Текст книги "Конрад Аденауэр - немец четырех эпох"

Автор книги: Всеволод Ежов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Нужно более тщательно прикрывать секретные документы – иначе их могут принять за обеденное меню.

Аденауэр не стал отрицать обмана. Весело рассмеявшись, сказал:

– Обязательно учту ваше замечание.

Вспоминал Штраус и еще об одном случае. На заседании фракции ХДС/ХСС в бундестаге Аденауэр, выступая, пояснил, что слово «фракция» происходит от латинского «фракцио» – соединение, и призвал депутатов к сплоченности и единству. Штраус после заседания объяснил канцлеру, что это слово означает прямо противоположное: раскол парламента на различные группы. Аденауэр, выслушав, с достоинством сказал:

– Господин Штраус, да ведь кроме вас этого никто не заметил.

В октябре 1950 года произошло объединение земельных организаций Христианско-демократического союза в федеральную партию. ХДС обрел центральный секретариат и все иные структуры общегосударственного значения. На съезде в Госларе без какой-либо конкуренции Аденауэра избрали председателем. Посты канцлера и главы влиятельнейшей партии открывали путь для реализации внутриполитических целей и внешнеполитических концепций. Авторитет Аденауэра в стране и за ее пределами быстро рос.

В печати участились сопоставления Аденауэра с Бисмарком. Писали, что Аденауэр подражает «железному канцлеру».

Однако известный немецкий историк Голо Манн видит мало общего у двух крупных деятелей. Разве что их доверие только к самим себе, а не к народам. Бисмарк действовал эмоционально, вдохновенно и часто авантюристически. Аденауэр служил образцом трезвого рассудка, взвешенности и осторожности. На Бисмарка наложило печать его происхождение и положение богатого юнкера со всеми привилегиями, вытекающими отсюда. Аденауэр сам пробивал путь наверх, являл пример трудолюбивого, усердного бюргера. Бисмарк отличался болезненностью, страдал от нервозности, жил беспорядочной жизнью и рано растратил силы. Аденауэр – само воплощение упорядоченности в работе и быту, физического и духовного здоровья.

Аденауэр никогда не называл Бисмарка выдающимся деятелем. Однажды на прямой вопрос журналиста он ответил, что Бисмарк проводил последовательную внешнюю политику, но весьма плохую внутреннюю. Он преследовал социалистов и тем самым разжигал у них враждебность к государству, что обернулось весьма дурными последствиями. Бисмарк преследовал и католиков. Если бы того и другого не было, партийно-политические дела в Германии развивались бы по-другому, более спокойно.

Требовательность к себе, самодисциплина позволяли канцлеру жестко требовать большей отдачи от министров, помощников, технических работников. Он вставал рано в любое время года и при любой погоде. В шесть часов утра начинал работать – знакомился со свежей информацией, доставленной к этому времени из Бонна. С семи часов говорил по телефону и диктовал личному секретарю. Около девяти часов отправлялся на машине во дворец Шаумбург.

Программа дня в рабочей резиденции намечалась заранее. Аденауэр наперед знал, что будет делать весь день. Тщательно готовился к приему посетителей, изучая подготовленные справки по вопросам, которые предполагалось затронуть. В дни заседаний кабинета министров, проходивших с 10 до 13.30, утренние часы посвящал только тем делам, которые стояли в повестке дня заседания. В иные дни с утра читал документы, диктовал письма и указания, совещался с ближайшими сотрудниками, принимал немецких и иностранных посетителей.

За его рабочим кабинетом оборудовали небольшую комнату, где можно было перекусить и отдохнуть. Если того требовали дела, от отдыха отказывался.

Во второй половине дня встречался с министрами, парламентариями, журналистами, промышленниками, профсоюзными руководителями. У Аденауэра не было категорий и групп людей, которых он исключал из общения, кроме заведомых экстремистов любого толка. Охотно беседовал с теми, кто придерживался отличных от его политических взглядов.

Ближе к вечеру любил совершать небольшие прогулки по дорожкам дворцового парка. Обычно приглашал пройтись руководителя ведомства канцлера, чтобы обсудить ближайшие дела.

Секретариат и сотрудники работали сменами, четко, без излишней торопливости и суеты. Из трех обычно молодых секретарш две постоянно находились на рабочих местах, готовые к диктовкам и различным поручениям.

Срочные дела Аденауэр решал немедленно. Докладные записки принимал лишь краткие и предельно ясные. Крупными буквами писал на них: «Согласен. А.» или делал на полях замечания и дополнения. К документам проявлял предельное внимание, подчас въедливость, полностью концентрировался даже при решении малых дел.

Если возникали непредвиденные обстоятельства, ход работы в корне менялся. Легкий на подъем Аденауэр выезжал на незапланированную встречу или мероприятие, отложив в сторону несрочные документы и отказавшись от отдыха.

Работа затягивалась обычно до глубокого вечера. На поздние часы намечались беседы с политическими помощниками, посещение дипломатических приемов, партийных собраний. Возвращался домой в будние дни около девяти часов. Случалось, задерживался и до полуночи. Независимо ни от чего утром вставал в обычный час.

После давней автомобильной аварии Аденауэра временами мучили головные боли. Это, однако, не меняло его рабочего ритма и оставалось незамеченным для окружающих.

Первую половину дня в субботу и воскресенье Аденауэр проводил в Рёндорфе за письменным столом. Остальное время посвящал внукам и саду. Любил постоять перед картинами. По настроению слушал классическую музыку или читал стихи поздних романтиков Эйхендорфа и Гейне. Перед сном, чтобы освободиться от деловых размышлений, брался за легкие детективы.

Каждое воскресенье Аденауэр отправлялся к мессе. Всю жизнь он оставался глубоко верующим человеком, но не был католиком-догматиком, уважал веру других. Как-то сказал протестанту Пфердменгесу:

– Ты сейчас пойдешь в свою церковь, а я – в свою, а после мы встретимся и продолжим дружескую беседу.

Во время предвыборных кампаний, партийных съездов или иных крупных политических акций от привычного распорядка дня не оставалось и следа. Аденауэр мог целыми днями в машине или в поезде разъезжать по стране, выступая по несколько раз в день, встречаясь со многими людьми. В одной из поездок у него состоялся такой диалог с шофером.

– Вы не могли бы ехать быстрее? – спросил Аденауэр.

– Мы и так едем 140 километров в час.

– Я не спрашиваю, какая скорость, а спрашиваю, можете ли ехать быстрее?

Шофер покачал головой и сильнее нажал на акселератор.

Окружающие привыкли к подтянутости, свежему виду, безупречной одежде Аденауэра, как и к ровному поведению, невозмутимому спокойствию.

О возрасте канцлера обычно и не вспоминали. Его физические силы с годами, казалось, не убывали.

Глава XI
Немецкое чудо

В воспоминаниях, речах и интервью Аденауэр практически не использовал термин «немецкое чудо» или «экономическое чудо», хотя им пестрели и немецкие газеты, и печать многих других стран. Так обозначали мощный экономический подъем, который пережила Западная Германия в конце 40-х – начале 50-х годов и который вывел ее в число наиболее процветающих европейских государств.

Аденауэр считал экономический рост нормальным результатом деятельности правительства и граждан страны. В беседе с журналистами он сказал, что не стал бы называть его чудом, ибо Господь Бог не горазд на чудеса для немцев.

Отцом «экономического чуда» многие считают министра экономики Людвига Эрхарда. С этим можно согласиться, правда с серьезными оговорками. Теорию социального рыночного хозяйства, обусловившую поступательное развитие экономики, разработал Эрхард. Но она осталась бы теорией, если бы канцлер Аденауэр не обеспечил необходимые условия для ее претворения в жизнь.

Канцлер не питал симпатий к Эрхарду. Он ценил его как экономиста. Но считал слабым политиком и государственным деятелем. Аденауэр целиком отдавал себя работе. Министр экономики был далек от аскетичного упоения государственными делами, ценил жизнь во всех ее проявлениях.

Полный, благодушный и веселый, он являл противоположность суровому и осторожному, всегда подтянутому канцлеру. Один из сотрудников министерства экономики заметил: Аденауэр считал людей злыми, если не будет доказано обратное, а Эрхард – добрыми, если они не проявят себя иначе.

В детали функционирования рыночного хозяйства Аденауэр не вникал. Он опирался на глобальный экономический опыт, особенно американский, сделавший страну богатой и благополучной. В жарких схватках с социал-демократами, требовавшими введения планового хозяйства, он отстоял теорию Эрхарда и открыл ей путь. Эрхарду оставалось лишь идти по этому пути под опекой и защитой канцлера, принимавшего на себя наскоки противников рыночной экономики. Впрочем, социал-демократы перед лицом начавшегося экономического подъема отказались от защиты планового хозяйства. Их критика стала носить иной характер – не против «социального рыночного хозяйства», а против отдельных методов его внедрения.

Западногерманская промышленность не подверглась серьезному демонтажу. Аденауэру удалось доказать, что уничтожение основных промышленных отраслей не только обернется катастрофой для немцев, но принесет потери победителям, ибо им не с чего будет брать репарации.

В плане Маршалла Аденауэр увидел спасительный якорь для немецкой экономики. Он настойчиво проводил мысль, что немецкая промышленность, восстановленная и процветающая, станет основой благополучного развития и Западной Германии, и европейских соседей. У Англии, Франции и других европейских стран сохранялись традиционные опасения в отношении немцев. Лидеры же Соединенных Штатов поверили в Аденауэра, оказали ему доверие. В результате Западная Германия получила по плану Маршалла значительно большие ассигнования, чем другие европейские страны.

Побежденная Германия являла собой прекрасный рынок сбыта. Население в предвоенное и военное время не получало всего необходимого от промышленности, работавшей на войну. Хаотичные первые послевоенные годы и вовсе привели к полному обнищанию. Спрос на самые различные товары был чрезвычайно велик.

В стране имелись значительные резервы рабочей силы. До последних дней войны, даже в период тотальной мобилизации, нацистское правительство не призывало в армию высококвалифицированных рабочих, занятых в основных отраслях промышленности. После войны рабочая армия Рура и других промышленных районов Западной Германии пополнилась миллионами переселенцев из восточных областей бывшего германского рейха. Годы нужды и голода делали как местных рабочих, так тем более переселенцев весьма сговорчивыми в отношении оплаты труда. По выражению немецкого экономиста Бадштюбнера, рабочие были готовы продавать свою рабочую силу за бутерброд.

Итак, наличие производственных мощностей, обширного внутреннего рынка сбыта и избыточной и дешевой рабочей силы в сочетании с финансовыми вливаниями из Соединенных Штатов создавали благоприятные факторы для промышленного подъема. Необходимо было лишь правильно всем этим распорядиться.

Аденауэр решительно поддерживал Эрхарда, когда тот увязывал развитие промышленности с ростом жизненного уровня населения. Взаимозависимость данных факторов составляла суть социальной рыночной экономики. Каждый год приносил не только увеличение валового национального продукта, но и пропорциональное повышение покупательской способности населения. Происходило это не стихийно, а регулируемо. Правительство, используя экономические рычаги (налоги и т. д.), направляло инвестиции в нужном направлении. Следило за ростом заработной платы и социальных выплат. Проводило строжайшую финансовую экономию, не допуская инфляционных явлений.

Канцлер не ошибся и в выборе министра финансов. Баварец Фриц Шефер стал нарицательной фигурой в стране, символизирующей предельную бережливость и скупость. Говорят, что беседу с посетителями в своем кабинете, кто бы ни пришел, Шефер начинал словами:

– Денег нет и не предвидятся.

Выбить у него лишние ассигнования было невозможно. Перед его решимостью защитить бюджет пасовал подчас сам Аденауэр. Однажды он пытался убедить Шефера произвести незапланированную выплату в долг. Тот решительно отказался.

– Долг мне никто не выплатит, – заявил непоколебимый баварец. – За мной, как раньше за обер-бургомистром Кёльна, не стоит прусский министр финансов, который не раз спасал обер-бургомистра от финансового краха.

Аденауэр не нашел, что ответить. Покачал головой и отпустил министра финансов восвояси.

Шефер не допускал эмиссий, выходящих за рамки бюджета. Немецкая марка постепенно превратилась в одну из самых крепких мировых валют, на которую стали равняться валюты многих других стран. Аденауэр любил повторять, что не бывает хорошей экономики без здоровых финансов, как не бывает здоровых финансов без хорошей экономики. Они тесно взаимосвязаны друг с другом.

Значительная часть капиталовложений осуществлялась при наблюдении или непосредственном участии правительства. Умелая инвестиционная политика привела к быстрому возрождению и развитию основных промышленных отраслей. На полную мощность заработали химические предприятия, металлургические и машиностроительные заводы концернов Клёкнера, Хёша, Маннесмана, Тиссена, Круппа, электротехнические концерны Сименса и АЭГ. На их основе бурно развивалась легкая и перерабатывающая промышленность, насыщая внутренний рынок необходимыми товарами. Правительство содействовало развитию средних и малых предприятий, всячески поощряло конкуренцию как предпосылку дальнейшего промышленного роста. Система налоговых привилегий давала предприятиям возможность значительную часть прибылей использовать для технического обновления, для внедрения в производство новейших научных достижений.

Правительство уделяло особое внимание экспорту промышленной продукции. С 1950 по 1953 год оно осуществило несколько специальных программ по финансированию предприятий, работавших на экспорт. Брало на себя часть риска по торговым операциям, шло на прямое финансирование из бюджета крупных экспортных мероприятий, предоставляло налоговые льготы.

Экспорт стал одним из базисных факторов развития экономики. Федеративная Республика постоянно имела положительный торговый баланс. Быстро росли золотые и валютные запасы страны.

Постепенно создавалась эффективная антимонопольная система. Законодательство не запрещало монопольные объединения, но карало за ограничение конкуренции. Попытки монопольного овладения рынком, необоснованного завышения цен пресекались суровыми штрафами и рядом других экономических мер.

В 1950 году Федеративная Республика достигла уровня производства довоенного 1939 года (в сопоставимых территориальных пределах). В последующие годы экономика развивалась бурно. К 1956 году промышленное производство удвоилось по сравнению с 1950 годом, а в 1962 году – утроилось. По темпам западные немцы опередили Соединенные Штаты, Канаду и все европейские страны.

Поднималось сельское хозяйство. Оно достигло довоенного уровня, а к 1953 году и значительно превзошло его.

В обществе постепенно складывалось устойчивое положение. К середине 50-х годов безработица сошла на нет. На западногерманских предприятиях стали появляться иностранные рабочие из Италии, Турции, Югославии. Неуклонно росла заработная плата рабочих и служащих, пенсии для пожилых. Рост заработной платы и пенсий превышал рост цен и налогов. Реальные доходы населения увеличивались.

Аденауэр принимал меры для создания в стране стабильной системы пенсионного обеспечения. Она должна была охватывать не только лиц наемного труда, то есть рабочих, служащих, чиновников, но и людей свободных профессий, особенно научных работников. Страна и ее народ только тогда пойдут по пути прогресса, не раз указывал канцлер, когда будут достойно обеспечены ученые, изобретатели, деятели культуры и искусства.

На одной из пресс-конференций Аденауэр выразил озабоченность тем, что ученые, преподаватели, медицинские работники мало зарабатывают.

– Зачем молодому человеку получать высшее образование, если каменщик все равно получает больше, – говорил он. – Медицинские сестры уходят из клиник и больниц, ибо секретаршами на фирме они заработают значительно больше.

– Где же выход? – раздался вопрос.

– Нужно поднимать заработную плату. И не только это. Население только тогда почувствует уверенность в жизни, когда накопит собственность и будет меньше зависеть от заработка. Создать такую собственность, а вместе с ней и широкий средний класс – одна из важнейших задач.

Еще до того как стать канцлером, Аденауэр придавал первостепенное значение проблеме жилья. Военные разрушения, переселение людей с Востока требовали срочного инвестирования в жилищное строительство. Правительство приняло соответствующую программу. В строй вводились новые и новые жилые дома. Если в 1949 году было построено 215 тысяч квартир, то в 1951 году – 410 тысяч, а в 1956 году – 559 тысяч. Счет велся именно на отдельные квартиры, а не на квадратные метры, ибо немцы даже в самые худшие времена не знали, что такое коммунальная квартира. Примерно половина новых квартир были социальными, то есть предоставлялись населению по пониженным ценам.

В 50-е годы широкое распространение получило строительство небольших домов-коттеджей для одной семьи. Их заселяли представители среднего класса, включая и рабочих. По темпам жилищного строительства Федеративная Республика значительно обогнала ведущие западные страны. Начали решаться такие проблемы, как отделение жилых районов от деловых, производственных и торговых, создание поселков-саттелитов с необходимой инфраструктурой и сетью транспортных коммуникаций, позволяющих быстро добираться до работы, торговых и культурных центров.

В результате экономического скачка многократно возросли прибыли предприятий. Они не омертвлялись, а шли на новые инвестиции, на повышение заработной платы и взносов в пенсионные фонды. Увеличение валового национального продукта неизбежно влекло и увеличение фонда заработной платы, что фиксировалось законодательным путем. На промышленных, строительных и иных предприятиях складывались разнообразные формы поощрения рабочих и служащих за счет прибыли. Преподносились денежные и иные подарки к Рождеству, в дни юбилеев и семейных праздников. Выделялись кредиты на приобретение квартир и коттеджей. Оказывалась финансовая помощь для поездки в отпуск, на обучение детей. Предприятия строили столовые, заводские кухни, места общественного пользования. Давались деньги на проведение культурных и спортивных мероприятий, на организацию библиотек, кружков хорового пения, спортивных клубов, заводских оркестров, театральной самодеятельности.

Не обходилось и без конфликтов между работодателями и лицами наемного труда. Умирали старые отрасли промышленности, нарождались новые. Рабочие теряли работу, требовалась профессиональная переквалификация. Менялись места жительства. Люди несли убытки, подчас весьма серьезные. И тут веское слово говорили профсоюзы. Предприниматели не могли не считаться с ними. Правительство впрямую не брало на себя роль арбитра, но содействовало созданию согласительных органов, в которых и решались трудовые конфликты. До забастовок дело доходило редко.

Уже в первый срок канцлерства Аденауэра начал наглядно реализоваться тезис Эрхарда об обществе всеобщего благосостояния. Социальная рыночная экономика заработала на полную мощность. Немцы в Западной Германии выходили не только из материальной нужды, но и из угнетенного состояния побежденных и униженных. Они воочию видели результаты экономического подъема, непосредственно ощущали государственную политику социальной поддержки. Успешное внедрение в Федеративной Республике правовых и демократических норм жизни вызывало уважение и доверие к немцам в соседних странах.

«Старик с Рейна» стал самой популярной личностью в стране. Дебаты в бундестаге по внешнеполитическим вопросам, резкая подчас критика оппозицией шагов Аденауэра на международной арене не снижали его авторитета и популярности: жизнь немцев улучшалась, повышалась общественная стабильность – это в сознании простых людей перевешивало все остальное.

Исследователи немецкого «экономического чуда» выявили множество причин бурного подъема страны. Все сходятся во мнении, что в его основе лежали правильно выбранный экономический курс и плодотворная политика правительства. Аденауэр и Эрхард сумели отбить все атаки оппозиции на социальную рыночную экономику. Они устояли перед требованием национализации основных отраслей промышленности и введения государственного планирования, отстояли частную собственность и свободу предпринимательства, основанную на конкуренции. Собственность, мелкая и крупная, одинаково свято защищалась силой закона. Предпринимательство поощрялось всячески, и прежде всего умелой налоговой политикой. Позднее производители, особенно крупные, будут обложены высокими налогами. На стадии же становления им давались всевозможные льготы. Главное – производить, наполнять рынок товарами, заполнять потребительские бреши, возникшие после войны.

Немаловажным было и то, что немецкие предприниматели, руководители крупнейших концернов поддержали курс правительства и действовали в его рамках энергично и продуктивно. Они сумели поднять капиталистическое хозяйство на новый уровень, где оно приобрело социальную направленность – экономический рост неизбежно влек за собой рост жизненного уровня всего населения. Понятие эксплуатации рабочих ради получения максимальных прибылей ушло в прошлое. Предприниматели и работники наемного труда стали партнерами в производственном процессе. Их связывали общие интересы. Предпринимательский успех положительным образом отражался на всех. Предприятия выпускали «народные акции», которые охотно приобретали рабочие и служащие. Они, таким образом, становились участниками распределения прибыли.

В начале 50-х годов начал активно обсуждаться вопрос об участии рабочих в управлении предприятиями. Руководство Объединения немецких профсоюзов разработало проект закона «О реорганизации немецкой экономики». Он предусматривал, что на крупных предприятиях угольной и металлургической промышленности наблюдательные советы, призванные контролировать общее развитие производства и финансовую отчетность, должны состоять из пяти представителей акционеров и пяти рабочих. Одиннадцатый член избирается этими десятью. Из трех членов правления предприятия один должен назначаться от рабочих, так называемый рабочий директор.

Правительство поддержало инициативу профсоюзов. В январе 1951 года Аденауэр пригласил во дворец Шаумбург предпринимателей и профсоюзных руководителей. На совещании согласовали проект закона для внесения его в бундестаг.

10 апреля 1951 года дебаты в бундестаге затянулись до полуночи. Депутаты от СвДП и Немецкой партии – коалиционные партнеры ХДС/ХСС – выступили против принятия закона, считая, что он урезает права предпринимателей и затормозит развитие производства. Закон приняли голосами ХДС/ХСС и СДПГ. Правящая и основная оппозиционная партия оказались вместе, ибо понимали, что создается структура, отвечающая новым условиям экономического и общественного развития.

Позднее участие рабочих в управлении предприятиями было распространено практически на всю производственную сферу. Опыт немцев оценили и стали перенимать в других западных странах. Капитализм все более отчетливо демонстрировал прогрессивные черты, уходил от эксплуататорской сущности и двигался к обществу всеобщего благосостояния, по терминологии Эрхарда.

В экономическом подъеме сыграли свою роль и некоторые национальные черты немцев: их трудолюбие, организованность и дисциплинированность, умение считать деньги, не пускать их на ветер. Правительство не только поощряло накопление собственности, но и создавало необходимые условия для этого. Лицам, приезжавшим с Востока, оказывалась стартовая помощь, а дальше уже действовали их трудолюбие и целеустремленность.

Прекрасный пример дали несколько тысяч немцев, переселившихся из чешского города Яблонца, знаменитого своей бижутерией. В маленьком баварском городке Кауфбойрен им выделили для жилья заброшенные солдатские казармы. Переселенцы, среди которых оказалось много мастеров по бижутерии самого высокого класса, взялись за дело. Через десять лет недалеко от Кауфбойрена существовал Новый Яблонец с десятитысячным населением, своими церквями, школами, спортивными сооружениями. В нем действовало около 500 малых предприятий по производству бижутерии. Ее экспорт приносил высокий доход производителям и немалые суммы государству. Когда одного из владельцев предприятия спросили, как ему удалось встать на ноги на новом месте, он просто ответил:

– Мне не мешали.

В ответе глубокий смысл. Разумная человеческая потребность добиться благополучия не натолкнулась на бюрократические препоны. Курс Аденауэра, практические шаги правительства, хорошо продуманное законодательство давали немцам возможность делать то, что они лучше всего умеют, и тем самым обогащать себя и страну.

В начале 50-х годов проблема устройства беженцев с Востока, обеспечения их жильем и работой стояли крайне остро. К тому же не ослабевал поток переселенцев в западные области из ГДР. Их прибывало по 30–35 тысяч в месяц.

Франсуа-Понсэ в очередной беседе с Аденауэром как бы шутя сказал:

– Беженцев засылают в Федеративную Республику, чтобы создать, господин канцлер, нерешимые проблемы.

– Согласен. Это – старая идея Сталина, – серьезно заметил Аденауэр.

– Может быть, следует закрыть границы с ГДР?

– Такой шаг невозможен, – подумав, сказал Аденауэр. – Правительство сумеет интегрировать беженцев в производственный и общественный процесс.

В свое время Аденауэру не удалось исключить из списков на демонтаж завод в Вольфсбурге, производивший знаменитые автомобили «фольксваген». Англичане вознамерились прибрать завод к рукам. Однако их профессиональная экспертиза пришла к выводу: предприятие разрушено на две трети, машины, производившиеся на нем, не отвечают современным требованиям, производство окажется нерентабельным. Англичане отказались от завода.

Правительство Федеративной Республики радостно восприняло это решение и немедленно начало восстановительные работы. Уже в 1950 году завод выпускал ежедневно по триста горбатых малолитражек, прозванных «жуками», а через несколько лет каждый день с конвейера сходило их по несколько тысяч. Простая, экономическая, безотказная машина широко пошла на экспорт. В автомобильной супердержаве – Соединенных Штатах – в 50-е годы покупались десятки тысяч «жуков», которые теснили на рынке традиционные «форды», «шевроле», «бьюики».

Кто-то из журналистов подбросил фразу: немец любит потеть. Это верно только в том смысле, что немецким рабочим присуще честное и уважительное отношение к труду. Среди них крайне редко встречаются те, кто предпочитают бездельничать и мало получать. Рабочие психологически настроены на хороший труд и приличный заработок. В годы Аденауэра они видели, что страна и ее хозяйство поднимаются, жизнь становится упорядоченнее и лучше по всем параметрам. Обилие товаров дает возможность разумно истратить заработанные деньги.

С другой стороны, и предприниматели, и рабочие отвергали потогонную систему. Трудовой процесс хорошо продумывался и рассчитывался. Его ритм давал оптимальные результаты, сводил до минимума брак и потери. Немецкие рабочие не понимали, зачем нужно перевыполнять установленную норму. Да и предприниматели того не требовали. Если для заданной на сегодня сборки необходимо выточить десять деталей, то зачем их делать двенадцать или пятнадцать? Завтра будет изготовлено столько, сколько нужно.

В трудовой среде крайне редко проявлялись пьянство и разгильдяйство. Немец охотно пил пиво, не чужд был и рюмки водки или бокала вина. Но все всегда оставалось в разумных пределах, доставляло удовольствие и не лишало человека достоинства.

Свободное от работы время, особенно выходные дни, продумывалось заранее всей семьей. Чаще всего предпринимались выезды на природу, а то и двухдневные поездки по стране. Родилась густая сеть кемпингов, где люди проводили время, ночевали, не тратясь на гостиницы. Появились транспортные фирмы, которые предоставляли хорошо оборудованные автобусы для групповых целевых поездок (например, на футбольные матчи) или просто туристского путешествия. В 50-е годы миллионы немцев на собственных машинах или иным способом выезжали за границу, особенно в Италию. По этому показателю они обогнали все европейские страны.

К концу первого срока канцлерства Аденауэра страна мало чем напоминала тот хаос, разброд и голод, в которых она оказалась после проигранной войны. Жизненный уровень населения достиг высокой планки и продолжал расти. Правовая система реально гарантировала демократические права и свободы человека. Четко действовала система управления от муниципальных органов власти до федерального центра. Многопартийная система, наличие сильной оппозиции требовали от правительства хорошо продуманных, взвешенных действий. К немцам возвращалось уважение к своей стране, гордость за ее успехи.

Аденауэр часто подчеркивал, что так называемое «немецкое чудо» – творение всего народа, результат трудолюбия, деловитости и усердия немцев, их веры в будущее.

…Приближались парламентские выборы. К сентябрю 1953 года мало кто сомневался в победе на них ХДС/ХСС. В предвыборных агитационных материалах они делали упор на то, что при канцлере Конраде Аденауэре ХДС/ХСС вывели население Федеративной Республики из состояния голода, нужды и депрессии. Курс канцлера и его правительства полностью оправдал себя.

Четыре года назад социал-демократы пугали население экспериментом с социальной рыночной экономикой. Говорили, что он ввергнет людей в еще большую нищету, разрушит остатки народного хозяйства. Спасти положение может только плановая экономика. Теперь немцы убедились, что рыночное хозяйство дало блестящие результаты. ХДС/ХСС и их канцлер служили гарантами дальнейшего процветания экономики, сохранения стабильной жизни в условиях правового государства, свободы и демократии.

Предвыборную борьбу Аденауэр воспринимал серьезно и даже любил ее. Она давала возможность проявить бойцовские качества, молодила его, придавала энергию, которой он заражал и окружающих. Еженедельно канцлер проводил совещания своей команды, требовал активности и выдумки, не уставал повторять, что самое опасное в предвыборной борьбе – самоуспокоенность.

Вновь он ездил по всей стране на поезде, летал самолетом, в более близкие места отправлялся в автомобиле. Предпочитал поезд с вагоном-салоном, в котором жил неделями и всегда был в хорошем настроении. Часто в самое неожиданное время, иногда даже в ночное, появлялся в вагоне, где ехали журналисты, затевал подчас шутливую беседу, охотно пикировался.