Текст книги "Честь чародея"

Автор книги: Ян Сигел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

– Простите, повторите, пожалуйста. Хотите, чтобы я… Нет, я думаю, о йоркширах мы писать не будем, о них и так все время говорят. Что? Его сестра? А он кто?… Простите, что?

Результатом этого путаного разговора стал лист бумаги, на котором были записаны имя и номер телефона. Ферн весьма смутно понимала, зачем все это ей нужно, но листок не выбросила. Несколько дней спустя она нашла его среди своих бумаг и решила позвонить.

– Здравствуйте, я хотела бы поговорить с Лукасом Валгримом. Меня зовут Ферн Кэйпел.

– Ферн Кэйпел? Мы знакомы? – резко ответил мужской голос.

– Как я поняла, вы хотели со мной поговорить. По поводу моей болезни, – промолвила Ферн ледяным тоном. – Я провела в клинике Йоркшира некоторое время пару лет назад, когда впала в кому. Мне сказали, что ваша сестра находится в таком же состоянии.

– Да. – Голос Лукаса моментально изменился. – Я так рад, что вы позвонили. Возможно, я хватаюсь за соломинку, но мне сказали, что Дана впала в кому при схожих обстоятельствах…

– Кто дал вам эти сведения?

– Врач, который наблюдал вас. Он не хотел сообщать ваше имя, но я уговорил его. Мне очень нужно с вами поговорить. Вы не возражаете?

– Н–нет, – с запинкой ответила Ферн. – Правда, я не уверена, что смогу помочь вам. Я потеряла сознание и очнулась через неделю. Это не научило меня ставить диагнозы.

– Да мне не нужен диагноз, – сказал Лукас. – У моей сестры замедленный пульс, она почти не дышит и ни на что не реагирует. Она находится в этом состоянии уже несколько месяцев, с Нового года. Я бы хотел поговорить с кем–нибудь, кто оказывался в похожем положении. Может, пообедаем вместе?

– Я ужасно занята сейчас, – колебалась Ферн.

– Давайте посидим в баре.

– Ну что ж, хорошо, – сдалась Ферн. – Но я боюсь, что ничем не смогу помочь вам.

– Давайте завтра? После работы?

Они договорились о времени и месте, и Ферн повесила трубку. Она пыталась не думать о разговоре, но тщетно. Даже поздно вечером, засыпая, она видела неизвестную девушку, лежащую на больничной койке, подключенную к трубкам и проводам, поддерживающим в ней подобие жизни, смертельно бледную и неподвижную, месяц за месяцем проживающую таким образом свою жизнь.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Труднее всего было снова привыкнуть ко Времени. Я так долго жила в измерении, где время стоит на месте; где вращаются, ни к чему не приводя и ничего не меняя, призрачные времена года; где день и ночь мало отличались друг от друга. Я говорю, что жила так очень долго, но смысл этого слова теряется, когда я думаю о Дереве. Для него не существует Времени, секунда или тысячелетие – ему все равно. Дерево росло и росло, пока не заняло все пространство и расти стало некуда. И теперь оно приносит плоды без семян и искривляет вокруг себя пространство, подобно тому, как черная дыра пронзает Вселенную и изменяет внутри себя физические законы. (Как видите, я разбираюсь в этих вещах, беседы с ведьмами и колдунами, что глядят на звезды сквозь магический огонь, не прошли для меня даром.)

Меня породила сила реки, волшебные соки Дерева вскормили меня и наполнили мощью колдовства. А _она_ пыталась спалить меня бледным колдовским пламенем. После этого пути назад не было. Я призвала к себе птиц: болтливых сорок, тяжелых остроклювых ворон, долбящих стволы деревьев дятлов. Через миры полетела стая к пещере, где мы с сестрой–ведьмой когда–то жили и собирали травы наших волшебных снадобий. К шеям дятлов я привязала небольшие горшочки и наказала долбить Дерево до тех пор,, пока оно не даст сок. Горшочки наполнялись соком, и тогда дятлы возвращались ко мне. Сок Дерева обладает чудодейственной силой, о которой никто, кроме меня, не догадывается. Из него я могу сделать зелье, которое иссушает ум, обесцвечивает душу и подчиняет мне любого, заставляя делать все, что я пожелаю. Последней я вызвала самую мудрую птицу – сову – и велела принести мне одну веточку. Она хранилась в пещере, завернутая в шелковый платок. Давным–давно я сама выкопала этот побег, читая над ним заклинания, и теперь сова вернула мне драгоценность. Я опасалась, что Дерево не приживется и зачахнет, но волшебство, коим оно было напоено, придало ему сил, и оно крепло с каждым днем.

Я поселилась на острове Аээа, потому что когда–то здесь жила моя сестра–ведьма Сисселоур. Она была сиракузской чародейкой, молодой, красивой, полной жизни, и забавлялась тем, что превращала в свиней заплывающих к ней моряков. Сисселоур тогда очень похудела на диете из постной свинины. Я надеялась, что на острове снова смогу привыкнуть к миру живых. Меня совершенно вымотали скачки Времени. Бывали моменты, когда я не могла пошевелиться от ломоты в теле и неподвижно лежала на кровати, которую, как мне казалось, трясло и мотало, как повозку на ухабистой дороге. Эта изматывающая качка вызывала у меня приступы тошноты. Но даже когда мне становилось лучше, страх, притупленный физическим недомоганием, выползал наружу и не давал мне ни минуты покоя. Казалось, будто я в ловушке, имя которой Настоящее, что я тщетно хватаюсь за секунды, минуты и часы, Время утекает быстрее, чем я могу осмыслить его бег. Мне даже не верилось, что когда–то я так жила, и лишь благодаря стальному характеру и стремлению к цели я не запаниковала и осталась на избранном пути. В конце концов я привыкла к течению Времени.

Сейчас на острове живет куда больше людей, чем в стародавние времена. Люди расплодились, будто насекомые, и заполонили землю. Все теперь не так, как прежде. Например, женщины демонстрируют свое тело всем подряд вместо немногих избранных, а еще появился странный обычай – неподвижно лежать под солнцем, покрываясь, подобно крестьянам, бронзовым загаром. Я не понимаю этого – ведь без белой кожи красота немыслима. Я так прекрасна сейчас! Огонь очистил меня, река излечила, и я вышла из вод Смерти подобно рожденной из морской пены Венере. Как и Венера, я – богиня, но богиня ночи, темноты, богиня бледной луны. Я не люблю солнце, меня влечет мягкий и призрачный свет луны, верной спутницы любой ведьмы. В лунном свете я дивно хороша! Но когда я смотрю в зеркало, я вижу прежнюю Моргас, ее старую, вздувшуюся плоть, не уничтоженную до конца, а лишь втиснутую в формы моего нового стройного тела. Под точеной фигуркой скрываются тучные телеса, а мое прелестное личико – изменчивая маска, небрежно наброшенная на уродливую морду. Это превращение из безобразного чудовища в красавицу наполняет меня неземной радостью, ведь я понимаю, что во мне мощь тьмы, а красота сама по себе – вещь пустая и бесполезная, если за ней не стоит сила. Благодаря моей силе я могу делать куда более удивительные вещи, по сравнению с которыми вечная молодость – сущий пустяк. Иногда в зеркале я вижу Вечное Древо, которое будто обнимает меня своими ветвями, впутывая их в мои волосы; темнота его кроны сливается с темнотой моих глаз. И это зрелище завораживает и пленяет меня, потому что, соединившись с Деревом, не знающим времени, я становлюсь бессмертной и такой могущественной, что могу бросить вызов даже Эзмордису и бороться за мировое господство.

Мне пришлось оставить остров из–за одного назойливого парня. И хотя я легко справилась бы с расспросами любопытных (как справилась с тем нахалом), мне хотелось покоя и уединения. Так что я перебралась в Англию, в страну, которую когда–то называли Логрез, в страну, где я родилась и которой очень скоро буду управлять сама. Пусть Эзмордис правит в варварских землях, за Западным морем! Это место было моим и будет моим до тех пор, пока звезды не упадут на землю! Я скрылась в пещере в Придвине, где по легенде много лет назад спал Мерлин. Вход в пещеру был искусно скрыт от посторонних глаз заклинанием. Там я чувствовала себя в безопасности. Под темным сводом я зажгла магический огонь и принялась искать жилище – достойное пристанище для ведьмы и королевы.

За волшебный мешок штормов я наняла на службу существо, полуведьму, полукобольда. Когда пройдет семь раз по семь лет и моя прислужница станет свободной от связывающих ее обязательств, она собирается разрушить до основания деревню, где когда–то ее высмеивали и забрасывали камнями, хотя было это очень давно. Она никогда и словом не обмолвилась о своих планах, но это и не обязательно, ведь я могу читать мысли. Она вообще не разговаривает, что меня очень радует, зато у нее острый слух и зоркий глаз, она замечательная кухарка – в общем она полностью меня устраивает. А желание отомстить обидчикам привязывает ее ко мне крепче, чем любое заклинание. И еще у меня есть Негемет, кошка из породы гоблинов. Она не обладает магическим чутьем, но пришла ко мне, как только я появилась на острове. Она будто ожидала меня. Кто она и откуда? Я не знаю. Ее имя возникло в моей голове сразу, когда я увидела ее, словно она могла передавать мысли взглядом. Кошки–гоблины встречаются редко; согласно преданию, они служили королю Подземного Мира и постепенно теряли свой мех – он был им не нужен в жарких чертогах ада. Все в облике Негемет говорит о том, что она не обычное животное. Ее умные глаза светятся древним знанием, а походка выдает кошку–божество, лениво и надменно выходящее из только что открытой гробницы. Каждый раз, когда гляжу на нее, я чувствую, как она близка мне. Наверное, где–то в ушедших столетиях мы уже встречались.

Мне нравится, что они обе – существа женского пола. Я предпочитаю окружать себя женщинами, независимо от их обличья. Мужчины должны подчиняться женщинам, быть их рабами. Конечно, мужчины нужны для продолжения рода, но и только. Лишь однажды я полюбила мужчину. Это ненасытное желание, это безумие, когда даже страдание дорого сердцу! Помешательство! Он уносил меня с собой туда, где боль сладка, где боль – счастье. Но одним холодным серым утром он оставил меня навсегда. И я похоронила свою любовь глубоко в сердце, так глубоко, что никому и никогда не удавалось обнаружить ее. Этот мужчина был моим сводным братом. Впоследствии он стал Великим Королем, но сын, которого я родила от него, был для него проклятием. Впрочем, мне это тоже ничего не дало. И хватит о нем. Я вспоминаю мою сестру–близнеца Морган. Я любила ее, а она меня… Но в конце концов и она предала меня, обратившись к любви с мужчинами, и умерла в горечи. Я отчетливо, будто это было вчера, вижу, как ее голова висит на Вечном Древе и даже в темноте небытия проклинает меня. Теперь в моей жизни нет места мужчинам. Лишь один, если это существо вообще можно назвать мужчиной, живет сейчас в моем доме.

Сразу после Нового года я переселилась со своими соратницами в имение Рокби. У меня большие планы и на сам дом, и на его владельца. Каспар Вал–грим – король в неведомом мне мире, мире денег. Деньги, как и магия, – это ключ к власти. С помощью колдовства вы можете овладеть умами людей, деньги же покупают их души. Валгрим – один из воротил в мире бизнеса, в так называемом Лондонском Сити. Великий Король никогда не дорожил своим богатством, но у подножия его белой башни была погребена голова Благословенного Брана, глядящая сквозь землю и охраняющая Короля и его владения от недругов. Мой брат выкопал голову, думая, что это языческая вещь и что он сам сумеет управлять своими землями. Однако с тех пор радости жизни были потеряны для него, бог жадности воссел на троне, где прежде сидели сотни королей, упиваясь властью и тратя народное состояние. Мне нужны деньги, поэтому я подчинила себе Каспара Валгрима. Его кровь заражена моей магией. Он соберет для меня все золото Сити.

По нынешним меркам Рокби – старинный дом, хотя его первые камни были заложены много позже моего ухода из мира. Прежде всего я изгнала всех призраков, которые заселяли каждый угол этого дома. Я избавилась даже от каминного беса, который проказничал на кухне. Гродда, моя служанка, жаловалась, что он гасит пламя в печи. Что ж, всех их затянуло в бездну небытия. Я слышала их беспомощные вопли, чувствовала обуявший их ужас. Я наслаждалась их страхом, я пила его как вино! В свое время мой брат издал благородные законы рыцарского кодекса: помогайте угнетенным, не позволяйте страху овладеть собой, не делайте ничего недостойного. Эти принципы кратко звучат так: Помощь, Доблесть, Честь. Но эти законы были созданы для воинов и героев, а не для женщин и ведьм. Нас любили, но не давали воли, нами восхищались, но мы не имели права голоса. Поэтому я установила свои собственные законы: угнетайте беспомощных, питайте страхи, никого не уважайте. _Помощь._Доблесть._Честь._ Я никогда не забывала эти три слова. Ах, как приятно чувствовать страх слабых существ, упиваться их ужасом и безнадежностью! Их страх дает мне энергию, и я становлюсь сильной, гораздо сильнее, чем тогда, когда не чувствовала течения Времени. Во владениях Вечного Древа удовлетворить мой ненасытный дух было нечем.

Я поместила в этот дом своего узника, которого я пленила у границ Подземного Мира. В отличие от дома на острове в Рокби есть подходящее место – чердак, дверь которого запирается на тяжелые засовы и замки. Я приковала его цепями, заперла замки и наложила на них заклятие. Моя магия удержит его гораздо лучше, чем решетки. Он никогда не разговаривает со мной, но часто я слышу доносящееся с чердака рычание, полное бессильной ярости. Но скоро, очень скоро к нему придут кошмары, он завоет, как зверь в темноте, и вот тогда я навешу его. Я буду смотреть, как он унижается, как скулит, взывая к моему милосердию, как называет меня матерью. Пока что я не решила, каким именно будет мое наказание, но знаю точно – оно будет сладостно растянутым, медленным, и он еще предложит мне свою душу, которой у него нет, но о которой он мечтает, в обмен на минутное облегчение мук.

Я люблю свою коллекцию: живые реликвии, собранные мной, – девушка, которая насмехалась надо мной, глаза шпиона, мой узник. Когда–нибудь к ним присоединится и она, та, которая обманула и предала меня, которая заставила мою кровь восстать против меня! Теперь мы с ней находимся в одном мире, в одном Времени. Где–то в этом мире она живет и дышит, засыпает и просыпается, веря, что я мертва. Я назвала ее Моркадис, мою сестру–ведьму, мою ученицу, мою надежду. Я видела в ней мою Морган, хотела, чтобы она стала ею душой и телом. Но Моркадис не поддалась воздействию магии Дерева и ушла, а когда я и Сисселоур попытались догнать ее, навела на нас магический огонь. Мы горели в адском пламени! Сисселоур сгорела сразу; я же была более мощной колдуньей и, чудом вырвавшись из магического пламени, упала в холодные воды реки. Из этой реки я вышла уже перерожденной. Я вернулась сюда одна, чтобы бросить вызов Эзмордису, подчинить себе людей. Но сначала я отомщу Моркадис…

Собираясь утром на работу, Ферн заметила клочок бумаги, торчавший из–под входной двери. Девушка подняла его и принялась разглядывать. Лист бледно–коричневого цвета был сильно обтрепан по краям, и, судя по шрифту на обратной стороне бумаги, его выдрали из какой–то книги. Записка была написана отвратительным почерком, со множеством зеленых клякс и ошибок: «Каралева предет навестить Вас в полначь. Она шлет Вам паклон». Подписи не было, но Ферн и так поняла, от кого это, ведь Скулдундер не мог грамотно написать даже свое имя. Она аккуратно сложила письмо, засунула его в карман пиджака и направилась в офис. Ферн Обещала Уиллу держать его в курсе событий, но она была так занята на работе, что времени на личные звонки не оставалось, к тому же о предстоящей встрече с Лукасом ей не хотелось никому говорить. Она и сама не знала почему, но мысль об этой встрече раздражала ее и вызывала чувство неловкости Раздражение объяснялось тем, что она считала предстоящий разговор пустой тратой времени, и ее и его, и верила, что ничем не сможет помочь молодому человеку, а неловкость возникала от необходимости обсуждать деликатные вещи с незнакомым человеком. Но отказать ему Ферн не могла. Она была очень хорошо воспитана.

– Как вы узнаете меня? – спросила она. – Гвоздичка в петличке? Свернутая газета в руках?

– Не сомневайтесь, я узнаю вас, – сказал он.

Уверенность, с которой он это заявил, настораживала. Не первый раз в жизни Ферн пожалела о своем хорошем воспитании.

Они встретились в баре около шести. Ферн пришла чуть раньше, заняв столик и прихватив еще один стул. Она знала, что позже в баре будет многолюдно и с местами возникнут проблемы. Как всегда, когда приходилось кого–то ждать, Ферн принялась разглядывать входящих молодых людей, надеясь угадать, кто из них Лукас Валгрим. Один парень минуты две стоял у входа, озираясь и обшаривая взглядом столики. Ферн было решила, что это он, и чуть не махнула ему рукой, но в последний момент засомневалась. Розовощекий юнец имел тот самодовольный и непринужденный вид, который молодежь часто напускает на себя, имея за пазухой увесистый бумажник. С голосом по телефону внешность юноши совершенно не вязалась. И когда он целенаправленно двинулся к блондинке, сидевшей за барной стойкой, Ферн утратила к нему интерес и принялась помешивать свой кофе.

Лукас опоздал всего на пять минут, но для Ферн время тянулось мучительно долго. Ей казалось, что, прежде чем подойти к ее столику, Лукас задержится у входа, осмотрит посетительниц, попытается узнать ее, но от дверей он твердым шагом направился прямо к ней и без колебаний и приглашения уселся на стул, застав ее врасплох.

– Мисс Кэйпел? Добрый вечер. Я Лукас Валгрим.

Лицо Лукаса показалось ей странным. Оно было по–своему привлекательно, но взгляд таил некую опасность, даже тщательно скрываемую жестокость. Это был взгляд человека, привыкшего скрывать мысли и подавлять эмоции. У него были удивительные глаза, светло–серые, будто серебряные. Ферн никогда не нравились светлые глаза. Недостаток пигмента, как говорил ей школьный учитель. Недостаток цвета, недостаток теплоты, недостаток душевности.

– Как вы узнали меня? – спросила она.

– Я видел вас прежде.

Ферн была той самой девушкой из города, которую он видел во сне. Но в ней не было той прелести и беззащитности, которые привлекли его в создании из сна. Перед ним сидела обыкновенная девушка, таких часто можно встретить в Лондоне: женственная, уверенная в себе, изящная, слегка надменная.

– Где? – спросила она, и он не знал, что ответить. Он не мог сказать этой незнакомой, казавшейся холодной девушке, что видел ее во сне. Очень кстати подошла официантка, и Лукас заказал кофе и виски для себя, а для Ферн, по ее просьбе, джин с тоником. И тут же сменил тему разговора, не давая ей возможности повторить вопрос:

– Огромное спасибо, что согласились прийти. Знаю, что вы заняты, поэтому постараюсь покороче. Если бы я только мог рассказать вам о моей сестре!

– И что тогда? – Ферн понимала, что Лукас намеренно уклонился от ее вопроса, и почувствовала раздражение.

– Я не знаю… Мне кажется, вы сможете помочь. В любом случае мне остается лишь положиться на свою интуицию.

– Слушайте, я не думаю, что смогу помочь. Вам нужна психологическая помощь…

– Нет. Мне нужен кто–то, кто оказывался в подобной ситуации, кто уходил так же далеко, как Дана. Неужели вы не можете хотя бы поговорить со мной?

– Ну хорошо, – сдалась Ферн. – Расскажите, что случилось с вашей сестрой.

– Мы отмечали Новый год в доме нашего отца. Меня не было в комнате в тот момент, когда это произошло, но мне сказали, что Дана упала и ударилась головой. Удар был несильным, врачи сказали, что при таком ударе даже сотрясения мозга не бывает Когда Дану увозили в больницу, я думал, что потеря сознания вызвана злоупотреблением алкоголя, а может, и наркотиками. У нее были проблемы и с тем, и с другим. Но анализ крови показал, что наркотики она не принимала, а выпила хотя и много, но не чрезмерно. И все же до сих пор она не очнулась. Врачи не понимают, в чем дело. Они что–то объясняют, твердят о неадекватной реакции, сыплют научными терминами, но видно, что они в растерянности. С тех пор Дана даже ни разу не пошевелилась. Ее сердце бьется так медленно, будто она вот–вот умрет. Я слышал, что с вами произошло нечто подобное

– В общем, да, – призналась Ферн. – Я была очень пьяна. У меня вдруг потемнело в глазах, и я упала. Через неделю или чуть позже я очнулась. И это все. Больше мне нечего рассказать вам.

Лукас слушал ее, уставившись на зажигалку Ферн обратила внимание, что глаза его казались светлее из–за темных кругов под ними.

– Нет, это не то, что я хотел услышать, – вздохнул он. – Расскажите, что вы чувствовали, куда ушли, когда находились в коме?

Лукас с интересом отметил, что она стала словно на полтона холоднее.

– Ответьте на мой вопрос, – сказала Ферн.

– На какой? – деланно удивился Лукас.

– Тот, от которого вы увильнули.

Лукас задумался.

– Я не ответил вам, потому что знаю, что вы не поверите мне. Я видел вас во сне. Дважды. Ничего любовного, не подумайте. Второй раз вы были на больничной койке и как раз приходили в сознание. Я видел вас несколько секунд, но очень хорошо запомнил. Картинка была очень яркая, совсем не похожая на сон. Вы выглядели… очень реалистично. Гораздо реалистичнее, чем сейчас, – ляпнул Лукас, слишком поздно сообразив, что его слова могут задеть ее. Но она лишь стала еще отчужденнее.

– И часто вас посещают такие сны? Сны, которые остаются с вами в реальности? – осведомилась Ферн.

– Редко. А вы что–нибудь чувствовали, когда находились в коме? Видели что–нибудь?

– Нет.

Подошла официантка с напитками, сгладив минутную неловкость.

– Вы сказали, что я снилась вам дважды. Что вы видели в первый раз? – спросила Ферн, когда официантка ушла.

– Что–то непонятное. Я видел город, старый город, похожий на Эфес в Турции, только неразрушенный. И девушку, которая просила меня о помощи. Вдруг потемнело, все изменилось вокруг. Изменилось и лицо девушки, она превратилась в вас. Она была моложе, чем вы, я бы дал ей лет четырнадцать–пятнадцать. Но, без сомнения, это было ваше лицо! Так странно…

Да?

– Я узнал вас. Вернее, тот, кем я был во сне, узнал вас. Он узнал бы вас в любом обличье.

Ферн не отвечала, и он спросил:

– Вы слушаете?

Да.

Выражение настороженности на лице Ферн сменилось полной отрешенностью. Она сидела неподвижно, вцепившись побелевшими пальцами в бокал. И молчала. Лукас понял, что его слова определенно имели для нее какой–то смысл.

Видя, что Ферн не собирается ничего объяснять, он сказал:

– Ваша очередь.

– Моя… очередь? – очнулась Ферн.

– Да. Вы собирались рассказать мне о коме, о том, чувствовали ли вы что–нибудь.

– Я не могла, – медленно начала она. – Я была далеко, вне своего тела, за пределами этого мира, в другом месте. Вы, конечно, можете мне не поверить, – закончила она с едва заметной усмешкой.

– Где же?

– Под Деревом.

– Где–где? Под каким деревом? В лесу, в поле? – выпалил Лукас.

Вопросы были лишены смысла, но Ферн все равно ответила:

– Там существует только одно Дерево – первое Дерево. Дерево, на которое безуспешно хотят быть похожими все деревья. Там нет ни леса, ни поля. Только Дерево. Под Деревом была пещера, а в ней жили три ведьмы. Три – магическое число, не правда ли? Я была третьей.

– Вы? Ведьма? – хмуро спросил Лукас.

Ферн казалась совершенно обыденной со своими прямыми короткими волосами и стройной фигурой. Он не видел в ней ничего волшебного. Но его обеспокоило, что она не ответила на его вопрос ни да ни нет. Она молчала и сосредоточенно вертела в руках бокал. Потом, вспомнив про джин с тоником, очень медленно отхлебнула, словно выполняла упражнение по концентрации воли. Лукас и сам частенько прибегал к подобному методу в бизнесе, когда нужно было успокоиться, обуздать раздражение, подавить внутреннюю слабость. Но Ферн делала это очень естественно, не задумываясь.

– Что случилось потом? Вы очнулись? – настойчиво спросил он.

Она чуть заметно кивнула:

– Я должна была найти дорогу назад. Это было нелегко. Опасно. Но у меня был провожатый… Ну ладно. На той вечеринке было что–то необычное? Особенное?

Лукас видел, как изменилось отношение Ферн к ситуации. Эта перемена наполнила его душу надеждой и одновременно страхом перед неизвестностью.

– Никто не видел… птицу? Животное? Может, призрак? Что–то неожиданное, странное?

– Человек пять или шесть видели какого–то призрака без головы в старой башне, пара из них утверждает, что беседовали с ним, но, думаю, все это пьяные бредни. Некоторые гости нарядились в костюмы животных. На одной из женщин была маска птицы, красивая, хищная, но ничего из ряда вон выходящего. Все вполне обычно.

– Кто знает, что считать обычным, – вздохнула Ферн.

Повисло молчание. Ферн смотрела на Лукаса странным взглядом, оценивающим, не выражающим ни симпатии, ни враждебности, таким взглядом не принято смотреть в приличном обществе. Она будто пыталась подобрать к нему ключи, заглянуть в глубину его души. Ферн даже не пыталась замаскировать этот взгляд, и теперь перед Лукасом явственно проступили черты той девушки, которую он видел во сне. Он уставился на нее, рассматривая, будто это был опытный образец производства, в который он собирался вкладывать деньги, или же картина, о которой ходят слухи, что это подделка.

– Значит, вы полагаете, что состояние вашей сестры не просто кома? Что она находится где–то еще? – наконец сказала Ферн.

– М–м–м… – Лукас кивнул утвердительно.

– И, как я поняла, – продолжила она, – иногда вы знаете что–то, но не подозреваете _откуда._ Благодаря этому качеству вы можете предсказывать тенденции рынка, или чем вы там занимаетесь в Сити. И ваши коллеги, наверное, даже думают, что вы имеете доступ к некой секретной информации.

– Что ж, я редко допускаю ошибки, – согласился Лукас.

– У вас Дар, – произнесла Ферн. Она произнесла это легко и непринужденно, но Лукас внезапно ощутил всю важность сказанного.

– Да, мне говорили.

– Кто? – Ее голос напряженно зазвенел.

– Один санитар из клиники. Его прислали из агентства заменить заболевшего санитара. Больше он не появлялся. Он сказал мне, что есть люди, наделенные особой силой, и… что я, возможно, один из них.

«Он наделен силой, – думала Ферн. – Я чувствую, как она исходит от него, как статическое электричество. Он ее использует, но сам не знает как. Он попросту не догадывается, какую власть может дать ему эта сила, и действует по наитию. Я была такой же, пока не изучила колдовство. Только это гораздо опаснее, потому что он ходит по краю, он в отчаянии. Если бы только ему хватило выдержки…»

Вслух же она сказала:

– У вашей сестры тоже есть этот Дар?

– Не думаю. Ее единственный дар–создавать вокруг себя бардак. – Он помолчал. – Я недостаточно заботился о ней в последнее время.

Эта фраза прозвучала не как извинение, не как оправдание. Это была просто констатация факта. И впервые Ферн почувствовала к нему искреннюю симпатию.

– Вы заботитесь о ней сейчас. Мы заботимся. Вдвоем мы уж точно что–нибудь придумаем.

Он посмотрел на нее с улыбкой, и она улыбнулась в ответ. За эту встречу они почти не улыбались друг другу, да и сейчас улыбки были сдержанные. Но что–то произошло с ними в этот момент, что–то неуловимое и невидимое соединило друг с другом.

– Я многого пока не понимаю, – начала Ферн. – Если честно, я вообще много чего не понимаю в этой истории. Возможно, дух вашей сестры забрали из–за вас, может, вместо вас, но кто это сделал – я не знаю.

«Та, которая украла мой дух, теперь мертва, – думала она, – но Скулдундер говорил о какой–то ведьме… Надо посоветоваться с Мэбб!»

– Мне нужно кое–что разузнать, – объявила она.

– А у кого вы собираетесь узнавать об этом деле? – скептически спросил Лукас. – У медиума?

– Медиум всего лишь посредник или посредница, – решительно сказала Ферн. – Такая помощь мне не нужна. Я бы хотела навестить вашу сестру, если это возможно. Не уверена, что этот визит как–то поможет мне, но попытка не пытка.

Лицо Лукаса озарилось широченной улыбкой, смягчившей резкие черты его лица.

– Это я устрою.

Ферн заметила, что в нижней челюсти один зуб у него сломан, вероятно, в результате несчастного случая в детстве. Видимо, он не считал этот маленький дефект внешности достойным внимания, и такое безразличие к собственному внешнему виду еще больше расположило к нему Ферн.

– Я знал, что вы поможете, – сказал Лукас. Он ни за что не благодарил.

– Сделаю все, что в моих силах, – ответила Ферн.

Она ничего не обещала.

Ферн возвращалась домой, настолько поглощенная своими мыслями, что чуть не пропустила свою станцию метро. Дома, по–прежнему в задумчивости, она занялась делами: достала и расставила фужеры, бутылки, свечи. Сообразив, что время уже позднее, она кинулась звонить Уиллу, но его мобильный телефон был выключен, а дома включался автоответчик. Зато она смогла дозвониться до Гэйнор.

– Что делаешь сегодня вечером? – бодро спросила она у подруги.

– Уже сделала все, что можно, – хмуро ответила Гэйнор. – Проторчала на каком–то скучном фильме с Хью. Видимо, он думал, что меня это впечатлит. Потом он долго распинался, что Ванесса его не понимает и так далее. – Гэйнор зевнула. – Я отказалась спать с ним и, подозреваю, упала в его глазах. Теперь он говорит, что я тоже не понимаю его тонкую душу.

– Интересно, почему ты должна хотеть спать с ним? – удивилась Ферн. – Ладно, забудь о Хью. Слушай, ты можешь приехать ко мне сейчас? Это важно. Я ожидаю в гости королевскую особу, и мне нужно, чтобы со мной был кто–то еще. Это избавит меня потом от ненужных объяснений.

Гэйнор недоуменно молчала.

– Как ты сказала? Королевская особа?

– Ну да, Мэбб, королева гоблинов. Прошлой ночью опять заявился Скулдундер, и я попросила, чтобы он устроил мне эту встречу. Вообще–то, я не собиралась говорить тебе об этом.

– Почему?

– Не хотела тебя втягивать во все это, – неохотно промолвила Ферн. – В последний раз…

– Послушай, да, я испугалась в тот раз. Вероятно, испугаюсь и в этот, особенно если увижу летучих мышей. Меня нетрудно напугать. Но это не имеет значения: ты моя лучшая подруга. Мы должны действовать как команда! – выпалила Гэйнор.

Да?

– Да! Ты, я и… Уилл!

– Хороша команда! Двое из команды даже не разговаривают друг с другом.

– Так ты хочешь, чтобы я приехала? – перебила ее Гэйнор.

– Хочу. Что–то происходит, и мне надо обсудить это, а ты живешь ближе, чем Рэггинбоун.

– Вот спасибо!

– И ты не носишь пропахший бог знает чем плащ. Прямо сейчас можешь приехать?

Гэйнор приехала. Ферн уже сварила кофе, и теперь они уютно сидели при свечах в маленькой гостиной. Ферн рассказывала Гэйнор о встрече с Лукасом и о разговоре со Скулдундером.

– Думаешь, между этими событиями есть связь? – спросила Гэйнор.

Мне кажется, есть, – ответила Ферн. – Совпадения исключены, когда дело касается волшебства. Отделить человеческую душу от тела очень сложно. Я читала об этом. Рэггинбоун нашел для меня много книг по магии, так вот, в них даже нет заклинаний для этого. Только Древний Дух умел это делать, но даже ему требовалось сперва заручиться согласием своей жертвы. Он, кажется, может иногда нарушать правила, ведь я, в конце концов, своего согласия не давала. Я сама вызвала его, потом потеряла сознание и стала уязвима. Но когда Моргас послала за мной сову, я уже просто должна была прийти в себя, иначе оказалась бы в плену у другого измерения. Тебя она тоже забирала как–то, помнишь, Гэйнор? Только ты была не тем человеком, который был ей нужен, вот она и отправила тебя обратно. Видимо, у нее привычка коллекционировать души, запечатывая их в бутылки, как джиннов.