Текст книги "Люди на дороге жизни. Журнальный вариант"
Автор книги: Вячеслав Щепоткин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Помню, была фотография, на которой Валентина Александровна Петренко доит козу. Конечно, необычный ракурс. Сенатор, известнейшая женщина, в своё время оставшаяся в заложницах у террористов ради спасения детей– заложников и получившая за это боевую награду, она по сей день отдаёт себя заботе о детях, возглавляя движение “Матери России”. Не зря её называют “Главной мамой России”. И вот вам – мама доит козу!
Или такой пример. Во всю страницу фотография, на которой министр финансов Кудрин Алексей Леонидович играет на барабанах. И одна, на мой взгляд, из самых интересных и небезобидных фотографий была дана сразу на двух обложках журнала. На первой – сидят на качелях лидеры трёх парламентских фракций: Г. Зюганов, С. Миронов, В. Жириновский. А на последней – в развилке большого дерева сидит В. Путин. В летней полувоенной форме, в панаме и смотрит как бы на первую обложку. Мы дали подпись: “Мне сверху видно всё”.
И вот эти фотографии настолько были интересны, что я предложил их наклеить на картон. Получились картинки. Мы их развесили в коридоре нашего четвёртого этажа. И люди, которые шли к нам, порой долго не приходили в кабинет к тому человеку, к которому направлялись. Не могли оторваться от фотографий, делавших журнал ещё более привлекательным.
Однако всё же главное было не только в этом, а в том, что я назвал “сопротивлением материала”.
Последний наезд на журнал
Наше парламентское издание становилось всё более популярным. Как нам говорили, парламент имеет самую низкую репутацию, а почитаешь ваш журнал, можно подумать, что он – главная власть в стране.
Привлекал журнал и новые кадры. В конце поганых 90-х, которые некоторые ельцинские огрызки называют лихими, в журнал пришёл Александр Прокопьевич Кузнецов. Судьба его была типична для многих из тех, кто надеялся на освежающий ветер демократической экономики, а вляпался в рыночный навоз. Я описал двоих таких людей в повести “Разговор по душам с товарищем Сталиным”. Саша – сын учителей. Отец – преподаватель физики, который потом стал директором школы, мать – учительница математики, причём мощная учительница. Но, как он говорит, ни отец, ни мать его не натаскивали на свои науки. Скорее всего, сама атмосфера семьи, атмосфера дома подтолкнула его и направляла его к тому, что он рано стал заниматься математикой и физикой. Родился он в Смоленской области, потом родители переехали в Московскую область. А в седьмом классе он увидел объявление о том, что заочная физико-техническая школа при МФТИ, что в Долгопрудном, принимает учеников, для поступления предлагалось решить определённый набор задач. Саша выполнил, послал. Его приняли в ЗФТШ. И с этого момента у него началась, скажем так, физико-математическая жизнь.
Он настолько сильно увлёкся физикой и математикой, что даже был послан от Московской области в Киев на Всесоюзную математическую олимпиаду. Подвигов не совершил, тем не менее само участие уже о многом говорило. Естественно, после школы он выбрал Московский физтех.
После института Кузнецова распределили в соответствии с его желанием в один из НИИ, имеющий отношение к судостроительной промышленности. Отработав там шесть лет, Саша совершил невероятный переход из учёного в журналистику. В это время в обществе “Знание” образовались две газеты – “Аргументы и факты” и “НТР: проблемы и решения”. Вот во вторую газету Кузнецов пошёл работать журналистом, хотя до этого, конечно, он журналистикой не занимался. Там он тоже некоторое время поработал и перешёл в журнал “Техника и наука” редактором отдела.
После чего некоторое время участвовал в бизнесе. Предпринимательство не сложилось, и Кузнецов снова вернулся в журналистику. Стал работать в журнале “Инженер”. А в 1999 году пришёл к нам. Пришёл уже довольно опытным специалистом в работе с компьютерными технологиями и созданием локальных сетей. Пришёл к нам очень нужный человек. У всех у нас были компьютеры. Но были мы, как котята: печатаем, печатаем, что-то случилось – ой, с кем посоветоваться? Бросались узнавать, обращались друг к другу, к тем, кто хоть чуть-чуть разбирается... Наши разрозненные компьютеры он соединил в единую сеть, установил в приёмной главного редактора большой принтер, где все могли печатать свои материалы. В случае поломки разбирал компьютер и менял его внутренности. Вот так нужный человек оказался в нужном месте.
Пробовал он и писать. Иногда более удачно, иногда менее. Одна из его работ – одна из самых больших и стратегически важных работ – касалась заключения договора СНВ-3, то есть договора об ограничении стратегических наступательных вооружений. Александр изучал иностранные источники – книги и публикации в прессе, встречался со своими коллегами ещё по институту, работавшими в близкой к теме сфере. С другими экспертами из научной и военной среды он познакомился в ходе обсуждений, проводимых в Думе. И постепенно стало понятно, что американцы нас облапошили. Они призывали нас сократить количество ракет, а сами вовсю развивали противоракетную оборону. Вот на эту тему он и написал статью.
Она оказалась настолько “не ко двору”, что её, уже набранную, выбросили из “Независимой газеты”. Не прошла она и в нашем журнале, тем не менее её выставили на сайте “РФ сегодня”. И хотя ущербный для России договор уже был заключён, идеи статьи стали тиражироваться.
В феврале 2002 года к нам пришла Лида Сычёва. Она до этого работала в “Отраслевой газете”. Я её тоже спросил, каково у неё было первое впечатление о журнале и что привело её сюда. Она говорит, что, во-первых, её автор Артём Ермаков как-то принёс журнал “Российская Федерация сегодня” и сказал: “Посмотри, интересный журнал”. Она его почитала. Ну, дама она такая скептическая, тем не менее решила пойти туда, потому что издание, где работала, было насквозь “голубое”.
Пришла. Вошла в кабинет к Хренову. И тут она, по её словам, впервые услышала от журналиста длинный, занудный монолог. Лида собралась было уже уйти. Но журнал-то вроде неплохой! Однако на всякий случай заявила Хренову, что ушла из предыдущего издания из-за нехватки времени для писательского творчества. У неё уже были опубликованы художественные произведения.
Перед тем она училась в Литинституте. Группа единомышленников, где Лидия играла заметную роль, создала интернет-журнал. Сычёва стала его главным редактором. Журнал назвали “Молоко”. Имели ввиду: “Молодое око”. Но произносилось-то и писалось, как “Молоко”. Отсюда, я думаю, у многих пишущих возникало несказанное удивление, когда их обещали напечатать в журнале “Молоко”. Причём здесь молочная продукция, поражались они. У нас речь совсем о другом. Поэтому я, когда что-то касается этого журнала, пишу: “Мол.Око”.
Вообще-то я считаю, что учиться в творческих институтах – дело не очень нужное. Если есть божий дар, если есть талант, то он без всяких институтов выйдет наружу. Да, институты помогают образованию, расширяют базу познавательную у студента. Но чтобы неумелого научить хорошо писать – это вряд ли можно. Я работал в Ярославле, когда меня сослали на радио, был такой у нас Лёва Бутырин. Он закончил Литинститут. Но был абсолютно беспомощный как журналист. А ничего литературного я не читал, и он мне не давал читать. Больше того, когда мы сидели в компании коллег, и я начинал рассказывать историю “Гасителя”, у него загорались глаза. Он был очень спокойный, равнодушный, медлительный, немного похожий на немецкого бюргера. Слушая меня, Лёва говорил: “Слава, это же повесть! Хорошая тема для повести!” Я смеялся: “Лёва, у меня этих тем, как вшей у тифозника в голове”.
А вот, скажем, когда я на практике был в Бурятии в республиканской газете, там я увидел парня, который работал в промышленном отделе. Мне говорили: посмотри, какие он сдаёт тексты, с какими грамматическими ошибками. Потом я сам увидел их. Но зато какие это были тексты по идее, по языку! Это был вообще талантище! И ни в каком творческом институте парень не учился. Имел техническое образование.
После того, как Лида сказала Хренову, что пришла в журнал, чтобы иметь время для литературной работы, он воодушевился, оживился. Тогда она ещё не знала, что Юрий Алексеевич пишет стихи. Кстати говоря, стихи Хренова, как потом мы узнали, были очень даже неплохие. И именно он сочинял многие подписи к снимкам под рубрикой “Неожиданный ракурс”. Короче говоря, он сказал: “Идите к моему первому заместителю Руслану Александровичу Лынёву”. Лида подошла к двери, на которой была написана фамилия Лынёва. Постучала. Оттуда голос: “Входите”. Лида вошла и остолбенела. В кабинете на каком-то тренажёре вниз головой висел мужчина, причём не в спортивном костюме, а в тройке, с галстуком. Увидев Лиду, он слез с этого тренажёра, сел на своё кресло. Кстати говоря, в его кабинете были диваны и кресла ещё сталинской эпохи, кожаные.
Начали говорить. И тут она, по её словам, услышала нормальную речь. Потом Руслан ей сказал: “Идите к Александру Викентьевичу Черняку и переговорите с ним. У нас коллегиальное руководство”. Вот так она стала у нас работать.
Надо сказать, что это было приобретение. Поначалу нам, и мне лично, приходилось её править. Но в целом она быстро совершенствовалась, набирала опыт и становилась классной журналисткой.
Она много писала о культуре, о школе и её проблемах. Но вместе с тем у неё были публикации очень масштабные. Например, статья под названием “Третья беда”. Это о бюрократии. Факты были убийственные. Если в 1999 году в России было 1 148 тысяч чиновников, то через 10 лет их стало на миллион больше. Плодятся, как тараканы. В процентном отношении мы обогнали Китай. А сравнивать с советским периодом просто бессмысленно. При Брежневе один чиновник был на 253 человека, а в 2009 году, когда создавалась эта статья, один чиновник уже был на 68 человек. Интересно, на сколько кормильцев сегодня один чиновник.
Реакция на эту публикацию была, так скажем, только внизу. Когда люди прочитали, сколько стало чиновничества, как оно бурно растёт, возмущение, конечно, было большое. К сожалению, рост чиновничества в Российской Федерации продолжается безостановочно. Власти то и дело говорят о сокращении аппаратов, о наведении порядка в этом деле, но дальше слов, как часто бывает, дело не идёт. Сейчас их почти 2,5 миллиона человек, чиновников.
В 2020 году планировалось сократить значительную часть. Пока этого не произошло. Но благодаря сокращению должно было быть высвобождено 100 миллиардов рублей. И что вы думаете, эти деньги пойдут в экономику, на строительство дорог, детских садов, яслей? Нет. Они были запланированы, эти 100 миллиардов рублей, на повышение зарплат тем, кто остался в этой братии.
Вторая статья Лиды Сычёвой “Нары, Канары и Господь Бог” наделала не только много шума, но и дотянулась во времени чуть ли не до нынешней поры. Речь там шла о коррупции и о том, что места во властных креслах продаются – в Совете Федерации, в Государственной Думе, в региональных парламентах, в губернаторских кабинетах. В статье были приведены цифры, которые обнародовал либеральный клуб партии “Единая Россия”.
“Глава районной администрации в Дагестане – 150 тысяч долларов, глава УВД в одном из столичных округов – не менее 400 тысяч долларов. Депутат Госдумы – от 30 до 120 миллионов рублей, член Совета Федерации, губернатор субъекта Федерации – от 5 до 7 миллионов евро. Министр в региональном правительстве – 500 тысяч долларов. Депутат регионального Заксобрания – 6 миллионов рублей”.
Разумеется, это далеко не полная картина гниения власти на всех её этажах. Но и этих немногих цифр достаточно для того, чтобы понять: власть в России дискредитирована, и трудно верить в её порядочность. Можно предположить: после таких публикаций, если и были у журнала друзья, то лишь из порядочных парламентариев и рядовых читателей. Остальная публика в евро, в долларах и в рублях готова была, вообще говоря, нас разорвать.
Но вернёмся к журналу.
Лида привела несколько человек. Прежде всего Вячеслава Румянцева. Он потом стал работать у меня в отделе. Нормальный парень. Не слишком, конечно, опытный как журналист, зато очень сильный историк. У него сайт есть, называется “Хронос”. Там можно очень многое почерпнуть о нашей отечественной истории.
Но я, по сути дела, ничего не сказал о своей работе в журнале. А её было немало. Журнал выходил два раза в месяц. И в каждом номере должен был присутствовать Совет Федерации. Я делал интервью, правил статьи сенаторов, а зачастую писал за них, придумывал им заголовки. Скажем, много шума наделала статья члена Совета Федерации от Якутии Александра Сафроновича Матвеева под названием “Страсти по золотому унитазу”. В ней речь шла о коррупции, о разрастающемся воровстве, о безнаказанности, о том, что не только олигархи, которые яхты делают размером с линкор, но и чиновники, купающиеся в роскоши, хотят её ещё больше. А это всё вызывает ярость народа.
Были заметные и лично мои публикации. Я же не мог только замкнуться на работе Верхней палаты. Целый ряд статей произвели немалый эффект. Например, статья “Победит ли в России диктатура Закона диктатуру Коррупции”. Я опубликовал её в 2008 году. Уже сам заголовок говорит о сути этой публикации. Коррупция разрасталась, как раковая опухоль. И разговоры о борьбе с ней только шли, но в основном снизу. Время от времени об этом заговаривали депутаты, время от времени первые лица государства говорили, что надо бороться. Но как доходило дело до принятия закона, сразу появлялись какие-то сдерживающие начала. “Как это можно конфисковать имущество коррупционера? Семья, дети останутся без ничего”. И это у ворюг, укравших миллиарды! “Где права человека? Почему родственники должны писать декларации?” А самая распространённая отмазка ворья была такая: что вы призываете бороться с коррупцией? Она во всём мире неистребима!
Я писал и говорил на этот счёт так. Да, коррупция есть везде, даже в тех странах, которые стоят впереди списка как чистые государства. Но одно дело – два таракана на десятиэтажный дом, а другое – десять тысяч тараканов на однокомнатную квартиру. Разница есть?
Или вот такая публикация. “Остановит ли государство войну торговых баронов против народа?” Речь была о том, что мы – одна из немногих, наверное, цивилизованных стран, где не существует законов, ограничивающих алчность торговых сетей. Везде есть законы, которые устанавливают процент наценки на товары, чтобы обуздать эту алчную публику. Только у нас такого нет.
Вызвала бурную реакцию моя статья под названием “Честь имеют?” Поводом стала ситуация в Перми, где сгорело развлекательное заведение “Хромая лошадь”, погибли десятки людей. И, по сути дела, никто за это не ответил. Но я поглядел шире. А кто губернатор Пермской области, впоследствии Пермского края? Некто Олег Чиркунов. Это бывший сотрудник КГБ, а Путин, особенно в первые годы, ориентировался на эту публику в назначениях во власть.
Семья у него жила в Швейцарии, сам он тоже имел там интересы. И при этом был руководителем одной из важнейших в оборонном смысле областей России. Но лишь только идиот не понимает, что те, кто имеют собственность в любой другой стране, кроме нашей, находятся “на крючке” у тамошних спецслужб. Очень легко их нагнуть к сотрудничеству, ибо можно и собственность отнять, и налогами задушить, и прочее.
Так вот этот человек ни в какую отставку не ушёл. А я приводил пример, что министр обороны ФРГ ушёл в отставку из-за того, что в Афганистане немецкий самолёт по ошибке разбомбил семью мирных жителей и, хотя это случилось до его прихода на пост министра обороны, он счёл невозможным оставаться во власти. А у нас, как говорят в народе (скажу покультурнее): хоть плюй в глаза – всё божья роса. А почему? Потому что нет требовательности с самого верха.
И вот эти наши “деятели” сидят и продолжают руководить. Гибнут люди. Рушатся предприятия. А они остаются.
Один из героев этой публикации – генерал Борис Всеволодович Громов. Я рассказывал в одной из предыдущих глав о его гражданской позиции, когда он не принял участия в разгроме демократически избранного парламента России. Да, это поступок, достойный поддержки и одобрения. Но прошли годы. Он стал губернатором Московской области. И вот тут он показал себя далеко не с лучшей стороны.
Под его крылом несколько лет работал министр финансов областного правительства некто Кузнецов, который вместе с женой (гражданкой США) бешено разворовывал область. Украли на многие миллиарды рублей собственности, деньги украли и сбежали. Сначала она, а потом он. И как же это так? Дела министра, работавшего можно сказать, за стенкой у губернатора, были неизвестны руководителю области? Громов не знал, чем он занимается? Ну, тогда это не что иное, как профнепригодность.
Также я упоминал там министра внутренних дел Рашида Нургалиева. Люди некоторые говорили, что он очень хороший человек, он такой добрый. Я отвечал, что хороший человек – это не профессия. А состояние Министерства внутренних дел, коррупция, нарушение законов, безобразия – всё это кем должно пресекаться? Министром. Причём пресекаться должно жёстко, а порой даже жестоко. Тем не менее, несмотря на все эти безобразия, Нургалиев ещё продолжал сидеть в кресле министра. Правда, потом он ушёл. И стал советником у Путина. И Громова, хоть далеко не сразу, но “ушли”.
Немного подробнее я хотел бы сказать о статье под названием “Господин хозяин и гражданин батрак”, у которой подзаголовок такой “Почему за катастрофы на частных предприятиях отвечают не их собственники, а рядовые налогоплательщики?”
Статья у меня начиналась так: “В те дни, когда на шахте “Распадская” в Кузбассе глубоко под землёй после взрывов полыхал пожар, а на поверхности бушевали страсти обездоленных шахтёров, я увидел в магазинчике Совета Федерации книгу двух английских авторов. Называлась она “Лондонград. Из России с наличными” с подзаголовком “История олигархов из первых рук”. Поскольку в связи с трагедией пресса всё чаще упоминала одного из владельцев шахты Абрамовича, а среди героев книги тоже был он, мне показалось интересным узнать, как соотносятся жизни господина хозяина и тех, кто на него работает.
Надо сказать, книга читается влёт. И любопытна она не только циничной откровенностью о нравах нынешних российских сверхбогачей, стремительно, всего лишь за несколько лет с 2000 года обосновавшихся в столице Англии и создавших там огромную колонию, по некоторым сведениям, до 300 тысяч человек, сколько тем, как живут олигархи и как живут те, кто на них работают.
Одной из причин возмущения шахтёров, перекрывших железнодорожную магистраль и встретивших ОМОН камнями, стали слова другого собственника шахты о том, что рабочие много получают. Приехавший мгновенно на место аварии губернатор Кемеровской области Аман Тулеев заявил: частично оправданы эти волнения, во всяком случае, собственникам шахты не надо было орать о том, что шахтёры большие зарплаты получают. Они в среднем маленькие. В местной прессе приводились разные цифры: от 20 тысяч рублей до 25 тысяч. Если взять зарплаты шахтёров, скажем, в ФРГ, то они в 10 раз больше. При этом ещё девяти менеджерам ПАО “Распадская” в 2008 году выплатили выплатили по миллиону.
Но при этом авторы книги приводят такой факт. Однажды днём Роман Абрамович, находившийся в Баку в Азербайджане, сказал помощнику, что хочет суши на обед. Тот заказал за 1200 фунтов суши в самом фешенебельном ресторане Лондона. Это блюдо на лимузине доставили в аэропорт, и частный самолёт, пролетев три тысячи миль, доставил суши прямо к обеду Абрамовичу в Азербайджан. Заказ обошёлся в 40 тысяч фунтов, что является самой дорогой доставкой обеда в мире, пишут авторы. Это при том, что шахтёры получают 20-25 тысяч рублей. Потом подсчитали, что один этот обед Абрамовича равен зарплате 90 человек за месяц.
Но мало такой жадности. Она проявилась ещё и в другом. В первый же рабочий день директор шахты Геннадий Козовой написал письмо премьеру Путину. Он писал: “В связи с аварией, произошедшей на ОАО “Распадская” 8 мая 2010 года, предприятию причинён значительный материальный ущерб. Убытки, связанные с последствиями аварии, по предварительным подсчётам, составляют 6 млрд рублей. Убедительно прошу Вас рассмотреть вопрос о частичной компенсации затрат, связанных с ликвидацией последствий”. И вот уже Министерство промышленности и торговли, которое тогда возглавлял Виктор Христенко, проводит совещание, на котором принимается решение, что нужно считать необходимым оказать помощь государства этой шахте.
Слушайте, что же это такое? Эти миллиардеры, а Козовой тоже совладелец шахты, каждый год получают огромные прибыли. А прибыли идут от того, что, в отличие от советского времени, когда основная часть средств вкладывалась в создание безопасных условий труда, сегодня частные владельцы покупают высокопроизводительное оборудование. В итоге угля добывается намного больше, чем в советские годы. Импортные комбайны стремительно загружают вагоны углём, который весь уходит на продажу, в том числе за границу. Принося гигантские прибыли, идущие частным владельцам. На безопасность труда, в том числе на дегазацию, на зарплату людям за их смертельно опасную работу под землёй любители “суши на обед” тратят гроши.
Я не знаю, выделил ли Путин тогда деньги. Но надо бы поглядеть на пример Соединённых Штатов, на которые нас всё время призывают равняться. В Мексиканском заливе произошла авария на нефтяной платформе фирмы BP. И был нанесён большой ущерб экологии этого места региона. Президент Обама заявил, что США не выделит ни одного цента собственникам этой компании для ликвидации последствий аварии.
Вот как поступают те, на кого нас призывают равняться!
Разумеется, такие публикации вызывали нестерпимый гнев властей всех уровней. И журнал был, как кость в горле, у правящей власти. И вдруг мы узнаём, что Юрия Хренова снова собираются отправить на пенсию. Тогда мужчины на пенсию уходили в 60 лет, а ему уже исполнилось 65, пора уходить.
Я пошёл к председательнице комиссии Совета Федерации по информационной политике Нарусовой. Спрашиваю: “Людмила Борисовна, какие основания отправлять Хренова на пенсию?” – “Ну как же, Вячеслав Иванович, ведь человек уже поработал, ему надо отдохнуть, дать другим дорогу. Уже возраст всё-таки большой”. Я говорю: “А как же Урхо Калева Кекконен, который в 80 лет руководил Финляндией? А как же Конрад Аденауэр, который в таком же возрасте вёл корабль ФРГ?” Она мне: “Да, генерал де Голль тоже дожил до почтенного возраста, был президентом Франции”. Я говорю, что, вот видите, оказывается, дело не в возрасте. Ведь можно быть стариком в 20 лет и молодым по уму, по хватке, по интеллекту в 60-70 лет. В общем, в тот раз удалось снова отстоять Хренова, значит, спасти журнал.
Всякий раз, когда на Хренова давили, чтобы он шёл на пенсию, Юра медленно, как он всегда говорит, замечал: “Брошу это дело, ну его к черту, журнал, уйду”. Лукавил, конечно, Юрий Алексеевич. Не очень хотелось ему расставаться с властью. Да и я помогал ему в этом, искренне заявляя: “Нет, Юра, это не твоё личное дело бросить сегодня журнал. Мы все его создавали таким, какой он сейчас. И ты, и Руслан, и Черняк, и Ефимов, и я, и другие – всё наше журналистское ядро. И потому нельзя просто так бросить наше большое общее дело”.
Но было уже видно, что журнал раздражает своей позицией, своей политикой, своим показом действительности России не только исполнительную власть: правительство, администрацию президента, но и руководство Совета Федерации и Госдумы. А ведь что такое парламент? Это же структура, которая должна отстаивать интересы народа. А о чем писал журнал? О том, как попираются интересы народа, как разворовывается народное добро, как не наказываются те, кто ворует, что подаёт пример другим тоже воровать.
По уровню коррупции Россия недавно опустилась на 40-е место. То есть мы где-то между Нигерией и ей подобными государствами. Казалось бы, парламент должен поддерживать издание, которое, конечно, не только рассказывает об этих безобразиях, но пишет и о деятельности Федерального Собрания, о том, какие законы принимаются и какие обсуждаются, причём рассказывает интересно. Нас читали по всей стране. Ведь только же представить можно, что наше Федеральное Собрание с уровнем популярности, как говорили, ниже плинтуса, имело издание, которое расходилось по всей России.
Но руководству Парламента и, прежде всего, – Совета Федерации нужна была тишина и гладь. Потому что в палате тоже были очень и очень факты неприятные.
Сенаторий
Освещать работу Совета Федерации я начал с первого дня формирования этой верхней палаты. Встречался с десятками людей, которые сначала скромно называли себя, как и положено по Конституции, членами Совета Федерации, а потом всё чаще и чаще стали именоваться на иностранный манер сенаторами.
Разные они были – эти так называемые сенаторы. В первом созыве – шумные, критически настроенные по отношению к поступающим из Госдумы законам. Ведь роли двух палат разные. Госдума закон принимает и направляет его в Совет Федерации на одобрение. А поскольку правовое поле новой России только “засевалось”, поскольку в Государственную Думу пришли не только сами бизнесмены, заинтересованные в том или ином законе, но и лоббисты капитала, в том числе грязного, нередко законы принимались с явной целью разрешить какому-нибудь крупному бизнесмену получить ещё больше прибыльных льгот. После свершения этой акции в закон вносилась поправка, отменяющая льготу.
В Совете Федерации не все были сторонниками таких “карманных” законов. Недавно я пролистал список первых членов Верхней палаты. Бог ты мой, набралось не больше десятка из 168 человек, с которыми я тогда не встречался, не задавал вопросов, не делал интервью. Некоторые запомнились особо твёрдой позицией против правовых актов, полезных узкому кругу нужных людей.
Выделялся бывший военный лётчик, подполковник Пётр Станиславович Волостригов, представлявший в Совете Федерации Ханты-Мансийский автономный округ. Он, как и некоторые другие, считал недопустимым одобрять законы-однодневки. Разумеется, такие члены Совета Федерации были не нужны власти, опирающейся на капитал. Ей требовалась “утвердительная палата” из удобных соглашателей.
Правда, сделать её таковой удавалось не сразу. Как я говорил, самым боевым, принципиальным был Совет Федерации под руководством Егора Семёновича Строева; он состоял из губернаторов и руководителей Законодательных Собраний регионов. Там уже было больше соглашателей, чем в первом созыве.
Но всё же “первую скрипку” играли те, кто твёрдо отстаивал интересы регионов. Москва всё решительнее захватывала экономическую и политическую власть себе, оставляя в федеративном государстве субъектам Федерации роль просителей и угодников. Поэтому придумали новую трансформацию палаты.
Теперь сюда пришли представители региональной власти. Но к тому времени и сама власть там, и тем более её посланцы в Верхнюю палату становились всё меньше зависимыми от воли народа. В отличие от воли Кремля и правительства.
Не могу сказать о подавляющем большинстве таких сенаторов в палате. Оставались те, кто понимал свою высокую роль в создании правового государства. Одним из них был Анатолий Григорьевич Лысков – председатель комитета Совета Федерации по правовым и судебным вопросам. Человек с мужественной биографией.
Будучи старшиной на подводной лодке, предотвратил пожар и гибель судна. После учёбы в Московском университете стал юристом, прошёл серьёзную работу в МВД, ФСБ, прокуратуре. О его квалификации как следователя говорит такой факт: при расследовании одного “хлопкового” преступления он возбудил больше шести тысяч уголовных дел. При обсуждении поступивших из Госдумы законов изучал их с такой скрупулёзной дотошностью, что далеко не каждый получал одобрение его комитета. Разумеется, такой сенатор был не угоден кремлёвской власти. Его комитет в конце концов присоединили к другому, а Лыскова вынудили уйти на пенсию.
Героическое прошлое было и у Валентины Александровны Петренко. В декабре 1993 года несколько уголовников ворвались в одну из школ Ростова-на-Дону, где захватили группу детей. За освобождение школьников потребовали вертолёт и 10 миллионов долларов. В переговоры с террористами вступила замглавы администрации Ростовской области Валентина Петренко. Она предложила себя в качестве заложницы, чтобы бандиты отпустили детей. Постепенно всех школьников освободили, частично выполнив требования бандитов. На предоставленном вертолёте они вылетели в Дагестан. Там их и захватили. А Валентина Александровна была награждена орденом “За личное мужество”.
В Совете Федерации она возглавила комитет по социальной политике и здравоохранению, с самыми, пожалуй, болезненными проблемами для населения. При этом одновременно шаг за шагом разворачивала заботу о детях страны, заслуженно получив неофициальное имя “Главная мама России”.
Заметно выделяющимся среди других членов палаты стал заместитель председателя Совета Федерации Вячеслав Анатольевич Штыров. Человек масштабного ума и видения, по сути дела, спасший со своей командой для России алмазно-добывающую отрасль страны и компанию АЛРОСА, он перед приходом в Совет Федерации был президентом Республики Саха (Якутия). Хорошо знающий проблемы Дальнего Востока не только потому, что сам вырос там, Штыров, придя в законодательный орган России, сразу стал заниматься разработкой законопроектов, способных обеспечить эффективное и быстрое развитие этого стратегически важного региона.
Как известно, в западном мире мы сплошь и рядом встречаем законы, названные именами тех или иных парламентариев. И только у нас личная инициатива растворяется в так называемом коллективном творчестве. Целый блок предложенных им законов Вячеслав Штыров определил как “Кодекс Дальнего Востока”.
Много лет на него не обращали публичного внимания, откусывая при этом идеи предлагаемых законодательных актов, не называя, однако, имени автора. Наконец, спустя десять с лишним лет идеи, заложенные Штыровым в “Кодексе”, стали активно предлагаться к реализации. Правда опять-таки только предлагаться и всё так же без упоминания имени автора.
Но Вячеслав Анатольевич Штыров, который пришёлся не по нутру некоторым окруженцам Путина за то, что публично критиковал их на пленарных заседаниях за экономические просчёты и неумение руководить, уйдя из Совета Федерации, переживает не столько за своё авторство обширного Кодекса, сколько за ответ на вопрос: удержит ли Россия свой Дальний Восток? При этом активно использует средства массовой информации, различные ресурсы интернета. О том, насколько масштабны и дальновидны размышления Штырова по поводу того же Дальнего Востока, говорят такие факты. Одна из его бесед с главным редактором газеты “Аргументы недели” Андреем Углановым вызвала 1 миллион 400 тысяч просмотров. Другая – почти полмиллиона.
