Текст книги "Рассвет на Этне. Мой итальянский маршрут (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Дегтяренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

Вход бесплатный, но детям мало интересно. От похода в крепость отказались, так как полуденный зной разморил малышей и они заснули. Решили, что сиесту проведём на диком пляже, что за рыбацкой стоянкой. Здесь в тени фикусов, камелий и субтропических ив мы расположились на отдых, наблюдая за рыбацкими шхунами и морскими судами, за любителями снорклинга и окружающими залив зелёными верхушками гор Неброди. Это подействовало, как снотворное, и ни смеющиеся чайки, ни щекочущие муравьи не мешали ловить сновидения. Сегодня утром опять неведомая сила подняла меня за пять минут до рассвета, и я вышел на террасу, чтобы запечатлеть на фотоаппарат зарождение нового дня. Хотя может, виной были городские петухи, которые соревновались между собой в предрассветном концерте.

– Папа, пойдём купаться! – не выдержала Таисия спустя двухчасовое ожидание.

– Там крабы в камнях живут. Ты не боишься?

Она, конечно, боялась, как и домашних тараканов, которые своими размерами вызывали уважение. И хотя Орест стремился накрыть их мухобойкой, они оказывались проворнее мальчугана.

Сон растворился, и чтобы взбодриться, я нырнул в природный аквариум с крабами и стайками неизвестных мне рыбёшек. Конечно, это не Красное море, но и не Чёрное. Подводная красота завораживала и заставляла забыть об усталости.

На десерт обновили детский летний гардероб и кухонную утварь. Всё же брезгливо заваривать третью неделю китайский оолонг и японскую сенчу в стальной кастрюльке и пить их из кружек с Санта-Клаусом. Набрели на магазин итальянской керамики на всё той же Виа Кавур и остались довольны чайными парами с рисунками опунций, стильным стеклянным чайником и керамической кофеваркой моко в форме лица Буратино.

Я в душе прослезился, когда продавщица, старательно упаковывая наши подарки в разноцветную бумагу с лепесточками, спросила: "Вам подписать?", на что я ответил: "Нет, это мы себя радуем". На Сицилии грамотная торговая логистика. Как сказала наша итальянская знакомая: "Главное, не что вы подарите сицилийцу, – а то, как это будет упаковано".

Перед вокзалом – заход на рыбную базу "Дары Тиренщины", где мы, наконец, "размочили" наше вегетариантство. Закат встречали на вокзале Милаццо, наблюдая, как лучи солнца отражались в металлических зеркальных конструкциях привокзальной фабрики. Римский поезд опаздывал на сорок пять минут, ну а нас по расписанию увезла электричка Мессина – Санта-Агата. Хорошо, что накануне купил в канцтоварах билеты туда-обратно, так как здешние терминалы не принимали российские карточки.

Рассвет на Этне

Встречать рассветы на острове стало для меня привычным занятием. Почти каждое утро наблюдаю с террасы, как огромный красный диск поднимается на горизонте, из-под низких облаков, которые напоминают собой горные очертания. Неделю назад мой сицилийский друг предложил съездить на Этну:

– В десять вечера встречаемся на вокзале в Рипосто. Потом едем на Пьяно Провинциано. Там оставляем машину. И по марафонской трассе поднимаемся на вулкан, где встречаем рассвет. Итого десять-тринадцать километров. Спуск по другому маршруту.

– Конечно, Анжело. Как раз в субботу из Рима приедет моя старшая дочь. Думаю, что ей тоже понравится эта идея. Для неё это первая поездка в Италию и первое знакомство с вулканом.

Настя приехала в одиннадцать на электричке из Мессины. Довольная тем, что после питерского холода день провела в жарком Риме, и за это время успевшая подзагореть. Немного расстроена тем, что жулики возле Колизея вытащили из сумочки двадцатку. Но позитивные эмоции перевешивали. Итальянское мороженое, мировые памятники культуры, ночной поезд, паром и море.

Утренний пляж, обед и сборы в дорогу. Термос с чаем, минеральная вода, нектарины, дыня, быстрые "домашние" углеводы: блины с абрикосовым вареньем и шоколадные фонданы, чтобы восполнять запасы гликогена. Решили приехать пораньше, чтобы прогуляться по Рипосто. Городок всего тысяч на тридцать, но весьма колоритный. Порт, приморский рынок, проспект Италии, выложенный вулканическими плитами, как и ряд домов. Архитектура – сицилийское барокко, что так разнится с типичным итальянским севером. В то же время тут погрязнее на улицах и у мусорных баков лежат пакеты с вулканическим пеплом, хотя последнее извержение было в марте. В сводках тогда передавали, что пострадали французские туристы. Но Анжело написал в воцапе, что сейсмическая активность в настоящее время минимальная и опасаться нам нечего.

Встретились у бара Аверна, где продегустировали граниту из шелковицы и черешни. Заметил, что порции здесь побогаче северных и выбор кондитерских изделий тоже. Всё же на севере так и не нашёл приличных тортов и пирожных. Почти всё из мороженого.

– Привет, Славна, – сказал друг после двух поцелуев и рукопожатия, – я вам курточки, шапки и фонарики захватил. На Этне сейчас десять тепла. Ночью обещают понижение до трёх-четырёх. Приготовил вам домашний сок – микст из цитрусовых.

– Спасибо, Анжело. Хоть в Москве сейчас и прохладно, но везти домашние куртки и свитера не хотелось.

– Моя мама связала твоей меньшенькой дочери кофточку. Это подарок. Ей очень приятно, что вы приехали на Сицилию.

– Белиссимо! – сказал я, разворачивая белую кофту крупной необычной вязки. Вспомнилось, как она дарила средней дочери то вязаные розовые серёжки, то браслетик на ручку, то учила её делать петли на спицах.

– Ей девяносто четыре, но она чувствует себя хорошо.

– А как твой дедушка? Ему кажется, сто лет было недавно.

– Он двоюродный. На сто пятом году умер два года назад.

Так в разговорах о семье, политике и природе мы поднимались к Этне на кроссовере Фиат.

– В Мило сделаем остановку. Выпьем кофе с попутчиками. Сегодня у нас большая интернациональная компания. Две американки и итальянская женщина.

Мне показалось, что всё население этого городка в предгорьях вулкана высыпало на площадь между церковью и смотровой. Празднично одетые сицилийцы активно общались, пили кофе, вино, любовались лунной дорожкой, простирающей по Ионическому морю. Вдалеке маячили огни Таормины, Мессины и даже сполохи пожаров в Калабрии долетали до нас.

– Там же нет вулкана, Анжело?

– Это лесной пожар, Славна. Уже три дня потушить не могут.

Познакомившись со спортивного вида американками и объёмной итальянкой, мы выдвинулись в национальный парк Этна.

– Здесь запрещено всякое строительство. Можно лишь любоваться и отдыхать.

– А какие звери здесь водятся?

– Зайцы да лисы.

– А сезон грибов уже начался? – спросил я и рассказал Насте, что здешние белые грибы очень ценятся. Из них готовят пиццу, и население острова активно их собирает, так как килограмм стоит двадцать пять евро на рынке.

– Нет. Лето в этом году засушливое. На Этне давно не было дождей.

– А снег ещё лежит? В позапрошлом году я бежал в конце июня марафон через двухметровые торосы.

– Нет. Растаял давно... Лето каждый год разное... А эти жёлтые придорожные цветы называются джинестра, Настя. Это местная акация. У моря она зацветает в апреле. А здесь только сейчас весна наступила.

Вскоре джинестра уступила место невысоким берёзам да соснам. На Пьяно Провинциано мы припарковались и утеплились. На высоте 1900 метров с трудом надеваются куртки да шапки. Женщины из соседнего авто выглядели серьёзнее нас. Горные ботинки, штормовки, налобные фонарики, трекинговые палки. В двадцать три часа наша компания выдвинулась на маршрут по знакомой мне трассе. Здесь был промежуточный финиш горного марафона. Тридцать три километра от приморского посёлка Марины Декотон я преодолел за три часа. На последнюю десятку с набором высоты тысячу сто метров ушло два часа мучений. Два года назад при свете дня я мало обращал внимание на окрестности. Сегодня при полной Луне казалось, что вижу Этну впервые.

– Посмотрите на отель под застывшей лавой, – комментировал друг, указывая на остатки железобетонной конструкции. – А эти четыре сосны сгорели пять лет назад. Остались только белые скелеты... А это разрушенный горнолыжный подъёмник. Шесть лет назад построили новый. С ноября по апрель на вулкане сезон катания.

У последнего дерева мы сделали короткую остановку. Анаста́сия (тёзка дочери) отстала метров на двести, хотя мы прошли километра полтора. Подумал, что сегодняшний трейл будет лёгким с такими скоростями. Вскоре исчезли мхи, и мы остались наедине с камнями, ветром и маячащей над головой белой фумаролой Этны.

– Смотри, Анжело, извержение небольшое, – показал я ему на внезапный выброс чёрного дыма слева от "основного" кратера.

– Ты прав, Славна. Неспокойна сегодня Этна. Но бояться нечего... Дамы, посмотрите сюда. Улыбаемся, здесь скрытая веб-камера.

Вскоре сон стал напоминать о себе и, чтобы отвлечься, рассказывал Насте о марафоне и беседовал со спутниками. Всё же идти вверх тяжеловато. На плечах рюкзак килограмм пятнадцать. Дорога – валуны, камни, песок. Уклон создает ощущение неземной гравитации. Плюс дефицит кислорода, от которого поначалу чувствовал лёгкое головокружение.

– Сколько осталось? – спросила Настя на третьем часу восхождения.

– Думаю, что немного. Половину прошли.

– А спуск ты учитывал?

– Анжело сказал, что обратно будет другая трасса. Видимо, у него там вторая машина припаркована. Так что часа через два мы накроем полянку и организуем пикник в ожидании рассвета. По моим наблюдениям, солнце сегодня встало в пять пятьдесят.

– Что-то есть мне совсем не хочется. Тошнит и как-то не по себе. Это может быть проявлением горной болезни?

– Вполне. У меня были такие же ощущения в горах Корсики пять лет назад, – ответил я.

Меня и самого подташнивало, да и сказывался дефицит сна двух ночей, но говорить о плохом не хотелось. Мы шли, иногда фотографировались, пели песенки на трёх языках и останавливались в ожидании "слабого звена".

– Садись, Анаста́сия", отдыхай, – сказал Анжело, – ближайший автобус в десять утра, так что не проспишь.

Это была шутка. Автобусы, конечно, здесь не ходят. Ездят изредка вездеходы "Мерседес" с обмотанными цепями колёсами и, конечно, не по расписанию. Иногда караваны ослов доставляют оборудование и продукты в обсерваторию и на сейсмологические площадки.

Через три часа подъёма стало тяжело и моей дочери. Горная болезнь прогрессировала, и вдобавок у неё заболел тазобедренный сустав. Но останавливаться на половине пути она не хотела. Взяв меня за руку, через слёзы она продолжила восхождение.

– Не переживай, до финиша марафона осталось пятьсот метров. Это минут тридцать нашим шагом, а то и быстрее. Там, наверное, машина.

– Ты в это веришь?

Я не знал уже – во что верить. Мы прошли десятку, и мой сицилийский друг не думал заканчивать. За четыреста метров до предполагаемого "финиша" он повернул вправо, и мы пошли по ещё каменистой трассе. Здесь уже вездеходы не поместятся. Тропа была кое-где маркирована деревянными колышками, но сбиться с неё даже при лунном свете невозможно. Вскоре в воздухе появился отчетливый запах серы, а выбросы чёрного дыма из кратеров участились.

– Здесь могила Сабрины, – посветил фонарём друг на невысокий ржавый надгробный крест с портретом итальянки, – она погибла при извержении пятнадцать лет назад.

Я подошёл к кресту, чтобы рассмотреть поближе портрет двадцатидевятилетней девушки. Задумчивое лицо, надпись на латыни на маленькой дощечке, даты рождения и смерти, и засохший букет из полевых вулканических цветов. Что толкает людей сюда? Глядя на базальтовые глыбы до полутора метров в диаметре, хаотично разбросанные по застывшим лавовым потокам, я задавал себе вопросы, а куда же мы побежим, если вулкан всё же проснётся?

Но хандра быстро исчезает. Красоту вулкана не передать словами, видео и фото. Мы продвигались вверх, любуясь величием природы: таким близким лунным диском и неведомыми созвездиями в окружении белого дыма и чёрного почти правильного конуса вулкана, останавливаясь, чтобы дождаться отстающих, сделать фото и восполнить дегидратацию. В четыре тридцать Аврора напомнила о себе и изменила окружающий монохром. Как раз мы остановились на привал, и я достал штатив, чтобы запечатлеть её появление над мысом Милаццо и Липарскими островами, которые с высоты три тысячи метров казались небольшими холмиками.

– Через час должно взойти Солнце!

– Да, Славна. Но мы его не увидим с этой стороны вулкана. Мы поднимаемся к кратеру по северо-западному склону.

Я немного расстроился, так как получается, что зря тащил штатив и длиннофокусный объектив. Честно говоря, один из веских доводов для сегодняшнего похода – это была встреча Солнца. Но видимо, в итальянском и русском понимании "встреча рассвета" разнятся. Вскоре наша тропа исчезла, и друг потащил нас по невероятно крутому подъёму из чёрных лёгких камней, который я про себя назвал целина.

– Набирай карманы, Настя! В Питере будешь раздавать на сувениры. Это же настоящая пемза! Самая свежая...

– А что это такое?

– Все женщины Советского Союза знали о ней и считали самым эффективным средством по чистке пяток.

– А много нам ещё осталось? – спросила она с грустью и какой-то обречённостью. Вот уже четвёртый час я буквально тащил её, то с левой стороны, то с правой. Она перестала есть, так как пища не задерживалась долго. Временами становилось страшно, так как что я скажу её матери, которая съест меня с потрохами.

– Думаю, что метров пятьсот. Анжело сказал, что последние пятьсот метров будут самыми тяжёлыми и крутыми.

– И ты думаешь, что вот у этого дымящегося кратера припаркована его вторая машина?

Я, конечно, не думал. Но внезапно, откуда не возьмись, появились силы, и захотелось петь, бежать и танцевать. Может быть, это начальные признаки отравления сероводородом или эйфория от природных красот? Я забыл об острой, как лезвие бритвы лаве, и рискнул пробежаться, чтобы запечатлеть наш караван. Но не рассчитал гравитации и упал на все четыре конечности. Отделался царапинами и порванными брюками. Это мелочи, так как через десять минут мы уже заглядывали в дышащий огнём и дымом кратер, от чего симптомы "отравления" только усилились. Даже Настя почувствовала это, так как у неё исчезла тошнота и прошли боли в суставах, и мы поодиночке ходили по его дымящейся кромке и рассматривали одно из самых опасных мест в мире. Где-то над Милаццо всходило солнце, и сейчас его лучи пробивались через паровой котёл. Я сфотографировал, как Этна отбрасывает гигантскую тень с дымящейся фумаролой на центральную степную часть острова и подумал: так не бывает. Чтобы вот так просто взять и провести ночь на вулкане, зайти туда, куда нельзя, чтобы дочь, которая приехала "покорять" вулкан практически в одном платье и босоножках, без особой физической подготовки, взяла да и зашла. Видимо, когда очень хочешь и очень стараешься – мечта реализуется. Как сказал мой друг: "Усталость и боль живут в нашем мозге, и если захотим, мы всегда можем от них избавиться... а Этна любит сильных духом".

В шесть утра мы начали спуск. Прогнозу Анжело, что мы окажемся на парковке спустя полтора часа, я не верил. Тропы не было, и мы опять шли по целине, ориентируясь или на отпечатки чьих-то следов или на интуицию друга, которая временами подводила. Уклон был такой острый, что идти было сложно, и Настя, которая спускалась сама, часто падала. Чтобы удерживать равновесие, я выбрал бег и прыжки, погружаясь чуть ли не по колено в лавовые камушки. Но силы гравитации на спуске изменились, и усталости не чувствовалось. Даже набивавшиеся в кроссовки камушки не останавливали парение над склоном. Стало припекать солнце, и мы на ходу освобождались от тёплых одежд и шапок. Через час появились первые видимые признаки жизни. Лаву покрывал ковёр из поблескивающей паутины, над которым кружили небольшие мушки. Ещё через час появились жёлтые цветы – сапонарии, которые шапкообразными клумбами росли на пепле. Над ними кружили пчёлы, шмели и порхали бабочки. Жизнь возвращается, – подумал я про себя, – никакие камни не будут господствовать на планете, покуда будет жива атмосфера. Анжело и компания отстали, а мы с дочерью убежали вперёд. Сбиться с пути уже невозможно, так как Пьяно Провинциано просматривался давно. За десять минут до финиша встретили первого туриста. С трекинговыми палками, взмокший, он сказал нам "чао" и ушёл навстречу трудностям. Я подумал, как хорошо, что у нас всё позади, и переключился на любование местными соснами, стелящимися по валунам, – как будто парикмахер сделал прическу камням.

В девять утра мы были на месте и в пятый раз окончательно вытряхнули кроссовки и носки. Через пятнадцать минут появился Анжело, а через тридцать подошла Анаста́сия. Наша группа отчаянных чудаков в сборе. Первый завтрак с холодной дыней, которая проделала весь маршрут на мне. Первый кофе из термоса и спуск уже на машине. Этну штурмовали караваны велосипедистов, автобусы с туристами да внедорожники с любителями экстрима.

– У вас во сколько поезд в Мессину?

– Не знаю. Я сфотографировал расписание только до девяти утра.

– Заедем в Сант-Альфио? Там лучшее мороженое с ночиолой и шелковицей с этой стороны склона.

Мы конечно не возражали. Я привык доверять другу и тому, что на Сицилии не место красит человека, а человек. Поэтому здесь в маленьком поселке, например, в Рандаццо может готовить десерты чемпион Италии в этой категории в 2008 году, а в Ачириале проходить чемпионаты Мира по домашней граните, где, конечно же, побеждают сицилийцы. Странные эти итальянцы и необычные...

Сан-Джорджо

Прошло три недели, как мы приехали в этот городок, населением в две с небольшим тысячи человек. Я не знаю, бывают ли на Сицилии хутора, сёла, посёлки, так как встречать их не доводилось. Все населённые пункты – это города. Большие и маленькие. С налётом провинциальности и одновременно столичности. В предрассветный час я слышу, как из дворов кричат петухи, а с террасы наблюдаю, как рыбаки уходят в море на промысел. В десять утра уже продана последняя рыба. После полудня в местном сквере в тени парковых сосен нарядные сеньоры играют в карты. Загоревшие, аккуратно одетые, с сигаретами и пахнущие парфюмом на расстоянии. Кто-то предпочитает шахматы, а кто-то состязается в петанг. Иногда мне кажется, что игра – дело вторичное, а главное – это общение и досуг.

Они не всматриваются пристально в глаза чужеземцев, не показывают пальцев, не смеются над моим произношением итальянских слов и не кичатся своим аборигенством. Как-то мы спросили у рыбака, разбиравшего сети: "Можно ли пройти через его двор к пляжной кромке?". Он не побоялся нас. Странно. Ведь мы из другого теста. Мы отдыхали в тени прибрежных эвкалиптов и созерцали его нехитрые снасти, видавшую виды моторную лодку бело-синей расцветки, бегающих по камням ящериц и колыхающиеся морские барашки. Откуда же в них столько теплоты? Ведь у нас до сих пор живёт устойчивый стереотип "сицилийская мафия". Я думаю, что это мем, который сродни "бандитскому Петербургу", и который используют для ограничения туристического потока.

Мне нравятся здешние бары. Без расписания работы, с клеёнкой на пластиковых столиках, мраморными столешницами, фотографиями на стенах, однорукими бандитами, которые так привлекают наших малышей. Кажется, что интерьер здесь не изменяли последние лет пятьдесят. Здесь также играют в карты, курят на улице, читают газеты или смотрят телевизор. Никто не оборачивается, не пялится, не показывает пальцем, и ты как будто растворяешься в атмосфере сицилийских простолюдинов.

– Бон жорно, сеньор... Дуэ кафе, дуэ желато кон фраголо э шоколодо, дуэ гранита! – стало привычным паролем при входе в бар, кафе, мороженицу.

– Прего, сеньор.

Они могут уточнить размер порции, необходимость булки или вафельного рожка, могут налить бесплатной воды, а могут забыть, и надо попросить, могут угостить детей сластями, и сын привычно заглядывает в коробку с леденцами. Здесь нет вайфая, так как сицилийцы до сих пор общаются очно. Встречаются по вечерам, ходят в пиццерии или друг к другу в гости.

Мне нравятся здешние магазины. Большие и маленькие, стационарные и передвижные, сетевые и частные лавки. Цены практически везде одинаковые, но где-то могут быть акции, скидки, и мы привыкли отыскивать лакомства и сравнивать их между собой. Где ещё можно купить нежнейший французский бри за шесть двадцать за килограмм? На своей родине он будет стоить в два раза дороже. А какие же здесь фрукты, овощи, ягоды? С запахом, сочные, яркие, как будто сорвал их с домашнего огорода. Да и цены радуют, так как не бывает в Краснодарском крае черешни по полтора, а абрикосов с виноградом по евро за килограмм. Мне кажется, что ежедневно я выполняю недельную норму потребления фруктов. По цифрам Госкомстата взрослому россиянину их требуется двести грамм в сутки.

О распродажах в магазинах пишут бесплатные магазинные газеты, о них сигнализируют билборды и афиши. Но это вторично. Первично – это отношение к покупателю, как к человеку, а не как к потребителю. Из непривычного – это вечерние электронные очереди в отдел сыров, хлеба и прошутто и соседствующий скучающий мясник. Но мы приноровились, и кто-то из детей бежит за талончиком, пока наша корзина наполняется фруктами, водой, молоком.

"Италии не грозит китайская экспансия", – сделал я вывод после трёх недель наблюдений. Исследуя штрих-коды, я заметил, что девяносто пять процентов товаров на полках – от отечественных производителей. Стране незачем вводить эмбарго на импорт, так как она вполне самодостаточная. В продуктах, одежде, обуви, автомобилях.

"Сегодня и всегда в одиннадцать часов завоз свежего хлеба с городской пекарни" – объявление на дверях при входе в супермаркет. "С семнадцати часов продажа сосисок в хлебе" – гласит вывеска на входе в бар, где дядя с вторичной аллопецией, с толстой сигарой в руке, не спеша ест граниту и читает прессу. Говорят, что лысина у итальянцев – это признак повышенного содержания тестостерона. Думаю, что это очередной миф, так как найти научно обоснованные исследования я не смог.

"За курение в кафе и на пляже штраф", – предупреждают таблички. Но на улицах можно встретить расписные глиняные пепельницы с песком для окурков, а на пляже молодежь, чтобы покурить, заходит в воду.

За три недели мы стали частью этого "большого санатория", как ласково называет его Надя. Нас узнают и здороваются на пляже и в магазине, на детской площадке и в кафе, и просто так на улице, когда Орест шкодит у городского фонтана или залезает на чужой мотоцикл. К проделкам детей они относятся терпимее нас, как и к их слезам, проказам и слезам. Я не встречал раздражения, шипения, цыканья или "тебя заберёт полицейский".

Каждый день мы встречаем невысокого роста участкового с белой кобурой, в голубой рубашке и фуражке с высокой тульей он неспешно гуляет по поселку и здоровается со всеми встречными. Мне вспоминаются советские фильмы с добрыми милиционерами, ловившими злодеев и хулиганов, самогонщиков и дебоширов.

Ещё мне нравится их отношение к спорту. На центральной площади установлена стела, что в этом городке жила, тренировалась и работала Аннарита Сидоти. Её фотографии висят в кафе и магазинах, в парках, на афишах соревнований – фестиваля ходьбы и на аллее спорта. Маленькая женщина, прославившая Сан Джорджо тем, что стала чемпионкой Мира в Афинском первенстве в 1996 году по спортивной ходьбе. Она рано ушла из жизни, но жители её помнят, чтят и гордятся. Утром и вечерами можно наблюдать любителей ходьбы и трусцы, которые бегают почти по проезжей части, здороваются со мной кратким "чао", и никто никому не мешают. Для тех, кто торопится, наверху в горах есть автомагистраль. Баскетбол, футбол, волейбол, велоспорт, подводное плавание – виды спорта, которые популяризуются в городке. И ни одного фитнесс-центра, ни одной секции бокса или восточных единоборств.

Санта Агата

Это конечная остановка электрички. Мы выбрали этот городок для путешествия просто так. В табачном киоске за пять минут до отправления купил билеты, на станции зазвонил «школьный звонок», и уютный поезд с кондиционером, туалетом для инвалидов, площадкой для колясок и велосипедов увёз нас в западном направлении, часто ныряя в тёмные тоннели. Дети привычно шалили, бегали по вагону, слабо реагируя на наши замечания. Южное солнце, каждодневные кафе и безопасность растормошили их. Конечно, поезда здесь часто опаздывают, но мы привыкли. На отдыхе некуда спешить. Здешние проводники-контроллеры во время остановки выходят на платформу и терпеливо ждут, пока последний пассажир не выйдет и не зайдет в вагон.

Через тридцать минут мы на станции. Железная дорога как будто разделила городок на две части. С одной стороны – исторический центр и деловой центр, с другой – отели, частный сектор и зона отдыха. Эту особенность я заметил у многих городков Лазурного берега Северной Сицилии.

Мы выбрали первую часть, чтобы за оставшиеся два часа оценить городок. Церковь, пара-тройка магазинов, кафе, длинная набережная с пальмами и пляж с морем, чтобы переждать обеденный зной. Главное – найти природное укрытие, так как тридцать восемь в тени плохо переносится. После тринадцати жизнь в городке как будто замирает на ближайшие три-четыре часа. В Сан Джорджо мы прячемся в апартаментах с кондиционером, здесь – под сенью фикусов, и выходим лишь для заплывов и приёма общественного душа нагретой солнцем водой. Душевые здесь через каждые сто метров, но нет кабинок для переодевания.

Здешняя набережная чем-то напомнила мне Ниццу. Только без пафосных отелей, потока дорогих машин, заплаток из песка, чернокожих ротозеев, индусов-сувенирщиков, навязчивых зазывал и надписей на кириллице. Дети проснулись, жара пошла на убыль, и мы держим путь в соседний курортный городок Capo d`Orlando.

Capo d`Orlando

Его рекламируют, как туристический порт. Возле вокзала заметил афиши известных итальянских артистов, которые выбрали его для будущих гастролей, и расписание городских праздников.

С вокзала зашли в прохладную церковь пятнадцатого века с витражами и ламповыми подсвечниками, где по oferte (кто сколько) можно нажать кнопку, и зажжётся ваша свеча. Сын шалит и пытается включить всё. Смотрители отсутствуют, как и видеокамеры, и нашу шестёрку никто не теребит, не увещевает советами и не говорит, что в храм с колясками, с непокрытой головой, без юбки запрещено входить. Наше одиночество разбавляет тройка пожилых сеньоров в яркой облегающей велосипедной форме, в перчатках, велотуфлях и со шлемами в руках. Они припарковали свои шоссеры перед храмом. Мокрые, загоревшие, с животиками мужчины встали на колени перед алтарем и тихо шептали молитвы.

Напротив храма бар. После "пароля" нас угостили кувшином с водой и кубиками льда. На острове лёд очень популярен, и нужно соблюдать предосторожность, чтобы сберечь горло. Далее неспешная прогулка по основным улицам города с декоративными апельсинами на ветках и под ногами. Городок стильный и, судя по магазинам, ориентирован на взыскательную публику. Монблан, Картье, Барба, Корнеллиани красуются в витринах. Но горожане представляются не привередливыми в одежде, и многие так и возвращаются с пляжа в плавках и шлёпанцах. Заходят в магазины, кафе или просто читают прессу на лавочках у фонтанов. Мы же обновили гардероб меньшей дочери, которая уже пытается ходить и, сидя в коляске, она теперь облизывает свои первые итальянские черевички Chicco.

Прогулялись в центре по пешеходной улочке с апельсинами под ногами. Она не является типичной для острова и мне кажется игрушечной. К ней примыкают детские площадки, где резвится детвора, порой без присмотра родителей.

Набережная имеет ещё большее сходство с Ниццей. Море красуется разнообразной палитрой синего цвета, и у меня закрепляется название "Лазурный берег Северной Сицилии". Мы гуляем под высокими пальмами, наблюдая за волнами, пляжной публикой и вечерним солнцем. Повсюду душевые, кафе, зонтики и небольшие волнорезы из природных камней. Нет железобетона, нет признаков гигантского строительства и разделительных заборов между пляжами из ржавой арматуры. Некоторые отдыхающие оставляют свои зонтики на ночёвку. Сын стереотипно повторяет желание "хочу купаться", и я пытаюсь его отвлечь, так как в наши планы водные процедуры не входят.

На окраине набережной обнаружили живописные валуны с раскрепощённой публикой на камнях, а далее озерцо с плавающими тритонами, сеньором и двумя малышами с сачками. Я же преподаю Оресту технику сбора плодов дикой опунции базиллярис, растущей на каменистом берегу. Двумя палочками мы сбиваем красные плоды, а сестра аккуратно собирает их в пакет. Всё равно десяток глосхидий остаются в моих руках. Но это мелочь, и для них есть пинцет. Сегодня вечером готовим традиционное для нашей семьи варенье из кактусов. Свекольного цвета, шелковичного вкуса, с мелкими косточками и тягучей консистенции. Мы используем его как конфитюр к сыру, как натуральный краситель к крему или пикантное угощение для гостей. Дети просят возобновить память о вкусе фикодиндий, и затем дурачатся, показывая друг другу фиолетовые языки.

Brolo

Мы решили путешествовать через день. День: пляж, дом, пляж. На следующий: поездка в один-два городка, прогулка и сиеста на пляже. Мне кажется, что сон на природе должен оздоравливать. Броло больше Сан Джорджо в два раза, но здесь есть остатки крепости, и сохранился бастион одиннадцатого века. Верится с трудом при взгляде на отреставрированную башню из скреплённых цементом камней, и с поезда отправились к ней. Вспомнилась наша экскурсия «Одесские дворы» десять лет назад. Здесь полная противоположность. В Броло не кичатся развалинами, мусором, шумом. Вроде бы и улочки тесные, гористые, и жителям самим на них не развернуться, но наши две коляски и шумная группка органично вписываются в средневековые конструкции, украшенные на стенах сувенирными полумесяцами и треногой – сицилийским гербом. Кто-то жарит рыбу, и её запах разносится по крепостной площади. Но в жару она не вызывает аппетита, и мы сбегаем в городской Храм Madre с памятником солдатам Второй Мировой войны и соседний супермаркет Deco. Есть ещё музей пыток и оборонительных укреплений, но нас это не интересуют. Исторический центр городка – это уже музей.

– Папа, это качели для малышей в колясках? – спросила средняя дочь, увидев необычную конструкцию с площадкой и веревкой.

– Нет, Таисия. Это карусель для инвалидов. Видишь значок?

– А зачем им?

– А тебе?

Не знаю, понимает ли Таисия меня и среду обитания, в которой она очутилась. И что напишет она в сентябрьском сочинении "Как я провела лето?". Ну а мы, перекусив в тени фикуса Бенджамина мороженым в булочках, медленно отправляемся к городской набережной. На часах тринадцать. Магазины закрыты, дети спят в колясках.