Текст книги "Рассвет на Этне. Мой итальянский маршрут (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Дегтяренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

Перекусили в бухте, образованной застывшей лавой и антрацитовым песком, в которой девушки загорали топ лес (что не свойственно сицилийкам) и ушли изучать посёлок. Навстречу шли уставшие туристические франкоговорящие группы, жадно пьющие воду и, видимо, возвращающиеся с горы. В киоске Tabacchi выбрали открытки, почтовые марки, которые тут же подписали и опустили в тёмно-красный проржавевший почтовый ящик. По сфотографированной накануне на швейцарском сайте схеме я знал, что мы вышли на маршрут к вулкану. Посовещавшись, приняли решение подниматься и встречать закат у вулкана, а поиск ночлега оставить на потом. Наш ребёнок выдвинул альтернативное решение: купаться, разбить палатку и не ходить ни к какому вулкану, тем более, что это опасно. В конце концов, немного поплакав, она согласилась с большинством голосов.

На северо-восточной окраине посёлка сотовая связь пропала. Мы же начали неспешный подъём по пыльной поросшей высоким камышом дороге, уложенной отполированными вулканическими камнями. Вдалеке за спиной оставалась узкая полоска вулканического пляжа Ficogrande, на котором резвились подростки. Редкий транспорт доставлял посетителей в ресторан "Обсерватория" – L'Osservatorio, примечательный тем, что с его смотровой площадки, сидя за ужином, можно любоваться эффектными извержениями. Мы же, глотая пыль, спотыкаясь о камни, поднимались по спирали к своей смотровой площадке – Бельведер. Под ногами копошились муравьи да черные панцирные жуки, периодически кружили чёрные цикады. Каждые 15-20 минут доносились вулканические взрывы, что сопровождалось взмывающими в небо пепельными облаками. По интенсивности шум можно сравнить с работой самоходной артиллерийской установки на расстоянии пятьсот метров.

Через два часа, измазавшись в пыли и саже, мы добрались до конечной смотровой площадки. Дальнейший подъём по тропе возможен лишь в составе группы с сертифицированным гидом (лишь одна группа за этот вечер пересекла эту запретную черту). Нарушение этого правила грозило всем остальным штрафом в 500┬. Мы не стали рисковать и расположились здесь. Расстелив коврик на металлических пластинах, устроили небольшой пикник. Я сменил объектив фотокамеры на длиннофокусный (100-400). В дальнейшем ещё не раз пожалел о том, что не захватил с собой штатив. Кроме нас ещё десяток французов также были заняты поглощением бутербродов и фотографированием. Взрослые откупорили бутылку вина и салютовали извержениям.

Двенадцать часов пути – это стоило того, чтобы увидеть это чудо света! Лёжа на коврике, смотреть как тонет в море солнечный диск и наблюдать за неведомой силой природы, которая выбрасывает из своих недр жизненное начало. А затем в тишине прислушиваться, как кусочки лавы, превращаясь в камни, катятся с горы по Sciara del Fuco и падают в море. Извержения, оказывается, бывают разными. Одиночными и серийными, с истечением лавы и без, с предвестниками и внезапными, с шумом и без... (почти, как судорожные припадки). Пожалуй, этот вулкан может выступать достойной альтернативой Этне и довольно безопасен. Почти четыре часа мы провели на этой смотровой площадке, наблюдая за вулканом. Подавляющее большинство туристов – французы. Некоторые путешествовали с детьми начального школьного возраста. Почти все встречающиеся нам туристы были с налобными фонариками. У многих в руках трекинговые палки. У нас же чудо техники – мобильный телефон Nokia, который отлично справился с ролью осветительного прибора. Иначе мы бы не вышли из гор без потерь.

Около одиннадцати часов мы начали спуск под непрекращающиеся вулканические залпы. Мне даже показалось, что ночью вулкан более активен. С ресторанной площадки доносились приветственные возгласы отдыхающих. Подумалось о праздновании нового года в здешних местах, сидя на природной террасе.

Вскоре показался наполовину спящий посёлок, в котором горожане также использовали фонарики. Уличное освещение в нём отсутствовало. Лишь свет из окон отдельных вилл, да освещаемые в каменных заборах редкие статуи Девы Марии – вот, пожалуй, и вся иллюминация. Найти ночлег в таких условиях не представлялось возможным. Я разглядывал надписи на стенах, пытаясь найти что-нибудь из аренды, но увы. Ноги устали, плечи горели от солнечных ожогов и тяжёлых рюкзаков, мы были готовы остановиться где угодно. За полночь мы оказались в том же месте, где днём просматривали свои первые апартаменты. Откуда-то вынырнула бойкая сухощавая бабулька, которая жалостливо взглянула на уставшую, чумазую Таисию.

– Дуэ эдулти, уно бамбини? – спросила она, обращаясь ко мне .

– Си, сеньора, уно нотте.

– Сесанта евро, сеньор, бамбини грациас ...

– Грацие.

– Прего, боно нотэ.

Она не поинтересовалась у нас предварительным бронированием и наличием паспортов. Уходя, сообщила, что чек-аут в 10:00, а ключи от номера можно оставить в номере. Номер был шикарный по нашим представлениям. Никакая палатка не могла сравниться с 4-х метровыми потолками, двухместной и одноместной кроватями. В стене за стеклом располагались статуи святых, входные двери служили окнами. Имелись полноценная душевая кабина, спутниковое телевидение, холодильник. Лишь сплит-система была лишней, так как толстые стены выступали архитектурным рефрижератором. Сделали вывод, что здесь можно скрываться от общества, так как попали мы сюда практически инкогнито.

Vulcano.

В прошлом году из-за непогоды мы провели на нём чуть больше часа. В этом году решено остановиться на день. Целебное сероводородное озеро, фумаролы, хороший трекинговый маршрут. Позавтракали в баре на набережной кофе с булочками, понаблюдали за невесёлой уборщицей, подметавшей пол – жительницей эксСССР. Затем купили билеты на рейс перевозчика Usticalines, по маршруту Stromboli-Lipari-Vulcano (проезд с детьми на нём экономичнее, скидка на билет 50%), и в 08:35 отправились в очередное морское путешествие.

Остров Вулкано более освоен цивилизацией чем Стромболи. Здесь уже встречаются полноценные двухполосные дороги и автомобили, имеются парковки, установлены светофоры, работал сетевой супермаркет Conad. Корабли приходят в Porto di Levante (столица острова, кроме неё есть ещё шесть населённых пунктов), набережная которого отдана под сувенирные лавки и кафе. Из особенностей сувениров – это вулканические камни: играющий на солнце чёрными гранёными кристаллами гематит и жёлтая крошащаяся в руках сера (zolfos), а также всевозможные поделки из лавы.

Вторая из особенностей острова – это запах сероводорода, который буквально преследует повсюду (в 200 метрах от порта природное сероводородное озерцо). К нему можно на время привыкнуть, врачи говорят, что он обладает целебными свойствами, особенно при заболеваниях кожи (нейродермит). Но мы этим не страдаем, поэтому, понаблюдав за обмазанными светлокоричневой серной грязью туристами (преимущественно дамы плотной комплекции с детишками) в природном бальнеологическом источнике, воды в котором по колено, остались равнодушными. Температура воды +34ºС, воздуха такая же, входной билет стоит 2┬, душ – 1┬, полотенце – 3┬, можно из озера перейти в море или побродить по дымящейся серной горке. Один раз попробовать и хватит, лекарство следует принимать по показаниям!

Прикупив в Conad молочных продуктов и воды, а у уличного торговца домашних персиков и помидоров (самые вкусные в регионе, но хозяин пытался обмануть на сдаче), направились просто купаться и завтракать на пляжном берегу (пляж наполовину платный и для заплывов неудобен). В планах был поход к кратеру вулкана – Gran Crateri (высота 400 метров). Он заметен ещё с моря по многочисленным фумаролам, извещающим об его активности. Указатели в городе направляли туристов на небольшую горную прогулку к его сердцевине. Асфальт, черный, серый, светлый песок вперемешку с камнями, некоторый дискомфорт от жары и рюкзаков, небольшие капризы ребёнка, два часа – и мы на его вершине. Впечатляла гряда желтых кристаллов серы, из которой исходили горячие струи H2S. Надпись и эмблема черепа со скрещенными костями на чёрном щите перед началом подъёма на четырёх языках предупреждали о токсическом воздействии газа на организм.

Оставив Надю с Таисией поодаль, я всё-таки рискнул приблизиться к ярко-жёлтым дымящимся источникам, чтобы сделать несколько снимков. Когда ещё в жизни представится такая возможность? Вспоминался курс токсикологии и первые симптомы отравления сероводородом. Кажется, это должны быть тошнота, рвота, двоение в глазах и головная боль (видимо, на этот раз доза была лечебной).

Здесь же у вершины оборудована вертолётная площадка и установлены неизвестные мне измерительные приборы на солнечных батареях. В сам кратер мы спускаться не отважились (из него тоже поднималась фумарола), а вот обойти его по окружности – это святое дело. К тому же открывающиеся виды того стоят. Гряда островов Эолийского архипелага, между которыми курсируют катера и яхты, полуостров с детским названием Vulcanello, зеленеющие горные вершины M. Molineddo, M. Maria, белоснежные дома посёлка il Cardo, утопающие в зелени с розовыми островками вездесущей бугенвилии. Затраченный труд и пролитый пот оправдались сторицей. Даже наш ребёнок перестал капризничать и воспринимал этот поход, как развлечение. На спуске мы даже попробовали бежать, по пути приветствуя группы французов "bon juor", и я диву давался, откуда берутся силы у шестилетней девочки (главное, правда, вовремя утолять жажду). Из самой высокой точки кратера нам потребовалось немногим больше тридцати минут, чтобы оказаться на шоссе.

Задерживаться на острове больше не хотелось (здесь также нет кемпингов, но имеется с десяток отелей с довольно высокими ценами). О центре вулканологии, размещённом здесь, мы ещё не знали. Остров несколько уступал по самобытности Stromboli. Из расписания узнал, что ближайший катер отправлялся через час в Мессину. Это несколько упрощало наше возвращение. В ожидании его мы взбодрились кофе с мороженым в приморском кафе, понаблюдав за интернациональной отдыхающей публикой, которая, по-видимому, одна и та же. Единственное отличие от наших мест – это хождение дам с незастёгнутыми ширинками на шортах. Видимо, для соблазна противоположной стороны...

Морской порт и железнодорожный вокзал Мессины находятся в нескольких сотнях метров друг от друга. Здесь на гигантские паромы грузятся автомобили и железнодорожные составы Trenitalia, направляющиеся в Калабрию. Возможно и мы когда-нибудь воспользуемся этой услугой и сплаваем на материк. В завтрашних планах поход на Этну и пикник на природе возле рефьюга, о чём нас предупредил Анжело в смс. "Это будет easy прогулка, продолжительностью два часа, которая завершится пикником!" – написал он в своём смс.

Этна.

К ней можно добираться по шоссе на велосипеде, автобусе, автомобиле, её можно разглядывать с расстояния 50 км или с борта самолёта, но дух её ощущается только, когда по ней идёшь. Это непростое удовольствие – ходить по вулканической лаве, я бы даже подобрал какой-нибудь более выразительный антоним "удовольствию"!

Ничто нас не смущало. В шортах и майках в 7:30 мы загрузились в джип Анжело и направились к вулкану, обсуждая итальянскую культуру и кухню. В горном посёлке Milo, утопающем в яко-синих шарах гортензий, остановились выпить кофе с печеньем. Он знаменит тем, что в июле-августе здесь проходят карнавалы и фестиваль сицилийской культуры. Но сегодня здесь было малолюдно. Редкие посетители забегали выпить кофе за барной стойкой. Самый популярный вид кофе – это эспрессо лунго: 30-40 мл ароматного кофе и чашечка холодной воды для обогащения вкуса каждого глотка (эспрессостоит редко когда дороже 70 центов).

В двух километрах от посёлка, припарковав машину, мы начали несложный подъём. Даже Таисия сегодня не капризничала. Анжело знакомил нас с ботаническим разнообразием вулкана. Ароматный орегано, горная лаванда, сицилийские каштаны, цветущая жёлтыми цветами прямо с кончиков иглоподобных листьев джинестра. Её соцветия используются в парфюмерной промышленности, а сама она играет немаловажную роль в колонизации лавы. Под ногами прошлогодние каштаны да вулканические камушки размером с голубиное яйцо, некоторые из которых застряли в ветках. Но вскоре подлесок закончился, и мы упёрлись в застывшую лавовую гряду, как потом выяснилось – это последствия извержения 1971 года. Комфорт прекратился, и нам предстояло идти по острым камням, кое-где покрытым лишайниками. Таисия стала плакать, так как никакой познавательной цели наш поход для неё не нёс. Сколько идти и где находится рефьюг, я не знал. Её же интересовал вопрос, когда мы поедем к Анджело на дачу. После того как при очередном падении она разорвала свои брюки, я взял её на руки.

По лаве мы пробирались вверх два часа. Я люблю горы и походы, но не до такой степени, как наш спутник. Неоднократно за время трейла оказывался в небезопасных ситуациях, и пара ссадин добавилась на руках-ногах. К полудню мы достигли подлеска, в котором прятался искомый рефьюг (на карте национального парка Этна он не обозначен). Я думал, что у нас должно захватить дух от увиденного. Ничего подобного. Обычный домишко, построенный из вулканических камней без цементирующей склейки, крыша из черепицы, внутри оштукатурено, есть печь, гейзерная кофеварка, нарублена стопка дров, на столе простая посуда. Перед входом колодец из скопившейся дождевой воды с крыши, которой нам предложили умыться. Это и была конечная цель путешествия. Мне показалось, что этот домик принадлежал нашему гиду. Анжело похвастался спрятанным под крышей рефьюга холодным оружием – ржавым мачете вековой давности. Также он предложил сварить кофе из спрятанного в стене пакета. Рассказал, что временами здесь ночует, предложил и нам, но девочкам это не показалось романтичным.

Наблюдать за вершиной Этны не представлялось возможным, так как она скрывалась за грозовыми облаками. После непродолжительного пикника мы начали спуск. Анжело предложил продолжительный, но более лёгкий, так называемый кроссовый путь вниз, что не могло не радовать. Действительно, обратный маршрут пролегал по зарослям цветущей джинестры, под которой таились можжевеловые и терновые кусты вперемешку с вулканическим засохшим чертополохом (это я так про себя обозвал симбиоз ромашки и репейника с шипами розы). Наш гид увлеченно рассказывал об извержении 1999 года, лава которого соседствовала с лавой извержений 1992, 1993, 1971 годов, о том, что огненная река в начале 90-х годов изливалась на протяжении свыше четырёхсот дней и угрожала посёлку Zafferana, отдельные строения которого были уже погребены, и о том, что впервые здесь использовали эксперимент по "тромбированию" лавового извержения (в Катании работает институт вулканологии). Нам было интересно, а поцарапанные ноги и содранная кожа на локтях – ерунда в сравнении с полученными знаниями и ощущениями. В конце пути мы вышли в дубовую рощу, в центре которой раскинул свои кроны трёхсотлетний дуб. Таких дубов я никогда не видел. Его ветки были настолько громадные, что касались земли. Он даже имел персональную, именную табличку "Ilici di Carrinu" – Leccio, из которой следовало, что дерево является национальным достоянием.

Наш "лёгкий" хайкинг завершился через шесть часов. Тело ломило от усталости, ноги зудели от многочисленных царапин, на предплечье – запёкшаяся кровь, подошва кроссовок превратилась в бахрому, голова что-то философски оправдывала. Поездки на "дачу" не последовало, что расстроило Таисию. Анжело предложил завтра съездить к нему собрать урожай, но мы постеснялись и отказались. К тому же у него в планах был ещё один поход – по северному склону вулкана Этны, на высоте 2000 метров, протяженностью десять километров. Я предложил не брать нашего ребёнка, но Анжело заметил, что раз Таисия выдержала этот маршрут, то "прогулка" по северному склону ей будет нипочём. Но опять же, то ли с английским у нас проблемы, то ли он отличался непоследовательностью. Уже не раз обращали внимание на то, что слова у него не совпадали с реальностью (тем, что он делал), и мы всегда ожидали от него сюрприз.

Ничто так быстро не восстанавливает силы, как морская вода. Она, как хороший массажист, расслабляет тело, и вечером, не чувствуя предыдущей усталости, я уже устроил полуторачасовой заплыв, борясь с ветром, волнами и течением.

Randazzo.

Пятничный день посвятили поездке в этот маленький городок на северо-восточном склоне вулкана. Ориентировались преимущественно на прошлогодний совет Чичо – отца Анжело. По летнему расписанию поезда железнодорожной компании Ferrovia circumetnea ходят в направлении Randazzo трижды в день (в пути один час). Вся круговая дорога до Катании вокруг Этны занимает три часа двадцать минут (обычным поездом Trenitalia 35 минут).

Побитое временем и расписанное бомберами тёмно-красное здание вокзала Giarre было закрыто, редкие пассажиры укрывались в тени высоких юкк. С десятиминутным опозданием по узкоколейке подошёл шумящий, свистящий, допотопный дизель-поезд, состоящий из одного вагона-локомотива. Мы погрузились в довольно комфортный внутри салон, оборудованный кондиционером, и по свистку проводника тронулись в путь. Пассажиров было немного, у всех в руках имелись билеты, купленные заранее. Лишь мы да соседствующая пара итальянских туристов ехали "зайцами", но недолго. Проводник выписал нам три полных билета по 3,40┬ до конечной станции.

Временами у меня создавалось ощущение аттракциона, как будто мы едем по детской железной дороге. Минипоезд, минирельсы, министанции, сигнализирующий об отправлениях свистком проводник, который вместе с машинистом выходил на станциях освежиться у питьевых фонтанчиков. День выдался погожий и на протяжении всего пути из окна виднелась вершина Этны, активность которой судя по скромно дымящейся белой фумароле казалась минимальной. Однако эта внешняя обманчивость разительно контрастировала с встречающимися на всём протяжении пути лавовыми завалами, остатками домов. Между ними просматривались сады, виноградники, поля. Поезд периодически распугивал птиц из семейства орлиных да нырял в короткие тоннели.

На конечной узловой станции небольшое столпотворение. Группа туристов из 10-12 человек загромоздила перрон в ожидании поезда на Катанию. С обратной стороны вокзала фаянсовая карта города с перечислением достопримечательностей. Храмы, крепость, музей – одним словом – есть что посмотреть и как провести здесь три часа до отправления следующего обратного локомотива в Giarre.

В маленьком городке время как будто замерло на определённом промежутке. Нет новостроек, рекламы, общественного транспорта. Редкие туристы, кафе, магазинчики "типичных географических" продуктов – prodotti tipici (сыр, колбаса, оливки, сушеные томаты, фисташковый крем, каштановый джем, паста, спагетти) и алкоголя, фарфоровых поделок и местных кукол, многие из которых установлены на балконах горожан. Городскую тишину нарушают лишь проезжающие автофургоны с фруктами и овощами, водители которых через микрофон рекламируют свой товар, да музыка, доносящаяся из автомобилей по развозке мороженого. "В вафельном стаканчике, в бумажной коробочке, в бриоше!" – рекламируют они свой товар. Мы не удержались и купили с лотков слив и винограда, ну а мороженое предпочли пробовать стационарно. Ещё бы, ведь в одноимённом кафе, расположенном на площади перед собором святой Марии, работает Santo Musumeci – чемпион Италии 2005 года по мороженому (судя по фотографии и копии диплома), а его марципаны – это настоящие произведения искусства, выполненные из миндальной пасты (www.santomusumeci.com).

В экскурсионную программу, составленную на ходу, вошло посещение трёх городских храмов, построенных из вулканического камня в XII-XIII веках, в дальнейшем достраиваемых, несколько разрушенных в годы Второй мировой войны: Святой Девы Марии, Святого Николая и святого Мартинко, а также замка, внутри которого разместился археологический музей. Полюбовались на городские крыши с природной смотровой площадки – холма на выезде из города, и это ещё раз подтвердило наш вывод, что он живёт на своей временной оси. К часу все магазинчики стали закрываться на продолжительную сиесту, и мы со спокойной душой, купив билеты в вокзальной кассе (ребёнок бесплатно), отправились в обратный путь.

Ланч в Nunziata.

В пути получил смс от Анжело с приглашением на ланч, который состоится у него на ферме в 17:00. Недолго думая согласились. К тому же интересно было сравнить весеннюю "дачу" и летнюю. Запах мяты настиг ещё в салоне автомобиля. Вообще на Сицилии обостряется чувство обоняния, которое в большом городе притупляется или вытесняется иными стимулами для ЦНС. Свежесть горного воздуха отличается от свежести воздуха прибрежной зоны, которая в свою очередь отличается от жилых кварталов или шоссе. Но лишь когда переходишь из одной зоны в другую, эти отличия становятся явными.

В качестве подарков мы привезли для его родителей спортивную футболку, шоколад и украинскую водку с перцем и мёдом, а на общий стол домашнее печенье и японский чай – гиокуро. Пожилая чета тепло приветствовали нас, поцеловав каждого дважды (в этом году их браку исполняется 63 года). Обменявшись новостями, мы ушли на экскурсию по участку (думаю, что он был не менее пяти гектаров), которую нам преподнёс Анджело. Я предполагал, что ему нравится сельское хозяйство и работа на земле, но только сейчас осознал масштабы его хобби.

– Вот плантация манго, которую я посадил два года назад! – по-научному комментировал он, указывая на десяток метровых деревьев, заботливо окружённых бамбуковым штакетником, – вот прошлогодняя папайя... я её специально посадил под каменной стеной, чтобы закрыть от холодного горного воздуха... а это личи. Дорогое удовольствие, росток мне обошёлся в 40┬, но оно того стоит! Видите, зреет два плода... – бережно приподнял он две зелёные горошинки, – вы знаете, что такое личи?

– Конечно! Красная кожура, белая мякоть, коричневая косточка, произрастает в Африке, на острове Мадагаскар! – как на экзамене отвечал я.

– А здесь у меня бразильский орех, – это эксперимент по его выращиванию на острове, – указал он нам на маленький нежно-зелёный кустик.

– Анжело, а в каком соотношении у тебя растут киви? – пытался поджучить хозяина я, не наблюдая признаков плодов на вьющихся ветвях, образующих уютную беседку.

– Пять женских и две мужские особи, – уверенно ответил он, – в этом году что-то неурожай у них.

Далее он познакомил нас с опытами по селекции и скрещиванию лимона с апельсином, которые они проводили совместно с отцом. На спиле ствола лимонного дерева были аккуратно прикреплены изолентой одно-двухметровые ветки апельсина. Мне вспомнились эксперименты моего дедушки, который скрещивал подобным образом яблоко с грушей и персик с абрикосом.

– Вот, видите, на этой веточке апельсина появились колючки-шипы, она маложизнеспособна, её надо отрезать! А вот эти две прижились хорошо, из них будет толк!

– А что вы делаете с урожаем лимонов? – поинтересовался я, так как насчитал не менее трёх десятков деревьев, которые плодоносили на протяжении года.

– Немного себе оставляем, но большую часть сдаём на завод в Calatabiano, где из них готовят концентрат, используемый в пищевой промышленности и при изготовлении лимончелло (итальянский ликёр), сока, красителей, ароматизаторов.

"Видимо, на заводы уходят и полтонны винного винограда и центнеры авокадо с оливками" – подумал я про себя, а я ведь так и не знаю, кто он, наш итальянский друг: арендодатель, спасатель, фермер или пенсионер? Почти на все вопросы дотошного хозяина мы смогли ответить и распознать деревья и кусты. Благо, что путешествия расширяют любознательность, а кое-что из флоры субтропиков и тропиков произрастает у меня на подоконниках в кабинете и дома. Лишь на сладких коричневых стручкоподобных плодах "карруба", привезённых из Австралии, я прокололся, так как не знал ни английского ни русского эквивалента.

Маракуйя, кивано, питахайя, гуава, чиримойя, пепино, тамарил – удивляло, что они прижились в субтропических широтах, да к тому же высота участка была не ниже 600 метров над уровнем моря, и если ещё учесть и "капризы" вулкана. Кроме "гостей" из других широт на участке привычно росли всевозможные цитрусовые, гранаты, хурма, яблоки, груши, сливы, персики, черешня, авокадо, инжир, миндаль, грецкие орехи, каштаны, оливки. Всё это хозяйство обеспечивалось полуавтоматической системой орошения. К каждому кустику баклажана, к каждому деревцу лимона, к каждой грядке салата от громадного бетонного многокубового резервуара проведены чёрные пластиковые трубы, которые полуавтоматически включались в определённые часы.

– А в прошлом году у меня выросла тыква массой в сорок килограммов, мы её поднимали вдвоём с братом. А вот с клубникой не повезло, урожай через год, поэтому я её не развожу и оставил лишь в клумбе для красоты... А вот черешню собрать не успел! – отвечал он на мой немой вопрос по поводу засохших ягод, – она так быстро созрела, что когда я приехал, она вся высохла... А здесь из камней я выложил свои инициалы, чтобы с неба видно было, кому он принадлежит, – указывал Анжело на метровые буквы "АР".

– Может тебе и вертолётную площадку ещё оборудовать? – пошутил я.

– Тяжело приходится, сыну неинтересно, старший брат часто занят, вот мы с отцом и трудимся целыми днями... Вот что ещё хотел показать. Это камень от лавы последнего извержения, – приподнял он увесистый крупный чёрный камень, – а это доисторические залежи Сицилийского моря, в которых застыли древние его обитатели, – показал он белый крошащийся известняк с вкраплениями ракушек, – эта экспозиция посвящена философскому единению нового и старого.

Удивлению не было границ. Следующим этапом "ланча" был сбор урожая цитрусовых для сока, помидоров, зелени для салата и персиков для сангрии, а также ореховых листьев для барбекю из рыбы и совместное приготовление. Пожилые сеньоры были заняты мелкой рыбёшкой mascolini – нечто среднее между мойвой и килькой, которую они заботливо прокалывали самодельными деревянными шпажками, посыпали панировочными сухарями и специями, оборачивали в чистые листья грецкого ореха, а мужчины укладывали их на металлическую решётку. На Сицилии эту рыбу почитают, из расклеенных на стенах домов афиш я узнал, что в ночь с 29 на 30 июня в Рипосто состоялся одноимённый праздник-карнавал.

Постепенно съезжались гости, которые привозили с собой приготовленные дома закуски, сладости, вино, напитки. У двух пар жёны были англоговорящие и поэтому этот интернациональный язык доминировал за столом. Не скажу, что я хорошо всё понимал, так как навыки беглой речи и восприятия у меня утратились, но основное было понятно. Политика, путешествия, работа, дети, здоровье. Складывалось впечатление, что смысл ланча – это общение и обмен новостями и еда здесь занимает вторичное место. Вскоре хозяин вынес большой пластмассовый таз, из которого черпаком разливал домашнюю сангрию с фруктами в пластиковые стаканчики, – это был своеобразный аперитив. Анджело увёл новую партию гостей на экскурсию по своим владениям. За стол мы сели уже затемно. Четырнадцать человек из четырёх стран, в большинстве своём обладающие итальянскими корнями, собрались на ферме, чтобы поужинать.

– Бон апетито! – говорил хозяин.

– Бон апетито, – вторили гости.

В этот вечер не было произношения тостов, соударений пластиковыми стаканами с вином или вопросов: "Почему не пьёшь до дна, ты меня уважаешь?" или отговорками: "Я не пью, потому что болею... за рулём... закодирован...". Всё довольно свободно, минимум ритуалов и без вмешательства во внутренний мир гостей. По кругу передавались блюда, периодически подавалась запечённая в ореховых листочках "мойва" – героиня сегодняшнего стола, каждый сам для себя решал вопрос с питьём.

После горячих блюд и закусок последовали домашние фрукты, арбуз, сладости из пекарни городка Nunziata, наш российско-японский чай, кокосовое печенье. Чичо угощал своими домашними ликёрами из фенхеля, фикодиндии (плодов кактуса), артишоков, дыни, поданными из морозильной камеры. Старший брат Анджело достал из холодильника и запотевшую бутылку Немирофф. Одна из сеньор сравнила её с граппой, другая поморщилась при виде 40º на этикетке, мужчины продегустировали маленькими глотками, каждый по своим ощущениям, новозеландский врач-анестезиолог запил её сангрией, несмотря на мои предостережения. "Эх, не умеют пить они водку!" – с грустью подумал я, но не стал обучать: "а может это и к счастью. Не бывает у них морозов и снежных зим!"

В одиннадцать часов ланч завершился коллективным фотографированием, сбором пластиковой посуды и отъездом на автомобилях. Не знаю, какая норма в промилле существует в итальянском законодательстве и есть ли поправка на сицилийские традиции, но думаю, что большинство шофёров слегка её перешагнули. Хотя, как было подмечено, сицилийцы, что пешеходы, что автомобилисты довольно прохладно относятся к соблюдению правил дорожного движения, как и вообще к правилам.

– See you again!? – то ли с вопросом, то ли утвердительно, пожимая руку, сказал напоследок 87-ти летний Чичо.

– See you again! – утвердительно ответили мы, – до скорой встречи!

Домой приехали в хорошем расположении духа, как будто побывали в гостях у бабушки с дедушкой, которые напоследок ещё передали корзину с лимонами, грейпфрутами и томатами.

Mascali, суббота.

День пляжного отдыха. Тренировка, пляж, сон, ещё одна тренировка, магазин, кондитерская, ночной рынок. В выходные дни городок преображается и заметно оживляется. Почти все прибрежные улочки заполнены автомобилями. На платных автостоянках вдоль шоссе мест не хватает, несмотря на стоимость услуги – 80 центов в час. На пляжной полосе отдыхающие располагаются в 5-6 рядов, к ним добавляется усиленный десант торговцев – индусов. Во дворах шумят дискотеки, сицилийцы обожают караоке. Весь квартал превращён в гигантскую танцплощадку, басы которой заглушают настольное радио.

На ежесубботнем ночном выездном рынке (организованном на перекрытой улице в хуторе Fondachello с 14:00 до 24:00) бойкая торговля китайским ширпотребом, дачной посудой, текстилем, косметикой с фиксированными ценами по 1┬, по 3┬, фруктами, овощами, сырами, колбасами, копчёными оливками, баклажанами, запечённым луком и даже светильниками с абажурами. Цены меньше магазинных на тридцать-пятьдесят процентов, но встречаются подделки известных итальянских модных брэндов. Здесь тоже довольно шумно – продавцы-зазывалы, наперебой скандируя свои речёвки, стремятся перекричать друг друга, оповещая покупателей о "беспрецедентных скидках и ценах". Мне эта торговля напомнила цирковое представление. Поторговавшись немного, я купил тёрку, чашку, нож-овощечистку. Также не смогли пройти мимо ароматных сыров, колбас, булок горячего хлеба – panini, пахнущих сквозь пергаментную бумагу (черствеет на третьи сутки), и, конечно же, даров полей, садов. Вечернее небо посёлка традиционно освещалось сполохами фейерверков и салюта из петард. Наутро следующего дня практически ничего не напоминало о том, что здесь был рынок, лишь шестьдесят четыре номерка на асфальте, как будто оставшиеся от игры в классики.