Текст книги "Трофейная банка, разбитая на дуэли"

Автор книги: Владислав Крапивин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц)

– Это он, – отозвался на Лодькин вопрос Лев Семенович. – За неделю до того... А Васина фамилия, между прочим, слегка похожа на твою: Лащенко...

Лодька молчал, глядя на свои брезентовые башмаки. Не знал, что сказать. Лев Семенович, видать, ощутил его неловкость. Встряхнулся:

– Кстати... Лодя Глущенко. Если не секрет, как зовут твою маму?

– Не секрет! – Обрадовался Лодька смене разговора. – Татьяна Федоровна...

– В Гороно работает?

– Да...

– Вот совпадение! Мы с ней знакомы! Я зимой по заказу Гороно делал снимки на утренниках в детских садах, а устраивала эти утренники твоя мама. То есть отвечала за них... Передавай ей привет.

– Обязательно!.. Спасибо... Я пойду, ладно? Но... можно я еще спрошу? Вы ведь не только фотограф? Еще и охотник, да?

– Почему ты решил? – чуть улыбнулся Лев Семенович.

– Ну, вот ружье...

Ружье, похожее на длинный мушкет с курками, висело выше двери, над косяком.

– Н-нет, Лодя. Я фотоохотник. Езжу в экспедиции, снимаю всякую живность для журналов и атласов... и для собственного удовольствия. А убивать не люблю... Как-то в детстве взял меня дядюшка на охоту и там я увидел раненную утку. Ее вытащили из воды. Она смотрела прямо на меня и с таким... с человеческим вопросом: "За что меня так?" И с пониманием, что уже не жить ей на свете... Было мне десять лет, и я разревелся, как младенец... И с тех пор не стрелял. Без крайней нужды... На фронте приходилось палить очередями, когда вырывались из окружения, война есть война. Правда, не знаю, свалил ли кого-нибудь насмерть...

– А ружье... – неловко напомнил Лодька.

– Ну, что ружье... Где-нибудь в тайге или тундре без оружия нельзя. Дикий зверь, он ведь не спрашивает, кто ты такой. А бывают и... двуногие звери.

Лодька сказал:

– Вроде этого?

Потому что недалеко от снимка двух друзей висел другой (Лодька давно уже приглядывался к нему с болезненным интересом). Молодой тонкошеий немец в нелепо нахлобученной пилотке и в мундире с туго застегнутым воротом смотрел прямо на него, на Лодьку. Глаза были распахнуты, рот перекошенно открыт, короткоствольный автомат выставлен перед собой. Палец – на спусковом крючке. До выстрела – один миг...

– Вроде этого? – переспросил Лев Семенович. – Ну... не знаю. Дело в том, что этот не выстрелил. Мы оказались один на один у немецкой брошенной  землянки, я собирался снять, как у нее крыша горит, и вдруг – здрасте! Выскочил, ствол на меня! А я с аппаратом в руках, пистолет в кобуре... Вот и все, прострочит сейчас меня, как на швейной машине... Знаешь, в такие моменты человек иногда поступает непонятно. Я поднял аппарат и нажал кнопку. И понимаю, что это мой последний в жизни снимок... А выстрелов нет! Опустил аппарат и вижу – немец уже без автомата, а два наших бойца крутят ему руки... А потом проявил, напечатал. Память про те дни...

– Жуть, – искренне сказал Лодька.

– Да уж... Но вот повесил и не убираю. Почему-то не поднимается рука... Слушай, а может, ты чаю хочешь? У меня есть смородина с сахаром...

– Ой, нет, спасибо. Мне уже пора...

По правде говоря, хотелось поскорее сесть за книгу.

– Ну, смотри... Я тебя и так задержал своими разговорами. Не удивляйся, тут есть причина...

– Какая?

Лев Семенович усмехнулся, глядя мимо Лодьки:

– Об этом как-нибудь потом...