Текст книги "Тор. Разрушитель"
Автор книги: Вольфганг Хольбайн
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 42 страниц)
Его слова прозвучали не очень убедительно, он и сам это понимал, да и в глазах Урд мелькнула неуверенность. Она бросила взгляд на мужа, лежавшего без сознания. Казалось, женщина вообще не понимала, о чем он говорит.
– Я понесу Лассе, – предложил он. – А тебе с Ливом придется позаботиться о девочке.
Через некоторое время парнишка притащил кое-что из пожитков, упавших в снег, а также сумку с провиантом.
– Я заметил дым, – сказал мальчик, мотнув головой. – На юге.
– Дым? – повторила Урд.
– Я видел дым. – Лив кивнул. – Совсем недолго, но я его видел. Может быть, там люди.
На мгновение все уставились туда, куда показывал мальчик. Небо над заснеженным лесом по-прежнему сияло синевой, казавшейся неестественно яркой. И никакого дыма видно не было.
– Ты уверен?
– Да, – ответил Лив. – Там был дым. Как от костра. Может, там кто-то живет?
Он верил мальчику – а если бы и не верил, какой у него оставался выбор? В горах у них не было особых шансов выжить. Чтобы перебраться через оледенелые скалы, потребовались вся его сила и ловкость, а что он будет делать, когда придется заботиться о тяжело раненном мужчине без сознания, женщине и двух детях?
– Что ж, давайте попытаемся. Но нам нужно торопиться.
– А что, если там нет никакого поселения? – возразила Урд.
– Тогда мы умрем.
– А пещеры в горах?
– Я не говорил, что мы наверняка сможем их найти. Это лишь возможность. – Он поднял руку, увидев, что она собирается сказать что-то еще. – Ты не должна считать меня богом или волшебником только из-за того, что я помог твоему супругу.
– А как назвать того, кто возвращает человека к жизни?
Испуганно вздрогнув, он отвернулся, но при этом успел заметить удивление на лице Лива и только в этот момент понял, что Урд перешла на какой-то другой язык, которым ребенок, видимо, не владел.
– Я не бог и не волшебник, – повторил он, переходя на этот новый язык, хотя и не помнил, что когда-либо учил его. – Видимо, там, откуда я родом, мы лучше разбираемся в том, что способен выдержать человек. К тому же ты сама говорила, что твой муж очень силен. Если он переживет эту ночь, то, возможно, выздоровеет. Но нам нужно торопиться. Вскоре сядет солнце.
– Ты уже второй раз говоришь об этом. – Урд прищурилась. – Почему?
– Почему? Потому что так и есть.
– Солнце не сядет, – усмехнулась женщина. – Пройдет еще целый месяц до того, как совсем стемнеет. Но уж тогда солнце не взойдет много недель. Наверное, ты пришел сюда издалека, раз не знаешь этого.
Вот только он знал. Воспоминание всплыло на поверхность его памяти в тот самый момент, когда Урд рассказала ему об этом. И ему стало страшно.
– Что ж, тогда хоть немного времени у нас есть.
Урд внимательно посмотрела на него, но больше ничего не сказала. Наконец женщина отвернулась, покосившись на перевернутую повозку и рассыпанные вокруг вещи. Только сейчас он понял, что они смотрят на одно и то же, но видят совершенно разную картину. Он видел одежду, припасы, горшки и миски, развалившиеся ящики и погнутые корзинки, а также сотни разных вещей, не имевших для него никакого значения. Для Урд же они были всей ее жизнью.
Еще раз вздохнув, женщина встала.
– Ты прав. Мы не можем оставаться здесь. Да и незачем. Лив, помоги мне собрать нашу одежду.
Глава 2
Молча и, как ему показалось, ничуть не скорбя, Урд помогла ему похоронить тело служанки, насколько это вообще было возможно, учитывая, как промерзла земля. Ребенка, о котором говорила женщина, они так и не нашли, но и об этом Урд не проронила ни слова.
Потом они отправились в путь.
День не кончался, солнце по-прежнему висело над горизонтом, и, сколько он ни поглядывал на небесное светило, оно так и не сдвинулось, словно какое-то колдовство вынуждало огненный шар стоять на месте. Или же все обстояло иначе, и тут просто не существовало самого времени. Может быть, он умер и застрял в этом мгновении ужаса, которое никогда не кончится.
А еще он очень устал.
Легкость, с которой он справлялся со всеми невзгодами, и слова Урд заставили его поверить в неисчерпаемость своих сил, но, видимо, все обстояло иначе. Из какой-то непонятной гордыни он решил нести не только раненого Лассе и его меч, но и тяжелый кузнечный молот и с каждым шагом все больше сожалел об этом поступке. Но почему-то мысль о том, чтобы избавиться от лишнего груза, не приходила ему в голову. Он знал, что молот нужно взять с собой, хотя не понимал зачем. Причин вроде бы не было, только чувство, но именно это чувство объясняло связь с той жизнью, которую он вел прежде, до того момента, как снежная буря забросила его в этот странный враждебный мир. И если это чувство было обманчиво, то на что еще он мог опереться? Так проходил час за часом, а путники все шли по заснеженной равнине к горизонту, отдалявшемуся чуть быстрее, чем они успевали к нему приблизиться. Силы, сначала казавшиеся неиссякаемыми, начали покидать его, и, когда Эления пришла в себя и смогла идти сама, без поддержки брата и матери, ему стало трудно угнаться за Урд и ее семьей.
В конце концов оказалось, что мальчик не ошибся. Они действительно нашли пожарище – вернее, то, что осталось после пожара. Дым поднимался вовсе не из камина и не от костра, а от сожженного дома. Несмотря на то что пламя бушевало тут много часов назад, стены полуразрушенного здания еще оставались теплыми, пахло обгорелым деревом, горячими камнями и жженой плотью, и этот запах доносился издалека, хотя они и приближались к дому с подветренной стороны.
– Что, во имя Хель [5]5
Хель – в скандинавской мифологии богиня, повелительница царства мертвых.
[Закрыть], тут произошло? – прошептала Урд. Ее голос срывался от усталости, лицо побледнело.
Не ответив – да и что тут можно было сказать? – он опустился на колени, положил так и не пришедшего в сознание Лассе на землю и жестом приказал Ливу позаботиться об отце, а затем направился вниз по склону холма, у подножия которого приютился маленький домик. Рука сама скользнула к поясу, глаза внимательно следили за всем вокруг.
Дом жался к холмам. Если бы он сам строил здесь крепость, то возвел бы ее стены на вершине холма, но маленькому хутору – домику с парой построек – лучше было у подножия, ведь холмы защищали его от непогоды с трех сторон. На юг от холмов тянулась пологая равнина, доходящая до поблескивавшей вдалеке речки, скованной льдами.
Покосившиеся столбы, то там, то сям торчавшие из-под снега, обозначали, должно быть, границы пастбища, где летом щипал траву скот, благодаря которому хозяева хутора и жили. Теперь обгоревшие туши десятка коров валялись вокруг сожженного хлева. От них-то и исходил запах горелого мяса. К счастью, человеческих тел он пока не заметил, но оставался еще дом. Остановившись, он оглянулся. Урд не сводила с него глаз, и он чувствовал, как она напряжена. Взгляд Элении оставался пустым, а Лив изо всех сил делал вид, что он интересуется только состоянием своего отца. Впрочем, актер из парнишки был никудышный – больше всего мальчику сейчас хотелось самому побежать вперед и все осмотреть.
Нужно было обнажить меч, но он все же решил сначала войти в дом. Махнув наблюдающей за ним Урд, он пригнулся, прошел в низкую дверь и только потом достал оружие. С коротким мечом в руках он чувствовал себя еще беззащитнее, чем прежде. Вес клинка был неподходящим, он явно привык к более тяжелому оружию, возможно, что и не к мечу. Сейчас он был уверен, что в той, другой, позабытой жизни он был воином.
В доме была всего одна комната, и вся она сильно пострадала от пожара. Потолочная балка обрушилась и погребла под собой все, что только можно, и если здесь когда-то была кое-какая пристойная мебель, то теперь она обратилась в пепел. Выстоял только огромный камин, возвышавшийся у обуглившейся стены, и дрова, аккуратной стопкой сложенные в нем, которые тоже почему-то не загорелись. Трупов тут не было, разве что их накрыло упавшей балкой. Что же здесь произошло? Помедлив, он вновь спрятал меч в ножны, вышел из дома и широким шагом направился к Урд и Ливу. Во взгляде Урд читались тревога и любопытство, но женщина молчала. Видимо, она не хотела беспокоить детей еще больше. Покачав головой, он улыбнулся и, так ничего и не сказав, поднял Лассе на руки и жестом велел Урд позаботиться о дочери. Когда девочка встала, он попытался рассмотреть ее лицо, но из этого ничего не вышло – Урд оторвала край своей накидки и сделала из ткани повязку, так что видны были только рот и узкая полоска над глазами. Он заметил, насколько эти глаза красивы, и вновь ощутил угрызения совести. В этом безжалостном мире красота была единственным, что могло помочь женщине устроить свою жизнь, и если девочке суждено было стать похожей на мать, то этой красоты ей хватило бы сполна. Но жестокая судьба распорядилась иначе, отобрав у малышки свой подарок еще до того, как девочка им воспользовалась.
Войдя в дом, он остановился, ожидая, пока Урд вместе с сыном расчистят место перед камином, чтобы можно было положить раненого. Эления забилась в угол комнаты, спрятавшись среди обломков балки, и погрузилась в состояние полудремы на полпути между обмороком и горячечным бредом. Урд опустилась на колени рядом с мужем и осторожно коснулась его горячего лба.
– Как Лассе? – Вероятно, он и сам мог бы ответить на этот вопрос, но почему-то ощутил острую необходимость сказать хоть что-нибудь, пусть его слова и прозвучали глупо.
– Что бы ты ни сделал, ты спас ему жизнь, – мягко ответила Урд. – Но я не знаю, надолго ли это поможет.
Увидев в ее глазах невысказанный вопрос, он покачал головой.
– Я должна вправить ему сломанное ребро, прежде чем он истечет кровью. Ты мне поможешь?
– А ты умеешь такое делать? – удивился он.
– Нет, – честно призналась Урд. – Возможно, этим я убью его. Но, если этого не сделать, он наверняка умрет.
Он кивнул, все еще сомневаясь в успехе этой затеи и поражаясь мужеству женщины.
– Мне нужна горячая вода. Лив, разведи огонь в камине и посмотри, не найдется ли здесь горшка или кастрюли, чтобы можно было растопить снег, – сказала Урд и встала.
Лив послушался мать и принялся за поиски.
– Нам потребуется чистый снег, лучше набрать его на вершине холма. Ты мне поможешь?
Лив удивил их. Они совсем недолго пробыли снаружи, собирая снег, но мальчику хватило этого времени, чтобы развести огонь в камине, обустроить поудобнее сестру и сделать из накидок и разных вещей, найденных под обломками, лежанку для отца. Над огнем в камине висел погнутый медный котелок – непонятно, как парнишке удалось затащить его туда самому. Закопченное дно котелка уже накалилось от поцелуев жарких языков пламени, и первая пара пригоршней снега мгновенно обратилась в пар.
– Этого не хватит, – заметила Урд, хотя котелок был полон воды. – Лив, набери еще снега. И возьми с собой сестру. Она тебе поможет.
Лив, опешив, уставился на мать. Эления вряд ли сейчас могла кому-то помочь. Но уже через мгновение мальчик все понял. Сердито блеснув глазами, паренек покосился на отца, молча подошел к сестре и, взяв ее под руку, вывел на улицу.
– У тебя смелый сын, – сказал он.
Кивнув, Урд сняла с пояса кинжал и прокалила узкое лезвие над огнем в камине, а затем раздвинула полы накидки и закатала куртку и рубашку мужа.
– Нужно вскрыть его грудь, – ровным голосом произнесла она. – Если ты мне не поможешь, я могу убить его.
Он понимал, что женщина имеет в виду, и отвел глаза.
– Я помогу тебе. – Он сомневался, сможет ли сдержать это обещание.
То, что произошло потом, было худшим из всего, что он когда-либо видел, хотя тонкий внутренний голосок нашептывал ему, что раньше он видел – и совершал! – даже более страшные поступки.
Урд раскаленным лезвием вскрыла плоть мужа, останавливая кровотечение. Возможно, этим она скорее вредила телу Лассе, но все же ей удалось вытащить острый осколок кости из грудины. Зазубренный край осколка впился в тело рядом с сердцем и при каждом движении вызывал все большее кровотечение.
Женщина делала все, что могла, а он пытался выполнить свое слово. Тьма в Лассе почернела, что-то затягивало его душу, какой-то вихрь вращался все быстрее и быстрее, унося мысли в пучину забвения, но он сопротивлялся, изгонял тьму всеми силами. Может, он и не был сильнее смерти, но явно был упрямее и в конце концов победил в этой схватке. Тьма отступила, покинув тело Лассе, и ее сменил обморок.
Урд, вздохнув, наклонилась вперед и чуть не потеряла сознание. Она упала бы, но он успел протянуть руку и подхватить несчастную. Его ладонь прикасалась к телу женщины всего мгновение, но Урд вздрогнула и, отпрянув, вскочила на ноги и выбежала из дома.
Остановившись за крыльцом, она опустилась на корточки и вытерла снегом окровавленные руки и лезвие кинжала. Но, конечно же, женщина выскочила наружу вовсе не поэтому. Урд боялась его, и что-то подсказывало ему, что это не первый человек, испытывавший страх перед ним.
Он отбросил эту мысль, опасаясь, что вместе с ней придут какие-то нежеланные воспоминания, и обратил все свое внимание на раненого.
Лассе знобило, и, хотя мужчина лежал прямо у камина, его била крупная дрожь. Но он знал, что муж Урд выживет. Выживет благодаря его помощи, хотя и не мог объяснить, что же, собственно говоря, он сделал.
Он попытался отвлечься, решив более тщательно рассмотреть человека, которого нес на руках несколько часов.
Лассе был уже немолод – лучшие годы жизни наверняка остались позади – и не особенно высок, на ладонь ниже Урд. Раньше Лассе, видимо, был довольно сильным мужчиной, но теперь исхудал, так что остались только жилы. Руки за годы работы покрылись множеством шрамов, да и на груди и плечах мужчины он заметил следы ожогов, когда Урд перевязывала его, оторвав от накидки очередной кусок ткани.
Учитывая инструменты, в особенности тяжелый молот, который он по-прежнему не снимал с пояса, можно было предположить, что Лассе – кузнец. Ему эта мысль почему-то нравилась. Но по рассыпавшимся по снегу пожиткам было понятно, что этот кузнец – человек небогатый. Интересно, как ему удалось заполучить такую женщину, как Урд?
Жена Лассе вернулась в дом, раскрасневшись от холода. Она немного успокоилась, но теперь усталость начала брать свое.
– Спасибо. – Опустившись на обуглившуюся балку, женщина закрыла лицо руками. – Если бы не ты, он бы погиб. – Ее голос звучал приглушенно.
– Лассе – сильный мужчина, – смутившись, ответил он. – Возможно, он справился бы и без меня.
Отняв от лица руки, Урд с благодарностью улыбнулась.
– Без тебя мы бы погибли. Если бы боги не послали тебя к нам, нас разорвали бы волки… – Она немного помолчала в ожидании ответа и вздохнула. – Ты не хочешь говорить об этом?
Он по-прежнему молчал.
– Может, хотя бы имя свое скажешь? Намного легче разговаривать, если знаешь имя того, с кем говоришь.
– Я его не знаю.
– Ты не помнишь, как тебя зовут? – удивилась Урд.
– Я ничего не помню. Я пришел в себя в горах во время снежной бури. Услышал крики, побежал вперед и нашел вас, вот и все.
Он видел, что женщина ему не верит. Как бы то ни было, она молчала. Он задумался над тем, как действовал бы на ее месте. И ответ на этот вопрос ему совсем не понравился.
– Ты голоден? – спустя некоторое время спросила Урд и встала, вновь не дождавшись ответа. – Приготовлю что-нибудь поесть. Теплый ужин – вот та малость, чем я могу отблагодарить тебя. – Она грустно улыбнулась. – Больше мне нечего тебе предложить.
Он залюбовался ее лицом в слабых лучах солнца, пробивавшихся сквозь дыру в потолке. Эта женщина была в самом расцвете лет, но в ней сохранилось что-то девичье. Его тело тут же отреагировало на это зрелище, и он смутился, хотя Урд, скорее всего, ничего не заметила. И все же она, вероятно, что-то увидела в его взгляде, и выражение ее лица изменилось.
– Большего мне и не нужно, – поспешно заверил он. – Подожди, я тебе помогу.
Он принес мешок с провиантом – собственно, практически все, что осталось от пожитков Урд, а она тем временем подбросила дров в камин и вышла из дома, чтобы набрать побольше снега, который можно было растопить. Вскоре вернулись Лив и его сестра. Девочка невидящим взглядом смотрела в пустоту, а когда прошла мимо него, он почувствовал слабый неприятный запах – у нее была температура. Мальчик подошел к отцу и опустился на колени.
Урд приготовила из содержимого мешка простой, но удивительно вкусный суп, а он вышел наружу и кое-как срезал мечом Лассе большой кусок мяса с обгоревшего тела коровы. Никто не стал возражать против столь непривычной пищи, и, когда мясо зажарилось над костром, все поужинали с большим аппетитом, даже Эления.
С помощью Урд он расчистил место на полу, и они соорудили что-то вроде лежанки для детей. Прежде чем укладываться спать, Урд влила мужу в рот пару глотков воды, из которых большая часть вылилась наружу. Он хотел помочь женщине отереть лицо и бороду Лассе, но она рассерженно отпрянула и принялась ухаживать за супругом с такой нежностью и преданностью, что он ощутил укол ревности. Конечно, он устыдился этой мысли, но сейчас все тот же тоненький голосок нашептывал ему, что спасение Лассе было не такой уж и хорошей идеей.
Через некоторое время по размеренному дыханию Элении стало понятно, что девочка заснула, да и Лив захрапел.
– Это у него от отца, – улыбнулась Урд.
Услышав нежность в ее голосе, он невольно покосился на Лассе.
– Нет. – Женщина покачала головой. – Лассе не их отец.
– А кто…
Урд отвернулась.
– Я не хочу об этом говорить.
Он уважал ее решение, потому что прекрасно понимал женщину.
– Тебе тоже нужно поспать. Наверное, ты устала. Завтра утром… вернее, когда вы все отдохнете, я попробую найти тут какие-нибудь инструменты. Возможно, нам удастся отремонтировать вашу повозку.
– Ты хочешь вернуться?
– Оставаться здесь бессмысленно. Хутор полностью разрушен, а если бы вы даже захотели восстановить его, этот дом не ваш. Кто-то может вернуться сюда и начать задавать вопросы, например, куда подевались законные владельцы… Да и твоя семья вряд ли приехала сюда для того, чтобы заняться сельским хозяйством.
Во взгляде Урд снова мелькнуло сомнение, но он понимал, что она пока не может доверять ему. Тем временем женщина просто пожала плечами и, вновь опустившись на обуглившуюся балку, подперла подбородок руками.
– Я не знаю, чего мы хотели.
– Ты не знаешь, куда вы направлялись? – Он нахмурился. – Ты говоришь так только для того, чтобы отплатить мне за мое молчание. Просто не веришь в то, что я ничего не помню.
– Лассе знал, куда мы едем. По крайней мере, он так говорил. Но я думаю, он обманывал нас, чтобы мы не очень волновались.
– Вы пытались от чего-то сбежать. – Это было скорее утверждение, чем вопрос. – От чего?
– Может быть, от жизни, которую больше не стоило проживать, – ответила она. – Последние две зимы были очень суровыми, и летом крестьяне не успели собрать урожай. Начался голод.
Это была не единственная причина, и он это понимал, однако у него не было права давить на нее.
– Твой муж был кузнецом.
– Очень хорошим кузнецом, – кивнув, подтвердила Урд. – Но, когда нет урожая, крестьянам не нужны инструменты, да и обменять их не на что. А мечами и топорами сыт не будешь.
– И вы решили направиться туда, где людям живется лучше?
Урд вздохнула.
– Я была против этого, но Лассе боялся, что следующей зимой мы будем голодать. Он сказал, что слышал о какой-то стране за горами, где всегда стоит лето. – Женщина горько рассмеялась. – По его словам, так ему сказал во сне бог. К несчастью, бог почему-то забыл подробно описать дорогу туда.
– Вы хотели перебраться через горы на повозке? – Он понимал, что это была весьма сомнительная затея.
– Мы ехали уже десять дней, – продолжила Урд. – Три дня назад мы встретили одного человека, который рассказал нам о том, где можно перейти горы. Если бы не буран, мы нашли бы описанную им тропинку.
– Но началась снежная буря.
– Очень странная буря, – заметила женщина. – Она разразилась так внезапно… Небо было голубым, без единого облачка, а уже через мгновение солнце исчезло и завыл такой ветер, что я подумала, что оглохну. Это было ужасно… – Она подавила зевок, как-то не вязавшийся с ее рассказом. – А когда все закончилось, появились волки. Мы очень испугались, и даже Лассе, хотя он никогда бы в этом не признался. – Урд посмотрела на спящего мужа, и на ее лице промелькнула такая нежность, что он вновь ощутил странный укол ревности.
– Поспи немного. Когда вы отдохнете, будем думать, что делать дальше.
– А ты?
– Я не устал. К тому же кто-то должен подежурить на тот случай, если сюда вернутся те, кто все тут сжег.
– Но ты же не веришь в это, – заметила она.
– Да, я не думаю, что они вернутся. Тут больше нечего брать. Но лучше быть готовым ко всему.
Он действительно не устал. Да, он вымотался, ведь несколько часов нес Лассе на руках, но спать ему не хотелось. В отличие от Урд. Она уже открыла рот, собираясь что-то сказать, но потом передумала и, пожав плечами, пошла к детям. Женщина уснула, едва успев вытянуться на лежанке рядом с Эленией.
Как оказалось, он почти не нуждался во сне. Невзирая на такой трудный день, он провалился в беспокойную дремоту и проснулся совсем скоро, запомнив какие-то обрывки кошмара. Бодрость к нему так и не вернулась, но было понятно, что уснуть вновь ему не удастся, поэтому пришлось встать и ждать, пока проснутся Урд и все остальные. Первые два-три часа он бесцельно бродил по дому, потом пару раз поднялся на холм и осмотрел местность. Вокруг простиралась белая пустошь, и ничего особо интересного он не заметил. Вернувшись, он тщательно обыскал дом, но тоже безрезультатно. Люди, напавшие на хутор, забрали все, что представляло хоть какую-то ценность, а все большое и тяжелое, что трудно было унести с собой, они разрушили.
Наконец он решил дать семейству Урд поспать еще часок, а потом всех разбудить. Еще раз выйдя из дома, он отрезал большой кусок мяса с коровьей туши и проверил запасы Урд: хлеба и овощей должно было хватить еще дня на два. Судя по окружающей местности, они вряд ли разживутся тут едой. Даже если бы беглецам повезло, они не попали бы в буран и не столкнулись с волками, их явно ожидали неприятности. Переход через горы? Если здесь им удастся пройти по какой-то горной тропинке, то надеяться, что с другой стороны их ожидает страна вечного лета, о которой говорил Лассе, было бы глупо. Люди всегда рассказывают подобные истории – они черпают в них силы в надежде справиться с невыносимой жизнью. Возможно, буря и волки даже чем-то помогли Урд и ее детям, ведь Лассе вел свою семью на верную смерть.
Войдя в дом, он с изумлением обнаружил, что муж Урд пришел в себя и пытается подняться на локоть. Лицо Лассе исказилось от боли, но глаза оставались ясными.
– Не шевелись. Если рана откроется, ты умрешь.
Несчастный что-то пробормотал в ответ, но из-за стона слова прозвучали неразборчиво. Он еще немного приподнялся и с трудом повернул голову. А затем Лассе замер на месте. Его глаза расширились от страха.
– Ты?!
Это слово сразило его, словно молния. На мгновение он оцепенел и просто смотрел на Лассе, а потом выпустил из рук принесенное мясо и бросился к мужу Урд.
– Что ты сказал?
Глаза Лассе распахнулись еще шире, в них полыхал ужас.
– Нет! Не приближайся ко мне! Нет!
– Что ты сказал?!
В панике раненый попытался отползти назад. Сзади кто-то со свистом втянул воздух.
Повернувшись, он инстинктивно опустил ладонь на пояс и тут же расслабился, увидев Урд. Войдя в комнату, он просто не заметил, что она уже не спит.
– Что тут происходит? – осведомилась женщина.
– Он пришел в себя. И мне кажется, что…
– Сюда кто-то приближается, – перебила его Урд.
Подскочив к мужу, она опустила ладони на его плечи. Лассе застонал, его глаза закатились, и бедняга потерял сознание. Подхватив мужа, Урд заботливо уложила его на подстилку.
– Что он сказал? – спросила она.
– Ничего, – солгал он. – По крайней мере, я его не понял. Ты говоришь, кто-то сюда идет?
– Да, с севера. – Урд по-прежнему занималась мужем. – Они еще далеко, но их много. Возможно, это те самые люди, которые сожгли хутор.
Он молча вышел из дома и побежал вверх по склону холма. Последние несколько шагов он преодолел на четвереньках, стараясь, чтобы его не заметили, – так ему подсказывал инстинкт.
Урд была права. К хутору приближались пять или шесть всадников. Наверное, они двигались очень быстро, а может, он видел лучше, чем Урд, потому что смог хорошо рассмотреть их. В тяжелых доспехах, все на белых боевых конях, тоже в тяжелой броне, они возвращались сюда неспроста – это наверняка были те самые поджигатели.
Он потратил еще пару драгоценных мгновений на то, чтобы присмотреться к ним повнимательнее. На самом деле всадников оказалось семеро, а руководил ими настоящий великан.
Спустившись пониже, он поднялся и побежал к дому.
– Ты права, это они. Нам нужно убираться отсюда, быстро!
Урд испуганно посмотрела на него, но уже через мгновение взяла себя в руки. Встав, она подбежала к Ливу и Элении и разбудила их. Сам он поднял на руки Лассе.
– Куда же нам бежать?
Выйдя из дома, он поспешно оглянулся. Снег, раньше столь удачно скрывавший их следы, теперь превратился в их злейшего врага. Белое покрывало было покрыто отпечатками ног, и, куда бы Урд и ее семья ни направились, всадники их найдут.
– Куда? – повторила Урд.
– В хлев, – ответил он. – Вы спрячетесь там.
– А ты?
Он, не теряя времени, направился к хлеву. Несмотря на кузнеца, которого он нес на руках, движения его были такими быстрыми, что Урд и дети едва поспевали за ним.
– Я отвлеку их. Если нам повезет, они начнут преследовать меня, а на вас даже не обратят внимания.
Хлев, как и дом, тоже выгорел; крыша его обрушилась, а у входа валялся мертвый бык.
– Прячьтесь в обломках. – Он осторожно передал тело Лассе Урд. – И оставайтесь здесь, что бы ни произошло.
Двигаясь задом наперед и тщательно следя за тем, чтобы ступать только в собственные следы, он поспешно вернулся в дом, а затем развернулся и стремительно побежал по заснеженному полю, совсем не стараясь скрыть следы, скорее наоборот.
Двигаясь как можно быстрее, он приблизился к замерзшей реке, напоминавшей широкий ручей, и посмотрел на невысокую рощицу на другом берегу. Впрочем, даже рощицей назвать эту несчастную пару деревьев язык не поворачивался, но это было единственное укрытие в округе.
Всадники появились на вершине холма как раз в тот момент, когда он добрался до берега. Их было только шестеро, седьмой куда-то запропастился. Всадники двигались с поразительной синхронностью, чем-то напоминая одинаковые жемчужины в ожерелье. Он испугался, увидев, сколь невероятно быстро они скачут. У него не было ни единого шанса сбежать, но, конечно же, он попытался. Оскальзываясь на прочном льду, он перебрался через речушку и на четвереньках с трудом забрался на другой берег. Поднимаясь вверх от реки, он рискнул оглянуться – и тут же пожалел об этом.
Всадники разделились; двое из них направлялись прямо к нему, а остальные поехали вправо и влево по берегу, чтобы перекрыть ему путь к отступлению.
Огромные боевые кони почти преодолели реку, они скакали с поразительной легкостью, так не вязавшейся с их размерами. Копыта взметали снег и поблескивавшие в лучах солнца осколки льда, так что создавалось впечатление, будто они выбивали из земли искры. Он даже не успел добежать до рощицы, когда всадники уже были на берегу. Удары копыт дробили лед, но кони перебрались через реку так быстро, что не успели провалиться в холодную воду. Из ноздрей животных серым паром вырывалось дыхание, такая же дымка окружала шлемы всадников с забралами в форме звериных морд. Всадники сейчас скорее походили на каких-то мифических чудовищ, чем на людей, а может, так все и было. Зрелище настолько поразило его, что он даже замер на мгновение. Подобная оплошность чуть не стоила ему жизни. Первый всадник уже подобрался к нему и замахнулся, но в последний момент ему удалось уклониться, отпрыгнуть в сторону и покатиться по снегу. Противник проскакал мимо, ломая кусты и молодые деревца, и те разлетались во все стороны, словно осколки стекла. Но в это мгновение его настиг второй. Подкованные копыта скакуна ударили в землю на волосок от его лица, сверху метнулось что-то длинное и тонкое, со смертоносным металлическим наконечником. Вскрикнув от боли, пронзившей предплечье, он перехватил копье и рванул его в сторону с такой силой, что всадник, охнув от неожиданности, закачался в седле и лишь в последний момент догадался отпустить оружие. Нападавшему так и не удалось восстановить равновесие, и он упал на землю, беспомощно взмахнув руками и пытаясь прикрыть лицо, – он вполне мог оказаться под копытами собственной лошади.
Вначале нужно было выдернуть копье из предплечья, и, хотя боль от этого стала сильнее, он мог бы убить упавшего – оружие само собой развернулось в руке, направившись на узкую щель между шлемом и латами. Но в этот момент вернулся второй всадник. Краем глаза заметив тень, он инстинктивно отпрянул. Белый конь задел его корпусом – не настолько, чтобы сбить с ног, но равновесие на скользком склоне берега он все же потерял. Копье выпало из руки, а сам он с такой силой ударился о лед, что у него потемнело в глазах. Какое-то мгновение он просто не мог двигаться. От удара лед треснул, и левая рука погрузилась в воду. Холод жег кожу, но боль в предплечье отступила. Под коваными сапогами захрустел снег, и, повернув голову, он увидел приближавшегося воина.
Лезвие меча блеснуло на солнце, свет померк, тени потеряли глубину…
Ситуация изменилась – теперь противник легко мог победить беспомощно барахтавшегося на треснувшем льду человека. Но почему-то воин медлил – отступив на шаг, рыцарь склонил голову к плечу, разглядывая поверженного врага через прорези забрала. И что-то в этих глазах показалось ему… странным. Может, дело было вовсе и не в глазах, а в столь неожиданно изменившемся свете – синее небо затянули словно из ниоткуда появившиеся черные тучи, поднялся ветер, и в его свисте послышался вой тысяч голодных волков. С трудом поднявшись, он занемевшими пальцами сжал рукоять клинка на поясе. Рыцарь ждал, пока он обнажит оружие, а затем легким движением выбил меч Лассе у него из руки, перерубив лезвие. Испуганно отпрянув, он почувствовал какое-то движение у себя за спиной и понял, что второй всадник тоже спешился и незаметно подобрался к нему сзади.
– Ты можешь пойти с нами или умереть. – Голос, доносившийся из-под шлема, звучал приглушенно. – Я даю тебе выбор, но больше я предлагать не буду.
Где-то вдалеке раздались гулкие раскаты грома, и только через мгновение, вопреки всем законам природы, черное от туч небо взрезала вспышка молнии. Словно это и был ответ на поставленный вопрос, воин поднял меч и, схватив оружие двумя руками, замахнулся. Силы такого удара хватило бы на то, чтобы перерубить человеческое тело надвое. Чувствуя, что и стоявший сзади рыцарь заносит меч, он опустился на колено и отпрянул в сторону, так что удар прошел мимо, хотя, как ему показалось, он почувствовал запах масла, исходящий от оружия. И вдруг в его руках оказался молот Лассе – он и сам не знал, когда и зачем снял молот с пояса. Оружие как будто двигалось само собой – описав широкую дугу, боек ударил рыцаря по ноге, и он услышал, как хрустнула коленная чашечка. Завопив, воин упал на спину. Молот совершенно немыслимым движением дернулся вверх, преграждая путь лезвию клинка, принадлежавшего второму рыцарю. Удар был нанесен с такой силой, что молот едва не вырвало у него из рук. Рыцарь явно неспроста носил столь роскошное боевое облачение – выведенный из равновесия собственным ударом, он мгновенно выпрямился и сделал шаг вперед, замахнувшись в очередной раз. И теперь меч попал в цель. На его лице разгорелся костер боли, кровь потекла в рот.