Текст книги "Честь чародея"

Автор книги: Ян Сигел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– Пойдемте. Если вы хотите осмотреть весь дом…

– Еще минутку.

Шкафов было не так много, но все они были помечены охраняющими рунами. Она открывала их рукой в перчатке, осматривая содержимое ящиков: книги заклинаний, обернутые в полиэтилен, какие–то фляги и чаши, банка с птенцом–зародышем, скрючившимся в зеленоватом растворе. Она ничего не взяла, кроме бутылочки, из которой капала на магические печати. Последний шкаф был встроен в стену, а его двойные дверцы закрыты на висячий замок.

– Вы можете сломать запор? – спросил Люк.

– Магией не могу. Для замка должен быть ключ. Давайте посмотрим, что у вас есть.

В связке ключей Люка ничего подходящего не нашлось, зато ключ отыскался в соседнем ящике.

– Такое ощущение, – сказала Ферн, – что этот замок просто для виду. – Она открыла его, и дверцы распахнулись.

Люк закричал от ужаса и изумления. Внутри стоял большой сосуд, а в нем плавала человеческая голова. Ферн была чуть более привычна к таким вещам, но и она застыла на месте, не в силах отвести взгляд. Это была голова женщины. Ее глаза были закрыты, как будто она спала, а волосы плавали в растворе. Через почти прозрачную кожу просвечивали голубые венки на висках, но кровь в них не билась. Полуоткрытый рот напоминал розу, но губы были совсем белые.

– Что это за чертово логово? – потрясенно спросил Люк. – Вы что–нибудь понимаете?

– Думаю, да, – медленно ответила Ферн. – Не волнуйтесь, это не настоящая голова. Это… фрукт, ни живой, ни мертвый. Не будем ее сейчас тревожить. – Она закрыла шкаф и повесила на место замок. Вспомнив его слова, она усмехнулась. – Конечно, это чертово логово и есть. Жилище ведьмы. А вы чего ожидали?

– Не знаю. – Люк пожал плечами. – Черные бархатные шторы, черные свечи и алтарь для поклонения дьяволу – что–нибудь в этом роде.

– Ведьмы не поклоняются никому, кроме себя, – сказала Ферн. – Вы описываете сатанистов. У них нет истинной силы, так, крохи, которые они подбирают после духов, которых вызывают.

– Может, пойдем отсюда? – раздался голос Скулдундера из угла, куда он забился, как только они вошли в кладовую.

– Куда дальше? – спросил Люк.

– В комнату заклинаний. Вот там могут быть-.и черные шторы. Интересно, что Моргас сделала с Деревом? Ей ведь нужно куда–то его посадить. – Ферн посмотрела, сколько жидкости осталось в бутылочке, которую она позаимствовала: она была на три четверти полной. Они прошли через кухню, не обращая внимания на то, как карга барабанила в крышку ларя. По пути Люк прихватил самый длинный вертел, а за пояс сунул угрожающе длинный нож.

– Вы похожи на пирата, – заметила Ферн. – Не хватает только еще один взять в зубы.

Что–то бормоча себе под нос, Скулдундер тоже вооружился первым попавшимся предметом. Это оказалась большая вилка. С ней в руках он напоминал миниатюрного Вельзевула, а большая шляпа, закрывавшая пол–лица, придавала ему еще более комичный вид. Но никто не засмеялся. Пустота дома всасывала любой звук, как пылесос–воздух.

Когда они снова оказались в прихожей, Люк сказал:

– Если вы ищете дерево, то тут есть оранжерея, уродливая викторианская постройка, где можно развести мини–джунгли. Насколько я помню, она нуждалась в ремонте.

– Дибук говорил об этом, – вмешался Скулдундер. – Он сказал, что там работали цыгане.

– Поищем там, – решила Ферн.

Люк снова зажег фонарик и повел их по темным коридорам в заднюю часть дома. Напротив гостиной, заваленной старой мебелью, они увидели большую двустворчатую стеклянную дверь. Свет фонарика, отразившись от нее, разбился на множество лучиков. Люк открыл дверь без всяких помех.

– На этот раз никаких ловушек, – сказал он. – Значит, тут нет ничего важного.

– Тогда пойдемте отсюда, – сказал Скулдун–дер. – Мне тут не нравится.

Ферн вглядывалась в мрак, заполненный листьями, шелестевшими без всякого ветра. Оттуда исходил страх, ощутимый, как запах.

– Там что–то есть, – сказала она.

Люк за этот вечер насмотрелся достаточно, чтобы не спорить с ней. Когда он переступил порог, Ферн дотронулась до его руки.

– Ступайте осторожно, – сказала она, – и очень медленно.

– Я тут подожду, – заявил Скулдундер.

– Если сбежишь, я наколю тебя на твою вилку, – бросила Ферн через плечо.

Они шагали по проходу между невидимыми зарослями. Луч фонарика выхватывал из темноты засохшие ветки, завядшие листья пальм, разбитые кадки, из которых торчали сухие корни. Шуршание прекратилось: каждая веточка, каждый листочек застыли. Слышны были только их шаги да осторожное дыхание. Под ногой что–то хрустнуло, и Ферн подумала, что это сухая ветка, правда, она была какая–то странная: белела в темноте, как обглоданная косточка. Неожиданно в свете луча Ферн увидела кое–что знакомое. Ни слова не говоря, она крепче сжала руку Люка, и тот застыл на месте. Впрочем, идти дальше все равно было некуда: в конце прохода стояло Дерево. Точнее, Древо. Оно было посажено в каменную кадку, но камень давно растрескался, и корни пробились наружу и ушли вглубь, сквозь щели между плитками. Ствол Дерева, чуть изгибавшийся, был толще самого Люка. Луч фонарика метнулся вверх, высветив похожую на дуб крону. По стеклянной конусной крыше пробежали блики.

– Там, внизу, – прошептала Ферн. Она и сама не знала, почему вдруг перешла на шепот. – Я что–то видела…

Луч остановился на каком–то бесформенном яблоке, висевшем на нижней ветке. Кожица плода была очень бледная, а сверху, где он крепился к плодоножке, что–то чернело.

– Что это? – спросил Люк. Он тоже непроизвольно понизил голос.

– Смотрите дальше, – сказала Ферн. – Может быть, есть более спелый.

Свет заметался по листве. Он был совсем слабенький, но Люк и Ферн стояли совсем близко. Вскоре они увидели еще один плод, гораздо мельче и зеленее, а потом рядом с ним заметили то, что Ферн искала и боялась найти. На этот раз Люк не закричал. Ферн услышала лишь, как он охнул, да увидела, что фонарик дрогнул в его руке. Там висела голова – натурального размера и совсем как настоящая. Бледная кожица чуть поблескивала, словно в предрассветной росе. Черные волосы свисали чуть ниже того места, где должна была бы быть шея; глаза и рот были закрыты. Держа вертел, словно шпагу, Люк ткнул в сторону этого кошмара:

– Объясните мне, что все это значит.

– Это своего рода фрукт, – сказала Ферн. – Я вам рассказывала о родительском Дереве, которое растет в ином измерении. На нем зреют головы мертвых: говорят, тот, кто в жизни совершил хоть что–то плохое, должен провисеть на этом Древе один сезон, а иногда и несколько. Это Дерево не может быть его саженцем, поскольку Вечное Древо не имеет семян. Это, скорее всего, черенок, взращенный при помощи магии. Но я не понимаю, почему здесь, в нашем мире, оно дает плоды и что это за плоды. Они похожи на саму Моргас, но ведь она жива. Должно быть, это ее сестра–близнец Морган… Может быть, Дерево так пропитано силой Моргас, что на нем растут только головы тех, кто связан с ее жизнью.

– Как та, из буфета?

– Не думаю… Это Сисселоур – она выглядит намного моложе, чем тогда, когда я ее знала, но я не уверена. Мне кажется, ее взяли с главного Дерева и просто принесли сюда. Так уже делали.

– Кто?

– Я.

– Но эта голова живая, я видел, как дрогнули веки, – сказал Люк. Ферн почувствовала, как он вздрогнул.

– Да, она живая, – подтвердила Ферн.

Ей уже доводилось видеть, как у плода открываются глаза и все лицо оживает. Но ни у одной из голов она не видела такого выражения лица. Глаза открылись, полностью обнажив зрачок, губы растянулись в довольной, ликующей улыбке.

– Наконец–то! – сказала она.

_Наконец-_то?_ Ферн была озадачена. Головы в чистилище обычно не бывали такими радостными и довольными.

– Не светите нам в глаза, – безапелляционно заявила голова. – Дайте нам рассмотреть вас.

Люк сместил фонарик немного влево. Ферн чувствовала, как он напрягся.

– Ты не спрячешься в тени, Ферн Кэйпел, – сказала голова. – Разве мы не владели твоей душой и телом? Разве мы не похитили твой дух?

– Моргас не смогла удержать его, – возразила Ферн. – И почему ты говоришь о себе «мы»? Не знала, что ты так тесно связываешь себя с сестрой.

– С сестрой? – Голова презрительно фыркнула.

– А разве ты не Морган?

– Морган! Не оскорбляй нас! Моя родная плоть превратилась в бесхарактерную тряпку, клянчащую одобрения мира и любви мужчин. Она прозябает в горечи на Вечном Древе. Она просила прощения, но не у нас. В этом ее ошибка. Но мы не стали ждать, пока она сгниет там, у нас есть дела поважнее.

– Тогда кто ты? – Впрочем, она и сама уже знала ответ.

– Мы – Моргас.

– Но как?

– Мы едины с Древом. Наши кровь и соки, корни и мускулы слиты воедино. Нас оторвали от материнского Древа с самыми древними ритуалами и таинствами и перенесли в этот мир. Этот плод – символ нашего союза. За ним последуют другие – нас будет очень много. С нами сила Вечного Древа, и с ее помощью мы покорим Британию. Наши корни глубоко зароются в эту землю, а наши ветви закроют небо. Уже сейчас есть те, кто испил нашего сока и теперь исполняет любую нашу прихоть. Вот один, например, он богат и могуществен, считал себя честным человеком, но мы полностью завладели его разумом. Он приносит нам деньги, которые в этом мире открывают любые двери. Мы долго смотрели в волшебный кристалл и многое узнали о современной жизни: здесь больше не в ходу такие химеры, как помощь, доблесть, честь. Теперь деньги являются для людей единственным кредо и их Святым Граалем. Боги удалились отсюда, их место заняли мелкие людишки с большими банковским счетами. Ваши правители уже не великие воины или выдающиеся умы – они просто актеры, позирующие перед толпой. Раньше они не продали бы свою честь за золото, а теперь все готовы продать ее за кусок пластика или мятую бумажку. Мы купим себе доступ в этот тесный круг избранных и одурманим их нашими зельями. Вот тогда Логрез станет нашим навеки! Мы многое узнали, Фернанда, и в конце концов обошлись без тебя.

– Я Моркадис, разве ты забыла? Ты сама нарекла меня, и это имя у меня не забрать.

– Мы ничего не забываем. И прежде всего мы познаем вкус мести. Ты, конечно, можешь прокрасться сюда, пока наша телесная сущность отсутствует, но тебе не удастся надолго спрятаться от нас.

– А я и не прячусь, – возразила Ферн. – Разве она не видит вашими глазами, а вы – ее?

– Пока нет. Мы еще не привыкли к этому плоду и не знаем точно, что породило наше колдовство. Вот когда мы встретимся, мы станем единым целым, и все станет ясно.

Ферн вдруг ощутила странный необъяснимый импульс, как будто все ее чувства и инстинкты разом возопили об одном и том же,

– Тогда я отвезу вас к ней, – сказала она. – Люк, дайте мне нож.

– Это безумие какое–то, – отозвался он. – Голова без тела висит на ветке и разглагольствует о мировом господстве.

– Все наделенные Даром – сумасшедшие, – сказала Ферн. – Я же говорила вам.

– А вы?

– И я – раз иду туда. – Она взяла нож и решительно шагнула к Дереву.

– Ты не можешь тронуть нас, – сказала голова. – Нас охраняют. – На лице отразилось такое злорадство, что Люк невольно попятился, тревожно светя фонариком в разные стороны. Возможно, это было игрой теней, но ему показалось, что слева от них, где крона была особенно густой, по листве пробежала дрожь. Он крепче сжал в руке вертел.

– Здесь нет заклинаний, – сказала Ферн и потянулась к ветке. В этот момент она поняла, что здесь что–то не так. Уж этот–то фрукт наверняка защищен пуще всего остального. Она озадаченно обернулась. Ей показалось, что темнота вдруг вздыбилась и метнулась к ней. Она еще услышала ликующий вопль головы, а потом ударилась о землю затылком и потеряла сознание.

В подвальчике в Сохо все ждали. Теперь, когда круг был закрыт, комната обрела свои обычные очертания. Рэгтинбоун зажег новые свечи, а Муунспиттл включил электрический свет. Гэйнор заинтересовалась картинками на стенах, но, разглядев их поближе, пожалела об этом – лучше бы ей их не видеть. Уилл откупорил какую–то склянку, понюхал и радостно заключил, что это было виски.

– Можно мы это выпьем? – спросил он. – Завтра я принесу вам другую бутылку.

Муунспиттл, прищурясь, поглядел на него.

– Завтра нас может уже и не быть, – сказал он. – Скажите спасибо ведьме.

– Тогда тем более надо выпить сейчас, – решительно заявил Уилл.

Они разлили виски по старым растрескавшимся чашкам и выпили. Все попеременно садились, вставали, мерили шагами комнату. Почти не разговаривали. Моугвит все так же обшаривал углы. Его шерсть стояла дыбом, словно он получил изрядный заряд электричества.

– Если бы у тебя были мозги, ты бы давно смылся отсюда, – сказал Уилл.

– Он останется со мной, – возмущенно сказал Муунспиттл. – Он же мой питомец.

– Именно поэтому у него и нет мозгов, – тихо заметил Рэггинбоун.

Чуть погодя Гэйнор робко поинтересовалась:

– А нам не нужно какое–нибудь оружие?

– Это против Моргас–то? – Рэггинбоун пожал плечами.

– У меня есть нож, – сказал Уилл, вытаскивая из внутреннего кармана нож, напоминавший охотничий, но у этого и лезвие, и рукоять были черными. Когда он махнул им, Гэйнор показалось, что она слышит легкий свист, с которым он рассекал молекулы воздуха.

– Ах, это, – загадочно сказал Рэггинбоун.

– Он пробьет и железо, и магию, – настаивал Уилл.

Муунспиттл оценивающе взглянул на нож.

– На нем что–то темное, что больше, чем волшебство.

– Может быть, – согласился Уилл. – Но это мой нож. Я его сам украл.

После этого все снова замолчали. Откуда–то издалека доносился шум ночного города. Гэйнор казалось, что даже книги на полках сжались, чтобы их корешки стали совсем незаметными. Жаль, что она не могла сделать то же самое. Из–под плинтуса выполз таракан, но, передумав, заполз обратно. Время шло. Гэйнор уже начала надеяться, что Моргас не явится.

Они оставили дверь в подвал приоткрытой, и первое, что возвестило им о ее появлении, было дребезжание дверного звонка. Последовала небольшая пауза, а потом на дверь обрушился град ударов крепкого кулака, и весь дом заходил ходуном.

– Она ведь не может войти, если мы ее не пустим? – с надеждой спросила Гэйнор.

– Это магазин, – сказал Рэггинбоун, – хоть он и вечно заперт. На магазины запрет не распространяется. В любом случае при Моргас наверняка есть обычный громила, которому наплевать на закон.

Раздался звон разбитого стекла, скрип засовов, бренчание дверной цепочки. Кто–то прокладывал путь сквозь многочисленные запоры, установленные Муунспиттлом, ломая то, чего не мог открыть.

– Нет! Нет! – завопил Муунспиттл, забившись в кресло и втянув голову в плечи, как напуганный ежик. Уилл кивком показал на дверь подвала, но Рэггинбоун лишь покачал головой: бесполезно. Потом они услышали шаги от входной двери к лестнице, ведущей вниз. Кто–то на высоких каблуках начал спускаться по лестнице, медленно и осторожно, поскольку ступеньки были крутые и узкие, но без всякой опаски. Уилл вынул было нож, но потом передумал и вложил его обратно в ножны. У Гэйнор так колотилось сердце, что казалось, оно вот–вот выскочит из груди. Рэггинбоун побледнел, что было видно даже под его многовековым загаром. Моугвит неуклюже взгромоздился на спинку кресла и яростно раздирал обивку когтями. Перестук каблуков прекратился. И все поняли, что она здесь – за дверью. Даже кот застыл на месте.

– _Увале!_

Дверь распахнулась, ударившись о стену. По комнате со свистом пронесся ветер, затушив все свечи. Электрический свет мигнул и погас. Моргас стояла в дверном проеме, выделяясь на фоне темноты своим слабым мерцанием. Ее змееподобные локоны шевелились, как живые.

– Моркадис! – крикнула она. Из ее искрящихся пальцев вырвалась вспышка света, пробежав по лицам присутствующих. Уилл. Рэггинбоун. Исчезающий хвост Моугвита. Сжатые плечи Муунспиттла. До Гэйнор она добралась в последнюю очередь. – А, подруга, – сказала Моргас, и тон ее смягчился, став еще неприятнее. – Маленькая Гвенифер. Где она? Где Фернанда Моркадис?

– Ваша сестра ушла, – сказала Гэйнор, с удивлением обнаружив, что говорит твердым голосом.

– Моя… сестра?

– Она уплыла на корабле. – Гэйнор, вспомнив совет Нимвэ, отчаянно пыталась припомнить легенды. – Они забрали моего короля, разве вы забыли? – Она не представляла, как остальные восприняли ее импровизацию, но оглядываться не стала. Сейчас главным было отвлечь Моргас. Королева–ведьма явилась в одежде, которую, судя по всему, считала соответствующей ее статусу: на ней было современное вечернее платье из шелка цвета темного бордо. Туфли на высокой шпильке были, скорее всего, от Прадо. Наряд казался Гэйнор каким–то нелепым, и это придало ей смелости.

– Я никогда ничего не забываю, – сказала Моргас. – И что из того? Морган умерла давным–давно. Я ищу Моркадис. Она была здесь – они мне сказали, что она была здесь.

– Да, она была здесь, – откликнулась Гэйнор. – После смерти ее сила возросла стократ.

– Моя сестра–близнец мертва, и хватит об этом! Моркадис…

– У смерти много королевств, но лишь одни Врата, – сказала Гэйнор. Кажется, она вычитала это где–то.

– Довольно! Ты никогда не блистала умом, Гвенифер, но от общения с магией ты вообще лишилась последних мозгов. Или ты пытаешься обмануть меня? Вот уж глупость! Говори – иначе я расколю твой череп и раскаленными щипцами выну все твои мысли. _Где_Моркадис?_

– А почему вы у меня не спросите? – вмешался Уилл. – Ее тут вообще не было. Все претензии к вашим шпионам – они купились на призрак.

Рэггинбоун тут же добавил:

– Мир Времени ослепил тебя, королева Воздуха и Тьмы. Отчего ты так уверена, что твоя сестра прошла через Врата? Ты закрывала их за ней?

– Вы издеваетесь надо мной? – взревела Моргас. Сомнения иголками впились ей в мозг, отчего она рассвирепела еще больше. Она метнула в Рэггинбоуна шар магического огня. Этот всплеск энергии мог бы снести ему голову. Но защитное заклинание Ферн образовало вокруг него оболочку, от которой, рассыпавшись искрами, срикошетил удар. Моргас взвыла от ярости, чертыхаясь на нескольких древних языках. Она снова и снова метала снаряды в Рэггинбоуна, Гэйнор, Уилла и даже в то немногое, что было видно от Муунспиттла. Но магия Ферн пока выдерживала.

Гэйнор изо всех сил пыталась сохранить самообладание и не запаниковать. «Нимвэ права, – подумала она, – Стоит только упомянуть о ее сестре, и Моргас перестает здраво мыслить. Что угодно, лишь бы отвлечь ее от Ферн…»

– Морган была здесь, – повторила она. – Она приходила в круг и оставила для вас послание.

Ведьма подошла вплотную к Гэйнор.

– Ты лжешь, – заявила она. – Я могу прочесть это в твоих мыслях. Они мечутся у тебя в голове, как мыши в клетке, ища лазейку. Глупая бесполезная ложь. Морган висит яблоком на моем Дереве. А что до этого барьера – Фернанда призвала на помощь древние силы, но она не знает, как обуздать их. Как ты думаешь, сколько еще он сможет противостоять мне? Час или пару минут? – Моргас руками сдавила невидимое магическое поле, защищавшее Гэйнор. Она сжимала его все сильнее и сильнее – было видно, как ее рот исказился от напряжения, а на ладонях вспухли красные рубцы. Уилл схватил ее за руку, пытаясь оттащить от Гэйнор – защитный барьер нисколько не сковывал его движения, – но она легко стряхнула его с себя.

– Попробуйте прочесть мои мысли! – бросил ей вызов Уилл. – Что вы там видите?

– Что ты более опытный лгун, – огрызнулась Моргас. Все ее внимание было приковано к Гэйнор. Все еще сжимая ее защитную оболочку, Моргас произносила ответное заклинание: – _Ксормэ_абе–лон,_зинефар_унуле:_

Воспользовавшись тем, что она на него не смотрит, Рэггинбоун собрал всю магическую энергию, окружавшую его, и попытался заблокировать колдовство Моргас. Он знал, что рискует, ведь таким образом он ослаблял свою собственную защитную оболочку. Но даже сквозь собственные слова Моргас уловила его бормотание и резко обернулась. Ее силовой заряд не пробил барьер, но опрокинул Рэг–гинбоуна на пол, и тот не успел дочитать заклинание. Он понимал, что у них осталось совсем мало времени.

Моргас снова стиснула руками магическое поле, окружавшее Гэйнор. Она теснила его все ближе и ближе к ее лицу. Ладони ведьмы покрывались волдырями и трескались в тех местах, где она соприкасалась с чужой магией, по лицу струился пот. Уилл снова принялся оскорблять ее, но тут же получил мощный удар, отбросивший его назад.

– _Ксормэ!_ – крикнула Моргас. – _Нэфиа!_ – И защитное заклинание рухнуло.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Люк почти ничего не успел заметить. Просто по.листве прокатилась волна, мимо него пронеслась огромная тень – и запахло каким–то совершенно незнакомым зверем. Ферн рухнула, даже не вскрикнув. В мечущемся луче фонарика он разглядел только огромную многосуставчатую волосатую лапу и бледный панцирь, утыканный толстыми, как иглы, волосами. Потом луч фонарика рассыпался на тысячи огоньков, отразившись от двух большущих сетчатых глаз навыкате, не мигая глядевших на него. Чуть ниже он заметил огромные клыки, на которых пузырился яд, и все это – всего в нескольких сантиметрах от шеи Ферн. Было понятно, что смехотворно маленький мозг этого чудовища занят исключительно мыслями о еде. Свет фонарика его явно раздражал. Люк ткнул вертелом между его глазами – острие проскрежетало о панцирь. Следующие мгновения показались ему вечностью: лапы метнулись к нему, белая жесткая щетина оцарапала щеку, когти вонзились в кожаную куртку. Кроме голода и безумия, насланного магией, у существа еще оставалась заложенная в генах память об охоте на мух: как только ловишь одну, остальные быстро улетают. Они не объединялись и не давали отпор. Даже щенки и теленок не делали этого. Растерянность, гнев, страх смешались в его крохотной голове. Конечно же, этот человекомух слишком мал, чтобы одолеть его. Внутренний голос приказывал: «Убей! Убей!» Но Люк, постоянно ходивший в тренажерный зал и игравший в теннис, был крепок, а его вертел – остер. Когда монстр отпрянул, он перепрыгнул через тело Ферн, загородив ее собой от смертоносных клыков, и еще раз атаковал. Вертел с треском проткнул панцирь и вонзился во что–то мягкое. Лапы судорожно дернулись, на клыках появилась пена. Голова Моргас вскрикнула от ярости и разочарования. Ферн слабо застонала, понемногу приходя в себя. Люк чуть приподнял ее и оттащил подальше от все еще дергающегося тела чудовища.

– Она мертва, – сказала голова. – Он ужалил ее.

– Отвали.

– Черт… что… это было? – пробормотала Ферн, с трудом ворочая языком.

– Не знаю, что это было. Но я его убил, – ответил Люк. – С вами все в порядке?

– Ммм… – Голова еще болела, но мысли уже прояснялись. – Как глупо… Я должна была догадаться. Она бы ни за что не оставила Дерево без охраны. – Ферн попыталась подняться, опираясь на руку Люка. Колени дрожали, и она с трудом держалась на ногах.

– Осторожнее.

– Ничего, я справлюсь. – Она призвала свой Дар и вскоре почувствовала, как по жилам и мышцам медленно разливается сила. Она уже не так крепко держалась за его руку, а ее взгляд прояснился. – Давайте посмотрим. – Она забрала у Люка фонарик и посветила туда, где лежала туша убитого Люком чудовища. Она увидела скрюченные лапы, распухшее волосатое тело, паучью морду с кривыми челюстями и кончик вертела, торчавший между глазами. Луч фонарика, отражаясь от пустых глаз, создавал жуткую иллюзию жизни. – Это паук, – сказала Ферн, хотя это и так было очевидно.

– Я так и подумал, – ответил Люк, – правда, не поверил. Отчего он стал таким огромным?

– Бог его знает. Наверное, какое–нибудь колдовство Моргас… Можем спросить у нее. – Она повернулась к голове, висевшей на ветке.

– Это не наше творение. Должно быть, он попал сюда вместе с Деревом или когда нам принесли Сисселоур. В том другом измерении все находится в статике, а в этом мире пульсирует жизнь и движется Время. Вот маленький ползун и дорос до таких размеров. Мы всего лишь подкармливали его.

– Вы сделали его безумным, – неожиданно вмешался Люк. – Я чувствовал его мозг. Он был слишком маленьким, напуганным, растерянным.

– Голодным, – добавила голова.

– Вам его жаль? – спросила Ферн Люка.

– Нет. Да. Может быть. Он не сам стал таким. Только люди сами порождают чудовищ.

– Стоит подумать об этом на досуге. – Ферн наклонилась, чтобы поднять нож, который обронила под Деревом.

– Ты не можешь забрать нас, – заявила голова, – г Мы должны ждать наше «Я» здесь.

Ферн ей не ответила.

– Посветите мне, – попросила она Люка, вернув ему фонарик. Она снова потянулась к ветке, и вдруг голова извернулась и вонзила зубы ей в руку. Ферн вскрикнула. Люк сунул фонарик в карман, на ощупь нашел челюсти и разжал их. Но, как только он чуть ослабил хватку, они снова захлопнулись, едва не откусив ему пальцы. Люк и Ферн отскочили от Дерева, оба злющие и в крови. Голова злорадно скалилась, ее губы и щеки были перемазаны кровью.

– Ты не сможешь забрать нас! – повторила она. – У нас нет желудка, но кусаться мы все еще можем. Только подойди к нам, и мы обдерем мясо с твоих костей, как гарпии в старину. Мы – великая Моргас!

– Это похуже, чем чертов паук, – сказал Люк.

– Нам нужна тряпка, – сказала Ферн. – Толстая тряпка. Давайте сходим в те комнаты. Там есть портьеры – воспользуемся ими.

Через некоторое время они вернулись с большим свертком бархатных портьер. На этот раз к голове они приблизились очень осторожно. Та следила за их перемещениями из–под полуприкрытых век. Когда они оказались в пределах досягаемости, она извернулась и попыталась цапнуть за руки, клацая зубами при каждом промахе. Сила ее была нечеловеческой. Ветка, на которой она висела, ходила ходуном. Голова двигалась проворно, как змея. Мотаясь из стороны в сторону, она хлестала волосами листья, разрезая их, как бумагу ножом. Вдобавок ко всему она исторгала грязные ругательства, которые прекратились, только когда Ферн и Люку удалось вставить ей толстый кляп и крепко завязать узел на затылке. Потом Ферн другим куском материи завязала ей глаза. И вот когда голова не могла уже ни говорить, ни видеть, ни кусаться, ни бодаться, Ферн перерезала стебель. Голова продолжала вертеться и вырываться у нее из рук, но, завернутая в толстую портьеру, сделать уже ничего не могла. Ферн попыталась отсечь ножом волосы, но их было слишком много, и, сколько бы она ни резала, меньше их не становилось.

– Надо завернуть ее еще в один слой, – сказала Ферн. – Возможно, нам придется нести ее далеко.

– В Лондон?

– Пока не знаю.

– А как быть с остальными? – Люк кивнул на еще не дозревшие плоды.

– Придется с ними разобраться. Подержите.

Люк осторожно взял голову за черешок, почти у самого скальпа. Голова дергалась и вертелась, пытаясь высвободиться. Ферн достала бутылочку, которую забрала из кладовой, и, прочитав заклинание на атлантийском языке, вылила ее содержимое на ствол Дерева. По листве и ветвям пробежала дрожь. В свете фонарика они увидели, как кора у самого основания почернела, съежилась и превратилась в пепел. Язва распространилась дальше: корни вдруг засохли, от листьев остались одни черешки, да и те рассыпались прахом. Оставшиеся плоды почернели, скорчились и опали на землю, как зимние яблоки. Ветви сгнили и отвалились, а ствол истлел изнутри. В конце концов Дерево превратилось в груду обуглившихся деревяшек. Ферн постояла над ним в молчании, словно отдавая последнюю дань. Потом развернулась, и они с Люком покинули оранжерею, унося свой сомнительный трофей.

Все заклинания рухнули. Моргас схватила Гэйнор за горло. Уилл и Рэггинбоун рванули на помощь, но Моргас одним словом отбросила их.

– Ну все, маленькая Гвенифер, – закричала ведьма, – я выжму из тебя правду, каплю за каплей, как из сливы. Я же вижу все твои страхи и напрасные надежды, я вижу насквозь твою мелкую душонку и трусливое сердце. Ты уже не знаешь, что соврать. Ты боишься за подругу, но за себя ты боишься гораздо больше. Умная деточка. Ты для нее уже ничего не можешь сделать. Скажи мне, где она, и я, может быть, сохраню тебе жизнь. Говорить ты не можешь, но я прочту это в твоих мыслях. Так что думай отчетливее, Гвенифер, от этого зависит твоя жизнь.

В волшебном сиянии лицо Гэйнор казалось мертвенно–бледным. Она отчаянно хватала ртом воздух. Тогда Уилл крикнул:

– Рокби, Моргас. Ферн в Рокби. Неужели вы настолько глупы, что сами не догадались?

– _В_Рокби?_ – Гэйнор почувствовала, что хватка немного ослабла. Моргас переключила внимание на Уилла.

– Конечно, а чего вы ждали? – В душе Уилл молился Богу, в существовании которого всегда сомневался, что Ферн уже покинула тот дом. – Мы использовали ваших шпионов, чтобы выманить вас сюда, а тем временем Ферн должна была осмотреть ваше поместье. Если вы поспешите, то можете успеть позавтракать там с ней.

– Если Моркадис в Рокби, – голос Моргас вдруг стал вкрадчивым, – то я съем ее на завтрак, причем уже холодную. Неужели вы в самом деле думали, что я оставлю свой дом без охраны? Уверена, что уже сейчас из нее приготовили главное блюдо на ужин, ведь она такая сладкая, теплая и нежная. Я пришлю вам кусочек, если что–нибудь останется – ребрышко или пальчик, – чтобы вы могли ее похоронить. Но, думаю, от нее мало что останется, ведь мой питомец вечно голоден.

– А что до тебя, – снова повернулась она к Гэинор, – то ты такая трогательная, что даже жалко тебя убивать. Но ничего не поделаешь. – Улыбаясь, Моргас снова сдавила ей горло.

«Вот и все», – подумала Гэйнор. Ее взгляд метнулся в сторону Уилла, потому что сказать «прощай» у нее уже не было сил.

Но Моргас отчего–то вдруг выпустила ее из рук, и Гэйнор скользнула на пол, закашлявшись и хватая воздух ртом. Уилл тут же приобнял ее, а Рэггинбоун приподнял ей голову. А Моргас – Моргас в это время стояла на четвереньках и блевала, забрызгивая пол зеленоватой зловонной жижей. Когда спазм прошел, она попыталась выпрямиться, держась рукой за стенку. Она едва стояла на ногах. Когда магическое сияние померкло, они увидели, что ее лицо стало пепельно–серым.

– Что она сделала? – прохрипела она. – Моркадис… что она _сделала_со_мной?_

Никто ей не ответил. Рэггинбоун нащупал выключатель и включил свет. Уилл подумал, что все это напоминает тот момент во сне, когда тебе кажется, что ты проснулся и что все уже хорошо, но потом ты оглядываешься и понимаешь, что ужасы никуда не делись и кошмар продолжается. Даже губы у Моргас посерели, но голос все же вернулся:

– Негемет! – позвала она. – Приведи Ходжекиса!

Кошка бесшумно спустилась по лестнице. Ее пятнистая лысая шкура и немигающий взгляд василиска делали ее похожей на монстра. За ней шел шофер. Он был крупного телосложения, мускулистый. Он привык отвозить так называемую миссис Мордаунт куда скажут, не задавая лишних вопросов, и получать щедрое вознаграждение за сверхурочные. Возможно, он тоже был одурманен ее зельем.