Текст книги "План по соблазнению герцога (СИ)"

Автор книги: Яна Лисканова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

А может даже она сможет стать крестной матерью их ребенка? Было бы неплохо! Орхан – крестный отец, а она – крестная мать! Она бы любила этих детей, раз уж они – дети герцога, но ей бы не нужно было их рожать.

– Это же идеально… – прошептала она в пустоту.

А если у них родятся мальчик и девочка? Мальчик будет как герцог, а девочка – как Леона. Было бы забавно!

Интересно, а каким бы был мальчик, похожий на Леону?..

Вечер был такой чудесный, после всех волнений – такой спокойный и чудесный, что мечталось легко, как в детстве. И мисс Фиви себе не отказывала.

Журчание ручейка. В солнечный летний день, когда небо чисто-чистое, ясное-ясное, как глаза младенца, и солнце припекает голову… сидеть в тени деревьев у ручейка – так освежающе и приятно! И вот он журчит, журчит, бежит куда-то мелкими частыми шажочками, словно торопливый гномик, и ты слушаешь…

– …тебе хоть когда-нибудь, хоть раз, было вообще стыдно за твое отношение ко мне?! Хоть одну слезинку ты о матери проронила?.. Все тебе только похихикать!..

Или вот болтовня птичек – тоже совершенно очаровательно! Чик-чирик! Чик-чирик. Чик-чирик…

– …я сейчас плачу, плачу из-за тебя! Это ты меня довела до такого состояния, что я плачу! Я несчастна из-за тебя!..

Завывание ветра в зимнюю бурю, когда из дома носа не высунешь! Жутко, но в то же время внутри что-то бурлит от восторга! Это похоже на ощущение, когда герцог прижимал меня сегодня к двери и целовал – страшно и восхитительно… и что-то бурлит внутри от восторга. Как буря за окном. Фью-у-у-у-у!.. Бом, бом – вдруг веткой по стеклу. И снова, фью-у-у-у-у!..

– Отвечай! – вдруг вскрикнула матушка, вырывая меня из мыслей.

Чик-чирик?..

– Не смей меня игнорировать! Отвечай! Я не буду это терпеть – мне плохо, я плачу, а ты еще и смеешь меня игнорировать?!..

– Давай я просто молча тебя выслушаю? – предложила я из последних сил.

Кто бы знал, чего мне это стоило. Зубы скрипели, глаз дергался, и суставы я уже перещелкала даже те, которые раньше никогда не щелкали. Ее слезы уже давно меня не трогали, только вызывали раздражение и желание куда-нибудь сбежать. Чем же Виль ее опять так выбесил?..

– Ты думаешь, ты мне одолжение делаешь?! Как подачку свое молчание кидаешь!

Фью-у-у-у-у – полетело мое спокойствие в дальние страны вместе с холодным ветром… и солнце вдруг стало припекать голову.

– Почему только я всегда должна обо всем переживать?..

– А может просто ты ничего не видишь, кроме своих переживаний? Ничего не слышишь, кроме своих слез?

– Что?.. – всхлипнула она, – То есть, я еще и виновата теперь? Отлично, одна я всегда во всем виновата, просто замечательно!

Бом, бом – ее голосом по моему пузырю спокойствия.

Я медленно встала, потирая висок.

– Боги, Леона, ты что творишь! Немедленно успокойся! Немедленно, я сказала! – кофейный столик с грохотом летит в стену, – Ты что делаешь?! Поставь стул на место, бешеная девчонка! Поставь!.. О боги, о боги… Элиза! – как красиво хрустит разбитая посуда под каблуками, боже мой, – Леона, не трогай сервиз!.. Давай спокойно поговорим… Не трогай сервиз, я сказала, он стоил целое состояние! Боже, боже… ЭЛИЗА!!!

– Госпожа, – я повернулась на спокойный голос Элизы, и железный поднос выпал из моих рук, ударившись с каким-то смущенным звоном об оторванную ножку стула.

– Что такое? – уточнила я.

– Что такое?.. Что такое, ты спрашиваешь?! – взвизгнула матушка, выглядывая из-за перевернутого дивана.

– К вам герцог Сильбербоа. Спрашивает, можете ли вы его принять?

– Нет! – возмущенно зашептала матушка.

– Зови! – кивнула я.

– Ты что творишь?! – все так же тихо зашипела женщина, – Элиза, стой!.. Элиза!

– Думаешь, он не слышал? – спокойно уточнила я.

– А ты хочешь, чтобы он еще и увидел?!

– А что это изменит?

– Выходи сама! – потребовала матушка.

Я уже выпустила пар, так что спорить желания не было. Мама, кажется тоже успокоилась и теперь вполне благодушно, как мне кажется ворчала, с отчаянием оглядывая разрушения. Я скорее выскользнула за дверь, пока она не пришла в себя, и тут же наткнулась на внимательный взгляд, от которого по спине прямо до поясницы разбежались мурашки.

– Добрый вечер.

Я кивнула.

– Добрый. Вы что-то хотели?

Он внимательно меня осмотрел. Сделал шаг в мою сторону и вдруг обхватил лицо ладонями, приподнимая, чтобы осмотреть.

– Почему-то я думал, что вы будете плакать.

Я как-то нервно хохотнула. С чего он это взял, интересно?

– Чтобы я заплакала, придется вонзить нож мне в печень!

Он кивнул как всегда спокойно, просто принимая к сведению.

– Я пришел пригласить вас на вечернее свидание.

– Правда? – обрадовалась я, но он вдруг выдал:

– Но я передумал.

Я скрипнула зубами, и в груди как-то резко потяжелело. Ну а чего еще ждать? Может он и не видел, но явно слышал, как я громлю комнату. Кто вообще после такого захочет на свидание?..

– Я не приглашаю, я вас забираю. А может быть даже не верну до утра. Вы когда-нибудь гуляли по крышам?

Я наклонила голову, скрывая радостную улыбку, даже по ощущениям как-то нелепо расползшуюся по лицу. Захотелось одновременно и засмеяться и почему-то заплакать. Я неловко мотнула головой, показывая, что по крышам еще не гуляла, хотя сидела на них часто. Но это же разное?..

– Вот и замечательно.

Герцог был рад возможности улизнуть. Фиви вполне могла подписывать документы по его доверенности, а кроме подписи да печати там, по сути, ничего и не нужно было. Но самих бумаг на подпись было столько, что можно было до ночи сидеть! И мужчина с раздражением думал о причинах, побудивших кузена под откровенно нелепым поводом свалить всю документацию разом именно сейчас.

Стоило попробовать поговорить с мисс Фламмен на эту тему еще раз, только может как-то поделикатнее?.. Мужчина не очень понимал, как можно поговорить еще деликатнее, но может если чем-то порадовать невесту прежде, чем задевать волнующий его вопрос, она будет более расположена к диалогу? Его одновременно раздражало, что нужно подстраиваться под ее вспыльчивый характер, но и интриговало – что бы такое придумать, чтобы добиться своего, доказать, что он прав? В конце концов, если она немножко вспылит, это даже интереснее… Ну не убьет же она его, в самом деле?

– …ты что делаешь?! Поставь стул на место, бешеная девчонка! – чуть приглушенный из-за закрытой двери, но все равно совершенно узнаваемый хруст дерева заставил его застыть на месте, прислушиваясь.

Герцог наткнулся взглядом на флегматичную служанку мисс Фламмен, с которой она почти не расставалась. Та была совершенно спокойна, будто не происходит ничего из ряда вон выходящего.

– Поставь!.. О боги, о боги… Элиза!

Женщина приподняла голову, как старая сторожевая собака, решая, идти ли на зов или еще рано и можно не торопиться. А потом вдруг посмотрела на него прямо, без капли почтения.

– Она хорошая девочка, просто когда ей грустно, она не плачет, а злится, – вдруг сказала женщина, и герцог молча кивнул, запоминая.

– …сервиз!.. ЭЛИЗА!!!

Служанка чуть устало вздохнула и зашла в покои своей госпожи. Злится, когда грустно. То есть, ей сейчас грустно?

Глава 10. Ночное свидание

Столица не спала. Оно и не удивительно, помолвку наследника праздновали с размахом. Ночные гуляния, танцы, уличные театры и артисты, стекавшиеся поближе к столице, чтобы больше заработать… Этот шум не достигал дворца, и я даже не представляла себе масштаба праздника. Для меня праздник – украшенная с изяществом бальная зала и танцы, в которых каждое движение точно выверено – и попробуй не туда наступи! – тихие разговоры и звон хрусталя.

Чуть в отдалении от дворца же происходил какой-то невыразимо шумный хаос, где каждый двигался куда левую пятку потянет… люди сталкивались, взрывались хохотом, то тут то там вдруг освобождался пятачок и люди начинали танцевать еще до того, как для них кто-нибудь заиграет, а порой вместо музыки были только ритмичные хлопки да стук сапог о брусчатку. И все блестели улыбками, даже если вдруг кто-то затевал драку – только смеялись, будто так даже лучше, веселей.

Внизу было светло, словно днем, от праздничных фонарей и факелов, но на крыше, где мы сидели с герцогом, я едва могла разглядеть его лицо. Он не отпускал моей руки, и вообще не отпускал меня от себя все это время – просто чтобы случайно не оступилась и не сорвалась, а я и не дергалась. Только радостно крутила головой, чтобы ничего не пропустить, и сейчас тоже – внимательно вглядывалась вниз, в людей, запечатляла в памяти из веселье.

А еще – внимательно слушала. Я уговорила герцога рассказать три самых нелепых случая в своей жизни и теперь радовалась, что в темноте он не видит, насколько широкая улыбка растянулась на моем лице!

Он уже рассказал, как в двенадцать лет ночью сбежал из дома с конюхом на рыбалку и пытался ловить рыбу на драгоценные камни (и что самое удивительное – поймал!), как в пятнадцать впервые влюбился, а загадочной незнакомкой с нежным овалом лица и в трауре по почившему мужу оказался его троюродный брат, граф Кристен, имевший в обществе репутацию человека очень эксцентричного (но кто ж знал, что настолько!), и теперь вот рассказывал последнюю историю.

– …я тогда начитался романов из серии «Приключения принца Вессильского», и решил по его примеру переодеться в дешевое тряпье и посмотреть, как живут простые люди, – улыбнулся герцог тепло одним свои голосом, вспоминая свои юношеские забавы.

– А я тоже читала эту серию! – воскликнула я.

– И кто вам там нравился? – мужчина повернул ко мне едва различимое в темноте лицо.

– Маркиза, конечно!

– Она же главный злодей всей серии? – удивился мужчина.

– Да-а-а, – кивнула я, глубоко вдохнув в грудь прохладный ночной воздух, пахнущий какой-то жирной выпечкой и горелым мясом, – Я мечтала, что однажды тоже смогу испортить жизнь какому-нибудь благородному господину. Так что было дальше?

Мужчина тихонько засмеялся и продолжил.

– Переоделся я в какое-то тряпье, преисполнился благородными помыслами, – рассказывал он, – и пошел! Свято уверенный, что в таком облезлом плаще никто и никогда во мне благородного человека не заподозрит…

Мужчина рассказывал, как всего за первые пару часов его обворовали аж два раза, как увели лошадь, стоило ему на секунду отвлечься на мужика, который сам в него врезался и сам же на него кричать стал (и только много позже герцог понял, что два события были связаны самым прямым образом), как его обвела вокруг пальца трактирщица и еще много и много чего… Пока одна сердобольная старуха на улице его не остановила и не посоветовала юному господину гулять без охраны, если он не хочет вернуться домой голым аки кутенок.

– Ну, кое-что полезное я для себя из этой прогулки и, честно говоря, еще нескольких – после, все ж вынес.

– Что кошелек лучше прятать в исподнем? – не удержалась я, уже даже не скрываясь, хихикая в колени.

Мужчина с улыбкой покачал головой.

– Простых людей обычно представляют либо этаким тупым грязным сбродом, у которого своих мозгов кот наплакал и без твердой господской руки они пропадут… либо блаженными, страдающими перманентно от той самой твердой руки, святыми мучениками, которых срочно надо спасать, разрывая на себе рубашку…

– А они? – поинтересовалась я.

– А они просто люди. Не лучше и не хуже нас, – поделился своим мнением герцог, – Более приземленные, но вовсе не глупые, в какой-то своей манере циничные и ухватистые. И юных дворян, вознамерившихся их спасти, они обведут вокруг пальца, не моргнув и глазом – потому что нечего ворон считать. И вычислят на раз в любом тряпье – хоть по манере держаться, хоть по способу грызть ногти. С ними можно и нужно договариваться, но ни в коем случае нельзя показывать слабость. Потому что кошелек твой они, если надо, и в исподнем найдут!

– Вы это из своего опыта знаете? – с искренним любопытством уточнила я.

Он не ответил, только вдруг лукаво улыбнулся.

– Теперь ваша очередь.

– Красть ваш кошелек?

– Три нелепые истории, – спокойно пояснил он и вдруг повернулся ко мне и с серьезным лицом, – Но если вы хотите украсть мой кошелек, то я действительно прячу его в исподнем.

– Как неприлично… – пробормотала я, алея щеками от картинки, в которой я, словно маркиза из книг о принце Вессильском, обворовываю благородного мужчину, используя свои женские чары, – Но до вашего кошелька я еще успею добраться, мы же помолвлены!

Мужчина удивленно вскинул брови и наклонился ко мне, прошептав прямо в ухо, разгоняя мурашки по шее и сбивая дыхание.

– Три нелепые истории. И я сам отдам вам свой кошелек…

Я судорожно вздохнула, пытаясь припомнить хоть одну, но в голове было пусто. И герцог, как назло, сел поближе, не касаясь, но тепло его тела, его нависающую фигуру я чувствовала и без прикосновений.

– Хм-м-м… Ну…

– Ну?

– Когда мне было двенадцать… – наконец припомнила я один эпизод и тут же слегка успокоилась, – Да, когда мне было двенадцать! Я залезла на шкаф… не слишком высокий, пожалуй, но все-таки выше двенадцатилетней меня раза в полтора. Что-то я хотела оттуда достать?.. Ах, да – маминого кота! Мой будущий воротничок стащил у меня вышивку, которой я должны была отчитаться перед отцом, чтобы меня допустили обратно к сладкому. Я и забыла, что в той гостиной матушка в этот день принимала гостей. И вот они заходят, а на шкафу я, грязно ругаюсь подслушанными у кухарки оскорблениями с сторону Александра, выдирая у него из зубов платок… – плечи герцога затряслись и он вдруг уткнулся лбом мне в плечо, – В общем… Я тут же спрыгнула со шкафа, думая, чем мне оправдаться, чтобы меня опять не наказали. Но шкаф для тогдашней меня все ж был высоковат, и я так пребольно ударилась пятками об пол! На секунду даже подумала, что сломала себе их! А когда опомнилась от боли, поняла, что от прыжка у меня из носа вылетела длиннющая сопля, – мужчина дернулся в попытке не засмеяться в голос и приобнял меня одной рукой так, будто держался за меня, чтобы не упасть; меня это вдохновило и я решила добавить подробностей, – Во-о-от такая сопля! – показала я руками, – Чуть не до пола доставала, точно вам говорю! И вот стоят благородные леди, матушка смотрит… и я перед ними только что чуть не придушила несчастную животинку, обзывая ее так, что они не факт, что каждое слово поняли. Спрыгнула, задирая подол, со шкафа и стою перед ними с соплей из ноздри…

– Боги… – булькал он смехом мне в плечо, и от этого почему-то становилось теплее.

– Да, – кивнула я, – А потом еще Александр спрыгнул на меня с диким визгом, прошелся когтями прямо по щеке… так больно было, что я опять неприлично выругалась! Даже не поняла, как вылетело, честное слово, я-то собиралась извиниться! Запутался он, в общем, своей длинной шерстью в моей сопле и уронил пред светлы очи дам мой кое-как вышитый изображением крапивы платок!

– Я так понимаю, сладости вы увидели еще не скоро? – уточнил герцог.

Я покачала головой.

– Да нет, ставили-то их прямо перед моим сопливым носом, а вот есть не давали.

Я рассказывала герцогу про свое детство под его тихий смех, слушала обещания никогда не ограничивать меня в сладостях и очень боялась, что все это мне просто снится. Ведь разве так может быть?

Серьезный взрослый мужчина со мной на пару по теням пробирался через охранный пост дворцовых ворот, чтобы потом с самым серьезным видом успокоить, что охраной мы окружены со всех сторон, потому что – ну а как же иначе? да, они видели, как мы перелезали через забор. ничего, пусть повеселятся, хорошее настроение благоприятно действует на здоровье… Зачем вообще было прятаться? Потому что подумал, что мне так будет веселее, чем просто выйти через ворота!

А потом выгуливал меня по крышам города, без всякого слишком хорошо знакомого мне снобизма, но с искренним интересом рассказывая, что не все жители королевства празднуют одинаково, и особенности праздничных ритуалов у горожан и жителей поселков и деревень различаются порой так сильно, что сложно поверить, что это люди из одной страны. Что в деревнях до сих пор порой поклоняются старым богам, совершая кровавые подношения, не забывая и поставить свечку в храмах новых богов – и не видят в этом никакого противоречия. Что в дни национальных праздников, когда деревенские жители стекаются по городам, от столкновений разных сторон одной культуры стражи разве что на стенку не лезут. А в этот раз еще и иностранцев много, и поддерживать порядок – невероятно сложно, и службе безопасности приходится подключать даже те свои резервы, которые задействованы преимущественно в вопросах внешней политики, в том числе и его, герцога, служащих.

Так легко согласился рассказать про нелепые случаи в своей жизни, не кривился, не осуждал за интерес, не отмахивался и не закатывал глаза устало на очередную глупость. Легко и непринужденно описывал, как горели щеки, когда ему, наконец, представили графа Кристена, и тот развязно ему подмигнул, попросив прощения, что сегодня без панталон и нижних юбок. Рассказывал так спокойно, ни разу не смущаясь! Да и чего ему смущаться? Ему не нужно, уж точно не теперь, наводить на себя серьезный вид, чтобы производить серьезное впечатление. Уж что-что, а впечатление производить он умел, так что спокойно мог позволить себе рассказывать нелепые истории, не боясь за свою репутацию.

И я должна была поверить, что мне так повезло? Что за соплю, размазанную по Александру, от меня не ждут оправданий и оправданий за то, что не оправдываюсь? Мы успели и потанцевать с толпой горожан, и попробовать дешевой простолюдинской еды, от которой у меня началась изжога, но даже она не портила настроение…

И теперь сидели на смотровой площадке в закрытой на реконструкцию колокольне и ждали восхода солнца. А внизу уже ждала карета. Было так легко на душе, и в только-только задавшемся рассвете казалось, что все обязательно будет хорошо, и хотелось даже не чтобы все просто было хорошо, а стараться ради этого хорошо. В сердце щемило от благодарности за эту ночь, за эти разговоры, и я обещала себе, что обязательно отвечу тем же. Что когда ему будет грустно, я тоже приду, чтобы порадовать его.

Наверное, это лучший план? Не подстраивать все так, чтобы сложилось выгодно для меня, чтобы выдавить из человека нужные мне эмоции, а просто постараться сделать его счастливым?

Чем отличалась моя семья от семьи мистера и миссис Воль? У нас каждый хотел добиться своего. И злился, не получая того, что хочет. Отец хотел, чтобы к нему не лезли, и раздражался, когда матушка не оставляла его в покое. Матушка хотела внимания, и даже, пожалуй, легкого поклонения своей фигуре и сочувствия – и истерила и мстила, не получая его столько, сколько считала нужным. Я хотела их любви и одобрения, и ненавидела их за то, что они не могли мне этого дать. И никто, никто в нашей семье не мечтал сделать друг друга счастливым.

Мистер Воль улыбался тихонько каждый раз, когда миссис Воль смеялась. Как-то раз, будучи немного выпившим, он признался, что в первые годы их брака она была очень напугана и подавлена, и он не сразу нашел способ, как помочь ей, как успокоить, как убедить, что ей не нужно его бояться. Они делали многое не только для себя, но и друг для друга.

Пожалуй, это и будет моим планом на ближайшее время! Итак: План по соблазнению но. 8 – Сделать что-нибудь для герцога!

Герцог смотрел, как первые лучи мимолетной лаской проходятся по лицу мисс Леоны, и сам не заметил, как начал улыбаться. Давно он так хорошо не отдыхал. Невеста устало привалилась к перилам, все еще блестевшими любопытством глазами вглядываясь в небо, но в ней уже не кипела энергия, требовавшая все узнать и все попробовать, и почему-то герцог чувствовал что-то смутно напоминавшее гордость, что смог хорошо ее выгулять. В голове лениво ворочались мысли, но от недосыпа сосредоточиться на чем-то одном не получалось. Мисс Леона достаточно деятельная, так что надо будет обязательно подобрать ей в герцогстве работу, чтобы не скучала; перед сном надо будет зайти проверить отчеты, и герцог очень надеялся, что Фиви не сидит до сих пор в кабинете, а пошла отдыхать; а если попросить мисс Леону вышить ему платок, что на нем, интересно, будет изображено?..

Мужчина наслаждался последними минутами свидания и вот сейчас хотелось, чтобы вся предсвадебная суматоха поскорее закончилась, хотелось вернуться домой уже сейчас, разгрести накопившиеся дела, прогуляться по родному поместью вместе с мисс Леоной, показывая ей ее новый дом. Как ей там, интересно, понравится?

Он вновь скосил глаза на девушку, раздумывая, стоит ли начинать разговор про Его Высочество, или не портить момент и поговорить в карете? Кожа девушки чуть побледнела от недосыпа, она то и дело зевала, прикрывая ладошкой рот и выглядела на диво трогательно и расслабленно. Тревожить ее не хотелось, хотелось только уложить спать и самому улечься рядом, подгребая тонкую фигурку под бок. Герцог и сам уже понимал, что с каждым часом все больше и больше очаровывается, и даже не пытался это контролировать. Зачем, если речь идет о девушке, которая станет его женой? Все, что нужно, это очаровать ее в ответ, чтобы взгляд замыливался от эмоций не только у него.

Он встал за ее спиной, положив руки на перегородку с обеих сторон от девушки, наклонился к лицу и выдохнул низко и игриво:

– Мисс Леона, вы, верно, замерзли?

Она вскинула на него удивленный взгляд, повернувшись к нему всем корпусом.

– Я совсем не замерзла, я же маг о… Ах, нет-нет! – вдруг всполошилась она, – Очень замерзла!

Мужчина едва удержался от смеха, только участливо кивнул.

– Сильно замерзли?

Она серьезно кивнула, повернулась к нему полностью и еще для верности прикрыла глаза, сквозь ресницы все же продолжая наблюдать.

– Очень. Поздней весной вообще грех не замерзнуть. Коты мерзнут, кролики мерзнут, люди тоже очень мерзнут!

Герцог хотел ее поцеловать, очень-очень хотел. Да и как не хотеть? Раскрасневшиеся щеки, приоткрытые губы, слегка дрожащие от сдерживаемой улыбки и от волнения и ожидающий взгляд, прикрытый ресницами. Солнце пробивается через локоны, ложится на плечи, и она вдруг открывает один глаз, раздраженно глядя на него, и от этого подразнить ее хочется только сильнее. Хочется поцеловать самому, крепко, чтоб дышать было нечем, а еще хочется, чтобы она сама подалась навстречу, и попробуй разбери своим не выспавшимся мозгом – чего же все-таки хочется сильнее?

Она фыркает, как кошка, обвивает его шею руками, зарываясь в волосы, и целует… в щеку. Легко, почти невесомо касается ямочки на его щеке и только тогда мужчина понимает, что все это время широко улыбался. И резко дергает лицом в сторону, вдруг чего-то смутившись, бормочет под нос что-то, что и не разобрать, и сдержаться уже не получается. Да и надо ли?

В карете она засыпает прямо на его плече, и герцог думает, что радовать свою невесту надо почаще, потому что радуется она очень красиво, даже красивее, чем злится.