Текст книги "Люди Края"

Автор книги: Владимир Зырянцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Глава 12. БАЗА

Сирена, отдаленная планета голубого гиганта ЕН7216, относилась к числу миров, которые открыли, чтобы затем навсегда забыть. Для этого имелись веские причины. Мало того что голубой гигант располагался за тремя Коридорами от Системы, но еще от ближайшего Коридора до него надо было добираться не менее четырех месяцев. И ради чего тащиться в такую даль? Чтобы поглядеть на раскаленную равнину, продуваемую ураганами, на этот ад, где температура в тени никогда не опускается ниже 120 градусов? Чтобы лишний раз убедиться, что здесь нет не только кислорода и воды (с этим еще можно было бы примириться) и каких-либо признаков жизни (на черта они сдались), но и чего-то полезного? Разве что немного меди и цинка, но этого добра пока хватало и поближе. Так что не было ничего удивительного в том, что за 80 с лишним лет после экспедиции посещения на Сирене так никто и не побывал.

По крайней мере, так следовало из навигационных отчетов и сведений диспетчерских служб. Но ведь не все афишируют свои передвижения по Галактике, верно? Некоторые предпочитают путешествовать, так сказать, инкогнито. Вот для этих-то скромных путешественников, проходящих Коридоры вне всякого графика и без отметок у диспетчеров, Сирена представляла определенный интерес. Здесь можно было не опасаться появления незваных гостей в форменных комбинезонах, любящих задавать неприятные вопросы. Не могли сюда нагрянуть и вездесущие компании с лицензиями на добычу и армиями собственных охранников – им тут попросту нечего было делать. Это был несомненный плюс, перевешивавший все минусы. Да и так ли уж страшны эти минусы? Для тех, кто привык путешествовать с ускорением 40–60 gg, пара астроединиц – не расстояние. А что касается кислорода и воды, то без них не могут обойтись только люди, эти беспомощные комочки белка, которые боятся всего на свете: жары и холода, тяготения и радиации, пустоты и давления, шагу не могут ступить без скафандра и дня прожить без обеда и посещения туалета. И при этом считают себя хозяевами Вселенной.

Но ведь есть и настоящие хозяева Вселенной, верно? Те, кто ничего не боится, ни в чем и ни в ком не нуждается, кто чувствует себя в космосе как дома и может обойтись самым малым количеством той же воды и кислорода. А эту малость всегда можно или привезти, или сделать. А если еще найти немного дейтерия (а он, как оказалось, на Сирене имелся), то можно соорудить небольшую энергетическую установку. Ну а имея энергию, можно устроиться на любой вкус. Например, накрыть часть поверхности специальным куполом (как это сделано на Луне или Атлантиде) и создать под ним совершенно райские условия – с ивами, фонтанами и пандами, играющими в траве. Впрочем, такой буколический рай годится для слабаков, боящихся вида крови. Таким на Сирене – да и вообще на Краю – делать нечего. Настоящий свехнатурал скорее построит крепость, где из каждого выступа будут торчать протонные пушки. Но самое правильное решение в таком месте, как Сирена, – это уйти поглубже под поверхность планеты, подальше от бурь, разъедающих любой металл, и строить там базу.

Именно к такому выводу пришел Лео Норвик, когда решил обосноваться в этом глухом углу. Решение было вынужденным – только что полицейская бригада вытеснила его с Крона. Изучив обстановку на Сирене, он выбрал скалистый район поблизости от экватора. Затем, установив здесь временный купол и оставив в нем группу инженеров монтировать реактор, он с остальной командой (в то время она насчитывала всего 12 бойцов, из которых лишь четверо были супи первого уровня) вернулся в более населенные районы Края. В течение месяца его группа совершила шесть нападений на рудники и поселки, вызвав панику на Кроне, Гее, Ниобее и Ио-2. Пугала не только дерзость нападений, но и их цель: группа Норвика не стремилась захватить транспорты с грузами, почти не интересовалась и наличными деньгами; главным объектом нападения на этот раз были люди. В каждом поселке пираты захватывали и увозили с собой всех молодых здоровых мужчин (а других на Краю почти не было) и часть женщин.

Разумеется, Комиссия по делам Края и Совбез не остались безучастными свидетелями этого разбоя. В район Крона и Геи были срочно направлены несколько полицейских подразделений; для поимки похитителей и освобождения людей была разработана специальная операция. Однако, хотя полицейские блокировали все Коридоры и кольцо вокруг пиратов сжалось, Норвик в последний момент все же сумел ускользнуть. В руки полиции попал лишь один из кораблей с людьми, угнанный похитителями с Геи. Да и этот результат никак нельзя было считать успешным: люки корабля были распахнуты, все люди на борту мертвы.

Потеряв корабль с половиной захваченных за месяц людей, Норвик тем не менее вернулся на Сирену не с пустыми руками: вторая половина пленных осталась при нем. Теперь у него в распоряжении были рабочие руки и была энергия: инженеры успели смонтировать реактор. Можно было строить. И стройка началась.

В течение нескольких следующих месяцев захваченные пиратами люди вырыли в намеченном районе шахты, установили системы охлаждения, смонтировали стартовые комплексы, оборудовали склады, ангары, жилые помещения – целый подземный город. Работы шли и на поверхности. В трещинах окружающих скал были смонтированы радарные установки и мониторы, которые должны были следить за местностью и подать сигнал в случая появления врага. Все они были умело замаскированы. Замаскирован был и вход на базу: закрывавший главную шахту стальной щит имел специальное покрытие, имитировавшее вещество планеты. Поэтому, когда полицейские, по приказу Комиссии прочесывавшие весь обитаемый космос в поисках похищенных поселенцев, высадились на Сирене, они ничего не обнаружили. В отчетах появилась отметка, что планета вблизи голубого гиганта остается необитаемой.

Между тем под поверхностью Сирены шла своя жизнь – не слишком веселая, но весьма энергичная. В тренажерных залах подчиненные Норвика отрабатывали навыки: стреляли на лету, дрались в темноте, подкрадывались. В дальних концах коридоров кипела работа: часть пленных по приказу Лео продолжала расширять базу, другие удлиняли один из боковых штреков, чтобы затем в нужном месте повернуть вверх и создать запасной выход на поверхность. Сам Норвик с двумя помощниками большую часть дня проводил в лаборатории. Здесь создавались новые виды оружия, призванные обеспечить победы в будущих боях. Полученные образцы испытывались сначала на манекенах, затем на пленных, а затем ставились на вооружение. За эти занятия Норвик получил у подчиненных прозвище Колдун, чем весьма гордился.

Лабораторию Колдун покидал лишь для того, чтобы самому потренироваться, да еще для ежедневного обхода базы. Объектом его особого внимания была тюрьма, точнее, ее обособленная часть, так называемый сектор «Д». Здесь, в стороне от общих камер, где в тесноте и грязи содержалась большая часть рабов, находились два десятка отдельных отсеков. Заняты были только шесть из них. В пяти помещались отобранные самим Лео молодые мужчины – самые сильные и непослушные из всех захваченных. А в самом дальнем отсеке, отделенном от остальных рядом пустующих камер, находилась девушка, захваченная во время нападения Колдуна на корабль в открытом космосе.

В общих работах обитатели сектора «Д» не участвовали. Для чего Колдун их отделил и что собирается с ними делать, оставалось для членов его группы загадкой. Особое недоумение вызывала девушка, к которой Норвик не подпускал даже ближайших помощников. Мощные супи не могли взять в толк, для чего их вожаку понадобилось это хрупкое создание. Никто, конечно, не допускал мысли, что такой сверхнатурал, как Леон Норвик, нуждается в каких-то там сексуальных развлечениях. В итоге в отряде решили, что скорее всего Колдун ждет за пленницу большой выкуп.

Часовых на базе не было: на абсолютно пустой планете, при надежной системе наружного оповещения они были не нужны. Их заменял вахтенный, дежуривший возле мониторов, и караульная группа, готовая прийти ему на помощь в случае вызова. Тщательно охранялась только тюрьма: заключенные, которым нечего было терять, могли предпринять отчаянную попытку вырваться на свободу – пусть даже она сулила им немедленную смерть. На случай такой попытки Колдун придумал несколько сюрпризов для смельчаков.

Супи, когда наступал их черед нести вахту, как правило, погружали себя в состояние покоя, при котором сознание реагирует лишь на изменения. Для пруви, не имевших такого режима функционирования, вахта тянулась дольше. Сидя в центре вахтенного помещения, они следили по внутренним мониторам за всем, что происходило на базе: как идут тренировки в зале, как работают заключенные в дальних штреках, как другие заключенные, чья смена уже закончилась, сидят в своих камерах, как готовится обед на кухне. Мониторов не было только в лаборатории и апартаментах самого Колдуна. Время от времени вахтенные поглядывали и на наружные экраны, на которых было всегда одно и то же: на верхних, куда выводились данные со спутника – чернота космоса, на нижних – красная раскаленная мгла, бешеные вихри, тучи песка и камней, заносящие очередной труп, выброшенный из шахты. Убыль населения, ничего не поделаешь.

Эта же картина была на экранах в тот день, когда дежурил Лари Слейк, пруви первого года, включенный в группу Колдуна совсем недавно. Вынужденное безделье давалось ему тяжело. Прошла едва половина вахты, а он уже считал минуты, когда она закончится. Считал минуты, вспоминал подробности единственной операции, в которой ему довелось участвовать и где он открыл счет убитым, размышлял, как будет выглядеть предстоящая высадка на планету, о которой говорили в отряде, а взгляд его между тем механически скользил по экранам. Пока вдруг не отметил в этой осточертевшей красноватой мути нечто совершенно новое.

Лари остановился и впился взглядом в центральный экран, показывавший пространство возле входа в шахту. Он не верил своим глазам: на экране, где только что были одни лишь скалы да круглый бугорок в центре, скрывавший главный люк, внезапно появились две фигуры в белых с оранжевыми ромбами скафандрах. Такие скафандры, как было известно всем обитателям Края, носили геологи из Юнидел, научного подразделения Совбеза. Эти неизвестно откуда взявшиеся геологи шли, держась за плывущую над землей флаер-платформу, на которой было сложено какое-то оборудование. Их головы были повернуты друг к Другу, один размахивал рукой – видно, что-то говорил.

Лари быстро включил приемник. Так и есть: пришельцы разговаривали на обычной частоте, их было прекрасно слышно. Лари услышал молодой голос, говоривший: «…Говорю тебе, тройную надо! Вот тогда действительно получим результат!» Ему ответил другой голос, более низкий и усталый, принадлежавший, видимо, высоченному дылде: «Да я не возражаю, пусть посильней тряхнет, но мне кажется, двойной порции хватит». «Тебе что, взрывчатки жалко? – негодовал его молодой напарник. – Пусть тряхнет так, чтобы сразу на километр вглубь видно было. Вот это будет разведка! Ты что, воронку тут боишься сделать?» «Да не боюсь я, – отвечал его напарник, задыхаясь еще сильней (как видно, высокому и более пожилому приходилось трудно). – Ладно, будь по-твоему. Давай разгружаться да закладывать заряд».

Геологи остановились, опустили платформу на землю и сняли с нее бур и два ящика – видимо со взрывчаткой. Лари повёл глазами по экрану. По другую сторону бугра, скрывавшего люк, виднелся наполовину занесенный песком труп: насмерть забитый во время вчерашней тренировки пленный. Эти тела, брошенные возле шахты, были единственным нарушением маскировки, которое позволял себе Колдун. Делалось это в воспитательных целях, чтобы держать в страхе остальных заключенных. Опасности же в этом никакой не было: хватало двух-трех суток, чтобы высохшие трупы полностью скрылись под слоем песка и камней. Но сейчас тело было еще хорошо видно. Стоит чужакам его заметить, как они немедленно вызовут свой корабль и сообщат о находке. А если и не заметят, то через несколько минут заложат заряд тротила – тройной, как предлагал молодой – и устроят взрыв, от которого может рухнуть вся база. Что делать? По инструкции вахтенный в случае ЧП должен немедленно поднять общую тревогу. Но пока остальные члены группы добегут до люка, время уйдет. Решено: он сделает это сам! Он устранит чужаков, ликвидирует угрозу, нависшую над отрядом, и сразу резко поднимет свой авторитет. Сделать это будет нетрудно: в конце концов, это всего лишь двое людей. Даже бластер не потребуется.

Лари схватил кислородную маску и помчался к входному люку. «Но откуда они все-таки взялись? – успел он подумать на бегу. – Могу поклясться, что никакого корабля нигде не было. И на дальних подступах я их не видел. Словно под землей подползли. Надо будет одного придушить не до конца да потом расспросить». С этой мыслью он вскочил в переходную камеру и, не закрывая внутреннюю переборку, включил механизм открытия люка (на базе не боялись, если внутрь попадет немного ядовитой атмосферы планеты, и обычная в таких случаях автоматика в переходной камере отсутствовала).

Он не стал дожидаться полного открытия крышки и, едва образовалась узкая щель, скользнул в нее и повернулся в ту сторону, где работали геологи. Но тут Лари Слейка ждал сюрприз – второй сюрприз за несколько минут. Никаких геологов возле люка уже не было – только платформа с ящиками. Он даже не успел по-настоящему удивиться: дыхание его внезапно пресеклось, свет в глазах померк, и молодой пруви со сломанной шеей свалился на землю.

– Это оказалось даже легче, чем я думал, – заявил Чжан Ванли, снимая скафандр. – Ты все же хочешь взять пса? Оставь его здесь: он не очень сильный боец.

– Кажется, на Гекате ты мог убедиться в обратном, – возразил Мельник. Он стянул скафандр и поднял крышку одного из ящиков, чтобы Ган мог выскочить. Лишь на секунду задержавшись возле убитого пруви, пес первым скользнул в люк, Чжан и Питер последовали за ним.

– У них тут всюду мониторы, – прошелестел Чжан на ухо разведчику, когда, миновав шлюзовую камеру, они оказались в лифте. – Надо найти караульное помещение, где все экраны. Там найдем путь к тюрьме. Но я не знаю, где караульная.

– Ган найдет, – ответил Мельник. – Будем останавливаться на каждом ярусе. Я не думаю, что караульная глубоко.

Разведчик оказался прав: на первом же ярусе, едва двери открылись, пес учуял нужный запах и бросился вперед. Спустя несколько минут они уже были в округлом помещении, все стены которого были покрыты экранами. На пульте тревожно пульсировала красная лампочка, сигнализируя, что входной люк остается открытым. Союзники оставили ее без внимания: закрывать люк не стоило. Зато оба прильнули к экранам. Чжан, как и полагается супи, обнаружил цель первым.

– Вот тюрьма, – объявил он.

Вместе с разведчиком они внимательно вглядывались в экраны, показывавшие внутренность тюремных камер. Первая была пуста, во второй три человека, примостившись на нарах в дальнем углу, при тусклом свете лампочки играли в кости; на остальных нарах спали человек двадцать заключенных. Все игроки были грязны, оборваны и постоянно чесались.

– Я не думал, что заложников будет так много, – пробормотал разведчик.

– Это не заложники, – сообщил супи. – Обычные заключенные, рабы.

– Ты мне о них не говорил.

– А что тут особенного? У каждого вожака такие есть.

– Но что мы будем с ними делать? – спросил разведчик.

Чжан не ответил – он двигался дальше. Следующие два экрана были совершенно темными, словно их мониторы показывали ночь. Затем снова возникла плохо освещенная пустая камера, а за ней – опять обитаемая. Здесь игра уже закончилась, шла раздача выигрыша: один заключенный стоял спиной к остальным, а те лупили его полотенцами.

– Что с ними делать? – буркнул супи. – Они достойны своего жребия.

Мельник не стал возражать, но не потому, что был согласен, – он решил, что дискуссию можно немного отложить.

Потом вновь следовали два темных экрана. Остановившись перед одним из них, Чжан заявил:

– Я понял: здесь коридор. И там тоже. Во всех коридорах темно.

– Почему, как ты думаешь? – спросил разведчик.

– Там живет здешний стражник, – сказал Чжан. – Тот, кто видит в темноте, как днем. Или у него вообще нет глаз.

Следующие два экрана показывали камеры, обитатели которых находились на работе, потом шли целых четыре экрана, залитых чернотой. Оставался последний экран, и он был ярко освещен. Когда союзники приблизились к нему, разведчик воскликнул:

– Смотри, это она!

В камере, рассчитанной на двух человек, находился только один. Это была девушка лет двадцати пяти, одетая в такой же комбинезон, что и другие заключенные, только почище. И, насколько можно было судить по изображению на экране, она была очень похожа на Анну Хельдер.

– Да, это она, – заявил Мельник, всмотревшись в экран. – Ты оказался прав: она здесь. Теперь осталось определить, как туда добраться и по какому варианту будем эвакуироваться.

– Думаю, это четвертый ярус, – сказал Чжан. – Вот этот ряд – второй, эти два – третий. А это четвертый. Ниже только склады, ангар и стартовые комплексы.

– Согласен, – кивнул разведчик. – Давай теперь хорошенько все запомним – и вперед.

Они еще раз прошли вдоль стен, вглядываясь в экраны и запоминая расположение шахт и коридоров, затем двинулись к выходу.

В лифте, перед тем как нажать кнопку четвертого яруса, стражник сказал:

– Пусть мы никого не видели, но охрана будет ждать нас уже у входа. Мы не можем просто так выйти. Надо приготовиться.

– Ты прав, – согласился Мельник. – Давай приготовимся.

…Тот, кто нес свою бессменную вахту в коридорах тюремного яруса, услышал, как левый лифт опять заработал – в третий раз за последние 16 минут. Это было неурочное время, когда некому было передвигаться по базе. Такое явление требовало внимания, тем более что лифт на этот раз скользил вниз. Несущий Вахту направился к лифту.

Когда двери раздвинулись, он был наготове. Но внутри никого не было. Это было странно. Раньше такого не случалось. Что это значило: ошибка техники или хитрость врага? Мозг Несущего Вахту, когда-то бывший примитивным мозгом ящерицы, но с тех пор значительно обогащенный, подсказывал ему, что верно второе. Что случилось наконец то, к чему его так долго готовили: Нападение Врага. Но прежде чем подавать сигнал тревоги, следовало в этом убедиться и оценить силы нападавших. Поэтому он ждал.

Некоторое время ничего не происходило. Потом где-то под потолком послышался шорох, и, прежде чем Несущий Вахту сообразил, откуда он доносится, крышка вентиляционного колодца упала на пол, а за ней спрыгнул Враг.

Он приземлился на две ноги. Глаза его не были сферическими, хотя и видели в темноте, а на кистях не имелось характерных наростов. За доли секунды обобщив эту информацию, Несущий Вахту пришел к выводу, что перед ним всего лишь человек, к тому же не имевший в руках оружия. Это было несложно.

Несущий Вахту сделал несколько шагов по направлению к противнику и взмахнул хвостом. Описав дугу, кончик хвоста, снабженный ядовитым шипом, обрушился – но не на человека, а на место, где он только что находился. Враг успел отскочить. Несущий Вахту повторил попытку – и вновь неудачно. Это могло означать только одно – что он ошибся в оценке противника. Перед ним был не человек, а его улучшенный вариант – пруви. Значит, следовало действовать иначе и применить свое основное оружие.

Он напружинил лапы и прыгнул вперед. Конечно, враг снова уклонится, но это неважно. Коридор не так широк, и хоть краем когтя, хоть чем-нибудь он сумеет за него уцепиться. Этого будет достаточно. Уцепиться, прижаться – и вонзить в тело врага четыре ряда острых как бритвы зубов, смоченных ядовитой слюной. Эти зубы пробивали защитные жилеты любой толщины и костяные наросты супи, ломали кости и стальные прутья, оставляли следы на корабельной обшивке. Именно за эти зубы, а также за чудовищной силы мышцы, приводившие их в движение, создатели нового симбика назвали созданные ими существа вадранами, то есть помесью варана и дракона.

У вадранов было еще одно свойство, дававшее им преимущество над противником. Несущий Вахту знал, что если враг попытается его от себя оторвать, или сломать ему шею, или переломить позвоночник, у него ничего не получится. Потому что ни шеи, ни позвоночника у симбиков его вида не было, а оторвать его от себя жертва может только вместе с куском собственного мяса – и хорошим куском. Отодвинуть от себя страшную пасть, удержать вадрана на расстоянии тоже было невозможно: кожа его была глаже шелка и скользила в руках, словно ртуть.

Расчет Несущего Вахту оказался верен. Хотя Враг в момент прыжка метнулся к стене, выпущенные когти левой задней лапы вадрана зацепили его за плечо. Пруви понял, какая опасность ему угрожает. Он резко повернулся в сторону, противоположную направлению прыжка, надеясь, что сила инерции оторвет от него страшную ящерицу. Как бы не так! Кроме лап у симбика имелся еще и хвост. Едва коготь Несущего Вахту коснулся противника, хвост метнулся в том же направлении и зацепился за ногу пруви. Ядовитый шип, правда, не вошел в тело – угол был не тот, – но нужный результат был достигнут. Вадран уже примерился, куда вонзить зубы; получалось, что удобнее всего будет в шею, которая у пруви не была защищена никаким панцирем.

Но в этот момент протянувшаяся откуда-то сверху огромная, как экскаваторный ковш, рука схватила Несущего Вахту точно посередине туловища, там, где билось сердце и сходились нервные узлы. Вадран дернулся, пытаясь протиснуться между пальцев и освободиться, но сердце, каким бы маленьким оно ни было, не желало течь, словно ртуть; между тем на голову Несущего Вахту обрушился страшный удар кулака, покрытого роговым панцирем.

Для простого животного такой удар был бы смертельным, но череп симбика выдерживал прямое попадание пули. Несущий Вахту был слегка оглушен, но готов продолжить схватку. Правда, теперь приходилось забыть о только что схваченном пруви: речь шла о борьбе за жизнь. Вадран расцепил когти, освободил хвост и резко развернулся к новому противнику. Острые зубы потянулись к схватившей его руке, а хвост метнулся дальше, туда, где должна была находиться голова Врага.

Однако тот оказался проворнее. Рука разжалась, отпустив Несущего Вахту, – но лишь для того, чтобы тут же перехватить хвост возле самого шипа. Ухватившись за него, как за канат, Враг раскрутил вадрана, словно ядро, чтобы затем изо всей силы обрушить это ядро на бетонную стену, а потом, когда оглушенный вадран сполз на пол, Враг всей тяжестью прыгнул на него. Сердце Несущего Вахту сжалось в последний раз и остановилось; лапы еще скребли пол, но это уже была агония.

– Этот был немного покрепче твоего пса, верно? – прошелестел супи.

Разведчик промолчал. Он помог Гану спуститься, заклеил жидким бинтом рану на плече и сказал:

– Я готов.

Двигаясь в полной темноте, они миновали поворот, потом еще один, и впереди замерцал свет, падавший из камер. Чжан Ванли прошел мимо них, не оборачиваясь, как мимо пустого места, а Мельник внимательно смотрел на людей за решеткой. Во всех взглядах, которые он смог поймать, читалось одно и то же – страх, на дне которого притаилась тщательно скрываемая ненависть. Лишь один раз к этому примешалось иное чувство: молодой парень, сидевший возле двери, присмотревшись к разведчику, чему-то удивился и шепотом поделился возникшим вопросом с товарищем. «Даже если Чжан не сказал, я сам мог бы догадаться о людях, идиот, – ругал себя Мельник. – И как теперь быть? Это усложняет задачу».

Они миновали еще один поворот, и Чжан остановился.

– Здесь решетка, – сообщил он. – И на ней сигнализация.

– Ну что ж, рано или поздно они о нас все равно узнают, – сказал разведчик, доставая бластер.

– Не надо, попробуем иначе, – остановил его супи.

Он взялся за верхний прут, вделанный в стену, напрягся… Стена треснула, куски бетона полетели на пол, прут был свободен. Так же Чжан поступил и с остальными. Затем взялся за освобожденный конец решетки и отогнул ее. Дверь осталась нетронутой, и можно было надеяться, что сигнализация не сработала.

Спустя несколько минут они стояли перед камерой, в которой находилась девушка. Подергав решетку, Чжан заявил, что тут у него не получится: прутья глубоко вделаны в скальное основание; зато здесь нет сигнализации. Девушка наблюдала за его действиями с уже знакомым Мельнику выражением тоскливого страха.

– Отойдите, пожалуйста, в угол, – попросил ее разведчик, доставая бластер. – Нет, еще глубже.

Она сначала не поняла, что от нее хотят, а когда поняла, страх с ее лица исчез, уступив место изумлению. Когда она выполнила просьбу, Мельник сам отошел на несколько шагов и выстрелил в замок половинным зарядом. Этого вполне хватило, чтобы вырвать замок из двери. Разведчик распахнул ее и шагнул в камеру.

– Меня послал ваш отец, – сказал он. – Он просил найти и освободить вас. Идемте, у нас мало времени.

– Вас послал отец?! – с удивлением воскликнула узница. – Этого… этого не может быть! Невероятно!

Видимо, отношения миллиардера с дочерью были более сложными, чем описал сам Хельдер, решил Мельник. Впрочем, к делу это не имело отношения.

– Идемте, надо спешить, – повторил он, опасаясь, что конфликт с отцом (а он именно так понял ее возглас) заставит ее отказаться, или с ней случится истерика, и тогда придется ее нести. Однако никакой истерики не случилось, девушка шагнула вперед и выбралась в коридор.

– Вещей нет? – спросил Мельник.

– Какие тут вещи… – ответила она, криво улыбнувшись.

Сейчас, видя ее вблизи, разведчик понял, что она крайне истощена – что называется, кожа да кости. Лицо ее было покрыто слоем грязи, на левой щеке и шее виднелись глубокие борозды, словно от когтей. Однако глаза смотрели ясно, их не покрыла муть безумия, чего можно было опасаться в такой ситуации.

Они двинулись обратно. Дойдя до камеры с заключенными, Мельник остановился и вновь достал бластер.

– Отойдите от двери, – попросил он тех, кто сидел на ближних нарах. – Я сломаю замок, вы сможете бежать.

– Не делай этого! – шепнул Чжан. – Как ты собираешься их отсюда вывести? И на чем мы полетим? Наш корабль всех не вместит.

Разведчик не успел ответить – его опередили. Один из заключенных, выглядевший сильнее остальных, подошел к двери и спросил:

– Вы из полиции? Вы уничтожили всех этих ублюдков?

– Нет, мы не полицейские, у нас частное задание, – ответил Мельник. – И мы никого не уничтожили, кроме стражника.

– Тогда как вы собираетесь нас отсюда вывести? – спросил человек в камере. – Они нас всех перебьют!

– И вообще, откуда мы знаем, что вы не от них? – поддержал его другой. – Этот Колдун – он мастер на всякие шутки. Может, он решил разыграть представление с побегом?

– Мы теряем время, оставь их, – уже в полный голос сказал Чжан. – Ты же видишь – это рабы.

Разведчик заколебался. В это время из толпы заключенных донесся крик:

– Подождите! Не уходите!

Молодой парень, растолкав сокамерников, приблизился к двери и воскликнул:

– Возьмите меня с собой! Мне все равно, на чем и как отсюда выбраться! Пусть я сдохну, пробиваясь к кораблю, лишь бы не гнить здесь заживо! Отойдите от двери, дайте ему выстрелить! – потребовал он от остальных.

– Я тоже хочу с ними! – воскликнул еще один; раздались и еще голоса желавших освободиться.

– Заткни пасть, щенок! – заорал в ответ первый. – Хочешь, чтобы из-за тебя нас всех потом поубивали? Не отходите, ребята, – обратился он к остальным.

В камере возникла драка. Те, кто рвались на свободу, отталкивали остальных от двери, но они были в явном меньшинстве. Чжан Ванли не стал дожидаться, чем закончится эта сцена. Схватив за руку девушку, он бросился вперед. Мельнику ничего не оставалось, как последовать за ним.

Догнав напарника возле дверей второй обитаемой камеры, разведчик негромко сказал:

– Остановись, или я буду считать, что ты дезертировал из моей армии.

Чжан, подумав, остановился. Тогда Мельник, повернувшись к обитателям камеры, резко приказал:

– Всем отойти от двери! Дальше, я сказал, в угол!

И когда заключенные выполнили приказ, он выстрелил в замок и распахнул дверь.

– Мы бежим отсюда, наш корабль ждет неподалеку, – объяснил он недоумевающим узникам. – Но добраться до него трудно. Кто хочет, может идти с нами.

Выбравших свободу оказалось большинство: разведчик насчитал двенадцать человек. В камере остались шестеро.

До лифта они добрались беспрепятственно. Когда проходили мимо останков вадрана, бывшие заключенные прижались к стене – даже мертвый, симбик внушал им ужас.

Когда все набились в кабину, Мельник нажал кнопку не верхнего, а самого нижнего яруса.

– Нам нужны скафандры, – объяснил он прижатому к нему Чжану.

– Я понял, – отвечал тот. – Но мы не успеем. Лифт остановился на нижнем ярусе, и в этот момент воздух наполнил высокий, на пределе слышимости, звук. Люди дружно прижали ладони к ушам, защищаясь от него. Чжан и Мельник переглянулись.

– Это стражник, – сказал китаец. – Все же мы его не добили.

Да, это был вадран. Мозг его был мертв, но нервная система еще хранила обрывки программы. И когда враги прошли мимо, вызванного их шагами колебания пола хватило, чтобы сердце сделало еще два последних удара, горловые мышцы сжались и подали сигнал тревоги. Сигнал вышел короткий, слабый (от сильного крика вадрана люди глохли и теряли сознание), но его услышали. На всех ярусах, во всех помещениях базы, вплоть до самых дальних отсеков, все оторвались от своих дел. Люди, работавшие в тоннелях или в оружейных мастерских, скорчились, зажав уши. А бойцы Леона Норвика, оставив свои дела, поспешили на боевые посты. Потому что этот сигнал означал, что на базу проникли враги. Повсюду блокировались открытые двери, с потолка опускались дополнительные переборки.

Свет в лифте погас, двери, начавшие открываться, пошли обратно. Чжан и Мельник отжали их и дали остальным выйти. Но было ясно, что воспользоваться лифтом больше не удастся. Даже если они добудут скафандры, добраться до выхода с базы уже не смогут. Тогда Мельник принял новое решение.

– Здесь должны быть ангары и стартовая площадка, – сказал он Чжану. – Нам надо их найти.

– Мы не успеем вывести корабль из ангара и заправить, – ответил китаец. – Только если есть готовый.

– Значит, нам нужна площадка, – заключил Мельник. Обернувшись к Гану, он распорядился: – Ищи стартовый комплекс. Там должно пахнуть металлом, дейтерием, сжатым…

– Я знаю запах корабля, – оборвал его Ган и, покрутившись на пятачке перед дверями лифта, устремился в левый коридор, уходивший наклонно вниз.