Текст книги "Трофейная банка, разбитая на дуэли"

Автор книги: Владислав Крапивин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)

Однако же, когда "наших бьют", бояться может лишь самый последний трус и дезертир. И Лодька ни разу не сбился в беге. И Борька тоже...

Драки не случилось.

Дальняя колонка – это не та, что на углу Первомайской, а в конце Большой ограды, там, где за дырявом забором тянется Смоленская улица. Примчались туда за две минуты. И обнаружили там единственного "смоленского" – всем знакомого шестиклассника Витьку Каранкевича, который мирно набирал в мятые ведра воду, чтобы тащить на коромысле к дому.

Тяжко дышащая ватага обступила Витьку. Тот поставил ведро и перепуганно смотрел из-под растрепанной меховой шапки.

– Ну чё... – выдохнул Рашид Каюмов. – Где ваши Штыри и Кони? Как увидали наших, сразу в подворотни?

Витька моргал, округлив мокрый рот. Потом сказал:

– Я-то при чем? Я по воду пришел...

– Это ты сейчас по воду! – выкрикнул Гоголь. – А как Синего бить, так вместе с ними!

– Да не бил я никого! – отчаянно выкрикнул Каранкевич. – Вы чё! Откуда сорвались! Я вообще...

– Ага, ты не бил, – Вовка Неверов взял Витьку за шиворот и легким подзатыльником сбил с него шапку. Видимо, он считал, что это вот "военное выступление" должно иметь хоть какой-то эффект. – Ты просто стоял и смотрел, как они двое на одного. Игру продули, так решили отмазаться на нашем вратаре!

– Да какие двое! – тонко заскулил Витька. – С вашим Синим только Шкерик стыкнулся. Потому что вчера Синий у него зажал два пятака, когда они в чику... При чем тут футбол-то... Чё налетели всей кодлой на одного! – И Витька завыл громче...

– Ладно, ребята, пошли, – деловито посоветовал Лешка Григорьев. – Сейчас его мамаша выскочит, будем все виноваты... – Витькин дом был неподалеку, сразу за дырявым забором.

– Да, она сейчас выскочит! – ревел Витька уже в полный голос. – Она вам вломит по ж...! Заикаться будете, гады! – Обида его на вопиющую несправедливость была такой великой, что он даже не боялся показаться рёвой и хлюпиком, уповающим на мамочкину защиту. – Подождите, она сейчас!..

– Страшно-то как... – неуверенно хмыкнул Вовка.

– Фома, заткнись, – велел Атос.

А Фонарик поднял шапку и аккуратно надел на ревущего Каранкевича. Потом поднял опрокинутое ведро.

– Домой... – сумрачно приказал Атос. А когда прошли уже половину Большой ограды и Витькин плач стал неслышен, Атос жестко спросил у Мурзинцева:

– Ну и что ты, Шурочка, напишешь в своей "Летописи"?

– То и напишу, – сумрачно сказал Шурик. – Гоголю надо оторвать язык и засунуть в...

– Точно. Прибежал, разорался: "Наших бьют!" – согласился Борька.

– А я то тут при чем! – шумно завозмущался Гоголь. – Синий идет, за сопатку держится, "смоленские" напали"...

Лодька молчал. Смешались в нем всякие ощущения. И облегчение, что драться не пришлось (чувство совсем не героическое). И виноватость перед напуганным ревущим Каранкевичем, с которым когда-то были в одном детском садике. И опасливое понимание, что оказывается в одну минуту компания нормальных (хотя и вовсе не примерных) пацанов может превратиться в стаю...

Впрочем, противно было, кажется, всем.

– Кретины, – выругался Лешка. – Из-за двух пятаков чуть не устроили Варфоломеевскую ночь...

– Какую ночь? – переспросил Цурюк. До этой минуты он бегал и сопел со всеми, но ничего не говорил, поскольку оценивал события запоздало.

Лешка плюнул...

Когда вернулись на Стрелку, Славик Тминов, изнемогавший от любопытства и тревоги, вытянул шею:

– Ну, там чего?..

– Все живы, – сказал Шурик Мурзинцев. – Гладиаторский бой отменяется, билеты возвращаются в кассу...