ощутимо задрожал всем телом, переводя глаза с Фиви на меня и обратно. Он все продолжал дергаться, пытаясь разорвать оковы, но вязали мы на совесть! Не жалея никакого тряпья, по принципу: чем больше – тем лучше. Так что в итоге даже если он и порвет веревку из наволочки, его еще ждет веревка из простыни, веревка от занавески, веревка от… да боги знают от чего еще! Две слабые девушки должны были быть уверены, что неприятной неожиданности не случится, и сделали все от них зависящее.

Я оперлась руками о подлокотники кресла, наклоняя свое лицо к его, растянула губы в по-детски радостной улыбке, настолько неуместной в этой ситуации, что не произвести впечатления она просто не могла, и полыхнула колдовским огнем в глазах. Совершенно бессмысленное пижонство, мелкий трюк, не имеющий практической пользы, но все ж очень эффектный. На идиотов обычно действует очень даже! Вот и господин Альф дернулся и завыл как-то отчаянно, с надеждой глядя на более знакомую и менее пугающую Фиви.

Я погладила его рукой по лицу, глядя почти с нежностью.

– Мистер Вилуа, вы не пугайтесь, молю! Просто, понимаете, у нас с мисс Фиви выдался непростой денек… Все ну просто сговорились, желая вывести нежных дам из себя! А тут как раз вы! Это безумно, просто невыразимо мило с вашей стороны пожертвовать собой, чтобы мы могли отвести душу! – поблагодарила я, присев ему на колени.

– Кстати, мой жених сейчас должен быть тоже слегка раздражен… И он тоже будет очень рад узнать, что у него есть причина облегчить душу, раз уж вы посмели домогаться его невесты, – мужчина выпучил глаза и вдруг замотал головой, показывая, что он этого не делал, – Нет? – удивилась я, – Как – нет? А мисс Ламбри видела!

– Альф, – она трагически заломила брови и сложила руки у сердца, – Ну как же так? Такого тебе точно не простят! Ни герцог Сильбербоа, ни герцог Фламмен… Знаешь, я до сих пор храню чувства к тебе в своем сердце, – она вскинула на него взгляд, полный переживаний за его судьбу, – Так больно видеть, что теперь тебе уже не спастись…

В общем, мы слегка разошлись, запугивая маркиза чуть не до икоты. Я была злым стражем, а Фиви – добрым. Думаю, мы с мисс Ламбри могли бы сработаться. Давать совместные выступления в каком-нибудь театре, например, театре абсурдной трагикомедии. А есть, интересно, такой театр? Может я могла бы сама его создать? Или нас можно было выпускать, чтобы ловить и пытать шпионов! Секретное оружие Западного Королевства!

Я вот как-то нашла в нашей библиотеке трактат о пытках в семи томах, написанный еще в темные времена, когда пресвятое духовенство стояло над светской властью и жгла на очищающих кострах еретиков. Конечно, все семь томов натуралистичных подробностей в перемешку с высокопарными рассуждениями о природе святости и греха, я бы не осилила, даже если бы хотела, но наискось полистала и кое-что на будущее запомнила. И вот теперь как хорошая девочка пересказывала, что успела запомнить из трудов умудренных старцев!

У Фиви же были, как оказалось, по долгу службы, не только теоретические знания, но и некоторый опыт. В тот момент, когда она с нежной ностальгией вспоминала, как они с герцогом вылавливали шпиона из Восточного Княжества, и как потом весело и задорно беседовали с ним в подземельях, я решила, что с мисс Ламбри все же ссориться не хочу.

К моменту, когда в дверь постучали, лично я уже начала выдыхаться, и только поэтому, пожалуй не дернулась от страха.

– Дамы, вы еще не закончили? – весело поинтересовался граф Фройнтлих.

Зато дернулся маркиз. Замычал и задергался отчаянно, с последней надеждой спастись.

– Уже почти да? – ответила я немного неуверенно, накидывая на мужчину вышитое золотым узором покрывало.

Зачем? Кто бы знал. Я переглянулась с Фиви. Она была в целом спокойна, но руки немного нервно сжимали подол. Я подошла к двери, вздохнула, как перед прыжком и повернула ключ в замке, открывая дверь. В проем просунулась весело-рыжая голова графа.

– Как ты нас нашел? – удивилась я.

Он округлил глаза.

– А я и не находил! – мужчина зашел, хрюкнул на стыдливо прикрытое покрывальцем преступление, и отошел от двери, пропуская…

– Добрый вечер, мисс Фламмен, – кивнул мне герцог, – Помнится, у нас здесь было назначено свидание. Не расскажете, зачем вы привели сюда еще одного кавалера?

Я нервно усмехнулась. Щелкнула пальцами, оглядывая комнату.

– Ну что ж, это очень интересная история… Вы не поверите!..

Мужчина привалился спиной к косяку, скрестил руки на груди и до жути добродушно мне улыбнулся, предлагая проверить – поверит или нет.

– Этот господин – маркиз Альф Вилуа, – перебила меня Фиви, – мой бывший любовник. Пытался шантажировать меня, чтобы я воспользовалась своим положением и сосватала его вам с его «деловым предложением», – она смотрела прямо, рассказывала спокойно, но была напряжена, словно натянутая тетива, – я писала ему письма когда-то, и он подделал мой почерк, чтобы… написать письма довольно фривольного содержания, компрометирующие меня. Мисс Фламмен вмешалась в ситуацию, чтобы помочь мне.

Герцог нахмурился, а Орхан скривился, глядя на нашу жертву уже другим взглядом.

– Эти письма… – начал было герцог.

– Я их сожгла, – вздохнула я, – Но он уже признался, что у него есть еще.

Мужчина кивнул.

– Почему сразу не пошли ко мне?

Фиви стыдливо опустила голову, а я скривилась. Это же не ему угрожали!

– А вы бы нам дали протащить его волоком по сырой земле? – уточнила я.

– Ни в коем случае.

– Вот поэтому сразу и не пошли.

Он опять кивнул, показывая, что принял к сведению. Почесал задумчиво висок.

– Орхан, забери этого господина и проводи его ко мне, устрой со всеми удобствами – мы с ним чуть позже побеседуем. А вы, дамы, будьте добры рассказать мне все от начала и до конца, со всеми подробностями.

Мы переглянулась. В целом, все этим бы и закончилось, конечно. Фиви присела на краешек дивана и начала рассказывать, я порой вплетала в рассказ что-то от себя, герцог слушал внимательно и спокойно, не перебивая. От его присутствия было иррационально спокойно, будто ничего страшного не произошло и все решаемо.

Он дослушал и позвал стража, наказав ему проводить мисс Ламбри до ее покоев, а ей – ни о чем не переживать и спать по возможности спокойно, потому что завтра еще много дел и серьезный разговор. Стоило ему проводить всех из гостиной, он медленно повернулся в мою сторону.

– Не волнуйтесь, я тоже буду спать спокойно и ни о чем не переживать! – послушно пообещала я, потому что от его взгляда отчего-то от загривка по хребту пробежал табун мурашек, – Кто меня проводит до покоев? Вы? Или позовете кого-нибудь? Я всему буду рада, честное слово!

Мужчина вдруг улыбнулся, игриво демонстрируя те самые ямочки, о которых я столько мечтала, отчего в животе заклубилось волнение, похожее на страх.

– Не торопитесь.

Глава 8. Роковая женщина

«Больше всего в моей дочери меня смущает даже не то, что она абсолютно без берегов, а то, что она большую часть времени довольно правдоподобно притворяется, будто это не так. И вот она ведет себя, будто нормальная девочка, ты смотришь и думаешь: ну нормальная же девочка, совершенно нормальная – как все! Успокаиваешься и решаешь, что это все был просто затянувшийся трудный возраст… А она раз! И опять что-нибудь выкидывает, от чего волосы дыбом встают. И ты понимаешь: нет, дело все-таки не в возрасте… И ведь никогда не угадаешь, когда у нее опять засвербит в одном месте!

герцог Фламмен»

– Мы… вроде бы уже все решили, Ваша Светлость? – пискнула я, зачем-то делая шаг назад.

Мужчина весело вскинул брови.

– Я вас пугаю? – он оттолкнулся от стены легким движением и сделал шаг ко мне, – А мужчина, угрожавший мисс Ламбри вас напугал? Ну хоть чуть-чуть? Меня, признаться, слегка обескураживают ваши приоритеты, мисс Фламмен.

Хотела бы я сказать, что он меня вовсе не пугает, но это было бы неправдой. И его замечание было, пожалуй, не в бровь, а в глаз. Мистер Альф, мужчина, очевидно, не самый принципиальный, не вызывал во мне никакого трепета. Мог бы он быть для меня опасен? Полагаю, очень даже! Так ведь в потемках сразу и не различишь, чья дочь тюкнула тебя по голове. Все сложилось на диво удачно, но вот могло бы и не сложиться, конечно – и в идеале реакция в виде страха была бы вполне уместна с моей стороны. Но я его почему-то не испытывала. Ни когда с натугой поднимала над головой довольно крупного, атлетично сложенного мужчины садового гнома, ни когда стонала на нем перед стражниками, ни когда втаскивала его через окно в комнату.

А ведь он мог очнуться в любой момент. И я довольно скромно обученный маг, чтобы жонглировать магическим даром, точно рассчитывая количество приложенных сил без должной концентрации, которая невозможна, когда меня дергают и отвлекают. В моем случае, по крайней мере. У нормальных магов даже проблемы такой не стояло, их-то контролю обучали по-человечески, а не «лишь бы не убилась – и ладно». Если бы он на меня напал, я бы вполне могла растеряться и переборщить, лишив его не только сознания, но и жизни. Точнее, не будь я уверена, что держу себя в руках, я бы вообще не стала использовать дар, пока не почувствовала бы неиллюзорную угрозу жизни – это вдалбливали любому одаренному человеку с младых ногтей. Как же это называлось?.. Превышение магической самообороны? За такое и меня бы на каторгу отправить могли. Все-таки запрет на обучение девиц в Магических Академиях – потрясающе нелепая штучка!

В любом случае, все эти мысли вполне себе меня посещали, пока мы тащили маркиза в импровизированную пыточную, просто не вызывали особых эмоций. У меня не получалось его бояться.

С другой стороны, я была совершенно уверена, что герцог меня не обидит. У меня не было ни единой причины опасаться его, и все же я пятилась назад, чувствуя, как холодеют руки и скручивает желудок.

– Мисс Леона, подскажите, для чего был весь этот цирк? Просто любопытно. Думаю, эта информация очень пригодиться мне на будущее. По каким очень важным причинам вы не могли просто позвать меня? Вы не волнуйтесь, я и у мисс Фиви потом спрошу, – мужчина подходил все ближе, все с тем же вполне дружелюбным выражением, будто действительно просто интересуется на будущее.

– Я так испугалась! – врала я, – Так испугалась, что вообще не понимала, что делаю!..

Я поймала себя в момент, когда уже грустно сложила бровки домиком и посмотрела на него взглядом очень испуганного олененка. Поймала и подумала. Стоит ли врать? Может попробовать сделать первый шаг прямо сейчас, ничего не планируя, а просто сделать шаг навстречу и рассказать, как есть?..

Герцог мне, к сожалению, не помогал. Он уже подошел вплотную, почти прижимая к столу, в который я неожиданно для себя врезалась задницей, смотрел внимательно сверху вниз, с любопытством ожидая, что еще я скажу… Вот в таком положении хотелось исключительно врать! И даже не из страха, а из принципа. Чем больше от тебя хотят честного ответа, тем больше хочется наговорить в ответ чепухи.

И все же я взяла себя в руки. Надо хотя бы попробовать. Не даст результата – тогда уже буду думать. Придумывать новый план. А пока можно просто попробовать… немного открыться ему? Я не рассчитывала, что это приведет к какому-то хорошему результату, и ставила исключительно на чудо. Просто такой, какая я есть – взбалмошной и капризной, с дурным нравом, меня принимали редко. Единственным человеком, принимавшим меня безоговорочно, была Элиза. С пониманием – такой же неспокойный Виль. И вот теперь странноватый граф Орхан. А такие люди, как герцог – правильные, уместные… Такие обычно смотрели на меня со смесью злости, раздражения, усталости и снисходительной обреченности.

– Кажется, я слегка приврала, – призналась я, отведя взгляд, – Боюсь, что господин Альф нисколько меня не напугал, а цирк я устроила по нескольким причинам. Во-первых, – начала я максимально честно, – это было весело! – герцог кашлянул, но перебивать не стал, – В детстве я мечтала быть корсаром, а не благородной леди. Во-вторых, я была слегка раздражена и не воспользоваться благородным поводом совершить акт членовредительства просто не могла! Да и кто бы на моем месте отказался, ну правда? – воскликнула я, будто со мной и правда кто-то спорил, – И, наконец, в-третьих, ваша секретарша, да задерут ее в преисподней бесы, стояла там с таким лицом, будто вот-вот расколется на мелкие-премелкие осколки! И об эту гадину я чуть когти не поломала?! Это было бы совершенно неуместно! Вы можете сколько хотите думать, будто она нежный цветочек, но чтобы вы знали, по почкам его бессознательное тело била не я! – сдала соучастницу я без всякого стыда, – И я совершенно уверена, что у нее было право на это, но при вас она бы не смогла. Застеснялась бы!

Вывалив все без утайки, я наконец выдохнула и вскинула на него взгляд, полный готовности защищаться до последней разбитой посудины. Вот только защищаться, кажется, было не нужно. Мужчина стоял, с подрагивающей смехом улыбкой и прищуренными, непривычно блестящими глазами. Длинные ямочки на щеках делали его лицо моложе и игривее.

– Постарайтесь… – начал он, из последних сил сдерживаясь от смеха, – Постарайтесь так больше не делать. В следующий раз зовите меня сразу, очень вас прошу! Мне легче разрешить вам попинать человека, чем надеяться, что все опять обойдется…

– Говорю же, это не я его пинала! – возразила я.

– Конечно, – кивнул он, – это принципиально меняет дело.

Мужчина прикусил губу в попытке сдержать улыбку и нацепить приличное в данной ситуации строгое выражение лица, но получалось у него скверно. А я стояла и любовалась. Какой же он красивый, когда вот так улыбается! Вот сейчас мне казалось, что все мысли, в том числе и мои, о том, что мне без разницы, кто мой жених – глупость несусветная! Как может быть без разницы, когда его ямочки длиной на пол щеки?! И он ее еще, будто в смущении, ладонью прикрывает! Большой, перевитой венами ладонью, в смущении за неуместное веселье, когда по всем правилам пора доставать розги, прикрывает свою восхитительную улыбку…

А может… может я сегодня еще успею?..

– Хотите я вам пообещаю? – покорно предложила я, и он застыл, глядя на меня с подозрением, – Хотите, пообещаю? – мужчина осторожно кивнул, – А вы сейчас сделайте, пожалуйста, как я скажу, хорошо?

Я нацепила на лицо самое невинное выражение, почти дрожала от предвкушения – только бы согласился! Герцог медленно кивнул.

– Встаньте вон к той стене! – быстро попросила я, пока он не передумал, и сама подтолкнула его в нужную сторону.

Герцог шел назад спиной, не отрывая от меня взгляда. И в нем, кажется, боролось благоразумие, требовавшее не соглашаться неосторожно с моим предложением, и любопытство. Он откинулся на стену, продолжая сверлить меня взглядом, от которого опять что-то свернулось в животе страхом, обожгло жаром внутри, и подтащила к нему кушетку, тут же залезая на нее, чтобы оказаться хоть чуть выше мужчины. Облокотила руки с обеих сторон от его головы о стену, заключая в импровизированную ловушку.

– Попался! – торжественно воскликнула я, чувствуя, как щеки краснеют от удовольствия.

Он удивленно смотрел на меня снизу вверх, и в этом взгляде не было страха или смущения, но что-то такое, напоминающее детскую ошарашенность, от чего он показался мне еще красивее. Пока он еще ничего не успел сообразить я скорее прижалась губами к его губам, крепко, прижимая головой к стене, чуть пошатнулась от резкого движения, но мужчина аккуратно меня придержал.

Так, я его поцеловала! Наконец-то это случилось… наш первый поцелуй! В ушах почему-то заиграла музыка из оперы «Сага о драконьей невесте», написанной по стихам Воськи Златоуста. Это была трагическая история о любви человеческой девушки и драконьего принца, которая не могла закончиться хорошо, потому что разница в сроках жизни была слишком велика. Хотя вообще основной замес там был в том, что их история не могла закончиться хорошо, потому что они отвернулись от семьи, веры, долга и всех остальных очень важных по мнению семьи и церкви вещей в пользу своих поверхностных чувств и плотской страсти, и получили заслуженное наказание, но светские композиторы сделали из этого именно историю трагической любви, в которой все были против пылких влюбленных, но они на это плевать хотели.

Там было все – и вызволение несправедливо заключенной прекрасной девы из темницы, и прекрасный же соперник, и покушение на убийство, и заговор… Сейчас на эту оперу ходили все люди, желающие произвести в обществе хорошее впечатление, чтобы потом отчаянно спорить: что же все-таки важнее – любовь или долг? А у меня, признаться, от опер болела голова, так что второй акт я благополучно проспала и сюжет знала скорее из брошюры. Не понимала я эти оперы, ну вот совсем! Но одна мелодия мне запомнилась. Сцена называлась «Прекрасная Шу-ра соблазняет возлюбленного», и по всему – музыка бы должна быть под стать, но звучание получилось почему-то потрясающе нелепым и неизменно вызывала у слушателей смешки. Сцена считалась единственной неудачной за всю оперу, но сколько бы композитор ее не правил, иначе почему-то не выходила. Глубоко верующие люди на это только злорадно хихикали, вроде как эта кара божья за извращенное прочтение поэмы.

А мне мелодия понравилась, от нее хотя бы улыбнуться хотелось! И вот сейчас, в самый ответственный момент она заиграла у меня в голове, переплетаясь с мыслями о том, что делать дальше, чтобы не показаться дурой. Положить его руку на свою грудь, может? Мужчинам же нравится грудь?.. От этой мысли я чуть не задохнулась, а лицо вспыхнуло, будто огнем по нему пахнуло. Ну какая же я роковая женщина, и ведь даже не стыдно!

Пока мои мысли метались в голове, как запертые в клетке птицы, герцог уже оправился от моего неожиданного покушения на его честь, и перехватил инициативу, вдруг прижимая меня к себе за талию.

Я пискнула, оказавшись вдруг прижата к его телу, приоткрыла рот, пытаясь вздохнуть, и в него тут же проник горячий язык, вырывая у меня от неожиданности полувсхлип-полустон. Герцог целовал неторопливо, но основательно, будто изучая; порой отрываясь, чтобы дать мне передохнуть, и целуя легонько щеки и веки. Он ничего не говорил, просто иногда все с тем же интересом заглядывал мне в глаза, чему-то довольно щурился и снова прижимал меня к себе, притягивая за затылок и едва заметно улыбаясь. Почти неощутимо проводил ладонью по шее, плечам, за ухом, и если мне нравилось, будто угадывая, делал так еще.

Не знаю, сколько прошло времени. Казалось, что целую вечность. В голове образовалась звонкая пустота, а руки и ноги стали ватными, и когда герцог спросил прямо в губы волнующим шепотом, не откажусь ли я завтра от свидания, я бездумно согласилась на все.

Заснуть я не могла долго. Все крутилась в постели, хихикала в подушку словно умалишенная, вспоминая как я его прижала к стенке и поцеловала – и совсем не могла заснуть! В конце концов Элиза, раздраженная тем, что не может заснуть под мое ворочание, принесла мне теплого молока и пообещала, что если я сейчас же не засну, то назавтра буду опухшая, помятая и страшная и герцог больше не захочет меня целовать. Совершенно нелепая угроза! Которая почему-то все равно меня впечатлила.

– Если надо, я его и сама поцеловать могу! – ворчала я, старательно выметая из головы все мысли, чтобы скорее заснуть.

«План по соблазнению но. 7, п. 3 – грязно совратить глупого герцога в условиях Первого Бала – успех! (прим. надо пройтись по дворцу и найти все укромные уголки по маршрутам герцога, чтобы неожиданно нападать на него из-за угла, утягивать в укромные уголки и целовать!)»

Герцог Сильбербоа проводил зацелованную невесту до ее покоев, передав с рук на руки ее главной горничной, оглядевшей его с подозрительным прищуром мамы-кошки, и пошел разбираться с неожиданно навалившими делами. Герцог шел и улыбался довольно, не обращая внимания на удивленные взгляды случайно встреченных знакомых.

В более юные годы мужчина, приученный к тому, что настоящий дворянин должен всегда держать эмоции под контролем и не демонстрировать их окружающим, старался соответствовать и держал марку – то есть держать лицо вечно одинаково суровым и равномерно серьезным! Мужчина усмехнулся, подумав, что выглядела это тогда наверняка презабавно. Недавно один его старый знакомый пригласил его в гости и познакомил с сыном. Так вот мальчишка, едва переступивший порог отрочества, старательно строил перед высокопоставленным гостем взрослость: хмурил брови, говорил мало и по делу и даже с затаенной тоской гордо отказался от десерта. В его возрасте герцог наверняка выглядел примерно также – наигранно собрано, важно и самую чуточку уныло от необходимости отказываться от мелких радостей и не блестеть задорно глазами на чью-нибудь неуместную шутку.

Слава богам, возраст этот он давно перерос! Маска, правда, от привычки превратилась в неотъемлемую часть характера, вросла в лицо выражением спокойного интереса, уже не наигранного, а просто привычного, но порой герцог позволял себе вольности. У него давно уже не было нужды выглядеть уместно среди серьезных господ, в ряду которых он оказался слишком рано из-за неожиданной кончины отца.

Улыбка стала шире, стоило вспомнить обреченное лицо герцога Фламмен, когда стражник нашел их, порадовавшись, что они вместе и можно не повторять, и передал слово в слово сообщение мисс Леоны, обязавшее герцога Фламмен отомстить герцогу Сильбербоа в случае, если тот откажется в ее честь обесчестить дворцовую оранжерею. Герцог не стал смущать будущего тестя и с самым серьезным лицом постыдился перед ним, что уделял невесте мало внимания, и пообещал исправиться.

Интересно, какое лицо будет у этой маленькой хулиганки, когда он и правда обворует для нее дворцового садовника?..

Мужчина зашел в выделенные ему покои, где в гостиной маркиза Вилуа уже осматривал личный лекарь герцога, внутренне повеселился с презабавной сценки, в которой маркиз рассержено шипел, разбрасывая угрозами, но давая при этом понять, что его еще можно успокоить от скандала. Например, торговым договором. Орхан же рассыпался в извинениях и лести, обещая чуть ли не звезду с неба достать, но не давая никакой конкретики, чтобы его потом за эти обещания никто не смог привлечь к ответственности.

– Ваша Светлость! – привстал мистер Вилуа, здороваясь, и не сходя с места начал обвинительную речь, – То, что произошло, совершенно неприемлемо, это было покушение на убийство! Я в шоке, честно говоря, просто в шоке! Я знать не знаю ни о каких угрозах и письмах, а с мисс Ламбри был знаком давно и очень поверхностно, даже не сразу ее узнал! Не понимаю, откуда она взяла, что мы с ней были в связи?.. – мужчина тараторил выдуманную версию событий побыстрее, пока его не перебивали, – Признаться, она была в то время в меня влюбленна и даже, пожалуй, бегала за мной… Но я никогда и пальцем ее не тронул, клянусь честью! Я совершенно не понимаю, за что со мной так?! – почти искренне обиделся мужчина, – Но женщины такие эмоциональные, да?.. Попробуй их разбери, я все понимаю! Мы с вами двое взрослых мужчин, полагаю, сможем договориться?