Текст книги "Победитель драконов. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Владислав Русанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 42 страниц)

– Это ты прости…

Кажется, Годимир ничуть не удивился, почувствовав губы девушки на своих губах. Теплые, нежные, ищущие…

А потом время перестало для них существовать так же, как отодвинулся окружающий мир. Пускай начнется война, пускай слетятся все драконы, прискачет Сыдор со всей своей хэврой…

Остались только поцелуи, прикосновения, бессвязный шепот, стоны страсти…

Соскользнувший на землю рушник.

Дублет, брошенный у костра.

Острая шишка впилась в плечо сквозь кожу плаща.

Прядь, прилипшая к влажному от пота виску.

Солоноватая капелька на ключице.

Звезды, отраженные в распахнутых очах.

Губа, прикушенная в порыве наслаждения.

Частые благодарные поцелуи.

А обступившие прогалину ясени кружили в нескончаемом хороводе, словно даруя влюбленным благословение леса…

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
СЕРЕБРЯНАЯ СТРЕЛКА

Господи, как же противно стрекочут сороки, когда начинают учить вылетевших из гнезда птенцов!

Эти черно-белые пронырливые птицы откладывают яйца в начале кветня, высиживают их дней восемнадцать, потом кормят горластых, прожорливых сорочат, покрытых белесым пухом, еще до трех седмиц, пока те не обрастут перьями и не начнут выбираться из гнезда. Вот во второй половине червня слетки уже вовсю перепархивают по веткам дерева, укрывающего прочное, надежное гнездо – не всякий кметь с таким тщанием себе избу ладит. А родители-сороки громкими криками подбадривают отпрысков и поощряют их к дальнейшим усердным трудам, призванным сделать из птенца взрослую птицу. В Заречье, как оказалось, усиленная учеба молодых сорок начинается после Водограевой ночи[30] 30
  Бригантина – защита корпуса, состоящая из пластин, нашитых или наклепанных изнутри на тканевую или кожаную основу, снаружи может обтягиваться бархатом или шелком.


[Закрыть]… Годимир узнал это только теперь, когда молодняк отчаянно спорил со старшими птицами прямо у него над головой.

Чем бы в них запустить?

Сон прошел окончательно и бесповоротно. Растворился, как легкий туман над речной гладью под дуновением утреннего ветерка.

Под правым боком тихонько сопела Аделия. Ее птичий гам, похоже, не беспокоил нисколечко.

А ты, пан рыцарь герба Косой Крест?

Разве можно думать о сороках, галках, грачах, когда королевна Ошмян доверчиво уткнулась носом тебе в плечо?

Годимир осторожно провел ладонью по волосам Аделии, мягким и нежным, как редчайшая ткань, которую купцы из Басурмани обменивали на золото один к пяти по весу. Королевна зашевелилась, умостилась поудобнее, свернувшись калачиком, как умаявшийся за день котенок.

Как бы выбраться из-под плаща, не потревожив ее? Костер наверняка прогорел… Не худо бы разжечь новый, одеться – ведь не будут же они, как первые люди, созданные Господом нашим, Пресветлым и Всеблагим, жить в наготе и единении с миром?

И уж тем более стоит подумать, как дальше жить?

Одно дело, спасти королевну от дракона, от разбойников, лешего, кикиморы лесной, да мало ли? А совсем другое дело оную королевну соблазнить.

Хотя…

Если подумать хорошенько, то еще неизвестно, кто кого соблазнил!

Годимир не считал себя новичком в любви, но и Аделия показала себя…

Словинец дернул головой, прогоняя недостойные рыцаря мысли. Служение прекрасной панне не предполагает плотского соития, а лишь возвышенную любовь на расстоянии. Но раз уж случилось, значит случилось. Он, Годимир из Чечевичей, не побоится взглянуть в глаза королю-отцу. Будь что будет. Господь не выдаст, свинья не съест.

Правда, есть еще Сыдор – король всего Заречья. До этой ночи драконоборец вполне обоснованно считал, что у них с королевной любовь. А вот теперь подумал, не кинулась ли Аделия, измученная скукой в ошмянском замке, на шею первому встречному, в котором почувствовала внутреннюю силу, независимость, уверенность в себе?

Сороки разразились особо трескучей трелью, вонзившейся в уши подобно мизерикордию.

Аделия зашевелилась, потянула край плаща на голову.

«Все, встаю», – подумал Годимир. Осторожно высвободил руку. Приоткрыл глаза. И тут же забыл о птицах, о королевне, о Сыдоре и об Ошмянском королевстве (вернее, о его половине, замаячившей на окоеме в виде приданого за наследницей трона).

В пяти шагах от мирно пасшегося игреневого сидела, скрестив ноги, Велина. Все те же растоптанные опорки, домотканые портки, к холщовой ношеной рубахе прибавилась меховая безрукавка-кептарь. Русая с рыжинкой коса обмотана вокруг головы, а на коленях лежит длинная палка – не меньше трех аршин в длину и толщиной в два пальца. Посох? Лук?

– С добрым утром тебя, пан рыцарь, – улыбнулась одними губами девушка. – Неплохо устроился.

Годимир кивнул, ляпнул невпопад:

– И тебе доброго здоровья…

Голос предательски захрипел, сбился на сипение. А в голове крутилось: как теперь выбираться из-под плаща? Неприлично как-то без штанов перед женщиной прыгать. Какой стороной ни повернись, а все равно неприлично.

Не попытаться ли дотянуться до порток, не вставая с места?

– Не мучайся, пан рыцарь, не страдай, – проговорила Велина. – Я отвернусь, коль ты такой стеснительный.

Она потерла кончик носа о запястье и повернула голову к лошадям.

Кстати, ее коня нигде не видно. Или пешком пришла? Конечно, до Ошмян не больше двух поприщ, но все-таки край диковатый, запросто могут ограбить, убить… Хотя… Уж кому-кому, а Велине бояться разбойного нападения не следует. Это лесным молодцам туго придется. если они с ней ненароком на узкой тропке повстречаются.

– Тебя долго ждать, пан рыцарь? А то шея затекла…

Годимир наконец-то решился – выскользнул из-под покрывала, прикрываясь руками (чем леший не шутит, а вдруг подглядывает, скосив глаз?), пробежал до ясеневого комля, сдернул просохшие портки, запрыгал на одной ноге, стараясь второй попасть в штанину.

Фу-у-ух!

Получилось.

Теперь гашник завязать…

Странно, как мало порой нужно человеку, чтобы почувствовать уверенность в себе. Кажется, штаны – ерунда, тряпка или кусок кожи, кое-как прошитый, без которого разве что на лошади сидеть плохо – ноги мгновенно разотрешь, а больше не для чего в жизни не нужный. А ведь стоит натянуть их на ноги, завязать гашник, расправить складки, возвращается голос, и румянец смущения начинает оставлять в покое щеки.

– Какими судьбами? – коротко спросил он, встряхивая рубаху. Да, вот еще прореха, и по подолу обтрепалась… Все-таки не стирать ее, пока не обзаведешься достойной заменой, правильное решение.

– Да вот, соскучилась… – Велина вновь улыбнулась. И опять веселье не коснулось ее зеленых глаз, которые, словно по давней привычке, обшаривали поляну, не пропуская ни единой, самой малой малости.

– Бывает… – кивнул Годимир, ныряя в рубаху. Высунувшись из горловины спросил еще: – А как нас нашла?

– Про то отдельный разговор будет, пан рыцарь. Я смотрю, ты времени зря не теряешь. Какую красотку в лесу нашел! Главное, другие грибы находят, ягоды, а кто и смерть – это уж как придется, а ты больше по женской части…

Под неспешный говорок Велины, рыцарь забрался в жак, застегнул пуговицы. Принялся за кольчугу.

– Ты как на бой собираешься… – протянула надоедливая девчонка.

– Сама говорила, что некоторым со смертью повстречаться выпадает, – в тон ей ответил Годимир. – А что ты…

Его отвлек сдавленный писк.

Так и есть.

Их голоса разбудили Аделию.

Королевна дернулась было спросонку вскочить – мелькнули округлые плечи и маленькая грудь, но потом опомнилась и уселась, натянув плащ до подбородка.

– Ты кто такая? – с властной ноткой в голосе спросила она.

– Кто я? – прищурилась Велина. – А зачем тебе, крошка? Меньше знаешь – дольше живешь. Да и спишь крепче…

– Я тебе не крошка! Как разговариваешь, чернавка?

– Твое высочество… – укоризненно протянул Годимир.

– И ты хорош тоже! Стоит, лясы точит! Может, ты и голышом перед ней щеголял? А, пан странствующий рыцарь, защитник слабых и обиженных?

– Я, кажется, догадалась. – Велина поправила выбившуюся из-под косы прядь. – Мои поздравления, пан рыцарь. Не ожидала, что тебе удастся.

– Что удастся? – растерянно пролепетал Годимир.

– Королевну сыскать. Это ведь Аделия, не так ли? Твое высочество, покорнейше прошу меня простить. – Велина дурашливо поклонилась, не вставая, впрочем, с нагретого места. – Я сразу как-то не сообразила… Со счастливым возвращением, твое высочество.

– Да кто ты такая?! – Глаза Аделии метали молнии. Если бы была ей дана хотя бы толика чародейской силы, о которой не раз упоминается в старинных рыцарских поэмах, собеседница давно осела бы кучкой серого пепла.

– О, прошу простить меня, твое высочество, не представилась. Меня Велиной зовут. Оправдать меня может лишь одно – однажды мне пришлось тобой побыть.

– Как? – Аделия замерла с открытым ртом.

– Да уж так. Надо мне было к одному шпильману поближе подобраться. Олешек Острый Язык из Мариенберга. Не слыхала про такого?

Ответить королевна не смогла и лишь кивнула.

– Слыхала? Вот и чудесно.

– Так ты к Олешеку подбиралась? – Брови Годимира поползли вверх.

– А ты думал, к тебе, пан рыцарь? Извини. Разочарую. Какой у меня к тебе интерес может быть?

Словинец решительно взялся за меч:

– Кто ты? Что с Олешеком? Как ты нас нашла? Зачем?

– Погоди, погоди! – Велина подняла руки, будто бы сдаваясь на милость победителя. – Не слишком ли много вопросов? С какого начинать? – Она вдруг вскочила одним движением, даже ладонью о землю не оперлась, палка замерла на сгибе левой руки – очень-очень напоминает стойку Ключ с длинным мечом. Неужели это оружие?

– По очереди начинай, – сурово проговорил Годимир. Загадки, которые каждый встречный-поперечный так и норовил преподнести, молодому человеку порядком надоели, но не устраивать же драку с девчонкой чуть больше двух аршин росту? Тем более, когда не уверен в победе… – Сперва скажи: кто ты?

– А надо ли? Помнишь, я говорила – меньше знаешь…

– Слышал. Не глухой. Уяснил и запомнил. И все-таки, мне нужна правда.

– Да гони ты ее, Годимир! – воскликнула королевна.

– Вот как! – непонятно чем восхитилась Велина. – Уже Годимир. Ну да, конечно… Глупо думать, что вы под одним плащом просто грелись.

– Ты не увиливай! – Рыцарь насупился. – Отвечать на вопросы собираешься?

– Признаться… – Велина опустила посох к земле. – Признаться честно, я не знаю, зачем я тебе это рассказываю. Но… время покажет – права я или нет.

– Ты не тяни, не тяни…

– А ты не подгоняй, не подгоняй… Я, пан рыцарь, сыскарь. Что рот открыл? Слыхал про таких или нет?

Годимир покачал головой.

– Я слыхала, – вдруг проговорила Аделия. И уважения в ее голосе прибавилось даже не вдвое. Впятеро, самое малое.

– И что же плетут о сыскарях в вашей глуши? – Велина склонила голову к плечу.

– Что плетут? А наемники вы. Если богачу или благородному пану нужно загадку какую распутать, лучше всего к вам сразу бежать. И мешок серебра с собой везти. Опять же, если убить кого-то надо… Тоже к вам. Не брезгуете никакой работой, лишь бы денежки исправно проплачивались. Так?

– Почти так. – Велина подумала. Кивнула. – Одна поправка – не за любое дело мы беремся. Совет Наставников дорожит своей репутацией.

– Но ведь убиваете? – стояла на своем королевна.

– Убиваем. Если понимаем, что без этого нельзя никак. Но каждый такой случай, с убийством, заносится у нас в особую книгу, и послушники, проходящие обучение в Школе Сыскарей, обязаны выучить их все наизусть.

Девушка внимательно обвела глазами собеседников:

– Не бледней, пан рыцарь, не надо. Тебе не к лицу. Во-первых, никаких секретов я вам не выдаю. Поверь, сыскарю проще язык себе откусить, чем выдать подлинную тайну Школы. А у меня с языком все в порядке. – В подтверждение своих слов она высунула между губами розовый кончик языка. Пошевелила, дразнясь, и спрятала.

– А что ж про вас никто не знает ничего? – медленно произнес Годимир. – Если вы такие открытые. Прям как на ладошке.

– Если ты ничего не знаешь, пан рыцарь, так это не значит, что никто не знает, – веско ответила девушка. – Тебя что интересовало когда в жизни, кроме книг о тварях чудесных, сочиненных академиками крейцбергскими да баснословами басурманскими?

– А этого ты не тронь!

– Ой, подумаешь! Пан рыцарь уже обиделся?

– Нет, но…

– А на «нет» и суда нет. Продолжаем наше чудесное утро вопросов и ответов. – Велина приблизилась на два шага, и Годимир почему-то почувствовал, что хочет отодвинуться, чтобы сохранить безопасную дистанцию. Как перед началом поединка. – Да не шарахайся ты, пан рыцарь, – не замедлила она съязвить, тут же приметив почти незаметное движение драконоборца. – Я не потому вам все это рассказываю, что после убить собралась.

– Вот нахалка! – возмутилась Аделия. Попыталась дотянуться до своего меча, но устыдилась наготы и осталась на месте.

– Не надо, твое высочество, – хмуро предупредил ее рыцарь. – Обойдемся без оружия.

– Да мы еще проверим, какой она сыскарь! – прошипела королевна как рассерженная кошка.

Велина хмыкнула:

– Я бы не советовала. Пан рыцарь верно говорит.

– Отвернись, я оденусь! – вместо ответа выкрикнула заречанка.

– Господь Всеблагий! – Велина возвела глаза к небу. – Какие мы стеснительные! Пускай пан рыцарь отворачивается. А с меня что возьмешь? Ты ж, поди, дворовых девок не стесняешься?

– Я отвернусь, – пообещал Годимир. – После. Когда услышу ответы на все вопросы.

Аделия ответила сквозь зубы. Неразборчиво и тихо, но сверкнувшие глаза оставляли мало места для сомнений в смысле сказанного.

– Хорошо! – кивнула Велина. – Продолжаем. Меня наняли… А впрочем, вас это не касается, кто меня нанял. Просто было подозрение, что некий шпильман Олешек Острый Язык балуется в свободное от виршеплетства время доставкой писем. Но не как обычный гонец, а писем тайных, содержание которых не всякому знать можно.

– Значит, прав был королевич Иржи? – Рыцарь чуть-чуть расслабился, но на всякий случай продолжал следить за девушкой-сыскарем.

– Это который? – подняла бровь Велина. – Рыжий такой, что ли? С двумя рыбами на щите?

Годимир кивнул.

– И что же он наплел про Олешека?

– Что подсыл загорский, – как на духу ответил рыцарь. – Говорил, что в Костраве он войта подкупил, что в Пищеце тоже кого-то письмами смущал.

Сыскарь задумалась ненадолго. Сказала:

– Вот почему Божидар… Ладно. Не будем. Божидар Божидаром, а Олешек Олешеком. Могу тебя успокоить, пан рыцарь, в политических интригах твой друг не замешан.

– Друг? После того, что он мне наговорил?

– А ты считаешь, что дружба может разлететься вдребезги от неосторожного слова, брошенного в запале?

– Не знаю… – замялся словинец.

– Или мне показалось, что промеж вами дружба?

– Да нет… То есть… Ну, не знаю…

– Ладно, пан рыцарь. С Олешеком будешь сам разбираться. Ты ж в Ошмяны нацелился, верно?

– Ну, да.

– Вот и хорошо. Там и поговорите. Только не слишком-то с попреками. Письма я у него нашла. Но политики в них, как в клюкве сладости.

– Правда?

– Правда. Зато воздыханий приторных хоть пруд пруди. При встрече намекни ему, что Олешеку из Мариенберга, которого Острым Языком кличут, стыдно такую пошлятину возить. Да еще где!

– Где? – воскликнул Годимир.

– От кого письма? – одновременно с ним спросила королевна.

– От кого – это не моя тайна, твое высочество. И к кому – тоже. Могу тебя успокоить – не к тебе. – Количества яда в голосе Велины хватило бы, чтобы отравить половину Оресы – от верховий до впадения в нее Словечны, к примеру. – А «где»… Угадай, пан рыцарь.

Годимир задумался.

– Подкладка?

– Нет.

– За голенищем… Постой, постой! Тоже не может быть. Нашли бы, когда в Ошмянах под замок сажали. В ладанке?

– А у него есть ладанка?

– Не знаю. Наверное, нет.

– Тогда думай.

– Хватит. Не хочу больше.

– Зря. А мне было бы интересно проверить…

– Сказал – не хочу! Я же не сыскарь, а странствующий рыцарь. Мое дело – мечом махать, а думать – задачка для других, более умных.

Велина покачала головой:

– Обиделся? Ладно. Раз ты такой обидчивый, пан рыцарь… Он прятал письма в цистре.

– Что? – Годимир словно обухом по голове получил. Даже почудились звездочки перед глазами. – Как?

– Тебе даже в ум не приходило?

– Ну… Я не знаю… Это же цистра!

– Выходит, пан рыцарь, ты больше шпильман, чем сам Олешек Острый Язык. Ты помнишь, как он над ней трясся?

– Помню. Ну… Так я и сам трясся бы, если бы…

– Если бы она была твоя?

– Да. Но… Он же мне ее отдал, когда его по навету Иржи в буцегарню[31] 31
  Гизарма – древковое оружие, состоящее из серповидного лезвия и длинного вертикального острия, отходящего от его спинки.


[Закрыть] упрятали!

– Да? Не знала. Наверное, это для того, чтоб в случае чего поклясться именем Господа – ничего у меня нет, никаких писем.

– Хитер шпильман! А как же ты нашла?

– Я – сыскарь, – гордо расправила плечи Велина. – Нас учат не только следить и драться, но и думать. Если бы он письма в одежде прятал, то пан Божидар ими уж больше седмицы как завладел бы. Так?

– Ну… Так.

– Вот я и решила цистру проверить. Ночью взяла…

– Ты хоть ее не… – Рыцарь не решился произнести страшное слово «сломала», но, тем не менее, девушка его поняла.

– Нет. Я осторожно, – она проделала неопределенный жест ладонью, будто сметаны из крынки зачерпнула. – Просмотрела и обратно засунула. Пусть везет. Разумеется, после того, как его Божидар отпустит.

– Ясно.

– И последний твой вопрос, пан рыцарь. Как я вас нашла?

– Да чего уж там. Для настоящего сыскаря…

– Это ты зря, пан рыцарь. Слишком ты высокого мнения о сыскарях.

– Да по следу и Ярош бы нас в два счета разыскал.

– Да? – Велина хитро прищурилась и Годимир вдруг понял, что сморозил глупость. Она шла не по следам, а навстречу им. Из Ошмян. Значит, точно знала, куда они выйдут, где заночуют. Но откуда? Как человек может предвидеть будущее, если только он не… Если только он не чародей.

Видно, о том же подумала и Аделия. Она спросила напрямую, без обиняков:

– Ты – колдунья?

Сыскарь сморщилась, словно аромат выгребной ямы ноздрями втянула:

– Я – нет. А вот кое-кто из ваших знакомых…

– Откуда ты знаешь? – дернулась королевна.

– А что, пан Божидар не скрывается?

– Божидар? – открыла рот Аделия.

– Как Божидар? – охнул рыцарь.

– А вы о ком подумали? – Велина смотрела пристально, словно пытаясь подловить на обмане.

– Да так… – в один голос заявили Годимир и королевна. – Ошиблись…

– Ладно, замнем. Хотя что-то мне подсказывает, что вы так и норовите меня надуть.

– Так что там о Божидаре? – Рыцарь постарался направить разговор в более выгодное для него русло.

– На. Гляди… – Сыскарь протянула вперед руку и раскрыла ладонь. Годимир увидел небольшую – в два вершка – серебряную стрелку. Довольно изящно выкована. Посредине древка – проушина, в которую продета тоненькая, серебряная же, цепочка.

– И что это? – удивился молодой человек. – Игрушка какая-то… – И вдруг хлопнул себя по лбу. – Точно! Иржи говорил! Ему Божидар хвастался серебряной стрелкой, которая всегда на меня показывает!

– А ты уже встречался с Иржи? – Велина глянула на Годимира почти с уважением. – Помнится, он не один был.

– Я заметил, – усмехнулся рыцарь. – Трое их было, не считая слуг. Ну, мне Ярош помог.

– Кстати, где он? Или вы разругались?

– После объясню, – отмахнулся словинец. – Так значит, это та самая стрелка и есть? А откуда…

– Откуда, откуда… – ворчливо начала Велина, но после все-таки улыбнулась. И наконец-то не только губами, но и большущими зелеными глазами, которые, пожалуй, красотой нисколько не уступали очам Аделии. – Пришлось позаимствовать. А то как бы я тебя нашла?

– Так ты тоже умеешь?

Девушка кивнула:

– Сыскарям приходится. Хоть мои способности и ничтожно малы. По крайней мере, в ученицы меня не взяла бы даже самая захудалая ведьма. А со стрелочкой все довольно просто вышло. Я подсмотрела, как Божидар ею пользуется. Подслушала те слова, что говорить надо. А дальше все довольно легко получилось. В ту же ночь, когда я цистру проверяла, пришлось и вьюк каштелянский облегчить. Ох, и ругался же он, должно быть, когда обнаружил пропажу!

– Стрелка не может так просто на человека указывать, – вдруг вмешалась Аделия. – Вы дадите мне одеться или так и будете трепаться до вечера?

– Одевайся, твое высочество. – Годимир отвернулся. Ну, не станет же Велина бить его в спину? Или станет? Да нет, если бы хотела пришибить и в лесу закопать, давно бы управилась. С сонным. Куда уж проще?!

За спиной слышались голоса. Низкий, чуть хрипловатый, сыскаря и нежный, словно колокольчик-бубенчик, королевны.

– Ты почем знаешь, твое высочество, что не может?

– Ну… – уклончиво ответила Аделия. – Слышала. От няньки. Связь должна быть между стрелкой и Годимиром. Иначе никак. А связь только особый наговор дает.

– Да? Ну, не знаю. Хотя… Если подумать… Права ты, твое высочество. Пан рыцарь! Слышишь? На тебя никто заклятие не накладывал? В Ошмянах, в замке?

– Никто, – буркнул Годимир недовольно. Ишь, чего удумали. Так бы он и дался добровольно, чтоб над ним ворожили без спросу. Рыцарский кодекс такого не допускает. – Последний раз – Яким с Якуней. Так ты при этом была. Не думаю, что они у пана Божидара на жаловании состояли.

– Мне тоже так кажется, почему-то, – ничуть не смутилась сыскарь. – А мы сейчас проверим. Правильно, твое высочество?

– Можно и проверить. Если очень хочется. Поворачивайся, Годимир. Уже можно.

– Э, нет! Пускай спиной постоит. Для чистоты опыта, так сказать.

Молодой человек пожал плечами. Чем бы дитя ни тешилось…

Послышался шорох, неразборчивый шепот. Легкий звон. А после довольный голос Аделии:

– А что это она у тебя мимо показывает? Так себе стрелочка… Я думала, пан Божидар настоящую магическую вещицу приобрел, а он, как всегда, пожадничал…

– Погоди-погоди, твое высочество. Показывает он не прямо на пана рыцаря, но и не в другую сторону. Как-то мимо, вскользь, что ли… Погоди! Значит, не на Годимира наговор был, а на что-то из одежды. Или, скорее, на доспех! Поворачивайся, пан рыцарь, сейчас выяснять будем. Что у Божидара брал в Ошмянах? Кольчуга, шлем?

Словинец развел руками:

– И кольчуга, и шлем… Шлем я, правда, потерял. Вернее, забыл у тех же Якима с Якуней. Значит, кольчуга?

– Не знаю. А ну-ка, пройдись-ка с нею. Недалеко, шага два-три…

Годимир молча повиновался. Сдвинулся в сторону приставным шагом, внимательно наблюдая за стрелкой, которую Велина держала на весу, за кончик цепочки.

– Нет. Не движется! – воскликнула Аделия, тоже принимавшая живейшее участие в магическом опыте. Откуда у нее такая тяга? Или мэтр Вукаш успел чему-нибудь научить?

– Точно! Не движется! – не отставала и Велина. – Погоди! А куда это она показывает? На вьюк, что ли?

– Похоже, на вьюк!

Годимир только головой покачал, наблюдая, как королевна и сыскарь бросились к его вьюку.

– Вы у меня-то хоть спросили разрешения?

– Еще чего! – Аделия притопнула ножкой.

– Лучше сразу скажи – что еще тебе Божидар давал? – Велина поддержала королевну. Того и гляди, вовсе подругами станут. Вот дела!

– Ну… – Рыцарь задумался. – Рынграф[32] 32
  Басотля – струнный смычковый инструмент низкого регистра.


[Закрыть] подарил.

– А ну-ка показывай!

– Да пожалуйста!

Годимир подошел к седельной сумке, которую вчера так и оставил нераскрытой, развязал шнурки, стягивающие горловину, и вытащил подарок ошмянского каштеляна. На пластинке – скорее всего, серебряной, но с изрядной примесью меди – тонкими линиями был нарисован Грозя Убийца Драконов, легендарный основатель Грозинского королевства. Великий герой древности, прославившийся как истребитель крылатых ящеров, кои в те седые времена попадались не в пример чаще, сидел на коне, сжимая в могучих руках любимую дубину. Ею он драконов и лупил почем зря. Говорят, не ушел ни один. Рыцарь не носил подаренное паном Божидаром украшение с тех пор, как каштелян увез Олешека, да еще и наговорил на прощание всяких гадостей, о которых и вспоминать-то стыдно. Сперва хотел выбросить куда подальше, но детство, проведенное в небогатом отцовском маетке, и бродячая полуголодная юность взяли свое – рынграф отправился на самое дно вьюка ожидать часа, когда понадобится лишняя пара скойцев[33] 33
  Бирнье – кольчуга с коротким рукавами.


[Закрыть].

Едва украшение появилось на свет Господний, как стрелка в руках Велины чуть не рванулась к нему навстречу.

– Вот оно! – воскликнула сыскарь.

– Тьфу, гадость! – сплюнул рыцарь. – Выходит, пан Божидар меня на поводке водил? На сворке, словно пса гончего?

– Выходит, что так! – Велина не стала его утешать. И на том спасибо.

– Выкинуть! В речке утопить! – высказалась Аделия, потрясая кулачком.

– Ну уж нет! – ответила сыскарь. – Не хватало! Зачарованные вещи дорогого стоят. И не потому, что на продажу годны, а из-за свойств своих! Замотаем-ка мы стрелку в тряпочку, а рынграф пускай полежит до поры, до времени во вьюке.

Рыцарь махнул рукой. Делайте, мол, что хотите. Даже протянул девушкам отрез льняного полотна, приспособленный им для утирания лица и рук. Мотайте!

Сам же влез в кольчугу, перепоясался мечом. Пошел смотреть ногу игреневого. Вчера они так и не полечили ссадину, хоть и чистотела Аделия нарвала – на небольшой табун хватит.

– Я на все твои вопросы ответила, пан рыцарь? – долетел в спину голос Велины.

– Кроме одного. – Годимир остановился.

– И какого же?

– Зачем ты меня искала? Как искала – ты объяснила, а вот зачем?

– Так я сразу сказала, что соскучилась, – попыталась она отшутиться, но словинец не поддался на игру.

– Ты – сыскарь. Сама сказала. Сыскари просто так за людьми не бегают…

– Обижаешь.

– Да нет. Правду говорю. Если ты меня разыскала, значит, я тебе зачем-то нужен. С Олешеком дело не выгорело. Давай начистоту – ты меня в чем-то подозреваешь?

Велина посуровела:

– А ты злой, пан рыцарь.

– Станешь тут с вами… – Годимир неопределенно махнул рукой.

– Хорошо. Начистоту так начистоту. Я тебя ни в чем не подозреваю. Такой рыцарь, как ты, на неблаговидный поступок не способен. Мы не берем случаи, когда беззащитного старца держаком от вил убивают.

– Ты это брось, – заметив заинтересованный взгляд Аделии, предостерег сыскаря словинец.

– Ладно. Не буду. Хороший ты человек, пан рыцарь. Честный, добрый, благородный. Только невезучий… – И она туда же. Годимир скривился, чуть в голос не высказал недовольство. – Мне настоящего лазутчика искать надо. Скажу как на исповеди: черные силы над Заречьем собираются. Скоро земля здешняя кровью умоется сполна. Если Заречье в разруху и войну погрузится, то там и до Поморья недалеко. А меня поморяне наняли. Задание я покамест не отработала. Значит, пути домой мне нет. Я подумала, что с тобой рядом я быстрее на злоумышленников выйду.

– Это отчего же? – буркнул Годимир, хотя ответ уже знал. Ярош уже как-то заявлял ему без обиняков – притягиваешь, мол, несчастья, пан рыцарь…

– А ты несчастья притягиваешь, пан рыцарь. – Велина глянула с вызовом. Ну, попробуй, возрази!

Годимир возражать не стал. Знал: бесполезно. Ни к чему лишние споры. Он лучше делом докажет, что они не правы. Ни она, ни Бирюк.

– Так ты теперь с нами, в Ошмяны? А как же Божидар? Он, поди, воришек не привечает?

– Да. В Ошмяны, – ответила Велина. – А что до Божидара, так я к нему в гости не напрашиваюсь. В замок вы пойдете, а я где-нибудь пересижу. Да ты не спеши отказываться! Я тебе пригожусь!

– Тоже мне, Серый Волк нашелся! – Годимир тряхнул чубом, дернул себя за ус. – От тебя ведь не отвяжешься, как ни отказывайся. Хорошо. Поехали в Ошмяны. Где твой конь?

Сыскарь развела руками. Значит, пешая. Похоже, лошади – единственное, в чем Велина давала слабину. Интересно, это все сыскари такие или ее собственная блажь? Рыцарь вначале хотел спросить, а потом раздумал. Еще будет время в дороге поговорить. Он махнул рукой и, подхватив пучок чистотела, принялся разминать траву в ладонях. Хоть и настоящий сыскарь теперь в попутчиках, а коня нелеченым бросать никак нельзя.