Текст книги "Владлен Бахнов"

Автор книги: Владлен Бахнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 40 страниц)

СОМНАМБУЛА

Издатель ежедневного научно-фантастического журнала «Сомнамбула» пожилой, но еще вполне фиолетовый дер Эссе торопливо досыпал последний эпизод нового сюжета…

Едва открыв глаза, он сразу подумал о том, чтобы его соединили с автором, прославленным фантастом дер Эллл.

– Боюсь, дер Эссе, это будет не так просто, – подумала в ответ еще совсем голубая секретарша дас Эррр. – Дер писатель предупредил, что отправляется отдыхать на луну, но не уточнил, на какую именно.

– Боже мой, Эр, неужели вы не знаете теории вероятности?

– Конечно, знаю.

– Ну вот и примените ее на практике! – сердито подумал издатель и отключился.

– Дер Эллл внимает! – уловил он через несколько минут мысль секретарши.

– Отлично. Соединяйте.

– Здравствуйте, дер Эссе! – подключился писатель.

– О, дер Эллл, рад принимать ваши мысли. Как отдыхаете?

– Благодарю вас, на одиннадцатой луне чудесная погода. Я чувствую, вы уже проспали мой сюжет?

– Проспал, дорогой мой, проспал. Вы же знаете, что ваши произведения я сплю вне очереди. Но должен признаться, ваш новый сюжет меня несколько озадачил.

– Почему? – удивленно подумал фантаст.

– Разрешите, дер Эллл, я буду с вами откровенен. – Издатель знал, что у фантаста была одна маленькая причуда: он терпеть не мог фамильярности и никому, кроме своих матерей и отцов, не позволял называть себя запросто Элл, а тем более Эл. Поэтому старый издатель называл его полным именем – Эллл. – Я хотел бы, дер Эллл, поделиться некоторыми сомнениями.

– Внимаю.

– Мы сотрудничаем с вами не первый год, и, надеюсь, вы не можете упрекнуть меня в нетерпимости, косности или консерватизме.

– Ни в коей мере!

– Так вот, я считаю, что в любом самом фантастическом произведении должна быть логика.

– А разве в моем сюжете… – начал было думать писатель, но Эссе тут же мысленно перебил его:

– В том-то и дело. Я понимаю, что события, описанные вами, происходят не в нашей Солнечной системе, а, возможно, и в другой галактике. Я понимаю, что придуманные вами разумные существа могут совершенно не походить на нас. Но ваши эти… Как вы их называете, ничевоки?..

– Человеки…

– Да. да, человеки… Неожиданное название, мне нравится!.. Так вот, если бы человеки выглядели так, как вы их описываете, они должны были бы в процессе эволюции погибнуть, едва появившись на свет.

– Почему?

– Да потому, что выживают сильнейшие. А вы, как нарочно, сделали человеков совершенно беспомощными и беззащитными. Посудите сами. У каждого человека всего по два органа зрения, и оба почему-то расположены в одной плоскости, на передней стороне так называемой головы. Этого не может быть! Откуда ваши человеки знают, что у них происходит сзади? У них же совершенно не защищен тыл, и этого одного достаточно, чтобы погибнуть. Дальше. Человеки создают орудия труда. Создают при помощи верхних конечностей. Так?

– Да.

– Но вспомните, когда нам приходится строгать, сверлить или заколачивать гвозди, мы это делаем как минимум двумя верхними конечностями, держа остальными обрабатываемый предмет. А ваши человеки располагают всего двумя верхними конечностями, и этого слишком мало, чтобы заниматься полезным трудом. Далее. Как известно, для устойчивого положения любое тело должно опираться хотя бы на три точки. А ваши существа опираются только на две точки, и, значит, самый слабый удар может их сбить с нижних конечностей. Итак, всего два органа зрения, всего одна пара верхних конечностей и одна пара нижних. Это неожиданно, изобретательно, но совершенно неправдоподобно… Однако, дорогой дер Эллл, не это меня смущает.

– А что же, в конце концов? – раздраженно подумал фантаст.

– А вот что. На придуманной вами планете есть довольно развитая цивилизация… Но согласитесь, для того чтобы существовала какая-нибудь цивилизация, какое-нибудь общество, члены этого общества должны общаться друг с другом, обмениваться информацией и так далее…

– Бесспорно.

– Но для этого между ними должна быть постоянная связь. А ваши человеки отключены друг от друга, и, следовательно, общение исключается.

– Да нет же, они общаются друг с другом.

– Простите, как же они могут общаться, если между ними нет телепатической связи?

– Но вы можете допустить, что в иных мирах существует другой вид связи, не телепатический?

– А какой?

– Дер Эссе, вы ведь читали мой сюжет. Там ясно показано, что человеки разговаривают. Разговор – это и есть общение посредством акустической связи.

– Нет, дер Эллл, согласитесь, это несерьезно. Ну что это за общение – разговор?! И, честно говоря, я не очень-то разглядел, как акустическая связь действует.

– Я постараюсь объяснить. Представьте себе, что у каждого из нас есть орган речи и орган слуха. Для того чтобы передать вам информацию, я превращаю свою мысль в слова и затем при помощи органа речи сотрясаю этими словами воздух. В результате возникают звуковые волны, которые, распространяясь, попадают в ваш орган слуха. Оттуда, снова превратившись в слова, переданная мною информация поступает в ваш мозг. Ваш мозг перерабатывает информацию, и вы отвечаете мне, в свою очередь сотрясая воздух и создавая звуковые волны, которые, превращаясь…

– Боже мой, сколько превращений! Видите, до чего сложна эта гипотетическая акустическая связь! – Устав от напряжения, дер Эссе взял сигару и похлопал себя по карманам в поисках спичек…

– Прошу вас. – предложил дер Эллл, и в руке издателя появилась плоская серебристая зажигалка, телепортированная писателем с далекой луны.

– Благодарю. – Дер Эссе прикурил и, телепортировав зажигалку обратно писателю, повторил: —Да, невероятно сложная штука то, что вы называете разговором. И абсолютно ненадежная. Мы с вами обмениваемся непосредственно мыслями, и то иногда вы не улавливаете мою мысль, а я вашу. Или из-за каких-нибудь атмосферных помех мысли собеседников доходят до нас в искаженном виде. А вы представляете себе, до какой степени должна искажаться мысль при акустической связи? Да только из-за одних превращений мысль исказится до неузнаваемости. А этого достаточно, чтобы какой-либо обмен мыслями с помощью разговора был практически невозможен.

– Я не спорю, телепатическая связь проще и надежней, – подумал дер Эллл. – Но вы можете допустить, что человеки не умеют пользоваться телепатической связью?

– Я не совсем представляю себе, что тут нужно уметь. Но если человеки этого не умеют, значит, их попросту нет.

– В каком смысле – нет?

– В самом прямом. Я вам уже доказал, что при акустической связи нормальное общение разумных существ невозможно. А там, где нет общения, – нет общества. А где нет общества – не может быть цивилизации. А без цивилизации – цивилизованных существ, которых вы называете человеками, тоже, конечно, не может быть. Согласны?

– Но я же пишу не научный труд, а фантастическое произведение!

– Конечно. Однако почему вас так любят ваши почитатели? Потому что наряду со смелым полетом неуемной фантазии ваши сюжеты всегда отличались еще и убедительной достоверностью и странным правдоподобием. В последнем сюжете этого нет.

– Что же вы мне советуете?

– О, не мне вам давать советы, дорогой дер Эллл! Но я уверен, что, если вы согласитесь поработать еще, сюжет станет намного лучше.

* * *

Через несколько дней сюжет был доработан и выпущен в свет. У странных разумных существ, названных фантастом человеками, были четыре пары органов зрения (одна пара спереди, одна сзади, одна вверху и одна внизу), также они имели три пары верхних конечностей и две пары нижних. Общались эти человеки с помощью телефонопатической связи, отличающейся от естественной телепатической только наличием проводов. А любители фантастики с упоением читали новый сюжет и восхищенно думали друг другу:

– И как, черт возьми, этот Эллл добивается такой достоверности? Честное слово, иной раз кажется, будто дер Эллл сам побывал на той планете, где живут эти… как их… человеки.

ОДИНОЧЕСТВО

– Понимаете, – сказал он, закуривая сигарету. – мне просто хочется с вами поговорить…

– Я очень рада, – ответила она. – Мне всегда приятно разговаривать с вами.

– Понимаете, когда в старости остаешься один, вдруг оказывается, что не с кем поговорить. Все, кроме меня, куда-то торопятся, все заняты, дорожат каждой минутой и уж, во всяком случае, не станут ни с того ни с сего заниматься разговорами, поболтать не о чем. – Он помолчал. – Ну вот с погодой, например, творится что-то неладное…

– Да, да, – подхватила она. – Все дожди, дожди.

– Или хоккей. Если дальше так пойдет, я просто перестану включать видеовизор. Не понимаю, что стало с хоккеем?

– Просто ужас! – согласилась она. – Вы болеете за «Викторию»?

– За этот детский сад? – он даже обиделся. – Я, дорогая моя, вот уже сорок лет признаю только «Голубых Дьяволов»!

– О господи, я тоже! – обрадовалась она.

– А Красавчик? Вы помните, как играл Красавчик? – Он покачал головой. – Нет, таких Дьяволов больше не будет никогда!

– Никогда! – согласилась она. – Я слышала. Красавчик открыл бар?

– Да, все мы стареем! – вздохнул он. – Дети разъехались… Зачем я им? И что ждет меня впереди? Больницы, болезни…

– Ах, зачем так мрачно смотреть на жизнь? – сказала она. – Я уверена, у вас впереди еще много хорошего…

– Ерунда! Все это слова! Что у меня может быть хорошего?

– Да что угодно! Ну, например… – начала она и вдруг умолкла.

Под потолком замигала красная лампочка. И затем вежливый мужской голос механически четко произнес: «К сожалению, ваше время истекло. К сожалению, ваше время истекло. Электрона благодарит вас за приятную беседу».

Старик вышел из разговорного салона и чертыхнулся. Сколько раз он клялся, что никогда больше не придет сюда изливать душу перед дурацкими машинами. Ведь с таким же успехом, и к тому же бесплатно, он мог бы разговаривать у себя дома с пылесосом или холодильником. Но, правда, холодильник ничего, кроме «Да. хозяин» или «Нет. хозяин», не говорил, а Электрона все-таки поддерживала разговор. И голос у нее был почти человеческий и с человеческими интонациями. Старик заметил даже, что в последнее время голос Электроны стал еще теплей. Она умела имитировать сочувствие и помнила постоянных клиентов. Особенно та, с которой разговор стоил пятнадцать монет… И все равно даже самая дорогая Электрона в салоне была всего лишь машиной. Хотя, конечно, во время разговора это как-то забывалось. Да и с кем еще поговорить? Кто еще стал бы тратить на пустую болтовню время?

И почему еще с утра он почувствовал, что это проклятое одиночество становится невыносимым? Смешно вспомнить, он даже подумал, а не заговорить ли с соседом, когда тот старательно подстригал свой газон. Двадцать лет они жили рядом, их небольшие стандартные домики отделяла только невысокая живая изгородь. Двадцать лет они вежливо раскланивались, но, разумеется, никогда не разговаривали друг с другом. И старик понял, что заговорить первым не решится. Кстати, сосед тоже немолод и, кажется, живет один… Почему же он не чувствует одиночества? Может, ему помогает Соломка? Да, вероятно Соломка. Конечно, Соломка! «И черт с ним, – подумал старик. – что я дал слово никогда больше не употреблять это пойло. Кому оно нужно – мое слово? Я должен сейчас же поговорить с кем-нибудь! И раз мне может помочь только Соломка, пусть будет так!»

…Зал был разделен на крохотные кабинки. Если смотреть сверху, он напоминал пчелиные соты. В каждой кабинке находился столик и один стул. Именно один! В этом заключалась вся прелесть Соломки!

– «Черную корову», – сказал старик официанту и уже вдогонку крикнул: – Двойную!

Он торопливо проглотил горьковатую жидкость и блаженно зажмурился.

– Вы разрешите? – раздался тихий приятный голос. Он открыл глаза. Перед ним стоял вежливый пожилой человек.

– Я вам не помешаю?

– Что вы, что вы! Ради бога. Официант, стул.

– Благодарю. А то, знаете ли, все занято… – сказал незнакомец, присаживаясь.

– Вы меня нисколько не стесняете. Напротив. Мне весь день хотелось с кем-нибудь поговорить.

– К вашим услугам, – старомодно ответил незнакомец. – Если я вам могу помочь…

– Нет, нет, я не о делах хочу поговорить, а просто так, поболтать обо всем понемногу…

– Я обожаю болтать обо всем понемногу. Это моя слабость… Кстати, вам не кажется, что последнее время с погодой творится что-то неладное?

– Да, да, все дожди, дожди! – подхватил старик.

И они стали говорить о погоде, о хоккее – причем выяснилось, что они оба болеют за «Голубых Дьяволов», – о Красавчике, о старости, о взрослых детях и одиночестве…

– Я не знаю, зачем я живу, – признался старик. – Что ждет меня? Болезни, больницы?..

– Вы, друг мой. слишком мрачно настроены. – мягко возразил собеседник. – Поверьте мне. у вас впереди очень много хорошего!

– Ах, это все только громкие слова! – махнул рукой старик. Ему очень хотелось, чтобы его утешили и сказали, мол, все не так страшно. – Что лично у меня может случиться хорошего? Ну, например?

– Ах, друг мой, я ведь старше вас, и могу заверить, что… – с уверенностью произнес незнакомец и тут же начал быстро таять и расплываться, становясь бесформенным и прозрачным…

Да, Соломка была волшебным напитком! Стоило осушить хотя бы рюмку этого зелья, и воображение тотчас усаживало рядом собеседника, так необходимого каждому выпившему человеку. Собеседник мог быть веселым или грустным, добродушным или сварливым, сочувствующим или, наоборот, требующим сочувствия к себе. Все зависело от той марки напитка, которую вы для себя выбрали.

И, конечно, заказывая «Черную корову», старик знал, что появится приятный пожилой собеседник. Знал, что разговор, к сожалению, будет недолгим. Разумеется, можно было выпить еще, и все началось бы сначала. Но старику внезапно захотелось поразвлечься, и он заказал «Трепача Джона».

Новый собеседник отличался прокуренным раскатистым басом и таким красным носом, что алый отблеск от него падал на стены и все предметы вокруг тоже начинали казаться розовато-красными… Едва появившись, Джон, заливаясь хриплым смехом, с ходу стал рассказывать анекдоты. Он до того рассмешил старика, что тот сразу же, не дожидаясь исчезновения весельчака, поспешил заказать вторую порцию «Трепача» и проглотил ее, не смакуя. Но странное дело: рядом с хохочущим толстяком вдруг появился тощий благообразный человек в пасторском облачении.

– Слушаю вас, сын мой, – сказал пастор. – Что смущает вас? Что мучает совесть вашу?

– Черт подери! Официант! – закричал старик. – Что за отраву ты мне подсунул? Разве я заказывал этого попа?!

– О, тысяча извинений, – растерянно забормотал официант. – Вероятно, я спутал и вместо «Трепача» принес «Белую ромашку». Тысяча извинений. Вот ваш «Трепач».

Старик отхлебнул из бокала. Однако действие «Трепача» смешивалось с «Ромашкой». В результате за столом сидели и пастор, и Джон. Разговор не клеился, и красноносый весельчак, явно скучая, ждал, когда он сможет исчезнуть из этой нудной компании.

А затем было все: и «Розовый гвоздь», и «Лунная соната», и даже «Голубой верблюд»… Из-за несходства темпераментов воображаемые собеседники затеяли громкую свару, совершенно не обращая внимания на старика. И он знал, что теперь от их крика у него будет завтра весь день трещать голова.

Потом он оказался на улице. Вечерняя толпа подхватила его. понесла, и он очутился в каком-то парке. В небе медленно плыли фиолетовые луны и пышно распускались разноцветные звезды. Старик долго сидел на скамейке, то засыпая, то пробуждаясь. Желто-розовое созвездие Большой Медведицы поднималось все выше, и каждый раз, открывая глаза, старик пытался вспомнить, есть ли такая Соломинка «Большая Медведица» и какого она вкуса.

– Не помешаю? – послышался чей-то голос. Старик от неожиданности вздрогнул. Возле скамьи стоял, опираясь на палку, какой-то пожилой человек.

– Кто вы? – удивился старик. – Я вас не заказывал.

– Вы разрешите присесть?

– Садитесь, но я вас не заказывал! – сердито повторил старик. – Как вы называетесь? «Черная корова», «Розовый гвоздь»? Или, может, вы и есть «Большая Медведица»?

– Вы меня не так поняли, – сказал незнакомец, присаживаясь. – Я не Соломинка. Я живой обыкновенный человек.

– О черт! Я не заказывал никакого живого человека! Да, я позволил себе сегодня Соломинку. Мне хотелось хоть с кем-нибудь поговорить… Ну и что? Имею я право поболтать. в конце концов?

– Господи, неужели вам действительно хотелось поговорить? – обрадовался незнакомец. – Вы не поверите, но мне тоже просто необходимо с кем-нибудь живым отвести душу! Если вы не торопитесь, я прошу вас – побудьте со мной. Поговорим, поболтаем…

– Но я не заказывал вас! – крикнул старик. – Мне надоело! Вы каждый раз исчезаете, и я опять остаюсь один! Мне надоело! Я ухожу!

Старик вскочил и сразу же смешался с толпой. А шумная толпа все текла мимо оставшегося на скамье незнакомца. чужая, как фиолетовые луны и разноцветные созвездия.

«Боже, боже мой! – подумал незнакомец. – Неужели я на всей планете совсем один? И никто не хочет просто поговорить со мной? Как человек с человеком?»

ПЯТАЯ СЛЕВА

I

Координатор третьего ранга Эйби Си прибыл в ставку последним. Корабли других координаторов уже стояли на космодроме. И в этом не было ничего удивительного: планета Уна, где работал Эйби, была самой отдаленной, а приказ явиться к Главному пришел совершенно неожиданно.

Откровенно говоря, координатор не любил и опасался всяких внеочередных вызовов. Каждый раз он ждал серьезных неприятностей. И хотя все пока обходилось, для опасений основания были.

Да и пять месяцев в пути тоже небольшая радость. Правда, почти весь полет координатор проводил в состоянии искусственного анабиоза. Но этот анабиоз, который любой другой астронавт переносил без всяких последствий, для Эйби неизменно кончался простудой. Вот и сейчас он не переставал чихать весь путь от космодрома до штаба.

Нет, координатор не жалел, что его планета находилась так далеко от Центра. По крайней мере это избавляло его от проклятых инспекций. Да и сам Главный последний раз посетил Уну лет полтораста назад.

Но, постоянно живя на отшибе, Эйби Си почти не продвигался по службе и, несмотря на двухсотлетний стаж, все еще ходил в третьем ранге. А какие-то столетние щенки успевали за это время отхватить второй ранг и подбирались к первому.

Впрочем, нельзя сказать, что Эйби Си был на плохом счету у начальства. Многие даже удивлялись, почему он не хлопочет о повышении. Но он-то знал почему и мечтал только об одном: чтобы ничего не случилось. А случиться могло все…

Прилетая в ставку, Эйби чувствовал себя неловким провинциалом. Встречаясь с младшими по чину щеголеватыми штабистами, он первым отдавал честь. Расшитый золотом мундир, придававший другим координаторам такой подтянутый и гордый вид, на нем почему-то выглядел помятой домашней курткой. Впрочем, может быть, ему это только казалось…

Обычно до начала совещания он успевал со всеми переговорить и узнать последние новости: выяснить, зачем их собрал Главный; уточнить, какое у Главного настроение; разобраться, откуда дует ветер; убедиться, нет ли каких-нибудь новых веяний, – короче говоря, войти в курс.

Но на этот раз времени для выяснения обстановки не оставалось. Когда Эйби Си приехал в штаб и вошел в квадратный зал, где обычно проходили совещания, координаторы уже сидели вдоль стен (каждый на соответствующем его рангу месте) и в полном молчании ожидали Главного.

Едва Эйби успел занять свое постоянное место и громко чихнуть, появился Главный координатор Дабл Ю.

Присутствующие вскочили и согласно уставу три раза дружно хлопнули в ладоши. Дабл Ю небрежно хлопнул в ответ и устало опустился в кресло, после чего расселись и все остальные.

– Господа координаторы. – тихо сказал Главный, – мне очень жаль, что пришлось оторвать вас от работы. Как вы, вероятно, успели убедиться, я не любитель ненужных совещаний. Только крайне неприятное происшествие заставило меня срочно вызвать вас всех в ставку. Я бы даже назвал это не происшествием, а событием или, если хотите, скандалом в космическом масштабе!

Координаторы согласно закачали головами. По-видимому, все, кроме Эйби Си, были уже в курсе. И Эйби, недоумевая, тоже на всякий случай сокрушенно покачал головой и чихнул. Все посмотрели в его сторону.

И туг ему стало страшно.

«Неужели узнали?» – тоскливо подумал он.

– Операция, которую мы проводим в этом районе галактики, – продолжал Главный, – самая грандиозная изо всех космических операций, когда-либо проводившихся нашей родной планетой Озой.

Согласно уставу при упоминании Озы координаторы дружно вздохнули, что должно было свидетельствовать о любви к далекой родине.

– Но хочу напомнить, что эта самая смелая операция также и самая дорогостоящая. Не один сикстильон мерок вложили озияне в это дело и не первую сотню лет ждут, когда, наконец, за расходами последуют доходы. А это, как известно, произойдет только тогда, когда обитатели вверенных нам планет смогут покупать наши товары.

Двести лет мы делали все. чтобы ускорить развитие наших подопечных. И теперь, когда аборигены одной из планет – я имею в виду Микс – оказались у нашей заветной цели и вот-вот должны были начать приносить доходы, – именно теперь по недосмотру координатора на планете вспыхнула бактериологическая война, в результате которой пропали и их цивилизация, и наши капиталовложения. Причем вирус, уничтоживший на Миксе все живое, настолько устойчив и опасен, что даже мы не можем без риска для жизни опуститься на эту планету. Микс потерян для нас навсегда. Вот, господа, что доложил мне ответственный за эту катастрофу координатор первого ранга Эксвай Зет.

Эйби Си с облегчением откинулся на спинку кресла. Это было не то известие, которого он больше всего боялся. В первый раз за все время он решился поднять глаза. Но, увидев мрачные лица обычно самоуверенных и бесстрастных координаторов, он понял, что эта неприятность обязательно повлечет за собой другие, и тоскливое предчувствие снова овладело координатором третьего ранга.

II

Триста лет назад, когда Эйби Си был еще студентом, космическая разведка Озы обнаружила на самом краю галактики пятнадцать планет, населенных разумными существами.

Планеты располагались в трех смежных звездных системах, а их обитатели, как и жители Озы, были гуманоидами, но находились в начальной стадии развития.

Ученые Озы, внимательно изучив доклад космической разведки, заявили, что вновь открытые гуманоиды развиваются чрезвычайно быстро и уже через восемьсот-девятьсот лет с наиболее развитыми цивилизациями можно будет установить контакты. А спустя двадцать-тридцать тысячелетий, глядишь, и остальные цивилизации станут вполне коммуникабельны.

Вот тут-то Президент Озы – Джи Эйч – и выдвинул свою фантастическую идею.

– Обитатели далеких планет являются не только нашими младшими братьями по разуму, которым мы обязаны помочь. Они являются также потенциальными покупателями наших товаров. И чем скорее они превратятся из потенциальных покупателей в реальных, тем лучше будет и для нас, и для них.

А достичь этого можно только одним способом: мы должны искусственно ускорить развитие наших младших братьев и тем самым помочь прогрессу.

Незаметно для опекаемых мы станем оберегать их от ошибок. Мы не дадим им тратить время на долгие поиски и будем исподволь подсказывать готовые ответы.

Никаких поисков – только находки!

Никаких ошибочных теорий и гипотез – только проверенные временем истины!

Эту идею Президент изложил в своем послании высшим органам Озы – Сенату и Парламенту.

Незадолго до этого по предложению того же Президента консервативный Парламент был пополнен прогрессивно настроенной молодежью. Поэтому Законопроект о помощи младшим братьям Парламент принял почти единогласно.

В Сенате же произошел раскол, разделивший сенаторов на лиловых, выступавших за проект, и сиреневых, голосовавших против. Однако лиловые победили. И в дальнейшем сиреневые всегда находились в оппозиции ко всему исходившему от лиловых.

В течение двадцати лет после принятия закона были написаны подробнейшие инструкции, предписания, установки и рекомендации, касающиеся работы космической экспедиции в целом. Затем были разработаны детальные расписания и календарные графики ускорения процесса исторического развития для каждой планеты в отдельности. Все вместе составляло многотомный Сборник Основных Правил (СОП) и еще более обширный Сборник Исключений Из Правил (СИИП)[4]4
  Небезынтересно отметить, что со временем Исключения Из Правил разрослись еще больше и стали Правилами, а Правила – Исключениями. Но поскольку Исключения Из Правил вообще имеют тенденцию размножаться быстрее, чем Правила, то спустя сто лет Исключения, бывшие некогда Правилами, снова заняли свое место, а Правила опять превратились в Исключения. Есть основания полагать, что подобный обмен местами происходил несколько раз. и в конце концов уже никто не знал точно, где сами Правила, а где Исключения из последних. (Автор.)


[Закрыть].

Потом сформировали по числу опекаемых планет пятнадцать отрядов (по две тысячи обучителей в отряде), прикрепили к отрядам начальников-координаторов, подчинявшихся одному Главному Координатору. И вот уже космическая экспедиция, прибыв к месту назначения, начала действовать.

У каждого отряда была своя висевшая высоко над планетой космическая станция, корабль для межзвездных полетов и дюжина небольших ракетопланов, поддерживавших сообщение между станцией и планетой.

Обучители, рассеявшись по планете, подсказывали туземцам всевозможные прогрессивные идеи. А так как младшие братья не должны были подозревать, что их насильно цивилизуют, обучителям приходилось притворяться местными жителями, жить в пещерах, терпеть ужасные бытовые условия и работать в обстановке строжайшей конспирации.

На более развитых планетах жить было легче, а маскироваться трудней. И не один обучитель стал жертвой собственной неосторожности.

Идеи следовало подсказывать только в той последовательности, которую предписывали СОП и СИИП. А всякая самодеятельность, прикрывавшаяся именем инициативы, не одобрялась, ибо составители Основных Правил (а составляли их главным образом электронные аппараты) лучше знали, как нужно действовать в том или ином случае.

Ежегодно координаторы отправляли подробные отчеты Главному Координатору, пересылавшему эти отчеты на Озу.

А раз в десять лет начальники отрядов собирались в ставке, где лично докладывали о достижениях и неудачах.

Как выяснилось в первое же столетие, одни цивилизации поддавались ускоренному развитию легче, другие – трудней. Например, планета Микс по науке и технике сначала занимала только пятое место. Но затем благодаря усилиям обучителей и координатора Эксвай Зета миксиане резко набрали темп и за сто лет обогнали все другие планеты, опередив сроки календарного графика ускоренного развития почти на полтора столетия.

Опекавший эту планету координатор Эксвай Зет. естественно, считался лучшим координатором. Благодаря его успехам сиреневая оппозиция на Озе присмирела, и даже отдельные неудачи на некоторых других планетах не могли поколебать лиловых.

Авторитет координатора был так велик, что однажды Эксвай просто-напросто выгнал прилетевшую с Озы инспекцию. И после того как такая неслыханная выходка сошла ему с рук, никто не рисковал прилетать на Микс без приглашения.

Но зато Эксвай Зет поклялся, что Микс будет первой планетой, с которой удастся установить торговые отношения. И все понимали: такая победа окончательно доконает сиреневых.

Эксвай докладывал, что, по сведениям обучителей, миксиане уже знают о существовании других населенных миров и совсем не прочь установить с ними связь.

В последний раз Эксвай сообщил, что первая официальная встреча с миксианами произойдет через каких-нибудь десять лет, а торговый договор будет подписан через пятнадцать. На подписание договора он приглашал всех своих коллег и большую делегацию с Озы.

Но Главный настойчиво попросил координатора ускорить события хотя бы в два раза, и Эксвай Зет вынужден был согласиться.

До вновь намеченного срока оставалось всего четыре года. И вдруг такая неприятность – война!..

III

– Координатор Эксвай Зет, я жду ваших объяснений! – мрачно проговорил Главный.

Координатор первого ранга встал и, глядя куда-то в угол, неторопливо выбирая слова, ответил:

– На вверенной мне планете Микс действительно произошла непоправимая катастрофа. Поскольку эта планета находилась под моей опекой, я отвечаю за погибшую цивилизацию и готов понести любое наказание. Но в то же время считаю необходимым заявить, что не считаю себя виновным, ибо не нарушал ни Основных Правил, ни Исключений.

– То есть как это вы не чувствуете себя виновным? – встрепенулся Главный. – Хорошенькое дело! А кто научил миксиан делать ядерные бомбы? Я, что ли?

– Никто их не учил. Они сами научились.

– Вот как?

– Да, именно так. Согласно 10253-му и 12547-му параграфам СОП мои обучители подсказали миксианам основы ядерной физики и квантовой механики. А потом мы и оглянуться не успели, как у миксиан появились бомбы.

– Во-первых, надо успевать оглядываться – это ваша прямая обязанность! А во-вторых, почему вы эти бомбы не изъяли?

– Потому что параграф 1121-й запрещает нам выдавать свое присутствие. И разрешите напомнить, что в докладной записке за номером 217342/343 я информировал вас о появлении на планете бактериологического оружия. Я также сообщал вам, что из-за невероятно ускоренного развития техники миксиане не успевают осмыслить происходящего и воинственные инстинкты у них сильнее инстинкта самосохранения. Учитывая вышеизложенное, я спрашивал, не стоит ли на время искусственно притормозить прогресс, как разрешается 668-м исключением из 123-го правила. На это вы совершенно справедливо заметили. что согласно 6699-му параграфу данное исключение становится правилом только после соответствующего решения Сената. А обратиться в Сенат мы не можем, потому что подобная просьба была бы на руку сиреневым, по-прежнему выступающим против нашей экспедиции!

Координатор, как всегда, говорил обстоятельно и гладко. Эйби Си даже позавидовал его выдержке. Случись с ним такая история, он стал бы заикаться, мямлить и плести бог знает что. А впрочем, может, он, Эйби, находится в еще худшем положении. Во всяком случае, в более унизительном и жалком, хоть этого никто до поры до времени не знает.

– Да. именно так я ответил на ваш запрос. – подтвердил Главный. – Мы и без этого достаточно помогали сиреневым. Вспомните хотя бы позорный случай на Люксе. Все шло по графику. Научили туземцев полезным ремеслам и наукам. Подняли на небывалую высоту искусство. Расцветай – не хочу! А дальше? Дальше почили на лаврах и прозевали, как на Люксе наступило мрачное средневековье.

Пока спохватились, люксиане опустились так, что потом пришлось черт знает сколько времени тратить на возрождение! Что это, если не плоды безответственности и халатности?!

Подобный случай действительно имел место лет сто назад. Но Главный не упускал возможности напомнить об этом курьезном событии. И каждый раз говорил так, будто оно произошло только вчера.

Далее шеф припомнил еще несколько подобных хрестоматийных примеров. А Эйби, всем своим видом демонстрируя необычайный интерес к этим набившим оскомину рассказам, стал от скуки рассматривать висевшие напротив него картины. Картин в этом зале было штук двадцать. Но с того места, где сидел Эйби, можно было, не поворачивая головы, увидеть только пять из них.